Текст книги "Французский связной"

На Второй Авеню Пэтси круто свернул направо и помчался в деловую часть города. Ему повезло со светофорами на нескольких перекрестках, на других он проскочил на красный свет, так что, когда он пересекал Тридцать четвертую улицу, продолжая движение по Второй Авеню, Сонни и Фитц из искаженных радиосообщений поняли, что только им и ещё одной машине, в которой были Джимми О'Брайен и Джэк Рипа, удалось удержаться за Пэтси с французами. Однако другие уже были на подходе.

На Двадцать четвертой улице Сонни увидел, что Пэтси свернул влево, к Ист Ривер. Это был район старых строений из серогрязного кирпича – именно тут жили родители Сонни, когда он родился. Но возможности предаваться ностальгии не было. Пэтси остановил "бьюик" на углу Двадцать четвертой улицы и Первой Авеню, напротив Больницы ветеранов и большого медицинского комплекса Бельвью. Его пассажиры вышли, и, как только дверца за ними щелкнула, "бьюик" завернул за угол и помчался вверх по Первой Авеню.

– Кто возьмет Пэтси? – крикнул Фитц в микрофон. Сонни остановил "олдсмобиль" на на полпути к Первой Авеню, наблюдая за французами. – Он свернул с Двадцать четвертой и направляется вверх по Первой Авеню!

– Мы возьмем его, – откликнулся Джимми О'Брайен, проносясь мимо них.

Сонни вышел из машины. Барбье и Морен прошли назад по Двадцать четвертой улице пару дюжин ярдов и вошли в обшарпаный бар на северной стороне улицы. Детектив остановился у захудалой бакалейной лавочки, открытой, несмотря на позднее время, как раз напротив бара. Для чего предназначалась эта развалюха, можно было узнать только из красной неоновой надписи "БАР" над входом. Окна заведения были мутные, поэтому Сонни не мог сказать, что делали "лягушатники" – выпивали после длительной экскурсии под руководством Пэтси, просто отдыхали или беседовали по телефону. Внезапно подумав, как обстоят дела у его партнера Игэна с другим лягушатником Жеаном, Сонни зашел в бакалейную лавку. Запах был итальянский, как дома. Он выбрал ванильный кекс и попросил кока-колу. Затем подошел к окну лавочки и, развернув целофановую обертку на кексе, сосредоточился на двери бара.

Но едва он успел проглотить кусочек кекса, запив глотком кока-колы, как французы вышли. Сонни отодвинулся вглубь лавки. Французы, очевидно, смотрели вдоль Первой Авеню. Барбье поднял руку и рядом остановилось такси. Сонни выбросил колу с кексом и выбежал на улицу. Помахав Фитцу, чтобы тот его подхватил, Сонни побежал к углу проследить за такси, удалявшимся на север по Первой Авеню.

Подъехал Фитц, и они с Сонни последовали за такси с французами через весь город к Вест Сайду, вверх по Восьмой Авеню к междугородному автовокзалу на Сорок первой улице. По дороге Фитц рассказал, что О'Брайен сидит на хвосте у Пэтси, возвращавшегося к своим традиционным объектам в Ист Энде.

Барбье и Морен перебрались из такси в автовокзал. Хорошо осведомленные, что этот огромный, шумный павильон, состоящий из секций с бесчисленными выходами, часто использовался типами, находящимися в розыске, как место избавления от преследователей, Сонни и Фитц подъехали к стоянке, где обычно останавливаются таксисты, и ринулись вслед за французами. Они могли только уповать на Бога, что вот-вот подъедут и другие машины с агентами. Главный павильон автовокзала был, как всегда в пятницу, заполнен людьми, оставшимися здесь на ночь, а также теми, чьи автобусы уходили поздно ночью в Нью-Джерси. Сонни заметил Барбье и Морена, крадущихся к выходу на Сороковую улицу. Обернувшись к Фитцу, он указал на них и крикнул:

– Беги в машину!

Сам, не теряя ни минуты, стал проталкиваться сквозь толпу пассажиров за двумя лягушатниками. Но прежде, чем Сонни оказался на тротуаре Сороковой улицы, Барбье и Морен вскочили в другое такси и умчались на восток.

