Текст книги "Время истекло"

78. Интендант

Срыв поставок стал для Роджера Мура главной головной болью с самого начала контракта, и каждый божий день у него начинался с бесконечных сверок-проверок.

В недрах какого-нибудь «Эрикссона» или «Ар-Раджхи» в части подобных вопросов у него бы просиживал целый отдел «желтожетонников», спорых ворочать большими данными, советник же его уровня не стал бы даже интересоваться, что да как они там сводят, просмотрел краем глаза очередной доклад, если накосячили – полетят головы, и весь сказ.

Но эта позиция была непохожа ни на одну другую. Там, где по любому мелкому вопросу в каждой нормальной корпорации трудились бы тысячи клерков, сотни над ними надзирателей и надзирателей над надзирателями, здесь в распоряжении Роджера Мура оставался лишь он сам и петафлопсы расчётных мощностей, исполнительных и бездушных. Они не ошибались, но они и не проявляли инициативы, принимать любые решения всегда приходилось самому.

Вот и сейчас, когда система мониторинга с самого утра выкинула транспарант обнаруженного сбоя в схеме поставок, советнику самолично пришлось подниматься с одра, и как есть, в одних кальсонах нырять в вирт за деталями проводок.

Контейнер запчастей был заказан, но не поступил вовремя на конечный терминал, и поди его знай, то ли это транспортный подрядчик налажал, то ли переполнились свопы входной шины и пропащий контейнер на самом деле уже вторые сутки стоит у дальней разгрузочной платформы, забытый системой.

Ну дела. С разбегу в проблеме разобраться не удалось.

Все грузы поступили вовремя, твердил датафлоу, ошибка, ошибка, твердил другой. Роджер Мур, поморщась, принялся раздавать тупому софту по сусалам. Отправить повторные запросы, провести инвентаризацию пакгаузов на предмет несовпадения контрольных сумм. И ещё пинка, чтобы шустрее исполняли.

Отключившись, Роджер Мур зевнул, помял ладонями небритую физиономию, да и пошёл во двор умываться.

Погода, к счастью, благоволила. На озере Эри поздней весной, бывает, как зарядит, хоть из дома не выходи, но если всё-таки выходило солнце, Роджер Мур сразу вспоминал, зачем в своё время выбрал это место для вящего, хм, уединения. После бесславного поражения в Мексиканской войне даже на Севере многое поменялось. Заградительные кордоны между Кливлендом и Детройтом, бойня при Веллингтоне, когда национальная гвардия сначала окружила злополучный городок и чуть не сравняла его с землёй, а потом сама попала в котёл между двумя соединениями ополченцев, вынужденная в итоге с потерями отступать до самого Перрисберга. В общем, служить дальше Роджеру Муру смысла не было никакого, потому он сел тогда в свой пикап, загрузил под завязку оборудованием и припасами, да и поселился в итоге тут, вернувшись к довоенным менеджерским делам.

Советник из него получился лучше, чем вояка, благо в вирте все аватары выглядят одинаково солидно, даром что все сидят по домам в одних трусах. Это в Мегаполисе и Босваше, говорят, обколотый свежими сборками мультивакцин менеджмент до сих пор успешно заседал по офисам. Здесь же, на обезлюдевших просторах Великих озёр даже до войны никакого укрупнения агломераций и без того полупустого Детройта или более благополучного в этом отношении Кливленда не случилось. Все попривыкли кто трудиться на своей земле, благо роботехника с каждым десятилетием только развивалась и дешевела, а кто – вот так, подобно Роджеру Муру – продавать своё время на транснациональном рынке труда, аутсорсить на корпорации или по-маленьку торговать на криптобирже, тоже дело. Ну, и «желтожетонники», конечно, трудились где попало, кто ж их поймёт и кто удержит.

Роджер Мур в своё время удачно выбрался в ранг корпоративных советников и тоже с тех пор чувствовал себя в смысле найма достаточно вольготно для своих без малого семидесяти лет. А что, резюме неплохое, но и бессрочные контракты на большие корпорации вроде «Джи И» или «Виакома» его не интересовали – это ж переезжать придётся.

