Текст книги "Призрак"

1

Пистолет.

И не просто пистолет. В этом чертовом рюкзаке лежал пистолет-пулемет «узи» с металлической мушкой и укороченным складным прикладом. Дуло не пахло порохом, да и ствол блестел как снаружи, так и внутри. Из пистолета давно не стреляли, если вообще стреляли когда-нибудь. Полностью собранный, он оставался в пластмассовом заводском футляре. Здесь же обнаружились три запасных магазина и коробка с дешевыми патронами. Под ними – пачка двадцатидолларовых банкнот, пакет с кучей таблеток, сотовый телефон, пара брошюр и зажигалка. Я обшарил дно и боковые карманы, но больше ничего не нашел.

Снаряжение беглеца.

Обычная мера предосторожности в криминальном мире. У меня самого немало таких рюкзаков припрятано по всему свету. В чрезвычайных обстоятельствах этот минимальный набор способен сослужить хорошую службу. Заранее подыскиваешь укромное местечко, где переждать бурю, и оставляешь там самое необходимое. Если вдруг запахнет жареным, у тебя всегда под рукой то, что понадобится в первую очередь. «Пожарное» снаряжение должно быть не громоздким и всегда находиться под рукой. Так, на крыше моего дома в западной части Манхэттена похожий рюкзачок висит на проволоке в старой трубе, идущей от камина, замурованного десятки лет назад. В рюкзаке десять тысяч долларов, несколько кредиток, чистый паспорт и «беретта». В том рюкзаке, что я сейчас держал в руках, денег было раз в пять меньше, зато оружие по убойной силе вдвое превосходило мое. Я уже не говорю про «колеса», идентифицировать которые мне не удалось. Запасного комплекта одежды не имелось.

Я вытащил оружие и опустил его на пол. Это была старая модель «микроузи», вероятно оставшаяся после вооруженного нападения, с девятимиллиметровыми патронами парабеллум, импортированными из России. Я положил коробку поверх пистолета. Бегло пролистал пачку потертых, пересохших и хрустких от жары купюр. Все банкноты были выпущены несколько лет назад. Одну из них я проверил на ощупь. Бумажки, которые производят впечатление таких старых, нередко оказываются поддельными – без водяных знаков и защитной полосы. Казначейство часто меняет дизайн банкнот. Фальшивомонетчики стараются от него не отставать, но на разработку новых подделок уходит несколько лет. За это время внешний вид купюр успевает снова измениться. Главным отличием настоящих денег от фальшивых является качество бумаги. Первые печатают на особой бумаге, состоящей из хлопковых и льняных нитей, которую производит единственная фабрика в Западном Массачусетсе. Именно благодаря этому составу банкноты приобретают особую текстуру и прочность; строго говоря, материал, на котором их печатают, и бумагой-то не назовешь. Фальшивки – другое дело. Я несколько раз потер банкноту и сравнил ее со своей, из бумажника. Я, конечно, не эксперт, но на ощупь она казалась настоящей, как бы подозрительно ни выглядела.

Я чиркнул зажигалкой и поджег купюру. Вспыхнуло оранжевое пламя, край схватился и почернел. Только настоящие деньги горят оранжевым пламенем. Подделки, напечатанные на обычной бумаге, горят ярко-красным. Я затушил купюру и положил пачку денег – как выяснилось, настоящих! – рядом с боеприпасами.

Потом достал брошюры. Цветной рекламный буклет крупного агентства по продаже недвижимости растрепался от частого просмотра. В другой брошюрке я нашел фотографии особняков в викторианском стиле – так себе, ничего особенного. Между страниц завалялся чек на тридцать долларов с автозаправки в Вентноре, но дата стерлась. Я задумчиво оглядел брошюры и вернул их на место. Никакой полезной информации.

Открыв пакет с таблетками, я наклонился и несколько раз глубоко вдохнул. Пахло фабричными лекарствами, но какими именно, я бы не взялся определить. Многие лекарства, даже нелегальные, производятся на крупных предприятиях. В Южной Америке работают целые промышленные комплексы, на которых прессуют поддельный оксиконтин. Но в данном случае это был точно не оксиконтин. От таблеток в пакете исходил легкий больничный запах, наводивший на мысли о старательно надраенных полах стерильной палаты. Наркота? Типа метамфетамина? С тем же успехом таблетки могли оказаться аспирином. Насколько я знал, один из этих парней страдал жестокими мигренями.

