Текст книги "Встреча с Вождем"

Глава 6

13 июля 1941 года, Москва

За прошедшие сутки Батоныч еще несколько раз встречался со Сталиным. Дважды при этом присутствовал нынешний нарком обороны маршал Тимошенко, пока еще не догадывающийся, что занимать этот пост ему остается меньше недели[19]19
  С 19 июля 1941 года последним народным комиссаром обороны стал И. В. Сталин; одновременно Ставка Главного Командования РККА была реорганизована в Ставку Верховного Главнокомандования. До сентября С. К. Тимошенко оставался заместителем наркома обороны, одновременно занимая должность командующего войсками Западного фронта.


[Закрыть]. Семен Константинович оказался вполне нормальным мужиком, хоть в первый раз и не знал, как себя вести в присутствии незнакомого полковника АБТВ, которого САМ представил в качестве личного консультанта. На встречах в основном оговаривались технические детали, пока, впрочем, без особых подробностей, как выразился Вождь, «ви, таварищ полковник, тепэрь сами рэшайте, что да как. А ми – вам всэцело паможем». Владимир Петрович, впрочем, и не спорил. Сам так сам. Впервой, что ли? Не верил бы в свои силы – не стал и предлагать.

Очкарик, к слову, как и обещал, за пару дней набросал примерную схему «сетецентрической войны» в применении к нынешним реалиям. Правда, с оными реалиями он главным образом ознакомился за эти же самые дни, после чего оптимизма у него заметно поубавилось. Очень заметно. Всерьез историей, в частности технической оснащенностью РККА образца сорок первого года, Кариков никогда не интересовался. И потому реальная ситуация с радиосвязью в действующих войсках оказалась для него тяжелым ударом: ну, не ожидал человек, что все так… сложно. Не катастрофично с сугубо технической стороны, а именно СЛОЖНО. Поскольку то, что сейчас происходит, – это просто кошмар. Не зря ведь легендарный командарм, регулярно вхожий в сталинский кабинет, некогда сказал: «Сильна Красная Армия, но связь ее погубит»[20]20
  Фраза приписывается маршалу С. М. Буденному.


[Закрыть]. Нет, дело было вовсе не в том, что в войсках не имелось радиостанций. Пусть плохонькие и большей частью устаревшие, практически без запчастей, но они все-таки были. Проблема – или даже так – ПРОБЛЕМА – крылась в том, что ими не умели нормально пользоваться. Причем практически на всех уровнях. Не умели грамотно шифровать сообщения, не изучали принципы радиоразведки и радиоборьбы, не обучались кодированию и декодированию. И, что самое неприятное, предвоенный генералитет – между прочим, вопреки прямому приказу Сталина «Об улучшении работы связи в РККА»! – упорно не желал ничему этому учиться. Ни к чему хорошему это, разумеется, привести не могло – и не приводило, увы! Передаваемые в действующие войска сообщения большей частью шли открытым текстом (либо с примитивной кодировкой с использованием кодовых слов в духе танк – «коробочка» и так далее), чем с удовольствием пользовались гитлеровцы. Порой даже отдавая советским войскам приказы, которые те выполняли, не подозревая подвоха…

Батоныч, прекрасно уяснивший причину подавленного состояния младшего товарища, сообщил, что ничего столь уж катастрофического он во всем этом ровным счетом не усматривает. И работать Борис все равно будет по специальности, занимаясь вопросами как раз-таки связи. Как проводной, так и радио. С упором на последнюю, разумеется. Обучать, налаживать, контролировать выполнение, разъяснять важность. А уж там, глядишь, и присланные Дубининым документы в полную силу заработают, и до спутников останется совсем недалеко… ну или хотя бы до беспилотников, благо с чисто технической точки зрения ничего особенно сложного в их производстве нет. Да и вообще, один раз гитлеровцев уже разбили, а сейчас и тем более разгромим. Вот только с нормально организованной связью это выйдет быстрее и эффективнее. Успокоил, одним словом…

