Текст книги "Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций"

Начальник Генерального штаба Моше Даян по достоинству оценил важность двух этих акций и в саду своего дома устроил мероприятие со щедрым угощением, чтобы отметить успех операций по устранению Хафеза и Салаха. Авраам Дар составлял список приглашенных.

4
Все верховное командование, одним ударом

Убийства Хафеза и Салаха потрясли военную разведку Египта, после них отмечалось некоторое уменьшение количества террористических проникновений на территорию Израиля. С точки зрения израильтян, это был успех.

Затем тучи над регионом вновь сгустились, но уже по другой причине.

26 июля 1956 года президент Египта Гамаль Абдель Насер, действуя в антиколониальном духе, национализировал Суэцкий канал – жизненно важную транспортную артерию между Средиземным и Красным морями. Правительства Великобритании и Франции, чьи граждане являлись главными акционерами в чрезвычайно прибыльной компании, управлявшей этим морским путем, были в ярости. Израиль, в свою очередь, был заинтересован в том, чтобы восстановить свое право пользоваться каналом, а также в направлении Насеру ясного послания: тот заплатит высокую цену за отправку боевиков из сектора Газа для организации атак против Израиля, и его явные намерения уничтожить новую страну встретят решительный отпор.

Совпадение интересов трех стран стало основой секретного альянса между ними. Ведущую роль в разработке амбициозных военных планов сыграл энергичный молодой министр обороны Израиля Шимон Перес. Израиль должен был вторгнуться на Синайский полуостров, создавая тем самым для Франции и Великобритании предлог – угрозу кризиса Суэцкому каналу, – чтобы тоже вторгнуться в регион. Франция пообещала Израилю создать для него воздушный зонт против атак египетских ВВС.

Незадолго до дня «Д» израильская военная разведка АМАН получила сведения о том, что египетская военная делегация, в которую входили влиятельный начальник Генерального штаба фельдмаршал Абдель Хаким Амер и ряд других военных руководителей Египта, вылетела из Каира в Дамаск. Прекрасная возможность, казалось, сама шла в руки. Одним точным ударом Израиль мог уничтожить почти все верховное командование Египта.

Израильские ВВС начали интенсивные тренировки по ночному перехвату целей – трудной операции с учетом тогдашних технических возможностей. Бен-Гурион и Даян решили, что Израиль сделает все от него зависящее, чтобы скрыть свое участие в этой акции, и постарается, чтобы она выглядела так, будто самолет потерпел аварию из-за технической неисправности[146]146
  Израильская военная цензура запрещала публикацию деталей этой операции вплоть до 1989 года. Запись выступления Мордехая Бар-Она о Даяне, с семинара «Операция Петух 56», 5 марта 2015.


[Закрыть].

Операция получила кодовое название «Петух».

Египтяне должны были совершить короткий обратный перелет из Дамаска в Каир на двух самолетах Ил-14. В АМАН задачу по идентификации и слежению за самолетами поручили специальному подразделению радиоразведки (SIGINT)[147]147
  Интервью с Гелбером, 16 мая 2011. См.: Uri Dromi. Urgent Message to the CoS: The Egyptian Code Has Been Decrypted // Haaretz, 29 August 2011.


[Закрыть]. Сегодня оно известно как подразделение 8200. Подразделению удалось добиться заметных успехов в период войны 1948–1949 годов. Впоследствии АМАН вложил много средств и ресурсов в его развитие, и оно в конечном счете превратилось в крупнейшее (некоторые говорят, что и важнейшее) подразделение радиоэлектронной разведки в Армии обороны Израиля.

Заботы о развитии подразделения оказались не напрасными. За несколько дней до того, как делегация вылетела из Каира в Дамаск, специалисты SIGINT сумели вычислить частоту радиовещательного диапазона, которую египтяне должны были использовать при возвращении в Каир. Двадцать израильских радиооператоров, все моложе 25 лет, находились в напряженном ожидании на базе SIGINT в Рамат-Хашом, к северу от Тель-Авива. Они дежурили круглосуточно и посменно, ждали вылета египтян из Дамаска. Высшее командование АОИ держало работу подразделения под неослабным контролем, поскольку на 29 октября было запланировано израильское вторжение на Синайский полуостров. Деморализующий эффект от хаоса, связанного с потерей высшего военного руководства страны, должен был поставить египтян в очевидно невыгодную позицию. Время поджимало.

Дни тянулись медленно, а радиооператоры терпеливо ждали появления звуков в своих наушниках[148]148
  Интервью с Иом-Товом Эйни, 19 января 1999. См.: Argaman. It Was Top Secret. P. 39–60.


[Закрыть]. Наступил рассвет 28 октября, дня накануне часа «0», однако египтяне еще не покинули Сирию. Наконец в 14:00 28 октября был получен сигнал, которого операторы давно ждали: пилоты самолета Ил-14 готовились к взлету.

Маттиас «Чатто» Биргер, командир 119-й эскадрильи израильских ВВС[149]149
  Tsiddon-Chatto. By Day, By Night, Through Haze and Fog. P. 220–221 (иврит).


[Закрыть] и один из лучших военных летчиков того времени, был выбран для осуществления этой сложной миссии. Около 20:00 SIGINT проинформировал ВВС, что из Дамаска вылетел только один Ил-14. Тем не менее в подразделении радиоразведки были уверены, что в нем находится все военное руководство Египта. Операция «Петух» началась.

