Текст книги "Девять принцев Амбера. Ружья Авалона"

Позже – опять же, не знаю, насколько позже, – явился какой-то здоровенный мужик, видимо, Черный Дейви[63]63
  В сочетании с вышеупомянутым перстнем – наверняка отсылка к шотландской народной балладе «Джонни Фаа», она же «Графиня-цыганка» (впервые опубликована в 1740 г.), где по сюжету графиня (в большинстве вариантов отождествляется с Джин Гамильтон) сбегает от супруга с любовником-цыганом.


[Закрыть], врезал мне по морде и рывком вздернул на ноги. Я вцепился в его правый бицепс мертвой хваткой, а он наполовину нес, наполовину толкал меня к порогу.

Когда до меня дошло, что меня вот-вот вновь выкинут на мороз, я стиснул его руку еще сильнее, воспротивившись, я давил изо всех оставшихся у меня сил, бормоча полубредовые мольбы.

Потом сквозь пот и слезы, заливавшие мне глаза, я вдруг разглядел его лицо, услышал его пронзительный крик, увидел раззявленный рот, полный гнилых зубов… Его правая рука в том месте, где я вцепился в нее, была сломана.

Он отшвырнул меня левой рукой и, подвывая, упал на колени. Я сел на пол, голова моя ненадолго прояснилась.

– Я… останусь… здесь… пока мне не станет лучше. Убирайся. Вернешься – убью.

– У тебя чума! – выкрикнул он. – Завтра за твоим трупом придут! – Он сплюнул, поднялся на ноги и, спотыкаясь, вышел из комнаты.

Я кое-как добрался до двери и забаррикадировал ее. Потом вернулся к кровати, свалился на нее и заснул.

Если они назавтра и приходили за моим трупом, их ожидало разочарование. Ибо часов десять спустя, посреди ночи, я проснулся в холодном поту и понял, что лихорадка отступила. Я был еще очень слаб, но соображал вполне нормально.

Мне стало ясно, что чуму я победил.

В шкафу нашелся мужской плащ, в тумбочке – несколько монет. Все это я забрал.

А потом вышел в ночь, на улицы Лондона, в год чумы[64]64
  Имеется в виду Лондонская чума 1563–1564 гг. Как раз на осень 1563 г. приходится пик эпидемии – и примерно в этот период был зачат В. Шекспир, если верить традиционной дате его рождения (23.04.1564).


[Закрыть], чтобы отыскать…

…отыскать хоть какие-то сведения о том, кто я такой и что вообще здесь делаю. В голове моей этих воспоминаний не осталось.

Так все и началось.

Я изрядно углубился в Образ, снопы искр вокруг моих ног достигали колен. Я уже точно не знал, куда иду и где там стоят Рэндом, Дейдра и Мойра. Поток тек сквозь меня, глаза норовили выскочить из орбит. Потом щеки защипало, словно морозом, а по шее сзади пробежал холодок. Я стиснул зубы, чтобы не стучали.

Амнезию мне обеспечила не авария. Воспоминания о прошлом я утратил еще в елизаветинские времена. Вероятно, Флора решила, что моя память после автокатастрофы как раз восстановилась. Она ведь знала о моем состоянии. И тут меня осенило: Флора вообще обитала в Тени Земля именно с целью присматривать за мной.

Значит, с шестнадцатого века?

Трудно сказать, конечно. Но – выясню.

Я быстро сделал еще шесть шагов вперед и достиг конца витка. За ним начинался прямой отрезок Образа.

Я ступил на него и сразу ощутил сопротивление, которое нарастало с каждым моим шагом. Вторая Вуаль.

Потом был поворот направо, и еще один, и еще…

Я был принцем Амбера, это правда. Нас было пятнадцать братьев, шестеро уже умерли. И восемь сестер, из которых две, а может, четыре тоже ушли в мир иной. Большую часть времени мы странствовали в Тени или жили в наших собственных вселенных. Философский вопрос – академический, но не лишенный смысла, – может ли обладающий властью над Тенью сотворить свою собственную вселенную? Каков бы ни был ответ, с практической точки зрения мы это могли.

Начался новый виток Образа, я двигался медленно, словно пробиваясь сквозь слой клея.

