Текст книги "Выдающиеся психиатры ХХ века"

Вскоре после начала применения туберкулина появились первые сообщения о летальных исходах в ответ на его введение [Virchow, 1891]. Ю. Вагнер-Яурегг знал об этом, начиная свои эксперименты с туберкулином. Не желая продолжать подвергать своих пациентов летальному риску, а также вследствие упомянутых скептицизма и недоверия, с которыми он столкнулся после сообщения о первых успехах пиротерапии [Haas, 2002], ученый временно прекратил эксперименты с туберкулиновой пиротерапией и в течение последующих нескольких лет занимался прежней (дотуберкулиновой) рутинной деятельностью, выстраивал свою профессиональную психиатрическую карьеру. В 1911 г. он вернулся на прежнюю профессорскую должность на кафедру психиатрии в Университете Вены и одновременно стал директором Первой Венской психиатрической клиники [Tsay, 2013]. В 1917 г. Ю. Вагнер-Яурегг получил сообщение от доктора Альфреда Фукса о том, что тот наблюдает солдата, страдающего от трехдневной малярии [Wagner-Jauregg, 1950]. Ю. Вагнер-Яурегг знал о том, что это заболевание (в отличие от четырехдневной и тропической малярии) редко бывает опасным и летальным и почти никогда не приводит к развитию малярийной комы, а также довольно хорошо лечится хинином и метиленовым синим. Ученый предположил, что пиротерапия, вызываемая искусственным заражением трехдневным штаммом малярийного плазмодия, может быть более безопасным и эффективным методом индукции искусственной лихорадки, чем туберкулиновая терапия. Вдохновившись этой идеей, Ю. Вагнер-Яурегг воспользовался сообщением А. Фукса и попросил у него образец крови этого солдата (содержавшей, естественно, нужный штамм плазмодия) для введения своим пациентам в целях их искусственного заражения трехдневной малярией и индукции лихорадки. Получив желаемые образцы крови, Ю. Вагнер-Яурегг 17 июня 1917 г. ввел их 9 своим пациентам, страдавшим прогрессивным параличом [Braslow, 1997; Tsay, 2013]. Параллельно эти больные продолжали получать сальварсан, а после нескольких перенесенных приступов лихорадки малярию купировали хинином и метиленовым синим. Результаты этого эксперимента оказались поразительными: у 6 из 9 пациентов (66,6 %) наблюдалось настолько хорошее и быстрое восстановление исходного, доболезненного психического и неврологического статуса, что эти больные даже смогли вернуться к работе (хотя 4 из 6 пациентов, вышедших в ремиссию, впоследствии имели рецидивы нейросифилиса) [Braslow, 1997]. Учитывая, что в то время нейросифилис (прогрессивный паралич) считался тяжелейшим, неизлечимым, инвалидизирующим заболеванием, неизбежно прогрессирующим и так же неизбежно приводящим к смерти больного, столь быстрые и выраженные положительные результаты маляриотерапии не могли не впечатлить самого Ю. Вагнер-Яурегга. Однако в этой истории успеха имелось и мрачное событие: из 9 его первых пациентов, подвергнутых маляриотерапии, 1 (11,1 %) умер в период этого экспериментального лечения [Tsay, 2013]. Летальность от прогрессивного паралича без лечения составляла 100 %, а доступные в то время противосифилитические препараты, представлявшие собой высокотоксичные соединения ртути или мышьяка (сальварсан, неосальварсан), мало того что не были особо эффективными в третичном периоде сифилиса и особенно при нейросифилисе, так еще и сами по себе несли немалый летальный риск. Ю. Вагнер-Яурегг расценил этот первоначальный 11 %-ный дополнительный летальный риск маляриотерапии как приемлемый. Воодушевившись этими результатами, он продолжил свои эксперименты, заражая пациентов с прогрессивным параличом трехдневным штаммом малярийного плазмодия, полученным из крови больных трехдневной формой малярии солдат из близлежащей больницы [Tsay, 2013]. При этом он, как правило, брал кровь австрийских солдат, которые воевали на Балканах (где в то время находился один из эндемичных очагов трехдневной малярии) [Gartlehner, Stepper, 2012]. Критики пиротерапии Ю. Вагнер-Яурегга преподносили его терапевтическую тактику как «пугающую и аморальную», но по стандартам тех времен она таковой не была. За соматическим состоянием больных, получавших пиротерапию, за их анализами крови и жизненно важными показателями тщательно следили, после того как пациенты переносили от 7 до 12 приступов трехдневной малярии (наступавших, как и полагается при этой форме заболевания, каждые три дня), а при плохой переносимости пиротерапии – даже ранее малярию купировали хинином и продолжали лечение сифилиса неосальварсаном [Wagner-Jauregg, 1946]. В 1919 г. Ю. Вагнер-Яурегг опубликовал свои выводы об эффективности малярийной пиротерапии в работе под названием «О влиянии малярии на паралич душевнобольных», а в 1921 г. на своей лекции представил данные об эффективности малярийной пиротерапии более чем у 150 пациентов с нейросифилисом (прогрессивным параличом) [Wagner-Jauregg, 1921].