Чатто забрался в кабину своего реактивного самолета Meteor Mk 13 и вместе со штурманом Элияшивом «Шиви» Брошем поднялся в воздух. Ночь была очень темной. Настолько темной, что в окружающей черноте исчезала даже линия горизонта.

Чатто поднялся до 3500 метров и выровнял машину. Радар захватил приближающуюся цель – самолет. «Контакт, контакт, контакт! – крикнул Шиви по переговорному устройству. – На два часа, в пяти километрах впереди, движется по направлению на три часа! Четыре часа! Возьми круто вправо! Сбрось скорость! Ты слишком быстро приближаешься к объекту!»

В огромном черном небе Чатто увидел небольшие оранжевые вспышки. Это выстреливали язычки пламени из выхлопных труб самолета. «Зрительный контакт», – доложил командир наземному пункту управления.

«Мне нужна позитивная идентификация самолета, – сказал командующий ВВС Израиля Дан Толковски, который находился на контрольном пункте. – Абсолютно позитивная, не допускающая никаких сомнений. Ты меня понял?»

Чатто взял чуть левее, пока не увидел свет в окнах пассажирского отделения. Окна кабины были больше других. «Да, позитивная идентификация, – подумал Чатто. – Только у Илов есть такие окна». Он также рассмотрел людей в военной форме, ходивших по салону между кресел.

«Идентификацию подтверждаю!» – сказал он.

«Разрешаю открыть огонь только в том случае, если у тебя нет сомнений», – ответил Толковски.

«Вас понял».

Четыре двадцатимиллиметровые пушки, установленные в носу самолета, изрыгнули снаряды. Чатто был ослеплен неожиданным ярким светом: кто-то из группы техников на земле, стараясь помочь, снарядил пушки трассирующими боеприпасами. Яркие вспышки на фоне почти полной темноты резанули по глазам.

Через несколько секунд зрение восстановилось. В небе Чатто увидел огонь. «Попал! – доложил Чатто на пункт управления. – Левый мотор в огне, и похоже на короткое замыкание, потому что все огни погасли».

Чатто снова нажал на гашетку. Ил-14 взорвался, образовав в ночи огненный шар, разбрасывавший вокруг себя горящие обломки. Самолет начал снижаться по спирали в сторону моря.

«Ты видел падение?» – спросил Толковски, когда Чатто вывел свою машину из спирали.

«Падение подтверждаю», – ответил Чатто.

На последних каплях топлива Чатто посадил свой самолет и прямо на взлетно-посадочной полосе получил поздравления от Моше Даяна и генерала Толковски, которые сказали ему, что в последнюю минуту Абдель Хаким Амер, видимо, решил дождаться второго самолета.

«Если время еще есть, то мы сейчас заправимся и вылетим вновь», – сказал Чатто.

«Мы подумали над этим и пришли к заключению, что в таком случае операция станет слишком очевидной и мы раскроем источники информации, – ответил Даян. – Мы решили позволить Абдель Хакиму Амеру пока остаться в живых. Даже в этом случае, в ту минуту, когда ты ликвидировал египетский Генеральный штаб, ты выиграл половину войны. Пойдем выпьем за успешное окончание второй половины»[150]150
  И все же отыскать основания для того, чтобы говорить о немедленном значительном эффекте от операции, трудно. В Египте никогда и ничего не публиковалось по поводу этого инцидента. В Израиле также (во всяком случае, в рамках исследований при написании этой книги) не было обнаружено никакой конкретной информации по поводу людей, находившихся на борту взорвавшегося «Ильюшина», или по поводу каких-то проблем, возникших у египетского командования в связи с уничтожением самолета. Интервью с Давидом Симан-Товом и Шаем Гершковицем,12 февраля 2017, Иорамом Мейталом, 18 октября 2013 и Мотти Голани, 15 января 2013.


[Закрыть].

Операция «Петух» была для Израиля, без сомнения, блестящим достижением разведки и военно-воздушных сил. Участники этой операции позднее стали называть ее «сбитый египетский Генеральный штаб» и утверждать, что возникший в связи с этим в верховном командовании Египта хаос существенно способствовал достижению Израилем победы в войне, которая разразилась на следующий день.

Неизвестно, был ли эффект от этой операции настолько велик, как они утверждали, но Армия обороны Израиля тогда достаточно легко справилась с египетской армией. Эта война продемонстрировала миру: государство Израиль стало серьезной боевой силой. Бен-Гурион, находившийся в состоянии эйфории, направил открытое письмо солдатам и офицерам 9-й бригады, употребив новое словосочетание «Третье царство Израилево».

Вместе с Синайским полуостровом Израиль захватил и сектор Газа. Когда Армия обороны Израиля оккупировала сектор, Рехавия Варди послал своих людей из подразделения 504 обыскать здание Управления военной разведки в городе Газа, где несколько месяцев тому назад был убит Мустафа Хафез.

В одном из шкафов было спрятано настоящее сокровище, которое египтяне не успели уничтожить в спешке, – сохранившуюся в целости картотеку палестинских террористов, которых Хафез и его подчиненные использовали против Израиля в течение пяти лет, предшествовавших Синайской кампании.

