Текст книги "Жестокие романтики против Кровавых гегемонов"

Глава вторая
Обстоятельства, способствующие успешному захвату власти Сталиным

Сталину удалось успешно осуществить свои план, казалось бы, на первый взгляд в безнадежной ситуации или – в очень трудной ситуации. Но, если внимательно присмотреться, то можно обнаружить, что многие обстоятельства и факторы благоприятствовали смелому плану Сталина.

Ниже я перечислю многие из них, но это не значит, что в перечне в начале идут самые важные, значимые обстоятельства и факторы, – в этот период было несколько важных факторов, и главное – эти благоприятные факторы все вместе дали положительный эффект, сильно помогли Сталину. При этом я, конечно, не исключаю такой важный фактор, «динамический», «пассионарный» – как воля и интеллект Сталина, и воля, интеллект, надежность и сплоченность его единомышленников, соратников. В этот исторический период мы имеем редкий удачный случай пересечения двух факторов – созревший для какого-то решения и дела человек и одновременно незаметно созревшие к этому решению и к этим переменам исторические обстоятельства.

1. Первым я назову – исторический фактор или фактор исторических событий 1922-1923 гг. Что я под этим подразумеваю? – Закончилась тяжелая кровавая братоубийственная война, после которой многомиллионное население и миллионы красноармейцев жаждали мира, мирной жизни, любви, создавать семьи, обустраивать быт, воспитывать детей, возделывать землю, заниматься образованием и наукой, восстанавливать дома, деревни, города и страну в целом. Но наперекор этим страстным массовым желаниям, – кровожадная и жаждущая глобальной власти «комиссарская» группа лиц во главе с Лениным и Бронштейном-Троцким, после небольшой подготовки, начала новую войну – международную против Польши, осуществляя свою идею мировой гегемонии – мировой революции.

При этом коммунистические вожди и не скрывали своих целей – «Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару (понимай – к мировому господству. – Р. К.), – орал перед красноармейцами Тухачевский, – Вперед, на Запад! На Берлин!» Для этой «прекрасной» цели «русского пушечного мяса» Ленину, Бронштейну и их подчиненным было не жаль, – погибнут за «наше» «святое дело»… И это многие русские, татары, украинцы, калмыки и белорусы в 1920 году понимали уже отчетливо, и устало, с тоской, с горечью и раздражением наблюдали, как беспардонно стараясь использовать русский патриотизм, пытался «зажечь» Тухачевский:

«Великий поединок решит судьбу войны русского народа с польскими насильниками. Войска Красного знамени и войска хищного белого орла стоят перед смертельной схваткой… Перед наступлением наполните сердце свое гневом и беспощадностью. Мстите за сожженный Борисов, поруганный Киев, разгромленный Полоцк. Мстите за все издевательства польской шляхты над революционным русским народом и нашей страной…».

А более ушлый и коварный Лейба Бронштейн-Троцкий, понимая желание красноармейцев мирной жизни, умудрился это использовать в своей «зажигалке» и орал: «…Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира… Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!».

А в это время И. Уншлихт под девизом – «и мир нам только снится» тихим доверчивым голосом инструктировал военных комиссаров: «Поднимая боевой дух, обучая и просвещая подчиненные вам части Красной армии, вы должны помнить, что захват Варшавы не является нашей конечной целью, а лишь только исходным пунктом на пути к действительно великой цели – европейской революции, революции всемирной».

Но многие красноармейцы и командиры среднего звена, глядя на польскую кампанию, стали тягостно прозревать, понимать, что Октябрьская революция совершалась не ради улучшения жизни «масс», не для создания общества благополучия, а совершалась ради мирового господства точно не русского или татарского народов, и была фрагментом к этой глобальной цели. Поэтому и не зажегся знаменитый русский боевой дух, потому что понимали – обманывают, используют, воюем не за своё, а за чужое.

Вероятнее всего, и «странное» поведение Сталина во время этой кампании – странные нестыковки, «непонимания», не скоординированные действия его Красных армий с юга с армиями Тухачевского и Бронштейна и даже не желание помочь, поддержать объясняется с этой стороны, этим пониманием, этим внутренним тягостным диссонансом, стратегическим несогласием и молчаливым внутренним протестом.