В общем, так и просидел два десятка лет на месте, постепенно обрастая на отдалении защитными кордонами и понемногу подстраивая опричные хибары. А что погода тут по большей части дерьмо, так это кому как. Роджеру Муру нравилось.

Впрочем, вот так поутру умыться из рукомойника, глядя, как солнечные блики бегут по металлической поверхности озера, оно завсегда приятно. А можно и… вдох-выдох, Роджер Мур, зажмурясь, потянул за рукоятку на металлической цепочке. Бадья послушно скрипнула, переворачиваясь.

– Биа-а!.. – запретное би-слово уже готово было сорваться, но на бегу тяжело артикулировать, одновременно борясь с мокрым исподним в прихожей. Так, только не поскользнись мне тут.

Переодевшись в сухое, советник врубил бубнилку новостной ленты, сам же под шкворчание грудинки принялся замешивать яйца. Не натуральные, конечно, где их тут возьмёшь, сам в своё время заказал аппарат за страшные деньги. Выглядят как только из-под курицы, если вообще можно припомнить, как они там выглядели до войны-то, и скорлупа растворимая, удобно, можно не парясь, её сразу и замешивать, кальций, бэ-шесть, вся польза.

В общем, если бы не химический привкус джуса, традиционный американский завтрак был бы идеальным. А вот новости как всегда всё испортили.

Новая вспышка в стомиллионном Лагосе. Как они там вообще в этой Нигерии живут, самая населённая страна мира пусть и не была в итоге затронута Войной за воду, но бесконечная подковёрная драка корпораций за контроль ключевой территории северной Африки была по своим последствиям чуть ли не хуже любой горячей войны. Дальше.

На площади более шестисот квадратных километров обрушились и ушли под воду вновь протаявшие берега Великого якутского озера. Исчезли под водой четыре десятка рыболовецких посёлков, количество жертв уточняется. Ага, и будет ещё уточняться до второго пришествия, как и всегда за Барьером. Ну направят туда свободные спутники, ну посчитают сверху, а толку. Дальше.

Рудовоз «Бхарти» с грузом шестисот килотонн лития, шедший от Цереры к Луне, уничтожен попаданием микрометеорита в ходовой реактор, что привело к полному разрушению опрессованного объёма и неконтролируемому разлёту контейнеров, их траектории успешно отслеживаются с целью возможного перехвата при пролёте мимо Марса. Вот это уже беда.

Бросив недоеденную яичницу в переработку, Роджер Мур кинулся в свой рабочий угол, на ходу активируя транскран. Каждый раз, как прерывались подобного рода критичные поставки, рынки потом полоборота лихорадило, а когда твой проект напрямую зависит от поставок лития, тут и вовсе жди проблем.

И действительно, фьючерсные поставки трипротона уже летели под небеса, но и металлический литий с поставкой осенью тоже пёр в гору не хуже тилтвинга на форсаже. Макс-кью, держите шляпы.

Следующие два часа советник форсировал все контракты на два года вперёд, пусть поставщики выкручиваются. Дорого, конечно, но то не советника дело, бюджеты потом выправлять. Его на это место посадили, чтобы проект в точности шёл по графику, а межкорпоративный кредитный баланс пусть будет чужим головняком.

Если бы ещё знать, что они такое строят, и в чём, собственно, спешка.

Выдохнув, Роджер Мур откинулся в скрипучем кресле. Вроде он сделал, что мог. Никому теперь не придёт в голову обвинить его в недосмотре. Кипиай больше не под угрозой.

Так, надо возвращаться к тому пропавшему грузу.

Подвижек там, к удивлению советника, ничуть не было.

Ревизия приёмных пакгаузов всё так же висела в статусе ожидания, и если бы речь шла не о полностью автономном объекте, Роджер Мур уже бы орал на своих подчинённых через вирт, чтобы поднимали свои задницы, заводили тилтвинги, и вообще потребовал бы визуального контроля за сверкой.

Увы, это был необычный объект, и подобные фокусы тут не годились.

Уже спустя полчаса все необходимые сообщения были отправлены, повторные проверки запущены, в общем, сделано всё, что можно, оставалось только смиренно дожидаться, как и положено всякому добропорядочному бюрократу, преисполненному чувства выполненного долга.

Роджеру Муру такое подвешенное состояние было как ножом по горлу, но вариантов у него всё равно не оставалось.

Если бы он хотя бы знал, где находится его объект. Вот бросил бы всё и сам лично наведался с проверкой. Классика жанра, в региональный филиал десантируется высокое начальство, все бегают как ошпаренные, красота.

Одна проблема, и бегать там некому – одни автоматы в стерильной атмосфере, и лететь некуда.

Роджер Мур, согласно вящим размышлениям, полагал, что объект его находился где-то глубоко наверху Канады, такому предположению способствовали и ограничения поставок зимой, и стабильно низкие температуры на внешних контурах производства, что явно указывало на приполярье, но прочих деталей ему так и не сообщили.

Объект был для советника абстракцией, где под его присмотром находилась лишь своевременность поставок оборудования, запчастей и материалов, но сборочные линии производили объекты с абстрактными номерами артикулов и просили какого-то внимания не более, чем очередной прибывший по поверхности либо воздухом гружёный автопилот.

Те следовало разгрузить, сборочные агрегаты же напротив, требовали постоянства загрузки, будучи столь же универсальными, как и всё на этом объекте, только болванки подноси.

Непонятно было одно – происходила вся эта навязчивая анонимность из некоей секретности или же подобные производящие невесть что объекты на деле самостийно оккупировали собой уже добрую часть земной поверхности, покуда замедлившее свой рост на десятимиллиардном уровне человечество всё более концентрировались в рамках полутора десятков городских агломераций, разбросанных по всем континентам. Было бы забавно узнать, что объект этот был вовсе ничей – будучи, например, плодом банального сбоя программы. Это бы многое объяснило.

Впрочем, вряд ли нарочитое отсутствие ответов на наивные запросы Роджера Мура лежало и в плоскости исключительно бюрократической – мол, не положено тебе знать и всё тут. Что-то тут было нечисто, и советник, постепенно набредая на всё новые подозрения по этой части, всё реже пытался что-нибудь эдакое вызнать. Тебе кредиты платят? Платят. Ну и не лезь, куда не просили.

Самое странное во всём этом было то, что объект ровным счётом ничего не производил. То есть, никак нет, мистер, производил он всё подряд и непрерывно. Силовые агрегаты для фузионных реакторов, монотредные рёбра жёсткости, многослойные полимерные оболочки высших уровней противорадиационной защиты, биологические капсулы и обслуживающее оборудование к ним, энерговоды петаваттных мощностей, сложнейшие газово-жидкостные накопительные и фильтрующие системы, не говоря о всякой ку-тронике, которую объект потреблял, как не в себя.

Как не в себя, потому что ни один из конечных агрегатов ни разу так и не покинул объект.

Ну то есть да, брикетированные отходы производства и конечные изотопные сборки фузионных реакторов, а также всякое отслужившее своё оборудование вывозилось в товарном количестве. Но собственно то, ради чего затевалось всё это немыслимо сложное, энергоёмкое и кропотливое производство, среди бесконечных накладных и проводок не просматривалось вовсе.

Пару раз Роджер Мур от нечего делать отследил всю производственную цепочку от приёмного пакгауза до финальной сборки. Каждый раз это был путь в никуда, но не тупик, нет, ни одна из линий кровообращения этого невероятного по своим масштабам производства не заканчивалась ни выбытием на борту очередного тяжёлого контейнеровоза, ни даже банальным складированием в тиши дальнего хранилища.

Каждая запчасть, каждый агрегат, каждый элемент оборудования монтировался и шёл в ход здесь же, на месте, что-то дальше изготавливая, питая, производя для чего-то расчёты или же что-то ремонтируя. Причём иногда один и тот же блок, не успев толком поработать в одном месте, тут же демонтировался, модернизировался, перевозился и переиспользовался в новом месте.

Роджер Мур управлял какой-то безумной, замкнутой на себя, бесконечно растущей машиной без особой видимой цели, что продолжала потреблять невероятные ресурсы извне только лишь затем, чтобы впоследствии ещё увеличить свои потребности во всё новых и новых ресурсах.

При этом советнику было доподлинно известно, что если это всё и следовало какому-то плану, то план этот постоянно пересматривался.