Получилось, что египтяне оставили израильтянам список целей. Варди встретился с начальником Генерального штаба Моше Даяном и попросил у него разрешения начать уничтожение палестинцев, чьи имена были в картотеке. В свою очередь Даян получил одобрение Бен-Гуриона. После этого Варди приказал Натану Ротбергу приступить к делу.

Специальный состав, созданный по формуле Ротберга, заливали в плетеные корзинки, зажигалки, фрукты и овощи и даже в предметы мебели. Агенты подразделения 504 из числа арабов заложили эти изделия в подходящих местах или передали в качестве подарков минимум тридцати палестинским фидаинам в Газе. С ноября 1957-го по март 1958 года люди Варди пунктуально работали по списку, уничтожая тех, кто терроризировал израильтян в течение многих лет. «Целевые» убийства в основном завершались успехом. Однако этот успех был больше тактическим, чем стратегическим. «Все эти ликвидации имели ограниченную ценность, – говорил Ротберг, – потому что после убийства одних появлялись другие».

Очень быстро тайный сговор Великобритании, Франции и Израиля вылился в резонансный международный дипломатический кризис. США заставили Израиль выйти с Синая и из сектора Газа. Франция и Британия тоже были зажаты в угол и потеряли контроль над каналом. Лидеры обеих супердержав вскоре были вынуждены подать в отставку.

Египетский режим теперь воспринимался как сила, восставшая против всюду сующего свой нос западного колониализма и заставившая две великие европейские державы и своего заклятого врага Израиль отступить. Из Насера сделали героя, и он стал лидером арабского мира.

Правда, Насер разрешил израильским судам пользоваться Суэцким каналом и прекратил поддерживать операции фидаинов в Газе. Он понял, что опасность возникновения большой войны с Израилем из-за этих операций больше, чем польза от них.

Наконец-то в 1957 году начало казаться, что террор перестанет захлестывать Израиль через границу.

Синайская кампания ясно показала арабским государствам, что разрушить Израиль будет очень трудно, и дала стране передышку от полномасштабной войны на 11 лет, вплоть до Шестидневной войны 1967 года. Армия обороны Израиля использовала это время, чтобы превратиться в большую, мощную, хорошо обученную и технически обеспеченную военную силу, оснащенную современным оружием и гордящуюся огромными возможностями своего разведывательного направления – военной разведкой АМАН.

Последовавшие годы были весьма успешными и для «Моссада». Иссер Харель превратил его из становящейся на ноги и иногда «спотыкающейся» организации в ведомство численностью почти 1000 человек, признанное в мире за жесткость, упорство и предприимчивость.

Израиль начал свое становление в качестве серьезной разведывательной силы в 1956 году, когда Никита Хрущев сделал секретный доклад на ХХ съезде КПСС, в котором откровенно рассказал о преступлениях своего предшественника, Иосифа Сталина. Все разведки Запада изо всех сил пытались заполучить текст доклада, чтобы изучить его для поиска ключей к разгадке образа мышления Хрущева, однако ни одна из них не смогла преодолеть железную завесу секретности, которая существовала в Советском Союзе. Успех сопутствовал только израильской разведке, а Иссер Харель приказал, чтобы копия этой речи была передана ЦРУ.

Впечатленный и благодарный директор ЦРУ Аллен Даллес вручил текст президенту США Дуайту Эйзенхауэру, а тот распорядился о его утечке в газету The New York Times[151]151
  В понедельник 4 июня 1956 года газета The New York Times опубликовала сообщение о том, что речь Хрущева находится у американцев. На следующий день газета напечатала пространные выдержки из речи под кричащими заголовками: «Речь Хрущева о Сталине обнажает подробности его правления, основанного на терроре», «Рассказывает о замыслах Сталина о чистках в Кремле», «Мертвый диктатор изображается в речи как жестокий, полусумасшедший человек, помешанный на стремлении к власти». Публикации потрясли весь мир, сделав как раз то, чего так добивалось ЦРУ.


[Закрыть]. Публикация взбудоражила весь мир и неприятно поразила Советский Союз.

Так родился тайный альянс американских и израильских разведывательных служб[152]152
  Другие израильские и американские спецслужбы, помимо «Моссада» и ЦРУ, установили между собой прочные связи. Особенно значимым было сотрудничество между АНБ и его израильским партнером подразделением 8200 АМАН. Среди тех документов, утечку которых организовал Эдвард Сноуден, было несколько исторических анализов этих отношений, восходящих еще к 1960-м годам, в которых было задокументировано глубокое взаимодействие между этими ведомствами в шпионаже против общих врагов на Ближнем Востоке. Изучение этих документов в банке информации портала Perusal, Нью-Йорк, стало возможным благодаря помощи персонала этого сайта. Особая благодарность Хенрику Мольтке.


[Закрыть]. С американской стороны альянс возглавил Джеймс Хесус Энглтон, руководитель контрразведывательных операций ЦРУ, сторонник Израиля, видевший советских шпионов под каждой кроватью. По этому каналу ЦРУ будет получать большое количество развединформации по Ближнему Востоку. Эта практика продолжается и до сего дня.

