Текст книги "Младшая сестра"

10

У людей, живущих в сельской местности, есть один хороший обычай – они не запирают своих домов. Об этом думала Трэлла, открывая ногой заднюю дверь дома Кольтов. Девушка вошла в кухню.

Но сельская жизнь имеет и свои недостатки: здесь все друг друга знают. Трэлла подошла к кухонному столу с двумя большими сумками. Опустив на него тяжелую ношу, она облегченно вздохнула, затем вышла и вскоре вернулась, неся в руках бутылку вина и цветы.

Девушка удовлетворенно оглядела заставленный продуктами стол – все это она купила в городке, расположенном в часе езды отсюда. Если бы она делала покупки в местном магазине, то кто-нибудь обязательно увидел бы ее и, конечно, доложил брату. Сол, само собой, захотел бы узнать, для чего куплена такая прорва еды. Ей не хотелось обманывать брата, но не могла же она сказать тому, что собирается соблазнять его лучшего друга.

Прошло уже две недели с тех пор, как Трэлла видела возлюбленного. Она понимала, почему Алан не приезжал к ним на ранчо повидаться с ней. По крайней мере, надеялась, что понимала, – Сол рассказал ей о завещании старика Кольта. Девушка помнила, как Алан говорил ей, что ужасно скучает по ранчо, поэтому, услышав о завещании, она пришла в неописуемый восторг по поводу того, что он наконец вернулся домой навсегда.

Сол встречался с Аланом накануне и за ужином рассказал сестре и жене о том, насколько занят его друг. Таким образом он невольно выдал Трэлле причину долгого отсутствия Алана. Последние годы Джек совсем не занимался ранчо. Забор и техника не ремонтировались, скот оставался без должного ухода, пастбища заросли сорной травой. Короче говоря, потребуется несколько лет, чтобы привести хозяйство в порядок.

– Алану предстоит работать не разгибаясь, – посочувствовал Сол. – Особенно сейчас, когда на дворе весна. Хорошо еще, – заметил он, – что мачеха Алана вроде бы не доставляет ему хлопот, – улетела в Нью-Йорк на следующий же день после похорон.

Именно эта информация и явилась причиной того, что Трэлла находилась сейчас на кухне Алана. Если Агнес нет, значит, Алан один в доме. А если он один, ничто не мешает нанести ему визит.

Это будет по-соседски, убеждала себя девушка. Хотя «по-соседски» было, пожалуй, не совсем точным определением для черного шелкового белья, которое скрывалось под джинсами и хлопчатобумажной зеленой блузкой. Девушке очень хотелось надеть по этому случаю платье, причем такое, от которого мужчины сразу теряют дар речи. Но вынуждена была отказаться от этой затеи все по той же причине – не хотела объясняться с братом.

Она не хотела лгать Солу, говорить полуправду тоже неприятно. Брат должен узнать все о ней и Алане. Хотя в данный момент ей не очень ясно, что говорить брату. Трэлла даже не могла сказать, был ли у них с Аланом роман.

Две недели назад она бы, не колеблясь, утвердительно ответила на такой вопрос. Покидая хижину, она уносила с собой жар последнего поцелуя Алана. Девушка была уверена, что, если он еще не успел полюбить ее, они тем не менее двигаются в правильном направлении. Но не получив от него ни одной весточки за две недели, стала сомневаться.

Может, Алан сожалеет о том, что произошло между ними? Вдруг хочет забыть время, проведенное с ней в горах? Руки ее дрожали, когда она закончила разбирать сумки, аккуратно разложив продукты на полках. Замучив себя вконец мыслями о любимом, девушка с трудом подавила в себе желание запихнуть всю провизию обратно в сумки и поскорее убраться восвояси.

Но нет, Алан к ней неравнодушен. Она же не могла выдумать его нежные прикосновения, жар объятий и поцелуев. К тому же и приехала сюда не для того, чтобы толкать его на что-то такое. Ей просто во что бы то ни стало надо получить подтверждение тому, что дни, проведенные в хижине, не были сном.

Снова глубоко вздохнув, Трэлла повязала фартук, который привезла с собой. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Впрочем, есть мнение, что тропинка эта пролегает немного ниже. Будем во всеоружии при каждом из этих вариантов. Если фаршированная курица не заставит Алана понять, что он теряет, то, может, черное шелковое белье даст понять, что он приобретет.

Так или иначе, его ждет сюрприз, когда он вернется домой.