Что же до формируемой танковой бригады, то Батоныч в принципе вовсе не собирался тупо копировать структуру танкового полка образца шестидесятых-семидесятых годов. Какой смысл? Танки-то ладно, этим добром его Сталин обеспечит, и «КВ», и «тридцатьчетверками». Причем скорее первыми, поскольку Владимир Петрович все больше и больше склонялся к идее создания именно тяжелой ТБр. А вот с остальным сразу же возникали проблемы. Где, к примеру, брать положенные по штату бэтээры? Местными броневиками замещать, которые скорее легкие колесные танки с унифицированной с гусеничными собратьями башней? А на фига? На фига, если внутрь больше четырех человек все равно не запихнешь? В качестве разведывательных или штабных машин еще сойдут, но и не более. Даже если снять в качестве паллиативной меры башню, объем боевого отделения от этого никак не изменится и транспортером пехоты машина при этом не станет.

Вот если бы установить на трехосную базу «ГАЗ-ААА» или «ЗиС-6» открытую сверху бронекоробку по типу «БТР-152»… а что, отличная мысль! И вполне осуществимая: в реальности его ведь практически сразу после войны и построили. База сейчас, правда, другая, пожиже, так что семнадцать бойцов внутрь вряд ли удастся запихнуть, но ему и одного отделения хватит. Учитывая, что ничего подобного в РККА вообще нет, даже десяти-двенадцатиместный БТР окажется просто революционным прорывом. Хорошо, запомним. Тем более в Виталькиных документах соответствующие чертежи имеются, это он точно знает. Вот пусть КБ того же Ижорского завода и подгонит корпус «сто пятьдесят второго» под существующее шасси – если отнесутся со всей серьезностью, за две недели справятся. Грузовики фронту, конечно, нужны как воздух, но ему много и не требуется, достаточно и опытной партии из двух десятков бронемашин. Все равно производство «БА» в этом году свернут, если уже не свернули – вот и шасси освободятся. Плюс прибывающие на завод для ремонта броневики. Все, решено! Когда доберется до Ленинграда, озадачит местных конструкторов – с его-то полномочиями это не проблема.

А зенитное прикрытие? Способных идти на марше наравне с танками «Шилок» и «Стрел-10» нет и не предвидится. Наиболее близкий аналог – обычные грузовики с пушками или пулеметами в кузовах. Равно как не имеется и самоходных гаубиц. Собственно говоря, у Красной Армии САУ вообще отсутствуют как класс. Не нашлось им места в военной доктрине РККА – в отличие от тех же фрицев. Ну если, конечно, не считать таковыми «КВ-2», которые с натяжкой все же можно отнести именно к САУ, а не к танкам. А что? Между прочим, вполне неплохой вариант – проблем с обслуживанием и ремонтом не будет, поскольку ходовая такая же, что у линейных «КВ». Вес, правда, великоват, больше пятидесяти тонн, не каждый мост выдержит. Зато вооружение впечатляющее, 152-мм гаубица «М-10Т» – однозначно вещь! Лишь бы с боеприпасами проблем не было, много снарядов в башне не повозишь. Хоть фрицы, помнится, на своих трофейных «Pz.Kpfm KV-2 754 (r)»[21]21
  Немецкое название захваченных в качестве трофеев танков «КВ-2». Буква «r» означает «русский».


[Закрыть] приваривали к кормовому бронелисту короб еще для двух десятков запасных выстрелов. Учитывая же, что построили их больше двух сотен, окончательно сняв с производства только этим летом, вполне можно сформировать полноценный самоходный артдивизион. А не срастется с «КВ-2» (иди знай, сколько их в наличии имеется, не с фронта же отводить), самоходные гаубицы можно без особой проблемы заменить обычными пушками, главное, чтобы имелось, чем их тягать. Поскольку гужевой транспорт – это, конечно, здорово, против коняшек Владимир Петрович ничего не имел, животные полезные и грациозные… но желательно не в этот раз и не во вверенном ему подразделении! Потому только гусеничные тягачи и грузовики в качестве транспортеров боеприпасов!

