Текст книги "Братья и сестры Наполеона. Исторические портреты"

Глава 2

Почти с безразличием наблюдаю я за жизнью…

Из письма Наполеона к Жозефу из Парижа

Существуют моменты в истории западной цивилизации, когда можно сказать: «Именно здесь и таким образом все и началось; в таком-то месте и в такое-то время сложились разные условия для того, чтобы изменить течение истории в определенном направлении и создать определенное движение, нацию или эпоху». Моменты, подобные тем, когда Лютер прибил свои тезисы к церковной двери в Нюрнберге или когда Линкольн был избран президентом меньшинством голосов, подтолкнули Реформацию и Гражданскую войну в Америке. Подобный час для семьи Бонапарта, теснившейся на четвертом этаже в доме для беженцев в Марселе, настал в декабре 1793 года, когда британский флот покинул Тулон, оставив город осаждавшим его республиканцам, и некоторые преимущества от неожиданно одержанной победы достались безвестному корсиканскому артиллеристу, чей план и мужество при его выполнении и привели к падению этой военно-морской базы.

Значение этого относительно несущественного события для ссыльной семьи едва ли может быть преувеличено. Прошло шесть месяцев со времени прибытия ее членов в качестве беженцев во Францию, и этот период был для них весьма убогим, намного более убогим, чем любому из них, за исключением Летиции, довелось пережить. Хаотическое состояние Республики отражалось на перспективах семьи. Лишь Наполеон, единственный из всего клана, был в состоянии поддерживать себя, не прибегая к чьей-либо благотворительности. Там, в тесно переплетенной между собой семейной группе, находились полуобразованный юрист, молодой человек, который уже испробовал обучение на военного и священника, отказавшись от того и другого в пользу политики, полуобученный мальчик пятнадцати лет, две девочки, шестнадцати и тринадцати лет, и двое голодных детей, одиннадцати и девяти лет. Остается тайной, как они могли жить в этот завершающий период их бедности. Пособия беженцам, выплачиваемые правительством, были недостаточны даже для того, чтобы питаться один раз в день, а предполагалось, что часть этого пособия должна была тратиться на ренту и на замену изношенной одежды, в которой они бежали с Корсики. Известно, что Жозеф и Люсьен каждый день бродили в поисках работы, но сомнительно, чтобы они находили более доходные занятия, чем какой-нибудь поденный труд от случая к случаю. Элиза, проведшая несколько лет в Сен-Сире и обладавшая острым умом, не была подготовлена к тому виду работы, которую могла бы найти шестнадцатилетняя девочка в средиземноморском порту, а образование, которое получил Луи от своего брата, было отрывочным и схематичным. Трое младших детей, Полина, Каролина и Жером, были лишь бременем для общего кармана. Возможно, что во время кампании под Миди, которая триумфально завершилась в Тулоне, Наполеон, всегда сознававший свою ответственность перед семьей, пересылал ей то немногое, что мог себе позволить, но это не могло составлять большой суммы, и семья жила недоедая, девочки залатывали свои одежды, помогая Летиции по хозяйству и приготовляя такую пищу, которую им удавалось достать в городе, где много людей умирало от голода.

Лион, второй по величине город Франции, восстал против центрального правительства и был в осаде. Это явилось прелюдией к жестокостям восставших, которые предшествовали захвату города. В июле Наполеон отчитывался перед армией Карто в Авиньоне и был придан ее артиллерийскому подразделению. Когда же восстал и сам Марсель и марсельцы направились освобождать Лион, он стал свидетелем первой значительной акции: федералисты были отброшены и рассеяны, а Марсель почти сразу же попал в руки республиканских войск. Между тем, однако, повстанцы Тулона, смесь роялистов и конституционалистов, которые были напуганы кровопролитием в Париже, пришли к соглашению с флотом адмирала Худа и сдали город англичанам, которые сразу же укрепили возвышенности на западе и на востоке города. Генерал Карто, чья квалификация командующего армией покоилась на его репутации живописца исторических сцен, в сентябре придвинулся к порту, и здесь Наполеону выпала удача: в первый же день сражения главнокомандующий артиллерией был ранен, и его место занял Наполеон. Фортификационные укрепления на холмах подверглись штурму в декабре, и Наполеон получил ранение в бедро английским штыком, но порт был снова захвачен французской армией и адмирал Худ убрался прочь на всех парусах. В своей депеше Конвенту преемник Карто полностью подтвердил заслуги Наполеона и его долю в победе, и за этим последовало его повышение в должности. В течение двух месяцев Наполеон стал командующим бригадой.

