Текст книги "Арон Гирш. Утерянный исток"

«– Друзей стоит держать близко,» – размышлял про себя Гвидо – «– а врагов ещё ближе!»

Максимилиан постепенно стал чувствовать себя более менее расковано. А когда Гвидо уже провожал своего гостя к порогу, и неловко извинился за грубые слова и поспешные суждения, психотерапевт, казалось, окончательно восстановил самообладание и вновь чувствовал себя в контексте «врач-пациент».

– Я ещё раз выражаю вам свои соболезнования. – говорил Максимилиан, стоя у входной двери – Мне хочется полагать, что мы с вами теперь хорошо понимаем друг друга.

Гвидо, через усилие, натянул на своё лицо широкую улыбку, думая, что такое выражение его лица смягчает впечатление от его образа в целом. Кроме того, мужчина кивал каждой церемониальной реплике Максимилиана, желая поддержать того в его заблуждении.

– Если у вас возникнут какие либо проблемы из сферы моей компетенции, – психотерапевт немного замялся, ощущая неловкость из-за двусмысленности сказанного – вы всегда можете обращаться ко мне!

– Я буду иметь это в виду, спасибо. – ответил Гвидо, стараясь, чтобы его голос звучал если и не радушно, то хотя бы нейтрально – Однако я не задержусь здесь слишком долго. Моё место не здесь, я приезжал только из-за брата. Теперь, похоже, я могу возвращаться к своей нормальной жизни.

Гвидо говорил всё это ради того, чтобы вызвать у Максимилиана ложное чувство облегчения и безопасности. Гвидо уже тогда понял, что ему предстоит немало потрудиться, чтобы вывести психотерапевта на чистую воду. И ему было бы гораздо проще, если бы Максимилиан не проявлял излишней бдительности.

– В любом случае, – отвечал Максимилиан – вы знаете как со мной связаться, если в этом вдруг появится необходимость.

Гвидо утвердительно кивнул, провожая мужчину за дверь.

В тот день Гвидо разговаривал с Максимилианом в последний раз. Твёрдо решив, что следующая их беседа будет носить уже гораздо более откровенный характер, Гвидо принялся разрабатывать план сбора информации и последующей мести. Понимая, что силы правопорядка в данной ситуации не на его стороне, Гвидо приходилось действовать с большей осторожностью. Тем не менее, уже тогда, когда одержимость идеей мести возымела свой эффект, он отчётливо представлял себе, где вся эта безумная история должна была закончиться.

«– Все реки, рано или поздно впадают в один поток» – размышлял и теперь Гвидо, рассматривая изображение старого кинозала, в котором состоялся первый сеанс Антона, и где, по мнению Гвидо, началась вся эта история.

Спустя какое-то время, что Гвидо Дерковски провёл в безмолвном размышлении, ведя мысленный диалог с самим собой, мужчина посмотрел на часы. Это было время, в которое по местному телеканалу транслировали местные новости, то, что Гвидо терпеть не мог, но с недавних пор и этот источник стал в некотором роде источником информации.

Откинувшись на спинку широкого кресла, Гвидо стал смотреть. Бессмысленные сообщения сменяли друг друга, после чего их место заняли сводки о чрезвычайных происшествиях и несчастных случаях. Наконец, Гвидо дождался финального информационного сюжета, в рамках которого в последнее время и освещали интересовавший его вопрос.

На экране вновь показывали интерьеры отдельных помещении исследовательского центра, в то время как голос диктора рассказывал о ходе приготовлений к предстоящей операции в рамках уникального проекта -нейросинтеза.

«Наконец позади остались все формальные вопросы, и теперь уже с определённостью можно сказать, что семья Свардовски получат свой шанс на спасение их дочери. Научным сотрудникам негосударственного исследовательского центра нейрофизиологи удалось преодолеть все формальные преграды. Воздвигаемые отдельными личностями преграды морального характера, местные специалисты не обращают внимания, ставя в угол стола жизнь маленького пациента. Сегодня нам уделит время главный куратор данного проекта, руководитель отдела нейрофизиологии, профессор Максимилиан »

После этих слов, видео обзор переместился в комфортный кабинет, где за офисным столом восседал Максимилиан. Гвидо улыбнулся, при виде лица психотерапевта.

«– Ну даже здесь ты от меня не спрятался!» – подумал Гвидо, ощущая на сколько приятной кажется ему эта мысль.

Максимилиан говорил пафосные речи, затем отвечал на вопросы репортёра.

«Да, это действительно так. Нам удалось уладить все эти неурядицы, так или иначе связанные с областью права, нежели с жизнью человека. Более того, я полагаю, наш успех ознаменовался вовсе не тогда, когда мы получили полный «кардбландж» для дальнейших действий, а скорее когда мы решили вопрос с донорским материалом »

За этой репликой последовала череда вопросов от репортёра, на которые Максимилиан отвечал по порядку.

«Видите ли, специфический характер нашего метода требует использования донорских тканей головного мозга, но помимо таких параметров, как группа крови и резус фактор, нам приходится учитывать трансплантационную совместимость, активность иммунитета реципиента, но что особенно важно – степень сохранности мозговой ткани пациента. Ведь наша задача заключается в том, чтобы к родителям вернулся их ребёнок, а это означает спасение информационного статуса человека. Помимо биологической смерти, мы обязаны предотвратить смерть информационную. Сохранение личности пациента, вот в чём заключается самая главная цель нашей процедуры. Это будет не просто, но мы готовы как никогда! »

Репортёр задавал более дательные вопросы, касающиеся непосредственно предстоящей операции.

«В этот раз, нам сильно повезло, как и семье Свардовски, как и нашей пациентке. Степень травмированности её мозговых тканей такова, что практически не затронуты те участки мозга, которые отвечают за информационный статус личности, это означает, что тот ребёнок, которого родители знали, всё ещё с нами. Более того, учитывая ранний возраст пациентки, её информационный статус с одной стороны ещё не развит настолько, как у взрослого человека, а во-вторых, при удачном исходе, сохраняются все перспективы развития этого статуса в будущем. Иными словами, шансы нашей пациентки на благополучный исход весьма велики, да и нам ещё не предоставлялись столь благоприятные условия»

Во время просмотра этого интервью, Гвидо не переставал задавать один и тот же вопрос, который в конце-концов озвучил репортёр.

– Возможно это не вполне соответствует этике, но всех интересует вопрос, откуда у исследовательского центра появились донорские материалы для предстоящей операции?

Максимилиан улыбнулся, несколько раз покачал головой, давая понять, что он в принципе ожидал этого вопроса.

«-Прежде всего, хочу заверить всех беспокоящихся о правомерности происхождения донорских материалов. Как я уже сказал, мы прошли через все инстанции, улаживая все формальности, делая подготовку к операции максимально прозрачной с юридической стороны. Донорский материал для предстоящего нейросинтеза принадлежал ребёнку, погибшему в результате несчастного случая, исключившего травматические повреждения головы. Приоткрывая завесу тайны на столько, на сколько это возможно, скажу, что смерть донора наступила вследствие удара электрическим током, при чём электродуга не прошла через мозг. Имела место рефлекторная остановка сердца. Наша удача, если можно так выразиться в данной ситуации, что всё это произошло в маленьком городе, и тело избежало длительной тепловой экспозиции. Боюсь это всё, что я могу сказать. До операции остаётся меньше суток, наберитесь пожалуйста терпения. »

Так Максимилиан окончил своё интервью, давая репортёру понять, что более никаких ответов не последует.

Голос диктора за кадром ещё добавил от себя какую-то, не имеющую практического значения информацию, но Гвидо уже не слушал, а затем и вовсе закрыл виджет, в котором просматривал новости.

Внезапно его посетили совершенно несвойственные ему до этого мысли. Гвидо задумался о значимости, на данный момент, Максимилиана как человека. О его значимости для кого?

Гвидо попытался систематизировать тех, для кого Максимилиан очевидно представлял большое значение. Таким образом, мужчина надеялся найти дополнительные обоснования своей задумке.

Прежде всего, на данный момент, Максимилиан, как специалист, был значим для того ребёнка, о спасении жизни которого все говорят. Отсюда, как следствие, выходила и значимость его для всей семьи Свардовски. Хорошо. Но ещё у Максимилиана могла быт собственная семья. Гвидо не обнаружил признаков её присутствие в жизни психотерапевта. Та женщина, с которой Максимилиан очевидно встречался, которая приезжала к нему в загородный дом. Это всё были индивиды, личности, волею судьбы вовлечённые в водоворот событий, рядом с Максимилианом. С другой стороны, и Гвидо как мог, пытался девуалировать это обстоятельство, перспективы нейросинтеза как процедуры, позволяющей спасать человека при самых неблагоприятных для него обстоятельствах, были объективно полезны для всего социума в целом.

«– Неужели он важен людям в таком масштабе?» – задумался Гвидо.

Ответа на этот вопрос он так и не получил, однако ощутил как притупилось его стремление поскорее покончить с Максимилианом, образ которого Гвидо уже успел как следует демонизировать.

Прежде чем осуществить свой план, Гвидо Дерковски решил, что ему следует провести ещё одно небольшое наблюдение, что-то вроде расследования, если так можно было это назвать. В результате мужчина надеялся выяснить, чем же на самом деле является этот пресловутый нейросинтез. О процедуре уже начали очень громко и много говорить, при этом СМИ выставляют процедуру только с её положительных сторон. Гвидо считал, что не было никакой необходимости быть врачом, чтобы понимать, что «любая пилюля имеет побочные эффекты» А СМИ всю историю своего существования громче всего восхваляли то, что представляло для людей наименьшую пользу. Кроме того, ему виделось, что между этим «революционным» методом и обстоятельствами смерти Антона, могла быть какая то связь. Для того чтобы разобраться в этих вопросах, Гвидо поставил себе цель, разобраться в нейросинтезе. Сделать это можно было только благодаря тем людям, которые уже имели к этой процедуре непосредственное отношение. Размышляя над всем этим, У Гвидо Дерковски уже был готов план.

Риз заблаговременно подготовился к встрече с профессором Кадернатх, записав отдельно те вопросы, которые он опасался или забыть, или попросту не точно сформулировать. Из полученных от учёного сообщений Риз понял, что тот с одной стороны не чурается богатых оборотами выражений, а с другой стороны иногда употребляет совершенно не подходящие формы высказываний, из-за чего смысл сказанного может быть понят не верно.

Кроме того, Риз полагал, что профессор может вообще не верно его понять, ведь Кадернатх был специалистом в области естественных наук, и он мог относится с пренебрежением к чему-то абстрактному. Кроме того, будучи известным учёным, не исключено, что профессор уже имел опыт общения с разного рода фриками.

«– Если высыпать на него все вопросы разом, » – размышлял Риз, пока ехал в такси к гостинице – «то вполне вероятно, Кадернатх сочтёт меня сумасшедшим и постарается поскорее дистанцироваться»

Поэтому Риз решил, что он начнёт беседу с того, что коротко выразит свою признательность профессору за проделанную им работу. Затем, Риз планировал перейти к выступлению профессора в конференц-центре, и вот здесь молодой человек обратил бы внимание на представленные профессором материалы о народе Бурпа.

Конечно, Риз понимал, что всё могло уже изначально пойти не так, как он себе это представлял, ведь Кадернатх недвусмысленно дал понять о своей занятости. Это означало, что он вообще мог сразу же призвать молодого человека переходить к делу. И вот в таком случае, Риз планировал идти напролом, ставя вопросы прямо и без предварительных рекогносцировок.

Наконец такси остановилось, здание дорогой гостиницы было видно издалека. Риз посмотрел на водителя, и тот без лишних слов понял замешательство пассажира:

– Ближе не могу, – прохрипел таксист – въезд на центральную парковочную зону платный. Если только ты оплатишь…

Риз отмахнулся от этого предложения, расплатившись с таксистом наличными, поблагодарив его, он вышел из машины. На улице было очень холодно, это был один из таких ноябрьских вечеров, в которые погода устанавливалась не по осеннему зимняя, и буквально ознаменовала приход самого сурового времени года.

Риз зашагал по узкому тротуару, который тянулся по периметру парковочной зоны, к центральному входу. Уже стемнело, но вблизи гостиницы горели фонари. Из многочисленных окон здания вырывались потоки света. Пространство было залито янтарно-жёлтым свечением, окрашивающим всё вокруг в некое подобие янтаря. Этот явление имело только лишь визуальный эффект, поскольку столь тёплый цвет не оказывал никакого согревающего воздействия на людей, которые суетливо перебегали из помещений в автомобили, стараясь тем самым сократить время пребывания на открытом воздухе.

Риз заметно ускорил свой шаг, тому способствовали два обстоятельства, во-первых ему было холодно, для встречи профессором Ризу пришлось одеться несколько не по погоде, и в туфлях ноги начинали замерзать достаточно быстро. Во-вторых, Ризу не терпелось увидеться с профессором, хотя какого-либо рационального объяснения столь сильной мотивации для этой встречи у молодого человека не было. Разве что предчувствие, относительно того, что Кадернатх мог рассказать ему нечто важное. Риз понимал, что с наивысшей степенью вероятности, профессор не станет вдаваться в детали своих исследований. Для этого не было ни подходящего времени, ни обстановки, ни тем более причин. Скорее всего, тот материал, что собрал Кадернатх Пандей, будет впоследствии использован для какой-нибудь научной работы, которая сможет добавить профессору популярности в научном мире. Риз же предполагал, что профессор, отвечая на его вопросы, сможет рассказать нечто такое, что в свою очередь объяснит его видения.

«– Для этого мне определённо придётся рассказать ему про жертвоприношение в ущелье» – думал про себя Риз – «-И вот если мои описания покажутся ему полной чушью, я пожалуй приду к выводу, что это просто плод больного воображения, и решать эту проблему нужно уже совсем по другому»

Кирилл Генрикович всего несколько раз упоминал о побочных эффектах восстановления воспоминаний. Так, например, доктор ненароком заметил, что мозг может воспроизводить отдельные воспоминания с целью восстановления информации, важной для причинно-следственных связей в опыте личности. Это звучало замысловато, и Риз тогда не придавал особого значения сказанному, находя такие детали второстепенными. Кирилл Генрикович, помимо прочего, утверждал, что такие явления это скорее исключения из правил.

Позже, когда Риза уже преследовали его видения, и Кирилла Генриковича попросту не было, чтобы спросить совета, Риз мог опираться только на доступные ему источники информации. В интернете, по мере того как возникали всё новые вопросы, он находил всё больше авторитетных источников, но проблема была в том, что все эти источники постоянно пребывали в состоянии дискуссии друг с другом. И каждый исследователь находил весомые аргументы в пользу собственной гипотезы.

Появившаяся с недавних пор возможность верифицировать некоторую информацию с помощью Елизаветы, позволила Ризу сузить круг идей и домыслов, но это так и не решило проблемы.

Елизавета настаивало на том, что устойчивые видения, с высокой степенью детализации и однородным содержанием являются следствием попыток мозга извлечь из подсознания ту некогда воспринятую информацию, которая по какой-то причине оказалась важна для восполнения неких информационных пробелов. А так как это довольно сложный процесс, мозг прибегает к нему в периоды сна.

«– В принципе, это одна из теорий о функциях сна вообще,» -объясняла как-то Елизавета, во время очередного, затянувшегося до позднего часа разговора с Ризом – «но это не истина в последней инстанции, пойми.»

Елизавета также утверждала, что для запуска подобных процессов иногда оказывается достаточно контакта с информацией, в той или иной форме, которая так или иначе связана с теми сведениями, которые когнитивная система пытается восстановить.

В качестве примеров, женщина приводила различные случаи из практики психиатрии и клинической психологии.

Риз пришёл к выводу, что в его случае, при посещении лекции профессора Кадернатх, когда были показаны слайды со снимками в высоком разрешении, это могло запустить как раз такой вот механизм «восстановления данных» А исходя из специфического характера видений, Ризу становилось более чем не по себе, ведь если его видения с жертвоприношением в ущелье было не реальным воспоминанием, то возникали существенные вопросы о том, где, когда и при каких обстоятельствах Риз мог стать свидетелем таких событий.

Всё это лишало молодого человека даже намёка на покой. Хуже всего было то, что ложась спать, закрывая глаза и проводя какое-то время в ожидании сна, Риз никогда не был уверен, какое видение придёт к нему на этот раз. Ведь с завидной регулярностью, помимо ужасающих сцен из неизвестной ритуальной площади в ущелье, Риз часто видел и иные образы. Пресловутое озеро, покрытое льдом, лес, снег, и с недавних пор – образ. Чей это был образ, кем мог быть человек, которого Риз всё чаще видел в своих видениях, для ответа на этот вопрос, у него не было никаких зацепок.

Наконец Риз оказался у входа в вестибюль гостиницы. Широкие двери из прозрачного стекла расходились сами, при приближении человека к датчику. Сделав шаг внутрь, Риза сразу же обдало мощным потоком тепла из установленного над дверьми агрегата – тепловой завесы. Внутри было очень тепло, светло и уютно. Вопреки ожиданиям Риза, интерьер в этой гостинице был подобран со вкусом, без излишней роскоши и неуместного декора.

Осмотревшись и нигде не обнаружив профессора Кадернатх, Риз сверился со временем, он обнаружил, что опоздал всего лишь на четыре минуты.

«– Неужели он просто не дождался и ушёл из-за такой мнимой задержки?» – удивился Риз и направился к стойке ресепшн, чтобы осведомиться о профессоре.

После непродолжительного осмотра Риза, девушка на ресепшне поинтересовалась, по какому вопросу Риз намеривался побеспокоить постояльца. Это означало, что профессор всё ещё в гостинице. Риз сказал, что Кадернатх Пандэйсам назначил ему встречу в вестибюле, но теперь вот его не было на месте, и соответственно, имелся повод связаться с ним.

Девушка сказала, что единственное, что позволял ей строгий регламент, так это позвонить в номер, в котором остановился Кадернатх и сообщить о посетителе.

Риз сказал, что это как раз то, что могло бы ему помочь.

Когда девушка подняла трубку классического телефонного аппарата, и набрала один единственный номер, Риз продолжал осматриваться на случай, если профессор появится из парадного входа.

Девушка продолжала безмолвно слушать, затем посмотрела на Риза и сказала:

– Странно, – на её лице читалось удивление – господин Кадернатх не отвечает, а это не в его стиле. Он у нас уже достаточно долго проживает.

Обратившись к своим коллегам, девушка попросила отправить швейцара в номер профессора и уведомить его о посетителе.

Оставалось только ждать возвращения швейцара, но вместо этого на ресепшн поступил входящий звонок по внутренней линии. Девушка взяла трубку, она ничего не говорила, но Риз, стоя достаточно близко от неё, мог слышать чей-то голос, который говорил очень быстро, громко и взволновано.

Затем, лицо девушки исказила гримаса испуга и крайняя степень удивления. Она лишь несколько раз произнесла «Да, ясно, да..»

Затем, положив трубку телефона на место, она взяла в руки уже трубку другого аппарата, выходящего на внешнюю линию, попутно сказав Ризу:

– Господин Кадернатх Пандэй найден в своём номере, мёртвым… Я должна сообщить службе безопасности и действовать по инструкции, извините…

Риз был ошеломлён таким поворотом событий.

– Как мёртвым? – переспросил Риз, даже не дожидаясь, когда девушка положит телефонную трубку – Вы уверены? Он говорил…

Откуда-то сзади раздался сухой и строгий голос.

– Молодой человек, я хотел бы попросить вас пройти с нами.

Риз обернулся и увидел не высокого, коренастого мужчину средних лет, в деловом костюме, с рацией в руке. Позади него стояло ещё двое мужчин, уже значительно моложе и более крупного телосложения. У этих сопровождающих, на пиджаках был закреплён бэйдж с надписью «security service» и Риз сразу же догадался, в чём было дело. Служба безопасности отеля перешла из режима «ничего не деланья» в режим «имитации активной деятельности»

– Они просто следуют инструкции, – сказала девушка, на секунду оторвавшись от телефонной трубки – вам придётся дождаться прибытия полиции.

Риз только пожал плечами и последовал за сотрудниками службы безопасности. Оказалось, что на первом этаже у них был просторный офис, одна из стен которого была увешана мониторами, на которые транслировались данные с камер наблюдения, а другая стена представляла собой прозрачное стекло, выходящее в вестибюль, со стороны вестибюля, разумеется, эта стена выглядела как зеркало.

Старший смены службы безопасности раздал все необходимые распоряжения своим подчинённым. Риз мог видеть, как на один из мониторов транслировалось изображение из коридора, где по всей очевидности находился номер, в котором проживал Кадернатх Пандей. Там теперь собралось немало людей, все – сотрудники гостиницы. Подоспевшие сотрудники службы безопасности отстранили остальных работников этажа, и заняли, что называется, оборону у входа в номер.

Старший смены ещё раз с кем-то связался по телефону и доложил, что у номера выставлено охранение, которое останется там до прибытия полиции.

Наконец, мужчина сделал глоток из пластикового стакана, в котором по всей очевидности был холодный кофе. Поморщившись, сотрудник обратился к Ризу:

– Ну давай, рассказывай.

Риз ответил недоумевающим взглядом.

Сотрудник плотно сжал челюсть, что свидетельствовало о некоторой степени его раздражённости.

– Расскажи кто ты, зачем пришёл, как узнал о нашем постояльце.

Риз, в самых общих чертах обрисовал ситуацию, рассказав, что договаривался о встрече с профессором, и что он сам назначил время и место. В качестве подтверждения своих слов, Риз упомянул о сохранённой им переписке с Кадернатх.

Сотрудник сказал, что он не вправе затребовать каких-либо доказательств, и что это уже дело полиции.

– Просто по инструкции, в связи с обстоятельствами случившегося, -объяснял сотрудник – я должен задержать вас до прибытия полиции. Они опросят вас и затем вы будете свободны.

Риз не имел ничего против. Однако он ещё не избавился от шока. Человек, который совсем недавно общался с ним через почту, который мог помочь ему, во встрече с которым Риз видел столько смысла, теперь оказался мёртв, прямо перед его носом.

– Я сколько работаю, – заговорил вдруг сотрудник, не отводя взгляда от монитора – такое случается впервые.

– Но ведь у вас здесь всё под наблюдением. – заявил Риз, кивая в направлении мониторов – Вы же можете увидеть, кто посещал эту комнату…

Сотрудник разочаровано покачал головой.

– Мы уже подготовили выемку видеозаписи последнего момента, когда профессор попадал в объектив живым. С тех пор, никто не появлялся внутри. Да и с чего вдруг. Профессор, как мне доложили, лежит там на кровати, мёртвым. Он за всё это время, что жил здесь, ни разу не жаловался на здоровье, а теперь вот вам пожалуйста.

– Вы хотите сказать, – Риз вдруг поймал себя на мысли, что не до конца понимает происходящее – что он умер сам…

Сотрудник повернулся к Ризу и пристально посмотрел на молодого человека.

– У нас всё записывается на камеры, на каждом углу у нас стоят устройства для обзорного и фокусного видеонаблюдения. К профессору никто не заходил после того, как он вернулся в гостиницу. Что заставляет вас думать, будто … кто-то….

Сотрудник подбирал слова, но Риз сразу же всё понял. Молодому человеку казалось, что это было не возможно, чтобы человек, увлечённый своей работой, не предъявлявший никаких жалоб на здоровье, вдруг умирал сам по себе. Это просто не укладывалось в голове. Хотя под пристальным взглядом сотрудника службы безопасности, Риз также подметил, что будет на много лучше не торопиться с высказываниями, чтобы не навлекать на себя лишних подозрений.

Вскоре на место прибыла полиция и сотрудник скорой помощи, таков был порядок при обнаружении трупа в общественном месте. И полицейский и медицинский специалист должны были осмотреть тело и прийти к заключению о отсутствии признаков насильственной смерти.

Риз видел на мониторе, как оба специалиста зашли в номер, затем, спустя совсем немного времени, они вышли оттуда и удалились по коридору

Сотрудник полиции пожал руку врачу уже в вестибюле отеля, после чего врач покинул здание, полицейский вошёл в замаскированный от посетителей офис службы безопасности.

– Ну вот и всё. Заключение получено. – прокомментировал полицейский, присовокупляя справку к своей папке с бумагами – Осталось теперь составить протокол.

Сказав это, старший лейтенант посмотрел на Риза, словно вопрошая сотрудника службы безопасности, кем был этот молодой человек.

– Этот молодой человек, – тут же откликнулся сотрудник – явился на ресепшн и заявил, что у него была назначена встреча с умершим. Это произошло за несколько минут до того, как выяснилось, что постоялец скончался в своём номере.

Полицейский наградил Риза оценивающим взглядом.

– Так, хорошо, а какое это имеет отношение к делу?

– Ну у нас же инструкция, – развёл руками сотрудник – задерживать до прибытия полиции всех, кто имел посредственное и непосредственное отношение к произошедшему.

– Ну так речь то в инструкции идёт о случаях с насильственной смертью. – отозвался офицер, присаживаясь за стол, и начиная делать какие-то записи в листе с форменным бланком.

– Я просто следую инструкции! – с явной гордостью заявил сотрудник – А вы сами уже решайте, кто какое отношение имел.

Сказав это, мужчина взял со стола свою рацию, расставаться с которой он очевидно и не собирался, и вышел из офиса.

– Ну хорошо. – проговорил офицер, даже не глядя на Риза – Расскажите что-нибудь.

Риз на секунду задумался, а затем повторил то, что он уже рассказал сотруднику службы безопасности.

– Могу я узнать о чём должен был состояться разговор между вами? – спросил полицейский, опять таки не глядя на Риза.

На этот раз Ризу понадобилось ровно на одну секунду больше времени, чтобы подобрать подходящее объяснение. Молодой человек не хотел рассказывать подробности выясняемого им вопроса, но мог рассказать только о предмете разговора.

– Вы тоже этот, как его…. – офицер жестом попросил Риза подсказать ему нужное слово – ну учёный который занимается дикарями…

– Вы этнологов имеете в виду? – спросил Риз, заранее зная ответ.

– Точно!

– Нет, это не так. – глухо отозвался Риз.

– А как? – раздражённо спросил офицер, ему явно не нравилось, что молодой человек не давал развёрнутых ответов.

Риз же, в свою очередь, полагал, что лучший принцип при разговоре с кем либо, кто может быть заинтересован в выяснении по поводу вас каких либо обстоятельств, заключался в том, чтобы держать язык за зубами и не выдавать чрезмерно много информации.

Внезапно Риз вспомнил, что эту идею он когда-то давно подчерпнул из рассказов Сомерсета Моэма, и ему даже удалось припоминал о каком именно произведении плодовитого автора шла речь. Старший лейтенант не выдержал и повысил голос:

– Я кажется с вами разговариваю! Будьте так любезны отвечать на вопросы. – затем полицейский как будто бы опомнился и сбавил обороты – Вам конечно не вменена обязанность давать какие либо показания, но давайте уважать труд друг друга.

Риз кивнул в знак согласия, после чего ещё раз, более подробно объяснил причину своего появления в гостиницы. В качестве предпосылки для встречи с профессором Кадернатх, Риз рассказал о открытой лекции и о своей заинтересованности вопросом. При разговоре с полицейским, его не покидало чувство контроля как ситуации в целом, так и своего поведения. Риз как будто ощущал инстинктивную необходимость вести себя сдержано, и особенно внимательно подбирать слова, давая объяснения.

Риз разъяснил полицейскому, что он сам планировал продолжать своё образование в области истории, но из-за несчастного случая, уже какое-то время выбыл из учебного процесса. И вот не желая тратить время понапрасну, он якобы посещает различные лекции, связанные с интересующей его темой.

Эта версия оказалась более чем удовлетворительной для офицера, она великолепно вписалась в субъективный контекст, который полицейский уже должно быть сам же и возвёл в ранг истины.

Риз подумал, что именно такой субъективный подход следственных органов к работе, одновременно сводит на нет девяносто процентов их усилий, но в тоже-самое время и позволяет им не перегореть ментально.

– Могу я спросить вас? – стараясь, чтобы в его голосе прозвучали хотя бы отдельные ноты скованности, спросил Риз.

Офицер, не глядя на молодого человека, кивнул.

– Как умер профессор?

Услышав этот вопрос, офицер прекратил карябать ручкой по бумаге, о чём-то задумался, будто вспоминая что-то, а затем повернулся к Ризу:

– А почему это вас так волнует?

– Я не уверен, что сам знаю почему. – ответил Риз, и на этот раз ему даже не пришлось стараться делать вид растерянного обывателя, он и на самом деле не знал, почему ему в голову пришёл это вопрос.

– Да просто умер. – небрежно ответил офицер, вновь посмотрев на лежавший перед ним, недописанный рапорт – Умер в своей постели, но не понятно, была ли это смерть во сне, или же ему стало плохо и он прилёг. Он остался в верхней одежде, и впрямь собирался куда-то. Здесь только экспертиза покажет.

Риз старательно взвешивал в уме следующий вопрос, разумно опасаясь, что он может прозвучать несколько странно.

– Скажите, а я мог бы в будущем узнать о результатах этой экспертизы?

Офицер вновь взглянул на молодого человека. В его взгляде вовсю сквозило раздражение, было очевидно, что полицейский не был в восторге от того, что этот посторонний человек суёт свой нос в дело, которое по всей очевидности полиция будет пытаться как можно скорее закрыть.

– Как вы себе это представляете? – спросил офицер – Вы сможете узнать только то, что будет опубликовано в официальных информационных источниках. Когда это случится, я не знаю, но нынче эти журналюги находят лазейки в системе довольно быстро.

Риз кивнул, предпочитая больше ничего не спрашивать. Затем, глядя, как офицер возобновил свою работу над рапортом, он наконец спросил: