Текст книги "Арон Гирш. Утерянный исток"

Стараясь не отвлекаться надолго от дороги, Гвидо листал пальцем карту местности. Вскоре он обнаружил, что в тридцати шести километрах от города, следуя по этой дороги, находилась своротка, открывающая прилегающую дорогу, ведущую к частному сектору, на территории которого располагались не то сады, не то дачный посёлок.

Теперь Гвидо оставалось только терпеливо следовать за Максимилианом. Однако, в целях сохранения своей конспирации, ему пришлось существенно разорвать дистанцию между автомобилями. В противном случае, даже увлечённый неизвестно чем Максимилиан мог бы, наконец, почуять что-то неладное. Благо, Гвидо теперь знал, что свернуть Максимилиану было некуда.

Поездка продолжалась не очень долго, так как автомобили двигались довольно быстро. С какого-то момента пошёл снег, но Максимилиан не замедлил скорость движения.

Как Гвидо и предполагал, психотерапевт замедлился только перед свороткой, он ехал в частный сектор. Преследователь опасался, что здесь могут находится шлагбаум или контроль доступа, как это часто бывает на таких территориях, однако опасения оказались напрасными. Ни того ни другого здесь не было. Просто пришлось выехать на узкую, не асфальтированную дорогу, на которой из-за навалившего по обе стороны обочины снега, едва могли разъехаться два средних легковых автомобиля.

Следуя за Максимилианом, Гвидо вновь обратился к навигатору, чтобы убедиться, что впереди не предвиделись неожиданные повороты и разъезды.

Наконец появились дома. Этот частный сектор представлял из себя скорее коттеджный посёлок, нежели простые сады. Здесь стояли двух и трёх этажные дома, красивые, современные, было видно, что над некоторыми из них поработала рука умелого дизайнера. Преследователь ждал, когда наконец автомобиль Максимилиана свернёт к одному из таких домов. Но тот продолжал двигаться вперёд. Вскоре, дома прекратились, это было странно, ведь навигатор указывал, что впереди уже не было никаких строений.

И действительно, в какой-то момент даже дорога прекратилась, машины выехали на расчищенную полосу из плотно утрамбованного снега. Здесь Гвидо решил остановиться. Он и без того полагал, что Максимилиан должен был заметить его, хотя всё последнее время пути он держался от машины психотерапевта на расстоянии более ста метров, и видел автомобиль на существенном отдалении.

Припарковавшись на самом крае обочины, Гвидо вышел из автомобиля, одел шапку и перчатки, поставил автомобиль на сигнализацию. Теперь он мог только двигаться пешком. Одного взгляда в направление, куда уехал Максимилиан оказалось достаточно, чтобы понять, что упустить мужчину ему не удастся. Буквально в трёх сотнях метров, снежная целина делала незначительный поворот, тем не менее, не скрываясь с линии обзора. Там впереди начинался лес, который лишь в одном месте расступался, образуя что-то вроде маленькой гавани из высоких, вечно зелёных сосен. В этом уютном, но отдалённом от всех остальных зданий пространстве стоял компактный, стильный, коттеджный дом, рядом с которым остановился автомобиль Максимилиана. К коттеджу тянулась линия электропередач, но из крыши строения высовывалась крупная труба, что свидетельствовало о печном, каминном отоплении. Коттедж стоял практически на берегу широкого, уже покрывшегося льдом и снегом озера.

Гвидо Дерковски не мог не отметить тот факт, что место было очень красивым.

Максимилиан вышел из машины, немного помедлил у дверей, и скрылся внутри здания. Гвидо напряжённо думал, что же ему делать теперь.

Теперь, виделось целесообразным выяснить, был ли этот дом пуст. Если бы оказалось, что зимой дом большую часть времени пустовал, то Гвидо вполне бы присмотрел его в качестве удобного места осуществления своей давней задумки.

Наконец, переборов сомнения, он двинулся в направлении к коттеджу.