Шаг, второй, третий, четвертый, пылающие сапоги мои вопреки всему следовали дальше.

Голова дрожала; сердце, казалось, вот-вот разорвется.

Амбер!

Идти стало гораздо легче, как только я вспомнил Амбер.

Амбер, самый величественный город, который когда-либо был или будет. Амбер был всегда и пребудет вовеки, и любой город, любой другой город в любом мыслимом месте был лишь отражением тени одной из фаз существования Амбера. Амбер, Амбер, Амбер… Я помню тебя. И никогда тебя не забуду. Видимо, где-то в глубине моей души всегда жила память о тебе; в течение столетий жизни в Тени Земля в сновидения мои часто вторгались образы твоих шпилей, золотистых и зеленых, и твоих ступенчатых террас. Я помню твои просторные улицы и клумбы цветов, золотистых и красных. Я помню, сколь сладостен твой воздух, помню твои храмы, и дворцы, и ту радость, которую ты дарил, даришь и будешь дарить людям, Амбер, бессмертный город, придающий форму всем прочим городам, я не смогу забыть тебя даже сейчас, не смогу забыть и тот день в Образе Ребмы, когда я вспомнил тебя и зеркальные стены твои, освеженный трапезой после голодных дней и любовью Мойры, но ничто не может сравниться с радостью и любовью воспоминаний о тебе. И даже теперь, когда я стою, размышляя, у Дворов Хаоса и рассказываю эту историю своему единственному слушателю, который, может быть, впоследствии перескажет ее другим, чтобы она не умерла вместе со мной, даже сейчас я вспоминаю тебя с любовью, о город, править которым я был рожден…[65]65
  Здесь косвенные отсылки к Небесному Иерусалиму из «Откровения» Иоанна Богослова и «О Граде Божием» Блаженного Августина.


[Закрыть]

Еще десять шагов, и огненная филигрань взвихрилась передо мной, и я помедлил, а выступивший пот тут же растворился в прохладных водах.

Дальше было сложно, дьявольски сложно, вокруг словно возникли мощные течения, угрожающие снести меня с Образа. А я сражался, противостоя им, ибо инстинктивно сознавал: Образ уничтожит меня, если я попробую покинуть его до того, как пройду до конца. И я не смел оторвать взгляда от сияющей впереди огненной линии и не видел, сколько я уже прошел и сколько мне еще осталось…

Течения утихли, зато вернулась еще часть моих воспоминаний о прошлой жизни, жизни принца Амбера… Нет, о них я рассказывать не стану, они мои и только мои: деяния злые и жестокие, а некоторые даже благородные, вплоть до самого моего детства, что прошло в великом дворце Амбера, над которым развевалось знамя моего отца Оберона – зеленое, с восстающим белым единорогом, обращенным вправо.

Рэндом прошел Образ. Даже Дейдра его прошла. Значит, сумею и я, Корвин, и плевать на сопротивление.

Я преодолел филигрань и вышел на Великую Кривую. И силы, придающие форму вселенной, обрушились на меня, придавая мне форму по образу своему и подобию.

Однако у меня было преимущество перед любым другим, попытавшимся пройти огненной тропою Образа: я знал, что уже проходил его, значит, сумею сделать это еще раз. Это помогло устоять перед страхами, черными облаками, окутавшими меня, чтобы исчезнуть и вернуться вновь с удвоенной силой. Я продвигался по Образу, вспоминая все, вспоминая времена перед проведенными в Тени Земля столетиями, вспоминая иные Тени, некоторые из них были для меня особенно дороги, особенно одно из таких мест – самое любимое, кроме Амбера.

Три изгиба, прямой отрезок и еще несколько крутых поворотов, и внутри меня проявилось понимание того, о чем я, по сути, никогда и не забывал. Моя власть над Тенями.

Десяток крутых поворотов, от которых в голове слегка помутилось, короткий изгиб, прямой отрезок – и Последняя Вуаль.

Каждый шаг давался с болью. Все восстало против меня. Вода становилась ледяной, а потом вдруг вскипала, и течения били мне в грудь. Я сражался, переставляя ноги. Искры взлетали уже выше пояса, потом до груди, до плеч. Замелькали перед глазами. Окружили меня полностью так, что я и Образа уже практически не видел.