Беззвучно чертыхаясь, Сонни побежал на угол Восьмой Авеню, где Фитц пытался проехать по односторонней дороге против движения. Дрожа от злости и возбуждения, Сонни выпрыгнул на проезжую часть улицы, отчаянно жестикулируя и пытаясь остановить надвигающийся поток машин, чтобы дать возможность Фитцу развернуть машину на Сороковой улице.

Чего Сонни не знал, так что "хвост" не оборвался. Услышав радиограмму Сонни, лейтенант Винни Хоукс появился на сцене почти одновременно с Сонни и Фитцем и как раз объезжал вокруг вокзала, проверяя выходы. В тот момент, когда он проезжал по Сороковой улице, вдоль южной стороны здания, лейтенант увидел выскочивших из автовокзала и садившихся в такси Барбье и Морена. Хоукс сообщил об этом по радио и погнался за ними. Сонни узнал это, как только присоединился к Фитцу и повел свой "олдсмобиль" через Сороковую улицу. Все, что им теперь оставалось – гнать машину, следуя непрерывным радиоуказаниям Хоукса.

Такси доставило французов к Центральному вокзалу. Хоукс всю дорогу плотно сидел у них на хвосте. Теперь, едва они пересекли Сорок вторую улицу и вошли в гигантское здание вокзала на углу Вандербильт Авеню, лейтенант бросил машину под виадуком Парк Авеню, перекинутым над Сорок второй улицей, и поспешил ко входу.

Теперь Барбье и Морен вели себя совершенно свободно, словно за ними никто не наблюдал. При входе в главное здание вокзала они остановились у киоска, чтобы купить свежие выпуски "Дэйли Ньюс" и "Геральд Трибюн", затем побрели к спуску в подземный этаж. Французы вполне могли сойти за старых друзей, направляющихся к пригородному поезду.

Нагло себя ведут, – подумал Хоукс, следуя за ними на приличном расстоянии, – не мешало бы иметь рядом побольше наших людей.

Он представил, как отовсюду сюда спешат машины, чтобы обложить со всех сторон вокзал. Хоукинсу пришло в голову, что груз наркотиков вполне может лежать в камере хранения вокзала. И вся сегодняшняя гонка была затеяна для передачи ключа от ящика в камере хранения.

Однако эти типы не пошли ни в камеру хранения, ни на платформу. Они отправились в "Ойстер бар", большой ресторан между первым и подземным этажами, где посетителей обслуживают прямо у стойки. Поэтому "Ойстер бар" был популярен среди пассажиров и припозднившихся прохожих. Хоукс задержался на несколько минут, делая вид, что разглядывает витрину книжного киоска. Французы сели около одной из стоек и сделали заказ. У входа в подземный этаж появился молодой мужчина, который, прислонившись к цветочному киоску, читал газету – да это Фед! Отлично. Хоукс двинулся в "Ойстер бар".

"Лягушатников" там не было.

Хоукс на мгновенье замер. Затем вспомнил, что в задней части "Ойстер бара" была стеклянная дверь, ведущая в коктейльбар, откуда существовал ещё один выход на вокзал. Вот куда ушли эти сукины дети, – выругался он про себя. Лейтенант зашел в почти пустой зал коктейль-бара, затем в мужской туалет. Не было их и там.

Через некоторое время полицейским, наводнившим вокзал и его окрестности, стало ясно, что лягушатники проскочили сквозь их сеть, оставив в дураках. Лейтенант попытался утешить Сонни.

– Они уже скрывались от нас на короткое время. Просто затаивались. Их отели перекрыты. Скоро они там объявятся.

– Сомневаюсь, – пробурчал Сонни.

– Ну, у нас ещё есть другие французы и Пэтси – тоже крупная дичь, верно?

– Надеюсь, что так.

Очевидно, Игэн все ещё "пас" Жеана в том баре на Пятьдесят восьмой улице – вот что утешало. Когда Телескоп садился на чей-нибудь след, он превращался в настоящую липучку. И Пэтси, похоже, под контролем. Рипа и О'Брайен докладывали, что он ехал к своим родным местам, там оставил "бьюик" рядом с домом матери на грязной Генри-стрит и зашел в пустовавший склад, где, по сведениям полиции, частенько ночь напролет за окнами, затянутыми джутовыми занавесками, играли в покер по крупному. Не меньше шести машин с полицейскими, в том числе и Фрэнк Уотерс, прибыли туда на помощь Рипе и О'Брайену. Пэтси все ещё был там, так они, во всяком случае, предполагали.

– Думаю, нужно сгонять в даун-таун и посмотреть, как там обстоят дела с Пэтси, – сказал Сонни.

– Хорошо, но держи с нами связь, – ответил Хоукс, дружески пожимая руку.

Когда Сонни ехал к югу по Ист Ривер Драйв, у него оставалась надежда, что хотя бы его партнер не упустил Жеана.

Эдди Игэн узнал о пропаже лягушатников два и три во время одного из своих регулярных звонков на базу около часа ночи в субботу, 13 января. К тому времени им все более овладевало чувство разочарования. Начинало казаться, что у Жана Жеана в эту ночь не было другой важной цели, как только искать подругу себе в постель, выпивать и тратить деньги. По расчетам Игэна, за три часа на стойку бара "Тандерберд" он выложил семьдесят пять долларов, чтобы поддержать перед лицом неприступной блондинки свой имидж щедрого европейца. Весь вечер он вел её осаду, уговаривая либо пойти к нему в отель, либо пригласить его к себе. А она явно продолжала разыгрывать из себя невинность, впервые имеющую дело с мужчиной. Игэн был готов побиться об заклад, что общей койкой дело не кончится.

Внутри Игэна все более нарастало чувство усталости и скуки, пока он не услышал с базы ошеломляющего известия об исчезновении других французов. Ему тут же пришло в голову, что Барбье и Морен могут направиться в "Тандерберд" на встречу с Жеаном, и пропавший было интерес к подопечному сразу возрос.

Несколько раз за вечер детектив менял место, перейдя с дальнего столика в угол бара к маленькой компании только что вошедших мужчин. Позднее он пересел к другому столику, впереди, затем опять вернулся назад. Все это – чтобы свести к минимуму возможность лягушатника один приметить рыжеволосого мускулистого парня, торчащего весь вечер в "Тандерберде".

Хотя вряд ли Жеан обращал внимание на окружающих. Он давно уже "поплыл" отравленный парами алкоголя и нестерпимым с желанием, чем не замедлила воспользоваться блондинка, значительно облегчив его кошелек. Сам Игэн флиртовал с грудастой брюнеткой лет тридцати пяти, которая зашла в бар и села у стойки рядом, явно рассчитывая "снять" его. Новая знакомая, объявившая, что её зовут Соня, попыталась затащить его в третьеразрядную гостиницу на западной Пятьдесят восьмой улице – но он отказался, под предлогом, что не может сейчас уйти – ждет приятеля. А как насчет потом?

Было уже почти три часа ночи.

Соня сообщила, что у неё самой свидание, но примерно через час она освободится. Тогда они могли бы встретиться и что-нибудь придумать. Ее лицо демонстрировали хорошо разыгранную истому, пока она диктовала адрес, нацарапанный Игэном на салфетке от коктейля. Чтобы её предложение запомнилось Игэну получше, она наклонилась, прижавшись мягким животом к его руке, пальцы ласково прошлись у Эдди между ног, а язык быстро скользнул ему в рот.

Игэн почувствовал облегчение, когда она ушла. Он был слишком озабочен делом. Пришлось снова сходить к телефону. База сообщила, что ничего не изменилось: двоих французов до сих пор не обнаружили, Пэтси все ещё под надзором на Генри-стрит. Кроме того, ему сообщили, что Дик Олетта уже сидел в его машине возле "Тандерберда", чему Игэн очень обрадовался. Если Жеан и блондинка покинут бар врозь, ему хотелось, чтобы Олетта её проверил.

Время медленно подползло к половине четвертого. Надежды Игэна на появление Барбье и Морена развеялись. Жеан слишком набрался для деловой встречи. В Тандерберде кроме Игэна и Жеана с его подругой осталась всего одна пара, и детектив стал подумывать, что пора уходить. Лягушатник один почти не различал ничего вокруг и был практически невменяем, пытаясь выбрать между рюмкой коньяка и сдачей на стойке бара. Игэн решил, что за прошедшие пять с половиной часов Жеана раскололи долларов на сто пятьдесят, и теперь он всерьез пытался облапать сидевшую рядом шлюху.

Внезапно блондинка собрала свои вещички, сунула их в черную сумочку и с шумом её захлопнула. Практически одним махом она накинула на плечи жалкую имитацию леопардовой шубы, хлопнула старого распутника по коленке и дунула к двери, а оттуда на Пятьдесят восьмую улицу. У Жеана не было ни времени, ни сил, чтобы протестовать, он так и застыл.

Не в состоянии скрыть злую ухмылку, Игэн подозвал официанта, чтобы расплатиться. Теперь настало время сматываться, пока француз не придет в себя, чтобы хорошенько осмотреться. Поплотнее закутавшись в пальто, Игэн вышел на улицу. Глоток холодного воздуха освежил его. Он огляделся вокруг; блондинка уже ушла, не было и никаких признаков Олетты, очевидно, Дик пошел вслед за ней. Игэн перешел через улицу и, поднявшись на несколько ступенек, вошел в парадное старого жилого дома. Через несколько минут из "Тандерберда", пошатываясь, вышел Жеан. Он осмотрелся вокруг, стараясь не терять равновесия, затем медленно пошел к Пятьдесят седьмой улице и Шестой Авеню. На перекрестке он призывно помахал такси, и Игэну пришлось подсуетиться, чтобы остановить другую машину, прежде чем лягушатник один не скрылся из вида.

Такси высадило Жеана на углу Сорок седьмой улицы и Бродвея, оттуда он побрел к отелю "Эдисон". В отеле Жеан взял ключ от своей комнаты, ввалился в лифт и исчез. В этот час по всему городу закрывались бары, и последние постояльцы разбредались по своим номерам. За регистрационной стойкой, "помогая" ночному портье, стоял федеральный агент. Игэн жестом предложил ему отойти в сторону и поинтересовался последними новостями. Французов до сих пор не нашли, а парни все ещё стерегут Пэтси в даун тауне.

Теперь, когда Жеан отправился в постель, и длинная неудачная ночь кончилась, Игэн сразу ощутил страшную усталость, его глаза ввалились, проступили темные круги. Но, черт возьми, он должен был что-нибудь сделать!

Его пальцы нащупали смятую салфетку из Тандерберда. Соня? Некоторое время он колебался, прежде чем скатал салфетку в комок и бросил в мусорный ящик. Нет, он лучше сядет в машину и поедет помогать товарищам на Генри стрит.

Тяжело вздохнув, Эдди направился к выходу. Затем вернулся и отыскал смятую бумажную салфетку. Кто знает, может её таланты когда-нибудь пригодятся…

Глава 10

Сонни, Фрэнк Уотерс и ещё около дюжины невыспавшихся полицейских расположились вокруг дома 137 по Генри Стрит. Это была унылая улица с трех -, четырех – и пятиэтажными жилыми домами по обе стороны, с блеклыми фасадами магазинов и гаражей-автомастерских. Детективы тоскливо сидели в своих машинах без опознавательных знаков полиции, перекрыв оба конца квартала, в котором последний раз видели Пэтси; другие машины рассредоточились по закоулкам всего района, который, как напомнил себе Игэн, находился всего в нескольких кварталах от «Пайк Слип Инн» Блейра и той части города, где в ноябре прошлого года он с товарищами неудачно преследовал канадский «бьюик» Пэтси.

Сонни с Уотерсом припарковались на Пайк Стрит, за углом от Генри Стрит и в виду заведения Блейра. Эдди забрался к ним в машину и со стоном развалился на заднем сиденье.

– Ну, какие новости? – прохрипел он.

Его напарник внимательно оглядел Игэна.

– У тебя жуткий вид.

– Еще бы, я весь вечер просидел за стойкой, пока вы, ребята, дышали свежим воздухом.

– Они здорово нас выгуляли, это точно, – усмехнулся Уотерс.

– Лягушатник-один в целости и сохранности? – спросил Сонни.

– После того, сколько он сегодня принял, спать нужно не меньше недели. Похоже, он здорово обломился с блондинкой.

– Да, а что там вышло? – ухмыльнулся Уотерс.

– Ничего. Полный облом. Бедняга Жеан. Скорее я мог переспать, чем он.

– С его блондинкой? – воскликнул Сонни.

– Нет. Меня там пыталась подцепить какая-то шлюха. Фигура и прочее у неё что надо. Мы немного потрепались, а потом ей нужно было идти обслуживать клиента. Меня она приглашала на четыре.

Уотерс подмигнул.

– Почти пять. Где же ты был последний час?

– Бог мой, да меня и вручную было не завести. Я совершенно выдохся. Ну, а Пэтси, все ещё играет в карты?

– Надеемся, что да, – сказал Сонни. – Он вошел туда, и никто не видел, чтобы он выходил.

– Он не мог уйти черным ходом?

– Кто знает? Все, что нам остается, это сидеть и ждать. Но пока Жеан пьян…

Игэн громко зевнул.

– Почему бы тебе не поспать немного? – предложил Сонни. – Ты ведь дежурил почти три ночи подряд.

– Я должен быть с вами, ребята.

– Телескоп, район под наблюдением, – настаивал Уотерс. – Мы с Сонни имели возможность отдохнуть. Иди поспи пару часов. Может, к тому времени тебе придется нас подменять.

Игэн вяло поразмыслил над предложением, пробурчал, – Ладно, – и вылез из машины. Он мягко захлопнул дверцу, но даже этот негромкий щелчок, казалось, эхом раскатился по пустынной улице. – Загляну к вам попозже, ребята.

В утреннем тумане Игэн повел свою машину не к мостам Уильямсбург или Манхэттен, через которые лежал его путь домой, в Бруклин, а, повинуясь какому-то неосознанному рефлексу, назад в центр по Ист Ривер Драйв.

Край неба далеко на востоке уже подернулся серой дымкой, когда он вдруг сообразил, что приехал почти в центр Манхэттена. Он свернул с трехрядного шоссе на Сорок вторую улицу, решив, что теперь ему придется полдюжины кварталов возвращаться к Мидтаун Танел, чтобы снова попасть в Бруклин или Квинс. Но затем подумал, что всего через несколько часов ему предстоит опять ехать на Манхэттен. Почему бы не остановиться в гостинице? Он свернул на Первую Авеню, широкую и почти пустынную в пять тридцать утра в субботу, и миновал возвышающиеся здания ООН. Затем повернул налево на Сорок девятую улицу и, проехав три квартала на запад, оказался на углу Лексингтон Авеню в ожидании сигнала светофора напротив отеля "Уолдорф-Астория". А почему бы не "Уолдорф"? Почему бы городским властям хоть раз не расщедриться? Ладно, черт с ними, с городскими властями. У него есть знакомый в службе безопасности отеля.

Когда, наконец, около пяти сорока пяти в субботу, тринадцатого января, детектив Эдди Игэн забрался в мягкую, изумительно свежую постель в отеле "Уолдорф-Астория", то представляется сомнительным, что он смог бы заставить себя подняться из нее, даже если бы знал, кто был тот симпатичный мужчина из Парижа, который в этот момент спал беспокойным сном в большом номере чуть выше. Игэн никогда не слышал о звезде французского телевидения Жаке Анжельвене. Но спустя четыре дня они встретятся, и это знакомство станет переломным моментом для нью-йоркского Бюро по борьбе с наркотиками.

Игэн проспал всего четыре часа, но, пробудившись, снова уснуть не смог. Часы на ночном столике показывали девять сорок. Он медленно выбрался из-под одеял и в одном белье уселся на краю кровати, угрюмо уставившись на зеленый ковер. Потом дотянулся до телефона и позвонил на базу. Ему ответили, что наблюдение за Жеаном в "Эдисон" продолжается, но тот пока ничем себя не проявил. Лягушатник-два и Лягушатник-три ещё не вернулись в свои гостиницы, а что касается Пэтси, тот, наконец, покинул дом 137 по Генри Стрит и отправился домой в Бруклин. Сонни Гроссо и Фрэнк Уотерс тоже разъехались по домам и появятся позже.

Что теперь? Игэн пошел в ванную выпить стакан воды и решил заодно принять душ. Остается держаться за Лягушатника-один. С ним обязаны вступить в контакт.

Он побрился, натянул мятую, несвежую рубашку и костюм и покинул отель, не заплатив за номер. По дороге в аптеке выпил апельсинового соку и кофе, затем пешком отправился в гостиницу "Эдисон".

В половине первого субботы квартал, известный как театральный район, был тих и безлюден. Игэн не заметил ни одного знакомого лица ни на той, ни на другой стороне улицы. Перед вращающейся дверью гостиницы Игэн помедлил: изнутри в вертушку шагнул какой-то мужчина. Игэн уже шагнул в холл, когда его обдало холодом. Мужчина, который только что проскочил мимо него на улицу, пожилой мужчина в черном с запоминающейся внешностью, был Жеан!

Жеан? Игэн возбужденно огляделся в тихом холле, но увидел лишь несколько преклонного возраста людей, читавших газеты или просто дремавших в креслах. Две женщины входили в лифт, да у пустой регистрационной стойки болтали двое коридорных.

Пресвятая Богородица! Этот сукин сын просто вышел из гостиницы, а где-то рядом двадцать наших, и никого у него на "хвосте"! Игэн развернулся и вылетел сквозь вращающиеся двери на улицу, где обнаружил, что Жеан почти достиг угла Бродвея. Игэн в отчаянии поискал глазами хоть какие-то признаки того, что полицейские на Сорок седьмой улице уже знают, что Лягушатник-один спокойно исчезает из их поля зрения, однако ничего не увидел. Набрав полную грудь воздуха, Игэн устремился за ним.

Жеан, казалось, ничуть не утратил бодрости после предыдущего долгого вечера. Он легко шагал в южном направлении по Бродвею в сторону Таймс Сквер. Игэн был растерян и зол. Как такое множество высокопроффессиональных сотрудников полиции упустить одного старого мерзавца, который, к тому же, выделяется в толпе как жираф в коровьем стаде?

Жеан продолжал быстро шагать без видимой цели по Бродвею, который при свете дня выглядел грязным и невзрачным. Прохожих на улицах было немного, поэтому Игэн мог без помех наблюдать за высокой седовласой фигурой в черном. Когда Жеан задержался перед витриной магазина рядом с Сорок шестой улицей, Игэн, на углу Сорок седьмой, ещё раз улучил момент, чтобы оглядеться вокруг в поисках подмоги. Какая-то пара садилась в такси у входа в "Эдисон", но никого из своих людей он так и не увидел – пока не узнал двоих в пальто и без шляп, стоявших у киоска с напитками на противоположном углу Сорок седьмой улицы: это были детективы Фрэнк Михэн и Рой Кахил.

Игэн резко свистнул, и, когда полицейские его увидели, со злостью указал большим пальцем в ту сторону, куда направлялся Жеан. Француз как раз в эту секунду отвернулся от витрины, привлекшей его внимание, и возобновил свою беспечную прогулку. Двое детективов с изумленными лицами поставили стаканы и последовали за Игэном.

На Таймс Сквер Лягушатник-один спустился в метро. Прошагав четыре квартала, француз ни разу, насколько Игэн мог заметить, не оглянулся и никак не выказал опасений, что за ним ведется слежка. Теперь он вошел прямо на станцию, так, словно точно знал, куда ему нужно. Игэн испытал мимолетный приступ воодушевления: Лягушатник, наверное, направляется на встречу; может быть, удача начала поворачиваться к ним лицом. Но затем он подумал, что, конечно же, этот парень, – этот не теряющий головы нахал, – к настоящему моменту должен знать, что операция провалилась, и что другие Лягушатники ушли в тень? И, наверное, он догадывается, что за ним самим тоже установлена слежка? Тогда почему ему захотелось, ни с того ни с сего, прокатиться в метро в субботний полдень?

Внизу в метро Жеан не пошел к поездам бруклинской линии. Он направился на внутригородской поезд-челнок, курсировавший по короткому отрезку подземки между Таймс Сквер и Центральным вокзалом. Игэн, позади которого теперь шли Михэн и Кахил, купил жетон и осторожно проследовал за объектом по ярко размеченному переходу от главной станции к платформе челнока. В отличие от улиц наверху, метро было переполнено. Туристы с изумлением таращили глаза, попав в эту грязную, шумную, безликую машину – одну из составляющих хваленой нью-йоркской транспортной системы. Жители Нью-Йорка со всех концов огромного города, многие семьями, с детьми, унылым потоком тянулись на воскресную экскурсию на Манхэттен и обратно. Игэну пришлось проталкиваться, чтобы не потерять Жеана из вида.

Оба пути были пусты, платформу на одной из сторон заполняли люди, ожидавшими прибытия следующего поезда с Центрального вокзала. Игэн прикинул, что у него есть три или четыре минуты, чтобы позвонить и оповестить базу. Поймав взгляды других детективов, Игэн кивком указал на Жеана, который спокойно стоял в толпе с совершенно беззаботным видом. Михэн и Кахил, разделившись, продвинулись и встали на разных концах платформы, продолжая наблюдать за высоким французом.

Игэн нашел стеклянную кабинку телефона-автомата и набрал номер базы.

– Наблюдаю за Лягушатником-один, – начал он.

Голос на другом конце пробубнил:

– Да, мы знаем, мы обложили "Эдисон" так, что мышь не прошмыгнет. – Это был агент Бен Фитцджеральд.

– "Эдисон"? Чепуха! Он в метро на Таймс Сквер. Собирается сесть в "челнок" до Центрального вокзала. У тебя там есть люди? Пришли сюда нескольких. Что, черт побери, происходит? Я засекаю его преспокойно выходящим из гостиницы. И ни души вокруг. Если б я случайно не увидел пару полицейских у ларька, пришлось бы попотеть.

Поезд из двух переполненных людьми вагонов с лязгом остановился у платформы и начал высаживать пассажиров.

– Челнок подошел. Мне надо идти. Пусть ребята возьмут под наблюдение Центральный вокзал!

Жеан уже вошел во второй вагон, когда Игэн, подбежав, встал позади последней группы пассажиров. Михэн и Кахил заняли места в обоих концах вагона. Жеан сел почти в середине, возле центральной двери. Игэн дождался, пока войдут все пассажиры, и быстро протиснулся в двери теперь до отказа заполненного вагона. С трудом заставляя себя не смотреть в сторону Жеана, Игэн протолкался в передний конец вагона, где и встал, сжимая волосатыми пальцами поручень и глядя на рекламу перед собой.

Мысленно, однако, он перебирал варианты того, что может произойти на Центральном вокзале в конце короткого пути. База ему сообщила, что несколько детективов уже расположились в здании вокзала, внимательно наблюдая за автоматическими камерами хранения. Предыдущей ночью Лягушатник-два и Лягушатник-три какое-то время толкались на Центральном вокзале перед тем, как их след был утерян, поэтому существовало подозрение, что, в конечном счете, груз мог быть припрятан именно там. А теперь, по-видимому, и другие полицейские на машинах спешили в район вокзала на помощь Игэну.

Единственно возможный план Игэна состоял в том, чтобы выйти из вагона первым и дать возможность Жеану догнать и обойти его. После этого ему и другим детективам останется лишь аккуратно вести игру, причем Михэн и Кахил должны будут постараться установить визуальный контакт с коллегами полицейскими. Когда поезд замедлил ход, Игэн прошел к передней двери и, выйдя на переполненную платформу, медленно зашагал к тоннелю-переходу на главную станцию.

Прошло несколько минут; густой поток пассажиров, обтекавший Игэна сзади, превратился в жидкий ручеек, но Жеан не появлялся. Игэн рискнул оглянуться назад. Со стороны поезда теперь уже никто не шел – ни Жеан, ни даже Михэн и Кахил! Отбросив осторожность, Игэн бросился к поезду, в котором только что приехал, – тот уже почти заполнился новыми пассажирами. Он с мрачным видом прошелся по обоим вагонам, оглядывая каждого пассажира. Безрезультатно. О, Боже праведный! Он побежал обратно по переходу на станцию Сорок второй улицы. Ни Жеана, ни полицейских не было в поле зрения ни на одной из платформ. Как он мог просмотреть их? Он помчался наверх по длинной лестнице в здание вокзала и увидел Дика Олетту, стоявшего у входа на нижний уровень и выглядывавшего поверх газеты. Заметив Игэна, Олетта опустил глаза, не подавая вида, что узнал его, очевидно, ожидая какого-то условного знака. Но Игэн, тяжело дыша, направился прямо к нему.