Вблизи здания Гвидо остановился. Коттедж не был обнесён забором, как многие другие дома. Гвидо хотел убедиться, что периметр не охраняется ни собакой ни камерами видео наблюдения. Насколько мужчина мог судить, ни того ни другого здесь не было, решив обойти дом с некоторого расстояния, Гвидо удостоверился в своих предположениях. С обратной стороны коттеджа располагался ещё один выход. Но в отличии от парадного входа, здесь был установлена усиленная, металлическая дверь на тяжёлых петлях, с выступавшим наружу уплотнителем. Это было очень странно, ведь на этой стороне даже окна первого этажа были снабжены решётками. В нескольких метрах от тяжёлой двери стояла табличка, оповещающая всех непрошенных гостей о том, что они находятся на территории частной собственности, и о запрете на фото и видео съёмку. Все эти запреты были выведены крупными яркими буквами, но под ними находился блок текста, нанесённый буквами поменьше. Эта информация предоставляла сведения о кадастровом номере земельного участка, и Гвидо показалось, что с его стороны было бы разумным эти сведения зафиксировать. Сделав несколько снимков на камеру своего смартфона, мужчина заметил, что в снегу под ногами были уже частично засыпанные снегом, глубокие борозды, оставленные колёсами крупного автомобиля. Не так давно к этому входу подъезжал тяжёлый, вполне возможно грузовой автомобиль.

Ещё одним, заслуживающим внимания предметом снаружи была развёрнутая в нескольких метрах от коттеджа, автономная электростанция, питавшая коттедж.

Гвидо посмотрел на общую линию электропередач, которая также была подведена к дому, и задался вопросом, с какой целью одно здание следовало запитывать от двух источников, в этом не было никакого смысла. Мжчина пришёл к выводу, что изнутри здание могло быть разделено на две части, одна из которых была запитана от общей линии электропередачи, а другая, очевидно, нуждалась в собственном источнике электроэнергии. Из этого можно было сделать следующий вывод, скорее всего Максимилиан оборудовал в своём коттедже нечто такое, что требовало особых мер.

«– Это интересно.» – подумал Гвидо, и сделал ещё несколько фотографий.

Из-за периодически выпадающего снега было трудно судить о том, как часто этой частью дома пользовались. По крайней мере, видимых следов в снегу не было, кроме колёсной калии.

Вокруг коттеджа царила удивительная тишина. Погода, после недавнего снегопада, сделалась безветренной. Только редкие, периодические возгласы нескольких чаек периодически разрезали тишину. Гвидо услышал, как на противоположной стороне дома хлопнула входная дверь, после чего послышались шаги по деревянному крыльцу.

Мужчина напрягся, опасаясь, что Максимилиан мог заметить его, слоняющимся вокруг дома. В один миг, в голове у Гвидо пронесся ряд мыслей. Если Максимилиан обнаружил его и теперь застанет на этом самом месте, то можно было сделать вид, будто оно был приезжим, гостил в одном из домов, и решил побродить в округе, зайти на озеро. Но в то же самое время, присутствовал соблазн воспользоваться особенностями местности и момента, и свершить задуманное прямо здесь. От этой идеи пришлось тут же отказаться, Гвидо вспомнил, что в своём автомобиле он оставил необходимый инструментарий, а без него, мужчина не хотел оставлять много ненужных следов.

Вопреки опасениям, Максимилиан не появился с обратной стороны дома. Тогда Гвидо прислонился к стене и осторожно выглянул из-за угла, чтобы увидеть, как психотерапевт, стоял уперев руки в бока и смотрел в направлении озера. Гвидо посмотрел в том же направлении, озеро действительно было расположено здесь весьма удачно, создавая очень привлекательный вид. Неожиданно Максимилиан двинулся к берегу, и когда он удалился на некоторое расстояние, наблюдатель смог сменить свою позицию. Гвидо стало крайне любопытно, что могло находится там, за укреплённой дверью. Полагая, что другой такой возможности может и не предвидится, он подошёл к двери. Он не спешил класть руки на массивную, крюкоподобную ручку, полагая, что дверь могла быть под сигнализацией. Это было вполне вероятно, с учётом того, какие меры предосторожности были здесь предприняты. Тогда Гвидо решился на обходной манёвр. Встав на не широкий выступ над высоким фундаментом, он осторожно пробрался к ближайшему зарешёченному окну. Зимние ботинки Гвидо лишали его возможности гибко использовать стопы, да и само телосложение мужчины не предрасполагало к акробатике. Как только наружная решётка оказалась в зоне его досягаемости, Гвидо ухватился за неё руками, теперь удерживаться было значительно проще.

