Текст книги "Унаи Эмери. Маэстро"

Ромен Молина
Унаи Эмери. Маэстро

Romain Molina

UNAI EMEGY, EL MAESTRO

© Romain Molina

© Hugo Doc – Département d’Hugo et Cie 2017 This edition is published by arrangement with Hugo Publishing in conjunction with its duly appointed agents L’Autre agence, Paris, France Tempi Irregolari, Gorizia, Italy. All rights reserved.

© Петров М.А., перевод на русский язык, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

1. Hegaztia airerako, gizona lanerako

Птицы созданы для полета, человек – для труда (баск.).

«Солнце, выходящее из-за туч после дождя, поистине великолепно. Его свет делает более четкими очертания окружающей нас зелени, море, горы. По утрам я частенько пропускал первый урок в колледже. В семь утра отправлялся в venta[1]1
  Исп.: гостиница, постоялый двор (здесь и далее: прим. автора, если не оговорено иное).


[Закрыть], чтобы поглядеть на пойманную рыбаками рыбу. Я мог целый час смотреть на всех этих анчоусов, бонито…» О родном крае Унаи Эмери может говорить бесконечно долго. Он только что приехал в Ондаррибию, небольшой город с населением в шестнадцать тысяч жителей, расположенный в Стране Басков, для участия в кулинарном шоу No es Pais para Sosos. Городок расположен на берегу залива Чингуди, представляющего собой естественную границу между Францией и Испанией. Это место (все еще) неплохо сохранилось благодаря безумным ценам на недвижимость и живописным окрестностям, популярным у горожан в пору отпусков.

«Каждое лето тут полно туристов, особенно из Мадрида», – рассказывает Игор Эмери, младший брат Унаи, родившийся на восемь лет позже. – С поры нашего детства город никак не изменился. Чуть-чуть разросся, вот и все. Его душа осталась прежней». Очарование Фуэнтеррабии, как называют Ондаррибию на свой лад французы, особенно заметно в историческом квартале Марина, где в разноцветных домах живут рыбаки и где сохранились старинные валы. Глядя на то и другое, можно подумать, что время не властно над этим местом, как и над человеком; потому-то Ондаррибия столь прекрасна.

Да, город слишком большим не назовешь, но туристы часто умудряются здесь теряться. Причудливые изгибы крутых улочек, как говорят, помогают протрезветь после txikiteo – принятого в северной Испании обычая пить алкоголь небольшими порциями, переходя из одного бара в другой. «Мое детство было счастливым», – продолжает Унаи, устроившись за столом, на котором стоит бутылка вина, лежат ломтики хлеба и свежей форели. Он делит этот стол с двумя ведущими шоу, поварами Рамоном Ротета (также уроженцем Ондаррибии) и Андером Гонсалесом. Посреди разговора Унаи не может удержаться и не вспомнить о футболе – «спорте, которым он занимался всегда и везде». Конечно, здесь нужно добавить: вся семья Эмери тесно связана с футбольной историей Гипускоа, одной из семи провинций Страны Басков.

В этом небольшом анклаве, возвышающемся над французской границей, «Реал Сосьедад» и «Реал Унион Клуб де Ирун», члены официально созданной в 1929 г. Примеры (испанской премьер-лиги), постоянно сражались с двумя своими «заклятыми друзьями» – «Атлетик Бильбао» и «Аренас Клуб де Гечо» в чемпионате, представлявшем собой соперничество десятка футбольных клубов; похожим образом сегодня в нем сражаются «Барселона» и «Реал». Дежавю? Скорее обман зрения, ведь две нынешние суперкоманды так и не смогли «приватизировать» испанский футбол, периодически уступая трон клубам Страны Басков. «Серебро» Олимпийских игр 1920 года было «заработано» девятнадцатью парнями, из которых тринадцать были басками, в том числе Пичичи, легендарный бомбардир «Атлетик Бильбао»; его имя упоминается ежегодно, потому что его носит приз лучшему нападающему испанского чемпионата. «Атлетик» наибольшее число раз (9) выигрывал Кубок Испании; свои четыре короны заработал и «Ирун». Застрявший сегодня в Третьем дивизионе, этот приграничный клуб, «Реал Унион де Ирун», базирующийся в шести километрах от Ондаррибии, самым тесным образом (в первую очередь благодаря фигуре Патрисио Араболасы) связан с выступлением испанской сборной на международных турнирах. «Араболаса родился и умер в Ируне», – поясняет Карлос Фернандес, историк и бывший президент «Реал Унион». Свой первый гол Патрисио забил на Олимпиаде в Антверпене, став символом испанской «Фурии». «Фурии»? Да-да, вы не ослышались. После победы в матче за второе место[2]2
  Это не опечатка. После того как финальный матч олимпийского турнира Бельгия – Чехословакия был прекращен досрочно, а команда Чехословакии дисквалифицирована, матч за третье место получил статус матча за второе. – Прим. ред.