Чего ему не хватает, так это еще одного сюрприза, мрачно подумал Алан, захлопывая крышку капота. Он достал из кармана тряпку и вытер жирную грязь с рук. После увиденного им на ранчо за две недели уже не удивляло, что и двигатель требует капитального ремонта. Алан отошел от грузовика и направился домой. Он шел медленно, глядя на постройки, окружавшие большой хозяйский дом, и до сих пор не мог поверить в то, что все это принадлежит ему. Надо же, старик завещал ранчо сыну, которого не видел почти четверть века. Даже оставив часть собственности Агнес, он позаботился о том, чтобы жена не смогла продать свою долю постороннему.

При мысли о мачехе лицо Алана еще больше помрачнело. Та уехала сразу после похорон и до сих пор не давала о себе знать. Что, впрочем, его вполне устраивало. Дел и так по горло, не хватало еще разбираться с капризами избалованной бабенки. Две трети наследства делали его, конечно, главным владельцем собственности, но Агнес тоже имела свою, пусть меньшую, долю. За ней оставалось право вмешиваться в дела хозяйства, выражать свое мнение по тому или иному поводу, не говоря уж о том, что она могла продолжать жить в этом доме. При этой мысли Алан содрогнулся. Бог свидетель, он не имеет ни малейшего желания жить с Агнес под одной крышей. Если, по ее словам, отец действительно так поделил между ними ранчо, чтобы отомстить, то, вполне возможно, усопшему удалось выполнить задуманное.

Хотя состояние, в котором он оставил ранчо, было уже достаточной местью сыну. Куда ни глянь – сплошная разруха.

По словам управляющего, старик перестал заниматься хозяйством года за два до своей кончины.

– Сдается мне, что ему было на все наплевать, – сказал Билл Гилби, когда они с Аланом осматривали стадо тощих коров и запущенные земли. – Скряга, он и есть скряга, кто на него с душой работать будет? Даже всякая шваль, которую мы брали себе в помощь, и то не больно задерживалась тут. А нрав у твоего батюшки был как у бешеного буйвола. Да и эта его краля тоже хороша. Сколько парней пришлось отцу уволить из-за нее.

Билл работал управляющим на ранчо, когда Алан был еще мальчишкой, поэтому он мог открыто говорить с этим трудягой.

– Отец знал, в каком состоянии находится ранчо? – Алан решил пока не трогать Агнес.

– Так ведь надо быть уж совсем слепым, чтоб не видеть этого. Я говорил ему, что все рушится, – ответил Билл.

– А что он?

– Уволил меня.

– Но ты же работаешь здесь.

– Значит, не на того нарвался.

Алан ухмыльнулся. Немного нашлось бы людей, которые бы рискнули противостоять гневу Джека Кольта.

– Я рад, что ты остался.

– Тут мой дом, – просто сказал Билл. – Я живу на ранчо больше тридцати лет и, черт меня дери, слишком стар, чтоб болтаться, по свету и искать себе другую работу. Еще неизвестно, что было бы с хозяйством, послушайся я старика Кольта.

Но даже его преданность не смогла спасти ранчо при таком халатном отношении к делу самого хозяина. Предстоят годы работы. А по весне нужно срочно отремонтировать километры забора, крышу в доме ковбоев. Не говоря уже о технике, напоминающей сейчас кладбище металла.

Просто руки опускались перед неодолимостью свалившихся на наследника проблем. Но теперь это его дом – и он костьми ляжет, но приведет все в порядок.

Старые половицы скрипнули, когда Алан ступил на заднюю веранду дома. Он машинально отметил покосившиеся перила, но решил, что с этим можно подождать. А в данный момент ему нужен горячий душ и обед, который будет состоять, как всегда за последние две недели, из одних сандвичей. Он возьмет их с собой в кабинет отца, где предстоит разобрать бумаги, которыми забиты все ящики.

Распахнув дверь, Алан вошел в кухню и замер.

Перед ним стояла Трэлла, орудуя большим кухонным ножом. На столе ровными рядами лежали вымытые овощи. В кухне стоял приятный запах свежеиспеченного хлеба и чего-то еще, что Алан не смог сразу определить.

Глядя на девушку, он подумал о том, что не смел даже мечтать о таком завершении трудного рабочего дня. Дело, конечно, не в свежем хлебе или возможности наконец съесть нормальный горячий обед. Он всегда мог нанять кого-нибудь для стряпни.

Но разве наймешь человека, способного одним своим присутствием снимать усталость с плеч? Она здесь! Боже, как хорошо!

