Текст книги "Глаз кота"

Наконец, Билли вздохнул и встал. Он подошел к консолям рядом с площадкой, огороженной блестящей решеткой. Нажал кнопку с надписью «донесения», и экран дисплея ожил.

Вызывал Эдвин Теддерс, читал он, дальше следовала дата прошедшего дня и время – время, когда его прибор давал сигналы впустую. Внизу были отмечены еще шесть попыток Теддерса вызвать его, большая часть совсем недавно, только несколько часов назад. Здесь был восточный код, номер и требование ответить на вызов как можно скорее, когда вернется, и добавлено «обязательно».

Он попытался вызвать, не зная, на месте ли Эдвин. Потом решил подождать вызов. И ждал, барабаня пальцами.

Зуммер был прерывистый, но экран оставался темным.

– Да? – раздался хриплый мужской голос.

– Уильям Зингер Черный Конь, – представился он, – отвечаю на вызов Эдвина Теддерса.

– Минуту, – голос ушел куда-то вверх. – Я позову его.

Билли подергал бирюзовую серьгу и посмотрел на экран. Минуту менялись цифры на соседнем дисплее-часах. Другую…

Экран вдруг засветился, и грубое лицо темноволосого мужчины с глазами альбиноса появилось перед ним. Его улыбка была скорее улыбкой облегчения, чем радости.

– Я – Эдвин Теддерс, – сказал он. – Рад, что, наконец-то, вы отозвались, мистер Зингер. Можете прийти прямо сейчас?

– Могу, – он взглянул на сверкающую кабину слева. – А в чем дело?

– Расскажу при встрече. Пожалуйста, поверните трип-бокс в другую сторону. Это важно, мистер Зингер.

– Ладно. Приду.

Он подошел к своему трип-боксу и включил его. На мгновение раздался слабый звук. Зоны цветов переместились внутри рукояток.

– Готово, – сказал он, вступив в аппарат.

Посмотрев вниз, он увидел, как его ноги превращаются в туман. В какой-то миг в мире все перемешалось.

Потом мысли снова прояснились. Он стоял в похожем аппарате. Подняв голову, увидел большую комнату в старом стиле – темные панельные стены, массивные кожаные кресла, китайский ковер, стеллажи, набитые книгами, драпировки, в камине горели настоящие дрова. Два человека стояли лицом к нему. Теддерс и равнодушный блондин; голос его походил на голос человека, с которым он заговорил в первый раз.

– Это – Марк Брэндс, мой секретарь, – пояснил Теддерс, когда тот, взглянув на него, спустился вниз.

Теддерс небрежно нажал на его ладонь, предпочитая такое рукопожатие старинному приветствию людей. И показал жестом на кресла:

– Прошу, мистер Зингер.

– Зовите меня Билли.

– Хорошо, Билли. Хотите выпить?

– Благодарю.

– У меня превосходный бренди.

– Прекрасно.

Теддерс взглянул на приблизившегося Брэндса, тот сразу подошел к серванту и налил два стакана.

– Ранняя весна, – заметил Теддерс.

Билли кивнул, взяв стакан.

– У вас замечательная профессия. И замораживание, и передвижение во времени сохранили вас, пока это выгодно медицине. Вы – настоящий старый путешественник во времени, но вы не выглядите на свой возраст.

Билли глотнул бренди.

– Неплохая вещь, – бросил он.

– Да. Настоящее виноградное. Много ли следопытов собралось в эти дни?

– Не знаю.

– Здесь есть и другие, но вы – лучший… Старая школа.

Билли хмыкнул.

– Что вам нужно? – поинтересовался он.

Теддерс тоже хмыкнул.

– Ничего плохого, – ответил он.

– Кого надо выследить?

– Точно не знаю.

– Тогда в чем дело?

– Не знаю, как начать…

Билли выглянул в окно на залитую луной лужайку. Чуть подальше, у высокой стены пейзаж менялся.

– Я – помощник генерального секретаря Уолфорда, – начал, наконец, Теддерс. – Он тут, наверху, и там же стрэджианский посол и консул Стэнго и Богарти. Вы знаете что-нибудь о стрэджианах?

– Встречался с ними несколько раз здесь и там, в другом месте.

– Какое они на вас произвели впечатление?

Билли пожал плечами:

– Высокие, сильные, умные… А что вас интересует?

– Хотели бы вы одного такого врага?

– Нет.

– Почему?

– Он может быть слишком опасен.

– Каким образом?

– Их трудно удержать. Они меняют облик, могут мысленно контролировать свои тела, смещать свои органы. Они могут…

– Проходить сквозь стены?

Билли покачал головой:

– Не знаю, только слышал, как об этом говорили, но сам…

– Все это так. Они натренировали саморегуляцию, развили такую способность кое у кого. Для подобной тренировки нужны годы, да и то не у каждого получится. Но им удается.

– Тогда вы знаете об этом больше меня.

– Выходит, что так.

– Тогда зачем обратились ко мне?

– Одна из них держит путь сюда.

Билли снова пожал плечами:

– Здесь их несколько тысяч. Нужны годы поисков.

Теддерс отпил из своего стакана:

– Они все обыкновенные. Но я знаю, что одна из них специально тренирована.

– Ну и что?

– Она собирается убить генерального секретаря.

Билли поперхнулся бренди.

– Хорошо, что вы поняли, в чем дело, – наконец выговорил он, – можно позаботиться о безопасности людей.

– Не так уж и хорошо.

Во время беседы Теддерс пытался поймать его взгляд. Наконец ему это удалось, и он понял, что собеседник сомневается.

– Почему?

– Они заключают сделку с агентами-стрэджианами, – сказал он. – Она может быть полезна многим из них.

Билли покачал головой:

– Не понимаю, зачем вы мне-то это говорите.

– Компьютер назвал ваше имя.

– В ответ на что?

– Мы спросили, кто бы мог ее остановить.

Билли кончил пить и отодвинул стакан:

– Тогда вам нужен новый программист или что-то в этом роде. Здесь нужны люди, больше знающие об опытах стрэджиан, чем я.

– Вы специалист по преследованиям и захватам экзотических существ, много лет своей жизни вы занимались этим. Без вашей практики Институт Межзвездной Жизни, как без рук. Вы…

Билли замахал руками.

– Хватит, – попросил он. – Чужеземка, вы говорите, разумное существо. Я же многие годы своей жизни провел, выслеживая животных; некоторые из них коварны, хитры, но на то они и животные, что не обладают даром предвидения.

Кот…

– …я не вижу, чтобы мой опыт пригодился в этой ситуации, – сделал он вывод.

Теддерс кивнул.

– Может, да, а может, и нет, – наконец сказал он. – Но в подобном деле должна быть полная уверенность в успехе. Хотите поговорить со стрэджианами, если они придут сюда? Они, вероятно, смогут нарисовать вам более ясную картину, чем я.

– Конечно. Было бы хорошо.

Теддерс допил свой стакан и встал:

– Можно устроить встречу с любым?

– Ладно.

Он подзарядил аккумуляторы. Потом:

– Я вернусь через несколько минут, – сказал Теддерс, шагнул вправо и исчез.

Билли поставил стакан и встал. Походил по комнате, рассматривая надписи на стеллажах, потрогал кожаные тома, понюхал воздух. Смешанный с запахом старой кожи, слабый, слегка едкий запах, слышанный им раньше, повеял на него, запах встречавшихся ему раньше стрэджиан. Они, видимо, побывали здесь, решил он, и может быть совсем недавно: запах выдавал их присутствие. Он запомнил их как гуманоидов двухметрового роста, темная кожа прикрывала их серебристые лица, шею, грудь; плоскоголовые существа с тонкой талией, широкоплечие с воротниками, похожими на колючие отростки, которые служили звуковыми датчиками. У них были маленькие, пронзительные, злые глаза, обычно зеленые, но иногда цвета корицы или янтаря; безволосые, грациозные, гибкие, точно насекомые, они бесшумно двигались и говорили на языке, чем-то напоминающем греческий, который он плохо понимал.

Речь отделяет их от животных, решил он, но только ли это?

Кот?..

Он подошел к окну и взглянул на лужайку, решил, что трудно ее незаметно пересечь даже с простым безопасным прибором. Таких мест много. Но инопланетянка может принимать любой облик, проникнув в самой безобидной форме…

Почему такая таинственность? Что им надо проверить? Почему внимание концентрируется на фальсификации, почему не отнимут силой мощный летательный аппарат, не застанут врасплох, устроив засаду, чтобы выскочить и открыть огонь по всему двигающемуся?

Он встряхнулся и отошел. Это не его дело. Здесь нужны более квалифицированные люди; неважно, что сказал компьютер.

Билли вернулся к креслу и снова взял стакан. Раздались шаги с той стороны, куда отправился Теддерс. Шаги и тихие голоса звучали в его ушах. Язык стрэджианов по человеческой шкале был в диапазоне ультразвука, и даже когда они говорили на языке землян, сужая фокус, в их языке было несколько сверхтонов. Долгий разговор со стрэджианами вызывал головную боль. Билли отхлебнул из стакана, но сразу же поставил его обратно, когда они появились.

Оба стрэджиана были в темно-голубых юбках, грудь перекрещена лентами, как патронташами. Фигурные булавки или какие-то должностные знаки отличия были прикреплены к ним.

Между Теддерсом и инопланетянами шел низенький толстый человек с бахромой черных волос; из-под густых нависших бровей выглядывали нефритовые глазки; он был в зеленом халате и комнатных туфлях. Билли узнал генерального секретаря Милтона Уолфорда.

Теддерс представил его спутникам. Все сели, и он сказал:

– Они введут вас в курс дела.

Билли кивнул.

Стрэджианин Далтмар Стэнго посмотрел на него ничего не выражающими глазами и начал рассказ:

– Все началось с появления ваших людей на нашей планете. Они заняли большую территорию, отделенную от других поселений, так же, как и наш род на Земле. Это в других мирах не доставляет никакого беспокойства. Но сейчас, выполняя миссию политического негоцианта, заключая торговые соглашения, я понимаю, что поселения становятся ареной постоянных дипломатических разногласий.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил:

– Сейчас на нашей планете есть небольшая религиозная группа, члены которой верят, что когда земляне вымрут, их души осквернят загробный мир. Постоянные стычки – залог того, что страхи этой группы растут с поразительной скоростью. Поэтому они отвергают любые соглашения с вашим народом и хотят всех землян изгнать с нашей планеты.

– Большая ли это группа? – спросил Билли.

– Маленькая. От пятидесяти до ста тысяч или около того. Но количество не важно. Это секта аскетов, и многие из них специально тренируются, добиваясь в отдельных случаях поразительных результатов.

– Я слышал об этом.

– Одна из таких взялась за дело: захватила корабль и отправилась на Землю, считая, что убийство разорвет торговые связи с вами и все договоры между нами, а это приведет к уходу землян с нашей планеты.

– Как близка она к цели?

– В этом деле трудно разобраться, но факты – вещь упрямая.

– И она должна прибыть через несколько дней?

– Да. У нас есть донесения от других членов этой секты, но и они точнее не могут назвать сроки, потому, что после ее отлета не поступало достаточно точных и авторитетных сведений. Все обеспокоены тем, что не знают, самостоятельно ли она действует, или выполняет приказ.

Билли усмехнулся.

– Кто может это сказать? – спросил он.

– Во всяком случае, сообщения приходят быстрее, чем космический корабль.

– Но именно вам лучше знать, как удержать одну из ваших соотечественниц.

– Редкий случай, – возразил Далтмар, – простой метод – дать команду, послать сыщиков за преступником. К несчастью…

– О!

– Мы должны быть наготове, – продолжал инопланетянин.

– Ваши люди могут попытаться перехватить ее в космосе, но у них только двадцать семь шансов из ста на успех. У вас есть какая-нибудь идея?

Кот?

– Нет, – ответил Билли. – Если она опасна, то мне нужно какое-то время, чтобы изучить ее повадки.

– Времени нет, надо действовать. – Уолфорд достал из кармана халата маленький сверток. – Здесь осколок, который вы бегло осмотрите в вашей машине. Он расскажет вам все, что нам известно об этой даме и других подобных личностях. Эту вещь из чулана мы отдаем вам, чтобы вы могли изучить их жизнь.

Билли поднялся и взял сверток.

– Хорошо, – проговорил он, – я осмотрю и изучу его. Может, кое-что и прояснится.

Уолфорд и другие тоже встали. Когда Билли направился к транспортеру, стрэджианин Орар Богарти сказал:

– Вы – один из коренных жителей этой планеты?

– Да, – ответил Билли, остановившись, но не поворачиваясь.

– Есть у вас в камнях серег особые знаки? Религиозные, к примеру?

Билли рассмеялся:

– Мне это нравится, как и всем.

Билли прикоснулся к сережке, медленно оборачиваясь:

– Эта? Ну что же… она, если верить, защищает человека от молнии.

– В самом деле?

– Так было до сих пор.

– Удивительно. Если человека поражает молния, то ему конец. Для чего вы носите ее?

– Мы, навахи, имеем дело с молниями. Они нарушают табу, скручиваются, дурачат людей…

Он повернулся и пошел, закомпостировал номер и встал в аппарат. Взглянул на людей и инопланетян, машина включилась, его тело стало растворяться.

 
Путешествуя от холма к холму,
Проходя с места на место, подобно ветру бесследно.
Будет песня об этом, но я никогда не учил ее слов,
Я пою свою собственную песню:
Я становлюсь радугой, начинающейся здесь, здесь же она и кончается.
Я не оставлю след на земле, ведь я – арка
Я смогу войти в прекрасное.
Красота охватывает меня.
Обновленный, я вхожу в небесные врата.
 

Мы называли это тропой войны, – говорит старик, – но пришли белые люди и назвали тропой индейских танцев, вероятно, увидев, как там танцуют женщины. У вас будет специальное прозвище, если прославите имя война. Этим именем можно пользоваться во время церемоний, проходя по кругу, называя его всем или разрешая людям называть себя.

Так все начиналось, говорит он, вспомнив, как Нэйенезгани защищал свой народ. Он уничтожил множество монстров, существовавших в жестокие времена. Это: Рогатый Монстр и Великий Бог, и Монстр-Скалистый Орел, и Передвигающаяся Скала, и много других. Отсюда и получил прозвище Истребитель Монстров. Его четвертый монстр – Преследующий Медведь. Это был медведь, но он больше походил на льва, размером с летательную машину. Однажды он пошел по вашим следам, не останавливаясь, пока не дошел до стоянки, где вы ели.

Нэйенезгани выследил охотника, пошел по его следу, позволяя ему идти по-своему. Но когда, наконец, медведь нашел его, он был готов к встрече. Недаром его назвали Истребителем Монстров.

Когда с медведем было покончено, мир вздохнул свободней.

Шло время. Он переживал за убитых им врагов, медведь прибавился к ним. Их души преследовали его, мучили его душу. Слова Анаа'джи происходят от слов «тропа войны». Наайее означает «враг» или что-то очень плохое, беспокоит вас. Сейчас «нэйенезгани» означает «тот, кто получил свободу», а Ама'л означает врага, который освободил.

Так Анаа'джи – лучшее прозвище для медведя. Эта церемония освобождения на самом деле – большое несчастье.

Он шагал. Экран еще светился. И он не выключил аппарат после осмотра осколка. Казалось, стены движутся в его сторону, собираясь сомкнуться над ним. Ветер пел свою песню, которую он почти понимал. Билли временами останавливался, посматривая на фотографию первобытного ландшафта под синим небом в старой корзине.

Он коснулся ствола мощного энергетического ружья, взял его в руки, проверил и щелкнул затвором. Наконец, повернувшись на каблуках, шагнул в темноту.

Следопыт ступил на настил хогана, слившись с тенью, потом взглянул на небо.

– Нет слов… – начал он и засмеялся сам над собой.

Он, как всегда, все понял. Но когда такое впервые случилось с ним, слов не было.

– …но прошу тебя ответить.

Билли не знал, к кому обращается. Язык навахо не имел слова «религия». Он даже не ведал, что существует категория, выражающая его чувства. Категория? Причина не в слове, выражающем суть в старые времена – все в жизни перепуталось. Не было специальной категории для определенных ощущений.

Многие из людей, окружающих его сейчас, не считали это странным. Но люди менялись и он тоже, хотя знал, что перемены в нем были другого сорта.

– Он ведет себя так, будто к нему это не относится – это самое плохое, что может один навах сказать о другом, он это знал и знал, что это касается его. Пропасть росла не от его долгого отсутствия, не из-за его женитьбы. Другие тоже уходили надолго, роднились с другими кланами и возвращались. Но для него это была часть временных испытаний, и это было верно как на словах, так и по душе. У него не было родных. Что-то ему говорило, что он хочет этого…

– Я могу совершить огромную ошибку, продолжал он, – если уйду со своей земли, как люди ушли в форт Самнер. Если я оставлю свой род, которого нет, я окажусь один в незнакомом месте, пленником ютов, и это будет моей ошибкой.

Билли внимательно посмотрел на небо.

– Может только игра воображения и неизвестность тревожили меня все эти годы.

Он обошел хоган, оглядывая деревья.

– Думал, что неизвестность может сделать из меня труса. Я хочу продолжить свое дело до конца моих дней. Сейчас…

Пролетела, ухая, сова.

– Скверное предзнаменование, – подсказал ему внутренний голос, – сова

– птица смертей и болезней.

– Сова, – вмешался другой голос, – просто охотится ночью. И больше ничего.

– Мы слышали друг друга, – крикнул он вслед птице. – Я хочу знать, что я должен делать.

Билли вернулся назад, потянулся к ключу, висевшему на крюке и опутанном паутиной. Он снял его и обтер, провел по нему пальцем, как по чему-то необычному, торопливо сунул в карман. Прошел по комнате и выключил светящийся экран.

Прошел за ограждение трип-бокса, включил контроль аппарата и набрал код. Пристально посмотрел на канадский ковер, повернул рычажок и исчез.

Темнота между крошечными лампочками и пощелкивание сверчков в кабине.

Он вышел из шелтера и вздохнул влажный воздух. Большие раскидистые деревья; много травы на косогоре; мрачные приземистые и монолитные строения, сейчас темные, загораживают маленькие фонари в крошечных гротах: эти фонарики только поддерживают темноту; людей не видно.

Билли шел по тротуару, перешел улицу, спустился по склону холма. Кругом были сторожа, но он без труда избегал встреч с ними. В парке Балбоу до утра представлений не было, царила тишина. Фонари Сан-Диего и поезда на железной дороге были заметны с разных точек холма, но казались частью другого мира.

Он двигался бесшумно, стараясь оставаться незамеченным. Он подошел к палатке, где ему иногда нравилось проводить время, когда прошедший день приносил успех. Сейчас прогулка доставила ему больше удовольствия, чем прямой путь к месту назначения. Палатка была закрыта на ночь, трип-боксы в этом районе – тоже.

Через пятнадцать минут Билли продолжил свой путь; поднимаясь и спускаясь, он приближался к комплексу, используемому Институтом Межзвездной Жизни.

Избегая по возможности тротуаров, парков, дорог. Смешанные запахи животных из зоопарка Сан-Диего доносились до него по открытому пространству бродягой-ветром.

Насыщенные запахи тропической флоры зоопарка также наполняли воздух. Он вспомнил племенных колюче-щетинных уиллабри в загоне из ультразвука, твилпу в ледяной яме; четырех аутанов, вдыхая запахи.

Комплекс ИМЖ предстал перед ним, Билли остановился, постоял, осматриваясь. Потом медленно обошел вокруг, часто останавливаясь, чтобы снова оглянуться.

Наконец, он остановился у задней стороны здания, рядом с маленькой стоянкой обычных машин. Билли подошел и открыл двери смежных входов.

Внутри шел без света, пересек несколько коридоров, потом поднялся по маленькой лестнице. Он прошел пост ночного сторожа, потом, пользуясь отмычкой, проник в соседнее подсобное помещение. Здесь подождал двадцать минут, пока старик в униформе не ушел, вставил ключ в сигнальный аппарат и повернул его.

После этого он вошел в первый зал. Некоторые существа светились, подражая естественному свечению на родине в измененной атмосфере, отражающей метеорологические особенности, необходимые для их обнаружения. Он миновал наполненные газом оболочки, ползучие коралловые ветки, скользких мальтийских крестов, пульсирующие бревна цвета печени, колючих извивающихся змей, урчащих в норах белгардов, полосатого мерца, в бассейне с аммиаком пару ныряльщиков. Червь-мейраки следил за ним пустыми глазами. Все это было известно, и он не остановился, чтобы рассмотреть их.

Билли прошел зал и вошел в другой. Слабое жужжание генераторов сопровождало его. Несмотря на герметичность помещений, необычные запахи окутывали его. Он не обращал на это внимания. Экспонаты второго зала были больше и свирепее, чем в первом. Он присмотрелся к некоторым, тихо бормочущим на человеческом языке, немного оживился, когда вошел в третий зал.

Сделав несколько шагов, приостановился.

Скалы на ровном месте из расплавленных силикатов… Между площадками и всем залом нет загородок, как в двух первых залах. Атмосфера равноценна…

Билли шел медленно и, наконец, остановился.

Слабый свет разливался по ровному месту. Ему показалось, что он слышит вздох.

Оживление как рукой сняло, во рту пересохло.

– Я пришел, – прошептал он, потом подошел к экспонату с табличкой «Торглиндский обращенец».

Песок и скала. Желтизна, обесцвеченность и оранжевый цвет. Черные полосы. Никакого движения.

– Кот? – позвал он.

Билли приблизился, продолжая всматриваться. Бесполезно. Глаза ничего не различали. Все непонятно.

– Кот?

Он попытался вспомнить оригинально разработанный дисплеем метод. Да. Эта скала слева…

Скала отодвинулась. Она перекатилась к центру, меняя форму, более похожую на погружающуюся сферу.

– Я должен сказать кое-что, что я хочу попытаться сделать…

Скала удлинилась, выпустила два придатка, нависшие над ними.

– Я пытаюсь понять, сможешь ли ты понять меня, но я упорно стремлюсь к взаимопониманию.

У скалы выросла еще пара придатков из замыкающей части верха, сформировалась массивная голова и толстый треугольный хвост.

– Если ты узнаешь других, узнай и меня. Я принес тебя сюда. С моего тела сошли рубцы ран от нашей с тобой битвы, но еще напоминают мне о ней, как и тебе.

Контуры стали плавными. Тело стало лоснящимся и блестящим, состоящим как бы из волнистых веревок под зеркальной поверхностью.

В центре простой фасеточный глаз.

– Я пришел к тебе и хочу знать, помнишь ли ты меня. Одно время мне казалось, что да, ты помнишь. Но ты никогда этого не показывал. Сейчас я хочу знать, человеческий ли у тебя разум?

Существо вытянулось и отвернулось от него.

– Если ты можешь обращаться с кем-либо и каким-либо способом, позволь мне сейчас быть на его месте. Это очень важно.

Существо перебралось к нему через зону.

– Меня сюда привело не простое любопытство. Если ты разумен, подай мне знак.

Существо посмотрело на него холодным и немигающим глазом. Потом снова отвернулось, потемнело. Кромешная тьма обволокла его.

Мрак сдвинулся в дальний конец зоны и исчез.

– Хоть этим ты порадовал меня, – сказал Билли. – Прощай великий враг.

Он повернулся и пошел.

– Билли Зингер Черный Конь. Сын людей. Последний воин своего рода. Ты нашел время, чтобы прийти.

Билли остановился и стоял, затаив дыхание.

– Да, слова раздаются у тебя в голове. Я могу воспроизводить человеческую речь и говорить, если захочу, но мы можем общаться ближе, чем друзья, интимней, чем любовники.

– Кот?

– Угадал, Кот – также мое имя. Ведь он гибкое, независимое существо, чуждое сентиментальности. Я читаю только твои поверхностные мысли, не глубокие. Скажи, что ты хочешь узнать от меня. Зачем ты явился сюда?

– Посмотреть, ты ли это.

– Это все?

– Меня интересовало, как ты можешь быть таким. Почему ты не сразу заговорил?

– Сразу не мог. Я могу менять форму только на похожую на нашу. Но энергия медленно накапливалась, когда я улавливал мысли тех, кто приходил посмотреть на меня за прошедшие пятьдесят лет. Сейчас я знаю много ваших языков. Ты отличаешься от других.

– Каким образом?

– Хищник, как и я.

– Кот! Почему ты ни с кем не говорил сразу, как только научился, не дал понять никому, что ты разумное существо?

– Я много изучил. И я ждал.

– Зачем?

– Я узнал ненависть. И выжидал, чтобы вырваться отсюда, выследить тебя, как ты меня однажды, и уничтожить.

– Далеко ходить не надо. Прости за причиненную тебе боль. Сейчас, когда стало известно, что ты из себя представляешь, все можно исправить.

– Солнце моей планеты погасло. Планеты и никого из моего рода нет. Я прочитал это в мыслях обслуживающего персонала. Как ты можешь восстановить это для меня?

– Не знаю.

– Я понял, что такое ненависть. Раньше я не знал, что это такое, а здесь узнал. Хищник не ненавидит добычу. Волк любит мясо овец. Но я ненавижу тебя, Билли Зингер Черный Конь… Зачем ты так жестоко поступил со мной, зачем превратил меня в вещь? Этот опыт я приобрел у твоих сородичей. С тех пор я ждал дня, когда смогу тебе это сказать и свершить правосудие.

– Прости меня. Я поговорю с людьми, побывавшими здесь.

– А я не стану с ними разговаривать, и они сочтут тебя безумцем после твоего рассказа.

– Почему?

– Не хочу, я тебе сказал, чего хочу.

Он повернул назад на площадку, направляясь туда, где между силовых полей содержатся темные и огромные существа, изучавшие его, находясь поблизости.

– Я не знаю, как можно исполнить твое желание, но попытаюсь чем-нибудь помочь.

– Я кое о чем догадываюсь.

– О чем?

– Вижу, что тебе что-то от меня надо.

– Ничего; я понимаю, что ты сейчас будешь осторожен.

– Испытай меня.

– Я шел узнать, не ошибся ли в тебе.

– Не ошибся.

– Увидеть, на самом ли деле ты разумен?

– И это так.

– Попросить тебя предотвратить политическое убийство.

Здесь последовало что-то похожее на смешок, бездушный, без юмора:

– Расскажи подробнее об этом.

Билли описал ситуацию, а когда он закончил, они долго молчали.

Потом:

– Предположим, я укажу ее местонахождение и помешаю убийству. Что потом?

– Тебе, конечно, будет возвращена свобода. В награду, вероятно. Ты обретешь новый дом в каком-нибудь мире, равноценном твоему, какой смогут найти…

Темная масса поднялась, снова меняя форму, и стала походить на двуногого медведя. Он протянул передние лапы в силовое поле. Каскад искр рассыпался по зоне.

– Это, – сказал ему Кот, – все, что стоит между тобой и смертью. Это все, что ты можешь сказать, что сейчас, когда мы можем общаться, нам нечего сказать друг другу. Ты не забыл, как долго подкрадывался ко мне?

– Нет.

– Случайность, что тебе это удалось.

– Может быть.

– Может быть? Да ты понимаешь, что это именно так, ведь я почти измотал тебя.

– Ты близко подошел.

– Я переживал эту охоту долгие пятьдесят лет. И я хочу победить!

Он хлопнул по силовому полю, и искры ослепили Билли, но он не пошевелился. Казалось, он сейчас стал меньше, его тело свернулось, прижимаясь к земле.

– Наконец, ты уже предлагал мне свободу без условий, – сказал Кот.

– Да.

– Награды, о которой ты говоришь, мне не надо, она для меня ничего не значит.

– Знаю.

– Нет, не знаешь.

– Понимаю, что тебе не хочется помогать мне. Ну что ж. Спокойной ночи.

Билли снова повернулся.

– Я не сказал, что не хочу помочь.

Когда Билли обернулся, Кот стал превращаться то в колпак, то в рогатое существо, смотревшее на него.

– Что ты сказал, Кот?

– Я помогу тебе за вознаграждение.

– Какое?

– Твою жизнь.

– Абсурд.

– Я долго ждал и хочу только этого.

– Безумное требование.

– Я только предлагаю. Примешь или нет – твое дело.

– Ты действительно можешь остановить… эту стрэджианку?

– Если мне это не удастся, и она уничтожит меня, тогда ты свободен: тебе же лучше. Но я одержу победу!

– Это неприемлемо.

Снова смех.

Билли Зингер повернулся и вышел из зала. Смех преследовал его четверть мили.

ДИСК 2

НА ОРБИТЕ НАЙДЕН ТРУП ЛИДЕРА ПРОФСОЮЗА Через несколько дней он сгорит в плотных слоях атмосферы.

ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК ОБВИНЕНЫ В ЛУННЫХ СДЕЛКАХ

УРАГАН В ЗАЛИВЕ ПРЕСЕЧЕН В ЗАРОДЫШЕ

Он взбирался на гору Тэйлора – место рождения Изменяющейся Женщины, священный пик бирюзового юга. С севера ползли тучи, солнце светило слева. Холодный ветер свистел в ушах. Он разбрасывал пыльцу во все стороны света. Когда он спустился пониже, йе появился перед ним в виде существа в черных перьях.

НАМЕК НА СЛИЯНИЕ «ГЕНЕФИКСА» И «РЕВЛОНА»

ЖЕРТВА ЭВТАНАЗИИ РАССКАЗЫВАЕТ ВСЕ

ТРЕБУЮТСЯ ПАРАНОРМАЛЬНЫЕ В офисе генерального секретаря ООН рано этим утром

ТОЧКА ЗРЕНИЯ ЦЕРКВИ ХРИСТИАНСКОЙ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Она чувствует себя кораблем на мели. Избежать недостатков системы не так трудно после всего происшедшего, информируют ее осведомители. Она находится между водой и огнем. Разнообразные виды волн влияют на обстановку. Распространяя свое влияние, она отражает формы древних религий.

ЗАТОПЛЕНИЕ ТУННЕЛЯ ЛОС-АНДЖЕЛЕС – ФЕНИКС ЧЕЛОВЕКА УНЕСЛО НА ДВЕ МИЛИ

– Твоя лошадка снова с тобой, внучек, – говорит он, сидя со мной.

– Твоя овечка снова с тобой, внучек, – говорит он, сидя со мной.

– Все твои владения снова твои, внучек, – говорит он, сидя со мной.

– Твоя деревня снова твоя, внучек, – говорит он, сидя рядом со мной.

– Твои весны снова наступят, внучек, – говорит он, сидя рядом со мной.

– Твои горные хребты снова твои, внучек, – говорит он, сидя рядом со мной.

Снова это будет благословенным, снова это будет благословенным.

Снова это будет благословенным.

Он прошел через текущую и застывшую лаву, которая, как все знали, была замерзшей кровью Йитзо-монстра, убитого Нэйенезгани. Потом он продолжил подъем по склону горы Тейлора, вершина которой сегодня была скрыта густым клубящимся туманом. Воющий жестокий ветер севера рвал его одежду множеством лап. Святое место было необходимо в этот мрачный день, чтобы все обдумать. Прошло больше века с тех пор, как он был на горе Тейлора, но природа осталась прежней.

Подъем…

Кот – мой чинди… Всегда за моей спиной…

Подъем, его волосы блестели, вымытые не так давно шампунем с корнем юкки.

…Все события соединялись в тебе.

Поднимался в тумане, ветер хлещет, камни черные и скользкие…

…И как я встану перед тобой?

…Гора прижала к земле огромный каменный нож, прорезая ее сверху донизу, гора-женщина, ты видишь все, что делается у людей, но видишь ли мои необыкновенные звезды в вышине? Позволь мне поведать тебе о них…

Подъем стал медленным, и туман сгущался над ним, пропитывая и без того прилипающую к телу одежду. Он пел, поднимаясь, останавливался несколько раз в местах, бывших домом Бирюзовых Мальчиков и Девочек, желтой кукурузы; существовала легенда, что где-то здесь родилась Изменчивая Женщина.

…Я затерялся среди сверкающих звезд.

Он прошел мимо группы каменных людей, которые, казалось, кивали из-за пелены тумана. Курчавая белизна, окружающая его, навеяла воспоминания о материнской овце, которую он пас мальчишкой. Его мысли перелетели от их старого зимнего хогана, их скудной еды на высокогорное летнее пастбище, где пища варилась и съедалась на свежем воздухе, и женщина мелькала среди деревьев. Его дядя-певец собирал травы и сушил их на солнце. Старик держал лекарственные травы для женщины-охотницы с пятиночного весеннего пути. Он также пел пять песен ночи, благословляющих дорогу, знал ритуалы охотничьего пути так же хорошо, как пять ночей дороги Зла. Он знал путь возрождения всех живущих существ.

Когда дошел слух о правительственных инспекторах, ждущих у овечьих купален, в душах поселенцев царил такой же праздник, как у горбатого Флейтиста. Лагерь разобрали, а блеющих овец погнали с гор к купальням. Купальни пахли сероводородом, и овечий запах был везде не меньше, чем в овчарнях. Это была грязная работа, когда овцы перебегали одна за другой в купальню, их считали, сгоняли в кучу, ставили клеймо, уверяя, что животные не будут болеть весь сезон. Воздух был пропитан пылью от пробегающих животных. Скоро стада покрывали холмы, похожие на упавшие облака, и лающие псы бегали среди них.