Текст книги "Темногорск"

– Я – повелитель водной стихии. Такой колдун не может стоять во главе Синклита. Нужен чародей, к стихиям отношения не имеющий. Как Чудодей, например. Он был книжным колдуном. Все стихии были для него равны.

– А Гавриил Черный, значит, подходит? – хмыкнул Аркадий.

– Больше, чем я. И давайте, не будем обсуждать проблемы управления Синклитом, – предложил Роман.

– Вы так мою идею и не заценили! – фыркнул Олег.

Собственная теория казалась ему гениальной. Как минимум – перспективной.

– Не особенно. – Роман улыбнулся. От его улыбки у Томки всегда замирало сердце. – Дело в том, что вот так в подчинении подержишь ты человек пять-шесть в течение двух дней, и всю колдовскую силу свою израсходуешь. Будешь как выжатый лимон. Действовать за других очень тяжело. А может вообще дар уйти.

– Ну да! – изобразил изумление Арк. – А как же правительство? Они вон миллионами руководят и не выдыхаются…

– Милый Аркадий, – Роман покачал головой. – Разве они в свое дело душу вкладывают?

Все рассмеялись. Арк громче вех.

– Я серьезно! – Олег покраснел. – Может получиться. Я тут даже потребную энергию рассчитал. Не так уж много и надо.

– То, что вокруг человека – четыре стихии, ты учел? – вопрос Романа прозвучал почти невинно. – И остальных людей, на которых часть твоей энергии уходить будет?

– Что? – Олег сморщился. – Вокруг?

– Ты же не в вакууме. Не в пустынном космосе. Так?

– Забыл про четыре стихии, вещий Олег! Как всегда, главное не учел! – хмыкнул Арк, понимая, что приятель допустил грубейшую ошибку.

– К счастью, – добавил Роман.

Олег покраснел еще больше. Он чуть не плакал. Томке было больно на него смотреть.

– Роман Васильевич, а когда вы нам ожерелья подарите? – спросила она, чтобы хоть что-то спросить. Чтобы дать Олегу передышку.

– А вы как думаете? – поинтересовался Роман. – Сами ощущаете: уже готовы принять мой дар?

Ученики засмеялись. Томка – неестественно громко. Арк – от души. Олег – вымученно. Но напряжение тут же прошло.

– Без волшебного ожерелья заклинания почти не действуют. Так? – спросил Арк.

– Примерно так, – согласился господин Вернон. – Но это, наверное, и лучше. А то бы вы такого натворили… – Учитель покачал головой.

– Так когда? – принялся допытываться Арк.

Он был дерзким. Ученики все были дерзкими, и это Роману нравилось. Если бы их дерзость равнялась упорству!

– Не знаю еще. Но точно могу сказать, что не сегодня, дети воды.

– Что? – не понял Олег.

– Ну, ваш мозг тоже состоит на восемьдесят пять процентов из воды. Так что все мы – дети воды.

Троица опять расхохоталась. И Роман Вернон вместе с ними.

– Что касается наркоманов, – уточнил Роман. – Если кто-то из них придет ко мне и попросит его излечить, я помогу. Но только по его просьбе.

– Давайте откроем наркологический центр! – предложил Арк.

– А что, это мысль! – захлопала в ладоши Томка. – Роман Васильевич, вы как?

Колдун усмехнулся. Вот и они его поймали! Что ж, он скажет теперь – нет? Он так долго этого избегал – исцелять и учить. И вот, похоже, дожил, и до того, и до другого.

– Один я не смогу, – ответил он, помолчав. – Но если вы мне поможете, то стоит попробовать.

– Придется пахать бесплатно? – фыркнул Олег.

– Пахать придется, – подтвердил Роман. – Но почему бесплатно? Хорошая работа требует хорошего вознаграждения.

– Но вы же с нас денег не берете, – напомнила Томка.

– Кто вам сказал, что я учу вас бесплатно? – Глаза колдуна блеснули. – Вы еще не знаете, какую страшную цену я заставлю вас заплатить.

Томка хихикнула и осеклась. Глянула искоса. Не поняла, шутит учитель или всерьез говорит.

– Какую? – спросила девчонка дрогнувшим голосом.

– Вот надену на вас ожерелья, – зловещим шепотом сообщил колдун. – Тогда узнаете.

* * *

«Я просто страдаю от одиночества, – думал Роман, глядя, как троица идет через сад, пихая друг друга и хохоча. – Поэтому и вздумал учительствовать».

Но он всегда был одинок. Прежде это не тяготило. Почти. Или все же тяготило?

Учеников колдуны не берут. Только от отца к сыну, от деда к внуку переходит искусство. Колдун, ставший учителем, – плохой колдун. Сам свою силу исчерпал, вот и надеется с помощью учеников могущество обрести – так в Темногорске считали и считают. И все же Роман пошел наперекор обычаю.

Но дети у колдовской братии – редкость. Лена – не в счет, она не ведьма, а лишь обладает Даром. Стен – тот провидец, но в других магических таинствах слаб. А вот Казька – тот да, тот отмечен. В будущем может такой сюрприз преподнести – мало не покажется! Что-то от Стена давненько нет никаких известий. Как он там поживает? Или так занят обустройством семейного гнездышка, что старым друзьям весточку послать недосуг? Похоже, Стен решил спрятаться от всех на свете. И то: подозрительное его везение может привлечь внимание нехороших парней.

Скорее всего, молчание Алексея Стеновского объясняется банальной причиной: наделенный даром предвидения Стен почуял опасность и решил переменить место жительства. Проще всего Алексею было бы поселиться в Темногорске и стать членом Синклита. Но Роман знал, что уговаривать старого приятеля бесполезно: в любом мире Стен будет изгнанником. Женитьба и рождение Казьки мало что смогли в его жизни исправить.

«Если бы у меня был сын, – подумал Роман. – Он был бы сильнее в сто раз, чем я».

После ухода Нади он все время ощущал пустоту. Как будто из сердца что-то вынули.

* * *

– Я сегодня вечером уезжаю, – сказала Надежда в тот день.

Времени было уже около трех – колдун только что закончил прием.

– Куда? – Роман, кажется, растерялся. Не ожидал. Накануне ни о чем таком они не говорили. Напротив, весь вечер шутили, почти безмятежная атмосфера царила в доме. Они планировали на другой день после обеда поехать в Пустосвятово. И вдруг…

Роман вспылил:

– Хочешь вернуться к Гамаюнову? От прошлого трудно убежать. От того, кто тебя хоть раз подчинил – практически невозможно.

Надежда рассмеялась:

– Нет, там все кончено. Ты меня освободил. Хотя бы за это спасибо…

Роман отметил про себя это злое, режущее ножом «Хотя бы за это».

– Теперь меня никто не удержит! – продолжала Надя. – Теперь я – ничья. И даже не твоя.

– Разве я тебя неволю?

– О, да! Ты подчиняешь, сам того не замечая. Юл, Тина, Стен… Представь, даже гордец Стен готов принять твое превосходство. Но я не могу. Знаешь, почему?

– Почему? – автоматически спросил Роман.

Она обняла его, прошептала на ухо:

– Потому что я – мертвая…

– Что за чушь?! Надя!

Он обнял ее и решил: не отпущу. Умру, но не отпущу.

– В этом есть что-то особенное, ты не находишь? – Ее горький смех прозвучал над самым его ухом. – Все в нашей стране решает Танатос. Наши действия ничего изменить не могут. Все растворяется, как в воде, тонет, как в болоте. Ньютон нам не указ, и потому сила действия ничему не равна. Любые вербальные ухищрения, безмерная любовь, подвиг служения, любой дар пропадают втуне. Только взмах косы Танатоса меняет ход действия кардинально, лишь смерть эффективна. Смерть наделена силой, остальное – бессильно. Что следует из той апологии Танатоса? Какой вывод? Очень простой. Я – сильнее тебя, мой бесподобный колдун.

– Что случилось?

Наверное, самым лучшим было вообще прекратить разговор, оставить все так, как есть, неопределенным, зависшим, когда любой толчок может повернуть действие в любую сторону.

– Ты спрашиваешь? – Надежда попыталась отстраниться. – О чем ты спрашиваешь? О чем? Пусти!

– Ни за что!

– Как ты смеешь?! Ты обещал не применять колдовскую силу против меня!

– Я и не применяю. Или думаешь, что я без всякого колдовства не могу тебя удержать? Я отнял тебя у Гамаюнова, снял ошейник, но при этом я тебя приручил. Незаметно так… Если меня не будет рядом, я не смогу тебе помочь.

– Мне не нужна твоя помощь!

– Разве?!

– У меня важное дело, – сказала Надежда, глядя в сторону. Соврала? Разумеется.

– Хорошо, уезжай!

Роман разжал руки, Надежда отступила к стене.

– Что-нибудь нужно? – спросил Роман и добавил: – Для поездки?

– У меня все есть.

– Деньги?

– Я уже взяла. Все, какие были.

Это была небольшая провокация. Потому что (как на другое утро выяснил Роман) на самом деле Надежда взяла полторы тысячи баксов. Остальные – больше пяти тысяч – остались лежать в сейфе. Но Роман на провокацию не поддался, лишь пожал плечами, давая понять, что не в претензии.

Надежда неожиданно смягчилась:

– Я тебе номер оставила. Там, у телефона. Впрочем… Я сама позвоню. Но не сразу. Сразу не могу. Извини. Дела.

Роман знал, что она не позвонит.

И не ошибся.

* * *

Он вздрогнул и очнулся. Ему показалось, что свет за окном стал меркнуть. Потом яростно завыл ветер, деревья в саду гнулись, трещали ветви. Невероятно! Настоящий ураган! А пятнадцать минут назад воздух был неподвижен.

На соседнем участке сломалась береза и рухнула на забор, сметая провода. Ну все, света теперь до вечера на Ведьминской не будет. Придется при свечах сидеть. Роман с любопытством наблюдал за этим внезапным буйством природы.

– Роман Васильевич! Роман Васильевич! – Колдун не сразу понял, что Томка колотит кулаком в стекло.

Дребезжали стекла.

– Скорее! Выходите!

Томка была белее простыни. Глаза расширены от ужаса. Шапочку она где-то потеряла, ветер трепал ее длинные волосы. Что случилось? Кто-то напал на ребят? Или упавшим деревом задело?

Колдун выбежал на крыльцо. Ветер выл в вершинах деревьев, гнул к земле. Томка была уже тут. Задыхаясь, срывала с груди шарф.

– Арк умирает! – выкрикнула в ужасе.

– Что? – колдуну показалось – дурацкий розыгрыш.

Роман так и хотел сказать в ответ, повернуться, уйти. Но вдруг почувствовал: не розыгрыш. Ожерелье дернулось, водная нить стала пульсировать сильнее. Еще сильнее…

– Где он?

– Там, на остановке. Мы стояли и вдруг он побелел и стал падать!

Значит, в двух шагах. Роман накинул куртку и ринулся на улицу. Ботинки надевать не стал, так и побежал в летних сандалиях на босу ногу.

– Скорее! – задыхаясь, приговаривала Томка.

– Может быть, его упавшей веткой задело? Или рядом провод оборвался? – спросил на бегу Роман.

– Нет, ураган потом начался. А прежде темно сделалось! – выкрикнула Томка ему в спину на бегу.

* * *

Пока добежали до автобусной остановки, ветер почти унялся. Обломанные ветви валялись вокруг, да сорванная с какого-то ларька крыша грохнулась как раз посредине Ведьминской.

Арк лежал на скамейке на автобусной остановке. Олег стоял подле, придерживал голову товарища. По телу лежащего время от времени пробегала крупная дрожь, тогда Арк бился затылком о деревянное сиденье. Глаза мальчишки закатились, с нижней губы тянулась нитка слюны. Время от времени левая руки его подергивалась, будто пальцы пытались что-то схватить. Какая-то тетка бросила на Арка осуждающий взгляд и поторопилась пройти мимо.

– Обкурился, мерзавец! – бросила гневно. Как плюнула.

Глупая, если бы знала она, как сейчас плохо мальчишке! Роман положил ладонь Арку на лоб.

И сам в то же мгновение ухнул в пропасть, во тьму. Железные пальцы невидимой руки сжали горло. Рука удлинялась, превращаясь в тугой жгут. Жадно раззявилась черная пасть…

Следующее движение было чисто инстинктивным. Колдун взмахнул левой рукой, на пальце сверкнул серебряный перстень. Луч холодного синего огня вылетел из зеленого ноздреватого камня и отсек черный жгут. Но Роман продолжал падать в пустоту. Рука, что лежала на лбу Арка, нестерпимо тяжелела. Колдун понимал, что мальчишка уходит и тянет его за собой.

Разжать пальцы! Немедленно рвануться наверх. Одному. Арка не спасти… не вытянуть. Наверх! Скорее! Роман поднял руку с кольцом. Тонкий луч сверкнул, превращаясь в невесомую, но прочную нить. Тело рвануло так, будто неведомая сила на порядок превосходила силу тяжести. Роман висел над пропастью. Волшебная нить, протянувшаяся из магического камня, удерживала его в реальности. На другой руке неподъемным грузом висел умирающий Арк. Возможно, он уже умер. Во всяком случае, признаков жизни мальчишка не подавал.

«Наверх!»

Мысленно Роман принялся сматывать нить. Их вытягивало. Быстрее! Сил не хватало.

«Я сдюжу!» Он любил это слово. Это было его личным заклинанием. Оно всегда добавляло сил.

«О, Вода-царица!» – призвал колдун на помощь стихию. Она откликнулась. Как всегда откликалась. Или почти всегда. Пропасть отдалилась. Как будто сквозь мутное стекло увидел колдун свет холодного дня, улицу и дома.

Еще одно усилие. Последнее. И он вернулся. Они вернулись.

Колдун стоял на коленях, Арк лежал, вытянувшись, на скамейке, ладонь Романа покоилась на лбу ученика. Мальчишка дернулся, то ли глубоко вздохнул, то ли всхлипнул, и приоткрыл глаза.

– Что… случилось?.. – пробормотал Аркадий. – Я провалился… Да… провалился… Меня накрыло. Волной. Холодом. Болью.

Он попытался сесть. Олег кинулся ему помогать.

Томка подхватила товарища с другой стороны. Не замечала, что слезинки, скатываясь по щекам, падают Аркадию на куртку.

Роман достал из кармана серебряную флягу с заговоренной водой и протянул ученику.

– Пей!

Тот хлебнул. Замотал головой.

– Ну, все, парень, ты попал! – хмыкнул Олег. – Теперь зубрить тебе инглиш до конца жизни!

Арк попытался засмеяться, но только закашлялся. Томка истерически захихикала.

Роман отобрал у мальчишки флягу, сам сделал глоток.

Колдун еще точно не знал, что же стряслось с его учеником. Кто-то навел порчу на мальчишку – что Синклитом строжайше запрещалось. Роман едва вытянул парня. Очень все это странно. Кому понадобилось убивать Аркадия Сидоренко (колдовские способности выше средних Обучен самсым азам магии)? Возможно, это предупреждение, удар по самому водному колдуну. Война. Но с кем?

– Как себя чувствуешь? – спросил Роман Аркадия.

– Хреново. Тошнит.

– Сидите все здесь, – приказал учитель ребятам. – Никуда не уходить. Я машину подгоню, отвезу вас домой.

– Не надо, Роман Васильевич, уже прошло. – Мальчишка попытался встать. Но тут же осел на скамью.

Роман положил ему руки на плечи. Вдруг почудилось: вокруг тьма. Холод. Ночь. И ветер воет. Аркадий рядом, вмерзший по грудь в лед. Голова и плечи торчат изо льда, как незаконченный мраморный бюст – белое лицо, бесцветные губы, незрячие глаза. Роман попробовал растопить лед. Получилось. Кажется, даже образовалась полынья. Пар повалил от воды. Теперь надо извлечь Арка из этой тьмы. Не тут-то было. Черная вода повсюду. Весь Темногорск затоплен.

Роман отдернул руки. Спрятал в карманы. Его самого затрясло.

– Так лучше? – спросил с надеждой.

– Ага, – парнишка кивнул. – Нет, правда, почти все прошло. Только ноги почему-то дрожат.

– Это он так аплодирует вам, коленками! – попытался пошутить Олег.

– Я за машиной. Ждите.

Колдун зашагал назад к своему дому. Хотелось кинуться со всех ног, но он сдержался. Все же учитель, достойно надо себя вести, степенно. Даже когда опасность. Смертельная.

Роман прошел на кухню, взял бутылку воды. Заговорил от порчи. Трижды. Потом направился в гараж за машиной.

* * *

Роман дал каждому из троицы выпить по три глотка заговоренной воды из бутылки. Потом усадил в свой «Форд» и повез.

– Это кто-то на Аркашку порчу навел, да? – спросила Томка.

– Догадливая девочка, – кивнул Роман.

– Мы же защитные заклинания накладывали на себя, – напомнила Томка. – Вы сами нас обучили.

– Не помогло. Слабоваты оказались заклинания.

– Если бы у меня ожерелья было, тогда бы помогло? – спросил Аркадий.

– Не знаю.

– Но вы нас защитите? – спросила Томка.

– Уже, – отрезал колдун. – Надеюсь, во второй раз защиту не пробьют.

– Но вы же говорили, что один колдун на другого заклинания накладывать не может.

– Один сильный колдун на другого сильного колдуна, – уточнил Роман. – У вас еще не та сила, чтобы я ваш самобытный дар повредить мог.

Они обиделись. Все трое. Каждый мнил себя непобедимым, уникальным, самым, самым… И правильно делали. Потом, лет через десять, поймут, какими были неумехами этой весной. Но это потом. Сейчас их уверенность в себе непоколебима. И это хорошо.

– Я что, самый слабый? – обиделся Арк.

– Нет. Просто ты в воронку попал. Меня тоже вслед за тобой чуть не утянуло. Честно скажу, я еще ни с чем подобным не встречался.

На самом деле Роман врал, и врал правдоподобно. В воронку эту вполне могли угодить все трое. Но провалился почему-то один Аркадий Сидоренко. А его друзья прошли, как по льду, и опасности не заметили. Это-то и было самым странным. Потому что Арк был не сильнее, но и не слабее своих друзей. Значит, кроме колдовской силы имело значение что-то еще.

– Меня до сих пор тошнит, – признался Арк.

– Это что-то вроде посттравматического шока, – объяснил колдун. – А вы что-нибудь почувствовали? – обратился он к остальным.

– Я увидела, как вокруг все потемнело… И холод… – сказала не очень уверенно Томка. – А вот он, – ткнула в Олега пальцем – упал.

– Да ничего такого, у меня просто ноги подкосились, – пробормотал Олег.

«Значит, их задело. Но не утянуло. Почему? Олег сильнее? А Тамара?»

Господин Вернон был всегда уверен, что из этой троицы Олег – самый одаренный. Но не настолько же! И потом – Томка. Она-то вряд ли больше других одарена.

Роман остановил «Форд», Олег и Аркадий хотели вылезти из машины, но учитель их остановил.

– Погодите.

– В чем дело? – не понял Олег.

– Вы не чувствуете?

– Нет. Ничего.

– Идет новая волна. Ничего страшного. Вам сейчас бояться нечего.

– А что, машина волшебная? – спросил Олег. То ли насмешливо, то ли уважительно – не понять.

– От пуль заговоренная – и стекла, и сталь. Но сейчас нам не пули угрожают. Нечто другое. Машина не защитит. А вот я попробую.

Водный колдун не ошибся – черная волна налетела, накрыла машину и промчалась дальше. Томка крутила головой, пытаясь разглядеть – что там, за стеклами. Мальчишки сидели притихшие, втянув голову в плечи. Аркадий сморщился, поднес руку к губам. Олег стиснул зубы.

«Мое охранное заклинание полностью закрыло девчонку. Ее дар пластичен, какой я ее сделаю (или кто-то другой руку приложит) – такой и будет. А вот мальчишки каждый – иной. Своя суть сквозь мою защиту вылезает. Их каждый раз будет бить… Весь вопрос – насколько сильно».

Когда волна пронеслась, вновь загудел в ветвях деревьев ураган, забрякали плохо закрепленные вывески. И в завываниях ветра послышался колдуну отдаленный яростный вопль.

Ветер, как и в прошлый раз, быстро унялся.

– Офигеть, – клацнул зубами Олег.

– Ну вот, теперь можно вылезать, – сказал Роман и распахнул дверцу.

Мальчишки боязливо ежась, вышли один за другим. Томка осталась – она жила в соседнем квартале. Роман подумал и отдал Арку бутыль с заговоренной водой.

– Выпей на ночь стакан. Завтра утром – тоже. Если слабость почувствуешь, или покажется, что в пропасть засасывает, сразу звони мне. Номер ты знаешь.

– А если еще раз тьма навалится? – спросил Аркадий. В его голосе отчетливо послышался страх.

– Может стошнить, – предрек Роман. – Но каждая новая волна будет слабее прежней.

– Почему вы так решили? – недоверчиво спросил Олег.

– Потому что тот, кто наслал порчу, большую часть силы в первый удар вложил, вторая – слабее первой, ну а третья – вообще последки. Уж поверьте, я кое-что понимаю в порче.

О, Вода-царица! Может, стоило подарить этим ребятам ожерелья? Колдун хотя бы смог услышать их зов в час беды и прийти на помощь. Но сейчас нельзя. Сейчас, когда вокруг разлита чернота неведомой порчи, ожерелье может и не получиться. Либо водная нить не сомкнется, либо получится с червоточиной.

Будем надеяться, что Роман в своих прогнозах прав, и после третьей волны все закончится.

А если нет?

* * *

– Сильная порча была? – спросила Томка, когда Роман остановил машину у ее подъезда. И сама ответила. – Сильная. Аркашка мог умереть.

– Мог, – подтвердил Роман.

– Кто это сделал?

– Не знаю.

– И что теперь?

– Теперь ты идешь домой.

– Мне страшно, – призналась Томка.

На самом деле ей было совсем не страшно. То есть страх был как будто снаружи, внутрь не проникал. Почему так, она и сама не знала. Может, чувствовала, что опасность эта не для нее.

Сам Роман Вернон порчи не боялся. Перстень с зеленым камнем, старинный дедов амулет, надежно хранил колдуна. Амулет должен был предостеречь, когда опасность рядом. Но почему-то Роман ничего не почувствовал. Неужели амулет оказался бессилен? Или эта порча не могла его задеть?

– Паниковать не нужно, – колдун постарался придать голосу твердость. – Делай так, как я учил: мысленно круг вокруг себя очерти. Заклинания помнишь?

– Конечно! Я их все время повторяю. Меня Олежка с Арком дразнят из-за этого. У вас машина отличная. Дорого стоит? Сколько баксов?

– Не знаю.

– Серьезно. Не хотите говорить? Или в самом деле не знаете? Вы ее угнали?

– Нет, мне друг подарил.

– Вот это класс! – восхитилась девчонка. – Разве такие друзья бывают?

– Как видишь.

– Вот бы мне такую тачку! – мечтательно вздохнула Томка. – Вот бы жених…

Она еще раз очень выразительно вздохнула и открыла дверцу.

– Ну, не дрейфь! – Роман ободряюще потрепал ее по плечу. – Скоро все разъяснится. Синклит свой город в обиду не даст. Ты ж всегда была такая смелая. За что я тебя и люблю.

Томка засмеялась. Совершенно счастливо:

– Правда, любите? Или шутите?

– Серьезно.

– А поцелуете? – Девчонка наклонилась к учителю.

Он взял ее за подбородок, слегка повернул голову и коснулся губами щеки.

– Ну, теперь веришь?

Девчонка ничего не ответила, выскочила из машины, побежала к дому.

«Неужели я потеряю их? Всех троих?» – Роман смотрел вслед Томке и мысленно накидывал колдовской защитный кокон.

Нет! Не позволю! Колдун сжал кулаки и попытался разогнать черную муть, что плескалась вокруг. Не получилось. Черная вода затопила весь город. Однако новая воронка появиться не спешила.

«Не отдам!» – мысленно повторил Роман.

И тут ожерелье дернулось, забилось, как живое. Юл! Ученик звал своего учителя. Не просто звал, а кричал: помоги!

Роман мысленно соединил нити их ожерелий. Сила, пусть и небольшая, перетекала от могущественного колдуна к юному чародею. Роман замер, откинув голову назад и прикрыв глаза. Внезапная боль ожгла, пронзила шею, перетекла в затылок. Изгнание воды! Юл применил запретную для него формулу. Притом нарушителя самого хлестнуло чужой болью! Ведь Юл – эмпат, он чувствует чужие страдания. Роман провел пальцами по водной нити, пытаясь ее успокоить. Мальчишка продолжал отбирать энергию учителя. Что случилось? Неужели Юл угодил в воронку? Ну вот, кажется, прошло… Нет, опять накатывает. Роману показалось, что волна боли накрыла его с головой. Накрыла и укатилась дальше. Опасность отступила.

Колдун провел ладонями по лицу, стер с лица испарину.

Что это было?

Он спас Юла. Будем надеяться.

Своего ребенка спасти не сумел.

* * *

Роман достал мобильник и набрал номер Гавриила Черного.

– Ну, кому я понадобился? – проворчал исполняющий обязанности главы Синклита. – Минутки свободной не дадут. Вот возьму, и порчу напущу на телефонную сеть!

– Гавриил, дело важное.

– Это ты, Роман Васильевич? Так бы сразу и сказал. О чем перетереть хочешь? – Гавриил по-прежнему обожал сленг хотя пользовался подобными словечками зачастую неумело и ни к месту Особенно любимым словом было у него «перетереть». Он буквально тащился от подобным слов. Тьфу, вот же зараза переимчивая!

– Кто-то навел порчу на моего ученика, – Роман говорил медленно и тихо, боялся, что собеседник заметит, как сел его голос.

– Слушай, не гони пургу, чувак. Какая порча? Или ты охранных заклинаний не знаешь? Тогда выучи. И пацана своего поднатаскай. А то обленились все, силы нет.

– Давно наложил и защитил, как положено. Не помогло. Пробило. Сильный удар.

– Не тупи. Что за хрень? Может, ты сам порчу и навел? Ну, гляди, Синклит с тобой еще за осенние художества посчитаться хочет.

– Гавриил…

– Уже сорок лет Гавриил.

– Я не шучу. Это как пропасть. Яма. Стал его вытаскивать и сам чуть не слетел. Теперь понимаешь? Похоже, будто какая-то волна прошла. Я сам не заметил. – Роман не стал уточнять, что погрузился в тот миг в воспоминания… с ним бывало такое после возвращения из Беловодья – в прошлое он нырял, как в воду. – Но остаточный эффект видел. По улице настоящий ураган пронесся. Потом еще одна волна была. Эту я уже засек.

Гавриил довольно долго молчал.

– Серьезно? – спросил наконец. В голосе главы Синклита послышалась тревога. Ну, наконец-то уразумел!

– Пропасть, – сказал водный колдун. – Понял, о чем я?

– Просекаю помаленьку. Ты это, того, не болтай лишнего. Парня домой доставь. И помалкивай. Я разведаю, что могу и подъеду потом к тебе.

И тут Роман увидел, что по городу катится новая волна, третья. Правда, куда ниже первых двух. Такая никого убить не могла, разве вызвать дурноту на миг.

– Третья катится.

– Что?

– Третья волна.

– Ты видишь?

– Да. Но меня не задевает.

– И что ты думаешь? – в голосе Гавриила послышался страх. Настоящий.

– В этом есть что-то… непоправимое, – выдохнул Роман.

«Как тогда, в январе».

* * *

Роман проснулся в четыре часа ночи. Проснулся от того, что ему показалось – Надежда не дышит. Тьма. И абсолютная тишина. Роман сразу ощутил неладное, сердце бухнуло, страх распухшим пульсирующим шаром ударил в шею, затылок. Колдун включил ночник. Надя лежала на спине, руки вытянуты вдоль тела. Лицо запрокинуто, губы полуоткрыты. Он попытался уловить ее дыхание и не смог.

– Надежда! – Роман тронул ее за плечо.

Она судорожно вздохнула и открыла глаза.

– Какой странный сон… – прошептала.

– Надя, тебе плохо? – спросил он, уже предвидя ответ. – Что случилось?

– Очень странный сон! – Она встала и ушла в ванную, но вскоре вернулась.

– У меня кровотечение. – Надя присела рядом с ним на постель, положив руки на живот.

В свете ночника лицо ее казалось застывшим и серым. Снег, пролежав несколько дней, приобретает подобный оттенок.

– Сильное?

– Нет. Пока чуть-чуть. Капля… две…

– Тогда не страшно, – попытался успокоить ее Роман. Но сам внутренне похолодел. – Утром поедем в больницу.

– В прошлый раз так же было. Сначала – чуть-чуть, а потом…

В прошлый раз – это с Гамаюновым. Скольких она потеряла – вот так?

– Но ведь вечером все было хорошо?

– Да.

– Ложись, пожалуйста, я попробую остановить кровь.

Надя покорно вытянулась на кровати. Роман смочил ладонь пустосвятовской водой и положил ей на живот. Живот за последние две недели немного округлился. Едва заметно, чуть-чуть. О, Вода-Царица, они так хотели этого ребенка!

В первый момент колдун не понял, что произошло, ощутив под ладонью пугающий холод, пустоту, которая способна поглотить все на свете, ибо бездонна. А когда сообразил, спешно отдернул руку.

– Ромочка! – Надя приподняла голову. – Кровь пошла сильнее. Сделай же что-нибудь.

– Я не могу, – выдохнул он.

– Как это?

– Малыш умер.

– Что за чушь?

– Умер, – повторил колдун тихо. – Н-недавно…

– Врешь! Это ты… ты только что убил его! Нет, еще не убил… только хочешь убить!

– Надя! – Роман понимал, почему она винит его, не веря в его вину. Но легче от этого не стало.

Надежда села, снова положила руки на живот, будто надеялась этим жестом защитить нерожденного ребенка.

– Я поеду в больницу, раз ты ничего не можешь сделать. Помоги мне собраться.

В ее тоне, в ее движениях появилось что-то уж слишком деловое, отстраненное. Как будто она выполняла некий ритуал. Он не сразу догадался, что происходящее для нее привычно. Она не раз и не два занималась тем же самым. Знала в глубине души, что надежды никакой уже нет, но для себя делала вид, что шанс остается, пыталась выиграть несколько никому не нужных часов. Роман стал помогать ей собираться. Потом его разозлила бессмысленность происходящего.

– Надя, в больнице тебе ничем не помогут. Все уже кончилось. Пойми…

– Нет! – отрезала она.

– Выпей заговоренной воды. Будет выкидыш. Кровотечение прекратится.

– Я не позволю его убить. – Голос был механический, неживой.

Роман отвез ее в больницу и долго ждал в приемном отделении.

Наконец Надежда вышла – уже в халате, держа в одной руке пакет с бельем, в другой – гость таблеток.

– Они ничего не могут пока точно сказать. Положили на сохранение. Приходи днем после трех.

Роман кивнул. Надежда сделала вид, что еще можно надеяться.

«Почему я не наложил охранные заклинания на ребенка?» – задал сам себе колдун запоздалый вопрос.

Охранное заклинание – от кого?

Когда он пришел в три, Надю только что привезли из операционной. Роман уселся подле нее на шаткой больничной табуретке, неловко согнув ноги и ссутулившись, будто то, что произошло, и в нем что-то сломало. Три женщины, что занимали соседние койки, поспешно вышли из палаты.

Надя лежала, отвернувшись, и говорила монотонно, будто не Роману рассказывала, а этой серой корявой больничной стене:

– Сегодня ночью мне приснился сон. Я сижу у нас в спальне и ласкаю маленького котеночка. Крохотулечку, у него только глазки открылись. Голубенькие такие. И он за меня коготочками цепляется и мяукает непрерывно. Я ласкаю его, ласкаю, а потом стискиваю его шейку пальцами и душу его. Он лапками дрыгает, а я душу и не даю ему сделать вдох. Он дергает лапками все медленнее, медленнее и замирает. Тогда, еще во сне, все поняла. Я убила своего ребенка. Как прежде убивала. Это замкнутый круг. Тот маленький примитивный кружок, который нам всем очерчен проклятой судьбой. Я убила его. Но почему? Почему? Ведь я его хотела. Была уверена, что еще раз этот ад не переживу. Однако, как видишь, пережила. – Надежда издала слабый смешок. – Вот оно: самое подлое, самое страшное колдовство нашей жизни: возвращать нас всякий раз туда, откуда мы страстно хотим вырваться.

Если бы она заплакала, наверное, ей стало бы легче. Но Надежда не плакала. Она даже пыталась шутить. Время от времени ехидный смешок срывался с ее губ.

«Мне надо было наложить охранное заклинание, оберегающее малыша от самой Нади», – запоздало понял Роман.

– Ну что ты молчишь? – Она наконец повернулась к любовнику. – У тебя есть хоть какое-то объяснение?

Объяснение у него было. Но такое страшное, что Роман объяснять и себе не желал. Колдун все же придумал решение. Как тогда показалось, удачное. Почти.

– Весной в половодье, когда Пустосвятовка поднимается до самого моста и уносит с берега сараи и плохо закрепленные лодки, надо войти в воду, и с рассвета до заката купаться в стремнине, чтобы вешний поток вымыл все сожженные частицы из души и из тела, – проговорил он, будто заученный урок ответил. – Дед однажды так спас меня. Весной…

– Ага. Отлично! – Надежда скривила губы. – У тебя есть решения на все случаи жизни. Твоя река. Твой дар. Все это ложь, Роман! Ты не спасаешь, ты убегаешь! Нет спасения. Нет! Нет!

«Нет спасания! Нет! Нет!» – этот выкрик долго звучал в его мозгу.

Колдун не знал, сколько истинной боли было в том крике, а сколько игры и самой обычной злости. Перед Надей он всегда терялся. Были люди, понятные ему до самого дна. Как Тина, к примеру. О, милая девочка Тина вся была, как на ладони! Надя с первой минуты их знакомства и до последней оставалась загадкой.