Алан, не говоря ни слова, снял шляпу и повесил ее на крючок у двери. Затем молча, стуча каблуками сапог, направился к нежданной гостье. Девушка боялась поднять на него глаза. Неужели она совершила ошибку, приехав сюда? И в этот момент Алан порывисто обхватил ее за шею и привлек к себе. Трэлла успела заметить яркую голубизну глаз, прежде чем он приник к ее губам.

Алан не торопился отпускать возлюбленную, наслаждаясь поцелуем. Колени девушки так ослабели, что она была вынуждена вцепиться в рукава его рубашки. Тяжело дыша от продолжительного поцелуя, Трэлла уронила голову на грудь любимого и с радостью отметила, что его сердце бьется так же бешено, как и ее собственное. От Алана пахло свежим воздухом и чуть-чуть машинным маслом – настоящим мужским запахом.

– Я поставила машину так, чтобы ты не увидел, ее, и проникла в твой дом, – осмелела наконец девушка.

– Придется вызвать шерифа, – пробормотал Алан, теребя губами ее ухо.

– Я ограбила твою кухню.

– Так ей и надо. – Язык Алана касался нежной кожи за ухом.

– Я готовлю тебе ужин, – едва дыша промолвила она.

– Ммм. – Этот стон означал, что голод совсем другого свойства стоит на первом месте.

– Мне хотелось показать тебе, что я могу готовить кое-что, кроме консервированных продуктов.

Алан промычал что-то и начал осторожно покусывать нежную мочку уха, вызывая в теле Трэллы приятную дрожь.

– Я готовлю курицу по-французски. – Она откинула голову, подставив для поцелуев шею.

– Прекрасно, – отреагировал мужчина, и трудно сказать, к чему относилась столь высокая оценка – к курице или к готовности принять его поцелуй.

– Я испекла шоколадный торт. – Девушка едва соображала, о чем говорит.

– Шоколадный торт? – Он поднял голову. – Настоящий шоколадный торт?

– Настоящий. – Она надулась.

– Это хорошо. – Алан как-то рассеянно протянул слова. – Мне бы не хотелось, чтобы твой тяжелый труд пропал даром.

– Очень признательна тебе за заботу, – недовольно произнесла Трэлла.

– Не каждый день мужчине удается испробовать домашний обед, – признался Алан.

– Другие бы оценили по достоинству то, что я приготовила, – с обидой сказала девушка и вспыхнула румянцем.

– Я тоже ценю это. Но саму тебя ценю еще больше.

Слишком откровенная лесть, чтобы сразу расслабиться.

– Пойду приму душ. – И, воспользовавшись минутной растерянностью стряпухи, Алан стащил со стола горсть тонко нарезанной моркови и вышел из кухни.

Ей еще не приходилось видеть любимого в таком настроении. Просто мальчишка какой-то!

Трэлла резала шампиньоны быстрыми, уверенными движениями, когда сверху послышался шум льющейся воды. Она тут же представила обнаженное тело Алана, стоявшего под душем. Размечтавшись, девушка чуть не отхватила кончик пальца острым как лезвие бритвы ножом. Она перевела дыхание и заставила себя на время отвлечься от мыслей явно эротического свойства.

Еще будет время вернуться к ним – по крайней мере, хотелось бы. В противном случае окажется, что зря она надела шелковое нижнее белье. Нет, они поужинают вместе, расскажут друг другу, что у них произошло за последние две недели, попытаются разобраться в своих отношениях и подумают о будущем.

А затем она задушит его в своих объятиях.

11

Ужин был восхитительным – несколько месяцев, проведенных разносторонней ученицей в кулинарной школе, не пропали даром. Все выглядело необыкновенно красиво и оказалось вкусным, начиная от обыкновенного салата из помидоров и кончая куриными грудками, фаршированными ветчиной и швейцарским сыром. Тушеные овощи, нарезанные соломкой, были очень нежными, но не разваренными, булочки – вообще пальчики оближешь. Выложившись вся, стряпуха засомневалась, удастся ли ей когда-нибудь впредь достичь таких вершин кулинарного искусства.

Но этот ужин мог бы с таким же успехом состоять из бездушных консервов. Алан, изрядно проголодавшись, ел с большим аппетитом. Но был весь сосредоточен на девушке, сидевшей напротив, – на ее огненно-каштановых волосах, блестевших в свете лампы, на необыкновенно гладкой коже цвета слоновой кости.