[Закрыть] со сборной Нидерландов (3:1) некий голландский журналист использовал термин «фурия» для описания стиля игры испанцев. Араболаса и его товарищи, вне всякого сомнения, могли прорваться сквозь любую защиту соперника, не спрашивая на то разрешения; и все же столь упрощенное описание сущности испанского футбола тех лет с его баскскими игроками является неточным. «В период с 1920-го по 1930 годы «Реал Унион де Ирун», бесспорно, оставался лучшей командой Испании и всей Европы – с Пети, Гамбореной и Эгвиасабалем», – продолжает Фернандес, прежде прочих игроков называя испанца французского происхождения Рене Пети, инженера по профессии, оказавшего значительное влияние на эволюцию иберийского футбола. В 1924-м именно Рене вывел «Реал Унион» в финал Кубка Испании, где команда переиграла бывший клуб Пети, мадридский «Реал». Стоит вспомнить и об английском тренере Стиве Блумере, первой «звезде» мирового футбола – одном из британских «пионеров», оказавших значительное влияние на развитие футбола в Испании[3]3
  Стив Блумер забил 331 гол за «Дерби Каунти» на рубеже XIX–XX вв. Гениальный нападающий в годы Первой мировой войны был узником лагеря для интернированных граждан стран Антанты в Рулебене – как и другие футболисты, например Фред Пентлэнд, позже ставший тренером «Атлетик Бильбао». Получив разрешение играть на территории лагеря, они организовали собственную федерацию, стали проводить чемпионат и даже вручать победителям кубки.


[Закрыть]. Блумер делал ставку на местных игроков, потому что у него не было другого выбора: профессиональной игрой футбол в стране стал лишь в 1925-м, и только тогда футболисты смогли перестать подрабатывать «на стороне», полностью отдаться игре. Примерно в это время в воротах его команды появился 19-летний новичок Антонио Эмери. «Это наш дедушка, – улыбается Игор. – С него-то и началась история любви между нашей семьей и футболом…»

Да, любовь порой выскакивает перед нами, как из-под земли, и мы оказываемся не в силах противиться судьбе. Сначала Антонио было действительно трудно; он, без сомнения, никак не ожидал следующего такого поворота событий: еще утром, на тренировке, он преспокойно болтался на своем левом фланге, но знаменитый голкипер «ирунцев» Мугуруса из-за внезапной болезни «выпал из обоймы». Поэтому во второй половине дня, во время матча, Антонио очутился в воротах и увидел перед собой нападающего команды соперника. Этот момент он потом не забывал никогда – случайную «встречу», коих в его карьере будет великое множество. Несмотря на средний рост (1 метр 70 или 72 сантиметра, если верить архивам), его прозвали Птичкой (Parajito), смело действовавшей в любой опасной ситуации; местная легенда гласит, что, стараясь отнять у противника мяч, он буквально порхал между игроками. Игравшие против «Ируна» в финале Кубка Испании 1924 года нападающие мадридского «Реала» клялись, что Антонио помогают сами небеса. Кто знает… Единственный гол в том матче, состоявшемся на старом стадионе клуба «Реал Сосьедад» – «Эстадио де Аточа», забил его товарищ, ирунец Хосе Эчевесте (финальный счет 1:0). «Играть против мадридского «Реала» – это как взойти на эшафот, – вспоминал Хуан Эмери, сын Антонио. – Но отец говорил мне, что «Реал Унион» в то время был высококлассной командой. Их игра была ослепительной, чуть похожей на игру теперешней «Барселоны». Кроме того, большинство игроков были местными, родом из Ируна, и дружили между собой. […] Отец был хорош, но ярче всех выделялся Рене Пети. Он не тренировался вместе с остальными игроками, поскольку учился в Мадриде. В конце недели он садился на мотоцикл и ехал в Ирун. Превосходный уровень его игры сглаживал недостаток тренировок, Пети был невероятен».

