Текст книги "Врата войны"

Война
Глава 7

1

Вездеход дернулся и замер. Мотор еще с минуту пыхтел, выплевывая в холодный воздух терпкий запах не до конца сгоревшего эршелла, потом замолчал. Виктор открыл глаза. Второй двигатель натужно рокотал впереди. Слышно было, как в лесу срывались с ветвей комья липкого снега. Мелкий холодный дождь промочил одежду насквозь. Даже накидка, которой одарил Виктора лежащий рядом на броне сержант, не спасала. Тело ныло: каждая мышца, каждая клеточка пропиталась усталостью. Таблетки не помогали. Голова болела, и горло саднило.

«Мы – слабые твари, но мы покоряем миры», – вспомнил Ланьер начало популярной песенки.

Небо на востоке чуть-чуть светлело вялой холодной желтизной. Лес был серо-черно-белым. С одной стороны дороги стояли гиганты, с другой – тонкий, едва начавший входить в силу молодняк.

– В чем дело? – спросил Виктор. – Почему стоим?

– Завал впереди, – сержант сладко зевнул. – Второй мотор растаскивает.

Виктор приподнялся на локтях. Насколько удавалось ему рассмотреть в призрачном свете раннего утра, главный тракт был завален бревнами. Второй вездеход волочил их к обочине, утробно урча.

– Засада? – спросил Виктор.

Страха не было. Будь в засаде «синие» или мары – давно убили бы. Смешно бояться вдогонку.

– Нет, просто завал. Это часто делается. Никто не знает, кто за тобой топает, если ты в хвосте. «Синие» или «красные». Вдруг «синие»? Да возьмут вот и жахнут из гранатомета. Или «крокодила» пустят по следу. Через завал «крокодил» не пролезет.

– «Крокодилы» запрещено провозить через врата.

– Их на этой стороне собирают. Разве сложно? Я сам видел у наших «крокодила». Огнем плюется только так.

– Никогда не слышал, чтобы в операциях участвовали «крокодилы». – Ланьер к любой информации относился придирчиво. Услышал – проверил. Была эта привычка у него врожденной. Стала – профессиональной.

– Конечно. Они либо сжигают противника и молчат об этом, либо огнеметчиков противник ловит и расстреливает на месте. Но об этом тоже все молчат. ну а сгоревшие тоже молчок само собой…

Виктор вспомнил, сколько почерневших бревен он видел вдоль главного тракта весной, и понимающе кивнул.

– Вы не успеете, – сказал кто-то рядом.

Виктор вздрогнул и оглянулся. Человек вылепился из сырых утренних сумерек. Такой же серый, призрачный, как лес вокруг. Материализовался из влажного воздуха. Дешевый без адаптации камуфляж, серая непромокаемая накидка. В прорезь накидки высовывался короткий ствол автомата. Лицо белое, безвозрастное – можно дать и тридцать, и пятьдесят.

Призрак мортала. Предупреждает? Виктор приглядывался, но не узнавал. Мортал присылал только тех, кого Виктор знал прежде. А этого видел впервые.

Хвататься за бластер – поздно. И значит – нелепо. Ну что ж, тогда поговорим.

– Вы кто? – спросил Виктор. Бросил взгляд на сержанта. Тот не встревожился и даже не удивился.

Главное достоинство сержанта Топчего – невозмутимость.

– Бурлаков, Григорий Иванович, – представился неизвестный на гражданский манер. Руку протянул для пожатия.

Ланьер стиснул его ладонь. Крепкая, теплая. И сухая, несмотря на снег и дождь. Живой. Не призрак.

– Привет, – улыбнулся Ланьер живому. – Почему решили, что не успеем?

– Завалы впереди, и мост к тому же рухнул. То есть перейти можно – но без техники. Времени у вас – кот наплакал. К тому же раненых много. Сами добежать успеете. Но тогда раненых придется бросить. Оставайтесь у меня.

Посланец Судьбы? Но что сулит Судьба? И стоит ли ее испытывать? Или она все решила опять, и от тебя уже ничего не зависит…

– Где это – у вас? – спросил Борис, выползая из-под своей накидки.

– У меня крепость вон там. – Бурлаков неопределенно махнул рукой вдоль главного тракта. В сторону, противоположную вратам. Виктор знал (да все побывавшие здесь знали), что с двух сторон от тракта сразу за зоной игры тянется на многие километры мортал.

– Спасибо, там мы уже были, – язвительно заметил Борис.

– Запас сухарей, муки имеется. Патронов достаточно, – продолжал Бурлаков, не обращая на шутку Рузгина внимания. – Дичи настреляем зимой. До весны дотянем. Я уже много зим здесь живу. Знаю, как к зимовке готовиться. И я не мар.

– Что? Зимовать здесь? – переспросил Борис. – Да ты что, сбрендил, приятель? Нас не бросят просто так!

Бурлаков рассмеялся коротким смешком:

– Кто вам подобную чепуху сказал? Знаете, сколько отставших всякий раз мечется по дорогам после закрытия врат?! Весь декабрь здесь будет пальба, в январе – метели и стужа. В феврале начнется людоедство.

– Людоедство? – переспросил Борис.

«Это будет совершенно убойный материал, – Ланьер отчетливо услышал знакомый голос. – Ты же хотел остаться. Ну!»

Он рот открыл сказать «да», но не сумел. Что-то мешало. Что-то еще манило назад – к вратам. Может, мечта о тепле, а горячей ванне, об Алене… Или все вместе. Он не мог еще эту нить оборвать.

– Я передам ваши слова капитану. – Виктор спрыгнул с брони.

– Передайте, – Бурлаков как-то сразу поскучнел. – Похоже, вы меня опасаетесь. Зря. Я знаю, о чем говорю. Мне необходимо еще человек двадцать, чтобы перезимовать в крепости. У меня каждый год зимует около сотни. Вы должны обо мне знать.

Должны знать? В словах Бурлакова звучал неприкрытый упрек. Но сколько раз говорят эти слова портальщику «вы должны обо мне знать…» В том мире, в который они всеми силами пытались вернуться, ты существуешь, если о тебе знают. Хоть кто-нибудь знает, хотя бы виндексы. Бывает, человек напяливает пять, а то и десять комбраслетов, лишь бы не потеряться, только бы о нем знали. Звонит по ночам и спрашивает: «Ты помнишь меня?» И плачет, прижимая комбраслет к губам, чтобы ты слышал, как ему одиноко и больно.

– Вали отсюда, дед. Мы дойдем, и баста, – сказал сержант. – А ты… может быть, от «синих»?

– Теперь уже не имеет значения, кто «синий», кто «красный». Врата вот-вот уснут. Мы останемся наедине с этим миром. И с теми, кто здесь живет.

– Мы дойдем, – заявил Борис. Голос дрогнул.

– Ну что ж, попробуйте.

«Этот Бурлаков – очень странный тип, – думал Виктор, направляясь к джипу. – Но я почему-то ему верю. Он сказал – мост рухнул. Мост этот один раз уже чинили. Пять лет назад, причем тогда мост обрушился сам, его не взрывали. Специалисты сказали – усталость металла. Хотя по расчетам мост должен был прослужить лет сто».

– Подождите!

Виктор остановился, будто споткнулся. Бурлаков возник рядом. Как нагнал – неизвестно – шагов Виктор не слышал.

– Что еще?

– У вас есть бумажная карта?

– Есть, конечно. У каждого должна быть. Тем более – у портальщика. – Виктор, помедлив, вытащил из нагрудного кармана карту и протянул Бурлакову. Тот взял, развернул. Быстро сориентировался, отыскал главный тракт.

– Крепость моя здесь. – Он поставил на фоне белого пятна красный крест. Ехать далековато. Идти – тем более. Мары сейчас слетаются к вратам. На этом участке – от перевала Ганнибала до Арколя – их мало. Если что – лупите фотонными гранатами. Найдете дорогу – спасетесь. Удачи.

Бурлаков вернул Ланьеру карту, шагнул в сторону, к обочине. Исчез.

Ланьер вновь посмотрел на карту. Вокруг белого пятна лежал помеченный фиолетовым цветом мортальный лес. Пройти по нему до закрытия врат можно, но они уже никак не успеют это сделать. А зимой или летом идти, когда врата закрыты, – смертельно.

– Ловушка? – крикнул он.

Но ему никто не ответил.

Может, это и есть Валгалла? Хотя нет… Арутян пытался прорваться в Валгаллу куда восточнее главного тракта. Будем считать, что Арутян хотя бы приблизительно знал, где ее искать. Виктор спрятал карту в карман. Руки дрожали. Теперь, когда он уже знал, что обратной дороги нет… (он верил Бурлакову, в отличие от других) его охватил страх.

Капитан Каланжо сидел в джипе и черпал ложкой из консервной банки мясо в желе.

– Что? Остаться? Мост рухнул? – переспросил он, услышав предложение Бурлакова из уст Виктора. – Лейтенант Ланьер, ты идиот, что ли? Это же наверняка лазутчик маров. Где он? Я его лично пристрелю!

Он отдал Виктору недоеденную банку консервов и помчался к стоящему позади вездеходу. Разумеется, кипятился Каланжо для виду. Хотел узнать точно, обо всем расспросить. Если мост рухнул, это конец. В такое нельзя поверить. И Каланжо не верил.

Но встреча не состоялась. Сержант и Борис по-прежнему сидели на броне.

– Где он? – прорычал капитан.

– Не знаю, только что был… – сержант завертел головой.

– Растворился, что ли? Где он? – повернулся Каланжо к Борису.

– Исчез. Стоял, потом сделал шаг в сторону. И нет его.

– Растворился, – почти убежденно сказал сержант.

В этот миг впереди вспыхнула ракета. Дорога была свободна. Можно ехать.

2

Еще полчаса они двигались без приключений. Ели из консервных банок мясо, пили едва разогретый химическими лентами чай. Перевал Ганнибала давно остался позади. Охраны там не было. В этом году части отходили в полном беспорядке. Странно, никто даже не обсуждал, кто победил – «синие» или «красные».

– Сержант, а кто победил? Они или мы? – спросил Ланьер.

– Что? – сержант по своему обыкновению зевнул.

Вездеход «форд-экселенс» шел мягко, магнитная подушка – высший класс. Можно, сидя на броне, и говорить, и зевать – язык не прикусишь. Да и на главном тракте покрытие ровное: идеальное покрытие – как на той стороне. Та сторона… Она уже близко. Вот-вот.

«Что-то должно мне помешать, и я останусь», – Виктор уже знал, что на ту сторону не перейдет. И только ждал – когда же. Что его остановит? Этот рухнувший мост? Как просто.

– Кто, спрашиваю, победил? – повторил Ланьер свой вопрос. Он еще делал вид, что готовится к переходу.

– А хрен его знает… Наверное, мы. А может, и не мы? – сержант еще раз зевнул. – Вам-то на что?

– В портале надо будет сообщить.

– Вы послушайте, что другие говорят. То же самое скажете.

– Я не люблю говорить, что и все.

– Тогда наоборот скажите. Вам дать термопатрон? А то, я погляжу, не спите. Холодно. Вы термопатрон под себя засуньте – и на боковую. Ворота рядом уже, поспать надо. Потому как возле врат не поспишь.

Кампания этого года для «красных» была на редкость неудачной. В штабе собрались бездарные самоучки. Да и где взять профессионалов? Конкурс в две военные академии по сорок человек на место. Выпускники академии идут за врата лишь в составе группы «милитари». «Синие» и «красные» учатся на собственном опыте. В этом году «синие» все время нападали. Внезапная атака и прорыв в тыл «красных». Командующий «красных» хватал ближайший свободный отряд и бросал на подмогу. Тут же «синие» наносили удар – в брешь, откуда забрали подкрепление. Командующий суетился, создавал новый отрядик, чтобы заткнуть дыру. И тут же атака «синих». В результате роты и батальоны рассыпались на отряды-крошки, из центра командовать ими уже никто не мог. Каждый воевал на свой страх и риск. Что это? Поражение? Победа? Или просто суета. Теперь все зависело от портальщиков – в итоге они назовут победителя.

«Что расскажу я? Что я вообще могу рассказать? – размышлял Ланьер. – О путешествии через мортал? Но разве этой историей можно кого-то поразить?»

Вездеходы опять остановились.

– Что случилось? – Борис приподнялся.

– Мост! – крикнул кто-то впереди.

«Не солгал…» – Виктор глубоко вздохнул. И как-то сразу успокоился. Все уже решилось. Дальше надо просто действовать.

Впереди взлетела ракета, рассыпалась синими и красными искрами – сигнал, что вокруг – мирная зона, любой подходи беспрепятственно – хоть «синий», хоть «красный».

Борис встал во весь рост на броне, навел бинокль.

– Вот сволочизм! Мост, похоже, взорван…

Впереди поднимались столбы дыма. Только это не мост горел, а разведенные у дороги костры. Хворост был сырой. У моста на этой стороне сгрудилось штук двадцать машин. Людей – около сотни. «Красные» и «синие» стояли вперемежку. Виктор разглядел песочную форму «синих», их высокие каски, и лучевые винтовки «Горгона».

«Синих» примерно столько же, сколько «красных», – отметил про себя Ланьер.

Их вездеход пристроился в хвост застывшей на дороге колонны. Встали вновь. Уже окончательно.

– Похоже, два пролета моста разнесли фотонными ракетами. Третий пролет, надеюсь, уцелел, – сказал Борис.

Офицер, сидевший на вездеходе с голограммой «синих», орал в свой комик: вызывал наблюдателей, но никто не откликался.

– И что теперь делать? – спросил Борис. – Может, плот сварганим?

Откуда Бурлаков знал, что моста уже нет? Сам взорвал? Нет, конечно. Да и что это меняет теперь? На ту сторону не успеть. Ворота вот-вот закроются. В полночь, когда наступит первое декабря. Виктор точно знал, что никаких отсрочек не бывает. Никогда. Врата неумолимы и точны. Ими никто не управляет, они сами по себе.

Понтонно-мостовой батальон наверняка уже перешел реку. Своими силами немного можно успеть. Технику уже точно не перетащить. Пешком придется. А пешком не дойти. Или все же можно? Сколько от моста километров? Виктор достал карту, сверил расстояние. Сто двадцать километров. Можно дойти… можно… но если оставить Димаша здесь.

Извините, господа, но it’s impossible…

Если бы наблюдатели вызвали военную полицию, дали свой вертолет… Но чем ближе к зиме, тем опаснее летать: попадешь в воздушную ловушку, машина за несколько минут превратится в хлам. Хорошо, если грохнешься на поляну. А если на макушки деревьев – что тогда? Даже если уцелеешь, кто будет искать потерпевших аварию в последние дни, когда все спешат к воротам? Похоже, в этом году эмпэшники впали в спячку задолго до закрытия врат. Дорожные службы уже на той стороне. Мост не будут чинить до следующей весны. Тогда явятся новые, другие, и все восстановят…

Впереди полыхнуло бледным холодным огнем. Что это?

– Похоже на сварку, – пояснил Каланжо. – Неужели кто-то вез с собой сварочный модуль? Прушный мерзавец.

«Ты останешься… ты уже решил…» – мысленно приказал себе Ланьер и стиснул кулаки.

– Раненых переносим… раненых в первую очередь! – прокричал бегущий вдоль колонны вестовой.

– Так что, мост уцелел? – с надеждой спросил Борис.

– Перейти можно, по одному в ряд, – отозвался вестовой.

Все оживились. И «красные», и «синие». Борис спрыгнул на землю.

– Достаем Димаша. Мы его несли. И сейчас понесем! Давайте, Виктор Палыч!

Топчий кинулся помогать вытаскивать носилки.

«Зимовка в завратном мире. Это будет классная тема. Гремучка умрет от зависти, – думал Виктор. – Такое еще никто не порталил. Потому что никто… еще никто из портальщиков не возвращался после закрытия врат. Остался – сгинул. Но я везучий, я вернусь. Если не буду требовать от Судьбы невозможного. И потом… Валгалла…» – Ланьер против воли улыбнулся и потрогал нагрудный карман, в котором лежала карта. Все эти дни после выхода из мортала он пытался придумать, как ему остаться здесь, за вратами, но только не с марами. Как только Бурлаков предложил ему крепость, он уже знал… где-то внутри… еще не произнеся для себя даже мысленно решение (или приговор), знал, что останется. И шел дальше, чтобы вытащить ребят, чтобы они не пропали.

Он останется. Алена поймет. Она именно этого и хотела от него. Надеялась все время, что он отважится. Интересно, окажись мост целым, сумел бы Виктор повернуть назад? Неведомо. Но Бурлаков не солгал – мост обрушился, все решилось само собой.

Виктор оглядел сержанта. Тот был широкоплеч, лет двадцати с небольшим. Кто знает, может быть, они с Борисом донесут носилки? Должны донести. Стимуляторов накушаются и добегут. Две таблетки на шесть часов. Потом еще две…

– Неси Димаша, – Виктор положил сержанту руку на плечо. – А я здесь… попробую продержаться.

– Виктор Палыч, вы что? – опешил Борис. – Мы ж теперь навсегда вместе.

– Я просто трезво оценил силы. С носилками я и ста шагов не пройду. – Конечно, он преувеличивал. Мог бы нести… но зачем?

– А как же вы… – Борис тряхнул головой. – Мы без вас ни за что! Или вы следом переправитесь… Нагоните. Если налегке – быстро нагоните.

– Нет. Я не буду переправляться. Я вернусь.

– Куда? В блиндаж? – не понял Рузгин.

– В крепость. К Бурлакову.

– Это ж на целый год! Врата весной назад не пропускают.

– Знаю. Продержусь до весны. Как наши пойдут, я выйду и встречу…

– Вас за мара примут и тут же пристрелят.

– А я повязку на голову повяжу: «Портальщик»! Идите. Времени не теряйте… Ну, вперед! Удачи! Постарайтесь первыми пройти. Сейчас не часы – минуты на счету. Про стимуляторы не забывайте.

Виктор достал из кармана записную книжку, нацарапал адрес и протянул Борису:

– Алене моей скажи, что до следующей осени ждать придется. Пусть ждет… А если и следующей осенью не выйду, тогда – Адье, мон ами. Чем раньше мост перейдете, тем больше шансов дойти. Дорога обледенела. Пленки и всякого барахла навалом вокруг. Пару деревьев срубите, волокушу сделайте, и раненого как на санках, по ледяной корке. Бегом. Ну, вперед, а то застрянете.

3

Мост рухнул, но часть перекрытий и огромных ферм уцелела. Быки поднимались над водой нетронутые. Черная вода кипела белыми бурунами. Ледяная вода. Если рухнешь – сгинешь, тут же течение унесет. Несколько металлических балок сварили, соорудили мосток. Переправиться можно только пешком. Офицеры «синих» и «красных» сообща руководили переправой. В первую очередь – носилки с ранеными. То есть пара здоровяков и одни носилки с пострадавшим. Скорее! Скорее! Врата не ждут!

Виктор обошел колонну по обочине. Остановился в стороне, отсюда открывался вид на реку, на изувеченный мост и на заречную часть тракта. Закурил. Почему-то антиникотиновые прививки на этой стороне не действуют. А вот прививка от гепатита – ничего, работает… кажется.

Целый год… Бросит его Алена или нет? Почему он не рассказал ей про Валгаллу? Боялся? Чего?

Сто двадцать километров. Дойти можно. Даже с носилками. Но это подвиг. Риск своей шкурой ради другого. Виктор оглянулся, испытывая все возрастающее беспокойство. На ту сторону переправлялись слишком медленно. Двигались гуськом. Осторожно ступали. Металл обледенел. Очередь Димаша еще не подошла. Вновь повалил снег. Сорваться в воду ничего не стоит… Переправу остановили: крепили тросы с карабинами. Для страховки.

Виктор подошел к капитану Каланжо.

– Как идет переправа?

– Как видишь – хреново.

– С ранеными они не успеют к воротам.

– Должны успеть. – Каланжо нахмурился. – Может, на той стороне транспорт имеется.

– Нет там никакого транспорта. Зачем себе врать? Они бросят раненых.

– Что ты мелешь?

– Они бросят раненых и уйдут. Завратная жизнь течет по своим законам. На той стороне никто не судит за то, что происходит здесь. Даже маров, если им удается прорваться. Врата очищают. От убийства. От крови. И от предательства тоже.

– Маров сразу убивают.

– Да… маров убивают. На этой стороне. Охрана ловит их здесь. Только здесь. Но после закрытия врат никакой охраны не будет. Наши раненые обречены.

Каланжо с минуту молчал. То ли искал возражения, то ли обдумывал, есть ли выход из ситуации, но не находил ни того, ни другого.

– Что ты предлагаешь? – спросил наконец Каланжо. – На перевале Ганнибала, говорят, есть склад. Вернемся назад, заберем оборудование, наведем понтонный мост, переправим вездеходы.

– Не успеем. Да и не будет сейчас никто этим заниматься. Время на исходе. Вот-вот темнеть начнет. У моста техники на любой вкус. Все равно ее бросят. Выберем вездеходы понадежнее, загрузим в них раненых и вернемся. Здоровых отпустим через мост налегке. Они успеют к вратам. У кого хватит сил.

– Ничего не понял. Что ты спикаешь? Кого отпустим? Кого возьмем? Куда вернемся?

– Отпустим здоровых к вратам. Раненых отвезем в крепость Бурлакова и перезимуем, – старательно, как ребенку, втолковывал Ланьер.

– Ты часом не «синяк»? Не агент ихний? – возмутился Каланжо.

– Могу поклясться, что нет. Но теперь это не имеет значения, как сказал Бурлаков.

– Прекрати дурацкие разговоры.

– Почему?

– Это приказ. Я старше тебя по званию.

– Разве это мешает нам остаться людьми?

И тут они услышали крик. Разом обернулись. Орали на мосту. Кто-то расталкивая идущих с носилками, рвался с той стороны на эту. Его не пускали, толкали, он не обращал внимания, его сбивали – он повисал на руках.

– Сейчас он скажет, что «санитары» бросают раненых… – Виктор усмехнулся. – Может быть, поспотрим на вашу трофейную «Горгону»?

– Я пристрелю…

– Кого? Гонца? Глупо…

– Бросают… – долетел крик. – Бросают… все… все…

«Гонец» наконец прорвался на берег и, чуть ли не рыдая, кинулся к ближайшему офицеру.

– Они двоих застрелили… Парни цеплялись, умоляли… их застрелили… хуже маров… звери…

– «Горгону» не отдам! – сказал Каланжо.