Текст книги "Больше чем слова"

Платье на ней было очень простое, но без усилий элегантное. Они поженились в ноябре 1976 года, и даже при том, что подмораживало, платье было с открытыми плечами и с оборками. Она походила на Фарру Фоусетт.

– А твои папа с мамой пришли? – спросила Эбони.

Ее улыбка на мгновение погасла, она отвела глаза.

– Нет, милая, не пришли.

– Они были заняты? – спросила я.

– В каком-то смысле. Вы же знаете, ваш папа – замечательный человек. Он всегда видит в людях самое лучшее, – сказала она, убирая волосы с лица и мягко касаясь шрама над правой бровью. Она иногда так делала.

– Хочу вот такое платье, когда буду выходить замуж! – гордо объявила я.

Мама хихикнула:

– Думаю, у тебя будет гораздо красивее… и прическа получше.

– Ты поможешь мне выбирать? – радостно спросила я.

– И мне! – встряла Эбони.

– Конечно! – рассмеялась мама, обнимая нас обеих. – Вы обе у меня особенные. И вы обе будете такими же счастливыми, как я.

Глава 6

Суббота, 12 октября 2008 года

Стефани

Два стука в дверь предупреждают меня, что Джейми здесь. Я уже сорок пять минут как готова, сижу на кровати в маленьком черном платье, которое надеваю только тогда, когда хочу произвести впечатление на мужчину, который мне нравится.

Ожидание…

Я старалась занять себя как могла: включала и выключала лампы, пробуя, как будет лучше, снова и снова поправляла подушки и прическу – впрочем, все это не имело на самом деле значения. Но одно я знала точно: все становится очень и очень реальным. Я заказала тот же номер, что и в прошлом году, – «Звездный свет». Это казалось уместным, и я решила, что толика знакомой обстановки будет кстати. Я оставила включенными все лампы, чтобы создать уютную атмосферу. Я искренне не знаю, чего мне ожидать, когда он войдет. Последние несколько часов меня обуревают нервозность и радостное волнение, сменяющие друг друга за доли секунды. Я подумывала, не выпить ли, пока его жду, но, учитывая, что Джейми будет после долгой дороги, это показалось нечестным. Уже 17.00, и мне отчаянно надо выпить.

От безумного водоворота эмоций у меня слегка кружится голова. Накладывая макияж, я заметила, что руки у меня чуть дрожат. В последние несколько недель я только и думала что об этом мгновении. С одной стороны, я вообще не могу поверить, что это делаю. С другой, это единственное, что позволяет мне держаться. В общем и целом в последние недели я была счастливее, остроумнее, искрометнее… Все это заметили – и не в последнюю очередь Эбони, которая спросила подозрительно: «С чего это ты такая радостная?» – когда три дня назад мы были в салоне на маникюре. Я промямлила, мол, живу полной жизнью и делаю гимнастику, что было самым удачным ответом, поскольку она пустилась разглагольствовать о том, как полезны «хорошие» эндорфины, – уж она-то доподлинно знает, поскольку на днях прочла статью в журнале.

Услышав стук, я уставилась на дверь, но не спешу встать с кровати. Сердце у меня бешено колотится. «Черт, вот черт!» – шепчу я.

Подойдя к двери, я делаю глубокий вдох и открываю.

Стоя меньше чем в метре друг от друга, мы оба расплываемся в улыбке и ничего не можем с собой поделать. Боже, он выглядит потрясающе, в точности как в моих воспоминаниях. То же самое зимнее пальто, как в прошлом году, отлично на нем смотрится, только застегнуто и воротник поднят. Я так долго ждала этого мгновения, задавалась вопросом, как же все получится… – мысленно репетировала, как попытаюсь выглядеть спокойной и небрежной, казаться отчужденной. А теперь оно настало, и я готова заплакать от счастья, что вижу Джейми.

– Ух ты! – восклицает он. – Выглядишь потрясающе!

– И ты тоже! Входи же! – отвечаю я. Все очень официально.

Я делаю шаг назад, чтобы он мог переступить порог, дверь захлопывается.

Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Мы оба не знаем, что теперь делать. Просто захвачены мгновением. Мы словно бы оробели и не знаем, как начать эту затею с незаконным рандеву. Ясно, что ни у одного из нас нет опыта по этой части.