Наконец я добрался до сотового телефона. Он представлял собой аппарат популярного как минимум несколько лет назад дизайна. Я нажал зеленую кнопку, и телефон включился, из чего я сделал вывод, что он полностью заряжен. Логотип на экране сменился заставкой, и я примерно минуту искал в памяти сохраненные номера. Записная книжка была пуста. Я заглянул в журнал последних вызовов. Сегодня утром поступило несколько пропущенных звонков с неизвестного номера, но в голосовой почте ни одного сообщения не сохранилось. Единственный исходящий вызов был сделан неделю назад. На номер с нью-йоркским кодом.

Я сложил вещи обратно в рюкзак, достал телефон, который мне дал Александр, включил его и набрал номер Маркуса.

Трубку сняли после первого же звонка.

– «Пять звезд».

– Мне необходимо поговорить с ним.

– Прошу прощения?

– Скажи, чтобы подошел к телефону, или я еду в казино.

– Минуту.

Я закрыл за собой дверь. Если никто не придет за рюкзаком, валяться ему здесь до окончания срока аренды. Может, месяца три. Мне было интересно, что произойдет потом. Полиция постоянно находит тайники с оружием, но редко натыкается на них случайно. Я представил себе картину: контейнер, обнесенный желтой полицейской лентой, парни в черной форме, снующие вокруг с недоумением на лицах. Я подумал, не взять ли с собой наличные, но решил, что это не та сумма, ради которой стоит мараться. У рюкзака явно был хозяин. Морено или Риббонс. Если только не Маркус, учитывая, что за барахло платил он. Еще оставался шанс, что Риббонс объявится, хотя надежда на это таяла с каждой минутой. Но если он все-таки доберется до склада, я бы предпочел, чтобы он нашел свой телефон.

В следующее мгновение в трубке раздался голос Маркуса:

– Что там?

– Я в Атлантик-Сити. Риббонс на складе не появлялся. Здесь уже несколько дней никого не было. На замке слой пыли.

– Значит, пропал. Но он мог нарочно не соваться на склад. Знал, где его будут искать в первую очередь.

– Понимаю. Только тут кое-что странное. Рюкзак для бегства всего один.

– И?

– Парней было двое. Вряд ли они собирались бежать с одним рюкзаком на двоих. Никто так не делает.

– А где второй?

– Это я у тебя хотел спросить, – сказал я.

– Откуда мне знать? – проворчал Маркус. – Никто никому не докладывает, что держит у себя в рюкзаке, тем более – «дирижеру». Тебе ли не знать?

– Мне придется двигаться в обратном направлении. Ты рассказал, чем должна была закончиться операция, но не говорил, с чего она должна была начаться. Если бы все пошло по плану, они отсиделись бы в этом контейнере, пока не утихнет шумиха. Я хочу знать, в чем состоял исходный план. Риббонс должен был избавиться от оружия и переодеться, так? А что с машиной? По идее, от нее ведь он тоже должен был избавиться. Скажем, бросить хотя бы за несколько кварталов. В новостях передали описание машины, но не сказали, что она найдена.

– Да, они собирались бросить машину. И не просто бросить, а поджечь. По идее, сейчас вместо нее должна остаться груда обгорелого железа.

– Хорошо, а что потом? Неужели они планировали угнать чужую тачку? Зная, что у них на хвосте висит свора полицейских? Я хочу, чтобы ты подробно рассказал мне, как они намеревались скрыться с места ограбления.

– Это единственная часть операции, которую лично я не планировал. За отход отвечал Морено. Он был рулевым.

– В таком случае я хочу знать все, что известно тебе.

– Предполагалось, что в операции будут участвовать две машины. Морено бросает первую и пересаживается во вторую – угнанную заранее и спрятанную в условленном месте. Они поджигают первую и едут на второй на тот самый склад, где сейчас стоишь ты. Детали отхода я оставил на их усмотрение.

– Они говорили, где собираются бросить первую машину? – Вроде бы у них на примете был пустующий ангар кварталах в десяти от казино, рядом с заброшенным аэродромом. Если бы они загнали машину в этот ангар, она горела бы там несколько часов. И никакая полиция ее так быстро не нашла бы.

