Текст книги "Китайские агенты. Разведка Поднебесной от Мао до Си"

Читали ли люди межвоенного французского специального подразделения и офицеры военной разведки анархистов братьев Реклю или Жюля Верна? Мы не можем знать, но они определенно следили за невзгодами китайцев во Франции в июле 1922 года. Без сомнения, не зная сложной истории хакка, детективы держали шипучий мир китайских студентов-рабочих Франции под постоянным наблюдением. Многие китайские студенты занимались пропагандой в диаспоре в защиту академической свободы, и они присоединились как к националистическому Гоминьдану во главе с Сунь Ятсеном, (сам – хакка), так и к новой группе, которая проникла в них: КПК, созданной в Шанхае на деньги из Москвы и помощь коммунистов Дорио и Лозерай.

Под вымышленными именами эти молодые китайцы в Париже вели подпольную деятельность, действуя в секретных квартирах. Одним из этих хакка был маленький «Десятка» из Сычуани, с детским лицом и развевающимися на ветру черными волосами – это был не кто иной, как будущий Дэн Сяопин, который работал на заводе Renault и получил прозвище «Мистер Мимеограф», потому что по вечерам он печатал подпольные брошюры на китайском языке «Новая молодежь» и «Красная заря». Кто бы мог подумать тогда, что он станет президентом Китайской Народной Республики шестьдесят лет спустя? Или что среди хакков в парижском коммунистическом кругу было не менее трех будущих маршалов Народно-освободительной армии? Это трио сыграет свою роль в каждой главе истории секретных служб: Чэнь И, Е Цзяньин и Чжу Дэ.

Согласно отчетам французской тайной полиции, молодой коммунист Хаккас впервые встретился весной 1922 года в квартире Анри Лозере, он же «Гардон»: 15 rue Goncourt, в 11-м округе Парижа. Лозере, который работал наборщиком, возглавлял отдел колониальных дел в Коммунистической молодежи, и хотя он только что пропустил рождение КПК в Шанхае, он был в первом ряду на крещении ее европейского отделения. Встречу в его квартире организовал другой сотрудник Renault, токарь по прозвищу «У Хао». Будущий лидер Вьетнама Хо Ши Мин тоже был там под своим именем Нгуен Ай Куок; полиция уже сформировала на него обширное досье, начиная с его участия в учредительном собрании Коммунистической партии Франции. Он работал над ретушью фотографий и починкой фарфора под псевдонимом «Фердинанд». На самом деле Фердинанд был агентом Коминтерна, и его дружба с бретонцем Жаном Креме, восходящей звездой французской коммунистической партии, не обманула власти в отношении его дополнительного тайного участия в борьбе.

Инспекторы Sûreté также обнаружили здание на улице Godefroy, 17, в районе Gobelins в Париже, недалеко от Place d’Italie, где рос небольшой китайский квартал. На втором этаже жил молодой человек, называвший себя мистером Стивеном Найтом, одетый как английский джентльмен и обладавший британским паспортом. Он утверждал, что является бизнесменом из Гонконга. Его описание соответствовало описанию У Хао, который был в квартире Лозерая, и это действительно был один и тот же человек: сын бюрократа из Чжэцзяна, к юго-западу от Шанхая, молодой человек, который рано стал радикальным. Его настоящее имя было Чжоу Эньлай. Разорвав отношения с семьей, он до приезда в Европу провел время в Японии. В ноябре 1920 года Чжоу по прозвищу «У Хао» прибыл в Марсель на борту французского торгового судна «Бордо». Обладая природным чутьем к подпольной деятельности, в течение двух лет он руководил коммунистическими ячейками Китая во Франции, Бельгии и Германии. После оккупации китайского представительства в Париже студентами-рабочими полиция арестовала его, но, не зная, кто он на самом деле, просто решила сопроводить его в Марсель, откуда он должен был быть выслан из Франции и отправлен обратно в Китай. Ему удалось незаметно спрыгнуть с движущегося поезда на открытой местности и, таким образом, ускользнуть от охраны. «Революционный мандарин» уже проявил себя искусным художником-декадентом.