– Ну и… – тихонько говорю я, первой нарушая молчание.

– Часто ли я сюда приезжаю? – Он нервно смеется.

Мы оба разражаемся хохотом, я опускаю голову. Он роняет сумку на пол, его руки обвивают мою талию, я обнимаю его за шею. Зарывшись лицом ему в волосы, я вдыхаю его запах – в точности такой же, как год назад. Просто быть с ним рядом кажется прекрасным и правильным.

Но это совсем не так, как я думаю.

Несколько секунд мы просто обнимаемся, на большее мы не осмеливаемся. Я могла бы простоять так вечно.

– Хочешь, пойдем вниз выпьем? – спрашивает он, отстраняясь и глядя мне в глаза.

– Да, очень, – улыбаюсь я.

Я так рада, что мы спустились в бар выпить. Нам обоим это было необходимо.

Я сижу рядом с Джейми на угловом диване у огромного окна. Время от времени, когда он говорит, его выразительные руки касаются моих коленей, и я невольно улыбаюсь как подросток.

– Поверить не могу, что мы здесь, – вздыхаю я, улыбаясь, меня переполняют предвкушение и страх. Поначалу я нервно оглядывала бар, вдруг тут окажутся знакомые лица.

– Да, – отвечает Джейми, тоже оглядываясь по сторонам. – Давненько мы тут не были.

Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ. Его энергия так заразительна.

– Честное слово, я сомневалась, что ты приедешь, – признаюсь я.

– Вот как? Почему?

– Это же огромный шаг, правда? Наверное, я думала, ты решишь отступить. Так много времени прошло с нашей прошлой встречи, мне казалось, ты передумаешь.

– После того как мы расстались, я с месяц только о тебе и думал, Стефани. – Слова даются ему нелегко, они словно бы давят на него грузом. – И я ужасно себя из-за этого чувствовал, но ты… ты особенная… меня к тебе тянет, я просто не мог отвернуться. От тебя.

– Знаю, – шепчу я, проводя пальцем по тыльной стороне его ладони. – Я тоже это чувствую. Не знаю, как объяснить. Наверное, мы оба не можем.

Только тут я замечаю, что он снял обручальное кольцо.

Несколько часов мы провели, болтая о том и о сем. Я обожаю, когда Джейми говорит о своей страстной увлеченности работой. Просто невероятно, как он заботится о своих учениках! То, как он говорит о том, как любит смотреть, как их вдохновляет искусство в возрасте, когда они только-только узнают, кто они есть… Можно сказать, что он живет своей работой.

– А ты собираешься сам когда-нибудь выставляться? Ты же такой талантливый! – восторгаюсь я.

– Спасибо, но сомневаюсь, что это случится в ближайшем будущем, разве что представится какой-нибудь удивительный шанс. В рисование всякое вмешивается, так? – Он пожимает плечами.

– И это говорит человек, убежденный в судьбе? Ушам своим не верю, – говорю я с наигранным негодованием.

– Ну, чему быть, того не миновать, – смеется он.

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

– И каким же образом мы… как я во все это вписываюсь?

– Вот как раз тебя-то я и не могу постичь.

Я улыбаюсь, чувствуя, что ему не по себе от такого разговора. Возможно, нам лучше избегать тем вроде «как» или «почему» мы тут очутились.

Нужно срочно сменить тему, и я переключаюсь на болтовню о последнем фильме про Джеймса Бонда, который идет в кинотеатрах вот уже несколько недель. Оказывается, что мы оба большие поклонники Бонда, а потому спорим, какой из актеров был лучшим Бондом (я говорю, что Броснан, а Джейми считает, что Мур, он хохочет, когда я заявляю, что скажи он Коннери, я тут же встала бы и ушла).

– А лучшая девушка Бонда? – спрашиваю я, закидывая ногу на ногу и положив ладонь в дюйме от его бедра.

– Солитер. Джейн Сеймур. Всем сто очков вперед даст, – откликается он без малейшего колебания.

– Хороший выбор!

– Лучший фильм? – спрашивает он.

– «Шпион, который меня любил». Первый, который я видела. Правда…

– Ну уж нет, – возражает он. – Можно только один выбрать, никаких «давай перерешаем». Окончательно и бесповоротно, – говорит он сверхсерьезным тоном.