Три года спустя они вышли в матче против «Аренас» с теми же героями в составе: Пети – капитан команды, Эмери – «непробиваемый» вратарь, Эчевесте – единственный бомбардир. В этом матче Антонио заработал вторую «корону» – на одну больше, чем его брат Рамон, ставший чемпионом в 1918 году и проигравший, будучи капитаном команды, «Барселоне» со счетом 5:1 в 1922-м.

Многие в Стране Басков требовали включить Антонио Эмери в национальную сборную, несмотря на блиставшего там божественного Рикардо Замору, первую настоящую суперзвезду испанского футбола. Увы, этому помешал закон: отец Антонио был французом. Поэтому он навсегда ограничился своим клубом, вошедшим в 1929 году в число команд «Ла Лиги» («Примеры»). По иронии судьбы, он стал первым вратарем, пропустившим гол в истории национального чемпионата. Это произошло на «Саррии», прежнем стадионе клуба «Эспаньол», 10 февраля 1929 года. Его «палача» звали Хосе Прат (еще один человек-миф) по прозвищу Pitus, и этот гол оказался его единственным мячом, забитым в сезоне. Ирония судьбы коснулась и прозвища, данного Антонио. По словам его сына, чтобы подготовиться к следующей игре, с клубом «Сантандер», отцу пришлось отказаться от своей страсти – кормления птичек…

Хуан Эмери тоже стал вратарем. Он играл по всей стране от Ла-Коруньи до Уэльвы, в том числе и в «Ируне». «Он много рассказывал нам о футболе. Особенно ему нравилось проводить для нас небольшие тренировки. Когда мы были еще совсем маленькими, у нас дома уже был мяч», – вспоминает Игор, который, как и трое его братьев, во всем хотел подражать Папочке. «Эмери были известны в городке как футбольная семья, – говорит Микель Хауреги, знавший братьев с детства. – Я познакомился с Унаи, когда тому исполнилось десять, ведь я был тренером детской команды в Ондаррибии. Мы встречались и вне футбольного поля – его родители дружили с моими. Его отец часто рассказывал разные футбольные истории и делал это очень страстно». Поиграв в девяти разных клубах, Хуан позднее стал коммерсантом, навсегда оставшись порядочным, уважаемым в городе человеком. Его похороны в мае 2015 года (он скончался в возрасте 82 лет) собрали множество людей, связанных с футболом. «Мы получили ворох телеграмм из разных клубов, это было трогательно. Отец добился признания как спортсмен, но главное – как человек», – подчеркивает Игор. Рядом с Хуаном на фотографиях – Амелия, единственная спутница его жизни и хранительница очага. «Можно было бы спросить у нее, как она справлялась с четырьмя мальчишками, но лучше не надо: у нее скверный характер, – смеется Хауреги. – И не потому, что она тоже родом из Ондаррибии и все время ходит пешком. Каждый день отправляется на пляж, даже в январе и феврале. Каждый день! Говорит, это полезно для здоровья». У этой привычки совета есть и другие достоинства: глядя на бесконечную Атлантику в зимнее время года, лучше слышишь тишину, нарушаемую лишь шумом волн, влюбленно накатывающих на пляж. Все, что нужно в этот момент, – закрыть глаза и позволить мыслям блуждать сквозь время. Почти сто лет назад здесь над песком парил один юноша. И это не легенда: можете быть уверены, он действительно летал!

2. Левая нога. «Кожа да кости»

Унаи Эмери, как и два других его брата, не стал вратарем. Исключение составляет Игор. «Я все делал иначе, чем старшие, – смеется он. – Они учились в баскской школе, но нельзя сказать, что были отличниками. Поскольку я был намного их моложе, родители решили в моем случае все сделать по-другому. Они записали меня во французскую школу в Эндае, возлагая на меня определенные надежды и считая, что французский язык поможет мне в жизни. Я учился в Сен-Жан-де-Люзе, затем в испанском университете в Памплоне. Я постоянно играл в футбол, но стал жертвой разрыва связок. Это заставило меня страдать психологически, потому что я собирался стать профессиональным футболистом. Я понял, что если выберу спортивную журналистику, то останусь в этой среде. […] После периода реабилитации я вернулся на поле. Играл в «Терсере» (Четвертый дивизион), потом за команду Ондаррибии. И снова умудрился порвать связки – уже на другой ноге. Из-за этих и других небольших травм в 25 лет я закончил играть. Старшие братья – за исключением Унаи – перестали выходить на поле еще раньше, в возрасте от 18 до 20».

