Текст книги "Дорожно-транспортная преступность. Закономерности, причины, социальный контроль"

1.5. ЭФФЕКТ ВЫТЕСНЕНИЯ АВАРИЙНОСТИ КАК ПРИЗНАК ЭМЕРДЖЕНТА СИСТЕМЫ

Изложив результаты сравнительной криминологической характеристики общей транспортной аварийности, основных показателей дорожно-транспортной аварийности (с пострадавшими) и её уголовно-правовой составляющей, сформулируем промежуточные выводы, с тем чтобы обозначить рабочую гипотезу и опереться на неё в последующих частях нашей работы.

Дифференцированное изучение транспортной аварийности, рассматриваемой на трёх уровнях обобщения (общая, дорожно-транспортная и уголовно-правовая аварийность), позволило обнаружить новые внутрисистемные связи и закономерности развития изучаемого явления.

В г. Иркутске дорожно-транспортная преступность, практически полностью совпадающая с категорией «уголовно-правовая аварийность», тяготеет к летнему и осеннему периодам. В течение суток она характерна для позднего вечера (окончания суток – 20, 22 и 23 часа), для начала следующих суток (до 01 часа) и в меньшей степени для времени окончания рабочего дня (с 17 до 18 часов).

Наиболее аварийно опасными применительно к дорожно-транспортной преступности являются воскресенье, четверг и среда. Пятница была характерна для уголовно-правовой аварийности до 2004 года (с прежней редакцией ст. 264 УК РФ, когда в этот уровень обобщения входили элементы нынешней дорожно-транспортной аварийности – последствия в виде вреда здоровью средней тяжести и причинения крупного ущерба).

Для общей транспортной аварийности характерны другие закономерности распределения. В частности, наиболее аварийно опасными для этого уровня обобщения являются пятница, вторник и затем – среда. Наиболее безопасным является воскресенье, затем – суббота.

По времени суток максимальный уровень общей транспортной аварийности в г. Иркутске приходится на период с 12 до 18 часов включительно, затем он достаточно быстро снижается.

Распределение общей и дорожно-транспортной аварийности по месяцам года свидетельствует о более выраженном их смещении на летние периоды (с пиком в июле-августе) и начало осени (при устойчивой нисходящей в целом кривой после летнего пика), а также о традиционном всплеске (пике) аварийности в декабре.

Во времени и пространстве в пределах г. Иркутска аварийность этого уровня обобщения отражает движение транспортных потоков от краёв к центру, а после окончания рабочего дня – обратно, выступая индикатором распределения центров социальной активности с разными значениями в пределах населённого пункта, а также показателем конфликтов между транспортными потоками и их высокой концентрации.

Уровень общей транспортной аварийности выше в тех районах, где больше смешение центров социальной активности с разным функциональным значением (степень функционального разнообразия таких сфер).

Параметры аварийности (на любом уровне обобщения), таким образом, зависят от особенностей социальной активности населения в данном населённом пункте.

Этот основной фактор аварийности настолько силён, что меры воздействия за счёт расширения спектра или ужесточения санкций охранительных правовых норм являются малоэффективными. ГИБДД по своему функциональному назначению также не может повлиять на ведущий комплекс детерминант – характер социальной активности в городе.

Скачки (пики) общей транспортной аварийности обусловлены столкновением потоков социальной активности с разным значением, в особенности в период смены ритма социальной активности в населённом пункте. Ярким примером является пятница.

Следовательно, именно параметры социальной активности, в том числе распределение центров социальной активности и столкновение потоков, в значительной степени предопределяют закономерности распределения ДТП в течение суток (по часам), между днями недели, а также в течение года – по месяцам. По этой причине характер аварийности (всех видов) может различаться в различных городах, в особенности между городскими и сельскими муниципальными образованиями – в зависимости от местных особенностей жизнедеятельности общества.