Сколько раз уже одни и те же агрегаты, иногда только что собранные, снова разбирались, обновлялись либо перемещались с места на место, вновь и вновь наводя на мысль о тотальном безумии того неведомого архитектора, что стоял за всем этим проектом.

Но Роджер Мур, привыкши, уже и не жаловался, вот и сейчас, мельком пробежав глазами по дашборду, он с лёгкостью сумел убедиться, что совсем новые – месяца не прошло – силовые агрегаты активных радиаторов – благополучно перешли в стадию разборки, поскольку после пересчёта вводных температурный режим сменился, и теперь теплоносителем был назначен металлический натрий со всеми вытекающими отсюда требованиями к удельной отводимой мощности.

И так каждый день, сколько советник помнил историю безумного проекта.

Поражали также масштабы – гигаватты мощности, сотни тысяч тонн материалов, погонные километры конструкций, это не было похоже ни на что ординарное из того, с чем Роджер Мур вообще имел дело в своей практике. И всё это богатство постоянно требовало его, советника, догляда.

Как в случае с треклятым запропастившимся грузом.

Второй уже повисший транспарант об ожидании завершения поставленной в план инвентаризации заставил Роджера Мура скрипнуть зубами.

Ну, что ж поделать, в контрольный канал ушло очередное срочное сообщение о невозможности штатно отработать кейс с требованием о предоставлении инструкций на подобный случай.

Тут советник поймал себя на том, что уже реально злится. Непорядок, зачем так себя изводить, это же просто работа.

С этой мыслью Роджер Мур вывесил в общем канале транспарант о перерыве и вышел на улицу прогуляться.

Утреннего солнца уже и след простыл, низкие серые облака едва не цепляли верхушки пихт, из их уже понемногу начинало сыпать моросью, ну, не льёт, и на том спасибо.

Подскочивший из кустов робопёс тоже был на ощупь мокрым и холодным, так что Роджер Мур быстро его прогнал, иди, сторожи, после чего уселся под навесом на деревянную скамейку и призадумался.

Не нравилась ему эта история. Бывало за время проекта разное, ломались агрегаты, не подходили запчасти, вообще не то привозили, но вот чтобы благополучно прибывший контейнер запропал посреди пакгауза, такого не бывало. Да и то сказать, пакгауз, должно быть, огромный, но по нему постоянно катаются автопилоты тягачей, они бы давно заметили бесхозный контейнеровоз, не отвечающий на сигналы.

Так в чём же может быть проблема? Возможно, слепая зона.

Роджер Мур прямо отсюда отправил запрос на формирование истории треков всех погрузчиков внутри пакгауза, после чего, подумав, ещё один запрос, на просчёт температурной карты зафиксированных аномалий.

И остался ждать, вдыхая густую хвойную сырость окружающего леса.

Всё-таки хорошо здесь. Тихо, спокойно. Можно на катере по озеру прокатиться. Зимой иногда снег выпадает, красиво. А посторонние в такую глухомань если и заглядывают, так незваных гостей всегда есть чем встретить.

Роджер Мур хмыкнул, скосив глаза на вход в убежище. Не то, чтобы он его именно для обороны строил, скорее на случай непогоды – ураганы с поваленным лесом нынче не редкость – но если что, спрятаться или уйти запасным ходом всегда можно. Мечта выживальщика, как отцы-основатели завещали. И тут можно сколько угодно либеральничать в рассуждениях, мол, вот они вы какие, ветераны Мексиканской. В людей не верите, ждёте от них только беды, и попрятались ото всех ровно по той же самой причине, а ещё обижаетесь, когда вас «гилеадом» обзывают. Мол, каждый первый тут мнит себя пророком в изгнании.

Роджер Мур ко всем этим инвективам, популярным в интервебе, относился спокойно. Да, он был отшельником, но никак не социопатом, и в святоши никогда не рядился. Заявись сюда какой проповедник, получил бы под зад точно так же, как и федерал. А что местные как один – сплошь нелюдимые бородатые отморозки, так главное что не суют свой нос в чужой вопрос.

Подумав так, советник скосил глаза на поступившее сообщение.

Ваше заявление обработано, ожидайте.

И это всё?

А если бесхозный контейнер сейчас под гусеницу попадёт и тягач опрокинет? Кто за это будет отвечать? То-то же. Нет, дожидаться, пока там в попе почешут, он не будет.