Таким образом, все братья с самого раннего возраста жили футболом. И Унаи, разумеется, тоже. Единственная разница между ним и братьями заключалась в том, что каждое воскресенье, по вечерам, он «пропадал из дома». «По телевизору всегда транслировали футбольные матчи, и я смотрел его через полуоткрытую дверь гостиной. Старался разглядеть все детали, но вскоре выходила мама и говорила: «Уже поздно, завтра в школу», – рассказывает Унаи в своей книге по основам менеджмента и психологии, выпущенной в 2012 году, («Mentalidad Ganadora. El metodo Emery»). Любопытно, что в футбольную секцию Унаи отвел не отец. «Не он бросил мне мяч и сказал: «Давай!» В семье к футболу относились благожелательно, но я увлекся игрой как-то сам по себе. Любил ходить на поле, смотреть матчи. Сколько мне тогда было – четыре года, пять? Помню, как-то с отцом и братьями мы пошли на поле возле нашего дома и играли там до ночи. В то время я действительно больше интересовался футболом, чем школой…» Пиная мяч, Унаи научился работать левой ногой. «Помню, что правую он задействовал меньше, – шутит Микель Хауреги, его первый тренер. – Худенький, молчаливый, с превосходной техникой. Очень вежливый, но такой тощий! Его худоба – первое, о чем я думал, когда видел его в те годы». Ему вторит Микель Эчарри, тренировавший Унаи подростком, когда тот вошел в состав «Реал Сосьедад», крупного местного клуба: «Кожа да кости! Я почти боялся, что он переломится пополам. Он играл полузащитником на левом фланге. […] Я много чего о нем помню, но особенно одну вещь, случившуюся во время турнира на Страстной неделе. Мы отбирали игроков со всего нашего края, и Унаи, игравшего тогда во втором составе молодежной команды «Реала», тоже позвали. Насколько я помню, матч был против итальянской «Фиорентины». Весь первый тайм я продержал его на скамейке; казалось, он мучается сомнениями, как будто хочет избежать выхода на поле. Я сказал ему, что он выйдет во втором тайме и должен забить. И вот удивительная вещь: он действительно забил! Унаи в самом деле был хорошим игроком, правда, он был кем угодно, только не бомбардиром!» Этот простой турнир стал вехой в его профессиональной карьере, хотя обнаружил не только все его достоинства, но и подверженность настроению. Сам Унаи соглашается с этим, описывая себя как труса (cagon). «Однажды тренер накричал на меня в раздевалке: «У тебя что, яиц нет?» Я ответил ему: «Есть, но они устали!»

Несмотря на свои страхи, Эмери постепенно поднимался вверх в молодежной иерархии, впрочем, довольно тихо и выясняя отношения лишь с собственным тренером. «Многие тренеры не любят, когда игрок, тем более совсем зеленый, обсуждает их решения. Но мне это нравилось! Это показывает, что парень заинтересован в профессиональном росте. Я объяснял ему, почему мы выполняем то или иное упражнение или перемещаемся по полю туда-то и туда-то. Он постоянно хотел учиться», – продолжает Эчарри, наслаждаясь собственными воспоминаниями. «Старый мудрец», – называют этого тренера некоторые; сегодня Эчарри, уроженцу Страны Басков, за семьдесят. Более восемнадцати из них он отработал в «Реал Сосьедаде», пройдя путь от технического секретаря до тренера резерва, постоянно читая лекции по тактике и психологии, знание которых необходимо тренерам. В 2003-м он стал автором справочника Manual de fútbol: Desarrollo de conceptos tácticos en diferentes sistemas de juego. «Сочинение Микеля Эчарри и Хесуса Заморы»[4]4
  Замора – известный игрок «Реал Сосьедад» прежних лет, много работавший с молодежной командой клуба.


[Закрыть] заслужило всеобщую уважительную оценку и, главное, используется техническими специалистами на протяжении многих лет», – пишет в предисловии к пособию Рейнальд Денуе. Из всех тренеров, которые работали с Эмери на протяжении его карьеры, именно Эчарри оказал на него большее влияние. «С моей стороны было бы несколько самоуверенно думать так, но я уверен, что ему нравится мой образ жизни и мое чувство футбола. И потом, видеть, как он растет, – это… – Эчарри делает длинную паузу. – Он всегда поддерживал контакт со мной, спрашивал совета – так же, как Юлен Лопетеги. Когда Унаи вернулся из Москвы и некоторое время не тренировал, он пришел в школу, где я даю уроки тактики и техники игры. Молча встал среди учеников, внимательно поглядывая на них. В другой раз я пригласил его прочитать им лекцию, что он и сделал с удовольствием. Я видел его подростком и вновь вижу сейчас, когда ему уже за сорок, и он вообще не меняется. Все такой же страстно влюбленный в футбол и такой же тощий!»