Чжоу окружил себя верными товарищами Хакка, также одаренными тайной деятельностью, и сблизился с молодым человеком по имени Не Жунчжэнь, который, как и Дэн Сяопин, был родом из Сычуани. Он учился у Дэна в Университете Гренобля, а затем в Шарлеруа в Бельгии, где попал под влияние бельгийских социалистов. Нанятый Чжоу за его научный ум, он был экспертом в области шифрования и беспроводного обмена сообщениями. Он работал инженером в Creusot и Renault. Позже стал маршалом Народно-освободительной армии и одним из отцов-основателей атомной бомбы.

Стоит помнить, что эти хакки и будущие маршалы, а также остальная часть группы, которая сформировалась вокруг Чжоу, вместе со своими детьми будут продолжать фигурировать в этой уникальной истории вплоть до наших дней.

Французская контрразведка не зависела только от информаторов. Торговцы ручками на улице Соссэ, в Париже делали проницательные оценки. Они поняли, что Москва должна субсидировать китайцев, а французские агенты Коминтерна выступают в качестве посредников.

За перевод денег отвечала закаленная радикальная Сюзанна Жиро. Она родилась в Швейцарии, где впервые встретила Ленина; она работала учителем начальной школы в России, где была принята на работу в 1919 году Международной службой связи Коминтерна, OMS. Так она стала отвечать за передачу кругленьких сумм различным революционным группам, в том числе китайским, как явствует из документов, изъятых французской полицией во время обыска ее дома, после того, как в ней была обнаружена шпионская сеть во главе с Жаном Креме в 1927 г.

Летом 1924 года Чжоу Эньлай вернулся в Китай. Только когда он прибыл в Гонконг, французская полиция обнаружила, кто скрывался за псевдонимом Стивен Найт, и что английский джентльмен и китайский рабочий У Хао были одним и тем же человеком.

Шпионы, вдохновившие человеческую судьбу

Чжоу Эньлай прибыл в Гонконг 1 сентября 1924 года. Оттуда он продолжил путь в Кантон, где присоединился к корпусу офицеров, руководивших Военной академией Хуанпу, созданной по наущению русских и Сунь Ятсена, для участия в формировании националистической армии для борьбы с полевыми командирами северного Китая.

Там к нему присоединились разные товарищи из Европы, в том числе Е Цзяньин, Чэнь И и Не Ронгчжэнь. Академией руководили постоянный представитель Коминтерна в Китае Михаил Бородин и глава советской военной консультативной миссии генерал Блюхер. КПК с возрастом обретала мудрость. Имея 30 000 членов, она объединила свои силы с Гоминьданом, и несколько видных деятелей коммунистического движения, таких как Чэнь Дусю и Мао Цзэдун, стали частью совместного руководства, хотя в нем доминировали националисты.

Ясно, что эта двойная принадлежность к растущей национальной армии привела к определенной двусмысленности: на «офицерской фабрике» в Хуанпу обучались и коммунисты, и националисты. Бородин выбрал многообещающего молодого генерала Чан Кайши, чтобы руководить школой, а Чжоу Эньлай возглавил политический отдел. Также в окружении Бородина была еще одна знакомая худощавая фигура из парижского периода: Нгуен Ай Куок, будущий Хо Ши Мин. Медовый месяц между националистами и коммунистами достиг апофеоза, когда глава Академии и начальник Национально-революционной армии Чан Кайши отправил своего сына Чан Цзин-куо учиться в Москву.

Это было довольно удивительно, учитывая, что Чан Кайши разработал секретный план: победив полевых командиров, он решил, что пришло время убрать коммунистов с дороги. Китайская буржуазия без колебаний поддержала бы его, тем более что коммунисты независимо друг от друга организовывали крупные забастовки в Кантоне, Гонконге и Шанхае. Когда в 1926 году в Кантоне началась массовая забастовка, Чан решил наказать коммунистов. Арест Чжоу Эньлая и других лидеров был предупредительным выстрелом. Чэнь Дусю, глава КПК, считал, что коммунистам необходимо дистанцироваться от националистов, хотя Бородин, говоря «голосом своего господина» (другими словами, Сталина), не соглашался.

Это не помешало Бородину принять меры предосторожности: в октябре 1926 года он отправил во Владивосток своего телохранителя Гу Шуньчжана для ознакомления с методами шпионажа и революционного восстания. Товарищ Гу был весьма необычным персонажем: родился в 1902 году не по ту сторону троп в Шанхае, он всю свою юность слонялся по барам, курил опиум, имел романы с женщинами, изучал обычаи преступного мира и был приведен к присяге в Зеленой банде. Он стал блестящим иллюзионистом по имени Хуа Гуанци, выступая со своим бешено популярным шоу в известных ночных клубах и казино, таких как Grand Monde и Sincere Department Store. Кто бы мог подозревать, что волшебник Гу тайно присоединился к КПК?

После своего возвращения из СССР Гу вместе с Кан Шэном, новым лидером районной партии Шанхая, организовали коммунистический патруль для защиты от растущей угрозы со стороны Гоминьдана.

В марте 1927 года глава Гоминьдана Чан Кайши основал свою армию и правительство в Нанкине, южной столице. В течение нескольких недель, 12 апреля 1927 года, для коммунистов все стало разваливаться. Чан обошел их с фланга. Произошедшая резня была, как назвал свою книгу американский журналист Гарольд Айзекс, «трагедией китайской революции». Позднее молодой писатель Андре Мальро основал свой роман «Судьба человека» на этих трагических событиях.

Пока КПК планировала восстание, несколько тысяч преступников из Зеленой банды приступили к резне коммунистических боевиков и сочувствующих. Власти и полиция иностранных концессий не обращали внимания на кровопролитие, происходившее за их стенами в китайском квартале. Чжоу Эньлай, Ло Иньун, Гу Шуньчжан и Кан Шэн сумели спрятаться во французской концессии, где они целыми днями планировали реорганизацию партии, ожидая, пока все успокоится. В другом месте в Китае картина была едва ли более радостной: в сентябре в провинции Хунань Мао Цзэдун возглавил катастрофическое восстание «Осенний урожай», немногие выжившие позже укрылись в горном пустынном районе Цзянси, прежде чем основать свою собственную красную армию. Затем, в декабре 1927 года, было подавлено другое восстание – Кантонское восстание; около 15 000 коммунистов были убиты.

Двойная игра капитана Пика

Ситуация была катастрофой для Советов. Мало того, что КПК была уничтожена в нескольких крупных китайских городах в результате своей катастрофической политики лояльности Гоминьдану, за которой последовала серия смелых восстаний, направленных на то, чтобы люди забыли об этом компромиссе; но что еще хуже, китайская полиция ворвалась в советское посольство в Пекине, арестовав дипломатов и конфисковав целые тачки архивов. Полиция также арестовала нового главу КПК Ли Дачжао, «китайского Ленина», который укрылся там. Он был казнен без суда 28 апреля 1927 г.

Было собрано и расшифровано огромное количество документов посольства, в которых подробно описывается, каким образом Коминтерн и советское правительство создавали сети секретных организаций в Китае. Сегодня мы знаем, что открытие этой установки во многом связано с перехватом сообщений, что было редкостью в то время, британцами, которые уже были экспертами в этой области. Организация, отвечающая за прослушивание телефонных разговоров, Государственная школа связи и шифрования (GC&CS), с 1920 года установила станции прослушивания в каждом большом гарнизонном городке Британской империи. В Китае эти станции были расположены в Гонконге и Шанхае.