Синайская кампания Израиля 1956 года[153]153
  Интервью с Харелем, 6 апреля 2001. Наиболее подробные сведения о Суэцкой кампании и приобретениях и потерях Израиля в ней можно найти в книге Голани «Следующим летом начнется война» (There Will Be War Next Summer. P. 597–620 (иврит).


[Закрыть], провалившись политически, укрепила авторитет страны в области разведывательных операций. На этой волне Харель начал плести сеть тайных контактов со странами Ближнего Востока, Азии и Африки, включая и те, которые публично стояли на стороне арабов. Эта стратегия была известна в «Моссаде» как «доктрина работы на периферии»[154]154
  Давид Кимше, старший руководитель операций «Моссада» в Африке, пояснял: «Нам стоило денег послать в Африку и эксперта по разведению кур, и опытного сборщика разведывательной информации. Последний обязательно в конце концов встретится с императором. А первый так и останется на куриной ферме. Понятно, какой мы делали выбор. Связи по разведывательной линии были самым быстрым способом развития прочных отношений с африканскими странами». Интервью с Давидом Кимше, 18 августа 1998, Харелем, 6 апреля 2001, Реувеном Мерхавом, 22 апреля 2014, Бен-Натаном, 13 сентября 2010, Тамар Голаном, 24 сентября 2007, Ханнаном Бар-Оном, 30 декабря 1997, Иоавом Бираном, 22 апреля 1999, Лубрани, 26 декабря 1997 и Арие Одедом, 16 сентября 1998. См.: Pilpul in Addis Ababa to the MFA – Report on meeting with Ethiopian Emperor and chief of staff, August 25, 1957, ISA 3740/9; Black and Morris. Israel’s Secret Wars. P. 186.


[Закрыть]. Она выражалась в установлении секретных связей со странами и организациями, расположенными за пределами фронта враждебных арабских государств, которые окружали Израиль, или с меньшинствами в государствах, находящихся в состоянии конфликта с Израилем.

Выдающимся достижением «периферийной стратегии» «Моссада» стал трехсторонний альянс разведок, имевший кодовое название Trident («Трезубец»), в который входили спецслужбы Израиля, шахского Ирана и Турции. Главы разведывательных служб трех стран время от времени встречались и обменивались большим количеством развединформации. Альянс осуществлял также совместные операции против Советского Союза и арабов. Бен-Гурион сумел убедить президента США Эйзенхауэра в том, что Trident является первоклассным проектом. В результате ЦРУ финансировало его деятельность[155]155
  Бен-Гурион объяснил природу союза с США в письме, которое направил Дуайту Эйзенхауэру: «С целью создания дамбы для сдерживания насеровско-советской волны наступления, мы начали укреплять отношения с несколькими государствами на внешней стороне периметра Ближнего Востока… Наша цель состоит в том, чтобы создать группу государств, не обязательно на основе официального союза, которая была бы в состоянии противостоять советской экспансии, осуществляемой ее марионетками, такими как Насер». См.: Eshed. One Man’s Mossad. P. 277. Соглашение C’LIL между спецслужбами Израиля, Ирана и Турции (известно как «Трезубец») в 1958 году подразумевало проведение регулярных встреч между руководителями этих ведомств, причем каждый раз в качестве хозяина выступала другая страна. Три государства – участника соглашения создали сложный механизм для координации разведывательных усилий и обмена информацией. Израиль считал соглашение беспрецедентным стратегическим достижением, поскольку ему удалось позиционировать себя в качестве центральной оси этого военно-разведывательного пакта. В тех региональных проблемах, которые возникали в отношениях между Ираном и Турцией, соглашение C’LIL служило платформой для их обсуждения, а Израиль зачастую брал на себя роль арбитра. Как объяснял Реувен Мерхав, ответственный сотрудник «Моссада», который участвовал в планировании встреч C’LIL: «Всегда все руководители спецслужб Турции, Ирана, Израиля и Эфиопии имели доступ к боссу, которым являлся шах или император Хайле Селассие. Через C’LIL можно было обмениваться сообщениями и идеями прямо с первыми лицами. (Первоначальный тройственный альянс) давал нам троекратное удовлетворение, а когда к нему присоединилась еще и Эфиопия, удовлетворение стало четырехкратным». ЦРУ хотело выразить свою высокую оценку создания «Трезубца» и профинансировало строительство специального двухэтажного здания на одном из холмов Тель-Авива, которое должно было служить штаб-квартирой альянса. Интервью с Реувеном Мерхавом, 22 апреля 2014, Харелем, март 1999, и Иосси Алфером, 18 мая 2015. См.: Ronen Bergman. Israel and Africa: Military and Intelligence Liaisons. Ph.D. dissertation, Cambridge University. P. 53–78; Bureau of Minister of Defense, report on meeting between Lt. Col. Vardi and Emperor of Ethiopia, February 24, 1958, Ministry of Defense and IDF Archives (MODA) 63–10–2013.


[Закрыть].

Но самый большой успех ожидал «Моссад» в 1960 году, когда израильские оперативники выследили Адольфа Эйхмана – одного из главных архитекторов и исполнителей «Окончательного решения» – гитлеровской политики по уничтожению евреев, который к тому моменту уже десять лет жил в Буэнос-Айресе под именем Рикардо Клемент.

Немецкий судья и прокурор Фриц Бауэр, занимавшийся расследованиями геноцида евреев, отчаявшись в возможности привлечения нацистских военных преступников к суду в Германии, организовал утечку собранной им информации об Эйхмане в «Моссад». Когда сотрудник» Моссада» пришел поговорить с Бауэром, тот оставил его в своем кабинете одного с лежавшими на столе секретными документами об Эйхмане[156]156
  Интервью с Цви Аарони, июль 1998, Меданом, 30 июня 2015 и Lexicon, март 2016. См.: Mossad. Report Regarding Dybbuk, Zvi Aharoni, March 4, 1960; Mossad. Operation Eichmann: A Report on Stage A, Zvi Aharoni, undated (оба материала находятся в архиве автора, получены от Lexicon).


[Закрыть]. Израильтянин понял Бауэра и скопировал необходимые детали.

Бен-Гурион дал Харелю добро лететь в Буэнос-Айрес во главе большой команды[157]157
  Интервью с Цви Аарони, июль 1998, Амрамом Аарони, 21 октября 2012 и Ethan, май 2016. См.: Neal Bascomb. Hunting Eichmann. P. 208–218 (иврит).


[Закрыть]. Премьер был полон решимости поквитаться с Эйхманом, которому присвоили кличку «Диббук», что на иврите означает «злой дух», который может вселиться в живого человека. Цель операции была не столько в том, чтобы отомстить отдельной личности, какими бы вопиющими ни были ее преступления. Бен-Гурион приказал Харелю и его команде не ликвидировать Эйхмана физически, что было бы самым простым вариантом, а выкрасть его и привезти в Израиль для предания суду. Цель состояла в том, чтобы пробудить во всем мире сочувствие и укрепить неизбывную память о холокосте посредством демонстрации преступных деяний одного из его главных исполнителей.

В операции приняли участие десятки оперативников «Моссада» и сотрудничавших с ними. Некоторые сменили по пять паспортов различных стран. Они рассредоточились по нескольким конспиративным квартирам по всей аргентинской столице.

11 мая команда собралась возле автобусной остановки, на которой человек по фамилии Клемент выходил из автобуса каждый вечер в 19:40 и пешком преодолевал небольшое расстояние до дома. В тот вечер автобус пришел, но Клемент не появился. Группе было приказано ждать до восьми часов, и если этот человек не появится, прекратить операцию, чтобы не возбуждать подозрений.

В 20:00 оперативники уже начали сниматься со своих позиций, но Рафи Эйтан, командовавший на месте, решил подождать еще немного. Через пять минут, когда Эйтан уже намеревался отступить, к остановке подъехал еще один автобус. Из него вышел Клемент и зашагал по направлению к дому. При этом одну руку он держал в кармане.

Цви Мальхин среагировал первым. Он боялся, что Клемент что-то заподозрил и хочет достать пистолет, поэтому вместо того, чтобы, как планировалось, обхватить его сзади и потащить в машину, Цви Мальхин толчком сзади сбросил Клемента в придорожную канаву и прыгнул на него сверху. При этом Эйтан и еще один оперативник оказались сзади. Клемент закричал, но вокруг не было никого, кто бы его услышал. В течение нескольких секунд его скрутили и бросили на заднее сиденье автомобиля. Находившийся в нем Цви Аарони по-немецки сказал Клементу, что если он будет делать глупости, его просто застрелят.

Эйтан стал искать отметины на теле Клемента, которые безошибочно подтвердили бы, что это и есть Эйхман. Он легко нащупал шрам под мышкой, где обычно эсэсовцам делали татуировки. Что касается шрама от операции по удалению аппендикса, которая была аккуратно задокументирована в досье на Эйхмана в СС, здесь возникла проблема. Эйтану пришлось расстегнуть на пленнике ремень и залезть рукой ему под трусы, при этом машина неслась вперед, а пассажиров сильно бросало из стороны в сторону. Однако в конце концов Эйтан обнаружил шрам и воскликнул: «Zeh hoo! Zeh hoo», что на иврите означало: «Это он! Это он!».

Глаза у Эйтана и Мальхина сверкали в темноте. Они пожали друг другу руки и пропели несколько строк из «Песни партизан», которая была написана в честь евреев, сражавшихся против нацистов в лесах, и заканчивалась словами: «Наш марш выбивает послание: мы здесь».

Эйхману ввели транквилизаторы и отправили в Израиль на самолете авиакомпании El Al. Суд над ним, состоявшийся в Тель-Авиве, привлек беспрецедентное внимание мировой общественности, а выступления большого количества свидетелей напомнили миру о зверствах холокоста. Эйхман был приговорен к смерти и повешен. Тело кремировали, а пепел развеяли над морем.

Даже скудные сведения об обнаружении и поимке Эйхмана придали «Моссаду» авторитет безжалостной и профессиональной разведывательной службы. К середине 1962 года Харель считался в израильском разведывательном и оборонном истеблишменте сильным руководителем[158]158
  Проявление беспрецедентной власти, которую сконцентрировал в своих руках Харель, подтверждено его описаниями отношений с премьер-министром, который явно не знал о гигантских ошибках Хареля в понимании демократии. Этими описаниями он делился в начале 1980-х годов с историками «Моссада». «Бен-Гурион никогда не отдавал нам оперативных приказов. Обычно он выражал свою озабоченность чем-то или свое желание, чтобы что-то было сделано. Он не знал, как переводить свои мысли и идеи в язык операций, и на самом деле ему и не нужно было этого знать. Премьер-министр должен был определять направления политики, а не копаться в деталях, конечно руководствуясь при этом определенными принципами». «Моссад» суммировал это таким образом: «Иссер (Харель), как правило, не докладывал премьер-министру в деталях, что он делает и какие оперативные средства применяет». См.: Mossad. History Department, The German Scientists Affair, 1982, 14, henceforth Mossad German Scientists Dossier (материал находится в архиве автора, получен от Toblerone).


[Закрыть].

Бен-Гурион получил все, чего хотел.

Несмотря на заслуженную славу, ведомство Хареля оставило без внимания страшную угрозу, которая зрела буквально по соседству.

5
Как будто небеса обрушились на наши головы

Утром 21 июля 1961 года израильтяне окунулись в кошмар. Египетские газеты сообщили об успешных испытательных запусках четырех ракет класса «земля – земля» – две из них носили название «Аль Зафер» («Победитель»)[159]159
  Central Intelligence Agency, Scientific Intelligence Memorandum, The United Arab Republic Missile Program, 26 February 1963, https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/DOC_0001173825.pdf


[Закрыть], а две – «Аль Кахер» («Завоеватель»). Два дня спустя эти ракеты – по десять каждого наименования, обернутые египетскими флагами, были провезены по Каиру вдоль набережной Нила. Среди толпы зрителей было около трехсот иностранных дипломатов. Президент Насер наблюдал за парадом со специальной трибуны, устроенной перед зданием правительства поблизости от Нила. Он с гордостью объявил, что отныне египетская армия может ударить в любую точку «южнее Бейрута»[160]160
  Jay Walz. Nasser Exhibits Military Might // The New York Times, July 24, 1962.


[Закрыть]. Учитывая, что вся территория Израиля простирается между Египтом на юге и Ливаном, с его столицей Бейрутом, на севере, намек, содержавшийся в этом заявлении, был вполне прозрачным.

Вышедшая на следующий день радиопередача на иврите находившейся в Египте радиостанции «Голос грома из Каира» была еще более откровенной. «Эти ракеты предназначены для того, чтобы открыть ворота Свободы для арабов, вернуть родные земли, которые были у них украдены в результате империалистических и сионистских заговоров», – хвастался ведущий.

Глубокое беспокойство израильского общества только возросло, когда через несколько недель стало известно, что важную роль в разработке этих ракет сыграла группа немецких ракетчиков. Лишь семнадцать лет прошло с момента окончания Второй мировой войны, и вот травмы холокоста, когда перед глазами евреев вставали образы немецких ученых в форме вермахта, уступили место новой смертельной угрозе: оружие массового поражения оказалось в руках нового главного врага Израиля, Насера, которого израильтяне рассматривали как Гитлера Ближнего Востока. «Бывшие немецкие нацисты сегодня помогают Насеру в его проектах, рассчитанных на геноцид еврейского народа» – так израильская пресса оценивала эти новости[161]161
  Edwin Eitan. Canadian Jewish Chronicle. May 10, 1963.


[Закрыть].

И «Моссад», несмотря на всю категоричность своего устава, подчеркивающего задачи ведомства по мониторингу и защите Израиля от внешних угроз, был застигнут врасплох. Разведывательные службы еврейского государства, не говоря уже о его политических и военных руководителях, были потрясены, когда узнали о египетском ракетном проекте всего за несколько дней до испытательных запусков. Это явилось шокирующим напоминанием об уязвимости маленькой страны и унизительным провалом для «Моссада» Хареля[162]162
  Проведенные позднее расследования показали, что сотрудники «Моссада» в Европе на самом деле добыли некоторую информацию за несколько лет до парада в Египте, указывающую на то, что Насер смог привлечь немецких ученых к разработке ракет. В общей неудаче «Моссад» попытался обвинить военную разведку и Министерство обороны, утверждая, что своевременно передал им информацию, однако они не придали ей большого значения. См.: Mossad. German Scientists Dossier. P. 8–10.


[Закрыть].

Хуже того, ученые, разрабатывавшие египетские ракеты, были не безвестными техниками[163]163
  Харель поставил перед одной из групп задачу раскрытия заговора, в который, как он был уверен, ветераны вермахта, гестапо и СС пытались втянуть нескольких немецкоговорящих сотрудников «Моссада». Эта группа под кодовым названием «Амал» не нашла ничего, потому что такого заговора не существовало. В то же время, как это ни удивительно, остался незамеченным единственный проект, в котором участвовали бывшие высокопоставленные разработчики гитлеровских вооружений, – египетский ракетный проект. См.: Yossi Chen. The Mossad, History Department. Staff Organization, Amal-Meser. May 2007.


[Закрыть]. Они считались одними из самых высокопоставленных инженеров нацистского режима, работавшими во время войны на военной исследовательской базе под Пенемюнде на северо-востоке Германии, где разрабатывались самые передовые образцы немецкого вооружения. Они помогали создать ракету V-1 – летающую бомбу, которая терроризировала Англию, и баллистическую ракету V-2, которую немцы использовали для разрушения больших районов Антверпена и Лондона и которая послужила прототипом сегодняшних ракет «земля – земля» большой дальности.