Трэлла что-то рассказывала о своем племяннике. Но сейчас собеседнику не до малыша. Зеленые глаза и нежные розовые губы – вот все, что он был в состоянии воспринимать. Казалось, что с тех пор, как он держал ее в своих объятиях, прошла вечность. Боже, что с ним? Никогда ни одну женщину он не желал так, как свою Трэй. От волнения в ушах стучало, разумно мыслить он был не в состоянии.

– Ты уже готов для торта?

Девичий голос вернул мужчину на землю.

– Торт может подождать? – произнес Алан напряженным голосом, и у Трэллы приятно заныло в паху.

– Да. – Она удивилась, что смогла вымолвить даже это короткое слово.

– Очень хорошо, потому что я ничего не могу, кроме… – Алан поднялся, протянув к девушке руки. И она с готовностью бросилась к нему в объятия, обхватив руками сильную мужскую шею. Он приподнял возлюбленную, прижимая к себе, и она раскрыла губы навстречу нетерпеливому языку.

Алан двинулся со своей драгоценной ношей наверх, осторожно ступая по скрипящей лестнице. Девушка тем временем успела расстегнуть половину пуговиц на его рубашке и теперь нежными, жадными поцелуями покрывала открывшуюся грудь. Войдя в спальню, он поставил Трэллу на пол.

Сгорая от бурлившей страсти, они торопливо и судорожно пытались раздеть друг друга. Алан протиснул руки в расстегнутые джинсы девушки и, обхватив ладонями ягодицы, тесно прижал ее к твердому выступу в паху. Его стон смешался с протяжным вздохом Трэллы.

– На нас слишком много одежды, – с трудом дыша, промолвила она и тут же принялась расстегивать его джинсы.

– О черт! Я не ожидал тебя, поэтому не подготовился.

– Ты выглядишь вполне готовым, на мой взгляд, – прошептала девушка и положила руку на твердый бугорок под молнией.

– Надо предохраняться. Насколько я понимаю, ты не беременна, иначе бы уже сказала мне об этом.

– Я еще сама этого не знаю.

– В любом случае не стоит рисковать, – вдруг посерьезнев, произнес Алан. – И так мы слишком беспечны.

– Наверно, – послушно ответила Трэлла.

Они замерли, чувствуя, как их сердца колотятся в унисон, затем девушка наклонилась и провела кончиком языка по темному плоскому соску Алана.

– Подожди, – хрипло проговорил он. – Ты толкаешь меня к последней черте. Надо же предохраняться.

– Мне кажется, ты уже находишься у этой черты, – прошептала девушка озорно.

– Ты просто убиваешь меня.

– Залезь рукой в задний карман моих джинсов.

– Зачем нам мучить друг друга?

– Говорю тебе, залезь в мой карман.

Она наблюдала за лицом возлюбленного, когда он полез в карман и нащупал там тонкие полиэтиленовые пакетики. Мучительное выражение исчезло с его лица, сменившись на приятное удивление. Алан вытащил пакетики и, держа их на ладони, с довольной ухмылкой посмотрел на Трэллу.

– Три? – Он с наигранным удивлением поднял брови, заметив, как та покраснела. – Я польщен.

– Лучше быть готовым, – заявила она с важностью.

– Мне кажется, что я еще ни разу в жизни не находился в такой степени готовности.

Алан провел ладонями по округлости девичьей груди, задержавшись большими пальцами на твердых сосках. Эта короткая чувственная прелюдия быстро закончилась, уступив место напористой, клокочущей страсти.

Остатки одежды полетели в стороны, и обнаженные тела соприкоснулись. Желание было настолько сильным, что оно не позволяло отвлекаться на ласки.

Спина Трэллы коснулась прохладных простыней, и она потянулась к Алану, сгорая от нетерпения почувствовать жар его тела внутри себя. Соединение было подобно взрыву. Алан вошел в нее одним мощным движением, окунувшись в горячую бездну. Он старался сдерживать свою страсть, желая продлить сладостные мгновения. Но возбуждение, которое они испытывали, было слишком велико, чтобы длиться долго. Трэлла вскрикнула, достигнув вершины блаженства, и Алана захлестнул вихрь ее мощного взрыва.

Обессилев, мужчина упал на хрупкую фигурку, едва успев подставить локти, чтобы облепить собственный вес.

Уже более спокойно скользя руками по его влажной спине, Трэлла уткнулась лицом Алану в шею. Невероятно, но он снова почувствовал прилив желания. Только с ней возможен этот восхитительный непреходящий голод плоти. Он взял девушку за подбородок и поднял ее лицо. Теплые зеленые глаза светились удовлетворением, но в них проглядывала и ненасытная страсть.