– Дик, ты видел Лягушатника-один?

Олетта быстро оглядел его красную физиономию и покачал головой.

– Что случилось?

– Я потерял его, – простонал Игэн, обшаривая глазами лестницы-переходы с Сорок второй улицы вниз в помещение вокзала. – Не могу понять, каким образом, но потерял. Пойдем спросим ребят.

Они торопливо обошли Центральный вокзал, отыскивая других полицейских, располагавшихся у различных выходов, но никто не видел ни Жеана, ни детективов Михэна и Кахила. Игэн ощущал неловкость и беспомощность. Они с Олеттой встали у мраморной стойки возле закрытого окна билетной кассы.

– Что будем делать, – спросил Олетта.

– О, Господи, я не знаю. Если мы его упустили, то здесь ловить нечего. Надо позвонить. Может, кто-то ещё что-нибудь знает.

– Почему бы нам сначала не проверить "Рузвельт"? – спросил Олетта. – Похоже, "Рузвельт" у них любимое место для встреч.

– Это мысль, – признал Игэн, хоть и без особого энтузиазма.

Они с Олеттой устало потащились наверх по лестнице на Вандербильт Авеню и прошагали два квартала на север к отелю. Прошло всего чуть больше часа с того момента, как Игэн наткнулся на Жеана в "Эдисон", но время, казалось, тянулось бесконечно.

Вместе обойдя вокруг "Рузвельта", занимавшего весь квартал, они разделились и обследовали холл и галереи нижнего уровня. Безрезультатно.

У бара "Раф Райдерз Рум" – эта сторона выходила на Сорок пятую улицу – Игэн решил позвонить на базу из холла. Спустя несколько минут он вновь присоединился к Олетте в баре, и они заказали два "пепси". Игэн выглядел задумчивым.

– Итак? – поинтересовался Олетта.

Игэн глотнул "пепси", аккуратно поставил стакан, оперся локтем о полированное дерево стойки и повернулся к своему компаньону.

– Итак, – негромко сказал он, – мистер Лягушатник-один снова у себя в номере.

По пути через центр к "Эдисону" в машине Олетты Игэн поделился с ним новостями.

Когда он в поезде на Таймс Сквер стал пробираться в переднюю часть вагона, сознательно избегая смотреть на Жеана, француз поднялся с места и за считанные мгновения до отправления поезда ловко проскользнул в закрывающиеся двери. К счастью, Михэн и Кахил видели этот неожиданный маневр и сумели выбраться на платформу прежде, чем двери закрылись. Естественно, у них не было возможности предупредить Игэна, который покатил до Центрального вокзала, погруженный в свои планы организации наблюдения. Тем временем сбитые с толку полицейские последовали за Жеаном наверх на улицу и дальше обратно в гостиницу, где тот зашел в лифт и вернулся в свой номер на девятом этаже.

После возвращения Жеана среди дюжины полицейских, расположившихся в гостинице "Эдисон" и вокруг нее, развернулась возбужденная дискуссия о том, каким образом объект наблюдения смог незамеченным ускользнуть. Последовавший час был заполнен неловкой перебранкой и неприятными встречными обвинениями.

Через некоторое время полицейские, дежурившие в холле, получили информацию от франкоговорящего агента из соседней с Жеаном комнаты, что Лягушатник-один только что говорил по телефону с Лягушатником-два. Подслушивающее устройство не было подключено к телефонному аппарату, поэтому зафиксирована была только часть беседы, исходившая от Жеана. Однако, он называл абонента "мой малыш Франсуа" – а это, конечно же, был исчезнувший Барбье – и сказал по французски:

– Думаю, ты был прав. Лучше всего оставить там, где есть.

Это вызвало новый виток горячих дебатов.

– Что он имел в виду, когда сказал "Ты был прав"?

– Это значит, что мы все провалили, болван.

– Кто провалил? Меня не было в холле!

И пока они от злости и досады осыпали друг друга упреками, Жан Жеан надел свое черное пальто, взял трость и спокойно отправился на очередную прогулку.