Да и с зенитным прикрытием тоже можно будет что-нибудь придумать. В конце концов, крупнокалиберный «ДШК» в варианте спаренной или даже строенной установки – вполне себе серьезное оружие против низколетящих целей, тех же пикирующих «Ю-87». Плюс 37-мм скорострельные автоматы «61-К». Эх, ему бы еще установленные в кузовах полуторок или «Захаров» 25-мм спарочки «72-К»! Вот только, если память не подводит, их пока в армии или совсем нет, или почти нет – массовое производство этого отличного автомата наладили вроде бы только ко второй половине войны. Или нет? Нужно будет прозондировать почву, глядишь, и найдут в виде исключения хоть полдесятка.

А вот с инженерно-саперной ротой определенно сложнее… Батоныч не считал себя таким уж большим знатоком местных БТТ, но вроде бы единственной инженерной спецмашиной РККА был мостоукладчик на базе «Т-28», произведенный в количестве не более восьми штук. Да и те еще перед войной передали в КОВО[22]22
  Согласно найденным авторами данным, судьба столь нужной РККА инженерной машины, как мостоукладчик «ИТ-28», оказалась весьма печальной. Успешно пройдя государственные испытания в 1940 году, «ИТ-28» был принят на вооружение… и в этом же году его производство было прекращено вместе с танком «Т-28». По разным данным, всего успели произвести от одной до восьми машин; все они были переданы в Киевский ВО. Предполагалось, что на смену «ИТ-28» придет аналогичный мостоукладчик на базе танка «КВ», однако разработать его до начала войны так и не успели. На данный момент в мире не сохранилось ни одного экземпляра этой машины.


[Закрыть]. О путепрокладчиках, землеройных и инженерных машинах разграждения в этом времени и вовсе слыхом не слыхивали. Скорее всего, об этом не говорилось даже в переданных Виталей документах, поскольку первый серийный советский гусеничный мостоукладчик в мире Бата построили уже много позже войны на базе линейного танка «Т-54». Так что придется товарищам саперам по старинке работать, лопатами да топорами…

В итоге Батоныч решил сформировать что-то вроде тяжелой танковой бригады второй половины Великой Отечественной, но с некоторыми привычными ему особенностями. И самое главное – полностью моторизованной, на все сто процентов оснащенной транспортом, благо в том, что Сталин не будет против, он был абсолютно убежден. В конце концов, пора учиться воевать согласно реалиям современной маневренной войны. И другим пример подавать, поскольку неповоротливые и скверно управляемые мехкорпуса уже благополучно доказали низкую боевую эффективность. А Очкарик со своей «сетецентрической войной» подождет. Пускай сначала научится организовывать бесперебойную радиосвязь в войсках на уровне местных технологий, а уж там поглядим, что дальше. А заодно и службу РЭБ создаст, что вполне осуществимо даже в этом времени и на существующей технологической базе.

Почему именно тяжелой ТБр? Сложный вопрос. С одной стороны, «КВ» не могут похвастаться ни особой маневренностью, ни скоростью, да и техническая надежность у них, прямо скажем, так себе. С другой – этим бронированным монстрам практически не страшна ни одна немецкая противотанковая пушка образца сорок первого (да и сорок второго) года. Ну, разве что гусеницу разобьют. А тех самых знаменитых 88-мм «FlaK 18/36/37», о которых так сильно любят упоминать всезнающие «диванные историки», во-первых, на Восточном фронте совсем немного, во-вторых, используются они пока исключительно по прямому назначению, то есть в качестве собственно зенитных орудий. Башенные же пушки фрицевских панцеров «КВ» не опасны вовсе, ни с какой дистанции. А от гаубичного фугасного снаряда, реши немцы выкатить их – гаубицы в смысле, а не снаряды – на прямую наводку, как порой делали при встрече с русскими тяжелыми танками, никакая броня все равно не спасет.