В 1922 г. Ю. Вагнер-Яурегг опубликовал очередную статью на эту же тему, где описал уже более 200 пациентов с прогрессивным параличом, которым он проводил малярийную пиротерапию, при этом он сообщал, что из них 50 человек (25 %) полностью выздоровели от прогрессивного паралича, были выписаны из больницы и, более того, даже смогли вернуться к работе [Wagner-Jauregg, 1922]. В это же время Ю. Вагнер-Яурегг сумел показать, что пиротерапия может с успехом использоваться для лечения больных не только с прогрессивным параличом, но и с более ранними стадиями сифилиса (первичным и вторичным периодами) и что, таким образом, эффект пиротерапии является не антипсихотическим, а специфически противосифилитическим. Однако, поскольку в первичном и вторичном периодах сифилиса, а также в третичном периоде, но без поражения ЦНС неосальварсан был достаточно эффективен, а его применение было проще, удобнее и безопаснее, чем малярийная пиротерапия, такая практика лечения ранних форм заболевания не получила широкого распространения [Tsay, 2013].

Ю. Вагнер-Яурегг при введении больному нейросифилисом агента малярии через инъекцию с кровью (1934 год)

В 1927 г. Ю. Вагнер-Яурегг был удостоен Нобелевской премии в области медицины за открытие лечебного эффекта пиротерапии при нейросифилисе (прогрессивном параличе), считавшемся до него неизлечимым, инвалидизирующим и в конечном итоге летальным заболеванием [Gartlehner, Stepper, 2012].

Международная реакция на открытие Ю. Вагнер-Яуреггом метода пиротерапии нейросифилиса, особенно новость о том, что он стал нобелевским лауреатом, была ошеломляющей. Первоначальный скептицизм, сопровождавший ранние опыты Ю. Вагнер-Яурегга в этой области, был мгновенно забыт. Психиатры и неврологи всего мира молниеносно начали внедрять пиротерапию в своей практике [Tsay, 2013]. Во многом это произошло благодаря тому, что в то время уже было доступно достаточно эффективное лечение малярии хинином и метиленовым синим. Это позволяло своевременно купировать проявления данного заболевания у психически больных и произвольно ограничивать его продолжительность терапевтически необходимыми 7–12 приступами [Gartlehner, Stepper, 2012].

Метод малярийной пиротерапии Ю. Вагнер-Яурегга завоевал большое международное признание и уважение и использовался у больных с нейросифилисом вплоть до 1950-х годов, т. е. практиковался даже после появления пенициллина [Karamanou et al., 2013]. Некоторые источники заставляют предполагать, что в СССР такой метод лечения мог сохраняться вплоть до 1960-х годов, особенно при резистентных и запущенных формах нейросифилиса, несмотря на то что в то время уже были доступны и пенициллин, и сульфозин [Банщиков, Невзорова, 1969]. В последующие годы делались попытки усовершенствовать метод пиротерапии и избежать необходимости искусственного заражения пациента малярией, что признавалось не слишком этичным способом лечения и создавало определенные опасности для пациента (например, малярийный плазмодий мог оказаться устойчивым к хинину, в результате пациент, даже излечившись от прогрессивного паралича, приобретал хроническую малярию; кроме того, могли наблюдаться анемия, малярийные поражения печени и др.).

Осознавая эти опасности и ограничения метода маляриотерапии, практические врачи стали пытаться вызывать искусственную лихорадку другими методами: внутримышечным введением чужеродных белков, в роли которых могли выступать кровь другого больного (гемотерапия), стерилизованное молоко (казеинотерапия) и др. (что, разумеется, создавало риск анафилактических реакций), инокуляцией некоторых видов гельминтов, вызывающих температурную реакцию (гельминтотерапия), инъекциями различных пирогенных химических веществ, таких как 2 % взвесь серы в масле (сульфозин), что называлось сульфозинотерапией, внешним физическим нагреванием пациента в электромагнитном поле (диатермия, индуктотерапия) или с помощью инфракрасных ламп и даже просто погружением больного в горячую ванну [Karamanou et al., 2013]. Пытались применять даже лучевую терапию (рентгенотерапию), вызывавшую лихорадку вследствие как разрушения клеток ионизирующей радиацией, так и ослабления иммунитета и возникновения вторичных инфекций [Karamanou et al., 2013].

Самым безопасным и эффективным методом пиротерапии в результате всех этих экспериментов в течение долгого времени признавался сульфозин (2 % мелкодисперсная взвесь серы в масле), который стали применять при лечении не только прогрессивного паралича, но и различных форм психозов, шизофрении, маниакальных и депрессивных состояний, при купировании острого психомоторного возбуждения и агрессивности, а также для увеличения проницаемости ГЭБ для антидепрессантов и антипсихотиков [Malkina, Martynov, 1958; Антропов, 1981]. Однако метод сульфозинотерапии тоже не был лишен недостатков, главными из которых были чрезвычайно сильная боль в месте инъекции, приводившая к ограничению двигательной активности, а также сильное астенизирующее действие высокой лихорадки на больного. В силу этого пациенты, подвергавшиеся сульфозинотерапии, нередко воспринимали этот метод не как лечение, а как наказание (справедливости ради нужно признать, что иногда его действительно использовали в репрессивно-карательных целях, но гораздо реже, чем он субъективно таковым воспринимался) [Report of the U. S. Delegation to assess recent changes in Soviet psychiatry, 1989]. В 1989 г. вышел приказ Минздрава СССР от 15.08.1989 № 470 «О согласии на применение сульфозина и шоковых методов лечения», который ограничивал использование сульфозина, АКТ, ИКТ и ЭСТ и требовал добровольного информированного согласия больного на их применение. И хотя этот приказ лишь ограничивал, но не запрещал данные методы, с момента его выхода он стал необоснованно трактоваться как практический запрет на их использование (особенно это касалось сульфозина и АКТ). Медицинские власти современной России забыли этот приказ отменить, переиздать или модифицировать, в силу чего ссылаться на него как на действующий неправомерно.

Тем не менее пиротерапия в ее современном варианте существует по сей день. Вместо сульфозина для индукции искусственной гипертермии стали использовать пирогенал (липополисахарид, извлеченный из наружной оболочки бактерии Pseudomonas aeruginosa, т. е. синегнойной палочки), внутримышечное введение которого гораздо менее болезненно и не приводит к образованию масляных инфильтратов (олеом) и некрозам мышц, а ректальное (в свечах) применение вообще не сопровождается болезненностью. Кроме того, пирогенал вызывает менее сильную лихорадочную реакцию, меньшую астенизацию больного и в целом лучше переносится. Этот метод и сегодня применяется для преодоления терапевтической резистентности и повышения проницаемости ГЭБ для психотропных препаратов [Быков и др., 2013]. Сравнительно недавно был предложен новый метод пиротерапии психических заболеваний с помощью локального нагревания мозга с использованием транскраниального сфокусированного ультразвука, цель та же – преодоление резистентности, повышение проницаемости ГЭБ для лекарств и для находящегося в плазме крови BDNF [Tsai, 2015].

Сам Ю. Вагнер-Яурегг неоднократно выражал озабоченность по поводу непродуманности различных методов модифицированной пиротерапии. В частности, поскольку он отказался от применения туберкулина, в равной степени он полагал небезопасными такие методы, как введение чужеродной крови или стерилизованного молока, также чреватые анафилактическими реакциями. Еще большую озабоченность у него вызывали попытки американских и британских психиатров использовать «естественный» метод заражения трехдневной малярией с помощью укусов зараженных комаров рода Anopheles с целью избежать введения пациентам крови других пациентов. Он опасался, что если зараженные комары случайно покинут исследовательскую лабораторию, то это может вызвать катастрофу в общественном здравоохранении, особенно в свете того, что массовая медицинская система этих стран не готова к эпидемии малярии (которая не является для них эндемичным заболеванием) [Wagner-Jauregg, 1965].

Обзор литературы по пиротерапии тех времен, когда ее основным и наиболее распространенным методом была маляриотерапия, а главным показанием – прогрессивный паралич, позволил идентифицировать 35 исследований, проведенных в общей сложности на 1926 пациентах, при этом были достигнуты следующие усредненные результаты: у 27,5 % больных наступила полная клиническая ремиссия прогрессивного паралича, еще у 26,5 % наблюдалось улучшение психического и неврологического статуса, расцениваемое как частичная ремиссия, у остальных 46 % клиническое состояние не изменялось либо болезнь продолжала прогрессировать, несмотря на лечение [Driver et al., 1926]. Поскольку в то время, до изобретения пенициллина, без терапии летальный исход при нейросифилисе наступал в 100 % случаев в сроки, измеряемые 2–3 годами, такой метод, безусловно, следует признать высокоэффективным.

Малярийная пиротерапия была не лишена летального риска. Судя по опубликованным литературным данным, частота летальных исходов при применении маляриотерапии в те годы составляла от 2 до 13 % общего числа леченых больных и зависела от исходного соматического состояния пациента, степени тяжести и запущенности прогрессивного паралича на момент начала терапевтического воздействия [Bennett et al., 1941]. Тем не менее, поскольку, как уже упоминалось, без лечения летальный риск составлял 100 %, такая степень риска в то время оценивалась как приемлемая и допустимая ввиду отсутствия более безопасных и эффективных альтернатив. В самом деле, маляриотерапия была высокоэффективным методом лечения нейросифилиса и приводила к ремиссии в 15–40 % случаев, а суммарное количество больных, достигших либо ремиссии, либо значительного улучшения, превышало 50 % в зависимости от больницы (т. е. умения врачей применять этот метод лечения) и стадии болезни [Bennett et al., 1941].

В 1927 г., после присвоения Ю. Вагнер-Яуреггу звания нобелевского лауреата в области медицины за открытие пиротерапии, наблюдался пик статей по маляриотерапии (160 статей в год), затем произошло постепенное снижение их числа, а окончательный спад (до 30 статей в год) наступил в 1942 г. [Braslow, 1997]. Почти полная потеря интереса к этому виду лечения и дальнейшее снижение количества публикаций на эту тему произошли в 1943 г., после сообщения Джона Махони, где описывался положительный результат применения пенициллина при лечении сифилиса, включая третичные формы и формы с поражением ЦНС [Mahoney et al., 1943]. Тем не менее, как уже упоминалось, маляриотерапию продолжали применять на практике еще некоторое время после открытия пенициллина, до 1950-х, а возможно, кое-где и до 1960-х годов.

Несмотря на то что Ю. Вагнер-Яурегг ушел на пенсию в 1929 г., через год после оставления поста директора клиники (ему было немногим за 60 лет), он оставался активным ученым и опубликовал еще более 80 статей [Gartlehner, Stepper, 2012]. Интересно отметить, что главная публикация всей его жизни, приведшая к присуждению ему Нобелевской премии за открытие метода пиротерапии прогрессивного паралича, не была переведена на английский язык и опубликована в международной печати вплоть до 1931 г. [Wagner-Jauregg, 1931].

Нацистская идеология и принадлежность к нацизму

К сожалению, великие ученые не только не всегда бывают приятными людьми в быту и общении, но и порой страдают различными человеческими, религиозными и политическими заблуждениями, а иногда даже разделяют преступную идеологию. В полной мере это относится к Ю. Вагнер-Яуреггу. О нем известно, что он был активным сторонником нацистской партии и идеологии, причем свои симпатии к нацизму стал проявлять задолго до «аншлюса» – аннексии Австрии Германией в 1938 г. [Gartlehner, Stepper, 2012]. С самого начала он был тесно связан с набиравшей силу в Австрии нацистской партией [Tsay, 2013]. Дважды он пытался официально вступить в НСДАП, и дважды ему в этом отказывали, несмотря на поддержку им нацистской идеологии и активную политическую позицию в пользу «аншлюса» и нацистской партии [Tsay, 2013], поскольку его первая жена была еврейкой [Gartlehner, Stepper, 2012]. Документальные свидетельства доказывают, что он продолжал поддерживать НСДАП и после захвата Австрии Германией в 1938 г. и официального оформления «аншлюса» (присоединения). Более того, еще в 1935 г., т. е. за три года до этих событий, на заседании Австрийского антропологического общества, членом которого он был, Ю. Вагнер-Яурегг активно выступал за принудительную стерилизацию психически больных. Впоследствии он стал также сторонником теории «расовой гигиены» и пропагандистом евгеники – аморальной идеологии, пользовавшейся, однако, широкой популярностью в тогдашней больной нацизмом Европе. Ю. Вагнер-Яурегг стал президентом «Австрийской лиги расовой регенерации и наследственности», выступавшей за принудительную стерилизацию пациентов, страдающих психическими расстройствами, а также преступников и инвалидов [Gartlehner, Stepper, 2012]. Однако известно и то, что в конце своей жизни (в 1939–1940 гг.) Ю. Вагнер-Яурегг стал критиковать нацистов за их идеи по избавлению арийской расы от слабых, беспомощных, инвалидов и психически больных, но от собственно нацистских взглядов, а также от идеи принудительной стерилизации (не путать с уничтожением) до конца жизни так и не отказался [Whitrow, 1993].

Роль и заслуги Ю. Вагнер-Яурегга в истории психиатрии (основные выводы)

1. Завершение Второй мировой войны положило конец нацистской идеологии и зверствам нацистского режима. Его преступления были подробно рассмотрены и освещены в ходе последующего Нюрнбергского процесса. При этом были, в частности, выявлены 24 эпизода зверств нацистских врачей в концлагерях по отношению к заключенным и психически больным [Tsay, 2013]. Так, известно, что один из таких бесчеловечных экспериментов был проведен нацистскими врачами на польском священнике, заключенном концентрационного лагеря Дахау, отнюдь не страдавшем прогрессивным параличом. Цель эксперимента состояла в преднамеренном заражении заключенного малярией для изучения и описания физиологических эффектов противомалярийного лечения [Spitz, 2005]. А поскольку первоначальным изобретателем метода маляриотерапии был Юлиус Вагнер-Яурегг и он же был активным нацистом (хотя и не являлся вдохновителем именно этого эксперимента и никак в нем не участвовал), неудивительно, что его имя стало ассоциироваться и с этим случаем, и с другими бесчеловечными нацистскими медицинскими экспериментами. Это привело постфактум к пересмотру восприятия всей деятельности Ю. Вагнер-Яурегга мировой медицинской общественностью и к осуждению его экспериментов по маляриотерапии прогрессивного паралича как аморальных, неэтичных и преступных (хотя они таковыми, по стандартам того времени, вовсе не были).

2. Несмотря на то что с позиций сегодняшнего дня для каждого из нас очевидно нарушение этических норм Ю. Вагнер-Яуреггом при проведении им своих исследований (нельзя не признать неэтичным метод намеренного заражения больных инфекционным возбудителем, притом что вероятность излечения от него далеко не была стопроцентной, а летальность – не нулевой), метод маляриотерапии для своего времени был революционным и сыграл важную роль в развитии биологической терапии психических заболеваний, подготовив тем самым почву для последующего возникновения психофармакологии [Frankenburg, Bladessarini, 2008]. В то время маляриотерапия была одним из немногих доступных психиатрам эффективных методов лечения психических заболеваний. Она позволяла пациентам, страдавшим прогрессивным параличом и ранее считавшимся неизлечимыми и приговоренными к пожизненной инвалидности и скорой смерти, не только восстановить свой изначальный, доболезненный психический и неврологический статус, но во многих случаях даже вернуться к работе, нормальной жизни и социальному функционированию. Это позволило в дальнейшем изобретателям других методов биологической терапии, таких как ЭСТ, ИКТ, а затем и первооткрывателям психотропных препаратов, в частности хлорпромазина, надеяться на то, что психические заболевания в принципе являются излечимыми, и искать методы их терапии [Tsay, 2013]. Сочетанное введение хинина и метиленового синего при купировании малярии после проведения больному курса маляриотерапии стало первым примером широко используемого сегодня комбинирования лекарств при лечении психических заболеваний, а открытие того факта, что по крайней мере одно из них – прогрессивный паралич – поддается терапевтическому воздействию, сыграло важную роль в создании первых психотропных препаратов, поскольку показало потенциальную излечимость нарушений психического статуса с помощью лекарств и вдохновило исследователей на их поиски [Frankenburg, Bladessarini, 2008].

3. Значение открытия пиротерапии Ю. Вагнер-Яуреггом не ограничивается исторической ролью маляриотерапии, поскольку она послужила лишь предтечей изобретения в дальнейшем более современных, безопасных и эффективных методов усовершенствованной пиротерапии: сначала сульфозинотерапии, а затем и лечения пирогеналом, которое применяется как модификатор биологического ответа и средство преодоления резистентности и по сей день. Более того, сегодня, в 2018 г., мы, по всей видимости, присутствуем при «втором рождении» пиротерапии, на сей раз в форме локального нагревания мозга с помощью направленного транскраниального ультразвука, с той же целью – повышения проницаемости ГЭБ и преодоления резистентности.

4. Работы Ю. Вагнер-Яурегга имели фундаментальное значение для развития биологической психиатрии вообще и методов биологической терапии психических заболеваний в частности. Так, важность открытия им возможности использования искусственной гипертермии для лечения психозов состоит в том, что оно подорвало существовавший в то время «терапевтический нигилизм», который был заложен Эмилем Крепелином [Charney, Nestler, 2011; Tsay, 2013]. Открытие Ю. Вагнер-Яурегга показало, что психоз потенциально излечим и может иметь отнюдь не мистическую, а вполне идентифицируемую биологическую причину возникновения. Это в свою очередь побудило других ученых, коллег Ю. Вагнер-Яурегга искать методы лечения остальных психических расстройств и пытаться определить их органические, биологические корни, разгадать их природу, до того считавшуюся мистической и непознаваемой [Tsay, 2013]. В своей нобелевской лекции Ю. Вагнер-Яурегг подчеркнул, что, хотя механизм действия пиротерапии на момент начала ее применения был неизвестен, ее следует классифицировать как конкретно противосифилитический метод лечения, а не как неспецифическую терапию, такую как, например, холодные обливания [Wagner-Jauregg, 1965]. Это теоретическое положение имело в дальнейшем большое значение для развития биологической психиатрии, поскольку Ю. Вагнер-Яурегг впервые показал возможность именно специфического лечения конкретных форм психозов и впервые выдвинул идею о том, что индуцированная малярией лихорадка оказывает прямое ингибирующее воздействие на жизнедеятельность возбудителя сифилиса, а не некое неспецифическое действие (а следовательно, потенциально возможно найти столь же специфическое этиотропное лечение и для других психических заболеваний) [Tsay, 2013]. Плохая проницаемость ГЭБ для препаратов мышьяка (сальварсан, неосальварсан), ртути и висмута (бийохинол, бисмоверол) и неудовлетворительные результаты лечения ими нейросифилиса (прогрессивного паралича) сделали его открытие эффективности пиротерапии еще более впечатляющим и важным как для научного сообщества, так и для тысяч благополучно излеченных пациентов [Tsay, 2013].

5. Научные заслуги Ю. Вагнер-Яурегга не ограничиваются изобретением пиротерапии, поскольку открытие им значения йодной профилактики кретинизма и роли тиреоидных и половых гормонов в коррекции психопатологии является предтечей современной психоэндокринологии.

Литература

1. Антропов Ю. Ф. О некоторых методах преодоления терапевтической резистентности при шизофрении у детей и подростков // Журнал невропатологии и психиатрии. 1981. № 10. С. 1522–1526.

2. Банщиков В. М., Невзорова Т. А. Психиатрия: Учебник. М.: Медицина, 1969.

3. Быков Ю. В., Беккер Р. А., Резников М. К. Депрессии и резистентность: Практическое руководство. М.: ИНФРА-М, 2013.

4. Albert M. R. Fever therapy for general paresis // International Journal of Dermatology. 1999. Vol. 38. No. 8. P. 633–637.

5. Aronof D. M. Editorial review using live pathogens to treat infectious diseases: A historical perspective on the relationship between GB virus C and HIV // Antiviral Therapy. 2002. No. 7. P. 73–80.

6. Bennett A. E., Cash P. T., Hoekstra C. S. Artifcial fever therapy in general paresis with electroencephalographic studies // Psychiatric Quarterly. 1941. Vol. 15. No. 4. P. 750–771.

7. Boeck E. Versuche über die Einwirkung künstlich erzeugten Fiebers bei Psychosen [Experiments on the efects of intentionally induced fever on psychoses] // Jahrbuch Psychiatrie und Neurologie. 1895. Vol. 14. S. 199–268.

8. Braslow J. Mental ills and bodily cures: Psychiatric treatment in the frst half of the twentieth century. Vol. 8. University of California Press, 1997.

9. Charney D. S. et al. Neurobiology of mental illness. Oxford University Press, 2013.

10. Driver J. R., Gammel J. A., Karnosh L. J. Malaria treatment of central nervous system syphilis: Preliminary observations // Journal of the American Medical Association. 1926. Vol. 87. No. 22. P. 1821–1827.

11. Frankenburg F.R., Baldessarini R. J. Neurosyphilis, malaria, and the discovery of antipsychotic agents // Harvard Review of Psychiatry. 2008. Vol. 16. No. 5. P. 299–307.

12. Freitas D.R.C., Santos J. B., Castro C. N. Healing with malaria: A brief historical review of malariotherapy for neurosyphilis, mental disorders and other infectious diseases // Revista da Sociedade Brasileira de Medicina Tropical. 2014. Vol. 47. No. 2. P. 260–261.

13. Gartlehner G., Stepper K. Julius Wagner-Jauregg: Pyrotherapy, simultanmethode, and ‘racial hygiene’ // Journal of the Royal Society of Medicine. 2012. Vol. 105. No. 8. P. 357–359.

14. Gonda V. E. Wagner-Jauregg and the priority of producing artifcial fever for treatment of general paresis // The American Journal of Psychiatry. 1957. Vol. 114. No. 6. P. 561.

15. Haas L. F. Julius Wagner-Jauregg (1857–1940) // Journal of Neurology, Neurosurgery & Psychiatry. 2002. Vol. 72. No. 1. P. 105.

16. Howes O. D., Khambhaita A., Fusar-Poli P. Julius Wagner-Jauregg, 1857–1940 // American Journal of Psychiatry. 2009. Vol. 166. No. 4. P. 409.

17. Karamanou M. et al. Julius Wagner-Jauregg (1857–1940): Introducing fever therapy in the treatment of neurosyphilis // Psychiatrike = Psychiatriki. 2013. Vol. 24. No. 3. P. 208.

18. Mahoney J. F., Arnold R. C., Harris A. D. Penicillin treatment of early syphilis – a preliminary report // American Journal of Public Health and the Nations Health. 1943. Vol. 33. No. 12. P. 1387–1391.

19. Малкина М. Г., Мартынов Л. А. Стимуляция пирогенного эффекта сульфозином // Фармакология и токсикология. 1958. Т. 21. Вып. 3. С. 47–49.

20. Pilcz A. Über Heilversuche an Paralytikern [On therapeutic experiments in paralytics // Jahrbuch Psychiatrie und Neurologie. 1905. Vol. 25. S. 141–167.

21. Pinel P. A treatise on insanity. Shefeld, 1806.

22. Raju T.N.K. The nobel chronicles // The Lancet. 1999. Vol. 353. No. 9158. P. 1108.

23. Bonnie R. J. Soviet psychiatry and human rights: Refections on the report of the US delegation // Law, Medicine and Health Care. 1990. Vol. 18. No. 1–2. P. 123–131.

24. Rosenblium A. S. Relation of febrile diseases to the psychoses // Trudi vrachei Odesskoi gorodskoi bolnicy. 1876. Vol. 1877.

25. Scheck D. N. et al. Neurosyphilis // Infectious Disease Clinics of North America. 1994. Vol. 8. No. 4. P. 769–795.

26. Schonbauer L., Jantsch M. Lebenserinnerungen von Julius Wagner-Jauregg. Wien, Austria: Springer Verlag, 1950.

27. Shorter E. A history of psychiatry: From the age of the asylum to the era of prozac. New York, 1997.

28. Spitz V. Doctors from hell: The horrifc account of Nazi experiments on humans. Sentient Publications, 2005.

29. Tsai S. J. Transcranial focused ultrasound as a possible treatment for major depression // Medical Hypotheses. 2015. Vol. 84. No. 4. P. 381–383.

30. Tsay C. J. Julius Wagner-Jauregg and the legacy of malarial therapy for the treatment of general paresis of the insane // The Yale Journal of Biology and Medicine. 2013. Vol. 86. No. 2. P. 245–254.

31. Virchow R. On the action of Koch’s remedy upon internal organs in tuberculosis // The Lancet. 1891. Vol. 137. No. 3516. P. 130–132.

32. Wagner-Jauregg J. The history of the malaria treatment of general paralysis // American Journal of Psychiatry. 1946. Vol. 102. No. 5. P. 577–582.

33. Wagner-Jauregg J. Infektions-und Fiebertherapie // Allgemeine Therapie. Springer, Berlin, Heidelberg, 1936. S. 27–89.

34. Wagner-Jauregg J. The treatment of dementia paralytica by malaria inoculation. Nobel Lectures. Physiology or Medicine 1922–1941. 1965.

35. Wagner-Jauregg J. The treatment of general paresis by inoculation of malaria // Journal of Nervous and Mental Diseases. 1922. Vol. 55. P. 369–375.

36. Wagner-Jauregg J. Über die Einwirkung der Malaria auf die progressive Paralyse. 1918.

37. Wagner-Jauregg J. Ueber die Einwirkung, feberhafter Erkrankungen auf Psychosen. Toeplitz & Deuticke, 1887.

38. Wagner-Jauregg J. Verhütung und Behandlung der progressiven Paralyse durch Impfmalaria [Prevention and treatment of progressive paralysis by malaria inoculation] // Handbuch der experimentellen Therapie Ergänzungsband. Munich, 1931.