Вернувшись в дом, советник первым делом вывел результаты обоих своих запросов.

Карты получились не слишком детализированными, но и этого хватит. В северо-западном углу пакгауза откровенно просматривалось слепое пятно, и о чудо, на этом же самом месте багровел участок обнаруженных сбоев. Как будто что-то там притягивало неприятности для автоматических погрузчиков.

Взглянуть бы на этот угол собственными глазами… хотя бы и на записи с внешних камер тех же погрузчиков.

Одна проблема – кто ж ему даст права на доступ. И вообще, начальство тебе прямым текстом сказало: сиди ровно, жди инструкций.

И тут Роджер Мур сообразил.

Не-ебольшой такой запросик. Так мол и так, прибытие отправленного вами контейнера мы не подтверждаем согласно пункту 25.2.7 договора-оферты, транзакция оплаты до подтверждения с нашей стороны заморожена, в кратчайшие сроки предоставьте коды допуска к внешним сенсорам контейнера с целью первичного освидетельствования оного. Подпись: советник третьего ранга Роджер И. Мур.

Отправлено.

Надо отметить, думали они там целых полчаса. С одной стороны – да какая разница, ну, осмотрят они контейнер, он всё равно сейчас в оффлайне, под зонтиком радиоэлектронной защиты пакгауза, с другой – странное это дело, что они, сами контейнер осмотреть не могут?

Но в итоге коды пришли.

Так, ну-ка взглянем, что тут у нас.

Уже когда он подключался к локальной сети контейнера, у Роджера Мура что-то ёкнуло, ну куда он лезет, но ёкнуло и прошло, а видеопоток в лоу-резе уже проявился перед его глазами.

Да, тот самый северо-западный угол, по которому гирляндами ходовых огней катались тягучи и погрузчики разноместного тоннажа и предназначения. Вот один из них, что поближе, чего-то буксует, еле ворочая гусеницами.

Хм. Где тут у нас камера поворачивается?

Картинка нехотя поплыла направо, где вроде мельтешило что-то…

Вода, обычная вода.

Советник тут же метнулся проверять, так и есть, мощности насосов на пределе. Как он только не заметил. Это был как раз защитный контур на случай затопления при аномальных осадках. Но погода в Канаде сейчас ничего подобного не обещала.

И тут он заметил.

Мощные ледовые наросты покрывали грубую, неровную стену пакгауза, как будто она была не построена, но выдолблена в промёрзшем насквозь скальном массиве чьим-то гигантским ковшом, что, постепенно изгибаясь, описывал огромную цилиндрическую поверхность, уходящую под потолок пакгауза.

И вот по этой каменной стене, сплошь изукрашенной сверкающим в лучах ходовых прожекторов белым инеем, теперь могучим сталагмитом росли снизу вверх каскады ледяного водопада, лениво намерзающего навстречу потоку льющейся сверху воды.

В углу же пакгауза расползалась каша размолотого пополам с водой льда, её всё дальше растаскивали тягачи, больше и больше в ней застревая, буксуя и просто оскальзываясь. Погрузчики то и дело инстинктивно помогали друг другу выбираться из западни. Вот откуда багровый след обнаруженных сбоев.

Это никакая не Канада, мелькнуло запоздалое откровение.

Во всяком случае, информацию о перепрофилированных кимберлитовых карьерах в Новом свете Роджеру Муру отыскать не удалось.

В конце концов, приполярье бывает разное. Как это говорилось в новостях, «на площади более шестисот квадратных километров обрушились и ушли под воду вновь протаявшие берега Великого якутского озера».

В Якутии как раз и располагался самый большой заброшенный с начала века открытый карьер. Но что может быть удобнее, чем никому не нужная гигантская дыра в вечной мерзлоте, если ты хочешь построить нечто грандиозное вдали от посторонних глаз?

Возведи рядом какой-нибудь заводик, фузионный реактор покрупнее, накрой всё это дело сверху куполом, чтобы выглядело запоздалой попыткой реанимировать былую добычу алмазов, и можешь зарываться в землю дальше, пока полученный рабочий объём не станет достаточным для… для чего?

Что вообще может потребовать подобного масштаба производства, да ещё и многолетней конспирации?

Камера на контейнере, разумеется уже уткнулась в стопор, но поблизости как раз ворочались в ледяной каше два несчастных дрона, отправленных сюда для проведения сверки. Глупые машины до сих пор упорно старались выполнить задачу, всё больше застревая.

Советнику понадобилось десять бесконечных минут, чтобы добиться от тупых созданий внятного сигнала об отказе. Ага, автоматика всё-таки отправила сюда тяжёлую ремонтную технику. О, а вот и долгожданный сигнал о подтоплении. Если бы он поступил вовремя, пожалуй, Роджеру Муру не пришло бы и в голову лезть сюда столь подробно осматриваться. Но теперь поздно, если уж дело зашло так далеко, надо идти до конца. Всё равно никто тебе не поверит, что сунул сюда свой нос просто так, из любопытства.

Советник не должен был знать, где расположен объект, что ж, не должен он был знать, и что на самом деле этот объект собой представляет.

Тягач двумя размашистыми движениями вынул застрявших из ледяной трясины, после чего принялся выковыривать уже изрядно примёрзший к ледяному наплыву контейнер.

Раз, раз, лёд с хрустом подался, позволяя тягачу поднять контейнер за головной торец.

Камера покачнулась и всё-таки зацепила краем поля зрения то, что что творилось над пакгаузом.

Роджер Мур рывком вышел из вирта.

Ка-акого чёрта.

Трясущимися руками советник нащупал в сенях давно позабытый там мундштук, хоть бы кассета не протухла, хоть бы не…

Но белый пар с тихим сипением уже пошёл в лёгкие, отпуская разом все грехи и отгоняя разом все страхи.

Хорошо.

А теперь подумаем, что делать.

Он ожидал здесь увидеть что угодно. Секретное производство ударных беспилотников, дронов-камикадзе и боевых тилтвингов. Гигантскую фабрику запрещённых веществ для колумбийских семей и бразильских комунидадес. Целую тайную подземную агломерацию гномиков и их белоснежек.

Лучше бы это были гномики.

То, что собиралось здесь, действительно не должно было покидать пределов ангара. Во всяком случае, до поры.

Подняв глаза к хмурому небу, Роджер Мур проморгался, пытаясь отбросить злосчастное видение.

Плавные обводы внешней брони.

Технические колодцы пусковых шахт.

Силовые шпангоуты крепления навесного оборудования.

Ребристые ниши радиаторов.

И главное – радиально-симметрично расположенные колокола сопел фузионного двигла.

И всё это – титанического, чудовищного размера.

На какую-то секунду камера показала Роджеру Муру перегораживающий конус кимберлитовой трубки остов наполовину собранного медузоподобного космического корабля.

Если это и правда тот самый сибирский заброшенный кимберлитовый карьер, то диаметр открытой его части на момент консервации составлял более километра при двукратно меньшей глубине. За почти столетие, что прошло с тех пор, его ещё могли расширить.

Роджер Мур, морщась, прикинул в уме. Если взять среднюю плотность современных монотредных сетей в триста грамм на кубический метр, то получалось что-то вроде мегатонны сухой массы, это только корпус, без оборудования и топлива. Чтобы только оторвать этого монстра от земли, понадобилось бы три сотни легендарных «Сатурнов-5» или вдвое меньше – не менее легендарных «Старшипов-3К» в их финальной модификации.

Не нужно быть шибко умным, чтобы сообразить, что просто так подобную махину здесь собирать не станут. Куда разумнее было собрать для неё орбитальный док – та ещё задачка, учитывая размеры – и таскать туда все материалы мелкими партиями по паре тонн, так выходило бы дешевле. Но всё равно, получалось бы безумно, чудовищно дорого. При текущих ценах на доставку выходила такая астрономическая сумма, что ни одна из существующих корпораций такое бы не потянула.

Но так бы эта штука хотя бы смогла бы однажды тронуться в путь. С лунной гало-орбиты и дальше, потихонечку, на ионной тяге при достаточном удельном импульсе – хоть за трансурановые объекты.

Роджер Мур фыркнул, какая глупость.

Да нет во всей Сол-системе ни единой коммерчески значимой орбиты, которая бы требовала постройки подобного монстра.

Разве что они собирались зачем-то перевозить в своём трюме целиковые, километрового диаметра астероиды. Но зачем? Тральщики прекрасно справлялись с подобными задачами, пусть покуда и для гораздо более скромных тел, но и конструктивно они выглядели иначе. Эта штука, чем бы она ни была, больше походила не на рудовоз, а на пассажирский, чёрт его дери, корабль.

Зачем было вообще строить подобный колоссальный пилотируемый межпланетник?

Разве что на нём собирались с концами покинуть Сол-систему, да так, чтобы экипаж не изжарило при прохождении гелиопаузы. Тогда понятно, зачем такие размеры – для защиты от радиации и припасов на многосотлетний вояж.

Допустим. Кто-то достаточно амбициозный, если не сказать безумный, решил воплотить давнюю мечту человечества и достичь, скажем, Проксимы Центавра, а лучше – Росса 128, ближайшей звёздной системы с планетой земного типа. Предположим, конструкционные особенности корабля требуют собирать его непосредственно в гравитационном колодце Земли, чтобы затем через не могу вытащить всю конструкцию за гало-орбиту. Но зачем это делать в тайне?

И самое главное, как они собираются в дальнейшем эту самую тайну соблюсти?

Однажды корабль будет необходимо поднимать в небо. И там точно все всё увидят, поскольку подобную махину не спрячешь, её выхлоп будет видно с орбиты Плутона, объектам подобного размера даже в поясе Койпера не затеряться.

Роджер Мур тряхнул головой, развеивая туман наваждения.

Да быть того не может, точно говорю, почудилось, внезапный приступ апофении, чего только в темноте и шуме мыльной картинки не привидится, просто искажённое отражение в стекле обтекателя проезжавшего мимо тягача.

Вернувшись в дом, советник порадовался, как же всё-таки тут хорошо. Тепло, сухо, уютно. И чего его всё время на улицу тянет. Как будто он там будет на пару шагов дальше от рабочей рутины и от дурацких загадок, что ставит перед ним скучающий мозг.

Но нет, это только кажется, что если выйти и войти, всё сразу и разрешится.

Не разрешится.

И карьер этот алмазный останется сверкать заиндевелыми стенками в свете ходовых прожекторов. И водопад этот никчёмный всё так же будет сыпаться с неба, провозглашая собой новые метры оттаявшей наверху мерзлоты.

И чёртов корабль останется чёртовым кораблём.

Как ему вообще теперь продолжать этот контракт, если он теперь знает, и они наверняка теперь знают.

«Они».

Роджер Мур хмыкнул. Ни одной корпорации на планете не хватило бы глупости строить ничего подобного. Биокупола в кратере Кабеус и долинах Маринер покуда – их технологический потолок. Ну, плюс частокол башен Мегаполиса, Босваша и восточно-азиатских агломераций. На большее корпорации не претендуют.

Сверкающая красота Хрустального шпиля никогда не случилась бы под их началом.

Легенды о безымянной Корпорации начали ходить с тридцатых годов. Ей приписывали изобретение мультивекторных вакцин, стиму-техники, монотредных сплавов, компонентной базы прорывной ку-троники, разработку интервеба, трёхкомпонентных фузионных реакторов современного типа, в её тайных лабораториях якобы открыли трипротон, они же как будто запустили в дальний космос первые ядерные рудовозы, разработали биотехнологии для освоения Пояса. Корпорация стала символом научной и технологической благотворительности во благо всего человечества. Но про неё же шептались, что большинство технологий она приберегает для себя, для каких-то неясных собственных целей.

Мог ли быть одной из подобных целей тот корабль, что вслепую строил Роджер Мур?

Легко.

Сумел бы он помешать этой грандиозной стройке, если бы вдруг захотел?

Признаемся себе честно, и не сумел бы, да и зачем ему это.

А вот хотел бы он делать своё дело уже не вслепую?

Советник открыл коммуникатор в приватном режиме и принялся формулировать. Кому он адресовал это послание? Тому парню по имени Курт, который его на эту позицию схантил? Ищи-свищи.

Впрочем, говорят, интервеб анонимен, но транспарентен для любого желающего. Если это действительно Корпорация, они сами получат его сообщение, когда настанет время.