Сравнение распределения аварийности на разных уровнях обобщения во времени и в пространстве позволило прийти к выводу о том, что в местах, где в данный отрезок времени высок уровень общей дорожно-транспортной аварийности, количество дорожно-транспортных преступлений стремится к нулю и наоборот. В городе, таким образом, травматизм тем меньше, чем плотнее транспортный поток, чем ниже скорости движения и чем больше ДТП без пострадавших, характерных для таких условий. Поэтому к вечеру и ночью, когда дороги свободны, растет уровень травматизма.

Кривая аварийности (всех видов) при прочих равных условиях жизнедеятельности общества в данном населённом пункте является инвариантной. Она представляет собой определённый «коридор», в пределах которого конкретное количество ДТП корректируется в сторону увеличения или уменьшения дополнительными факторами (события местного значения, влияющие на характер социальной активности, – большие праздники, крупные соревнования, ремонт дорог и пр.; погодные условия и др.).

При этом число раненых находится в функциональной связи с количеством ДТП, в особенности относящихся к среднему уровню обобщения, который обозначен нами как дорожно-транспортная аварийность.

Число погибших в ДТП с позиций динамики относительно стабильно и не зависит напрямую от уровня аварийности. Показатели смертности обусловлены, с одной стороны, уровнем развития экстренной медицинской помощи, систем безопасности транспортных средств и пешеходов, а также скоростью движения транспортных средств, когда срабатывает «эффект вытеснения» – с разгрузкой дорог вырастает скорость движения и усугубляются последствия ДТП.

Конечно, такие выводы не являются бесспорными. Например, при объяснении причин существования дорожно-транспортной преступности и процессов детерминации её современного состояния и развития многие отечественные криминологи придерживаются концепции многофакторности[106]106
  Коробеев А. И. Транспортные преступления. С. 304; Криминология: Учебник/ Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. Е. Эминова. М.: Юристь, 1999. С. 469–473; Алексеев А. И., Герасимов СИ., Сухарев А. Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. М., 2001. С. 434–436.


[Закрыть].

Тем не менее, учитывая результаты наших эмпирических исследований, мы придерживаемся иных позиций: существует комплекс детерминант, где один фактор является наиболее влиятельным и объясняет поведение наблюдаемого явления, а остальные факторы лишь корректируют его состояние в каждый конкретный момент[107]107
  Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд., перераб. и доп. С. 185.


[Закрыть].

Исходя из изложенного, представляется целесообразным анализ аварийности в пределах конкретного муниципального образования, поскольку при более высоких уровнях обобщения (по субъекту Российской Федерации, для России в целом) выраженность местных тенденций существенно сглаживается. Это не позволяет обнаружить важные специфические закономерности либо даёт искажённое представление о них.

Поэтому для определения перспектив социального контроля дорожно-транспортной аварийности необходимы изучение направлений совершенствования инфраструктурной организации дорожного движения, возможностей управления характером социальной активности в городе, а также анализ конкретных жизненных ситуаций, в которых реализуется дорожно-транспортное происшествие.

Эти же результаты исследования ставят под сомнение определяющее значение индивидуальной воли каждого участника дорожного движения: налицо признаки функционирования системы, которая не может быть представлена простой совокупностью автономных свободных воль нарушителей дорожного движения. Такое умозаключение содержит предпосылки для частичного смещения акцента исследований с личности водителя как основной причины дорожно-транспортного преступления на уровень социальных общностей, куда водитель включён в качестве элемента (как и другие участники дорожного движения).

Например, в настоящее время наблюдаемое сокращение количества дорожно-транспортных преступлений в г. Иркутске (и по России в целом), конечно, является определённым результатом проводимой политики в вопросах повышения безопасности дорожного движения, в первую очередь за счёт снижения травматизма пешеходов.

Вместе с тем полученные выводы позволяют говорить и о другой причине, которая оказала более существенное влияние, – увеличение общей транспортной аварийности, снижение скоростей движения транспорта и промежутка времени, в течение которого сохраняется высокая скорость движения автомобилей при сохранении достаточного уровня социальной активности. Налицо действие эффекта вытеснения.

При прочих равных условиях разгрузка дорог и снижение общей транспортной аварийности могут закономерно обеспечить рост травматизма, дорожно-транспортной преступности, а отсюда следует тенденциозное признание деятельности компетентных государственных органов неэффективной, хотя прямая зависимость здесь отсутствует.

В подтверждение наших выводов, немного забегая вперёд, приведём результаты второго этапа опроса водителей транспортных средств, который мы провели в сентябре-октябре 2009 года (анкету см. в Приложении 2). Обобщение полученной информации показало, что уровень правопослушности или правонарушаемости не изменился в лучшую сторону: 90,05 % респондентов заявили, что нарушают правила дорожного движения, из них 84,30 % имели такой опыт в 2009 году, а 57,56 % респондентов-правонарушителей нарушали ПДДиЭТС в месяц проведения опроса либо в предыдущий месяц (т. е. в августе, сентябре либо октябре 2009 года). Факты совершения правонарушений респонденты преимущественно объясняли стремлением к удовлетворению своих потребностей в условиях, когда соблюдение правил этому препятствовало.

Оставляет желать лучшего и отношение к сотрудникам ГИБДД: лишь в 31,28 % случаев респонденты указали на положительные в целом ассоциации (с безопасностью дорожного движения, с законом или правилами, которые не следует нарушать). 21,99 % респондентов (42 человека) воздержались от таких комментариев, остальные ассоциируют ГИБДД со взяточничеством и коррупцией (17,44 %), злоупотреблениями, хамством и неприятностями, которых следует избегать (18,46 %), с наказанием, штрафами, ответственностью (13,85 %), а также с пьянством, некомпетентностью, препятствиями дорожному движению, техосмотром (10,77 %). Ещё в 5,64 % случаев респонденты сообщили, что у них нет никаких характерных ассоциаций с ГИБДД.

Таким образом, динамические изменения дорожно-транспортной аварийности и преступности не основаны на изменении социально-психологических явлений действительности, хотя именно на них стремится воздействовать государство посредством правового регулирования, и именно на их оздоровление ссылаются представители компетентных органов, говоря о коренном переломе в вопросах обеспечения безопасности дорожного движения.

Несомненно, у такого подхода к объяснению причин и закономерностей дорожно-транспортной аварийности, а также преступности будут находиться оппоненты, и это следует приветствовать. В частности, представители ГИБДД г. Москвы в средствах массовой информации весьма скептически отнеслись к идее сезонных всплесков дорожно-транспортной аварийности. На вопрос о причинах традиционной высокой аварийности в выходные дни, не отрицая в целом определённых сезонных особенностей обстановки на дороге, они заверили журналистов в следующем: «…говорить о том, что на дорогах происходит нечто сверхъестественное, не приходится. Никакого всплеска дорожно-транспортных происшествий статистика не фиксирует. Все как всегда. Без особых неожиданностей»[108]108
  Дмитриев А. ГИБДД не видит ничего сверхъестественного в серии серьезных аварий //Авторамблер. URL: http://autorambler.ru/journal/events/09.09.2009/560953894/?geo=3 (дата обращения: 09.09.2009 г.)


[Закрыть]. Иными словами, кажущаяся очевидность ответа на вопрос может упрощать действительность, не позволяя отыскать рациональное зерно.

Вместе с тем именно научные дискуссии, рациональная критика и перепроверка полученных выводов позволяют обеспечивать постоянное развитие знаний о дорожно-транспортной преступности и её структурно-динамических закономерностях, связях с другими явлениями социальной действительности.

Теперь сформулируем ключевые выводы в понимании дорожно-транспортной преступности и комплекса ее детерминант.

Криминологическая характеристика указывает на то, что дорожно-транспортная преступность в г. Иркутске и Иркутской области представляет собой относительно самостоятельное явление и обладает уникальными количественно-качественными характеристиками. Это обобщающее положение о связях социальных явлений обладает достаточно высокой внешней валидностью, а потому может быть распространено на все другие регионы России.

С методологических позиций системного подхода, для того чтобы объяснить специфику (криминологические особенности) дорожно-транспортной преступности, её необходимо анализировать в качестве интегрированного элемента метасистемы.