В Париже царил произвол. Дантон пал, а диктатура Робеспьера поддерживалась Террором. Каждый день крытые двуколки грохотали по улице Сен-Оноре к гильотине. Но новости из Парижа медленно доходили до юга страны, и когда банда головорезов, опасавшихся за собственные головы, свергла диктатора, военные итальянской армии в Ницце, куда направился Наполеон для укрепления своей репутации, пришли в ярость. Положение Наполеона, как друга и протеже брата Робеспьера Огюста, было довольно-таки опасным, так как младший Робеспьер написал из Ниццы письмо, восхваляя предприимчивость и патриотизм корсиканского офицера «Буона Парта, чья собственность на Корсике была уничтожена тираном Паоли». После термидорского переворота реакция расползлась от Парижа по всей стране. На недолгое время Наполеон находился под арестом, но удача ему сопутствовала, и в дело вмешался его собрат, корсиканский офицер. Он был освобожден спустя две недели, восстановлен на действительной службе и получил приказ принять командование на западе, где некоторые провинции все еще сопротивлялись революции.

Что же между тем происходило на перенаселенном верхнем этаже дома на улице Фабур-де-Ром в Марселе? После успеха Наполеона под Тулоном и его назначения командующим бригадой судьба улыбнулась семье и ее дела пошли резко в гору. Жозеф, Люсьен и даже молодой Луи не замедлили воспользоваться восхождением звезды своего брата. Жозеф получил пост интенданта в итальянской армии, Люсьен приобрел для себя пост хранителя военного склада в деревне Сен-Максимин, но именно пятнадцатилетний Луи самым впечатляющим образом использовал предоставившуюся ему возможность, получив назначение подручного майора артиллерии в Национальной гвардии! Если бы только кто-нибудь из последовавших биографов семьи отметил скорость, с которой трое братьев осуществили столь удачливый прорыв, Европа могла бы меньше удивляться приспособленчеству Бонапартов в последующие годы.

Не существует никаких свидетельств того, что сам Наполеон действительно обеспечил эти назначения, но, вне всякого сомнения, им способствовало его влияние или влияние Саличетти, его корсиканского сподвижника, который подружился с Наполеоном в Тулоне и помог ему занять пост командующего артиллерией. Повышение до командующего бригадой привело к значительному росту его жалованья, и первые помыслы Наполеона касались обедневшей семьи в Марселе. Но сколь ни было бы это важно, такое продвижение не было единственным фактором улучшения материального положения семьи. Через несколько месяцев после взятия Тулона она получила доступ к сумме эквивалентной 6000 фунтов стерлингов: 1 августа 1784 года Жозеф, тупица семьи, отхватил себе богатую наследницу!

Было бы интересно побольше узнать о романе между тяжеловесным Жозефом и наиболее скромной из двух девочек семьи Клари, которая принесла такое значительное приданое человеку, лишь недавно получавшему правительственное вспомоществование. Месье Клари, отец Жюли и миловидной Дезире (которая позднее была так близка к замужеству за ее знаменитым зятем), описывается различными источниками как мыловар и как торговец шелком. Возможно, он был и тем и другим. Детали, относящиеся к подоплеке деятельности Клари, установить трудно, так как в последующие годы, когда обе его дочери занимали различные троны, члены его семьи по понятным причинам воздерживались говорить о прежних своих связях с мылом и шелком. Жюли не была красива, и до нас дошли нелестные высказывания о чертах ее лица, но все современники сходятся в том, что она была добрым, великодушным человеком, способным пожертвовать многим, чтобы помочь страждующему. Возможно, ей приглянулись благодушие и сговорчивость Жозефа или его хорошая внешность одержала верх над костюмами более преуспевающих мужчин. Отец же ее, видимо, был достаточно дальновиден, чтобы разглядеть значительные улучшения в судьбе Бонапартов, после того как брат жениха заработал себе выдающуюся репутацию на юге. В любом случае невеста получила одобрение отца, и приданое было выплачено. Наконец-то на некоторое время Летиция и четверо ее младших детей могли быть уверены в получении средств на пропитание.

Наполеон, понятно, был в восторге. В течение нескольких лет он вносил большую часть своего скудного жалованья на то, чтобы его мать, братья и сестры могли спокойно спать и питаться, и хотя он никогда не жаловался, сообщение о значительном приданом Клари должно было принести ему огромное облегчение. Служба Луи в качестве подручного майора не была долгой. Кто-то, а возможно, и сам Наполеон, понял, что продвижение с такой скоростью не должно поощряться в отношении пятнадцатилетнего мальчика, и он был отозван из Национальной гвардии и направлен в Шалон для службы кадетом и завершения своего прерванного образования.

Поздним летом 1794 года всем членам семьи должно было казаться, что удача повернулась к ним лицом и что они могут смотреть в будущее с некоторым оптимизмом. Они были не правы. Лето 1794 года оказалось ложным рассветом. Менее чем через год перспективы семьи выглядели, как и ранее, мрачными.

Волна реакции, распространявшаяся на юг из Парижа, ощутимо затронула и семью Бонапарта. Внезапно и малопонятным образом Террор стал немодным, и те, кто присоединялся к нему, вместо гонителей превратились в гонимых. Наполеон никогда не был террористом, но он являлся близким другом брата Робеспьера, а Люсьен, который редко делал что-нибудь наполовину, привлек к себе внимание, восприняв крайний республиканизм, популярный в период, предшествовавший смерти тирана.

Наполеону удалось избежать участи ряда помощников Робеспьера в провинциях. Кровавый Каррье, палач Нанта и изобретатель республиканских «свадеб» (при которых жертвы связывались двое-надвое и топились в Луаре), был отдан в руки правосудия, то же случилось с Фукуй Тинвилем, бесстрастным чудовищем, чье одобрение в качестве общественного обвинителя отправило на гильотину сотни людей. Реакция против бессмысленного кровопролития была, однако, не единственным фактором, замедлившим продвижение семьи в то лето, так как за ней последовало ослабление национальной воли к сокрушению коалиции, угрожавшей Республике. Настроения фривольности заняли место резкого патриотизма, и порыв к революции был утрачен. Глубже к югу, куда поехал Наполеон в качестве инспектора прибрежной обороны, армии были босыми, плохо оснащенными и совершенно недисциплинированными. Началась экспедиция, рассчитанная на то, чтобы вновь захватить Корсику, и в ней принимал участие Наполеон. Но она завершилась провалом, и частично позор коснулся победителя в битве под Тулоном.

Мадам Бонапарт со своими тремя миловидными дочерьми и младшим сыном переместились в Ниццу, чтобы быть ближе к человеку, которого они рассматривали как главу семьи. Элиза и Полина, теперь соответственно восемнадцати и пятнадцати лет, уже привлекали массу поклонников, и их общение с таким количеством армейских офицеров вызывало у Летиции некоторую озабоченность. Элиза приобрела репутацию флиртующей девушки, тогда как красота Полины вызывала живой интерес среди сподвижников ее брата. Но именно Люсьен доставлял своей матери серьезное беспокойство, так как до нее доходили слухи, будто бы он приобрел известность местного смутьяна.

Исследование поведения Люсьена в этот период его жизни, когда он был не более чем скромным заведующим военным складом, дает некоторые основания для прояснения последующих намеков, что он испытывал острую ревность к Наполеону и был преисполнен решимости так или иначе создать себе репутацию, сопоставимую с репутацией его брата. Он называл себя Люсьен Брут, а его закадычные друзья, пораженные его шутовским поведением, называли его «маленьким Робеспьером». Легко предвидеть, что могло бы случиться с ним, если бы такая репутация распространилась за пределы округа. Но, к счастью для него, Люсьена охватил новый и менее опасный энтузиазм. Он без ума влюбился в хорошенькую дочь содержателя местной гостиницы, и еще до того, как старшие братья или мать смогли дать ему совет, женился на ней. В то же время он не совсем отошел от политической жизни, поскольку мы наслышаны о его усердных попытках переименовать деревню Сен-Максимин в Марафон.

Его невеста Кристина Бойер была неграмотна, но современники сходятся в признании красоты и очарования ее личности. Мадам Жюно, которой пришлось близко познакомиться с ней в последующие годы, описывала ее как «ангела света», и нет сомнений, что Люсьен не только ухаживал за ней со всем энтузиазмом, с которым он брался за любое занятие, но и развил в себе за несколько лет супружеской жизни глубокую и искреннюю привязанность к ней. Через год после свадьбы Кристина одарила своего мужа девочкой, названной Шарлоттой. Она была первой внучкой Буонапарте.

Между тем Луи, теперь уже шестнадцатилетний, был назначен адъютантом в Ницце. Если бы бесплодная корсиканская экспедиция имела успех, он разделил бы восторг Наполеона по поводу наказания людей, которые изгнали его семью из собственного дома. Наполеон уже начал собирать вокруг себя небольшую группу солдат, которые видели в нем человека несомненно талантливого, и связи, укрепившиеся между двумя братьями за те тоскливые дни, которые они вместе провели в Оксонне, поощряли Наполеона к тому, чтобы держать при себе своего младшего брата и присматривать за повышением его квалификации как военного. К весне 1795 года, однако, все надежды на их триумфальное возвращение на родину иссякли, и Наполеон, возмущенный пренебрежительным отношением правительства к войскам на юге, решил испытать свое счастье в Париже.

Он покинул юг в мае, прихватив с собой Луи, и вскоре шестнадцатилетний лейтенант артиллерии снова вернулся в школу в Шалоне. Наполеон же пришел к выводу, что, только оставаясь в Париже, в центре политической жизни, где он находился в гуще происходивших событий, он мог бы использовать для себя возможности, которые предоставлялись ему. Приняв такое решение, он стал придерживаться его, невзирая на риск. К нему поступали приказы взять на себя командование на западе, где все еще бушевала гражданская война, и центральному правительству не удавалось сокрушить контрреволюционные выступления нескольких тысяч крестьян. Эта война на западе была кладбищем для репутаций военных. Целые армии пропадали в Вандее, и большинство из них, измотанных искусными партизанами вроде Чаретты, были разбиты наголову, так ничего и не достигнув. Наполеон тщательно взвешивал эти обстоятельства и ссылался на болезнь. Он сознавал, что в подобные времена удача может ему сопутствовать, если он только останется в Париже, и когда стали поступать новые приказы занять предназначавшийся ему пост, он снова стал всячески от него уклоняться и продолжал наблюдать за событиями в столице. Тем самым он рисковал предстать перед военным судом. Но для человека, который когда-то умудрялся продлять себе отпуска на девять месяцев, отсрочка нежелательного назначения не представляла труда. Наполеон обладал некоторым влиянием среди дешевых политиков, которые заменили Робеспьера, но он писал Жозефу: «Множество солдат могут стать лучшими бригадирами, чем я, но лишь немногие из них способны столь хорошо командовать артиллерией». В то лето он писал массу писем своему брату Жозефу, характеризуя настроения в Париже, обсуждая возможные связи между собой и своей невесткой Дезире и проявляя интерес к наполовину сформировавшемуся решению Жозефа получить правительственный пост в Генуе. Как всегда, он был уверен в собственной способности нажать на необходимую педаль, и Жозеф, который утратил свой пост интенданта, а теперь и был вынужден поддерживать жену, с надеждой ожидал развития событий и был счастлив предоставить своему динамичному брату определять собственную судьбу.

Между тем, как все это предсказывали, у Люсьена начались серьезные неприятности. Он был арестован и брошен в тюрьму в Аяксе. В том же городе находился и дядюшка Феш, сводный брат Летиции, который вместе со всей семьей бежал с Корсики, но казалось, он не прилагал больших усилий для освобождения Люсьена из заключения. Феш отчаянно тосковал по родной Корсике, и Наполеон презрительно писал о нем из Парижа: «…он именно такой человек, каким был всегда, строящим воздушные замки и пишущим мне шестистраничные письма по разным мелочным вопросам. Настоящее означает для него не больше, чем прошлое, будущее представляется ему в самых общих чертах».

В августе в удушливой жаре столицы Наполеон приходил в отчаяние, и в его письмах обнаруживалось больше уныния, чем в тех, которые предшествовали Тулону. Семья оказалась разбросанной, и он не мог получать удовлетворения от чувства родства со своей матерью, братьями и сестрами, которое владело им во время пребывания на юге. В условиях, когда Жозеф потерял работу, Люсьен был в заключении, Луи в Шалоне и у его сестер отсутствовало приданое, он начал терять свою проницательность. Но Наполеон продолжал пребывать в спокойном унынии, отражая требования раздосадованных начальников, которые желали бы его отослать в привлекавшие их внимание деревни Вандеи. Почти в самоубийственном настроении он снова писал Жозефу: «…Я наблюдаю за жизнью с безразличием… при таких условиях, друг мой, я покончу с собой, бросившись под колеса проезжающей кареты».

Совершенно внезапно все опять изменилось. Наполеон был назначен в топографическое бюро Комитета общественной безопасности, отвечавшее за планирование стратегий отдаленных армий. Он был взволнован и польщен, ибо все это свидетельствовало о том, что власти начинали признавать его административные таланты. В радужном настроении Наполеон написал Жозефу письмо, советуя ему обратиться за работой в турецкое консульство, а приблизительно неделю спустя отпала угроза отправки на запад, и его назначение в топографическое бюро было подтверждено. Прошел еще месяц, прежде чем в Париже произошло событие, которое направило всю семью по ступеням лестницы, ведущей к изобилию и величию.

Возможность, которую ждал Наполеон и из-за которой он дважды рисковал быть уволенным из армии, представилась вечером 5 октября, когда – в первый раз почти на протяжении целого поколения – толпы заполнили улицы Парижа и преемники Робеспьера вынуждены были защищаться от мужчин и женщин, которых не заботило, кто находится у власти, пока они не были обеспечены материально и каким-то порядком утверждены в гражданских правах. Среди противников Конвента находились роялисты, желавшие возвращения Бурбонов, конституционалисты, стремившиеся к парламентарному режиму по английскому образцу, якобинцы, которые не доверяли посредственности тех, кто пришел на смену Робеспьеру, и (в значительном большинстве) люди, подобные самому Наполеону, который понимал, что, если достижениям революции суждено утвердиться, страна должна получить правящий орган, соответствующий возложенной на него ответственности.

История участия Наполеона в сравнительно умеренном бунте, названном «Струя картечи», хорошо известна. Все закончилось в течение нескольких часов, и Конвент, возглавлявшийся циничным Баррасом, получил четырехмесячную передышку. Когда Директория, которая стала его преемницей, исчезла, имя «Бонапарт» превратилось в обиходное слово в Европе, но в промежутке между этими событиями Наполеон стал самым популярным солдатом в Париже. И снова его семья была вырвана из бедности и безвестности.

Для каждого из ее членов обстановка улучшилась за две недели. Уже не было больше разговоров о намерении Жозефа перебраться в качестве дипломата в Геную или Константинополь. Люсьену удалось избежать заключения в Аяксе. Мадам, две ее флиртовавшие дочери и двое младших детей, Каролина и Жером, были вызваны в Париж. Туда же прибыли Жозеф и его жена, которые остановились в приличном доме на улице де Рошер и куда был также направлен молодой Луи со своим братом и невесткой. Если рассмотреть срочные требования, выдвинутые Наполеоном через несколько часов после спасения правительства, то можно лучше оценить подлинное значение его услуг от 5 октября. Последний из бунтовщиков исчез на рассвете 6 октября. В тот же день Наполеон был произведен в генералы дивизии. К 26 октября он стал генералом армии внутренних войск и получил в ответ на требование 60 000 франков для своей матери и сестер, назначение консулом для Жозефа, звания лейтенанта для Луи и адъютанта и военного интенданта для Люсьена, только что вышедшего из заключения! Никто не смог бы его обвинить в неспособности серьезно отнестись к семейной ответственности, даже если у него не было ничего, кроме презрения к людям, которых он спас от линчевания.

Разрешив на время проблемы семейные, Наполеон начал формировать собственное будущее. Буквально через неделю после вендемьера он встретил тридцатидвухлетнюю вдову Жозефину Богарне, еще недавно бывшую любовницей политикана Барраса, и влюбился в нее. Проведя одну ночь в ее объятиях, он писал: «Я просыпаюсь весь наполненный тобою. Твой образ и возбуждающие наслаждения прошлой ночи не дают отдыха моим чувствам. Сладкая и бесподобная Жозефина, как странно ты воздействуешь на мое сердце». Это случилось в декабре. 5 марта следующего года они стали мужем и женой, причем Наполеон галантно завысил свой возраст, чтобы уменьшить шестилетний возрастной разрыв между ними. В свидетельстве о браке он назвал местом своего рождения Париж, и в карете, когда-то принадлежавшей королю Людовику, эта пара отправилась провести трехдневный медовый месяц в доме Жозефины на улице Шантерен.

К этому времени семья собралась в Париже в ожидании получения дальнейших преимуществ от своего кровного родства с человеком чести, и такие преимущества не замедлили проявиться. В начале нового года Наполеон был назначен командующим итальянской армией и рассматривался всеми (кроме своей новобрачной) как восходящая фигура в военных кругах. Члены семьи Бонапарта прохладно принимали его покровительство, так как его скоропалительная женитьба испугала их. Они немногое знали об этой женщине из семьи Богарне. Им говорили, что она была шлюхой с большими деньгами, которая нечасто улыбалась, чтобы скрыть свои плохие зубы, и на какое-то время они воздерживались от собственных суждений. Через несколько дней после гражданского бракосочетания, на котором никто из его родственников не присутствовал, Наполеон отправился в Италию, чтобы поразить мир сорокатрехдневной кампанией, которой предстояло занести его имя в историю. Мать, братья и сестры замерли в ожидании триумфа: Летиция и две ее старшие дочери в доме на улице Верте, Жозеф и его жена – в своем доме на улице де Рошер, Люсьен, чтобы произносить побольше напыщенных речей, в палате представителей, а двое самых маленьких, Каролина и Жером, в своих новых школах.

Каролина, уже будучи красавицей, поступила в заведение мадам Кампань, там же училась дочь Жозефины Гортензия. Жером ходил в ирландский колледж Сен-Жермен-ан-Лэ, где образцом для него служил сын Жозефины Эжен. Этим двоим детям, падчерице и пасынку Наполеона, предстояло сыграть важную роль в истории Бонапарта. Гортензия стала потом разочаровавшейся женой Луи, Эжен всю свою жизнь оставался предметом особой ненависти любящего развлечения и расточительного Жерома.