– Что?! Но у меня разные по разным причинам любимые! – молю я.

– Вперед решай это с арбитрами Бонда. – Он со смешком накрывает мою ладонь своей, наши пальцы переплетаются.

Я в ответ улыбаюсь и внезапно чувствую, что заливаюсь краской. Слава богу, в баре полутемно. Я заправляю прядь волос за ухо, отпиваю глоток вина и ставлю бокал на стол, стукая донышком чуть сильнее, чем следовало бы. Пристальный взгляд Джейми не отрывается от меня.

– В чем дело? – спрашиваю я смущенно.

– Ты знаешь, что ты восхитительная?

– Да… нет… не особенно, – нервно отвечаю я.

– А я думаю, что да.

– Почему?

Он мягко убирает волосы у меня со лба.

– Просто восхитительная…

Я внезапно смущаюсь, чего никогда не случалось раньше, когда парень делал мне комплимент. Но ведь Джейми Добсон – не просто парень.

Его рука в моих волосах, его лицо близко к моему. Мне так необходимо, так нужно его поцеловать. Мне так хочется долго и нежно его целовать, что мир вокруг словно бы пропадает. Если я такое испытываю только от разговора с ним, то представить себе не могу, как я переживу что-либо еще. Я беспокоюсь, что не смогу очнуться.

Разговор идет своим чередом и приходит к естественному концу, вино мы допили.

Мы никогда прежде не были близки на людях. Мы оба выпили по паре бокалов, расслабились, но мы не пьяны.

– Хочешь, пойдем? – шепчу я, глядя ему в глаза, которые не отрываются от моих.

– Да, – отвечает Джейми без колебаний.

Я улыбаюсь, а он встает и берет меня за руку. Мы выходим из бара и поднимаемся по широкой парадной лестнице. Нет, мы не держимся за руки, но мы идем совсем близко друг с другом. Сердце у меня колотится. Сомневаюсь, что я когда-либо так волновалась и нервничала.

Пока мы поднимаемся, я могу думать только о том, как после, если я пойду до конца, жизнь станет иной. Для нас обоих.

Но это ничего не меняет. Мы зашли слишком далеко, и ни один не хочет поворачивать назад. Мне просто нужно его касаться. Целовать.

В номере жарко. Я сразу иду к окну со свинцовым переплетом и поднимаю раму – у меня пунктик на открытых окнах, даже когда на улице мороз. Я устанавливаю раму на второе деление, но этого достаточно, чтобы от осеннего ветерка взметнулись занавески. Джейми включает лампы: ту, что на тумбочке у кровати, и ту, что на приставном столике у двери в ванную. Это ведь номер люкс, тут уйма всякой разномастной мебели. Эксцентрично и мило.

Я застыла у одного из столбиков широкой кровати, он подходит ко мне. Остановившись в нескольких дюймах, глядя мне в глаза, Джейми обнимает меня за талию, мягко притягивает к себе, так что теперь нас ничто не разделяет.

Ничто.

Разряды электричества, химические реакции, омывавшие нас весь вечер, теперь, как наши тела соприкасаются, кажутся материальными. Сердце у меня колотится, его бьется так же быстро, как мое. Я кладу руки ему на грудь, наслаждаясь его близостью. Его запахом. Запах у него мужественный, но не давящий. Наши лица очень близко. Это – самая медленная прелюдия к поцелую. Наши носы слегка соприкасаются. И как раз перед тем, как это произойдет, он медленно разворачивает меня, держа за талию, так что я прислоняюсь спиной к столбику кровати.

Мягко перебросив мои волосы на левое плечо, Джейми легонько целует мою шею, держа за талию, притягивает к себе. Такое чувство, что он меня пьет. Проведя правой рукой по моему плечу, он сцепляет пальцы с моими и шепчет мне на ухо:

– Ты удивительная, знаешь это?

Такой вопрос не требует ответа. Я понимаю, что это утверждение, и в тот момент я ему верю. С ним я чувствую себя особенной – ни с кем прежде так не бывало.

Я просыпаюсь, не понимая, где я.