Системой более высокого порядка, включающей дорожно-транспортную преступность в качестве элемента, выступает общая транспортная аварийность. В таком случае метасистемой является само дорожное движение, а аварийность со всеми её разновидностями является подсистемой, функционально связанной с дорожным движением.

На параметры общей транспортной аварийности определяющее влияние оказывают специфические особенности социальной активности в исследуемом населённом пункте.

На допустимость рассмотрения дорожного движения как метасистемы, а общей транспортной аварийности с включёнными в неё компонентами (ДТА и УПА) – в качестве открытых подсистем с обратной связью, указывают следующие признаки[109]109
  Спщнадель В. Н. Основы системного анализа: Учеб. пособие. С. 135–136.


[Закрыть]:

1. В названных нами явлениях присутствуют связи между элементами, появляются новые свойства, не присущие элементам в отдельности, т. е. связь, целостность и обусловленные ими устойчивые структуры наблюдаемых нами явлений являются их же признаками.

2. Эти явления имеют не только связи координации, но и связи субординации, обусловленные происхождением одних элементов из других, возникновением новых связей.

3. Имеются особые механизмы (управляющие), через которые структура целого воздействует на характер функционирования в развитии частей системы.

4. Основные свойства частей определяются закономерностями, структурой целого.

5. Части лишены способности к самостоятельному существованию.

6. Элементы подсистем функционируют вероятностным образом и имеют определенное число степеней свободы, и такое гибкое приспособление является условием для устойчивости всей системы.

Соответственно, применение методологии системного подхода в исследовании дорожно-транспортной преступности и рассмотрение её как подсистемы, включённой в системы более высокого порядка, представляются не только допустимыми, но даже необходимыми и находящими эмпирическое подтверждение.

С позиции структурно-динамических параметров дорожно-транспортная преступность и общая транспортная аварийность имеют разные особенности распределения во времени и в пространстве: при высоком уровне общей аварийности количество дорожно-транспортных преступлений стремится к нулю. И наоборот: чем ниже уровень общей аварийности, тем больше дорожно-транспортных преступлений в определенный отрезок времени и в конкретном месте.

Такой эффект не является выражением прямой противоположности между уровнями общей аварийности и дорожно-транспортной преступностью (по уровню статистического обобщения – уголовно-правовой аварийностью). Линейная обратная зависимость между уровнями этих явлений не существует при низкой социальной активности в городе.

Действие этого правила хорошо просматривается, если наложить графики распределения общей и уголовно-правовой аварийности в разных районах г. Иркутска в течение суток с использованием дополнительной шкалы (для уголовно-правовой аварийности). Эти графики за 2006 и 2007 годы размещены в Приложении 4.

Таким образом, характеристики дорожно-транспортной преступности системно связаны с особенностями общей транспортной аварийности, а опосредованно – с социальной активностью в пределах конкретного населённого пункта.

Эта трёхзвенная связь между характеристикой дорожно-транспортной преступности, общей транспортной аварийности и особенностями социальной активности отражает эффект целостности метасистемы (эмерджент) и описывается через «эффект вытеснения».

Практическое значение нашей гипотезы будет определено в пятой главе работы, посвященной профилактике дорожно-транспортной преступности. В частности, дифференцированный анализ общей транспортной аварийности с дорожно-транспортной преступностью позволяет различать территориальные зоны с различным потенциалом аварийности (криминогенным и некриминогенным), что имеет практическое значение для профилактики (расстановка нарядов ДПС, средств видеонаблюдения и т. д.).

Глава 2
Роль личности и конкретной жизненной ситуации в совершении дорожно-транспортного преступления

2.1. Теоретические и методологические положения исследования личности водителя, совершившего дорожно-транспортное преступление

Приступая к анализу личности водителя-преступника, следует напомнить, что в предыдущей главе мы получили данные о наличии чётких циклических закономерностей, описывающих форму своеобразного «статистического коридора» дорожно-транспортной аварийности на всех уровнях её обобщения. Иными словами, дорожно-транспортные происшествия, представленные в статистике, обладают вполне устойчивыми закономерностями распределения в течение дня, недели и даже в пределах одного года.

В сторону социетального уровня детерминации преступности в противовес поиска причин общественно опасного поведения в чертах личности конкретного индивида уже в конце XIX века склонялся и Ф. фон Лист: «Если, однако, общественный фактор преступления несравненно влиятельнее индивидуального, то криминалист прежде всего должен обратить внимание на общественные причины и стремиться к уменьшению преступности путём реформирования нездоровых общественных условий. Я не думаю, что нужно указывать на то, что руководящая и законодательная сферы ещё очень удалены от полного сознания этого важного положения. Если какое-нибудь тяжкое преступление, как молния, внезапно прорезывает тьму, скрывавшую от нас недочёты общественного строя, то часто ограничиваются введением нескольких новых параграфов в уложение о наказаниях, хотя наказания в благоприятнейших случаях имеют влияние лишь на индивидуальный фактор преступления»[110]110
  Лист Ф. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление / Сост. и предисл. B. C. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2008. С. 93.


[Закрыть].

Наблюдаемая ситуация позволяет усомниться в определяющей роли общественно опасной личности водителей, совершивших дорожно-транспортные преступления. Если наше предположение верно и преступные, характерные общественно опасные свойства у таких водителей отсутствуют, то возникает вопрос, следует ли уделять внимание изучению личности в рассматриваемом контексте.

На наш взгляд, личность водителя нельзя оставить без внимания в рамках исследования. Даже если принять дорожно-транспортную аварийность за атрибут современного общества, за функциональную особенность технической составляющей процесса социального взаимодействия, то следует остерегаться полного исключения феномена индивида, рассмотрения проблемы сугубо механистически. Социальные явления, в основе которых лежит взаимодействие, немыслимы вне человеческого сознания и общества. Таким образом, даже постановка под сомнение свободы воли индивидов или её роли в механизме детерминации дорожно-транспортной аварийности не снимает необходимости изучения взаимодействующих индивидов.

Тогда возникает вопрос: с какой точки зрения следует изучать личность водителя при изложенном теоретико-методологическом подходе. Для ответа на него проанализируем структуру личности преступника, а также данные о личности водителей-преступников, полученные в процессе прикладных криминологических исследований.

Если в уголовном праве человек, совершивший преступление, имеет один обобщающий термин – «субъект преступления» – и рассматривается исключительно с позиций общих признаков деликтопригодности и признаков специального субъекта, то в рамках криминологического исследования эта характеристика скупа, поскольку имеет четыре основных показателя: возраст, вменяемость, признаки специального субъекта (должностное лицо, военнослужащий, и т. д.), наличие судимости или ее отсутствие.

Криминологию же интересуют внутренний мир человека и причины формирования криминальной установки. По мнению А. И. Долговой, характеристика личности преступника состоит в выявлении ближайших к преступлению и преступности причинных связей, причинных комплексов и цепочек. При этом она указывает на наличие шести групп признаков:

1) социально-демографические признаки;

2) уголовно-правовые признаки;

3) социальные проявления в разных сферах жизнедеятельности (социальные связи);

4) нравственные свойства;

5) психологические признаки;

6) физические (биологические) характеристики[111]111
  Долгова А. И. Криминология. М., 1997. С. 280.


[Закрыть].

По этой причине криминологический взгляд на личность и методология исследования личности значительно ближе к социальным и психологическим наукам, нежели к юридическим.

В науки социального цикла понятие «личность» было введено для подчеркивания неприродной («надприродной» или «надорганической», социальной) сущности человека, т. е. акцент делается на социальном начале[112]112
  Добренькое В. И., Кравченко А. И. Фундаментальная социология: В 15 т. Т. 7: Человек. Индивид. Личность. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 123.


[Закрыть].

В свою очередь, в криминологии «личность – это «социальное лицо человека», то, кем он стал, развиваясь и живя в обществе»[113]113
  Долгова А. И. Криминология. М., 1999. С. 177.


[Закрыть]. «Личность – совокупность социальных и психологических свойств человека, которые его выделяют из среды других людей и присущи именно этому человеку»; «это совокупность социально-демографических, социально-психологических, нравственных и правовых свойств, признаков, связей, отношений, характеризующих лицо, совершившее преступление, влияющих на его преступное поведение»[114]114
  Криминология. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1992. С. 78.


[Закрыть].

Согласно традиционной криминологической типологии личности преступника, водители транспортных средств исключены из групп последовательно-криминогенного и ситуативно-криминогенного типа. Все водители относятся к типу случайных преступников. То есть любой водитель, вообще не склонный ни к каким правонарушениям, может стать преступником в принципе. «Есть также большая группа неосторожных преступлений, от которых не застрахован ни один водитель автомашины. Он не собирается совершать преступление, он законопослушный гражданин, но ситуация складывается так, что он совершает наезд на пешехода или столкновение со встречной автомашиной, в результате наступает уголовная ответственность»[115]115
  Кудрявцев В. Н. Лекции по криминологии. М.: Юристь, 2005. С. 69–70.


[Закрыть].

Такое теоретическое положение чрезвычайно важно, поскольку криминологией теоретически обосновано и практически доказано, что имеются такие свойства личности, которые характерны именно для лиц, совершающих преступления, особенно тяжкие, умышленные[116]116
  Криминология / Г. А. Аванесов, С. М. Иншаков, С. Я. Лебедев, Н. Д. Эриашвили; подред. Г. А. Аванесова. М.: Юнити-Дана,2005. С. 263;Аванесов Г. А. Криминология и социальная профилактика. М., 1980. С. 185–187.


[Закрыть].

Однако неосторожная преступность достаточно специфична: «Крайне нежелательно именовать в равной мере преступниками (личностью преступника) лиц, совершивших различные по уровню общественной опасности уголовные деяния. Думается, что не следует именовать таковыми лиц, совершивших неосторожные преступления (малозначительные, не тяжкие). Их свойства довольно часто не соответствуют свойствам тех лиц, кто совершает умышленные преступления (тяжкие). Это – особая категория лиц»[117]117
  Криминология / Г. А. Аванесов, С. М. Иншаков, С. Я. Лебедев, Н. Д. Эриашвили; под ред. Г. А. Аванесова. С. 263.


[Закрыть].

Например, В. Е. Квашис неоднократно указывал на очень весомое значение (до определяющего) в детерминации неосторожного преступления той обстановки, в которой оно совершается, отводя личности неосторожного преступника роль второго системного фактора: определённые психофизиологические дефекты не позволяют индивиду адекватно воспринять опасную ситуацию либо принять правильное решение, когда для этого имелась возможность[118]118
  Квашис В. Е. Преступная неосторожность. Социальные и криминологические проблемы. Владивосток, 1986. С. 80.


[Закрыть].

Я. И. Гилинский также отмечает, что современные результаты исследований неосторожной преступности нарушают некоторые представления о причинах преступности или преступлений, поскольку ставят под сомнение постулаты о детерминированности некими врождёнными преступными чертами личности, а отсюда – целесообразность и эффективность уголовного наказания за их совершение: «…да, всегда надо быть внимательнее, осторожнее, осмотрительнее, предусмотрительнее, но надо ли для этого сажать в тюрьму?»[119]119
  Гилинский Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. 2-е изд., перераб. и доп. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009. С. 374.


[Закрыть]

Таким образом, положения криминологической науки позволяют усомниться в наличии устойчивых и специфичных общественно опасных свойств и качеств личности водителей, совершивших дорожно-транспортные преступления. Отталкиваясь от этих теоретических положений, наше внимание будет сосредоточено на элементах психологической структуры (подструктуры) личности.

Известно, что психологические (взаимозависимые) подструктуры личности одновременно являются и ее уровнями.

Первый (низший) уровень – биологически обусловленная подструктура. Она включает природные свойства типа нервной системы, возрастные, половые, некоторые физиологические свойства организма и патологические свойства психики, темперамент.

Второй уровень – все индивидуальные свойства отдельных психических процессов, ставшие именно свойствами личности, придающие ей особенность. Сюда включены индивидуальность проявления памяти, эмоций, ощущений, мышления, восприятия, чувств и воли.

Третий уровень – социальный опыт, в который входят приобретенные человеком знания, навыки, умения, привычки.

Четвертый уровень – направленность личности, оцениваемая с позиций социально-психологического анализа. Направленность личности раскладывается на следующие подструктуры: влечения, желания, интересы, склонности, идеалы, индивидуальное мировоззрение и миропонимание и высшая форма направленности – убеждения[120]120
  Криминология / Г. А. Аванесов, С. М. Иншаков, С. Я. Лебедев, Н. Д. Эриашвили; под ред. Г. А. Аванесова. С. 264–265.


[Закрыть].

Анализ прикладных криминологических исследований позволяет сделать вывод о том, что доминирующим элементом структуры личности водителя, попадающим в поле детального исследования, выступает направленность личности с позиций социально-психологического анализа (т. е. четвертый уровень в представленной системе личности).

В современной отечественной криминологии социально-психологический анализ проводится путем выявления мотивов преступного поведения, которые позволяют обнаружить некоторое сходство психологических свойств исследуемых преступников. Эти свойства, характерные для исследуемой группы преступников, признаются общественно опасными, зачастую детерминирующими преступное поведение и поэтому требующими корректировки.

В. В. Лунеев определяет мотивацию в широком смысле как внутренний субъективный стержень (процесс) преступления, который включает в себя: актуализацию потребности, формирование конкретного мотива, опредмечивание мотива в цели, выбор путей достижения цели, предвидение и прогнозирование возможных последствий, принятие решения действовать, контроль и коррекцию совершаемых действий на основе конкретного мотива и другие моменты.[121]121
  Лунеев В. В. Субъективное вменение. М.: ИГЛ РАН, Спарк, 2000. С. 62.


[Закрыть]

Сами же мотивы «выражают наиболее важные черты и свойства, потребности и стремления личности. Мотивы не только то, что побуждает к определенному поведению, но и то, ради чего оно совершается, в чем его внутренний смысл для действующего субъекта. При этом по внешним оценкам мотив может расцениваться как неадекватный внешним условиям, но он всегда будет строго соответствовать особенностям данной личности»[122]122
  Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступника и расследования преступлений. М.: Юристь, 1996. С. 149.


[Закрыть].

Рассмотрев дефиниции «мотивация» и «мотив», следует обратить внимание на то, что мотив как побудительная сила имеет для нас значение в части преступлений, совершенных по легкомыслию, – в тех случаях, когда водитель идет на осознанный риск, нарушая правила дорожного движения. При небрежности о мотивах вести речь не приходится ввиду отсутствия в этих преступлениях побудительной силы как таковой: «При небрежной вине, в отличие от легкомысленной, лицо, совершая действие или бездействие, не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий, но при соответствующей внимательности и предусмотрительности, как полагает закон, оно должно было и могло по своим объективным и субъективным возможностям предвидеть эти последствия»[123]123
  Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунеева, А. В. Наумова. М.: Юристь, 2006. С. 208.


[Закрыть].

Поскольку лицо совершает преступление из-за невнимательности и непредусмотрительности, постольку речь об общественно опасных мотивах в этих случаях идти не может. Здесь перед нами два иных психологических феномена: отсутствие внимания и должной предусмотрительности, а значит, мотивы просто не включены в механизм совершения преступления по небрежности.

Итак, мотив дорожно-транспортных преступлений может иметь место только в том случае, если они совершаются по легкомыслию. Соответственно, специфика отсутствия мотива в преступлениях, совершаемых по небрежности, диктует необходимость выявить и проанализировать факторы, рассеивающие внимание водителя, а также факторы, которые способствуют отсутствию должной предусмотрительности по отношению к общественно опасным последствиям.

Это же позволяет нам провести достаточно конкретную грань в исследовании водителей, совершивших дорожно-транспортные преступления: легкомысленных и неосторожных преступников в рассматриваемом контексте смешивать в один класс было бы методологически неверно. В дальнейшей части нашей главы мы последовательно будем рассматривать особенности личности легкомысленных, а затем небрежных нарушителей правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, обусловившие дорожно-транспортное происшествие.