И короткий поворот, заканчивающийся чернотой.

Шаг, другой… А последним я словно проламывался сквозь бетонную стену.

Но я сделал этот шаг.

И тогда наконец смог обернуться и взглянуть на только что пройденный путь. Я не мог позволить себе рухнуть на колени. Я принц Амбера, и, клянусь, ничто не заставит меня унизиться в присутствии равных мне! Даже Образ!

Я небрежно махнул рукой в том направлении, где они вроде бы стояли. Видели они меня или нет, уже не важно.

Какое-то время я стоял неподвижно и размышлял.

Теперь я понял, в чем заключается могущество Образа. Пройти по нему в обратном направлении было бы уже просто.

Но зачем?

Мне не хватало моей колоды карт, однако сила Образа могла сейчас сослужить мне ту же службу…

Они ждали меня: мои брат и сестра, и Мойра, чьи бедра – мраморные столпы[66]66
  Отсылка к «Песни песней», в оригинале, правда, речь о мужчине.


[Закрыть].

Дейдра сможет позаботиться о себе сама – жизнь мы ей, в конце концов, спасли, и я не чувствовал себя обязанным каждый день оберегать ее. Рэндом застрял в Ребме на год – если, конечно, у него не хватит пороху шагнуть вперед, войти в Образ и, дойдя до сердца его недвижной власти, сбежать. Что до Мойры, я счастлив был познакомиться с ней, и, возможно, мы увидимся вновь, и все такое. Я сомкнул веки и опустил голову.

Но краем глаза успел заметить промелькнувшую тень.

Рэндом? Пытается пройти Образом? В любом случае он не знает, куда я направляюсь. Никто не знает.

Я открыл глаза. Я по-прежнему стоял в середине Образа, однако словно вывернутого наизнанку.

Я продрог и жутко устал, но находился в Амбере – в настоящем зале, отражением которого был тот, из которого я только что сюда попал. Из центра Образа я мог по собственному желанию перенестись в любое место в Амбере.

Однако вернуться было бы сложно.

Так что с меня текли ручьи, а я стоял недвижно и размышлял.

Если Эрик занял престол, искать его следует в королевских покоях. Или, возможно, в тронном зале. Но тогда мне придется в одиночку прорубаться к сердцу власти, а затем вновь пройти Образ, чтобы благополучно сбежать.

И я перенесся в знакомое мне местечко в потайной части дворца. Крошечная комнатенка без окон, свет в которую проникал через щели высоко под потолком. Задвинул засов на сдвижной панели-двери, смахнул пыль с деревянной скамьи у стены, расстелил на ней свой плащ и улегся, чтобы хоть немного поспать. Если кто-то начнет спускаться сюда, я услышу его задолго до того, как он до меня доберется.

И заснул.

Через некоторое время я проснулся. Встал, отряхнул пыль с плаща и надел его. А затем начал карабкаться по деревянным балкам, ведущим импровизированной лестницей вверх. Пометки на стенах привели меня к нужному месту на четвертом этаже.

Я перепрыгнул на небольшую площадку, нашел потайной глазок. Никого. Библиотека была пуста. Так что я аккуратно сдвинул вбок стенную панель и скользнул внутрь.

Количество собранных здесь книг поражало. Со мной всегда так бывает в подобных библиотеках. Я изучил всю обстановку, включая выставочные стенды, и наконец подошел к хрустальной полочке, где лежал «полный набор для семейного банкета». Шуточка для своих. Четыре колоды семейных карт – и одну из них мне нужно было добыть, но так, чтобы не поднять тревоги, а то я могу и не и успеть воспользоваться добытым.

Мне понадобилось минут десять, чтобы провернуть этот фокус. И вот с экспроприированной колодой в руках я уселся в кресло, размышляя над своим следующим шагом.

Карты были как у Флоры, на них были все мы, как за стеклом. Холодные на ощупь. Теперь я знал почему.

Перетасовав колоду, я разложил перед собой пасьянс. Карты сообщили, что вскоре все наше семейство ожидают неприятности. И снова сложил все карты в колоду.

Но одну оставил при себе – ту, на которой был изображен мой братец Блейз.

Остальные карты я убрал в футляр, который сунул за пояс. Потом задумался о Блейзе.

И тут в дверях начал проворачиваться ключ. Что я мог сделать? Проверил, легко ли вынимается из ножен клинок, и стал ждать, на всякий случай присев за столом.

Осторожно выглянув, я увидел, что это старый Дик, который просто пришел делать уборку. Он начал вытряхивать пепельницы и корзины для мусора и вытирать пыль с полок.

Ждать, пока он на меня наткнется, было бы унизительно, так что я просто встал и сказал:

– Привет, Дик. Помнишь меня?

От испуга он побледнел добела, чуть не рванув куда подальше, но потом ответил:

– Конечно, господин мой. Разве мог я забыть?

– Вполне возможное дело, учитывая, сколько времени прошло.

– Никогда, лорд Корвин!

– Видишь ли, я здесь без официального разрешения и занимаюсь не совсем законными изысканиями, – пояснил я. – Но если Эрику не понравится, когда ты сообщишь, что видел меня, будь добр, скажи ему, что я всего лишь беру то, что мое по праву, и вскорости он увидит меня лично.

– Непременно передам, лорд Корвин, – поклонился он.

– Присядь-ка на минутку, дружище Дик, я тебе еще кое-что скажу.

Он сел, я тоже.

– Было время, – начал я, обращаясь к его древней физии, – когда считали, что меня больше нет и никогда не будет. Однако, раз уж я жив и сохранил все свои качества, к сожалению, должен оспорить претензии Эрика на трон Амбера. Конечно, такой вопрос решить будет нелегко, ведь не он старший сын – и, как мне представляется, не обладает также достаточной поддержкой, если появится иной претендент на престол. Учитывая это, а также в силу иных причин, по большей части личных, я намерен противостоять ему. Я пока не решил еще, как именно, и не выбрал места нашего будущего противостояния, но Господом клянусь – это противостояние он заслужил! Так ему и передай. Если Эрик желает меня видеть, скажи, что я в Тени, только не в той, что прежде. Вероятно, он поймет. И погубить меня нелегко, ибо я озабочусь своей защитой не хуже, чем он здесь. Я буду противостоять ему от адских котлов до пределов вечности и не успокоюсь, пока один из нас не падет мертвым. Ну, что скажешь на это, старина?

Он взял мою руку и поцеловал.

– Приветствую тебя, Корвин, повелитель Амбера!

В глазах его стояли слезы.

В это мгновение дверь со скрипом отворилась.

Вошел Эрик.

– Здравствуй, брат, – встал я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно противней. – Право, не ожидал встретить тебя в самом начале игры. Ну, как дела в Амбере?

И глаза его расширились от изумления, а голос, исполненный того, что называют сарказмом – и лучшего слова я подобрать не смог, – сообщил:

– Дела в Амбере неплохи, Корвин. В остальном, однако, паршиво.

– Жаль, – сказал я. – И как нам с тобой это исправить?

– Есть способ, – произнес он и так глянул на Дика, что тот вылетел из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Замок щелкнул.

Эрик положил руку на эфес.

– Ты хочешь восседать на троне.

– Не только я, – сказал я.

– Пожалуй, – вздохнул он. – Увы, не знает сна лишь государь один[67]67
  В. Шекспир, «Генрих IV».


[Закрыть]. С чего все мы столь яростно жаждем оказаться на этой странной позиции, никак не пойму. Однако тебе следует вспомнить, что я уже дважды взял над тобой верх и в последний раз милосердно позволил тебе остаться жить в Тени.

– Не так уж милосердно, – заметил я, – сам знаешь, ты бросил меня подыхать от чумы. А в первый раз, сколько мне помнится, вышла практически ничья.

– Что ж, теперь мы снова встретились лицом к лицу, Корвин, – сказал он. – Я старше тебя и достойнее. Если ты желаешь решать наш спор с оружием в руках, я готов к такому выбору. Сразишь меня – и трон, быть может, твой. Рискни. Не думаю, однако, что тебе удастся взять верх. И лично я хочу покончить с твоими претензиями здесь и сейчас. Так что – вперед, посмотрим, чему тебя научила Тень Земля!

И обнажил клинок, а я сделал то же самое.

Обходя вокруг стола, я заметил:

– Хутспы[68]68
  Хутспа (изначально идиш) – наглость, дерзость.


[Закрыть] у тебя полные штаны. С чего ты взял, что именно ты из нас самый лучший и что править надлежит именно тебе?

– Все потому, что именно я сумел занять трон! – отозвался он. – Попробуй, оспорь!

И я попробовал.

Я рубанул его по голове, он отвел удар и тут же попробовал рипост прямо мне в сердце – я парировал и хлестнул его по запястью.

Он отразил и этот удар, попутно свалив между нами табуретку. Правой ногой я послал ее обратно, надеясь попасть ему в лицо, но промазал, а он атаковал снова.

Я отбил его атаку, он – мою. Сделал выпад – был отбит, затем новая его атака, которую парировать пришлось уже мне.

Тогда я попробовал хитрый прием, которому научился во Франции – батман, финт в четвертой позиции, финт в шестой и длинный выпад в запястье.

Я зацепил его. Полилась кровь.

– О, будь ты проклят, братец! – рявкнул он, отступая. – Мне донесли, что с тобою был и Рэндом.

– Верно, – сказал я, – против тебя я восстал не в одиночку!

Выпад, батман – и я вынужден был отступить, внезапно ощутив, что при всем моем опыте Эрик все равно сильнее. Из всех фехтовальщиков, с кем мне доводилось встречаться, он, пожалуй, был одним из лучших. Мне не справиться, вдруг осознал я, и я защищался как сумасшедший, отступая под его напором шаг за шагом. Нас обоих в течение столетий учили лучшие мастера клинка. Величайшим из всех был наш брат Бенедикт, но здесь и сейчас помочь он мне никак не мог. Левой рукой я хватал со столешницы всякую всячину, швыряя в Эрика, но он уклонялся и неумолимо наступал, а я обходил его слева, и все равно острие его клинка постоянно метило мне в левый глаз. Мною овладевал страх. Эрик был великолепным бойцом, и я готов был искренне восхищаться им – если бы не ненавидел его так сильно.

Я пятился, и меня потихоньку охватывал страх и осознание: не справлюсь. Как фехтовальщик Эрик лучше меня, будь он проклят. Против него мне не вытянуть. Я попробовал еще три хитрые атаки. Он отбил все три и заставил меня отступить еще на шаг.

Не поймите меня неправильно: я чертовски хороший боец. Но он, похоже, еще лучше.

В коридоре снаружи поднялась суматоха, забили тревогу. Приспешники Эрика на подходе, так что, если он не убьет меня до их появления, они уж точно завершат дело – из арбалетов, полагаю.

С его правого запястья капала кровь. Оружие Эрик держал по-прежнему твердо, однако при других обстоятельствах, ведя бой от обороны, я мог бы, пожалуй, измотать его и дождаться, пока эта рана сделает свое дело, и тогда я мог бы улучить момент и пробить его защиту, когда он начнет уставать…

Я выругался сквозь зубы, а Эрик рассмеялся.

– Ты поступил неразумно, явившись сюда, – сказал он.

Он не сообразил, что я делаю, пока не стало слишком поздно (я отступал, пока дверь не оказалась у меня за спиной. Рискованный ход, так я лишался пространства для отступления, но все лучше, чем неизбежная смерть).

Левой рукой я ухитрился задвинуть засов. Дверь была массивной и прочной, ее придется выбивать тараном, чтобы попасть в библиотеку. Так я выиграл еще несколько минут. А еще получил рану в плечо – эту атаку я сумел отразить лишь частично, задвигая засов. Но это было левое плечо, правая рука с клинком оставалась невредимой.

Я улыбнулся, держа лицо.

– Может быть, неразумно поступил как раз ты, войдя сюда, – сказал я. – Ты уже не так проворен, как раньше.

И взвился вихрем быстрых жестких ударов. Он парировал все, но вынужден был отступить на два шага.

– Рана тебя доконает, – продолжал я. – Твоя рука слабеет, ты чувствуешь, как сила потихоньку покидает ее…

– Заткнись! – рявкнул Эрик, и я понял, что попал в точку. Шансы мои выросли на несколько процентов – решил я и усилил нажим изо всех сил. Долго мне так не выдержать.

Только Эрик этого не понял.

Я посеял в его душу семена страха, и теперь он отступал под моим яростным напором.

В дверь вовсю колотили, однако еще какое-то время я мог об этом не волноваться.

– Я одолею тебя, Эрик, – проговорил я. – Я крепче, чем был раньше, братец, и ты свое получишь.

Я видел, как страх зародился в его глазах, как страх разлился по его лицу, как страхом преисполнилось и его поведение. Он ушел в глухую оборону, отступал при каждом моем выпаде. И он не притворялся, я был в этом уверен. Мой блеф попал в цель. Ведь на самом-то деле он всегда был более умелым бойцом, чем я. А что, если тут и с моей стороны задействован психологический фактор? Может, я потому и проигрывал, что сам себе внушил, что Эрик лучше меня, а он просто поддерживал во мне эту уверенность? То есть я сам себя обманывал все это время. Может, я вовсе не хуже его?

Со странным чувством уверенности я повторил ту же атаку, что в начале нашего поединка, и вновь преуспел, оставив на его запястье еще одну рану.

– Ну, Эрик, это уже совсем неумно – купиться на один и тот же фокус дважды, – заметил я.

Он отступил за массивное кресло, и какое-то время мы обменивались ударами, кружа вокруг него.

Колошматить в дверь перестали, крики с той стороны также стихли.

– Они пошли за топорами, – выдохнул Эрик. – Еще немного, и они будут здесь.

Я продолжал улыбаться.

– Несколько минут это все же займет. Более чем достаточно, чтобы покончить с тобой. Ты едва способен защищаться, а кровушка-то течет, сам посмотри!

– Заткнись!

– Когда они пробьются сюда, в Амбере останется только один принц – и это будешь не ты!

Тогда он левой рукой смахнул с полки ряд книг, которые полетели в меня и упали на пол. Эрик, однако, не воспользовался этой возможностью для нападения, а метнулся через всю комнату и левой рукой подхватил стул. А потом забился в угол и выставил перед собою клинок и стул вместо щита.

В коридоре затопотали сапоги, топоры ударили в дверь.

– Ну же! – сказал он. – Попробуй теперь меня достать!

– Боишься, – заметил я.

Эрик рассмеялся:

– Чисто академический вопрос. Ты меня не достанешь до того, как дверь выломают, а потом с тобой будет покончено.

Тут я не мог не согласиться. В такой позиции он как минимум несколько минут способен отбиваться от моего клинка.

Я быстро отбежал к противоположной стене и левой рукой отодвинул панель, сквозь которую вошел сюда ранее.

– Ладно, – сказал я, – похоже, пока ты все же останешься в живых. Тебе повезло. В следующий раз, когда мы встретимся, тебе уже никто не поможет.

В ответ он плюнул и обозвал меня традиционно нехорошими словами, даже стул опустил, чтобы добавить к ним непристойный жест. А я нырнул в тайный ход и задвинул за собой панель.

Что-то глухо лязгнуло, и с моей стороны панели сверкнуло дюймов восемь сверкающей стали. Эрик метнул в меня свой клинок. Рискованный ход, я ведь и вернуться мог. Но он знал, что я так не поступлю, дверь-то уже почти вышибли.

Я спустился по балкам так быстро, как только мог, к тому чуланчику, где отсыпался ранее. И по пути размышлял над своим возросшим мастерством фехтования. Во время поединка я был поражен тем, что сумел справиться с человеком, который раньше всегда меня побеждал. А вот теперь я задумался. Возможно, четыре столетия в Тени Земля не прошли для меня даром. Похоже, за это время я и в самом деле стал лучше и теперь в оружейных делах сравнялся с Эриком. Весьма позитивное ощущение. Если мы встретимся снова – а мы встретимся, я уверен, – и на сей раз нам не помешают… что ж, кто знает? Я такой возможности точно не упущу. Сегодняшняя встреча напугала Эрика. Тут я был уверен на все сто. Так что в следующий раз, возможно, рука его и дрогнет – а большего мне и не потребуется.

Я повис на балке и спрыгнул футов с пятнадцати, мягко спружинив на полусогнутых коленях. Погоню я опережал минут на пять – более чем достаточно, чтобы сбежать. Ведь при мне теперь были карты.

Имелось два способа перенестись из Амбера напрямую в Тень.

Во-первых, Образ, но для такого им пользовались редко.

Во-вторых, Козыри. Если довериться родственнику.

Я вновь задумался о Блейзе. Ему я почти мог довериться. Он мой брат, но у него трудности, – а я мог ему помочь.

И я взглянул на него, коронованного пламенем, одетого в красное и оранжевое, меч в правой руке и кубок с вином в левой. В синих глазах плясали черти, борода полыхала рыжим огнем, а узор на его клинке, вдруг осознал я, повторяет фрагмент Образа. Перстни его замерцали. Он шевельнулся.

Контакт возник порывом ледяного ветра.

Изображение на карте казалось полноразмерным, сменив позу на ту, в которой находился сейчас настоящий Блейз. Глаза его пытались сосредоточиться на мне, губы шевельнулись.

– Кто это? – проговорили они, и я услышал слова.

– Корвин, – сказал я, и он протянул левую руку, в которой уже не было кубка.

– Тогда иди ко мне, если не возражаешь.

Я протянул руку, и наши пальцы встретились. Я шагнул вперед.

Карта по-прежнему была у меня в левой руке, но мы с Блейзом стояли теперь рядом на скале, с одной стороны зиял обрыв, с другой – высились стены цитадели. Небосвод над нами имел цвет пламени.

– Привет, Блейз, – сказал я, убирая карту к остальным. – Спасибо за помощь.

Внезапно нахлынула слабость; я осознал, что левое плечо у меня еще вовсю кровит.

– Ты ранен! – воскликнул он, подхватив меня, и я хотел кивнуть, но потерял сознание.

Позднее тем вечером я, развалившись в большом кресле в цитадели, посасывал виски. Мы курили и беседовали.

– Итак, ты действительно побывал в Амбере?

– Именно так.

– И ранил Эрика на поединке?

– Да.

– Черт! Жаль, что не убил! – Потом он подумал и добавил: – Хотя, может, и к лучшему. Тогда трон занял бы ты. А против Эрика у меня шансов больше, чем против тебя. Даже не знаю. Какие у тебя планы?

Я решил говорить откровенно.

– Все мы хотим занять трон, так что нет смысла лгать друг другу. Убивать тебя из-за этого я не собираюсь, это было бы глупо – но, с другой стороны, не стану и отказываться от своих притязаний только потому, что сейчас пользуюсь твоим гостеприимством. Рэндом бы оценил, конечно, однако он сейчас устранен из расклада. О Бенедикте давно ничего не слышно. Жерар и Каин скорее поддерживают Эрика, нежели сами метят во власть. Джулиан – примерно так же. Значит, остаются Бранд и сестры. Что там себе думает сейчас Бранд – без понятия, а вот о Дейдре знаю точно: сил у нее нет, разве что они с Ллевеллой что-то поднимут в Ребме. Флора в свите Эрика. О Фионе не знаю ничего.

– Итак, остаемся только мы, – проговорил Блейз, вновь наполняя наши кубки. – Да, ты прав. Что у кого крутится сейчас в голове – сказать не могу, однако вполне в состоянии оценить возможности каждого из наших родственников и полагаю, что лучшая позиция сейчас у меня. Ты мудро поступил, присоединившись ко мне. Поддержи меня, и я передам тебе регентство.

– Да будет благословенно твое сердце! – вздохнул я. – Там посмотрим.

Мы выпили.

– Так что еще можно сделать? – спросил Блейз, и я понял, что вопрос на самом деле важный.

– Я мог бы снарядить свою армию и взять Амбер в осаду, – сообщил я.

– И в какой Тени находится твоя армия? – осведомился он.

– Это уже мое дело, – сказал я. – Не думаю, что я стану враждовать с тобой. На троне, говоря о гипотетическом монархе, я предпочел бы видеть тебя, меня, Жерара или Бенедикта, если он еще жив.

– Предпочтительно себя, конечно же.

– Конечно.

– Что ж, мы вполне понимаем друг друга. А значит, пока можем действовать вместе.

– Аналогично, – кивнул я. – Иначе я вряд ли добровольно предался в твои руки.

Он улыбнулся в бороду:

– Тебе нужен был союзник. А я – меньшее зло.

– Точно, – согласился я.

– Хотел бы я, чтобы и Бенедикт был с нами! И чтобы Жерар не продался Эрику…

– Хотеть можно много чего, – отозвался я. – Но лучше все-таки действовать. Действия, направляемые осознанным желанием, обычно к чему-то да при-водят.

– Хорошо сказано, – заметил Блейз.

Некоторое время мы молча курили.

– Насколько я могу тебе доверять? – спросил он.

– Настолько же, насколько я могу доверять тебе.

– Тогда давай заключим сделку. Если честно, я думал, что ты давно мертв. И не ожидал, что появишься в ключевой момент и тут же предъявишь свои права. Но ты здесь, так тому и быть. Давай заключим союз, объединим наши силы и осадим Амбер. Кто выживет, получит все. А если выживем оба – черт возьми, мы всегда можем решить этот вопрос в поединке.

Я подумал. Эта сделка звучала лучшей из всех, что мне предлагали. Так что я сказал:

– Хорошо. Дай мне время до утра. И тогда получишь ответ, ладно?

– Согласен.

Мы допили виски и некоторое время сидели в раздумьях. Плечо еще дергало, но виски помогло, как и мазь, которую дал Блейз. Хмель, правда, придал нам сентиментальности.

«Странно все-таки, – думал я, – иметь столько родни и оставаться одиночкой, ведь у всех у нас своя жизнь и свои пути». Мы вспоминали былое, прогоняя луну с небес[69]69
  Неточная цитата из Р. Киплинга «Баллада о Востоке и Западе» (1889).


[Закрыть], пока у обоих не стали слипаться глаза. Тогда Блейз хлопнул меня по здоровому плечу и сказал, что, наверное, все-таки пора спать, а утром слуга подаст мне завтрак прямо в постель. Я кивнул, мы обнялись на прощанье, и он удалился к себе.

Я подошел к окну. Покои мои выходили на тот самый обрыв, и окрестности отсюда были хорошо видны.

Внизу полыхали тысячи костров, подобные россыпи крупных звезд. Да, Блейз собрал серьезные силы, аж завидно. С другой стороны, это и к лучшему: если кто и сумеет сбросить Эрика, это будет Блейз. На престоле Амбера он был бы вполне неплох, просто я предпочитал там себя.

Присмотревшись внимательнее, я обратил внимание, что тени вокруг костров выглядят как-то странно. Из кого Блейз, интересно, собрал свое войско? Впрочем, у него сил всяко больше, чем у меня.

Я вернулся к столу и налил себе еще виски. Но прежде чем выпить, зажег свечку и достал колоду экспроприированных карт. В мерцании свечи разложил карты на столе, оставил ту, где был изображен Эрик, остальные убрал обратно в футляр.

Через некоторое время изображение ожило. Эрик был уже в ночной сорочке, рука в бинтах. Я услышал, как он спросил: «Кто это?»

– Я, Корвин. Как ты себя чувствуешь?

Он выругался, я рассмеялся. Это была опасная игра, наверное, во мне сейчас говорило виски, но я продолжил:

– Просто решил сообщить, что у меня все в порядке. И еще дать тебе один совет – ты прав насчет не знающего сна государя, но не волнуйся, долго тебе им не быть. Так что будь здоров, братец, и знай, что день, когда я вновь вернусь в Амбер, станет для тебя последним. Просто решил предупредить, ведь день этот недалек!

– Возвращайся, – ответил Эрик, – и сполна познаешь пределы моего милосердия.

По его глазам я понял, что он наконец увидел меня; между нами тут же возник контакт.

Я показал ему нос и быстро накрыл карту ладонью.

Это как повесить телефонную трубку. Я сунул Эрика обратно в колоду.

Засыпая, я все думал об армии Блейза, что расположилась лагерем вокруг замка; а еще – об обороне Эрика.

Нам придется нелегко.