Те первые несколько секунд – когда ты дезориентирована, не знаешь, где ты, черт побери, в непривычном месте. Потом я чувствую его позади меня. Джейми крепко обнимает меня обеими руками. Его глубокое ритмичное дыхание тут же меня успокаивает, и я ловлю себя на том, что подстраиваюсь под него.

Я понятия не имею, который час – достаточно поздно, чтобы уже рассвело. В просвет между занавесками, который я оставила вчера вечером, проникает достаточно света, чтобы очертить силуэты мебели в номере. Огромный, светло-серый, железный обогреватель явно работает довольно давно – если судить по тому, как в комнате жарко. Наши тела закутаны в покрывала – кстати, не слишком уютные. Типичные гостиничные покрывала, легкие, в такие не зарыться. Ни в какое сравнение не идут с толстым пуховым одеялом.

Есть что-то величественное в том, чтобы спать в кровати под балдахином. Чувствуешь себя Спящей красавицей. Такие кровати бывают безвкусными и пугающими, а эта простая, но красивая. Эти четыре столбика, держащие балдахин, из темного древесина и украшены красивой резьбой под стать роскошному изголовью. Поверху идет короткая кремовая оборка, под стать подобранным складками занавесям по бокам. В любой другой обстановке смотрелось бы нелепо, но в этом номере впечатление приятное.

Как и прошлая ночь.

Я глажу обнимающую меня руку, вспоминая, какой прекрасный она была. Словно бы весь мир исчез, остались только мы. Не осталось ни дюйма моего тела, который Джейми не поцеловал бы. Просто касаться его кожи, его тела, его лица целую ночь. Одну ночь. Он принадлежал мне.

Несколько недель до встречи я думала, что случится, когда мы увидимся. Мы просто поболтаем? Получится ли? Будет ли неловким? Вся затея такая жутковатая. Что, если нам захочется целоваться? Боже, а что, если мы зайдем дальше поцелуев? Но в реальности у нас не было шанса даже задуматься. Мы так были поглощены друг другом, так влюблены, что все произошло само собой. Это был не просто секс, это было что-то еще. Медленное и интенсивное. Наши голые руки и ноги переплелись, пока он гладил меня по волосам и смеялся над моими глупыми шутками. А потом вдруг… я сама изумилась, где я, и, не желая упускать шанс, принялась целовать его красивое тело, а он запустил руки мне в волосы.

Наверное, больше всего мне нравится, как Джейми на меня смотрит. Мэтт, когда мы занимаемся сексом, никогда больше на меня не смотрит. А когда Джейми на меня смотрит, у меня всякий раз почти оргазм случается. Но на протяжении всей ночи он ни разу не отводил своего взгляда от моего.

Лежа в кровати, с улыбкой перебирая каждую секунду прошлой ночи, я чувствую, как он зарывается лицом мне в шею, начинает покрывать ее чувственными поцелуями. Я в восторге, что он проснулся.

– Доброе утро, Джейми… – шепчу я.

– Доброе утро, красавица, – откликается он. – Ты в порядке?

– Да. А ты? – осторожно спрашиваю я.

– Замечательно, – заверяет он. – Как насчет того, чтобы поваляться и позавтракать в постели? Раньше двенадцати нам выезжать не нужно.

– Звучит отлично, – отвечаю я, поворачиваясь к нему лицом.

– Я хочу впитать каждую частичку тебя до отъезда.

Джейми гладит пальцами мое лицо. От одного только упоминания отъезда в горле у меня встает ком.

– Так давай максимально используем отпущенное нам время, – говорю я, обнимая его за шею и жарко целуя.

Провалявшись все утро в постели и выжав из этой поездки всё до последней минуты, мы неохотно начинаем собирать вещи. Атмосфера в номере, которая до сих пор была полна упоения, желания и смеха, внезапно окрашена печалью, горем… и виной. Все тело у меня ноет при мысли, что я еще год не увижу Джейми. Укладывая дорожную сумку, я лепечу какую-то чушь о своей работе, лишь бы отвлечься от того факта, что на глаза мне наворачиваются слезы. Я более чем уверена, Джейми не хочется слушать о кандидатах на папину благотворительную программу «Еще один шанс» в этом году. Я озабочена неминуемым прощанием и не могу перестать болтать.

– Ну да, кого-нибудь берут каждый год, – бессмысленно рассказываю я. – Каждый год берут по шесть человек, которым нужна передышка, новый шанс – ну, понимаешь, наркоманы, алкоголики… Полгода они работают за минимальную зарплату, чтобы получить хорошие рекомендации, и практически все находят потом нормальную работу. Кто-то остается работать у нас. Для них это отличная возможность. Господи, как же я буду занята на этой неделе. А у тебя неделя будет напряженная?

Джейми подходит меня приласкать, целует мои волосы. И почему так приятно, когда мужчины это делают?

– Все хорошо, – говорит он, обнимая меня. – Я не хочу уезжать, но я должен. Я так буду по тебе скучать.

– Знаю. Но просто… это так… окончательно, что ли… Я про то, что год – это ведь так долго.

Он отстраняется, чтобы на меня посмотреть.

– Нам нельзя встречаться чаще. Мы же договорились. Учитывая, что я к тебе чувствую, Стефани, что-либо другое… было бы чересчур. – Он смотрит в окно, в которое теперь льется осеннее солнце.

– Понимаю, – говорю я. – Я все понимаю. Но попрощаться на парковке и разъехаться каждый в свою сторону кажется таким… жестоким.

– Ты даже представить себе не можешь, как мне хочется сказать, ладно, давай писать друг другу сообщения. Возможность «говорить» с тобой регулярно… была бы невероятной.

Я улыбаюсь, но у него лицо становится такое, что я понимаю, что следующие его слова мне не понравятся.

– Но ты… я не могу.

Я киваю, делая вид, что все в порядке. А на самом деле у меня такое чувство, точно у меня внутренности вырываются. Я не хочу быть вдали от него.

– А знаешь что? – говорит он с толикой энтузиазма. – Чтобы прощание было не таким мучительным, можем сделать себе маленький подарок!

– Какой? – Я прищуриваюсь.

– В день отъезда дадим себе время до полуночи, чтобы послать друг другу песню…

– Песню? – растерянно переспрашиваю я.

– Музыкальный видеоролик. Любой, какой тебе нравится. Любой, который расскажет, что ты чувствуешь… – Он берет меня за руку и мягко целует тыльную сторону ладони. – Через искусство всегда легче выразить, что думаешь, чем сказать прямо в лицо.

– Отличная мысль, – шепчу я.

Прощание вышло краткое. Я сознательно так решила.

– Ну, увидимся в будущем году, – через силу произношу я.

На самом деле это вопрос. Я подавлена, что мне вообще надо расставаться с Джейми. Он нежно берет мое лицо в ладони, долго целует меня на прощание, – не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался! Нам требуется вся наша сила воли, чтобы оторваться друг от друга.

– В то же время в будущем году, – улыбается он.

– Ах да, еще кое-что напоследок, – говорю я, доставая маленький белый конверт с открыткой. На лицевой части накорябаны его инициалы – «Дж. Д.» – черными чернилами.

– Что такое?

– Просто пустяк, который мне хотелось тебе подарить. Не волнуйся, ничего эмоционального. Просто что-то, что тебе следует читать время от времени.

Он подцепляет уголок ногтем, но я его прерываю.

– Нет, пожалуйста, не надо. – Я говорю, накрывая его руку своей. – Сделай это после моего отъезда, не то я буду смущаться.

Джейми улыбается, целует меня на прощание, уходит к машине, садится и уезжает. Я испытываю благодарность, что он сделал это быстро. Ненавижу долгие прощания, они разбивают сердце.

Я тоже сажусь в машину, даже не трудясь сдерживать слезы, которые текут у меня по щекам. Лучше выплакаться сейчас, чем приехав домой, ведь тогда придется что-то объяснять Мэтту. Такое ощущение, что меня уже разорвали надвое. Я то и дело повторяю себе шепотом: «Ты не можешь его получить, он принадлежит другой», но ни малейшего значения это не имеет. Ведь целых двадцать четыре часа он принадлежал мне, а я ему. В той параллельной вселенной мы принадлежали друг другу. И теперь нас выбросило назад в действительность, и я ее ненавижу.