Однако «переспав» со своей идеей ночь, Владимир Петрович решил все же не отказываться от «тридцатьчетверок». Прежде всего потому, что так и не сумел придумать (не столько для Сталина, сколько для самого себя) четкой аргументации, отчего он, собственно, должен от них отказываться. Проблемы с трансмиссией и сложность с коробкой передач, из-за чего мехводы зачастую шли в бой только на второй скорости, регулируя скорость газом и гробя движки? Низкий моторесурс дизеля и ходовой? Плохая вентиляция в боевом отделении и хреновый обзор с места командира? Так и у «КВ» те же самые проблемы, если даже не более выраженные. Зато вооружение вполне сопоставимое, а у «Т-34» выпуска первой половины сорок первого, на которые уже устанавливают «Ф-34», – так даже и помощнее. Зато скорость и маневренность всяко выше при меньшей массе – иди знай, где и с кем его бригаде придется воевать. В определенной ситуации последнее может оказать решающее значение для победы.

В его времени было куда как проще: ни тебе средних танков, ни тяжелых. Есть понятие «основной боевой танк» – вот на нем и воюй. Ну, в смысле на танке воюй, а не на понятии, разумеется. Масса как у среднего, броня и вооружение – как у тяжелого. Эх, ему б сейчас сотню привычных «Т-62», на которых он по африканским саваннам рассекал, вот бы шороху фрицам наделал! Гонял бы того самого «Быстроногого Гейнца», словно таракана по кухне! Как продвинутые европейские панцеры от попаданий 125-мм осколочно-фугасных снарядов клочьями разлетаются, он недавно уже насмотрелся, а первая в мире гладкоствольная стопятнадцатимиллиметровка «шестьдесят второго» не особо и слабее. Но чего нет – того нет. За неимением гербовой, как говорится…

Решительно отбросив несвоевременные воспоминания, Батоныч вернулся к актуальным размышлениям. Итак, решено, «тридцатьчетверки» тоже берем. Итого на бригаду формируем три батальона: два тяжелых танков, один средних. Всего девяносто машин, по три десятка на батальон. Легкие танки? Ох, да он бы с превеликой радостью от этого геморроя отказался, но нужно же чем-то замещать БМП, хотя бы в качестве разведки? Броневики – это, конечно, здорово, но колесная техника образца сороковых годов прошлого (для Бата, конечно) века не везде пройдет.

Ладно, введем в штат еще и роту легких танков в качестве разведывательных, дозорных и машин связи. Что там у нас в наличии? «Т-26» сразу отпадает, медленный он, да и вообще морально устарел, британский родственничек. С плавающими «Т-40» связываться тоже как-то не хочется, а вот «шестидесятый» разработки того же Астрова Бата бы вполне устроил. Шустрый, легкий и совсем небольшой по габаритам, при его низком профиле в любых кустах затаится. Вот только одна небольшая проблема: его лишь в начале осени на вооружение примут. Потребовать от Николая Александровича[23]23
  Николай Александрович Астров – ведущий разработчик советских легких танков предвоенного и военного периода. Руководил созданием танков «Т-38», «Т-40», «Т-60», «Т-70», «Т-80» и многих других, в том числе знаменитой и самой массовой советской самоходки «СУ-76М». После войны участвовал в создании авиадесантных САУ, зенитной самоходной установки «ЗСУ-23-4» «Шилка» и других боевых машин и гусеничных шасси под них. Автор двадцати пяти типов боевых машин.


[Закрыть] ускорить ходовые испытания? Да ни в коем случае! Ни в коем случае! Наоборот, нужно убедить его перестать наконец возиться с легкими танками, а освободившиеся мощности поскорее бросить на разработку и производство «СУ-76». Перескочить, так сказать, через «Т-70», который послужил ей базой. Поскольку появление этой отличной самоходки в конце сорок первого – начале сорок второго здорово поможет на фронте. Очень здорово поможет, ведь до появления «Тигров» и «Пантер» грабинская «ЗиС-3» способна выносить все типы немецких танков даже с максимальной дистанции! А производимые огромными количествами легкие танки? Их время ушло… по большому счету так и не наступив. Фронту нужны нормальные танки – «тридцатьчетверки», «КВ», «ИСы». Потому и незачем тратить сотни тысяч тонн стали и тысячи человеко-часов на легкобронированные машины. Да и дефицитные газовские двигатели для грузовиков пригодятся, они на фронте как бы не нужнее танков. Ну, или для тех же самых будущих бронетранспортеров, о которых он уже размышлял.

А танки для его разведроты? Да возьмет самые обычные линейные «БТ-7» – и всех делов! Машины быстрые, достаточно проходимые и, главное, отлично знакомые танкистам. Этого добра, насколько он понимает, пока еще хватает. Вот ими и укомплектует роту легких танков. А что броня слабенькая и движок огнеопасный? Так им в лобовые атаки на фрицевские панцеры и не ходить, во встречных боях не участвовать. Справятся… Можно подумать, привычные Батонычу БРМ[24]24
  БРМ – боевая разведывательная машина. Как правило, создается на базе линейных БМП или бронетранспортеров.


[Закрыть] против танков катят, угу…

Устало потянувшись, Владимир Петрович отложил в сторону исписанный короткими замечаниями блокнот производства местной бумажной фабрики и шариковую ручку из будущего. Все, на сегодня довольно, спать тоже иногда нужно. Когда помоложе был, порой и по нескольку суток без сна приходилось обходиться. Но годы, заразы, берут свое. Ну да ничего, вот повоюет напоследок, навешает еврогейцам люлей, изменит историю – и можно на покой.

Раздевшись до пояса, Батоныч с удовольствием умылся, почистил зубы – местный зубной порошок после привычной пасты все еще казался экзотикой, но терпеть можно – и вернулся обратно в комнату. Разместили их с Очкариком прямо-таки роскошно. Каждому выделили по отдельному помещению из двух комнат (рабочий кабинет и спальня) плюс здоровенный, как принято в этом времени, санузел. Ну да, это тебе не хрущевская совмещенная «геванная» объемом три на два метра, которая теперь, очень даже вероятно, и вовсе не появится. Интересно, для кого в здании Совмина подобные апартаменты предназначались, для депутатов, что ли? Или им на время очередного съезда ВКП(б) полагалось в го́стенице останавливаться? Впрочем, ему-то какая на фиг разница? Удобно? Удобно. Да и до САМОГО, ежели захочет срочно пообщаться, совсем недалеко. Круглосуточная охрана в лице неразговорчивых, но наверняка отзывчивых и добрых в душе сержантов госбезопасности у дверей, правда, несколько напрягает. Зато питание трехразовое, можно даже прямо… ну, пусть будет «в номер», заказывать – вон телефонный аппарат на тумбочке и рядом листок с внутренними номерами. А по соседству еще один, без диска. Та самая легендарная «вертушка», ага. Прямая связь с Виссарионычем, буде ему придет в голову внезапно позвонить. Ну или наоборот. У Карикова второго телефона, к слову, не имеется – видать, званием не вышел.

Впрочем, сегодня он в крайний раз в теплой постельке ночует: завтра с утра в путь. Сначала собирался в Питер… тьфу, ну, в смысле Ленинград, отправиться, на Кировский и Ижорский заводы. Но после сегодняшних размышлений внезапно передумал. Нет, товарищи, сейчас Горький важнее. Вот переговорит с Астровым относительно будущих самоходок, тогда и город трех революций посетит. В качестве – как там Иосиф Виссарионович выразился? – «личного прэдставителя на мэстах»? Посмотрит вблизи, как знаменитые «Ворошиловы» собирают, пощупает, с людьми поговорит… вдумчиво. Расстреливать он никого, ясное дело, не собирается – это уж определенно перебор, разве что обматерит как следует или пару раз по морде съездит, – но и глаза на недоделки закрывать не станет. От слова совсем! Война идет, люди на фронте ежедневно гибнут – и какие люди, лучшие! Потому и танки нужны тоже… лучшие. Или как минимум такие, чтобы в самый ответственный момент не подвели, чтобы и завелись вовремя, и в бою не заглохли. Но сначала Горьковский автозавод. Это важнее, чем вся его пока еще не сформированная танковая бригада. Фронту нужны самоходки. Прямо сейчас нужны. Пора уже дубининским документам начать всерьез работать. И он им в этом поможет. А уж когда товарищ отыщется, пусть подключается, не все ж ему одному лямку тянуть…

Полковник Владимир Петрович Бат выключил настольную лампу. Комната мгновенно погрузилась в полную темноту: тяжелые шторы на окнах были плотно задернуты, в столице действовал режим светомаскировки, хоть ни один немецкий бомбардировщик пока что еще до Москвы не добрался. Летать – летали, конечно, но, как в той бородатой шутке говорилось, «невысоко и недолго». Кого-то сбивали еще на подходе истребители-перехватчики; а тех, кто все же добирался до городских окраин, наглухо валили зенитные батареи.

Уже засыпая, Батоныч подумал, что ему все-таки здорово повезло. Оказаться настолько НУЖНЫМ почти что на излете жизни – это, знаете ли, дорогого стоит. Еще и Героем Советского Союза нежданно-негаданно стал. В прошлой жизни не сподобился, хоть и воевал, а тут вон как вышло… А прошлое? Ох, да и вспоминать не хочется, честное слово! Противно просто: полковник танковых войск, выпускник двух военных академий, кавалер государственных наград – и глава московской ОПГ? Тьфу, мерзость, позабыть бы поскорее! А еще лучше – так все ЗДЕСЬ изменить, чтобы ТАМ не пришлось до подобного дерьма опускаться! И он – изменит! Костьми ляжет – но сделает!

Но сейчас – отбросить все посторонние мысли и спать. Поезд в половине пятого уходит, а сейчас уже начало первого. Спать…

Глава 7

14 июля 1941 года, Берлин

Полковник и майор, периодически стукаясь головами (и, похоже, даже не замечая этого), не отрываясь, пялились в крохотный экран смартфона. Впрочем, крохотным он был для меня, привыкшего к совсем другим размерам экранов… А по нынешним временам так даже и большой – здесь УЖЕ есть телевизоры (и даже ведутся регулярные телепередачи), причем и у немцев, и в Советском Союзе, но экраны данных «супердевайсов» размером… ну вот как раз с мой смартфон. Только на «Самсунге» изображение предельно четкое и цветное, а не размытое черно-белое.

В данный момент немцы смотрели один из моих любимых роликов – воздушный парад 1961 года в Тушине. А там было на что посмотреть: групповой и индивидуальный пилотаж на истребителях «МиГ-17» и «МиГ-19» по уровню сложности значительно превосходил то, что в мое время показывают «Стрижи» и «Русские витязи». Летчики ДОСААФ на «Як-18» «написали» в небе слова «Ленин» и «партия». Новые реактивные спортивно-пилотажные «Як-30» и «Як-32» удивляли лихостью и мастерством. Проносились перехватчики «Як-25», «Як-28», «Ту-28» с ракетами Р-40, высотные Т-3, истребители «МиГ-21», истребители-бомбардировщики «Су-7», бомбардировщики-ракетоносцы «Ту-16». Вертолеты «Ми-6» и «Як-24» высаживали на летное поле десант и тяжелую боевую технику, в том числе самоходные установки тактических ракет. Шли ровным строем стратегические «Ту-95»… И как вишенка на торте – новый реактивный дальний сверхзвуковой бомбардировщик «М-50» в сопровождении пары «МиГов». Все это вызывало восторг и гордость соотечественников, изумление и зависть иностранных атташе и корреспондентов…

Когда ролик закончился, немцы «отвалились» от монитора и нервно закурили. Проняло, бедолаг… И это они еще подборку кадров о маневрах современной российской армии не видели – у меня этого добра на смартфоне три гига. Ну милитарист я по жизни, даже «гражданка» мало повлияла. Люблю свою страну, свою армию, свою историю.

– Хотите посмотреть что-нибудь еще? – нейтральным тоном спросил я.

– Нет, спасибо! – торопливо затягиваясь сигаретой, ответил полковник. – Нам надо обдумать увиденное…

Понятно, почему отказался – они смотрели видеозаписи уже часа два. Я под шумок практически в одиночку выдул бутылку раритетного армянского коньяка (и где только Гелен его берет?). Все равно немчуре было не до возлияний.

– Ну как хотите, – спокойно кивнул я. – Распорядитесь кофейку сделать, а то в горле пересохло.

Полковник, даже не обратив внимания, что мои слова больше напоминают приказ, чем просьбу (эк его вштырило!), вызвал помощника и велел ему принести кофе и горячие закуски. Немолодой дядька с густыми «кайзеровскими» усами, выполняющий роль «хозяина» конспиративной квартиры, молча кивнул и удалился на кухню. Еду, видимо, приносили из ближайшего ресторана – иногда она была даже горячей (но чаще – чуть теплой). В принципе мое суточное пребывание в сих стенах можно назвать вполне комфортным – запрещалось подходить к входной двери и открывать окна, а так – делай что хочешь! Я хорошенько отмылся, отлично выспался, плотно позавтракал и успел обдумать свои дальнейшие планы до прихода «господ офицеров».

Немедленно «уходить на перезагрузку» (путем нападения на охрану с целью схлопотать пулю) я передумал. Не потому, что боялся гибели (после стольких-то «героических» смертей – даже не смешно!), а от непонимания принципов работы «небесного механизма». Вдруг то «космическое нечто», которое раз за разом связывает меня по телефону с Вождем и перебрасывает из будущего в прошлое и обратно, решит, что на этот раз я недостаточно старался или, напротив, уже выполнил свою задачу. Я уже даже был готов принять свою «окончательную» смерть – действительно сделал очень много для изменения истории, можно и на покой, пусть даже и вечный.

Нет, наклевывался более интересный вариант: вполне возможно «развести» Гелена на поездку в Россию. Якобы для поиска ценного прибора – планшета, на котором гораздо больше информации, нежели на смартфоне. А уж там, в густых лесах под Слуцком, может случиться всякое… Там, знаете ли, до сих пор целые группы красноармейцев бродят… Да и у меня руки и ноги на месте… Большой конвой Гелен с собой брать не будет – не по должности ему большим контингентом бойцов командовать, он не командир полка. Да и острой необходимости во взводе автоматчиков нет – я ведь не «рэмба» какой с виду, зачем меня вдесятером караулить? К тому же, как я понял, «господа офицеры» явно действовали без визы высокого начальства и расширять круг посвященных не стремились. Поэтому скорее всего с собой в поездку полковник возьмет парочку оперативников. То, что Гелен отправится за планшетом лично, я не сомневался – он не позволит держать в руках такой ценный источник информации никому! Даже пару минут, даже наиболее верным клевретам. Как говорил «папаша» Мюллер в моем любимом сериале, «верить в наше время нельзя никому, даже себе!». Правда, после этого он добавлял: «Мне – можно!» – и мерзко хихикал…

Вот и Гелен вряд ли доверит такую операцию даже самым близким людям – поедет сам и охрану возьмет минимальную. А уж там, среди родных березок… посмотрим, «кто кого распнет»!

Тем временем немцы докурили, хлебнули принесенного держателем конспиративной квартиры кофеечку, малость оклемались и начали забрасывать меня вопросами.

– Скажите, комиссар, а вот все эти реактивные самолеты в каком году были созданы?

Они почему-то упорно именуют меня «комиссаром», хотя вроде бы поняли, что мои «комиссарские» документы – всего лишь часть легенды прикрытия.

– Те, которые вы сейчас видели, в середине сороковых и начале пятидесятых.

Врать так врать! Чего их, супостатов, жалеть?! Впрочем, это не совсем ложь, это всего лишь небольшое преувеличение…

– А в каком году закончилась война? – невинно интересуется майор.

О, это они решили перекрестными вопросами меня проверить – Гелен уже спрашивал об этом, но более изящно сформулировал, не так прямолинейно.

– Девятого апреля одна тысяча девятьсот сорок четвертого года[25]25
  Эта дата появилась после пятого похода Дубинина, второго совместного с Батом (прим. авторов).


[Закрыть], – внутренне усмехаясь, отвечаю я, предвидя следующий вопрос с подковыркой.

И он, конечно, следует:

– А как же вы, имея такую технику, возились с Вермахтом целых три года? – со значением глянув на Гелена, спрашивает майор.

Оглядывается на непосредственного начальника? Хм, они явно заранее вопросы согласовали и сейчас следуют разработанному сценарию.

Ну а на немецкий орднунг мы, русские, всегда привыкли отвечать своей непредсказуемой импровизацией:

– Ну, во-первых, эти самолеты появились сразу после войны. Чтобы вас победить, нам хватило обычной техники. Один из ваших прославленных генералов в своих послевоенных мемуарах написал так: «Почему мы проиграли? Да потому, что блоха может только укусить слона, а убить – нет!» Во-вторых, быстро выгнав Вермахт с нашей территории, Красная Армия продвигалась по Европе неторопливо, сберегая жизни солдат и технику. А в-третьих, кто вам сказал, что в ЭТОЙ реальности будет точно так же? – откровенно скалюсь я. – Сейчас я вам назвал дату ДО моего крайнего похода в прошлое.

Немцы застыли, словно их по затылку веником хлопнули. Майор так даже рот разинул от удивления. Молчание длилось больше минуты, и я буквально наслаждался их ошарашенным видом. Наконец Гелен, как более опытный аналитик, осторожно подбирая слова, задал уточняющий вопрос:

– То есть вы, комиссар, хотите сказать, что ваш нынешний… хм… визит в прошлое, был не… единственным?

– Если быть точным – шестой! – кивнул я. – И я такой не один, нас много.

Трое, если считать с Очкариком – так что не очень-то я и слукавил – даже детектор лжи, будь на мне сейчас датчики, показал бы, что я говорю истинную правду. Немцы снова застыли истуканами, обдумывая мои слова.

– Скажите, комиссар… – Гелен снова среагировал первым. – А… как вы это делаете?

– Использую техническое устройство! – соврал я.

– Я читал в молодости произведение мистера Герберта Уэллса… – задумчиво сказал Гелен, при этом майор покосился на него с удивлением. – Вы используете какую-то… машину?

– Да, ее можно назвать машиной… – согласился я. – Хотя ничего механического там нет, сплошная электроника.

– Электронное устройство… – даже слегка причмокнув, словно пробуя слова на вкус, пробормотал Гелен. И после небольшой паузы добавил, глядя, как ему казалось, мне в глаза: – И стоит оно где-то… под Бобруйском! Верно? Иначе зачем вы с таким упорством обороняли малозначительный рубеж…

– Угадали… – с досадой, делая вид, что меня «разоблачили», ответил я.

– И вы, вернувшись к месту… стоянки вашего… устройства, можете вернуться обратно в свое будущее?

– Верно! – уныло (а внутри всё ликовало!) кивнул я. Кажется, немцы повелись на простейшую разводку и мы все-таки поедем в Белоруссию.

– А какова… хм… грузоподъемность вашего устройства? – прищурился Гелен.

– Несколько десятков тонн, – пожал я плечами. – Я с его помощью в прошлое танки из XXI века переправлял. Вы, простите, с какой целью интересуетесь? Хотите отправиться в будущее и посмотреть на все собственными глазами?