– Мне кажется, три для нас мало, – пробормотал Алан у ее губ и, услышав ответный смех, приник к любимой долгим поцелуем.

Спускаясь по лестнице, Трэлла держалась за перила, чувствуя, как у нее от слабости подкашиваются ноги. У девушки кружилась голова, но это от счастья: она получила полное удовлетворение – эмоциональное и физическое. Алан не сказал, что любит ее, но это вопрос времени. Она, конечно, неопытна в постельных делах, но уж Алан-то знает свое дело. Он был с ней таким щемяще нежным, разве так относятся к тем, кто безразличен?

Алан ждал внизу и, увидев ее, раскинул объятия. Он целовал с такой страстью, словно они не провели сегодня несколько часов в постели.

– Как жаль, что ты не можешь остаться на ночь, – только и сказал он.

– Мне тоже. Но Сол будет беспокоиться. Я сказала, что поехала повидаться с Джун Клер. Это моя подруга, с которой я дружу с первого класса.

– Мне не нравится, что ты обманываешь его. Я приеду в воскресенье и поговорю с Солом, – сказал Алан.

Уж не думает ли он о предстоящем разрыве с ее братом? – забеспокоилась Трэлла..

– Сол прекрасно понимает, что я уже взрослая. – Она разгладила морщины на лбу Алана. – Мне кажется, что ты преувеличиваешь реакцию брата на наши отношения. Почему он должен быть против? Ты же его лучший Друг.

– А ты его младшая сестра, независимо от того, что уже давно выросла. Для Сола неприемлема сама мысль, что ты можешь спать с кем-то. А уж когда дело касается его лучшего друга, тут уж и говорить нечего.

Она отрицательно помотала головой, но спорить не стала. Речь шла о чем-то недоступном женскому пониманию. Алан не прав, но нет сил повлиять на его мнение.

– Я буду у вас в воскресенье, – снова повторил он.

– До воскресенья целых пять дней, и я не смогу ждать так долго.

– Боюсь, что мне потребуется именно столько времени, чтобы восстановить силы. – Ухмыльнувшись, Алан поцеловал ее в лоб. – Не забывай, что я уже не так юн.

– Для своего преклонного возраста ты еще довольно вынослив. Вот что значит здоровый образ жизни. – Девушка рассмеялась.

Долгий поцелуй Алана прервал разговор. Любовники с трудом оторвались друг от друга.

– Мне пора. – В словах Трэллы звучала почти мольба. Она будто надеялась, что Алан попросит ее остаться. Но он неохотно кивнул.

– Да. Я не хочу, чтобы Сол… – Алан оборвал фразу на полуслове, когда распахнулась входная дверь и в комнату вошла Агнес. Они были так поглощены друг другом, что не услышали, как ее машина подъехала к дому. Привычным жестом женщина захлопнула за собой дверь. В комнате повисла гробовая тишина.

Она посмотрела на Алана, который стоял у лестницы, – босой, с голой грудью и взъерошенными волосами, с расстегнутой пуговицей на поясе джинсов. Затем нежданная гостья-хозяйка перевела взгляд на девушку, стоявшую на полпути к кухонной двери. Девушка была полностью одета, но ее густые огненно-каштановые волосы беспорядочной массой лежали вокруг покрытого румянцем лица, а покрасневшие губы набухли от недавних поцелуев.

Агнес медленно подняла свои темные брови, сразу сообразив, что здесь происходило. Она снова бросила взгляд на Алана.

– Агнес…

– Ты выглядишь немного потрепанной, – произнесла мачеха, не обращая внимания на предупреждение, прозвучавшее в голосе пасынка. Ее слова предназначались Трэлле.

– Я… гм… я… – Запинаясь, девушка провела пальцами по волосам, стараясь пригладить растрепавшиеся локоны.

– Да не беспокойся, милочка. – Сдержанный смех Агнес прозвучал довольно жестко. – Я ничего никому не скажу.

– Я… – Трэлла взглянула на Алана, как бы ища у него поддержки, но все его внимание было сосредоточено на мачехе. – А вам и говорить нечего, – вымолвила она. Алан продолжал молчать.

– Не волнуйся, дорогая, – милостиво произнесла Агнес, опуская небольшой дорожный чемодан на пол. Затем она открыла черную дамскую сумочку, извлекла оттуда сигарету и золотую зажигалку, не спеша закурила. – Если учесть, что у нас с тобой появилось кое-что общее, то нам всем следует держаться вместе. Ты согласна со мной?