Несколько минут я просто сижу в кабине. Я не могу решить, хочу ли остаться здесь, чтобы впитать последние частички Джейми, если еще что-то осталось в этих местах. Его же даже тут нет. Но мы тут были… Или же мне лучше поскорей убраться отсюда. Такое ощущение, что даже если я ненадолго останусь тут одна, «мы» все еще будем тут. В голове у меня вспыхивают картинки прошлой ночи – накладываются на фонтан, верхушка которого мне видна за изгородью перед лобовым стеклом. Картинки того, как мы смеялись, улыбались, смотрели друг на друга, впечатались в мой мозг, выжигая последние частицы здравомыслия. Мне физически больно думать об этом. Я морщусь, отворачиваюсь от фонтана и закрываю глаза. Слезы все льются.

Возьми себя в руки. Чего еще ты ожидала?

За вершиной экстаза последовало мучительное падение. Так вот как это выглядит? Так бывает с теми, кто заводит роман на стороне?

Мне невыносима мысль сразу поехать домой. Надо сперва собраться с мыслями, а потому я еду в ближайший городок и несколько часов блуждаю по рыночку и закоулкам. После трех чашек кофе, сэндвича и пирога я собираюсь с духом вернуться домой.

Когда я сворачиваю на подъездную дорожку, уже стемнело. Темнота ранних осенних вечеров. Я за нее благодарна. Мне словно кажется, что в темноте я сумею лучше скрыть, чем занималась, словно темнота затушует мои грехи. Логика нелепая и полна изъянов, но по очевидным причинам у меня паранойя. Машины Мэтта нет возле дома, и, вздохнув с облегчением, я бегу в дом.

Я долго принимаю душ. Горячие струи с силой бьют по моей коже. Намыливая волосы в кремовую пену, я испытываю абсурдную печаль, что я смываю с себя Джейми: его аромат, его прикосновение, всё о нем. Я чувствую себя подростком, который прикоснулся к любимой поп-звезде и теперь не желает больше мыться. От одной только мысли, как он прикасался ко мне последние двадцать четыре часа, мне хочется плакать, а еще от мысли, что столько времени пройдет, прежде чем это случится снова, а что, если никогда наша встреча не повторится? Что угодно может произойти до следующего октября.

Вернувшись в спальню, я обнаруживаю, что Мэтт лежит, растянувшись на кровати. Я инстинктивно останавливаюсь и делаю шаг назад, вытирая полотенцем влажные волосы.

– А, привет! Хорошо провел выходные? – спрашиваю я.

– Да, был на регби с ребятами. Крутой матч вчера вечером, – отвечает он, не поднимая глаз.

– Похоже на то, – говорю, разыгрывая хорошее настроение, а сама умираю внутри.

– Как спа-дерьмо? – спрашивает он, махнув рукой, явно ему нет дела до ответа.

– О… ну… великолепно. Хорошо было пообщаться с Амелией, мы давно не виделись, – лгу я.

Разыскав расческу, я провожу по мокрым волосам. Я не могу посмотреть на мужа.

– Как насчет того, чтобы заказать еду на дом? Пиццу? Полагаю, ты ничего не приготовила? – спрашивает Мэтт.

Боже ты мой, готовка – последнее, что у меня сегодня на уме.

– Отличный план. Давай ты закажешь, я ненадолго прилягу.

Он сползает с кровати, оставив отпечаток тела на покрывале. Пока он топочет вниз, я поправляю постель и присаживаюсь к туалетному столику. В спальне это мой любимый предмет обстановки: огромный белый стол со стеклянной крышкой, а над ним трехстворчатое зеркало во французском стиле. Похожий стоял у мамы, когда я была маленькой. «У каждой девушки должен быть туалетный столик», – любила говорить она. Ее собственный в моих глазах был воплощением гламура, мне хотелось иметь точно такой же. И когда пару лет назад я случайно увидела вот этот, то не могла его не купить.

Из зеркал на меня смотрит мое отражение: мокрые волосы зализаны, лицо без косметики. Завернута в мягкое леденцово-розовое полотенце. Я ловлю свое отражение – беззащитна со всех сторон. Обмакнув пальцы в баночку крема для лица и накладывая его на влажную кожу, я вдруг чувствую, что стала иным человеком, отличным от того, какой была два дня назад.

Измена.

Я просто чувствую себя такой… пустой. Хотя нет, не так. Я чувствую себя пустой, и одновременно меня переполняет миллион эмоций, я не в силах с этим совладать. Такое ощущение, что голова у меня вот-вот взорвется от противоречивых и слишком сильных чувств – поверить не могу, что изменила мужу. Я чувствую себя такой виноватой. Но, с другой стороны, сделала бы я это снова? С Джейми? Если взглянуть правде в глаза, я и сама знаю, что ответ – да.

Я не хочу идти вниз и смотреть глупую телепрограмму с Мэттом, притворяясь, что все в порядке. На самом деле мне хочется свернуться калачиком в постели, перебирая все до единой секунды уик-энда с Джейми, и хорошенько выплакаться. Но я не могу. Конечно, не могу. Ведь я замужем, у меня есть муж, и мне необходимо незаметно вернуться в прежнюю роль. Как, черт возьми, людям удается крутить настоящие романы и каждую неделю бегать на свидания, превыше моего разумения.

Три часа спустя, поковыряв пиццу-пепперони, которой мне даже не хотелось, и после пустого разговора о дурацкой телепрограмме Мэтт решает, что ему пора на боковую, и идет спать. Слава богу. Мне просто нужно побыть одной и разобраться в себе перед завтрашним рабочим днем.

Свернувшись на диване с чашкой чая, укрывшись пастельным лоскутным одеялом (ну, мы же как-никак в сельской местности живем, и Эбони подарила мне его на прошлое Рождество, заявив, что каждому сельскому дому нужно лоскутное одеяло, так что, хвала небу, оно у меня есть), я наугад выбираю для фона музыкальный канал и просто сижу.

Без трех одиннадцать.

Может, он забыл про песню? Нет, он не мог забыть.

Вероятнее всего, Джейми просто не знает, что сказать или что послать.

Я обеими руками обхватываю кружку, чай остыл, уже чуть теплый. Может, мне следует отправить первой? А что, если он со своей женой? Он, вероятно, думает то же самое. Я просто отправлю свой трек. Разумеется, я думала об этом всю дорогу домой и еще пару часов вечером. Какая песня лучше всего выразит мои чувства сейчас? Что я думаю о нем, что я думаю о себе? Тут ведь нельзя послать трек наобум, верно? Что, если там будет хотя бы одна строчка, которую можно неверно понять? А Джейми вообще способен что-то неверно понять? Мы ведь не будем контактировать еще целый год, так что нельзя выбрать что-то, из-за чего я потом буду нервничать. Боже, это как составлять самое стрессовое на свете сообщение, но такое, которое уже кто-то написал.

Телефон валяется на одеяле у моей ноги. Я смотрю на него 195 раз в минуту, на всякий случай, если все-таки пришло сообщение, а я его пропустила (что, разумеется, невозможно). В 23.24 телефон гудит, экран загорается, сообщая, что пришло текстовое сообщение. Я невольно задерживаю на секунду дыхание, глядя на сотовый, как на опасную рептилию.

Не будет ни чатов, ни болтовни, ни бесед, никаких «спасибо за прекрасный уик-энд» – мы оба знаем, что это слишком опасно, слишком разрушительно. Одно сообщение, и всё. Я вставляю в уши наушники, готовлюсь выслушать… что угодно, что он мне прислал.

Я смахиваю вправо, открывая сообщение, и вижу ссылку на YouTube, которая сразу перенаправляет меня на музыкальный видеоролик – я сотню раз его видела. Он всегда мне нравился. Сексуальная, чувственная гитара, необычный, неотступный голос… и красивые стихи. «Жестокие игры» Криса Айзека эхом отдается у меня в голове, и я вслушиваюсь в каждое слово. Я неотрывно смотрю, как Крис и Хелена Кристенсен флиртуют на пляже. Мне смертельно хочется позвонить Джейми, сказать, как счастлива я была в выходные и как я скучаю по его поцелуям. Но не могу. Мне так больно от того, что нельзя. Но, наверное, для того и существуют песни. Они говорят больше, чем мы.

Потом я копирую ссылку на видео, которое решила послать, и вставляю в тело сообщения. Добавляю один-единственный поцелуй и нажимаю «отправить». Я понятия не имею, понравится ли ему та песня, но я надеюсь, что за следующий год, каждый раз, когда будет звучать «Ты что-то делаешь со мной» Пола Уэллера, Джейми вспомнит обо мне.