Так как на внутренней стороне окна также находилась решётка, разглядеть интерьер во всех деталях представлялось затруднительным. Но Гвидо придвинулся вплотную к стеклу, буквально просовывая свой нос между прутьев решётки.

В помещении было темно, но некоторые источники света всё же присутствовали, хотя и весьма необычного характера. Это были какие-то объекты, излучающие синеватое свечение. Первым о чём подумал мужчина, были знаменитые кварцевые лампы. Но такие уже очень давно не использовались, и они обычно размещались под потолком и давали сильное освещение.

Здесь речь могла идти об отдельных приборах, конструкция которых предусматривала люминесцентные элементы.

Приглядевшись внимательней, Гвидо различил какие-то продолговатые, конусовидной формы объекты. Один был размещён горизонтально, на подножках. Другой стоял почти вертикально, но его стойка несколько отклонялась к стене комнаты. Внешне, оба предмета напоминали нечто вроде пеналов, но их размер был довольно внушительным, в длину каждый был приблизительно в два метра.

«– Должно быть тяжёлая хреновина» – подумал Гвидо, сопоставляя свои наблюдения со следами от крупного автомобиля, побывавшего здесь недавно – «Вполне может быть, что выгружали как раз штуковины.»

Гвидо вдруг обнаружил, что эти предметы своим видом, напрашивались на аналогию с гробами.

«– Если это и гробы, то наверно для астронавтов» – усмехнулся Гвидо, оценивая внешний вид предметов.

Гвидо понадобилось ещё пристальней вглядеться, чтобы различать надпись на том предмете, что стоял вертикально. На нём, форменными буквами было выведено – «ALCOR». Это были крупные буквы, синего цвета, характер их начертания указывал на товарный знак, фирменное наименование производителя. Ниже, на отдельном лейбле, уже простыми буквами, чуть меньшим шрифтом было написано – «Life extension foundation since 1972¹¹»

Насколько Гвидо мог понимать английский, речь шла о каком-то фонде, занимающемся продлением жизни. Тем не менее, такое толкование порождало больше вопросов, чем ответов. Отпустив одну руку от прутьев решётки, мужчина вынул из кармана свой смартфон, и действуя пальцами одной руки, вызвал функцию видеосъёмки.

Из-за плохого освещения, снимать на камеру смартфона интерьер помещения не имело смысла. Сделав несколько пробных кадров, Гвидо убрал смартфон, и вновь прочно ухватился за решётку. Попытавшись привстать, ему удалось заметить ещё некоторые детали. В частности, мужчина различил стол, на котором стояло несколько плоских, квадратных дисплеев, значит где-то были компьютеры. Ему показалось, что он заметил ещё один источник тусклого света. Это была какая-то полка, крышка которой была стеклянной, и через неё проступало характерное синее свечение.

Уже собираясь спрыгнуть с уступа, Гвидо вовремя остановился и удержался. Внизу был идеальное, гладкое снежное покрытие, и если бы мужчина приземлился туда, то он неминуемо оставил бы следы своего пребывания в этом месте. Поэтому возвращаться на землю пришлось тем же путём, которым он забрался на выступ.

Максимилиан стоял на самом берегу озера, он смотрел куда-то вдаль, интенсивно перебирая в руках какой-то предмет. Казалось, что он был поглощён собственными мыслями. Гвидо ещё раз испытал соблазн решить всё здесь и сейчас, столь подходящей казалась ему ситуация. В то же самое время, он не забывал один из принципов, которому он научился за годы своей жизни. Когда все условия казались практически идеальными, и ситуация казалась как никогда подходящей, на самом деле опасность всегда таится где-то рядом.

Гвидо уже решил двигаться обратно, к дороге, где стоял его автомобиль. Мужчина планировал поскорей покинуть коттеджный посёлок, оказавшись подальше от Максимилиана. Но не пройдя и дюжины шагов, оказавшись в первых рядах деревьев, Гвидо остановился, услышав как к одинокому коттеджу подъехал ещё один автомобиль. Такого поворота событий Гвидо не ожидал, он лишний раз был благодарен себе за проявленное благоразумие, удержавшее его от поспешности и фатальной ошибки.

Из остановившегося автомобиля вышла женщина. Гвидо видел её впервые. Женщина уверенными шагами двинулась в направление к озеру. Она вела себя так, что с первого взгляда было ясно, она очень хорошо ориентировалась на местности, следовательно, бывала здесь неоднократно.

Гвидо захотелось вернуться на то место, с которого он наблюдал за Максимилианом, но теперь опасность усиливалась. Если психотерапевт целыми днями был у себя на уме, то женщина вполне могла заметить постороннее присутствие.

Помедлив немного на своём месте, Гвидо услышал голоса мужчины и женщины, они тепло приветствовали друг друга. Любопытство Гвидо боролось с его осторожностью, деликатность обстоятельств не позволяла сейчас совершить ошибку, в противном случае, ему пришлось бы решать вопрос уже с двумя людьми, а это совершенно не входило в его планы.

Удаляясь в направлении того места, где он оставил свой автомобиль, Гвидо ещё некоторое время мог слышать как разговаривали Максимилиана и приехавшая к нему женщина. По характеру фраз, которыми обменивались эти двое, было понятно, что они были хорошо знакомы.

Добравшись до своего автомобиля и сев внутрь, запустив двигатель, Гвидо имел возможность какое то время наблюдать издалека за тем, что происходило около коттеджа на берегу озера. Но из того, что он увидел, ничего не представлялось важным в информационном плане. Максимилиан и женщина ещё какое-то время говорили о чём-то, затем они прошли к крыльцу дома, и вошли внутрь.

Гвидо развернулся на узкой дороге, и покинул коттеджный посёлок, оказавшись на трассе, мужчина стремительно помчался в направлении города.

Короткие световые дни в ноябре были серыми, мрачными, и лишь изредка солнце могло прорезаться сквозь сплошное покрывало тяжёлых, уже по-настоящему зимних туч. В такие дни люди имели привычку рассуждать о дефиците солнца, витамин, высокой заболеваемости и вообще о тотальной неприветливости местного климата. Светало поздно, темнело уже рано, и Риз прекрасно понимал, что абсолютное большинство трудозанятого населения, в таких условиях, оказывалось попросту лишённым возможности видеть дневной свет. Каждое утро Риз вставал достаточно рано, хотя он и ставил будильник на своём смартфоне на несколько позднее время.

Риз просыпался теперь будучи гонимым из собственного сна своими видениями. Далеко не всегда он наблюдал столь отчётливые видения, которые бы он мог потом вспоминать в более-менее подробных деталях. Часто, видения словно проникали в нормальный сон Риза, и увиденное во сне словно трансформировалось в новую форму видения.

Риз взял за правило, всякий раз когда его посещали видения, уже днём пытаться восстановить самые существенные и яркие его детали. Риз стал записывать их в отдельную тетрадь. После того, как в тетради набралось уже более дюжины записей, Риз удостоверился в некоторых своих предположениях. В частности, в отличие от снов, видения носили унифицированный характер. В них прослеживались одни и те-же детали, поэтому Риз счёл эти детали сюжетно-образующими.

Как ни странно, Риз не чувствовал себя одиноким в своём исследовании. Елизавета Лурия, несмотря на установившейся в последнее время напряжённый график, охотно помогала ему с информацией, по мере своих возможностей. Всё чаще общение между молодым человеком и женщиной осуществлялось через электронную почту. Пару раз они связывались по «Скайпу», и реже разговаривали по телефону. Риз ощущал желание ещё раз увидеться с Елизаветой, но он до сих пор не решился предложить ей встретиться. В качестве оправдания своей нерешительности, Риз постоянно напоминал себе о загруженности графика Елизаветы.

Женщина, несмотря на свой ещё молодой возраст, была готова принять на себя управление целым отделом в исследовательском центре. Риз пришёл к выводу, что для Елизаветы эта перспектива имела большое значение.

Взяв за привычку, Риз проводил первую половину дня в работе за компьютером. Несколько дней назад у Риза состоялась беседа с Елизаветой, предметом которой стали накопившиеся детали о наблюдаемых видениях. Елизавета посоветовала Ризу провести классификацию признаков, которые он выделил как наиболее существенные. И в действительности, анализируя свои записи, Риз пришёл к выводу, что некоторые детали встречаются чаще других, и к тому-же они оказываются более устойчивыми в памяти. Теперь Ризу предстояло создать таблицу, в которой он бы разместил выделенные признаки по степени от наиболее существенных и часто встречающихся, до самых незначительных. Эту таблицу Риз должен был отправить Елизавете. Хотя работа представлялась несколько кропотливой, Риз выполнял её с энтузиазмом. В этой задаче ему виделось сочетание двух важных для него вещей. Он пытался разобраться в том, что с ним происходит, и теперь в этом направлении применялся системный подход. А также, ему была интересна любая работа с Елизаветой, особенно на почве его собственных проблем, к которым женщина, казалось, питала не малый интерес как специалист.

Итак, по прошествии полутора часов работы, Риз видел перед собой таблицу с введёнными данными. Таблица получилась совсем не большая, в отличии от того нагромождения страниц в тетради. Риз сделал копию таблицы себе на рабочий стол, придя к выводу, что в дальнейшем ему будет намного проще и эффективней вносить новые сведения в систематизированной форме. В любом случае, если появится что-то, что не будет укладываться в таблицу, то он смог бы сделать отдельную запись по этому поводу.

Анализируя таблицу, Риз лишний раз убеждался в собственных заключениях. В его видениях, которые могли иметь различную продолжительность и различную степень влияния на ощущения, присутствовали элементы, которые выделялись из всех других своей реалистичностью.

Выслав таблицу Елизавете на электронную почту, а также написав пару строк касательно проделанной работы, Риз лишний раз поблагодарил женщину за её помощь.

Этим же вечером, вернувшись с прогулки, он проверил почту, и к собственному удивлению не нашёл там ответа от Елизаветы. Лишь уведомление о том, что его сообщение с вложением было доставлено, давало понять, что женщина получила таблицу. Риз довольно быстро подобрал объяснение этому явлению, ссылаясь на напряжённый график и загруженность административными делами в исследовательском центре. Кроме того, несколько дней назад Елизавета вкратце рассказало, что в центре не на шутку обеспокоились исчезновением Кирилла Генриковича. С того самого дня, когда Риз пытался поговорить с ним перед своей выпиской, никто доктора больше не видел. Его жена, с которой Кирилл Генрикович последнее время находился в прохладных отношениях, заявляла, что не получала от супруга никакой информации, и следовательно сама тоже была обеспокоена.

Это всё означало, что в отделе нейрофизиологии предстояли кадровые перестановки. За должность руководителя направления фактически боролись две кандидатуры. Максимилиан, выступавший первым помощником Кирилла Генриковича и приложившим немало своих усилий в разработке нейросинтеза, был с какой-то стороны не плохой кандидатурой, поскольку он был молод, и проявлял сильный интерес к дальнейшему развитию метода. Второй кандидатурой был врач, едва младше самого Кирилла Генриковича, но который не принимал практически никакого участия в работе над нашумевшей процедурой. Этот человек пользовался определённым уважением в центре, но все также знали, что если он получил бы должность руководителя отдела, то на дальнейшем развитии нейросинтеза пришлось бы поставить крест. Этот человек был верующим, хоть и не воцерковлённым, но причина его негативного отношения к нейросинтезу заключалась в другом. Он ещё не определился, кто он в большей степени – исследователь или политический деятель малого разлива. Из-за своей любви выступать перед журналистами и давать громкие комментарии по самым разным, часто не касающимся его самого, вопросам, он заслужил прозвище Свищ. Догадываясь, что его так называют, он сильно злился и называл многих своих коллег завистниками. В любом случае, получив должность главы отдела, Свищ предпочёл бы свернуть дальнейшие исследования в направлении нейросинтеза под давлением общественного мнения. Дело было в том, что СМИ представляющие религиозную общественность, постоянно стремились выставить нейросинтез как нечто аморальное. Разумеется, сторонников прогрессивного метода лечения было больше, но такие люди никогда не собирались в громкие своры, не ходили крестным ходом, не прибивали себя гвоздями к брусчатке на площадях. Поэтому в информационном пространстве именно беснующаяся аудитория была наиболее слышна. В погоне за социальным одобрением, Свищ мог пойти на поводу у религиозных слоёв населения, только чтобы иметь возможность заполучить достойный медийный ресурс.

Максимилиан, напротив, в подобных вопросах выказывал крайнюю степень благоразумия. Если изначально от него никто этого не ожидал, многие сотрудники центра полагали, что молодой и энергичный психотерапевт проявит некоторую холодность к достижению Кирилла Генриковича. В частности, многие видели, с какой долей скепсиса он относился к работе доктора. Однако в последнее время Максимилиан всех удивлял в исследовательском центре. Он принялся методично отстаивать будущее нейросинтеза. Доводы невежественных верующих не имели для него никакого значения. Всё складывалось таким образом, что именно Максимилиан мог поучить заветную должность.

Риз приготовил себе ужин, сел в гостиной на диван и запустил через браузер «он-лайн» новости областного масштаба.

Длительное время в новостях шла речь событиях связанных с самыми наболевшими вопросами социального значения в области. Вновь группа активистов пыталась спасти пенсионеров, пенсии которых едва хватало на пропитание, а вот с жилищными условиями всё обстояло гораздо более плачевно.

Затем был ряд сообщений о инцидентах связанных в долговыми отношениями, в частности речь шла о извечном конфликте должников и коллекторов.

Затем, после того как все нелицеприятные события были освещены, как и любая новостная программа, областные новости были просто обязаны осветить «оборотную сторону монеты» российской действительности. И как повелось ещё с давних времён, одна сторона монеты непременно украшено профилем «вождя». В этом новостном блоке активно рассказывалось про то, как президент борется со злом в лице иностранной экономической и правовой интервенции. При этом, деяниям президента неизменно сопутствовал успех и страстные вопли женщин, чьи головы, традиционно, были обёрнуты в цветастые платки.

Риз уже заметил, что каждодневный выпуск новостей строится по одному и тому же сценарию, финальным аккордом в котором выступали православные новости, в которых пропагандировались идеи «национальных скреп» и принципов примитивного мышления. В репортаже о православном мире шла речь о недавнем крестном ходе, и диктор не применил возможностью дать сжатое объяснение данной процедуре.

Риз никогда не проявлял никакого интереса к религиозным распрям, считая данную тему совершенно бессмысленной и действительно удалённой от материального мира. Однако сегодня, при виде короткого видеоролика, в котором по назиданию священников, прихожане каких-то православных монастырей встали на четвереньки и поползли к входу в церковь, при этом сами священнослужители утруждали себя незатейливым процессом удерживания специальной дугообразной рамки на одном уровне, чтобы ползущие прихожане не могли слишком высоко поднять голову, у Риза возникли смешанные чувства по отношению к происходящему. Эти чувства представляли собой своеобразный «mix» из смеха и отвращения. Однако Риз вряд ли смог бы провести демаркационную линию между тем, что именно в наблюдаемом безумии вызывало у него отвращение – унижение человеческого достоинства или торжество невежества. В принципе, наблюдая за происходящим, Риз не мог не вспомнить свои переживания, когда ему довелось увидеть сцену на храмовой площади, в своём видении. Между той кровавой сценой и происходящим на экране, на первый взгляд, не было ничего общего. Однако даже поверхностный анализ и того и другого явления позволял прийти к выводу о том, что все верования базируются на одних и тех же принципах.

Наконец, православные новости подошли к концу, традиционно на экране появилась обзорная съёмка куполов храма, и пролетающие мимо белоперые голуби.

Однако, вместо окончания новостной программы, ведущий программы заявил, что впереди зрителей ждёт важное сообщение о судьбе некой семьи, которая на днях стала жертвой страшной автодорожной аварии.

На экране появилась женщина с микрофоном в руке, которая находилась недалеко от какого-то здания. На улице было ветрено и шёл снег, поэтому диктор говорила намеренно громко, что придавало дополнительной драматичности освещаемой ситуации.

«Буквально несколькими днями ранее наше информационное агентство уже сообщало о чрезвычайном происшествии, которое случилось в пригороде, на шоссейной автодороге, всего в четырёх километрах от города. Пассажирский автомобиль, в котором находились три человека, все члены одной семьи, внезапно выехал на встречную полосу, по которой с большой скоростью, в противоположном направлении двигался грузовой автомобиль. Водитель легкового автомобиля попытался избежать столкновения с грузовой фурой, в результате чего, потеряв управление, легковой автомобиль на большой скорости вылетел в обочину, перевернулся и врезался в массив скальной породы, находившейся всего в нескольких метрах от края обочины. По имеющимся у нас данным, пассажирами легкового автомобиля были члены семьи Свардовски, а именно Григорий Свардовски – известный в городе фотохудожник, его жена Анастасия Свардовски и их четырёхлетняя дочь. В результате произошедшей аварии, супруги Свардовски отделались травмами лёгкой и средней степени тяжести, в то время как дочь получила тяжёлые травмы шейного отдела позвоночника и черепа. Ребёнка доставили в центр интенсивной терапии областной детской больницы, где за её жизнь в течение двенадцати часов боролись несколько смен реаниматологов и нейрохирургов. На настоящий момент состояние ребёнка оценивается как тяжёлое стабильное. Медикам удалось стабилизировать основные жизненно важные функции, однако ребёнок не пришёл в себя, и находится на аппаратуре жизнеобеспечения. Вчера на базе детской областной клинической больнице состоялся консилиум¹²специалистов, участвующих в лечении ребёнка. Врачи пытались определить дальнейшую тактику действий. Нам удалось узнать, что на настоящий момент, анализ диагностических данных состояния ребёнка не позволяет судить о возможных позитивных изменениях. В частности, нейрохирург, проводивший экстренную операцию, заявляет о наличии очагов физического поражения в тканях головного мозга ребёнка. Это означает, что самостоятельное функционирование жизненно важных систем организма ребёнка не представляется возможным. Рассматривается вопрос о целесообразности поддержания жизненно важных функций искусственным путём »

Затем, на экране появились кадры, сделанные оператором в здании больницы, то, что было запечатлено, не имело никакого отношения к освещаемому событию, поскольку доступ в палату интенсивной терапии, где находился ребёнок, был закрыт. Зато у сотрудников информационного агентства были записи бесед с родителями несчастного ребёнка.

«Родители ребёнка, в свою очередь, категорически против такого развития событий. Их не устраивает перспектива добровольного отказа от жизнеобеспечения ребёнка, по их личному мнению, такое решение не отличается от убийства и они были готовы решать этот вопрос в судебном порядке, даже после того, как юридический представитель больницы обосновал то правовое поле, в котором действуют врачи. Вся область следила за развитием событий эти дни, и вот только несколькими часами ранее стало известно о том, что частный исследовательский центр, занимающийся исследованиями в области нейрофизиологии, по собственной инициативе вызвался помочь семье Свардовски.»

Когда диктор говорила о исследовательском центре, вмешавшемся в ход событий, Риз сразу же понял, о чём шла речь. Он придвинул к себе столик, на котором стоял ноутбук и увеличил громкость.

Теперь в кадре появились Григорий и Анастасия Свардовски, рядом с ними стоял достаточно молодой мужчина, в деловом костюме, в офисных очках, держащий в руках какую-то папку с бумагами.

Говорить, тем не менее, начал Григорий Свардовски.

«Представители исследовательского центра объяснили нам, что вопреки заключениям и прогнозам местных специалистов, судьба нашего ребёнка всё ещё не предопределена. Нам буквально на пальцах объяснили, что в рамках их организации осуществляется какая-то совершенно новая, революционная процедура, которая может помочь и в нашей ситуации. Я, честно говоря, сразу же заподозрил неладное. Ожидая услышать цены, условия и обязательства, но нам предлагают безвозмездную помощь, и мы просто права не имеет отказаться, так я считаю»

Всё то время, что говорил Григорий, его супруга кивала, в знак солидарности с мужем, и лишь изредка от неё можно было услышать хоть что-то. Наконец, когда Григорий закончил, объектив камеры переместился на мужчину-представителя исследовательского центра.

«Всё верно. Григорий в принципе описал всё правильно. Наш центр уже попадал в поле зрения общественности из-за успеха, которого удалось достичь с не менее тяжёлым пациентом. Теперь, в наших руках не только знания и уникальная технология, но и практический опыт. Мы действительно предлагаем этой несчастной семье нашу помощь на безвозмездной основе, потому как, в некотором роде, принимая наше предложение, они помогают нам. Они помогают нам донести до сознания общественности то, чего мы добились, и чего ещё предстоит добиться»

После этого интервью, на экране появились кадры, сделанные уже в исследовательском центре, и Риз тут же вспомнил тот самый день, когда представители СМИ наведывались на пресс-конференцию, проводимую Кириллом Генриковичес с его участием. Во время демонстрации коридоров исследовательского центра, и некоторого оборудования, которое репортёрам когда-то удалось заснять, голос диктора сообщал следующее: