Текст книги "Таежное смятение чувств. III. Полет"

Покаянно опустив голову вниз, Ирка молчала, сказать ей было нечего. Она и сама понимала, что влипла по самые «не хочу и не могу». Расплата настигла ее не в самый лучший для этого момент.

Теперь ее мать точно с работы попрут и больше ни в одно приличное место не примут. Кругом одни капканы…

– Если мы наручники снимем, не побежишь? – приподняла ее подбородок Смолина указательным пальцем.

Пряча глаза, девчонка угрюмо буркнула:

– Не побегу…

– А куда ей теперь бежать? – усмехнулся, глядя на нее, Козлов. – Все одно поймаем! Адрес мы ее знаем, мать сама ее к нам приведет! Детский спецприемник по тебе, Ирка, плачет! Пошли, Форточная, оформлять тебе новую прописку начнем…

С молчаливого согласия Лиды Кира ловко отцепила наручники, как будто она всю свою жизнь этим одним только и занималась, сунула железки себе в накладной карман…

Не успела Мария Алексеевна подойти к подъезду дома, как ее тут же огорошили, оглушили и на время лишили дара речи.

– Машка! – прошипела ехидно одна из двух сплетниц, целыми днями сидевших на скамеечке, точивших лясы и перемывавших всем косточки. – Твою Ирку снова милиция забрала! Снова чертовка дел натворила! Ох, и вырастили проказу себе на беду!

– Когда? – едва отдышалась Смирнова.

– Да минут тридцать прошло, как ее увели со двора. Аж три человека за ней нарядили! Не поленились, пришли…

Не заходя домой, Мария круто развернулась, помчалась в отделение милиции. Тяжело дыша, нагнулась она к окошечку.

– Товарищ старший лейтенант, скажите, как и где мне повидать мою дочь? Сказали, что ее из дома забрали…

Дежурный по РОВД позвонил Смолиной. Инспектор по делам несовершеннолетних спустилась к ним минут через пять и вкратце изложила перед взволнованной женщиной суть того, что случилось или произошло с ее дочерью.

– Мне очень, очень жаль, Мария Алексеевна, – вздохнула Лидочка сочувственно, – но дело зашло слишком уж далеко. Приедет наше начальство, само будет принимать по вашей девочке решение. Скорее всего, Иру отправят в спецприемник.

– Сколько у меня есть времени? – посмотрела Смирнова в отчаянии на наручные часики. – На сколько я могу рассчитывать?

Неопределенно пожав плечиками, лейтенант откровенно и без утайки выложила перед нею все свои соображения:

– Подполковник подъедет где-то через час. Пока то да сё, еще полчаса пройдет. А дальше, кто его уже знает…

– Спасибо вам, девушка! – бросилась Мария к входным дверям, выскочила наружу, кинулась к телефонной будке.

Она была в курсе, что Волошин находится в поездке по области и вернется оттуда не раньше завтрашнего вечера. Отловить его и дозвониться ему не представляло никакой возможности. В машине Волошина телефона не было.

Смирнова позвонила на работу его сына, Кирилла. Дежурный по Ленинскому РОВД ответил ей, что майор Волошин на выезде и неизвестно, когда и во сколько он вернется.

– Это уже конец! – выпустила женщина из руки трубку и осела вниз. – Серж не поймет и погонит меня метлой.

В уголках дивно красивых женских глаз, наливаясь, проступили серебристые капельки и замерли, подрагивая на свету.

Ирка, чертова девчонка, снова испортила всю ее жизнь. Одним уже своим нежданным и негаданным рождением девочка создала для нее массу практически неразрешимых проблем.

И вот, когда казалось, что ее жизнь снова налаживается, с помощью Волошина она получила хорошее место в родном своем институте, когда она увидела неподдельный интерес к себе со стороны Сержа, из-за родной дочки к ней прилетела нисколько ею не заслуженная оглушительная оплеуха.

– Черт! – сверкнули гневно ее глаза. – Но это же и его дочь! Или моя Ирка все-таки не его родная дочь? – навалились снова со всей силой на нее сомнения и заставили усомниться в самой, казалось бы, непреложной истине.

Ей давно уже не давала покоя мысль о том, что Ирка, как это странно и ни звучало, удивительно была похожа на покойную жену Волошина. Иногда ей казалось, что на нее смотрит сама Марьям, что в уголках губ дочери плещется улыбка Марьям.

Пребывая в полном отчаянии, Смирнова попыталась набрать номер рабочего телефона Шатовой. Пошли длинные гудки. Когда Мария Алексеевна уже потеряла всякую надежду на то, что ей ответят, она услышала в трубке ровный и спокойный голос Виктории.

Захлебываясь отчаянными слезами, Мария поделилась со своей бедой. Шатова ответила, что она скоро подъедет…

Положив трубку на телефонный аппарат, Вика на одно мгновение задумалась. Случилось то, о чем ее предупреждал Кирилл, сын Волошина. Вовремя же они перевели Лидочку Смолину в РОВД Заводского района. Плохо было то, что сам Кир не находился на месте, но это дело еще можно было поправить.

– Галочка, – позвонила Виктория Юдиной, – все бросай к черту и срочно отыщи мне нашего Кирилла…

Предупредив, что она отъедет по срочным делам, Шатова покинула территорию завода, прошла через проходную, села в машину, завела движок и помчалась на выручку попавшей в беду Машеньке Смирновой. Обстоятельства дела требовали от Виктории немедленных и решительных действий.

– Виктория Игоревна? – моргнула удивленно при ее внезапном появлении Смолина и привстала со своего стула. – Чем я обязана вашему визиту? Виктория Игоревна…

Плотно прикрыв за собой дверь, Вика заговорщицки приложила палец к своим губам, небрежно кинула дамскую сумочку на стол и полушепотом поинтересовалась:

– Девочка, Ирина Сергеевна Смирнова, еще у вас?

– Пока еще у нас… – протянула непонимающе Лидочка. – А что? Она вас, Виктория Игоревна, чем-то интересует?

– Расскажи мне в двух словах, что случилось…

Внимательно выслушав сбивчивый пересказ недавних событий от инспектора ИПДН, Шатова сокрушенно усмехнулась, покачала осуждающей головой. Подняв глаза, она произнесла:

– Лидочка, нам надо сделать все от нас возможное, чтобы девочку не отправили в спецприемник. Скажи, что нам надо сделать в первую очередь, чтобы спустить все на тормозах?

– Зачем вам оно-то нужно, Виктория Игоревна? – моргнула озадаченно Смолина и уставилась на Шатову. – Дамочка, у которой Смирнова поутру подрезала кошелек, поплакалась у начальства и написала заявление, которому дали ход. Тут от меня практически ничего не зависит. С побегом от меня еще можно как-то все и уладить, закрыть глаза на то, что девчонка пряталась в чужой квартире, незаконно в нее проникла…

Взвесив все «за» и «против», Вика пояснила:

– Ира Смирнова приходится сестрой Кириллу Волошину, сыну Сергея Александровича. Кем именно эта девочка приходится самому Волошину-отцу, я и сама точно тебе не скажу.

– Вы сами, Виктория Игоревна, – выдохнула Лида и пытливо прищурила один глаз, – обо всем поговорите с моим начальством, или предоставите это дело мне? Думаю, что переговорить с Олегом Анатольевичем будет сподручнее вам, а не мне, у вас больше перед ним веса. С дежурным и Семеновой вопрос я решу…

Две бутылки самого отборного армянского коньяка, выставленные на стол подполковника, мгновенно успокоили, легко усыпили совесть неподкупного начальника Заводского РОВД.

– Да, хорошо, Виктория Игоревна, – улыбнулся добродушно Петров. – Мы решим этот вопрос келейно, не вынося сор из избы. Если вы тем или иным способом уладите дело с заявительницей, то мы этот вопрос и вовсе навсегда закроем…

Крепко пожав подполковнику руку, Шатова вернулась в кабинет инспектора по делам несовершеннолетних.

– Мы договорились… – гуляла по женским губам безмятежная улыбка. – Распорядись, Лидочка, пожалуйста, чтобы девочку привели к тебе. Пока не появился наш Кирилл, я хочу чуток переговорить с его, как оказалось, близкой родственницей. Не было нам печали, черти накачали…

Девчонку, совершившую дерзкий побег из райотдела, на время поместили в комнату для допросов. Сажать подростка в общую камеру для временно задержанных лиц не позволила Смолина, и она сама отвела Ирку в другое помещение.

Когда за лейтенантом гулко закрылась дверь, девчонка присела на привинченную к полу табуретку и уронила голову на стол.

В таком положении Ирка и просидела до тех пор, пока снова не заскрежетал ключ в замочной скважине.

– Смирнова, к инспектору! – рявкнул казенно сержант и повел девочку в кабинет Смолиной.

Увидев свою мать с напряженно застывшими, красными от слез глазами, Ирка вся сжалась, понуро опустила плечики, сгорбила спину. Ничего хорошего для себя она не ожидала.

– Ирочка, девочка! – выдохнула болью несчастная и сломленная горем женщина. – Как ты могла?

– А вот так, черт, я и смогла! – брызнуло дикое упрямство из вспыхнувших отчаянным огнем глаз подростка. – Достали вы все меня. Ненавижу я вас всех! Бабку ненавижу! Тебя я ненавижу за то, что отец бросил тебя и ушел от нас! Себя я ненавижу…

Выговорившись, девочка замкнулась, отвернула лицо в сторону, уперлась взглядом в угол, отказалась говорить.

– И что мне с ней делать-то, а? – кинула Смирнова на Шатову беспомощный и одновременно полный мольбы взгляд.

– Даже не знаю! – пожала Вика неопределенно плечами.

У нее у самой тоже порой возникали определенные трудности в отношениях с дочерью, но до такого у них дело не доходило.

К тому же, с появлением в их жизни Зимина все как-то само собой рассосалось, пришло в норму. Одного слова или даже взгляда Бориса было достаточно, чтобы утихомирить Нику.

– Ладно, – вышла Смолина из-за рабочего стола, – на сегодня душещипательных бесед достаточно!

– Мне что, снова идти, переться в камеру? – пробурчала Ирка исподлобья. – Везите сразу в спецприемник! Чего уж…

Женщины невольно переглянулись, Шатова иронично хмыкнула, Смолина загадочно улыбнулась, Смирнова моргнула.

– Слово нам, Ирина, свое даешь, что за ночь из дому не сбежишь? – дотронулась лейтенант милиции рукой до ее плечика.

Неожиданно и вдруг замаячившая перед девчоночьими глазами перспектива переночевать на своей уютной домашней кровати, а не на жестко привинченной к полу табуретке возымела действие, и подросток торопливо кивнул, громко воскликнул:

– Зуб даю!

– Мария Алексеевна, – улыбнулась Смолина и повернулась к Смирновой, – забирайте девочку с собой, а завтра к 9.00 жду ее у себя в кабинете для проведения дальнейших следственных действий. И будем мы разбираться со злополучной кражей…

Показав жестом, чтобы Смирновы обождали ее за дверью и никуда не уходили, Виктория обратилась к Смолиной:

– Лидочка, мы все сделаем для того, чтобы потерпевшая забрала свое заявление. Дела не будет!

– И что именно вы сейчас хотите от меня, Виктория Игоревна? – моргнула непонимающе инспектор. – Поясните мне!

Длинные пальчики Шатовой задумчиво застучали по столу.

– Думаю, – моргнула Вика, – девочке надо срочно сменить обстановку! Мы сейчас же отправим ее в детский лагерь!

– Она завтра же оттуда сбежит! – усмехнулась Смолина. – Ну, на крайний случай… уже послезавтра…

– От нашего Зимина, – хмыкнула Шатова, – не так-то просто и сбежать! Он сумеет найти с девочкой контакт.

– Это что, тот самый молодой человек, которого пытали у нас, в Озерках? – прищурилась Лида неоднозначно.

– Он самый… – подтвердила Виктория.

– Если только под вашу личную ответственность, – решилась, наконец-то, Смолина. – Если что, Виктория Игоревна, с меня всю стружку снимут! Сами все понимаете!

– Все у нас, Лидочка, будет хорошо!

Прямо из кабинета инспектора ИПДН Шатова позвонила в пионерский лагерь. Минут десять Зимина искали, и только потом она услышала в трубке голос Бориса. Пока Зимин ей не ответил, Вика сидела и напряженно смотрела в одну точку.

– Ты срочно нам нужен, Зимин! – прищурила один глаз и произнесла Вика. – Я тебя найду в палате у Ники…

Тепло улыбнувшись Смолиной, Шатова отодвинула стул в угол комнаты, стала терпеливо ожидать появления Кирилла, который уже отзвонил, сообщил, что он выезжает к ним. На Кира они возложили задачу уладить дельце с потерпевшей дамочкой, у которой девчонка подрезала сумочку и увела кошелек…

Глава 7. В пионерлагере

Открыв тяжеленную дверь, Виктория, озадаченная мертвой тишиной, быстро заглянула в палату и успокоилась. Ее дочь и Зимин стояли у окна, молча смотрели на больничный парк. Девочка спиной прижалась к телу Бориса и наслаждалась его присутствием. Говорить ей не хотелось. Ей хотелось только, чтобы они вечно были вместе, чтобы он никуда от нее не уходил.

– Мама, ты опять у нас не вовремя! – посмотрела дочь на нее с хорошо заметным укором в глазах. – Зимин только приехал!

– Прости меня, Ника! – вздохнула Виктория тяжело, разрушая царившую в палате идиллию. – Понимаешь, тут такое дело…

На цыпочках подкравшись к двери, девочка тщетно попыталась разобрать то, о чем говорилось в больничном коридоре, но до нее доносились лишь непонятные обрывки фраз. От жгучей досады Ника обиженно плюхнулась на кровать и отвернула личико к стенке, дала себе слово, чтобы больше ни с кем не разговаривать.

Скрипнула дверь, в больничную палату зашли ее мать и Зимин, но она и не пошевелилась, лишь обиженно сопела в подушку.

– Ну, Ника… – покачала Шатова головой, развела руками, показывая, что не знает, что ей с этим делать и как дальше жить.

Борис подошел, присел рядом с больной девочкой на краешек ее кровати, ладонью дотронулся до ее плечика.

– Принцесса, послушай, мне надо уходить, – проговорил Зимин мягко. – Внизу меня ждут люди. У них большие проблемы…

Поняв, что своим глупым демаршем она сделает только хуже себе, Ника развернулась, посмотрела на него и спросила:

– А всего десять минут они смогут тебя подождать?

– Думаю, что они дождутся… – улыбнулся Борис.

– Мама, ты можешь идти! – показала девчонка матери глазами на дверь. – Мне Зимину надо что-то сказать…

Пожав плечами, женщина вышла, а девочка пристроила голову на колени Борису и прикрыла глаза. Говорить не хотелось, хотелось ей просто лежать и ощущать живое тепло его успокаивающего ее присутствия рядом с нею. Не знала она, сколько времени прошло, наверное, больше пятнадцати минут, но Борис не шевелился, просто смотрел на нее и ждал.

– Поцелуй меня, Зимин, и уже иди, – прошептала Ника, почти не раскрывая губ. – Тебя люди ждут…

Стараясь не разреветься, девочка помахала ему на прощание, дождалась, пока за ним не закроется дверь, и только тогда бросилась в подушку лицом и расплакалась.

Проводив взглядом «копейку» Шатовой, Борис повернул голову в сторону своей пассажирки и улыбнулся.

– Ну, что, горе луковое, поехали? – подмигнул он Ирке.

– Я все равно убегу! – сжала упрямые кулачки юная Смирнова и отчетливо отчеканила. – Убегу…

Безразлично пожав плечами, Зимин потянулся к правой дверке, приоткрыл ее, показал девчонке взглядом и произнес:

– Беги, я тебя не держу. Скатертью дорожка…

Озадаченно моргнув, Ирка откинулась на спинку сиденья. Ей стало даже интересно. Она думала, что тот, кому ее поручили, начнет дрожать над ее персоной, будет бдительно следить за нею во все оба, а тут такой неожиданной для нее пассаж.

– Что, и ты не станешь гнаться за мною? – глянула девчонка на Бориса пытливо. – И тебе на меня все равно?

– Да абсолютно… – произнес водитель «тройки» равнодушным к ее судьбе голосом. – У меня и без тебя забот и дел выше крыши! А тут возись с отпетой уголовницей! Скажу им, что чего не доглядел, ненароком где и упустил. За всем-то не уследишь…

Переосмыслив услышанное ею, Ирка решила с побегом пока повременить, посмотреть на то, что будет дальше.

А ответственный за ее судьбу человек продолжал философски размышлять на тему ее дальнейшего и ближайшего будущего:

– Не спорю, жизнь на воле среди беспризорников, она куда слаще, чем нудное существование в семье. Но особо не надейся, что долго протянешь. Для воровской шайки ты человек совершенно чужой. Они легко сдадут тебя при первом же удобном случае, когда их крепко прижмут к стенке, самосвалом свалят все на тебя. Для них это сделать правильно, по их же воровским понятиям…

Шаг за шагом Зимин раскрывал перед девчонкой этапы ее скорого падения в пропасть. Спецприемник, где над нею начнут все измываться. Суд. Колония для малолеток. И там жизнь для нее не покажется сахаром. Если сдюжит и сразу же не сломается, выйдет на волю закоренелой уголовницей. И снова все закружится-завертится. Кражи и пьянки, не дающие прохода мужики, венерические болезни, аборты. Снова суд и новая зона, на этот раз для взрослых. К сорока годам будет выглядеть она, как дряхлая старуха, если еще раньше не сгинет от шального удара ножа в пьяной драке с отмороженными собутыльниками…

– Ладно, подруга, заедем для начала в универмаг, купим тебе одежонку для жизни на воле, и поезжай… – завел Борис движок.

Ирка молчала, напряженно думала она, не могла понять, какую именно игру с нею затеяли и что за этим последует.

– Выбирай сама, что тебе нравится, – остановился Зимин возле полок с детской одеждой. – Выбери несколько футболок, пару юбок, трусики и лифчики. Ну, сама знаешь, подруга, что тебе конкретно надо. На цену не смотри, выбирай самое лучшее…

Ошарашенно моргнув, девчонка тупо уставилась на него ничего не понимающим взглядом. Обычно ее мать отчаянно торговалась с нею за каждую копейку, ужимала их расходы на всем, брала все самое дешевое. А тут совершенно для нее чужой человек, и такое ничем не объяснимое и пижонское транжирство.

– Выбирай! – улыбнулся Борис. – Деньги у нас есть…

Саркастически хмыкнув, Ирка решила разорить своего нежданного благодетеля, не глядя на ценники, брала с полок все понравившиеся ей вещи, подошла к стеллажу с обувью, ткнула в розовые туфельки, посмотрела на цену, вздрогнула.

– Можно я и их тоже возьму? – спросила она с замиранием в сердце. – У меня еще никогда не было таких туфелек!

– Забирай! – кивнули ей в ответ, и комок подкатился к ее горлу. – Спортивную обувь себе еще присмотри…

Из магазина вышли с огромными свертками. Зимин все аккуратно разложил на заднем сиденье, не стал закидывать вещи в багажник, чтобы ненароком чего не замарать. Ирка стояла, смотрела, на глазах у нее наворачивались слезы. У нее еще никогда в жизни не было столько хороших и полезных вещей.

– Куда тебя, горе луковое, отвезти, на какой вокзал подбросить тебя? – вставил Борис ключ в замок зажигания. – На автобусный или на железнодорожный? Останешься у нас в городе, тебя сцапают в два счета! У каждого хорошего оперативника и участкового имеются свои людишки в шайках и бандах. И тебя мгновенно вычислят, бегом отправят в спецприемник!

Ирка надолго задумалась. Нарисованная Зиминым перспектива ее не порадовала. Оставаться ей возле дома никак нельзя, а идея уехать в неизвестность тоже особо не прельщала ее.

– Ладно, подруга! – усмехнулся Борис. – Ты пока хорошенько сама все обдумай, а мы пока с тобой где-нибудь поедим. На сытый желудок тебе сподручнее будет бежать. Поехали…

Ирка прикрыла глаза, откинулась на спинку сиденья…

За всю свою сознательную жизнь Ирка в ресторане еще никогда не была, а потому вошла в огромное помещение с благоговейным трепетом в душе, скромно присела на стул.

– Что ты у нас больше всего любишь? Выбирай… – пододвинул Борис к девчонке меню. – На твой вкус.

– Да я больше всего люблю пельмени, – увидела цены Ирка и растерянно моргнула. – Только я их тут почему-то не вижу!

– Пельмени тебе Дашка может отварить… – усмехнулся Зимин. – А пока придется выбирать из того, что у них есть.

– А кто такая Дашка? – прищурила левый глазик девчонка.

Весело улыбнувшись, парень пояснил:

– Моя сестра. Точнее, она приходится мне племянницей, но из-за небольшой разницы в возрасте я называю ее своей сестричкой. Так оно выходит намного удобнее…

– Везет тебе! – вздохнула Ирка завистливо. – У тебя хотя бы племянница есть, а у меня совсем нет никого! Знаешь, как оно плохо расти одной, словно наполовину ты у нас сирота…

Подошел официант, и Борис заказал для девчонки суп-солянку, жареную картошку и котлеты по-киевски, мясное ассорти, пару пирожных и двойную порцию мороженого, две бутылки пепси-колы и бутылку минеральной воды.

– А чё ты водку или вино себе не заказал? – спросила девчонка, часто-часто перебирая ложкой. – Денег пожалел?

– Я за рулем! – хмыкнул весело Борис. – Хочешь, чтобы нас остановила ГАИ? Соскучилась по темной камере?

Юная плутовка состроила кислую рожицу и фыркнула:

– Не напоминай мне! Но ты мог бы мне винца заказать! Чай, ты особо на мне не обеднеешь! Закажи мне винца!

– Обойдешься… – ответил Зимин ровно на ее колкий выпад. – Еще не доросла, малолетка, чтобы водку хлестать стаканами или винцо бутылями попивать…

Так вкусно Ирка давно не ела. Еды было настолько много, что последние куски мяса девочка с трудом пропихивала себе в рот. Но оставить на столе этакое лакомство она попросту не могла.

С мороженым Ирка справилась, а на пирожные места у нее в желудке уже не оставалось. Девчонка с огромным сожалением в глазах смотрела на них и тяжеленько вздыхала.

– Возьми их в дорогу с собой, – заметил Борис ее тяжкие мучения. – По дороге в поезде срубаешь! Немного подсластит тебе твою предстоящую горькую и несчастную жизнь…

После сытного ужина куда-то бежать Ирке уже совершенно расхотелось. На ее сильно уставшие глаза медленно, но неуклонно, шаг за шагом, опускалась безразличная ко всему дремота.

– Вези меня в свой лагерь, – прихватила девчонка с собой завернутые в бумажные салфетки пирожные. – Сегодня я уже никуда не побегу. А завтра мы еще посмотрим. Ты же обещал мне, что не будешь удерживать меня возле себя силой?

– Ни одной даже минуты! – кивнул Зимин, пряча довольную улыбку. – Сам отвезу тебя на ближайший вокзал и посажу тебя на поезд! Рукой помашу тебе вслед и облегченно выдохну…

– Вот и договорились! – запрыгнула Ирка на свое место, сама закрыла дверцу. – Поехали…

Позади нее, лаская ее слух, шуршали, терлись друг об друга бумажные пакеты с ее обновкой. День для нее начался плохо, но вот к вечеру, похоже, ее акции на жизненной бирже резко пошли вверх. Не прогадать бы ей, не упустить забрезживший шанс…

За домиком администрации детского пионерского лагеря стояли вожатая третьего отряда Ксения и парень-переросток из шестого отряда Алексей Панов. Настороженно поглядывая по сторонам, сын директрисы лагеря со всей возможной с его стороны нежностью, прижав девушку к стене, тискал ее и лапал.

– Ну, все уже, хватит! – отбивалась вяло от его настойчивых объятий Быстрова. – Едет кто-то…

По звуку движка Панов легко определил и хмыкнул:

– Зимин вернулся из города…

– Еще какую-то девчонку привез, – подалась корпусом вперед Ксения и прищурилась. – К себе в домик повел…

Закрывая девичий рот поцелуем, парень нырнул одной рукой под форменную юбку, потянулся вверх по бедру.

– Не надо, Лешка! – промычала невнятно Быстрова. – Ужин скоро! Давай, оставим на после отбоя!

– После отбоя само собой! – проник Панов второй рукой под белую рубашку, сдвинул вверх лифчик, накрыл ладонью тугую девичью грудь. – Пошли в домик!

Покорно следуя за ним, Ксюша обреченно посетовала:

– Когда уже ты насытишься? Было же у нас сегодня! Два раза было! Это третий! Связалась одна дура с маньяком…

Старенький диванчик ржаво и жалобно поскрипывал в такт их синхронным движениям. Зажимая себе рот ладошкой, Ксения сладострастно стонала, нисколько не скрывала она получаемого ею чувственного удовольствия. Ей это нравилось. Не по душе вожатой было только то, что бестолковый парень никак не заботился о том, чтобы его партнерша случайно не забеременела.

– Я же тебя просила! – стукнула девушка любовника от жгучей досады пребольно по его спине. – Бестолочь! Хочешь, чтобы я от тебя родила маленького Панова?

– Хочу! – щерился Лешка на нее довольной улыбкой. – Мы с тобой поженимся, и все будет хорошо!

Быстрова оделила его скептическим взглядом, фыркнула:

– Да у тебя же, балбес, нет ни образования, ни профессии! И как же ты собираешься кормить жену-студентку и грудного ребенка? Ты об этом, пионер, подумал? Связалась я с недоумком…

– Подумал я! – ответил Панов, надевая на себя шорты. – С понедельника я принят на полставки киномеханика. В городе тоже устроюсь механиком в кинотеатре. Буду я и работать, и заочно учиться. Мать выйдет замуж за первого секретаря райкома партии, и все у нас устроится. Заживем не хуже других и всех остальных!

– А ты изменился! – посмотрела Ксения на своего парня совсем другими глазами. – Еще две недели назад был ты балбес балбесом, бестолковым и беспутным переростком в детских штанишках! А вот теперь я вижу в тебе проснувшегося мужика. Может, и вправду мне попробовать и выйти за тебя замуж?

Панов помог ей застегнуть лифчик, поцеловал в шею.

– После отбоя приходи… – напомнил он.

Торопливыми шажками шествуя по дорожке, Быстрова думала о том, что ее судьба, возможно, уже совершила крутой поворот.

Если директриса Ершова выйдет замуж за первого секретаря райкома партии, то ее сыночек Панов становится завидной партией. И ей, простой девчонке из провинции, выпал шанс подняться на иную ступень жизни. Если правильно себя повести…

Поняв, что по складу ее характера Ирке просто противопоказаны излишняя лагерная заорганизованность и всяческие шумные мероприятия, Зимин позволил ей не ходить строем и не посещать не нравящиеся ей действа согласно распорядку дня.

На третий день девчонка полностью освоилась, перестала беспрестанно вздрагивать при каждом постороннем шуме.

– А где мои пельмени? – заявила она безапелляционно на второй день пребывания в детском лагере. – Ты мне вчера обещал! – посмотрела Ирка на Бориса требовательным взглядом. – Мы договорились! Я только из-за этого отложила свой побег! Хотела до отвала пельменями налопаться! А потом уж отвалить…

– Дашка тебе их вечером сварит! – пообещал Зимин. – А пока ты ей помоги с фаршем и тестом…

Возиться с раскаткой теста и лепкой пельменей Ирке очень понравилось. Дома у них готовкой пищи практически никто и никогда не занимался. Мать все время пропадала на работе, а бабка только и делала, что шастала на свой рынок, выпивала в компашке, потом отсыпалась у себя в комнатушке.

Налепив пельменей, девчонка отправилась в клуб, где Женька Шатов рисовал афишу, тихонечко сидела возле него, внимательно наблюдала за бегающей по холсту кисточкой.

– А ты с Дашкой спишь? – спросила она неожиданно.

– А тебе, Малыш, еще не рано про это знать? – прищурился Женька, пристально глядя на нее.

В ответ девчонка со всей прямотой выложила:

– Ну, меня вчера с Дашкой вместе положили, а тебя отправили ночевать в комнату к Зимину. Я вот и подумала, что мешаю вам! Извини, я не хотела! Меня силком и на аркане притащили…

Отбросив в сторону кисточку, парень уставился на девчонку, попытался прочитать на ее лице, угадать, правду ли она ему сейчас говорит или издевательски над ним прикалывается.

– Мы потерпим, – пожал Женя неопределенно плечами. – Зимин не мог же положить тебя в одной комнате с собой. А место пока пустует. Вот меня и перебросили туда…

– А раньше там кто из вас спал?

– Ника, мой младшая сестренка. Она сейчас в больнице.

– Она спала в одной комнате вместе с Зиминым? – вытаращила девчонка на него удивленные глазищи. – И вам всем по кругу на это было совсем наплевать? Содом и Гоморра!

Пришлось Женьке кое-что ей объяснить. В двух словах…

– Значит, твоя сеструха в него по уши влюблена?

– Ага! – кивнул Шатов. – Собирается выходить за него замуж. Когда вырастет. Спит и видит себя его женой…

– А он? – спросила Смирнова, от снедающего ее любопытства Ирка даже перестала дышать, ее широко раскрытые глаза замерли в ожидании. – Что он сам по этому поводу у вас считает…

– Спроси у него сама! – пожал Женька плечами.

Помолчав, девчонка вызывающе улыбнулась и уточнила:

– А ты это… боишься Зимина?

– Нет, – пожал парень независимым плечом. – Но я не хочу расстраивать Дашку. А моя Дашка любит своего братца и во всем слушается его. Приходится мне подстраиваться под них…

Переварив полученные сведения, Ирка хмыкнула:

– Прикольно у вас тут все устроено…

Обследуя прилегающую к клубу территорию, девчонка набрела на будку киномеханика, где Алексей Панов заботливо возился с кинопроектором, любовно протирал он аппарат от пыли тряпкой, тщательно смазывал трущиеся детали.

– Привет, малая! – окинул механик своим изучающим взглядом фигурку вошедшей к нему гостьи. – Это тебя собака с милицией по всему городу искала? Я такую кралю тоже бы поискал…

– А ты откуда все про меня знаешь? – сверкнула Ирка крайне настороженными глазками и набычилась.

– Не парься ты, малая! – хмыкнул Панов. – У меня мамка тут директрисой пашет, и я в курсе всего. Да ты не бойся! Я про тебя и никому! Я и сам раньше любил похулиганить! Так что, мы с тобой одной крови, ты и я! Правда, как говорит наш Зимин, я решил перейти на светлую сторону улицы, и тебе я советую, пока не поздно, туда со всем скарбом раз и навсегда перебраться!

Потолкавшись в тесной комнатушке, Ирка вспомнила о том, что Даша просила ее зайти в медсанчасть.

– Новенькая? – показала ей на стульчик Мария Петровна и достала с полки журнал учета посещения медпункта.

– Ага, – кивнула Ирка. – Даша меня уже осмотрела.

Скрупулезно заполнив журнал анкетными данными, Назаренко велела новенькой девчонке полностью раздеться.

– Зачем? – удивилась Ирка.

Доктор задумчиво потерла щеку и пояснила:

– Проверить тебя надо на предмет домашнего насилия!

– Чего-чего? – моргнула девчонка ошарашенно.

– Положено так, – улыбнулась врачиха. – Это не страшно…

– А я и не боюсь нагишом щеголять…

Осмотрев пациентку, Мария удовлетворенно кивнула.

– Все у нас в порядке! Следов побоев не обнаружено. Это уже хорошо! Только страшно худющая ты, Ира, – посетовала женщина. – Не мешало бы тебе хорошенько откормиться.

– Откормимся мы! Зимин обещал пельменями меня по вечерам кормить! – не удержался подросток и похвастался.

– Раз тебе Зимин обещал, – улыбнулась Назаренко тепло, – значит, тебя покормят по вечерам…

До отвала налопавшись домашними пельменями, Ирка сыто откинулась на спинку стула, осоловелыми глазами она тупо взирала на суетящуюся возле нее Дашку, едва различала то, о чем говорят Зимины, начала клевать носом.

– Клиент созрел! – усмехнулся Борис. – Стелим постельку…

Сонно вытянувшись на мягкой кроватке, девчонка на один миг приоткрыла глаза, всем своим телом потянулась к Даше, тихо и едва различимо произнесла:

– Хорошо тут у вас, Зимины. Наверно, не стоит мне куда-то бежать. Поживу я с вами чуток. Так мне с вами хорошо…

Внимательно просматривая все накладные, директриса Ершова обратила внимание на явные нестыковки в цифрах. Или же Ткач ошибся, или намеренно путал в отчетах. Поморщившись, она решила сама навестить Семена Ивановича в его владениях.

Подходя к складам, Евгения Николаевна обратила внимание на подозрительные шорохи в густых кустах и едва различимую развязную болтовню ребят. Остановившись, она прислушалась и определила нужное ей направление, тихими и неслышными шагами двинулась в заросли акации, откуда исходили сладковатый аромат дешевого табака, светло-сизый дымок раскуренных сигарет.