Унижение, которому подверглась Москва, только усилилось, когда Дай Ли, глава разведки Чан Кайши, перевел документы и опубликовал их в виде сборника избранных отрывков из сообщений советских шпионов. В отчете, отправленном в Париж французской разведкой, которая также проверила документы, резюмировался объем изъятой информации и наивность советских кадров, которые не зашифровали и не уничтожили файлы после того, как закончили с ними:

Документы под номерами 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13 и 14 касаются советского шпионажа и контрразведки. № 7, датированный 1925 годом, описывает общую организацию разведывательной службы на юге; среди прочего это показывает, что в то время Советы уже готовились отправить секретных агентов в Ханой и Хайфон, Макао и Гонконг. № 8 представляет собой отчет о сборе разведывательной информации в Квантонге [Гуандун, регион Кантона] в ноябре 1925 года.

№ 9, 10 и 11 имеют дело с контрразведкой в Kwantong и предлагают интересную информацию о создании, развитии, организации и функционировании организации в Кантоне, тесно смоделированы на российском GPU (ЧК).

А поскольку плохие новости часто приходят парами, то в мае 1927 года дезертировал агент, считающийся одной из самых важных фигур ГРУ в Китае. Главный детектив-инспектор Шанхайской муниципальной полиции ирландского происхождения Пэт Гивенс, должно быть, был в восторге от возможности «подвести итоги» и «повернуть» этого опытного офицера ГРУ. Но кем был Евгений Михайлович Кожевников, он же «Морской», «Дородин», «Хованс» и «Капитан Пик»?

Его публичная личность представляла собой царского офицера, поддерживавшего большевистскую революцию 1917 года, прежде чем присоединиться к Бородину в Китае. С 1926 г. работал начальником ГРУ в Пекине. Но на самом деле он был завербован несколькими месяцами ранее Гивенсом и тайно сообщал все, что знал о деятельности тайных шпионов, работающих в российско-азиатском банке Дальбанк, роли корреспондентов агентства печати ТАСС и китайских коммунистических активистов.

Его роль двойного агента – можно было бы назвать его мошенником из разведки – подробно описывалась в заявлении, сделанном несколькими годами позже Гу Шуньчжаном, фокусником, который стал одной из самых важных фигур в разведывательной службе КПК: «В то время я был телохранитель Бородина и агент спецслужб в Ханчжоу и Ухане. Я обнаружил, что Эжен Пик, который работал у Бородина прапорщиком, украл у своего начальника записную книжку и отчет об иностранных кораблях, пришвартованных в Ханчжоу, и продал их французскому консулу. Пик работал шпионом в нескольких иностранных консульствах».

Пик сообщил своим британским кураторам, что 18 апреля 1927 года он получил приказ от Бородина убить Чан Кайши, ответственного за недавнюю резню коммунистов в Шанхае, и что 1 мая он получил встречный приказ от INO резидента С.Л. Уайлда. Похоже, что он ослабил бдительность и был разоблачен. Две недели спустя, согласно просочившемуся отчету французской контрразведки, Пика чуть не похитил отряд коммандос, возглавляемый неким «Рябым Ченом».

Под своим псевдонимом «Капитан Эжен Пик» российский перебежчик составил «Китай в тисках большевиков», в котором он обнародовал список из десятков советских оперативников, действующих в Китае. Нет сомнений в том, что ссылки на этих агентов, часто сопровождаемые антисемитскими намеками, были написаны не одним Пиком, а были плодом сотрудничества между секретными службами Великобритании, Франции и Гоминьдана. Действительно, согласно российским архивам, Пик был не более чем младшим офицером, которого с самого начала взяла на вооружение британская разведка в качестве информатора.

Это не имело значения. Эта резко полемическая публикация была мощным оружием пропаганды. Книга, имевшая значительный резонанс во всем мире, укрепила образ Чан Кайши как человека, готового победить «Красного Дракона». Андре Мальро использовал книгу Пика для некоторых эпизодов своей судьбы человека, включая неудавшуюся попытку убийства Чанга и некоторые элементы персонажа Барона Клапика (обратите внимание на сходство имени Барона с именем капитана). В 1933 году Мальро выиграл Гонкуровский приз. В том же году Эрже работал над книгой Тинтина «Голубой лотос», в которой Доусон, необычный шеф британской полиции, преследующий молодого репортера Тинтина, имеет поразительное сходство с Пэтом Гивенсом. Именно ирландец Гивенс до 1936 года отвечал за искоренение коммунистических агентов, за что он получил от самого Чан Кайши орден блестящего нефрита в знак признания его верной службы. Это также был Гивенс, глава Особого отдела, который от начала до конца манипулировал всем делом Пика. Как мы увидим, Мальро украсил сюжет своего романа анекдотами, которые он услышал от другого коммунистического перебежчика, встреченного им в Шанхае в 1931 году: заместителя генерального секретаря Коммунистической партии Франции Жана Креме.

Специальные операции

Непостижимый «Чжао Жун» по прозвищу Кан Шэн был одним из нескольких лидеров КПК, покинувших французскую концессию, куда националистическая полиция Дай Ли не имела права входить – даже когда главный шпион Гоминьдана приходил благодарить коррумпированных начальника полиции Этьена Фьори и его китайских полицейских инспекторов за их помощь. (Последним было разрешено войти в Международное поселение благодаря особому отделению Гивенса). Главный инспектор Хуан Цзижун был, как и Дай Ли, членом Зеленой банды. «Рябый Хуанг», как его прозвали, наверняка был бы горд, узнав, что он был источником вдохновения для главного героя фильма Йозефа фон Штернберга «Шанхайский экспресс» с Марлен Дитрих в роли очаровательной Шанхайской лилии.

Кан Шэн действительно уехал из французской концессии, чтобы посмотреть другой фильм, картину Гарольда Ллойда, в театре Карлтон на Парк-роуд. Это послужило прикрытием для его тайного свидания с «У Хао», который готовился к отъезду в СССР с миссией. У Хао, конечно же, был неутомимый Чжоу Эньлай, который передал ответственность за секретную службу Кангу на время своего отсутствия. Молодой интеллектуал, сын землевладельца из северного Шаньдуна – родины Конфуция – не терял времени даром, так как Ло Иньун поручил ему установить сети и проникнуть во врага.

В то время как коммунистов расстреливали и обезглавливали в китайском районе Чжабэй, Кангу удалось осуществить инфильтрацию века. Этот высокообразованный, хорошо подготовленный молодой человек стал личным секретарем Юй Цяцина, президента Торгово-промышленной палаты, с помощью слуг, также родом из Шаньдуна, которые помогли ему найти работу у богатого бизнесмена. Ю был членом Зеленой банды и, как и все другие стойкие приверженцы промышленности, финансов и торговли, встал на сторону босса, своего друга Ду Юешэна, который дал зеленый свет убийству коммунистов, как того требовал Чан Кайши.

Когда они пили чай, курили опиум и болтали о своем процветающем бизнесе, Ю и Ду не имели причин подозревать, что молодой интеллектуал в очках в золотой оправе, писавший от руки заказы и счета в соседней комнате, был главой коммунистической шпионской сети. Откуда они могли знать, что именно он был ответственным за создание новой сети в рамках подготовки к мести коммунистов?

В августе 1927 года Чжоу Эньлай и его жена Дэн Инчао уехали из Шанхая в Далянь, переодевшись парой торговцев антиквариатом. Оттуда они сели на поезд в Москву. Под псевдонимом Чен Гуан Чжоу переехал со своей молодой женой в отель Lux, полуразрушенный дворец, в котором размещались главы Коминтерна и секретные агенты, готовившиеся к отправке на миссию, в том числе француз Жан Креме (комната 27) и немец Рихард Зорге (комната 19). Чтобы замести следы, Чжоу также дали русское прозвище «Москвин».

Вскоре после прибытия в Москву пара была отправлена на обучение шпионажу в шпионскую школу ГРУ на Ленинских горах, где они осваивали новейшие шпионские навыки, изучали методы кодирования и беспроводного вещания. Весной 1928 года двое «антикваров» приняли участие в съезде Коммунистической партии Китая, который проходил в подмосковном санатории. Сталин утверждал, что это было организовано за пределами Китая по соображениям безопасности, но на это никто не попался: это был умный способ для Москвы сохранить контроль над новым направлением китайской сестринской партии. В нем приняли участие 84 делегата и 100 наблюдателей, большинство из которых были студентами Московского университета Сунь Ятсена, где молодые китайцы были приобщены к радостям марксизма-ленинизма. Конгресс неохотно поддержал основную тактику руководства Коминтерна, которое незадолго до этого собралось для выработки своей стратегии: «Партия должна подготовиться к новой революционной динамике. Основная миссия, которая сейчас ложится на Коммунистическую партию Китая, – это покорение масс. Не надо больше играть с восстаниями… Партия должна контролировать деятельность партизанских отрядов и учитывать, что эти отряды послужат основой для широкого массового движения, которое распространится на весь китайский народ».

Другими словами, КПК, которая, несмотря на значительные потери, теперь насчитывала 40 000 членов, должна поощрять создание военных организаций как в городах, так и в сельской местности. Хотя Мао Цзэдун, который первым создал сельские базы, отсутствовал, путь его Великого похода к власти через двадцать лет был открыт. Тем временем Чжоу Эньлай и «городские» лидеры Ли Лисан, Чжан Готао и Сян Чжунфа должны были вернуться в Китай со следующей целью: создать эффективную боевую структуру с секретными службами в качестве авангарда.

Когда он вернулся в Шанхай в ноябре 1928 года, Чжоу Эньлай взял на себя преобразование небольшой службы охраны там, теперь переименованной в «Особое отделение Центрального комитета» (Чжунян Теке), или сокращенно Теке, для проведения «специальных операций» (Тэу Гунцзуо). Гу Шуньчжан, маг, был призван руководить этими миссиями вместе с Чжоу в окружении нового генерального секретаря КПК, бывшего моряка по имени Сян Чжунфа, который был лидером Красной банды (Хонг Банг), Триады, или традиционного тайного общества и непримиримого соперника Зеленой банды.

Теке создали секретные базы по всему Китаю, включая Гонконг. Но Шанхай остался в центре этой подпольной войны. Один китайский специалист по международным делам сказал мне в 2008 году, что офицеры разведки все еще считают – не без определенной ностальгии, – что существует прямая связь между сегодняшней службой и первоначальной организацией, основанной Чжоу Эньлаем в то время. Теке состоял из четырех секций: первая секция отвечала за личную охрану лидеров, предоставляя им квартиры, где они могли бы спать, и организовывала встречи; 2-я отвечала за разведку и контрразведку; 3-я, «Красная гвардия», представляла собой эскадрилью, авангард которой был известен как «отряды собачьих побоев» (Дагоу Дуй) и занималась устранением предателей. Наконец, 4-я секция отвечала за связь.

С этого времени под руководством Кан Шэна Теке также стали нести основную ответственность за безопасность – создан отряд тайной полиции, которому было поручено наблюдение за своей собственной партией. Канг преуспел в шпионаже за своими друзьями. Писательница Хан Суйин, дочь китайского отца, по происхождению хакки, и бельгийской матери, впервые взяла интервью у Чжоу Эньлай в 1956 году для биографии, которую она в конечном итоге опубликовала почти тридцать лет спустя. Ее описание этой полицейской функции очень красноречиво:

Теке вели учет каждого члена партии, собирали всевозможную информацию, наказывали предательства, управляли радиостанциями. Они также организовали группы защиты и боевиков-коммандос, которые проводили внесудебные казни тех, кто подозревался в предательстве интересов партии, в допущении утечки информации или в причастности к аресту или смерти товарищей.

Секретность, характеристика, которую Чжоу начал культивировать во время своего пребывания в Париже, стала важным элементом коммунистической структуры.

Чтобы предотвратить утечку информации, агентам Теке не разрешалось иметь какие-либо отношения с другими боевиками партии. Организация была настолько разобщенной, что даже ее название не было известно. Жителям Шанхая она была известна под жутким названием «кинжал У Хао»; немногие получат ссылку на псевдоним Чжоу. Но название было явно оправдано насилием, с которым текеские палачи убивали диссидентов, борцов сопротивления, дезертиров и других противников. Люди Кан Шэна и Гу Шуньчжана не остановились на убийстве предателей или информаторов: они убили всю семью. В этом они не так уж сильно отличались от приспешников Чан Кайши, но они также возродили древнюю китайскую традицию изысканно изощренных пыток, принцип которой заключается в том, что чем медленнее применяется смерть, тем больше она внушает ужас.

Жемчужиной в короне Теке была 2-я секция, отвечающая за разведку и проникновение. Разветвлялись многочисленные связи, используя знаменитые гуаньси – отношения, основанные на семье, сообществе и географии, – для проникновения в мощную культурную и художественную среду Шанхая. В этом мире Теке составляли небольшую армию посыльных, контрабандистов и информаторов. Глаза и уши У Хао были сосредоточены на клубах боевых искусств, культурных и религиозных группах, мире музыки, театра и кино, публичных домах «цветочниц» и русских кабаре, где некоторые «полусветлые девушки» были «белокожими». Но красное сердце Кан Шэн, хотя и был одержим античным китайским эротизмом эпохи Мин, также был завсегдатаем современного мира киностудий Шанхая. Здесь он встретился с другом детства из Шаньдуна, возможно, бывшим любовником, а ныне кинозвездой по имени Лань Пин («Голубое яблоко»). Позже она стала более известной как Цзян Цин, более известная как мадам Мао.

Используя все эти искусно сплетенные нити, паутину связей, подпольная система КПК поставила перед собой амбициозную цель: использовать повальную коррупцию в городе для проникновения в гоминьдан Чан Кайши и иностранные полицейские силы.

Гемо шпионит за контратакой

Чан Кайши обычно считают прекрасным тактиком и несравненным политическим зверем, успешно вытеснившим своих соперников в Гоминьдане, но слабым стратегом. Возможно, на данный момент он выиграл битву за Шанхай. Но сможет ли он завоевать север? Объединить Китай за счет коммунистов? Выиграть войну? В соответствии с зародышевой теорией, разработанной Мао, в долгосрочной перспективе он будет признан лучшим стратегом из них двоих.

В любом случае, генералиссимус, или «Гемо», как его обычно называли, разгромил коммунистов в Шанхае и намеревался добиться воссоединения страны, завоевав север. Если ему удастся управлять всей страной, Чангу придется полагаться на главных шпионов, столь же жестоких и непримиримых, как их враги. Ближайшими товарищами Гемо были два брата, Чэнь Го-фу и Чэнь Ли-фу. Они, как и он, были из Чжэцзяна, были связаны с Зеленой бандой и отвечали за политическую разведку как Гоминьдана, так и «Синих рубашек», группы ополченцев, вдохновленных европейскими фашистскими движениями.

Самым могущественным из руководителей службы Геммо был Дай Ли. Он родился в 1897 году в год Петуха и тоже был из Чжэцзяна. Как и братья Чен, он потерял отца в молодом возрасте, а к четырнадцати годам стал пехотинцем на службе у военачальника. Он попал в Военную академию Хуанпу, где подружился с несколькими коммунистами, прежде чем стать их палачом.

Дай создал новую секретную службу, Бюро расследований и статистики (Diaocha Tongzhi), которое, когда оно было впоследствии реорганизовано и поставлено под контроль вооруженных сил, было переименовано в Juntong, хотя оно все еще было известно широкой публике как «БМР». Доверенный член Зеленой банды, Дай стал капитаном военной полиции в 1927 году и сыграл ключевую роль в крахе коммунистов в Шанхае. Дружелюбный и вежливый, с лицом, описанным как «беличья голова», Дай был способен на ужасающую жестокость. По всему Китаю не утихают разговоры о пытках, которым подвергались те, кто попал в его руки, включая передозировку героина. Все это принесло ему прозвище за границей «китайский Гиммлер». Распространяются слухи, усиленные коммунистической пропагандой, – это можно объяснить тем фактом, что несколько видных заключенных-коммунистов предпочли «покорность» и отступничество смерти в мучительной агонии.

В настоящее время о Дай Ли написаны более взвешенные биографии. Ему приписывают создание сети из 100 000 агентов в Китае и организацию огромной машины, чья щупальцевая система простиралась далеко за пределы Китая, благодаря другому бывшему офицеру Хуанпу, генералу Тан Юэ-ляну, который организовал международную секретную службу, используя сеть военных атташе. Была создана система влияния, во главе которой стояла Сунг Май-лин, жена Чан Кайши. Он стремился заставить США в лице Рузвельта перейти от позиции нейтралитета к поддержке Гоминьдана против Японии. Дай Ли также был пионером в перехвате сообщений. С помощью американского эксперта по шифрованию и дешифрованию Герберта О. Ярдли он смог создать ультрасовременную службу. В течение 1920-х годов именно способность служб Чан Кайши перехватывать сообщения позволяла ему сокрушить полевых командиров. Единственная проблема заключалась в том, что эта очень изощренная служба была пронизана коммунистическими агентами.

Чэнь Гэн и бретонец из Шанхая

Оглядываясь назад, нельзя отрицать, что сталинская политика разгона КПК какое-то время внутри Гоминьдана была выгодна коммунистическому шпионажу. Некоторые боевики никогда не называли себя коммунистами и оставались спрятанными, как кроты, в лабиринте националистических структур: синих рубашек, БМР, национальной армии, службы связи и так далее.

Это глубокое проникновение контролировал Чэнь Гэн, боевик во главе 2-го отделения – секретной разведывательной службы Теке. Он родился в провинции Хунань в 1904 году в год Дракона в богатой семье землевладельцев. Благодаря личному наставнику он хорошо разбирался в конфуцианской философии, в том числе в достоинствах «сыновней почтительности». Это не помешало ему сбежать из дома в возрасте тринадцати лет и вступить в республиканскую армию. После периода в качестве профсоюзного лидера на железных дорогах и организатора забастовки он присоединился к КПК. Он учился на офицера в Военной академии Хуанпу, которую окончил курсантом первого выпускного класса. Во время военной кампании на севере он пережил событие, которое должно было сыграть ключевую роль в его дальнейшей жизни: во время засады он спас жизнь Гемо, самого Чан Кайши.

Но Чэнь Гэн был героем всего на один день: в 1926 году его вместе с Гу Шуньчжаном отправили в СССР для прохождения программы обучения ГПУ. Когда он вернулся в Китай, после участия в различных неудавшихся восстаниях, он взял на себя руководство текской разведкой в Шанхае под псевдонимом «г-н Ван». Его первая миссия заключалась в том, чтобы пролить свет на загадку: арест 14 апреля 1928 года на Гордон-роуд Ло Иньонга – жестокого, давнего боевика, ответственного за создание зародышевой разведывательной службы, – и его последующее убийство, которое произошло сразу после того, как он был передан китайской полиции. С помощью контактов Гу Шуньчжана в полиции и его старых друзей из «Зеленой банды» Чэнь обнаружил, что женщина, говорящая по-немецки, обратилась в британский специальный отдел и предложила передать сотни активистов в обмен на значительную сумму денег. Чтобы доказать свою добросовестность, она дала людям Пэта Гивенса адрес Луо. Предательницей была женщина по имени Хэ Чжихуа. Она была бывшей женой Чжу Дэ, бывшего военачальника, который стал коммунистическим генералом и был среди тех, кто провел какое-то время в Париже. Она жила с Чжу в Германии во времена «студентов-рабочих». После пребывания в СССР присоединилась к секретариату руководства КПК в Шанхае, который дал ей доступ к списку членов партии. Совершенно предав коммунистические идеалы, она планировала продать своих бывших товарищей и использовать деньги, чтобы начать новую жизнь за границей.