Своей страсти, футболу, Унаи отдавался полностью, наблюдая, как его «Реал Сосьедад» выиграл титул в 1981-м и 1982-м, а в следующем году потерпел поражение только в полуфинале Кубка чемпионов, проиграв «Гамбургу» (2:3 по итогам двух матчей). «Одним из примеров для него был Роберто Лопес Уфарте, очень подвижный левый вингер, делавший с мячом невероятные вещи. Унаи был чем-то похож на него: не сказать, что крепкий, не слишком настойчивый в единоборствах», – считает Эчарри. Родившийся в испанской семье в Фесе (Марокко), Уфарте переехал в Страну Басков в возрасте восьми лет. По иронии судьбы он начал играть в футбол… в Ируне, а потом был принят в «Реал». Это был старт «золотого» десятилетия, тон которому задавал Альберто Ормаэчеа, потом валлиец Джон Тошак, который через два сезона ушел тренером в мадридский «Реал», выиграл с ним два чемпионских титула, а затем вернулся обратно. В начале 1990-х «бело-синие» принимают активное участие в европейских турнирах и «прирастают» игроками из других стран: сначала нападающим «Ливерпуля» Джоном Олдриджем; следом за ним появляется другой англичанин, полузащитник «Арсенала» Кевин Ричардсон, затем – португальцы, игроки с востока (россиянин Валерий Карпин) и мексиканская звезда, El doctor Луис Гарсиа Постиго, отыгравший в клубе худший сезон за всю историю своей великолепной карьеры (два гола в десяти матчах). В этом окружении Эмери, как и другим молодым игрокам, приходилось нелегко: Унаи прикрепили к резервному составу, игравшему в Третьем дивизионе («Сегунда Б»). «В нужный момент Унаи здесь не оказалось. Он получил травму, беспокоившую его. И тогда его заменил Хави де Педро. Педро был помоложе, и оба они играли на одной и той же позиции. Педро, впрочем, успел поиграть и за сборную [12 матчей], то есть клуб в нем не ошибся. У Унаи тоже был определенный потенциал, но его манера игры была несколько индивидуалистичной. Хави лучше проходил соперника», – объясняет Эчарри.

Пока Педро бегал на переднем крае, Эмери сыграл в команде «Б» за 5 лет 95 матчей, и его постоянно беспокоила травма колена. «Он был на поле кем-то вроде тренера. Ветераном дель Сансе [прозвище игроков резерва], у него это лучше получалось», – поясняет в интервью El Desmarque Сальва Ириарте, ставший главным тренером клуба после ухода Тошака. В начале сезона 1995–1996 Ириарте включил Унаи в основной состав и позволил ему выйти на поле уже на восьмой день, в матче против «Мериды» (поражение со счетом 1:2). И позднее, когда Ириарте заменили на Хавьера Ирурету, Унаи изредка продолжали выпускать. Он сыграл всего пять матчей, причем в последнем забил гол. Больше за «бело-синих» он не играл. «Это случилось в игре против «Альбасете». Команда вела со счетом 5:1, Унаи играл в основном составе. Он действовал на правом фланге, изо всех сил рвался к воротам соперника, был просто неудержим, крутился, как волчок. Это был благодатный день, мы выиграли 8:1, и Унаи тоже забил. Впрочем, мы бы и так выиграли», – шутит Эчарри. Эмери был настолько счастлив, что попросил у румына Георге Крайовяну мяч, которым тот трижды поражал ворота противника в этом матче. Подарок оказался несколько преждевременным: через несколько недель Унаи пришлось попрощаться и с «Примерой», и со Страной Басков.

3. Икринки и сомнения

«Сказать, что мы жили вместе?.. Ну и что с того? Прошло уже больше двадцати лет. Вспоминая те годы, я сейчас чувствую себя почти стариком», – улыбается Альберто Бенито. Проработав несколько месяцев на Кипре спортивным директором «Анортосиса», он имел возможность использовать свой прежний игровой опыт в работе с резервным молодежным составом мадридского «Реала», «Валенсии», «Толедо» и «Кадиса». «В 1994 году я прибыл в «Толедо», во Второй дивизион. Унаи появился там позже [в 1996-м]. Почти сразу между нами установились хорошие отношения, поскольку у нас были похожие вкусы, и главное – нас объединяла страсть к футболу. Мало-помалу мы с ним стали сближаться».