Впрочем, лидеры коммунистов особо и не скрывали истинные цели, хотя и старались эту идею прикрасить «аппетитным» соусом для масс, и тот же Тухачевский через пару лет в своей книге это объяснял: «…Если бы не наши стратегические ошибки, не наш… проигрыш, то, быть может, польская кампания явилась бы связующим звеном между революцией Октябрьской и революцией западноевропейской».

Кстати, бездарность и ошибки Тухачевского не объясняют полностью поражение коммунистов, это только половина поражения. А половина заслуги в этом поражении – это активная разъяснительная работа польской интеллектуальной элиты среди своих масс. Если польский генерал Розвадовский в своих речах перед солдатами и ополченцами делал упор на патриотизм и предыдущую утрату поляками суверенитета:

«…Либо мы разобьём большевистских дикарей и тем самым обезвредим советский заговор против независимости нашего Отечества и существования нашего Народа, либо всех нас без исключения ожидает новое ярмо и тяжелое рабство», то связанные с Ватиканом польские священники понимали больше и пытались объяснить всю глубину правды:

«…Большевизм и вправду идет на завоевание мира. Раса, которая управляет ими, уже завоевала мир, используя золото и банки, а сегодня, подгоняемая текущим в её жилах извечным стремлением к империалистическим захватам, стремится надеть на шею всех народов ярмо своего правления… Мы не боремся с народом России, но сражаемся с теми, кто попрал Россию, высосав её кровь и её душу, стремясь к новым захватам» (из исследования сотрудника Эрмитажа Ю. Кантор).

Вот таких объяснений русским пролетариям, солдатам и крестьянам не хватало до 1917 года и в 1917 году. Поэтому в сравнении с 1917 годом в России – в Польше в 1920 году, несмотря на мощнейшую агитацию среди польских масс большевистских агитаторов, польских и немецких коммунистов: «Землю польским крестьянам, заводы – польским рабочим!», плюс – свобода, братство, равенство и коммунизм, несмотря на созданное уже большевистское польское правительство, «защищающее» рабочих и крестьян – в польскую Красную армию, к огромному разочарованию Центрожида, с огромным потугами за несколько месяцев собрали всего около 1000 польских придурков и выродков, а в России легко одурманили, оболванили несколько миллионов… Кстати, в Венгрии и Румынии, как и в Польше, правильный ликбез элитой своих «масс» дал в конце концов такой же хороший защитный эффект, а наша промасоненная интеллигенция очень стыдилась поднять «еврейский вопрос» и усердно третировала тех редких храбрецов, которые это пытались сделать.

Если раньше насильственную продразверстку – грабеж русских крестьян, коммунисты объясняли Гражданской войной и обещали после её завершения коммунизм, то теперь Гражданская закончилась и очередной грабеж крестьян и жесткую эксплуатацию рабочих в русле «милитаризации экономики страны» объясняли уже войной международной, с Польшей и мировой. Это также переполнило чашу терпения русских крестьян, и было одной из причин последующих мощных крестьянских восстаний 1921-1922 годов.

Факт поражения Красной армии в польской кампании имел также негативные последствия. Был уже создан культ мощной и непобедимой болыыевикской армии – она разрушала и разметала якобы всё старое на своём пути и якобы была символом нового времени, якобы закономерных перемен и прогресса. И вдруг эта многомиллионная армия проиграла Польше, которая существовала ещё всего-то полтора года, которой, как заметил Маяковский, – ещё на картах не было… Это был шок. Было над чем подумать. По имиджу большевиков, сторонников мирового господства, был нанесен сильный удар.

Этот исторический фактор многократно усилился и ещё больше сыграл против гегемонов после событий, происшедших после поражения в Польше в 1921 году и в буквальном смысле потрясших захватчиков России, – это Кронштадтское восстание и мощные массовые крестьянские восстания в 1921-1922 гг. в 118 российских уездах (по данным ВЧК), и последующий длительный смертельный голод. Словно в этом Мире всё стало работать против захватчиков России, особенно против мировых гегемонов, все события словно говорили – какая к чертям Польша, Румыния или Германия и вся эта кровавая мировая революция, – здесь, в сильно разрушенной России, срочно необходимо наводить порядок и организовывать жизнь, налицо была ужасная гуманитарная катастрофа.

А большевики поступали ровно наоборот – хлеборобов-крестьян грабили до состояния смертельного голода и этим провоцировали крестьянские восстания, в ходе которых уничтожали тысячи русских крестьян военными отравляющими газами. И судя по тому, что объяснял Цюрупа в 1921 году на 10 съезде партии захватчиков, всё делалось сознательно: «…Всё должно было быть взято из обычной нормы потребления крестьян… Отсюда проистекает вывод, что никто без сопротивления, активного или пассивного, не даст вырвать у себя кусок изо рта».

2. Вторым существенным фактором следует отметить – сильно измененное к 1922 году сознание «масс», в том числе и одураченных, и многих большевиков различных уровней, что я уже неоднократно отмечал выше. Это также относится к историческому фактору, можно назвать – аспект исторического фактора, ибо это образовавшееся к 1922 году новое сознание, прозрение было закономерным, логическим результатом всех последних событий. Сознание людей в России было уже точно не на уровне 1917 года, и точно было не в пользу захватчиков, тем более – гегемонов. И точно это сознание не улучшал болыыевикский Холокост в казачьих областях России, косящий своей кровавой коммунистической рукой тысячи жизней в Крыму…

Наиболее здравомыслящие коммунисты понимали, что в России стало уж очень зыбко и опасно, вот-вот уйдёт «народная» почва из-под ног и жестоко разорвет в клочья. Даже главная силовая опора – Красная армия стала крайне ненадежной и всё чаще возникали случаи неповиновения, например, трудно было найти в Красной армии русские полки, готовые убивать своих – русских кронштадтских матросов, и Тухачевский в растерянности и панике писал С. Каменеву: «Вчера обстановка сложилась скверно… Часть полков осталась верной, а часть добровольно возвратилась по выходе из города… Этот казус заставил отложить сегодняшнюю атаку… Сейчас действуют трибунал и особый отдел, чистка и расправа будет очень жесткая». И расправа была очень жестокая – на окраине Петрограда коммунисты, во главе с «безвинно пострадавшим» в 30-е «агнцем» Тухачевским, массово расстреливали русских красноармейцев, не желающих убивать русских… А остальных гнали в атаку на прозревший и восставший Кронштадт, на братоубийство и смерть, установив позади них в спины пулеметы заградительных отрядов. Теперь этим российским солдатам никто из большевиков не обещал ни земли ни заводов…

Но для полноценной атаки верных красноармейцев в 5-миллионной Красной армии не хватало, и это после окончания всех войн, поэтому мудрый Ленин смекнул и посоветовал Тухачевскому взять для штурма Кронштадта молоденьких, глупеньких, ещё оболваненных коммунистической пропагандой курсантов. На это Тухачевский телеграммой Ленину отвечал:

«…В Кронштадте рабочие присоединились к морякам… По крайней мере сейчас я не могу взять из Петрограда бригады курсантов, так как иначе город с плохо настроенными рабочими было бы некому сдерживать…».

Против большевиков, против Центрожида в 1921 году восстала «колыбель революций» – Петроград, восстала самая надежная одураченная опора захватчиков – петроградский пролетариат. В Петрограде, – восстали рабочие любимого коммунистами Путиловского завода, которые не только устроили демонстрации с транспарантами – «Советы без коммунистов и евреев!», но стали на улицах Петрограда ловить и бить коммунистов. Но в ответ Центрожид решил всех прозревших бунтовщиков сделать безработными, лишить хлеба – и закрыл 11 февраля более 90 петроградских заводов и фабрик. Но петроградские рабочие после этого стали ещё более воинственными. Ленину и его «пролетарской партии» ничего не оставалось, как 25 февраля 1921 года объявить военное положение в Петрограде и подавить восставших пролетариев силой свинца красных полков, состоявших из калмыков, башкир, татар, латышей и немцев. Об этом «почему-то» ничего не пишут для школьников и студентов в современных учебниках, и об этом не рассказывает с телеэкрана и на встречах с трудящимися и студентами Г. Зюганов…

Кстати, в феврале 1921 года и в Москве прозревшие рабочие организовали забастовки под лозунгом «Долой коммунистов и евреев».

Историк из Израиля Я. Рабинович это объясняет так: «Безусловно, что наваждение лицами еврейской национальности ведомственных учреждений в центре и на периферии вызывало не только возмущение, но и озлобление у русского „заслуженного народа“» (Яков Рабинович «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну», М. 2006 г.). Понятно, что прозревший русский народ у Рабиновича может быть только «заблуженным».

Да, это был уже не 1917 год, – и захватчики это тоже понимали, простые обманки уже не работали, себя исчерпали, и, несмотря на постоянную навязчивую пропаганду, рабочие, крестьяне и солдаты вырывались из-под контроля. Других обманок, кроме бесплатной раздачи земли и коммунизма, у захватчиков не было. И у них остро встал вопрос – что делать с российскими «массами»? Оставался единственный выход – жестокость и ещё раз жестокость, – одних убить, а других запугать крайней жестокостью до животного страха. Тухачевский по отношению к русским крестьянам советовал, исходя из собственного кровавого опыта:

«В чем будет заключаться оккупационная работа?.. Работа по оккупации ведется не путем пассивного сидения войск по деревням, а путем изъятия белогвардейско-бандитских органов власти и активно помогавших им элементов и путем методического, систематического насаждения и осуществления Советской власти. Все население, до последнего человека, надо просмотреть и протереть с песком» (М. Тухачевский «Искоренение бандитизма»). В понимании будущего «сталинского мученика» Тухачевского «протереть с песком» – это расстрелять, повесить, удушить военными газами, уморить голодом.

Другой оккупант – Лейба Бронштейн-Троцкий, также понимая новое «тяжелое» сознание покоренного русского, украинского, татарского (и пр.) народов, их опасное брожение умов, и понимая «упущенные выгоды» в «простом» варианте Тухачевского предложил публично в марте 1921 года на 10-ом съезде РКП(б) более хозяйский вариант: «С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность будет караться тюрьмой и смертью». Это такой вариант рабства в 20-ом веке(!), предложенный этим еврейским интеллигентом, коммунистом и очередным «сталинским мучеником», которого последние годы еврейские издатели на Западе с радостью помещают в книги с названием типа – «Самые выдающиеся евреи в истории»…

Как раз к этому времени, к 1921 году, Бронштейн и Ленин в оккупированной стране начали оригинальным образом быстро строить коммунизм перед очередным походом – заканчивали строить большое количество новых концлагерей типа Северных, и даже проводили реформу концлагерной системы с высоким к.п.д. – по принципу знаменитого еврейского и коммунистического «гения» Нафталия Френкеля: «от заключённого мы должны взять всё в три месяца». Это была не случайная оценка, «научная» – при сверхскудном лагерном питании и высокой эксплуатации узник мог работать всего три месяца, после чего сил и энергии уже не было, и заключённый мог умирать от переутомления, болезней и по принципу «кто не работает – тот не ест, и обязан умереть».

Оккупант Российской империи Ленин в эти жестокие крайности решил не бросаться, хотя с удовольствием поддержал и Тухачевского и Бронштейна. Ленин здраво рассудил, что 150 миллионов покоренных трудно расстрелять и разместить в концлагерях, кроме того – глупо выглядела бы опустошенная бывшая Российская империя всего с 5-миллионной Красной армией для продолжения мировой революции и удержания господства. К тому же – хотя бы для питания этой 5-миллионной армии необходимы были крестьяне. И Ленин, с одной стороны, в виде нэпа пошел на уступку, на ослабление крестьянской кабалы, а с другой стороны, с учетом последних потрясших событий, решил провести чистку партии и проверить на лояльность каждого коммуниста.

Таким образом, русских крестьян захватчики решили временно оставить в относительном покое, обложив их поборами. А на 10 съезде партии некоторые большевики во главе с Троцким и Бухариным выдвинули идею пустить на самотек и промышленность с пролетариями, – отдать их полностью профсоюзам (знаменитая дискуссия о профсоюзах), а самим сконцентрироваться сугубо на развитии мировой революции. «Разоренная, обезлюженная Россия едва-едва выползала из хаоса, но тем не менее среди политических приоритетов на первом месте оставалась „мировая революция“. Это была одна из фундаментальных установок марксизма, которую до последних дней своей разумной деятельности разделял Ленин. С этим никто не смел спорить. Разногласия были лишь в вопросах стратегии и тактики», – совершенно верно отметил в своей книге В. Шамбаров («Нашествие чужих»).

3. Третьим фактором, помогшим планам Сталина, была инициированная Лениным чистка партии. В 1921 году у Ленина и всего Центрожида возникла серьёзная кадровая проблема – проблема надежности кадров, дабы не повторился очередной опасный Кронштадт, и проблема эффективности кадров в мирной ситуации. Ибо оказалось, что для многих ленинских кадров рубать шашкой, выискивать в каждом прохожем белую контру, расстреливать и грабить буржуев, крестьян и церкви, или демонстративно бегать голым по улицам, доказывая своё полное раскрепощение – это одно, а вот строить и созидать после своего же разрушения – это оказалось намного сложнее, и требовало специальных знаний и других человеческих качеств. А тех «старых» русских спецов в разных областях деятельности, которых Ленин загонял на рабский труд голодом в начале 1918 года, – к 1921 году было уже очень мало, – многих за эти «лихие» годы убили, многие умерли от болезней и голода, многие бежали от кровавого коммунистического террора за пределы страны.

Проведенное в конце 1920 года руководством коммунистической партии анкетирование своих членов подтвердило самые мрачные догадки Ленина об уровне образованности его опоры, его подчиненных, новой «красной» элиты – высшее образование имели 5 % членов коммунистической партии, 8 % – среднее, 3 % – вообще неграмотные, остальные 84 % имели «тюремное» или «домашнее» образование. Более того, – эту проблему качества кадров усугубляло парадоксальное увеличение их количества.

Почему парадоксальное? Потому что когда, казалось бы, марксисты захватили Российское государство, то многие из них, кто попроще и поглупее, были уверены, что сбудется горячая мечта молодого К. Маркса – будет полностью уничтожена Лениным и Бронштейном бюрократия как таковая. Но когда Гражданская война с Белыми в 1920 году закончилась и по марксистской логике должна была наступить смерть бюрократии или хотя бы её постепенное уничтожение, уменьшение, то обнаружился парадокс, необъяснимое марксизмом-ленинизмом чудо… – численность болышевикских чиновников в 1922 году составляла 2,5 миллиона(!)… То есть «коммунистических бюрократов» и «красных паразитов» оказалось в десять раз больше, чем чиновников в Российской империи при царе в 1913 году.

Причем этих коммунистических бюрократов трудно было сравнивать с царскими. После гражданской войны многие не пошли выращивать хлеб или на заводы, – ведь не для этого ехали для захвата России из США и различных европейских столиц и из Одессы и Бердичева?! И эти горячие сторонники коммунизма организовали себе работу почище, легче и побогаче – создали огромное количество различных ведомств и комитетов, откровенно паразитирующих на покоренном народе и его богатствах. Мало того, что они ничего или мало понимали в организации государства, экономики, общества и в управлении всем этим, кроме мелкой торговли и контрабанды, но дорвавшись до власти, с наганом в руке большая часть этой многомиллионной армии ленинских бюрократов вместо строительства нового общества и государства стали браво всё «коммуниздить» в свои карманы под лозунгами «За что боролись? За что сражались? За что жизнью рисковали? – За лучшую жизнь, за коммунизм!» И стали быстро и ловко улучшать свою жизнь, обогащаться – строить свой коммунизм всевозможными гешефтами: от торговли награбленными ценностями церквей, Алмазного фонда, Эрмитажа и других музеев и у населения до гешефтов в любимой торговле зерном и другим продовольствием, импортной одеждой и обувью, наркотиками, в пунктах распределения, снабжения, закупки и т. д. Это было полное наглядное опровержение всего марксизма в теме бюрократии.

Бронштейна и ему подобных эта картина как-то не трогала – была нормальной и естественной. Но более идейного Ленина и Сталина сильно впечатлила. Ленин с ужасом наблюдал, как на его глазах в наступившее мирное время помимо его воли и планов быстро сложилась грандиозная картина гешефтов и жирного пошлого коммунистического мещанства. И 27 июля 1921 г. по инициативе Ленина ЦК РКП(б) опубликовал обращение «Ко всем партийным организациям. Об очистке партии», во время которой выгоняли не только политически ненадежных – бывших спецов, меньшевиков, эсеров, бундовцев или случайных попутчиков из политически безродных, но очень многих с конкретными формулировками за: «буржуазный образ жизни», «разложение в быту», «лодырничество», «шкурничество» и т. п.

Ленин не просто был сильно удручен этой картиной, он часто был в истерике и на грани психического срыва и рассылал старым большевикам письма: «Подбор людей; установление индивидуальной ответственности за делаемое; проверка фактической работы. Иначе из бюрократизма и волокиты, которые нас душат, не вылезть», «Проверять людей и проверять фактическое исполнение дела – в этом, ещё раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы и всей политики», или – «Главки сбросить?

Пустяки. Что вы поставите вместо них? Вы этого не знаете. Не сбрасывать, а чистить, лечить, лечить и чистить десять и сто раз. И не падать духом». Это Ленин подбадривал уже больше себя, он даже в высших эшелонах власти не мог навести порядок, Ленин:

«тов. Шейнман! Ваши слова, что Госбанк теперь „мощный аппарат“ вызвали во мне смех. По секрету: это верх ребячества, верх коммунистически-сановного ребячества… И если Вы не захотите открытыми глазами через всё коммунистическое враньё смотреть на эту правду, то Вы – человек, во цвете лет погибший в тине казённого вранья…».

Но вскоре Ленин пал духом в борьбе со своими бюрократами, бездельниками и шкурниками, и это падение можно проследить хронологически – Ленин в конце декабря 1920 года: «Я понимаю серьёзность бюрократизма… Это не вопрос съезда – это вопрос целой эпохи…»; Ленин 2 февраля 1921 года раздраженно по поводу утверждения Маркса: «Кто вам предлагает покончить с бюрократизмом – тот демагог… Это чепуха…». А уже 9 марта 1921 года Ленин откровенно признал: «Мы не можем вполне успешно бороться с бюрократизмом… потому что мы слабы, нет сил…». Связь между отчаянием, падением духа, нервным расстройством и состоянием здоровья объяснит любой врач, поэтому резкое ухудшение здоровья Ленина к весне 1922 года закономерно.

Когда весной 1922 г. Политбюро подвело итоги чистки партии, то оказалось, что из 730 тысяч членов партии в начале 1921 г. – к весне 1922 года осталось 410 тысяч, т. е. – около 30 армий коммунистов-бюрократов убрали. Но, несмотря на такой масштаб исключённых «за дискредитацию партии», – эффект был временный, так как чистили в основном низовые партийные структуры, получилась популистская пропагандистская акция по чистке имиджа партии.

В чем польза этой чистки для планов Сталина? Польза была двойная. Во-первых, на фоне огромной армии коммунистических «шкурников», «лодырей», «буржуев» и прочих «разложившихся» Сталин выглядел со своим аскетизмом, скромностью в быту, порядочностью, старательностью, трудолюбием, умом и, главное, эффективностью – идеальным, незаменимым кадром, эффективным бюрократом, эффективным управленцем с неизбежным карьерным ростом. Много лет спустя такие качества Сталина, как упорство, несгибаемость, силу воли и надежность отметил даже его злейший враг Лейба Бронштейн: «…Он обнаружил качества упорного профессионального революционера. Он принадлежал не к тем многочисленным тысячам, которые в этот период дезертировали из партии, а к тем немногим сотням, которые оставались в её рядах».

За эти качества, за ум и толковость очень уважал Сталина Ленин и на него опирался. Доверие Ленина, уважение Ленина, приближенность к Ленину – также было плюсом для Сталина. Подчиненный Сталина польский марксист-ленинец С. Пестковский вспоминал: «Ленин не мог обходиться без Сталина ни одного дня… В течение дня он вызывал Сталина по телефону бесконечное число раз или же являлся в наш кабинет и уводил его с собой».

Это же отметила и родная сестра Ленина – Мария Ульянова (которая выезжала за границу под фамилией матери – Бланк): «Сталин бывал у него (Ленина) чаще других…».

Поэтому, учитывая вышеизложенное, неудивительно и закономерно, что на фоне всей этой неприглядной картины коммунистической бюрократии после 11 съезда партии на очередном пленуме партии 3 апреля 1922 года избрали новый секретариат, и руководителем этого бюрократического органа партии – генеральным секретарем ЦК РКП(б) избрали Сталина.

Сталин возвысился в иерархии большевикской власти, получил большие властные полномочия в кадровых назначениях, получил в свое прямое распоряжение 892 сотрудника с немалыми полномочиями и таким образом получил большие возможности для реализации своих планов. Кроме того, его не обложили еврейскими помощниками и заместителями, как например, Ф. Дзержинского. Кстати, и не было желающих на эти бесперспективные в финансовом отношении должности, за должности тогда ещё не платили, а по рекомендации Сталина секретарями также были избраны его единомышленники В. Молотов и В. Куйбышев.

Они не могли влиять на кадровый состав небольшой группы, стоящей выше их во властной иерархии, но ниже себя в этом огромном массиве властной пирамиды могли ставить и выдвигать своих единомышленников. Кстати, это традиционный масонский метод – незаметно пропитать административную, политическую или финансовую организацию своими людьми, незаметно «перекрасить её» – фактически захватить и поставить на службу себе, и использовать в своих интересах все возможности организации. И этот мудреный метод, требующий неспешности, терпения и выдержки, Сталин применил очень эффективно.

Вторая польза от чистки партии планам Сталина была в том, что среди исключенных из партии было много карьеристов-шкурников прибывших в столицы к своим высокопоставленным родственникам-гегемонам из Одессы, Бердичева, Житомира, Бобруйска, Могилева и т. п., и вступивших в партию в последний год гражданской войны, когда её исход был уже ясен.

Стоит заметить, что в этот период около 25 тысяч коммунистов добровольно ушли из коммунистической партии, чтобы воспользоваться открывшимися возможностями нэпа, – ушли в концессионные и совместные с иностранцами предприятия, открыли рестораны и трактиры, стали заниматься своим традиционным винокурением, вернее – самогоноварением в промышленных масштабах для тех же ресторанов, и занялись любимой торговлей, не только вывозя за рубеж награбленное, но опять встряв между городом и деревней. Понятно, что солдат, рабочий или крестьянин после многочисленных продразверсток-грабежей не мог открыть ресторан или заняться оптовой торговлей, ибо денег для этого не было, и понятно – у кого они были.

Из вышеизложенного понятно, что партию в этот период добровольно или принудительно покинуло много евреев. Количество членов партии к 1924 году составляло примерно 380 тысяч. Сталин стал расставлять с 1922 года на важные посты своих единомышленников-государственников, в том числе и секретарей губкомов. К концу 1922 года «инновационные» действия Сталина заметил Лейба Бронштейн, и в январе 1923 года последовал оригинальный ход против попытки Сталина изменить национальный состав партийных руководителей среднего звена, – на очередном пленуме ЦК РКП(б) Розенфельд-Каменев при активной поддержке Троцкого предложил влить в РКП(б), существующую до этого момента отдельно, самостоятельно Еврейскую коммунистическую партию (ЕКП). И, несмотря на активное противодействие Сталина, Бронштейн проломил решение и пленум согласился. Таким образом РКП(б) дополнительно «обогатилась» еврейскими коммунистами. Но количество членов ЕКП было небольшим – около 5 тысяч, поэтому особо сильного смещения в национальной пропорции в партии не произошло. Но в 1924 году Сталину удалось дать достойный ответ – провести очень важную операцию под названием «Массовый ленинский призыв в партию», который правильно назвать – «сталинский призыв», когда в партию приняли 200 тысяч рабочих, солдат и крестьян. А известно, люди какой национальности стояли за станком и за плугом, поэтому партия сильно «разбавилась русской кровью», и этот сталинский призыв в партию можно верно назвать – «русский призыв», после этого национальная пропорция в РКП(б) сильно изменилась. И в результате наплыва в партию большого количества русских, к моменту решающего сражения Сталина за власть в СССР с Бронштейном, а затем и с Розенфельдом-Каменевым и Апфельбаумом-Зиновьевым, в партии стало намного больше государственников, сторонников Сталина, чем сторонников мировой революции – «богоизбранных» гегемонов. Этот факт и искусство внутрипартийного боя Сталина и определили после смерти Ленина в 1924 – 1925 годах исход мирного сражения за власть между группировками внутри коммунистической партии, победу Сталина.

Современный израильский историк Я. Рабинович также сделал похожий вывод: «Причина его (Сталина) поразительной победы над партийной оппозицией, в частности, над так называемой троцкистско-зиновьевской группой, в какой-то степени объясняется тем, что национальная (еврейская) принадлежность ряда лидеров (Зиновьева, Троцкого, Радека и др.) позволяла Сталину опереться на разбавленную „Ленинским призывом“, политически и культурно незрелую партийную номенклатуру, среди которой сохранились антиеврейские настроения и стереотипы» (Яков Рабинович «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну». М., 2006 г.).