– Ладно, – сказал я. – С этим я разберусь.

Я нажал отбой и свободной рукой извлек батарею. Каблуком раздавил аппарат и отшвырнул его в сторону. Вышел через ворота, вернулся к своей машине, сел за руль и уехал. Влажность понемногу отступала, и полуденные лучи солнца, отражаясь от кристаллов соли, роняли блики на лобовые стекла встречных автомобилей. Я выбрался на шоссе. В голове у меня постепенно вырисовывалась стратегия поисков. Надо шаг за шагом повторить предполагаемый маршрут отхода Морено и Риббонса. Если мне удастся восстановить картину поспешного бегства Риббонса, есть шанс, что я найду его живым.

Я посмотрел на часы. У меня в распоряжении полтора суток. Тридцать шесть часов.

12

На горизонте показался отель-казино «Атлантик Ридженси». Он гигантским стеклянным обелиском возвышался над дорогой – не заметить его было невозможно. Двадцатиэтажное здание с радиобашней, приютившее одно из самых больших казино в стране, выделялось даже на фоне высокорослых соседей. Триумф современной инженерной мысли, подумалось мне. Башня очертаниями напоминала белого коня на шахматной доске. Еще недавно здесь, на побережье, располагался обычный гостиничный комплекс. Но как все изменилось! Строители работали день и ночь и за каких-нибудь два года возвели этого монстра стоимостью в миллиард долларов. Вывеска отеля была видна за много миль.

Насколько я недолюбливаю людей, настолько же ценю архитектуру. Люди мне не интересны. Зато грамотно спроектированное здание таит в себе массу секретов. Вспомните стены Трои. Ни одна армия не могла взять их штурмом, но простейший трюк с деревянным конем, набитым воинами, свел к нулю всю надежную систему безопасности.

Чем ближе, тем сильнее ощущалось дыхание океана. Я подъехал к казино сзади, со стороны променада Бордуок, и сделал круг, прикидывая, где бы припарковаться. Миновал место, где произошла перестрелка. Участок оцепили полицейской лентой, и все близлежащие кварталы были забиты машинами телекомпаний. Их съемочные группы, судя по всему, надолго встали здесь лагерем. В тени фургонов сидели на складных стульях операторы в темных очках с банками газировки в руках. Вокруг толпился народ. Ажиотаж, наблюдавшийся в утренних выпусках новостей, на жаре слегка поутих, но у ленты оцепления по-прежнему околачивались толпы зевак. Офицер полиции призывал прохожих не задерживаться. На вывеске «Ридженси» так и болталась сбитая буква Р; асфальт был расчерчен следами пуль. К завтрашнему утру, когда полиция разрешит казино возобновить работу, их, скорее всего, заровняют, но пока площадка перед отелем отчетливо напоминала поле битвы. Правда, трупы уже увезли.

Мне удалось припарковать машину в паре кварталов от отеля, к которому я вернулся пешком. Я хотел своими глазами посмотреть, где работали Риббонс и Морено, чтобы понять, как они собирались отходить. Надо пройти там, где шли они, увидеть то, что видели они. Тогда, возможно, меня посетят те же мысли, что посещали их. Я проскользнул мимо телевизионщиков и нырнул под желтую ленту. Коп, дежуривший возле оцепления, вскинул на меня голову. Я полез в нагрудный карман, достал бумажник и небрежно помахал им. Бумажник не имел ничего общего с удостоверением агента ФБР, но в моей работе главное – самоуверенность. Веди себя как лицо, облеченное властью, и окружающие будут воспринимать тебя именно в этом качестве.

Он махнул рукой в ответ, пропуская меня за ограждение.

Двери казино под вывеской «Ридженси» были заперты и затянуты пластиковой пленкой. Народу – никого, что само по себе было странно. После преступления обычно наступает затишье, но не настолько же. Все автомобили эвакуировали, пятна крови смыли шлангом. Я словно попал в город-призрак. Паркинг представлял собой открытую бетонную конструкцию в десять этажей – ставь машину где хочешь, хоть на крыше. Вокруг места, на котором раньше стояла снесенная будка кассы, тоже была натянута лента. Я уже понял, что первоначальный план налетчиков полностью провалился, иначе Риббонсу не пришлось бы палить из автомата. Все пошло не так, как предполагал Маркус. Ограбление обернулось бойней.

Морено с охотничьим ружьем стоял сзади. Я понял, где точно он прятался. Интенсивность движения в шесть утра – если оно вообще было – минимальная. Риббонс готовился к нападению. Морено должен был тихо снять охрану, но не сумел, свидетельством чему – дырки от пуль на тротуаре. Очевидно, один из инкассаторов еще был жив, когда Риббонс открыл огонь, – другой причины для пальбы просто не существовало. Я обнаружил, где именно Риббонс прикончил этого парня. Тупо, автоматной очередью. Кровь смыли, но автоматная очередь снесла часть асфальтового покрытия.

Я перелез через бетонное ограждение и ступил в помещение паркинга. Догадаться, где они припарковали автомобиль, не составило труда. Опорные столбы сплошь в дырках от пуль, на асфальте – следы жженой резины. Битое стекло и прочий мусор убрали, но остались следы шин и стрельбы. Я подошел поближе и осмотрел одну из щербин на столбе. Похоже, стреляли пулями тридцатого калибра. Выходит, Риббонса и Морено кто-то поджидал. Затаился на другом конце паркинга и наблюдал за ними в прицел очень серьезного оружия. Пуля вошла в бетон дюйма на два.

Снайпер.

Маркус о снайпере не упоминал, но в утреннем репортаже, который я слушал в самолете, говорили про какого-то «третьего». Он стрелял с расстояния в тридцать ярдов. Из такой винтовки это было все равно что расстреливать рыб в аквариуме. Неудивительно, что он уложил Морено одним выстрелом. Вообще-то говоря, тренированный снайпер мог убить обоих с завязанными глазами. Но выстрелов было слишком много. Стрелял, предположил я, скорее любитель. Недостаток мастерства он с лихвой компенсировал количеством выпущенных пуль.

Но что-то в этой картинке не стыковалось. Время.

Третий начал стрелять в Риббонса и Морено только после того, как те выполнили свою работу. Нормальный человек попытался бы остановить ограбление, не дожидаясь, пока налетчики осуществят задуманное. Черт возьми, даже самый жадный уголовник не стал бы так рисковать, ведь для нашего брата нет ничего опаснее, чем гора трупов. Может, третьему понадобилось время подготовить к стрельбе винтовку? Или он не хотел высовываться, пока не запахло жареным? Например, не знал, как собираются действовать налетчики. Не успел зарядить винтовку или даже достать ее из багажника, когда Морено сделал первый выстрел. Нет, ни одно из этих предположений не выглядело убедительным.

Стрелок был в курсе готовящегося ограбления. Думать, что он чисто случайно оказался в нужном месте, в нужное время, да еще и с нужным оружием, по меньшей мере смешно. Снайпер заранее знал про план Маркуса. Но, черт возьми, откуда? Я знал, что в прошлом планы Маркуса сорвались всего один раз. По моей вине.

Да, наверняка все было продумано заранее. Кем-то башковитым. Не исключено, что действовал он в одиночку. Узнал про готовящееся ограбление, загодя выбрал удобную снайперскую позицию и спокойно ждал момента, чтобы открыть стрельбу. С какой целью? Этого я не знал, но мог догадаться. Третий хотел забрать деньги, похищенные Морено и Риббонсом. Двойное ограбление. Риббонс и Морено делают всю грязную работу, а третий захватывает добычу.

Интересно, бросился ли он в погоню за Риббонсом. Вряд ли. Слишком велик риск. Как только Риббонс выехал из паркинга, стрелок упустил свой шанс. Преследование Риббонса на дороге явно не входило в его планы. Если бы погоня затянулась, их обоих ждал бы печальный конец. Даже если копов от места преступления отделяли еще пара кварталов, перестрелка не прошла незамеченной. Все дорожные патрули в радиусе нескольких миль наверняка получили сигнал тревоги. К тому же погоня за Риббонсом заставила бы третьего отказаться от собственного маршрута отхода. А на такой риск не пойдет ни один дурак, будь он хоть чемпионом-автогонщиком.

Я поднял голову к камерам видеонаблюдения. Модель, устаревшая как минимум на целое поколение. Я видел картинки с таких камер. Номерные знаки автомобиля выглядят на них как пятна Роршаха. В утренних новостях о поимке третьего участника перестрелки не было сказано ни слова. Возможно, он успел скрыться. Если это так, значит, он тоже, как и Риббонс с Морено, продумал план отступления. Судя по всему, продумал лучше, чем они. Во всяком случае, лицо снайпера на телеэкранах не маячило.

Я закрыл глаза и попытался влезть в его шкуру. На какое-то мгновение превратился в снайпера и вместе с ним пережил те мгновения. Меня охватило лихорадочное возбуждение, на плече я чувствовал тяжесть винтовки. Я затаил дыхание. Вот в перекрестье снайперского прицела попал затылок Морено. Я представил себе, что отсчитываю удары сердца и корректирую прицел с поправкой на океанский бриз. Вот я стою, замерев в ожидании момента, когда Риббонс перепрыгнет через бетонное ограждение и ворвется на парковку. Мой палец нажал спусковой крючок, я ощутил силу отдачи в плечо и увидел взрыв розовой пены – это тело Морено рухнуло на рулевое колесо. О чем я мог думать в тот момент?

В сознании билась единственная мысль.

Убивать.

* * *

Я постоял еще немного, потом открыл глаза и стряхнул с себя наваждение. Из паркинга я направился на набережную, быстро, не обращая внимания на копа, проскочил под желтой лентой оцепления и смешался с уличной толпой. Мимо меня пронесся на велорикше мужчина в рваных джинсовых шортах. Такси за десять баксов – медленно и дорого. Нет уж, спасибо. Я протискивался сквозь толчею, растворяясь в море ярких летних красок. Я стал невидимкой. Перед глазами открылся океан, гигантским масляным пятном растекшийся среди песчаных дюн.

Вернувшись к машине, я первым делом включил навигатор и определил свое местонахождение. Я долго изучал карту, двигая ее туда-сюда кнопками-стрелками. Не местность, а кошмар. Фасадом отель «Ридженси» был обращен к океану, торцами граничил с соседними казино, а задней стеной выходил на автомагистраль, которая вела на шоссе с контрольными постами через каждые несколько миль.

Я заучил карту наизусть. Я не профессиональный водитель, хотя вожу машину уверенно и, если нужно, даже лихо, но, честно говоря, прокладывание маршрутов никогда не было моей сильной стороной. Разрабатывая путь отхода, надо обладать большим объемом информации. Добывать ее у меня просто не было времени. Я вспомнил о наводке, которую дал мне Мар-кус. Заброшенный аэродром. Я прилетел в международный аэропорт Атлантик-Сити, расположенный примерно в двадцати милях от города. Там, среди солончаков, имелось несколько неиспользуемых взлетно-посадочных полос, но они находились так далеко, что ни один вменяемый водила, удирающий с места преступления, не направился бы туда, тем более не сменив машину. Если отход предполагалось осуществлять на двух машинах, требовалось обследовать территорию в радиусе примерно десяти кварталов вокруг казино, как и говорил Маркус. Я опять уткнулся в карту.

Где-то я читал, что никакой «фотографической» памяти не существует и тот, кто хвастает такими способностями, попросту врет. Не спорю, но… Лично мне известно, что самый обычный человек помнит гораздо больше, чем ему кажется. Греческие аэды наизусть заучивали эпические поэмы в тысячи строк, не видя в том ничего особенного. Ну а я заучиваю карты местности. Этому научила меня Анджела. Секрет прост: упорство и постоянная практика.

Сейчас в моем мозгу запечатлевались, ветвясь, как древесные побеги, возможные маршруты отхода бегства.

Примерно в десяти кварталах от казино я обнаружил кое-что интересное. Дорога, тянувшаяся параллельно пляжу, сворачивала в один из самых бедных пригородов, утыкаясь в большой пустырь, обозначенный на карте как бейсбольное поле. Я вгляделся внимательнее и наконец понял, что передо мной диспетчерская вышка, взлетно-посадочные полосы и автостоянка. Ког-да-то здесь был аэродром, теперь образовалась мертвая зона, окруженная заброшенными зданиями. И расположенная всего в десяти кварталах от центра города.

Я прикинул маршрут. Еще раз мысленно проследил все направления. Езды – не больше пяти минут. По пустой дороге – три. Две, если мчаться так, будто за тобой гонится сам дьявол. Может, третий все-таки пустился в погоню за Риббонсом.

Тогда меня ждет кровавый сюрприз.