– Черт возьми, Агнес! – Алан быстро шагнул к ней.

– Ты зря так волнуешься, дружок. Она взрослая девочка, и я уверена, уже разбирается в таких вещах.

Слова Агнес вызвали у Трэллы непонятное беспокойство. Блеск в глазах женщины говорил о том, что той известно нечто, неизвестное другим.

– В каких вещах? – спросила девушка, не уверенная в том, что хочет получить ответ на свой вопрос.

– Это неважно, – резко оборвал ее Алан и сделал попытку встать между ней и Агнес. Но женщина сделала шаг в сторону, чтобы снова видеть Трэллу.

– Что здесь происходит? – Девушка переводила взгляд с Алана на его мачеху.

– Ты не находишь, что он действительно хорош, а? – промурлыкала Агнес.

Как бесцеремонно ворвалась в их мир эта молодящаяся женщина.

– О чем это вы говорите?

– Именно о том. Ты все правильно поняла, – Агнес махнула рукой с горящей сигаретой в пальцах, прочертив в воздухе дымовой след. – О постели. Алан просто неподражаемый любовник, уж я-то знаю!

Неприкрытый смысл только что произнесенных слов не требовал двойного толкования, но так отчаянно не хотелось верить услышанному. Мачеха все это выдумала! Трэлла перевела взгляд с нее на Алана, стоявшего в стороне с каменным лицом.

– Алан? – Голос девушки дрожал. Ну пусть же он наконец скажет, что это ложь – грязная, злобная ложь. Алан на мгновение встретился с ней взглядом, но и этого было достаточно, чтобы понять: мачеха не солгала. – Боже! – Трэллу будто ударили в солнечное сплетение. Она пыталась вздохнуть, но не могла. В том месте, где должно биться сердце, была пустота и невыносимая боль. Прикрыв рукой рот, она попятилась к двери. – Боже мой!

– Трэй! – Алан сделал к ней шаг. Его лицо было искажено мукой.

Движение Алана вывело девушку из оцепенения. Рыдая, она бросилась в кухню, где еще недавно строила воздушные замки, поверив в свое счастье, и через заднюю дверь выскочила на улицу. Дрожащими пальцами с трудом вставила ключ в замок зажигания, и в следующую секунду мотор взревел. Машина резко взяла с места.

Слезы застилали глаза, но не они мешали видеть дорогу, а те картины, которые отчетливо стояли перед ней, – Агнес в объятиях Алана.

Алан услышал, как за девушкой захлопнулась дверь, и рванулся вслед. Но мачеха остановила его, вцепившись тонкими, но очень сильными пальцами ему в рукав.

– Пусть уезжает. Она все равно не будет тебя слушать сейчас.

Да, Агнес права. Выражение глаз Трэллы действительно говорило о том, что всякие объяснения бесполезны. Да и что он мог сказать ей?

Алан вырвал руку из цепких пальцев мачехи.

– Мне, наверное, следовало сообщить тебе заранее о своем приезде, – непринужденно заметила Агнес. – Если бы я знала, что ты собираешься развлекаться с одной из местных девочек, то…

Женщина осеклась, поймав на себе ненавидящий взгляд Алана. Какое-то мгновение она выглядела почти испуганной, но быстро взяла себя в руки.

– Мне кажется, ты влюблен в эту свою ковбойку, – сказал мачеха с легким деланным смешком.

Первый раз в жизни у Алана появилось желание ударить женщину. Он тряхнул головой, отгоняя недостойную мысль. Да и что бы это дало? Знать бы, какую цель преследовала Агнес, но сказала-то она правду. Он, он сам во всем виноват. Чего гневаться на эту особу, когда истинный объект для гнева можно разглядеть в зеркале.

Не говоря ни слова, он повернулся и пошел наверх, чувствуя себя намного старше, чем когда спускался вниз по той же лестнице всего несколько минут назад. Войдя в спальню, Алан плотно закрыл за собой дверь и стоял там, глядя на постель, смятые простыни которой еще хранили следы недавней страсти.

«Мне кажется, что ты влюблен в эту свою ковбойку». Слова мачехи, сказанные с издевкой, до сих пор отдавались звоном в ушах. По иронии судьбы, именно она произнесла вслух то, что он чувствовал в своей душе. Да, он влюблен! Но еще большая ирония заключалась в том, что понял он это слишком поздно.

Прикрыв глаза, Алан не ощущал ничего, кроме щемящей тоски и боли.