«Я почувствовал себя беспомощным[164]164
  Многие сотрудники «Моссада» и АМАН, которых я интервьюировал для этой книги, вспоминают о том, что их охватило общее ощущение шока и отчаяния, когда вскрылись первые сведения о немецком ракетном проекте в Египте. Моти Кфир из подразделения 188 АМАН говорил: «Я испытывал сильный страх, реальное ощущение экзистенциальной угрозы». Интервью с Моти Кфиром, 9 июня 2011 и Бен-Натаном, 13 сентября 2010.


[Закрыть], – вспоминал Ашер Бен-Натан, тогдашний шеф Министерства обороны, – как будто небеса обрушились на наши головы. Бен-Гурион вновь и вновь рассказывал о кошмаре, который не давал ему спать по ночам: он, первый премьер-министр, привел за собой выживших в Европе евреев в государство Израиль только для того, чтобы здесь они испытали новый холокост».

В самом «Моссаде» в 1982 году было проведено совершенно секретное расследование, связанное с этим инцидентом, итоги которого подвели следующим образом: «Это одно из самых важных и болезненных событий в истории израильской разведки. Событий такого типа, которые вызывают цепную реакцию, порождающую экстремальные действия»[165]165
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 2.


[Закрыть].

И действительно, реакция на описанные события была экстремальной.

Харель перевел «Моссад» на чрезвычайный режим работы. В коридорах ведомства ощущалась кризисная атмосфера. Это находило свое отражение во внутренней служебной телеграфной переписке. «Мы заинтересованы в том, чтобы получить разведывательную информацию по этому вопросу, чего бы это ни стоило, – сообщал Центр шифровками своим резидентурам в Европе в августе 1962 года. – Если в поле вашего зрения появляется немец, хоть что-то знающий об этом, и отказывается сотрудничать, мы готовы захватить его силой и заставить говорить. Пожалуйста, обратите на это внимание, потому что мы должны добыть эту информацию любой ценой».

Оперативники «Моссада» немедленно начали проникать в египетские посольства и консульства в нескольких европейских странах, чтобы фотографировать документы. Они смогли завербовать швейцарца – сотрудника цюрихского представительства авиакомпании EgyptAir – организации, которая иногда использовалась в качестве прикрытия насеровскими разведывательными службами. Этот сотрудник разрешил агенту «Моссада» два раза в неделю брать по ночам мешки с дипломатической почтой и доставлять их на конспиративные квартиры. Там их вскрывали, фотографировали содержимое и снова закрывали специальные эксперты, не оставлявшие никаких следов. Потом мешки возвращали в представительство авиакомпании. Вскоре у «Моссада» начало складываться предварительное представление о египетском ракетном проекте и его руководителях.

Проект был инициирован двумя признанными в мире учеными, Эйгеном Зенгером и Вольфгангом Пильцем. Во время войны они играли ключевые роли на военной исследовательской базе под Пенемюнде. В 1945 году перешли в Исследовательский институт физики реактивного движения в Штутгарте. Зенгер возглавлял это престижное научное учреждение. Пильц и два других бывших специалиста вермахта, Пауль Гёрке и Ганс Круг, были в институте начальниками отделов. Эти люди, ощущавшие себя недоустроенными и недоиспользуемыми в послевоенной Германии, в 1959 году вышли на контакт с египетским режимом и предложили создать группу ученых и специалистов для разработки ракет «земля – земля» дальнего радиуса действия. Насер с готовностью согласился и назначил одного из своих ближайших военных советников, генерала Исама аль-Дина Махмуда Халиля, бывшего начальника разведки ВВС и главу Департамента НИОКР египетской армии, координатором всей программы. Халиль создал для немецких ученых, которые впервые посетили Египет в апреле 1960 года, независимую структуру, обособленную от остальной египетской армии.

В конце 1961 года Зенгер, Пильц и Гёрке перебрались в Египет и предложили еще 35 высококвалифицированным немецким ученым и специалистам присоединиться к ним. В Египте всем им были предоставлены испытательные полигоны, лаборатории, элитное жилье, прекрасные условия и большие зарплаты. Круг остался в Германии, где основал компанию Intra Commercial, которая на самом деле работала на группу в Европе.

Почти сразу же вслед за тем, как «Моссад» начал приобретать хотя бы базовое видение ситуации, поступили новые плохие известия. 16 августа 1962 года Иссер Харель с мрачным лицом приехал к Бен-Гуриону, имея при себе документ из египетской дипломатической почты, сфотографированный за два дня до этого в Цюрихе. Это был документ разведывательной службы Египта.

Израильтяне были потрясены. Документ представлял собой заказ, написанный Пильцем в 1962 году и адресованный менеджерам проекта в Египте[166]166
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 17.


[Закрыть]. В нем перечислялись материалы, которые следовало приобрести в Европе для производства 900 ракет. Их было огромное количество. После перехвата документа, как следовало из внутреннего доклада «Моссада», «атмосфера в ведомстве была панической». Еще хуже было то, что документ породил у израильских экспертов подозрения, что подлинной целью египтян было снарядить ракеты радиоактивными и химическими боеголовками.

Бен-Гурион созвал ряд совещаний на самом высоком уровне.

У Хареля имелся предварительный план.

Собранная до сих пор «Моссадом» развединформация указывала на ахиллесову пяту ракетного проекта. Система наведения ракет была такой отсталой, что рисковала оказаться неэффективной. Это означало, что ракеты не могут производиться массово. Пока ситуация сохранялась такой, Египту нужны были немецкие ученые. Без них проект просто рассыплется. Так что план Хареля состоял в том, чтобы похитить или ликвидировать немцев[167]167
  Интервью с Эйтаном, 1 сентября 2013.


[Закрыть].

В конце августа Харель отправился в Европу для того, чтобы начать реализацию своего плана. Погода испортилась, стало холодно, что предвещало суровую зиму, какой континент не видел уже много лет. После того как все попытки установить местонахождение Пильца потерпели неудачу, Харель решил начать действовать против Круга[168]168
  Интервью с Харелем, 6 апреля 2001; Mossad. German Scientists Dossier. P. 39.


[Закрыть].

В понедельник 10 сентября в 17:30 в мюнхенский дом Круга позвонил человек, представившийся Салехом Кахером[169]169
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 40–41.


[Закрыть]. Он сказал, что звонит по поручению Саида Надима, главного помощника генерала Махмуда Халиля, и что Надим «должен встретиться с Кругом прямо сейчас по очень важному делу». Самым дружелюбным тоном Салех добавил, что Надим, которого Круг хорошо знал, передает ему привет и ждет его в гостинице Hotel Ambassador в Мюнхене. Салех сказал, что вопрос идет о сделке, которая может принести Кругу солидную прибыль. Обсуждать ее в офисе компании Intra нельзя ввиду ее особого характера.

Круг не почувствовал во всем этом подвоха и принял приглашение. Роль Салеха исполнил не кто иной, как давнишний агент «Моссада» Одед. Он родился в Ираке, активно участвовал там в сионистском подполье и сбежал из страны в 1949 году после того, как его чуть не поймали. Учился в Багдаде в обычной школе вместе с мусульманами и легко мог сойти за араба. В течение многих лет участвовал в операциях «Моссада» против «целей» арабского происхождения.

Круг встретился с Одедом в лобби гостиницы Ambassador[170]170
  Свидетели из отеля Ambassador, включая портье, а также из офиса компании Intra, которых допросили позднее в полиции, утверждали, что по внешности Салех был похож на уроженца Леванта. Его фоторобот был напечатан в газетах наряду с информацией об исчезновении Круга. «Правда состояла в том, что фоторобот был очень похож на меня», – сказал тогда со смехом Одед. Это означало, что он «спалился», и ему на десять лет запретили поездки в Германию. Одед говорил, что с того момента, когда за Кругом закрылась дверь, «он вышел из операции» и не имел «никакого представления о том, что в дальнейшем случилось с немцем». Интервью с Одедом, 3 августа 2015.


[Закрыть]. «Мы с полковником Надимом хотим поручить вам важное дело», – сказал Одед немцу.

На следующий день Одед поехал в офис Круга для того, чтобы отвезти его на встречу с Надимом на загородной вилле. «Я приехал на такси. Круг был рад видеть меня и представил сотрудникам в офисе. Он ни секунды не сомневался в том, что я тот, за кого себя выдаю. Между нами возник психологический контакт. В «мерседесе» во время поездки по адресу, который я указал ему, я польстил Кругу, сказав, что мы в египетской разведке очень ценим его услуги и помощь. Он же главным образом говорил об этом новом «мерседесе», который только что купил».

Вдвоем они приехали к дому, где, как считал Круг, его должен был ждать Надим. Вместе вышли из машины. Входную дверь открыла женщина, и Круг вошел внутрь. Одед держался позади него. Дверь закрылась, и Одед, как и планировалось, остался на улице.

В комнате ожидали три оперативника. Они оглушили Круга несколькими ударами, засунули кляп и связали. Когда он пришел в себя, его осмотрел врач – французский еврей, которого специально подобрала оперативная группа. Он полагал, что у Круга легкое сотрясение мозга, и поэтому не рекомендовал вводить ему транквилизаторы. Говоривший по-немецки оперативник «Моссада» сказал Кругу: «Вы наш пленник. Делайте все так, как мы говорим, иначе мы прикончим вас»[171]171
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 43–44.


[Закрыть]. Круг обещал подчиняться и был помещен в специальный тайник, оборудованный в одной из машин, микроавтобусе Volkswagen Camper, а вся группа, включая самого Иссера Хареля, который присутствовал при происходившем, разместилась в микроавтобусе и еще двух автомобилях и направилась к французской границе. По дороге они остановились в лесу, и Харель сказал Кругу, что они собираются пересекать границу, и если только тот произнесет хотя бы звук, водитель микроавтобуса активирует механизм, который запустит смертельное количество ядовитого газа в отделение, в котором находится Круг.

Когда они добрались до Марселя, накачанный транквилизаторами Круг был посажен на самолет авиакомпании El Al, вывозивший в Израиль еврейских иммигрантов из североафриканских стран. Сопровождающие из «Моссада» сказали представителям французских властей, что Круг – больной иммигрант.