«Эль Клуб Депортиво (Толедо)». Второй этап в карьере Эмери и первый дальний отъезд из дома, из его прекрасной Ондаррибии. «Отъезды никогда не мешали мне возвращаться обратно, даже наоборот», – шутит он. Каждые несколько дней он приезжал домой и первым делом отправлялся поклониться Святой Деве Марии Гваделупской, покровительнице города. «Дольше оставаться в «Реал Сосьедаде» он уже не мог. Шли годы, надо было расти. Короче, он сделал правильный выбор», – подытоживает Эчарри. В Толедо Унаи оказался в совершенно новой обстановке. О баскском футболе говорят, что он пронизан духом Фурии? Это значит, что настало время познакомиться с тренером Хуаном Мартинесом по прозвищу Касуко, уроженцем Лорки. «Я отлично бегал, говорили, что у меня две пары легких. Но попав сюда, я испытал настоящие, прежде невиданные физические страдания. Я спрашивал себя: не тренировал ли раньше наш наставник сборную по легкой атлетике? – вспоминает период, проведенный в «Толедо», Фабрис Анри, вице-чемпион Франции 1994 года в составе «Олимпик Марсель». – Каждый день у нас было по две тренировки, во время которых мы почти не касались мяча. Сажали к себе на плечи других игроков и бежали с ними до середины поля. Сумасшествие, которого я прежде нигде не видел! Я возвращался домой, подруга, с которой я тогда жил, готовила мне пасту, я съедал полпорции и шел спать». Эмери в своей книге лаконично добавляет: «Мы истекали кровавым потом». Помимо Анри в команде были еще два иностранных игрока: сербы Александр Радович и Петар Дивич. «Президент сказал мне, что я – первый француз за всю историю клуба. Я приехал сюда, поскольку потерял брата и хотел покинуть Францию. Забыть все, начать сначала… Мне еще два года оставалось играть в «Тулузе», но я пошел к тренеру Алену Жирессу и сказал, что не могу больше там оставаться. И подписал контракт с «Толедо», не думая о деньгах: зарабатывая 10 000 франков, я платил за жилье 5 600. Было нелегко, особенно если учитывать, что я плохо говорил по-испански». Прошло двадцать лет, и память Анри словно вздрагивает от нахлынувших эмоций. Посреди разговора всплывает имя Унаи Эмери. «Все эти дрянные люди, говорящие, что помогли прославиться такому-то, – я сразу от них отворачиваюсь. Я лично пальцем о палец не ударил для того, чтобы Эмери стал известным, пусть даже подобное утверждение могло бы доставить мне сильнейшее удовольствие. Наоборот, когда я тренировался в «Толедо», именно Унаи больше всех помог мне. Прошло двадцать лет, но разве я могу забыть этого парня? Он жил со мной в одной комнате и поднимал настроение, когда я грустил из-за брата, из-за оставленной во Франции семьи. Уже тогда Эмери был человеком с широкой душой. Все, что он дал мне… Он в какой-то степени стал моим психиатром и всегда поддерживал меня: «Фабрис, увидишь, все наладится!» Я был чужаком, поэтому он ничего не мог получить с меня. Но этот парень, да, он всегда был рядом». Похожий портрет Унаи рисует и Бенито: «Настоящий товарищ по команде, один из тех парней, которых любят все – за их порядочность. Мы могли смеяться над ним, подшучивать – и он сам смеялся вместе с нами».

Одновременно Эмери рос в профессиональном плане: в первом сезоне сыграл 37 матчей, занял с командой 14-е место в рейтинге и остался в «Толедо» еще на три года. За то время, что он провел в составе «зеленых», Эмери познакомился с Касуко, Эмилио Крусом, Грегорио Мансано («Мне нравилось его заразительное спокойствие»), Микелем Анхело Португалем («Мастер владения мячом и отличный тренер») и Луисом Санчесом Дуке, каждый из которых в разное время тренировал его. «Толедо» был не очень стабильным клубом, как и многие другие во втором испанском дивизионе, – подчеркивает Бенито, один из титулованных игроков. – Унаи играл много. В то время он был вингером: быстрым, легко управлявшимся с мячом. Ему как будто только чего-то не хватало внутри. Он был каким-то хрупким. Едва его начинали прессовать, он не выдерживал». Беда, преследовавшая Эмери с ранних лет в «Реал Сосьедаде», и с которой ему так и не удалось справиться. «Да, он не был уверен в себе. На тренировках мог вести себя по-разному, но все равно большой уверенности не было. Тем не менее это был высокотехничный игрок, очень хороший. Недавно я прочитал статью о том, что у него не сложилась карьера, что он не слишком выдающийся… Но хотел бы я видеть написавшего это негодяя на поле! Я играл в «Сошо», марсельском «Олимпике», «Тулузе», «Базеле», «Хиберниане» и всех сборных Франции за исключением первой. Думаю, у меня есть право сказать: Эмери был хорош. Он сделал настоящую карьеру, это вам не Жозе Моуринью»[5]5
  Моуриньо завершил карьеру игрока в 23 года после нескольких экспериментов в составе «Риу Аве» (которую тренировал его отец), «Белененсеша» и «Сезимбры».


[Закрыть], – напоминает Анри.

В сезоне 1999–2000 гг. «Толедо» продемонстрировало свои амбиции ярким набором игроков из различных сборных. Самым необычным стало приобретение Лейдера Пресьядо, бомбардира, выступавшего за сборную Колумбии на чемпионате мира 1998 года. Увы, в «Толедо» этот здоровяк забил всего один гол и больше никак не проявил себя. Год стал сущим кошмаром, несмотря на то что зимой был куплен Луис Гарсиа, выигравший пятью годами ранее Лигу чемпионов в составе «Ливерпуля». Вполне предсказуемый провал в «Сегунде Б» (3-й дивизион) означал массовый исход из команды игроков – в том числе Эмери. «Его имя уже было достаточно известным. Со своей стороны, мы только что поднялись в «Сегунду Б» и искали кого-то, кто имеет опыт игры в этом дивизионе», – поясняет Герардо Молина, в то время – технический секретарь «Расинг Ферроль», команды из городка, затерявшегося в северо-западной части Испании. У руля в этом клубе тогда стоял тренер, имевший невероятный авторитет и при этом сторонник агрессивной игры Луис Сесар Сампедро. Для Эмери он стал ориентиром, вспоминает Иньяки Беа, товарищ Унаи по «Лорке». «Луис Сесар – это тактика жесткого нападения и плотной защиты; для него главное – прессинговать соперника всеми силами, не давая ему выйти из обороны, а затем завладеть мячом и быстро рвануть в атаку. Играть против его команды не всегда было легко». При этом Эмери выходил на поле в одной игре из трех (из 42 матчей «Расинга» провел лишь 14). «Вполне себе техничный, но ему не хватало злости, характера. Он уклонялся от прессинга», – считает Молина. Эмери должно было вскоре исполниться тридцать, а ясности в том, как выстроится его карьера, все еще не было. Зато было очевидно, что ему всегда придется держать в запасе пакеты со льдом и тюбик с «Вольтареном» – для облегчения болей в колене. «Мой мозг был постоянно скован страхом, и я не знал, как его победить, никто этому меня не научил, а сам я тоже не был на это способен. Футболист, не желающий играть, не страдает от подобных вещей: не хочет – и не играет. Но это был не мой случай». Перешучиваясь с друзьями, он признается: «Мне приходилось продолжать гадить всем вокруг»; а затем уже серьезно добавляет: «Моя карьера игрока была в большей мере путем страдания, чем радости».

Выступая за «Расинг» во втором сезоне, Унаи сблизился с группой новичков, прежде всего – франкоговорящих игроков, приобретенных молодым агентом Клодом Кови (осенью 2001 года Кови станет фигурантом расследования Жюля Курбе «Семь смертных грехов», в которых его футбольную карьеру назовут «фальшивкой»[6]6
  Кови дал собственное объяснение этим событиям в книге «Вокруг света на мяче», подзаголовком которой поставил: «Раскрыть невидящие глаза и заткнуть лживые рты». Он пишет, что играл полгода в «Реале», а потом в «Барсе» (в архивах обоих клубов не осталось ни следа его присутствия), а затем отправился в мировое турне: в Чили, Мексику, Исландию…


[Закрыть]): марокканцем Самиром Буганемом, центральным полузащитником, выступавшим за сборную своей страны, и полузащитником из «Аяччо» Филиппом Бюрле (оба пришли в команду летом); следом за ними появились Микаэль Марсилья (экс-«Марсель»), Людовик Дельпорт (экс-«Линц») и «путешественник» Каба Диавара, который завершит свою карьеру в «Ферроле». «Так началась «французская история» «Расинга», – говорит Молина. – Я крутился в клубе и больше всего времени уделял новичкам – не важно, что им было нужно; я мог даже отправиться на поиски слесаря, если кто-то из них, выйдя из квартиры, вдруг забывал ключи внутри». «Я приехал сюда в семьдесят седьмом в качестве второго тренера. И успел побывать во всех ролях: главным тренером, врачом, массажистом, специальным представителем, техническим секретарем, менеджером. […] Я останусь в «Расинге» до смерти. Если команде плохо, я физически это ощущаю», – признавался он в 2009-м в интервью «Correo Callego». К счастью, сезон 2001–2002 гг. оказался удачным. «Ферроль» продолжал побеждать и бороться за чемпионский титул благодаря своим пламенным атакам (58 голов, второй результат после тогдашнего чемпиона, «Атлетико»). «Мы сломались в конце, когда были четвертыми или пятыми, всего лишь дней за пять до финала, – вспоминает Марсилья. – В тот период мы играли в невероятно эффективный атакующий футбол по схеме 4–4—2. В центре были я, Ненад Гроздич, старик Ленсойс – просто праздник какой-то». Ставшие в итоге девятыми «Зеленые дьяволы» буквально «зажгли» свой город (раньше на Ферроль показывали пальцем только как на место рождения Франко; из-за усиливающегося процесса деиндустриализации его население сократилось с 87 тысяч жителей в 1980-м до 77 тысяч в 2000-м; сегодня оно составляет около 70 тысяч человек). «Мы чувствовали, как позади нас бушует настоящее пламя. Город, который всегда был глухим углом Ла-Коруньи, вдруг проснулся. Мы находились на верхних строках турнирной таблицы, показывали классный футбол – это был наш способ заявить, что город еще существует», – справедливо полагает Марсилья. Среди этой эйфории Эмери тоже смотрелся великолепно: отлично отыграл первый круг, забив несколько голов. Появление Людовика Дельпорта, позднее прозванного в «Альбасете» «Бекхэмом из Ла-Манчи», превратило Эмери в подобие джокера: он выходил на поле в семнадцати из 33 матчей и забил семь голов. «Благодаря ему я забивал много раз. Он отлично давал пас, у него замечательная левая нога. Мне кажется, он мог бы пасовать даже икринками. Да, на его счету могло бы оказаться еще больше передач, если бы я, в свою очередь, точнее принимал их», – рассуждает Филипп Бюрле, которого мысль побеседовать об Эмери очень вдохновляет. «Я почти не помню большинство игроков, но его – о да! Конечно, ведь мы оба были сумасшедшими, влюбленными в футбол!» Образы, навеянные барами и винными погребками Ферроля, немедленно всплывают у него в голове – вслед за бесконечными пробками Дохи, где он играл за ФК «Муайтер» (чемпион второго дивизиона) и после череды оманских опытов. «Нам нравилось посидеть за бокалом вина, он очень это любил! Впрочем, и наш тренер тоже. Где бы ты его ни встретил – на улице, в баре, он никогда не придирался к тому, что ты пьешь. Наоборот: «Оп-па! Я тебя сейчас угощу!» Луис Сесар Сампедро – безусловно, выдающаяся фигура для «Сегунды Б», в которой он все еще играет немаловажную роль – как наставник клуба «Луго». Человек, чья психология вдохновила многих – например, тех же Марсилью и Бюрле – в свою очередь, попробовать себя в роли тренеров. «Вначале он опекал меня, – признается Бюрле. – Помню, в первом моем матче он отправил меня с поля во втором тайме. Я был ужасен. Мы проигрывали 0:1, но в итоге выиграли 2:1. Следующий матч, в Террагоне, был прекращен за 18 минут до конца игры из-за дождя. Вопреки тому, как это принято во Франции, игру не возобновили, но перенесли, чтобы сыграть эти оставшиеся 18 минут заново спустя несколько дней или даже недель. Впрочем, мы выигрывали 2:0, и все члены команды смотрели на меня с таким видом… Я отвратительно сыграл в первом матче, но он снова выпустил меня на поле. На следующий день мы обсуждали это с тренером, и он сказал мне: «Не волнуйся, нет проблем, я в тебе уверен!» В следующее воскресенье мы играли то ли с «Сантандером», то ли с «Овьедо» – сейчас уже точно не помню. В местной газете опубликовали мое фото и заметку типа: если и этот матч я провалю, то он станет моей последней игрой за клуб. В перерыве тренер снова меня удаляет. Я не понимаю почему – ведь в этот раз я провел свой суперматч. Я ушел с поля при счете 0:0, но в итоге мы проиграли 0:2. На следующее утро я отправился поговорить с тренером: