Текст книги "Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций"

В то же время «Моссад» начал проведение масштабной операции по дезинформации[172]172
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 44–45; интервью с Patriot, сентябрь 2013.


[Закрыть]: человек, похожий на Круга, с документами на его имя ездил по Южной Америке, оставляя следы, указывающие на то, что он просто украл деньги и сбежал из Египта от своих работодателей. Одновременно «Моссад» организовал утечку в СМИ сведений о том, что у Круга возник конфликт с генералом Халилем и его людьми и со всей очевидностью он был ими похищен и убит.

В Израиле Круг был помещен в секретную тюрьму «Моссада» и подвергнут жестким допросам. Поначалу он молчал, но вскоре стал сотрудничать с израильтянами, и в течение нескольких месяцев «от него было получено много результатов», как отмечалось в отчете «Моссада»[173]173
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 45.


[Закрыть]. «Этот человек обладал хорошей памятью и знал все административно-организационные детали ракетного проекта». Документы, оказавшиеся в его портфеле, тоже были полезными. В отчете делался вывод: «Все эти сведения позволили создать целую разведывательную энциклопедию».

Круг даже предложил, чтобы ему позволили вернуться в Мюнхен, где он стал бы работать в качестве агента «Моссада». Когда людям, допрашивающим Круга, показалось, что он рассказал им все, что знал, в «Моссаде» стали думать, что делать с немцем дальше. Очевидно, что соглашаться на его предложение вернуться в Мюнхен было очень опасно: Круг мог предать новых хозяев, пойти в полицию и рассказать, как израильтяне похитили немецкого гражданина на территории Германии. Харель избрал более простой выход. Он приказал S.G., одному из своих людей, отвезти Круга в безлюдное место к северу от Тель-Авива и застрелить его[174]174
  Ликвидация Круга разозлила некоторых сотрудников «Моссада», которые знали о ней. Цви Аарони (который позже станет ярым противником Хареля) сказал тогда: «Это был непростительный акт, пятно на всех нас». Рафи Эйтан заметил: «Это были методы Иссера. Я не думаю, что он получил на это санкцию Бен-Гуриона». Интервью с Patriot, август 2011, Цви Аарони, июль 1998, и Амрамом Аарони, 3 мая 2016.


[Закрыть]. Труп погрузили на самолет израильских ВВС и сбросили в море.

Успех операции с Кругом побудил Бен-Гуриона дать зеленый свет новым «целевым» убийствам. Бен-Гурион одобрил использование подразделения 188 военной разведки АМАН – секретного оперативного отряда, который организовал засылку израильских военных под глубоким прикрытием в другие страны. Командование подразделения размещалось в районе Сарона в Тель-Авиве, неподалеку от офиса Бен-Гуриона, и располагало тренировочным лагерем на побережье к северу от столицы, который вплотную примыкал к специальной взрывотехнической лаборатории Натана Ротберга.

Иссер Харель не любил подразделение 188[175]175
  Начальник АМАН Хаим Герцог в сообщении начальнику Генерального штаба 2 января 1962. Report of the Committee for Examining the Intelligence Community, July 31, 1963, 3, MODA 7–64–2012.


[Закрыть]. С середины 1950-х годов он старался убедить Бен-Гуриона передать его в «Моссад» или хотя бы подчинить отряд Харелю, но поскольку армия была категорически против, Бен-Гурион не соглашался на эти просьбы.

Начальник АМАН генерал-майор Меир Амит, в отличие от Хареля, не считал немецких ученых такой уж серьезной угрозой для Израиля. Однако из-за межведомственной конкуренции с «Моссадом» Амит потребовал, чтобы отряду 188 было разрешено действовать против немцев, поскольку, как выражался глава АМАН: «Мы не должны игнорировать их. Мы должны задушить этот проект на корню». Таким образом, возникло острое соперничество между «Моссадом» и АМАН по поводу того, кто убьет больше немцев.

У подразделения 188 в то время имелся в Египте опытный оперативник, работавший под глубоким прикрытием[176]176
  Mossad German Scientists Dossier, 45.


[Закрыть]. Вольфганг Лотц был отличным агентом: его отец был иноверцем – не евреем, а мать еврейкой, но во внешности Лотца не было ничего от полукровки – он выглядел типичным немцем. Он создал себе легенду, по которой служил в войсках Роммеля в Африке, а затем вернулся в Египет и занялся разведением лошадей на своей ферме.

За короткое время Лотц, талантливый актер, стал неотъемлемой частью растущей немецкой колонии в Каире. Он передавал подразделению 188 много подробных данных о ракетном проекте и его участниках. Однако, из опасений разоблачения, не мог взять на себя их ликвидацию в акциях, которые требовали бы его непосредственного участия. Начальник подразделения 188 Иосеф Ярив пришел к заключению, что лучшим методом устранения немецких инженеров станет использование бомб, закамуфлированных под письма и посылки.

Ярив приказал Натану Ротбергу начать изготовление взрывных устройств[177]177
  Интервью с Ротбергом 3 августа 2015.


[Закрыть]. Ротберг приступил к работе с новым видом взрывчатки – Detasheet, «гибкими, похожими на резиновые, листами взрывчатого вещества, которые предназначались в том числе и для гражданских нужд. Подрывались они благодаря взаимодействию между двумя металлическими пластинами». Это позволяло Ротбергу изготавливать очень компактные заряды. «Нам нужно было разработать подрывной механизм, который оставался бы неактивированным и безопасным в течение всех встрясок, которым письмо подвергается на почте по пути к адресату, а затем срабатывал бы в нужное время, – пояснял Ротберг. – Этот механизм должен был срабатывать не тогда, когда конверт вскрывался, а когда из него доставалось содержимое». Разработка и создание механизма было осуществлено совместно с французской разведкой, в обмен на информацию, переданную Лотцем, о деятельности подполья Фронта национального освобождения Алжира в Каире. Подразделение 188 также помогало французам тайно провозить в Каир взрывчатку для организации убийств членов Фронта[178]178
  Йосеф Ярив, командир подразделения 188, координировал эту работу в Париже вместе с профессором Ювалем Нееманом (известным физиком и одним из создателей израильского атомного проекта), который сказал: «Если бы французы захотели чего-нибудь от нас, например организации убийства, что, будучи впоследствии раскрытым, серьезно бы повредило государству Израиль, я решил, что сам приму решение и буду нести за него всю полноту ответственности». Интервью с Ювалем Нееманом, август 2011, Харелем, август 1998, Меиром Амитом, 12 июля 2005. См.: Bar-Zohar. Phoenix: Shimon Peres – A Political Biography. P. 344 (иврит); Harel. Security and Democracy. P. 295.


[Закрыть].

Первой целью для направления бомбы-письма был избран Алоис Брюннер – беглый нацистский военный преступник, который был заместителем Эйхмана и одно время служил начальником концентрационного лагеря во Франции, отправив на смерть 130 000 евреев. Подразделение 188 установило его местонахождение в Дамаске, где он жил в течение восьми лет под чужим именем. Арабские страны предоставили убежище многим нацистским военным преступникам, получая взамен различные услуги. Брюннер помогал готовить подразделения сирийских спецслужб, занимавшихся допросами и пытками.

Его нашли с помощью Эли Коэна, одного из лучших агентов отряда 188, который активно действовал в высших эшелонах оборонного истеблишмента Сирии. После того как Бен-Гурион дал согласие на ликвидацию Брюннера, Ярив решил испробовать на нацисте одно из изготовленных Ротбергом взрывных устройств на основе Detasheet.

13 сентября 1962 года Брюннер получил из Дамаска большой конверт[179]179
  В июле 1980 года, на этот раз с полного согласия со стороны премьер-министра Бегина, «Моссад» послал еще одно письмо-бомбу Брюннеру. Фальшивым отправителем была «Ассоциация друзей медицинских растений», поскольку Брюннер был известен как ярый приверженец гомеопатии. Он открыл письмо, которое взорвалось, оторвав ему несколько пальцев. Интервью с Ротбергом, 3 августа 2015 и Pilot, март 2015. См.: Adam Chandler. Eichmann’s Best Man Lived and Died in Syria // Atlantic, December 1, 2014.


[Закрыть]. Он взорвался, когда немец открыл его. Брюннер получил множественные ранения лица и потерял левый глаз, но выжил.

Тем не менее воодушевленное тем, что бомба была успешно доставлена адресату и сработала, руководство отряда 188 горело желанием использовать этот метод против немецких ученых. «Моссад» возражал. Как пояснял тогда Рафи Эйтан: «Я выступаю против любой акции, которую не контролирую полностью. Конверт может открыть почтальон, его может открыть ребенок. Разве допустимо делать такие вещи?»[180]180
  Интервью с Эйтаном 1 декабря 2012.


[Закрыть]

Добраться до немцев в Египте было очень сложно еще и потому, что они не получали корреспонденцию по почте[181]181
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 52.


[Закрыть]. Египетские спецслужбы собирали все, что направлялось по проекту или его участникам, в представительствах авиакомпании EgyptAir, откуда материалы доставлялись в Каир. Было решено проникнуть в офис авиакомпании ночью и положить конверты в мешки с почтой.

Используя новый метод открывания замков с помощью мастер-ключа, разработанного в мастерских «Моссада», оперативники, помогавшие подразделению 188, 16 ноября получили доступ в помещение представительства EgyptAir во Франкфурте.

Специалист по замкам был полускрыт за фигурой женщины-оперативника, когда они, разыгрывая любовную парочку, оперлись о дверь представительства. Оперативная группа «Моссада» вошла в офис, но не нашла там мешка с почтой. На следующий день повторили попытку. Пока возились с дверью, на улице появился пьяный уборщик. Поскольку на этот раз женщины в составе группы не было, два оперативника притворились гомосексуалами и сумели улизнуть с места операции, не вызвав у него подозрений. Следующей ночью была предпринята третья попытка проникновения в представительство. На этот раз всё прошло удачно. Вализа с почтой лежала на одном из столов. Израильтянам удалось вложить в нее письма со взрывчаткой.

В качестве основной цели был избран Пильц. Собранные в отношении него разведсведения указывали, что он находился в процессе развода с женой, чтобы жениться на своей секретарше Ханнелоре Венде. Жена Пильца жила в Берлине, но наняла адвоката из Гамбурга. Поэтому письму со взрывчаткой в адрес Пильца был придан такой вид, будто оно направлено этим адвокатом, с логотипом его фирмы и ее адресом на обратной стороне конверта. «Люди, планировавшие операцию, предполагали, что письмо, адресованное лично Пильцу, не будет вскрыто Ханнелорой Венде, а передано ею ему самому», – было написано в финальном отчете об акции.

Но моссадовцы ошиблись. Венде, получившая письмо 27 ноября, полагала, что оно касается ее жизни в такой же степени, как и жизни Пильца. Она открыла письмо, и оно взорвалось у нее в руках, оторвав женщине несколько пальцев, выбив ей один глаз и повредив другой, а также вырвав несколько зубов из десен. Египетские власти сразу же сообразили, что происходит, и с помощью рентгеновской установки обнаружили еще несколько писем-ловушек. Затем передали их специалистам из советской разведки, работавшим в Каире, чтобы те разрядили и исследовали взрывные устройства. Взрывы в Каире испугали немецких ученых и их семьи, однако не заставили кого-либо из них оставить свою престижную и хорошо оплачиваемую работу. Со своей стороны, египетские спецслужбы привлекли к работе немецкого специалиста по вопросам безопасности, в прошлом офицера СС Германа Адольфа Валлентина. Он посетил офисы компании Intra и различных поставщиков, работавших по проекту, консультируя их по мерам предосторожности: замене замков на дверях и осторожном обращении с получаемой почтовой корреспонденцией. Он также занялся изучением прошлого некоторых сотрудников этих компаний.

Очередной целью в ликвидационном списке Хареля был Ганс Кляйнвэхтер[182]182
  Интервью с Харелем, август 1998, и Цви Аарони, июль 1998. См.: Mossad. German Scientists Dossier. P. 74.


[Закрыть] и его лаборатория в городе Лорх, которую подрядили для разработки системы наведения ракет. Харель послал в Европу отряд «Ципорим» (Птицы) – оперативную группу Шин Бет, которую использовал и «Моссад», – с приказом начать операцию «Ёж» против Кляйнвэхтера. Приказ Хареля был однозначным: «Кляйнвэхтер должен быть похищен и привезен в Израиль или, если это окажется невозможным, убит».

Сам Харель, к своему неудовольствию, обосновался с командным пунктом во французском городе Мюлуз.

Командир «Птиц» Рафи Эйтан вспоминал: «Была середина зимы, огромное количество снега, пронизывающий холод, температура ниже –20 °C. Разъяренный Харель сидит в каком-то пансионе во Франции, поблизости от Рейна. Он показывает мне фотографии и говорит: “Пойди и убей вот этого человека”».

Оперативники подразделения вымотались после бесчисленных операций против немецких инженеров и оказания поддержки подразделению 188. В конечном счете Эйтан сказал Харелю, что условия для ликвидации данного объекта еще не готовы. «Мы должны были немного подождать и устроить нашу фирменную ловушку, а не просто расстреливать на улице. Дайте мне месяц, сказал я Харелю. Я выполню эту задачу, и никто даже не узнает, что я был поблизости от места операции»[183]183
  Интервью с Эйтаном, 1 декабря 2012. См.: Mossad. German Scientists Dossier. P. 61.


[Закрыть].

Но Харель не слушал. 21 января он отстранил «Птиц» от операции и вызвал группу «Мифрац», спецкоманду «Моссада» по «целевым» убийствам, которой руководил Ицхак Шамир, для того чтобы она ликвидировала Кляйнвэхера. Харель не знал, что Валлентин понял, что Кляйнвэхтер будет следующей целью «Моссада»[184]184
  Интервью с Цви Аарони, июль 1998.


[Закрыть]. Немецкий эксперт подробно проинструктировал Кляйнвэхтера, добился того, что его постоянно сопровождала охрана, и дал ему египетский армейский пистолет.

20 февраля наблюдатели «Моссада» увидели, что Кляйнвэхтер в одиночку выехал из Лорха в Базель. Они решили нанести удар по возвращении объекта. Шамир, который, как и Харель, командовал операцией на месте, поручил стрельбу хорошо тренированному киллеру из «Иргуна» Акиве Коэну. Вместе с ним Харель отправил говорившего по-немецки Цви Аарони. Они ждали, что цель будет возвращаться вечером. Но Кляйнвэхтер не появился, и операцию было решено отменить. А потом все пошло наперекосяк. Кляйнвэхтер наконец обнаружился, и приказ об отмене акции был изменен, однако вся операция вышла торопливой и дилетантской. Машина оперативников «Мифраца» заблокировала автомобиль Кляйнвэхтера, но их расположение на узкой дороге помешало моссадовцам уехать с места покушения.

Аарони вышел из машины и приблизился к Кляйнвэхтеру, как бы намереваясь спросить дорогу к определенному месту[185]185
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 62–64. Интервью с Неемией Меири, 12 июня 2012 и Харелем, 6 апреля 2001.


[Закрыть]. Идея состояла в том, чтобы заставить Кляйнвэхтера открыть окно. И немец начал это делать. В это время Коэн подошел к Аарони сзади, достал пистолет, попытался прицелиться через полуоткрытое стекло и выстрелил. Но пуля попала в стекло и разбила его, затем задела шарф Кляйнвэхтера, но в него самого не попала. По неизвестной причине второй раз пистолет не выстрелил. По одной версии, у него сломалась пружина; по другой – не сработал патрон; по третьей – у пистолета вывалился магазин. Аарони понял, что план потерпел неудачу, и крикнул всем, чтобы они бежали. Машину оперативники использовать не могли, поэтому они бросились врассыпную, чтобы добраться до ожидавших их автомобилей прикрытия. Кляйнвэхтер вытащил свой пистолет и начал стрелять по убегающим людям. Он ни в кого не попал, но акция закончилась ужасным провалом.

После этого Харель осуществил несколько мероприятий, направленных на запугивание ученых и членов их семей. В ход пошли анонимные письма, содержавшие угрозы их жизням и обширные сведения о них самих, и неожиданные визиты по ночам с такими же угрозами.

Эти акции тоже окончились неудачей[186]186
  Bar-Zohar. Issar Harel and Israel’s Security Services. P. 237–238 (иврит).


[Закрыть] после того, как швейцарская полиция арестовала оперативника «Моссада» Иосифа Бен-Гала, угрожавшего Хейди, дочери профессора Герке. Бен-Гал был экстрадирован в Германию, осужден и получил небольшой тюремный срок. Агенты «Моссада», следившие за процессом, испытали досаду, когда увидели на нем руководителя безопасности ракетного проекта массивного Германа Адольфа Валлентина с самодовольной улыбкой, который даже не пытался спрятать свой пистолет.

Тем не менее к весне 1963 года «Моссад» Хареля не сумел приостановить, не говоря уж о том, чтобы прекратить, работы египтян над ракетами, способными уничтожить Израиль. Тогда Харель решил прибегнуть к политическим интригам. Он начал организовывать утечку в прессу информации – в какой-то части подлинной, в какой-то – искаженной, а в какой-то и полностью лживой (например, что немцы помогают Египту в производстве атомных бомб и разрушительных лазеров) – о том, как нацисты содействуют арабам в создании оружия, предназначенного для убийства евреев. Харель был абсолютно убежден в том, что немецкие ученые на самом деле являлись нацистами, твердо намеренными добиться «Окончательного решения», и что правительство ФРГ знало об их деятельности, но ничего не предпринимало для ее остановки. Правда же состояла в том, что эти немецкие ученые и инженеры привыкли к хорошей жизни при Третьем рейхе, остались безработными с его падением и теперь пытались просто заработать «легких денег» у египтян. Однако под свою навязчивую идею Харель «подгонял» целую организацию и даже целую страну.

Чтобы подкрепить свои заявления, Харель опубликовал информацию, собранную в Каире против Ганса Эйзеля[187]187
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 66.


[Закрыть], «Бухенвальдского мясника», который занимался чудовищными экспериментами над заключенными-евреями. Он был назван военным преступником, но избежал суда и нашел комфортное убежище в Египте, где стал врачом у немецких ученых и инженеров. Харель также указал на некоторых других немецких нацистов, устроившихся в Египте, хотя к ракетному проекту они отношения не имели.

Цель Хареля состояла в том, чтобы публично очернить Германию, с которой у Израиля были весьма сложные отношения, являвшиеся объектом постоянных внутренних споров. Относительно умеренные, такие как Бен-Гурион и его главный помощник Шимон Перес, утверждали, что в те времена, когда Соединенные Штаты не хотели предоставлять Израилю всю военную и экономическую помощь, которую он просил, израильская сторона не могла отказаться от помощи немецкого правительства, поступавшей в рамках соглашения о репарациях и компенсациях, и от немецкого военного оборудования и снаряжения, передававшегося Израилю за символическую плату. «Ястребы» типа Голды Меир и самого Хареля, напротив, отрицали точку зрения, что ФРГ является «новой» или «другой» Германией. На их взгляд, история оставила на этой стране несмываемое пятно.

Харель также обратился к Комитету главных редакторов – уникальному израильскому институту, в который входили главные редакторы СМИ, по просьбе правительства подвергавших самоцензуре свои публикации. Харель попросил Комитет дать ему троих журналистов, которых впоследствии привлек к работе в «Моссаде»[188]188
  Этими новыми агентами стали Шмуэль Сегев из газеты Maariv, Нафтали Лавие из газеты Haaretz и Иешуа Бен-Порат из Yedioth Ahronoth. «Дисенчик (Арие Дисенчик), главный редактор газеты Maariv, поддерживал Голду Меир и Иссера, – говорил Сегев. – Он хотел использовать мои материалы, чтобы уничтожить Бен-Гуриона и Переса, а потом запретил мне говорить по этому вопросу, потому что знал, что я придерживаюсь другой позиции». Интервью со Шмуэлем Сегевом, 6 июня 2010.


[Закрыть]. За счет «Моссада» их направили в Европу для сбора сведений о компаниях, закупавших оборудование для египетского ракетного проекта. Харель утверждал, что журналисты нужны ему для сбора оперативной информации, но на самом деле он хотел использовать их самих и их материалы для «отмывания» сведений, которыми он уже располагал. В дальнейшем эти сведения могли передаваться в иностранные и израильские СМИ для подготовки публикаций, отвечающих его целям.

Информация Хареля способствовала нагнетанию истерии в СМИ[189]189
  Bar-Zohar. Ben-Gurion. P. 534–535.


[Закрыть] и усиливающемуся ощущению паники в самом Израиле. Бен-Гурион пытался «придержать» Хареля[190]190
  Записка Мера Амита Аарону Яриву, Office of the Chief of AMAN, March 28, 1964 (архив автора, получено от Амоса Гилбоа).


[Закрыть], но ничего не получилось. «По моему мнению, он в тот период был не совсем нормальным[191]191
  Bar-Zohar. Phoenix. P. 362 (иврит).


[Закрыть], – говорил позднее Амос Манор, тогдашний глава Шин Бет. – Это было что-то гораздо более глубокое, чем идея фикс. С ним нельзя было вести здравую беседу».

Как и все идеи фикс, эта окончилась провалом: падением Хареля[192]192
  Харель представил некоторым журналистам и писателям свою версию, которая была отражена в их статьях и книгах, сильно поддерживавших Хареля. Среди этих материалов были: Kotler. Joe Returns to the Limelight. P. 34–38; Bar-Zohar. Isser Harel and Israel’s Security Services. P. 239–249 (иврит); Caroz. The Man with Two Hats. P. 160–163 (иврит).


[Закрыть]. Его кампания по самопиару, фантастические истории о поднимающихся «зомби» Гитлера больно ранили Бен-Гуриона. Премьер-министр попал под жесткую критику за то, что недостаточно делал для устранения угрозы, исходившей от работающих в Египте немецких ученых, – угрозы, в которой израильтяне видели реальную опасность для своего существования; и за примирительную политику в отношении Западной Германии, которая теперь казалась как минимум косвенно ответственной за разработку новой версии «Окончательного решения».

25 марта 1963 года Бен-Гурион вызвал Хареля к себе[193]193
  Вar-Zohar. Ben-Gurion. P. 537–538; Bar-Zohar. Phoenix. P. 361 (иврит).


[Закрыть] и потребовал объяснений по его действиям в отношении местных и иностранных СМИ, которые он предпринял без одобрения премьер-министра. Разговор превратился в жесткий спор о политике Израиля в отношении к Германии. Бен-Гурион напомнил Харелю, что тот должен был подчиняться политике правительства, а не устанавливать ее. Обиженный замечаниями, Харель выразил готовность подать в отставку, уверенный, что «Старец» не сможет обходиться без него и попросит его остаться.

Но Бен-Гурион думал иначе. Он принял отставку тут же. Когда-то блестящая карьера Иссера Хареля закончилась неудавшимся блефом и полным поражением. Он был немедленно заменен Меиром Амитом, руководителем АМАН[194]194
  Yossi Melman and Dan Raviv. The Imperfect Spies. P. 122; Amit. Head On. P. 102–103 (иврит). Рукописная записка Амита Яриву 28 марта 1964.


[Закрыть].

Однако для Бен-Гуриона его решение оказалось запоздалым. Кампания Хареля против немецких ученых сыграла на руку лидеру оппозиции Бегину, который никогда не прекращал своих атак против Бен-Гуриона. Даже внутри собственной партии Бен-Гуриона, «Мапай», ситуация дошла до точки кипения. Бен-Гурион постоянно спорил с Голдой Меир, выступавшей главным сторонником Хареля[195]195
  Стычка между Бен-Гурионом и Голдой Меир по вопросу о немецких ученых была одной из многих в череде острых столкновений между лидерами Партии труда, часть которых свидетельствовала о снижении поддержки «старика», как называли Бен-Гуриона, и борьбе за его замену. Меир и ее союзники по старой гвардии опасались, что Бен-Гурион передаст бразды правления через их головы представителям молодого поколения Даяну и Пересу. См.: Bar-Zohar. Ben-Gurion. P. 542–547.


[Закрыть].

Менее чем через два месяца после замены Хареля Бен-Гурион, убежденный в том, что потерял поддержку своей партии, подал в отставку. Его сменил Леви Эшкол.

Тем временем Египет не прекращал эксперименты с системой наведения для ракет, которые могли бы уничтожить Израиль.

Меир Амит, один из блестящих командиров – разработчик Синайской кампании 1956 года, которому удалось превратить Департамент военной разведки в структуру, опередившую свое время на несколько поколений, – принял под свое начало «Моссад», находившийся в состоянии упадка[196]196
  Интервью с Амитом, апрель 2006. Руководитель АМАН и исполняющий обязанности директора «Моссада» Амит министру обороны: Preliminary thoughts on reorganization of the intelligence community (Предварительные соображения о реорганизации разведсообщества), May 20, 1963, MODA 24–64–2012.


[Закрыть].

Ведомство было глубоко деморализовано. За девять месяцев, что прошли с момента объявления Египтом о четырех ракетных испытаниях, израильтяне узнали о программе на удивление мало. Все, что до сих пор предпринимали «Моссад» и АМАН, не смогло даже замедлить продвижение ракетного проекта, не говоря уж о его остановке. Давление на Германию – будь то посредством самоубийственной кампании Хареля в СМИ или яростных речей Голды Меир в кнессете – результатов не принесло. Когда позднее тем летом Эшкол направил канцлеру Конраду Аденауэру жесткое послание, в котором потребовал от немецкой стороны немедленных действий по возвращению немецких ученых из Египта, это тоже не ускорило процесс. Как докладывали израильские дипломаты в МИД в Иерусалим, они могли только предполагать, «что Аденауэр и другие руководители ФРГ были заняты более важными проблемами», например, «решением вопросов холодной войны после Карибского кризиса»[197]197
  Из израильской миссии в Кёльне в МИД Израиля 20 сентября 1963 (архив автора, получено от Paul).


[Закрыть].

Амир взялся за перестройку организации, усиливая ее лучшими профессионалами из тех, кого знал по АМАН. Приняв дела, он сразу же приказал остановить операции, которые считал чужеродными, и резко сократить ресурсы, затрачиваемые на охоту за нацистскими преступниками[198]198
  Среди выгодополучателей от этого эдикта был 53-летний немецкий врач Йозеф Менгеле, «ангел смерти» из концлагеря Аушвиц. В середине 1962 года, в свете успешного похищения Эйхмана, Харель приказал осуществить операцию «Бис» по сбору и изучению информации в отношении «Мельтцера» (кодовое имя Менгеле). 23 июля 1962 года, как раз во время испытаний ракет в Египте, Цви Аарони и Цви Мальхин идентифицировали человека, очень похожего на Менгеле, на одной из ферм в Бразилии. Однако Харель приказал, чтобы работа по объектам «Чистильщиков» («Цифоним» на иврите), как в «Моссаде» зашифрованно называли операции по поиску нацистов, была приостановлена, и в октябре 1963 года дал указание подразделению «Перекресток» «заниматься этими вопросами только по мере возможностей, в дополнение к проведению основных акций». Менгеле прожил еще десятилетие до того, как утонул в море на бразильском побережье в 1979 году. См.: Mossad. History Department. Looking for the Needle in the Haystack: Following the Footsteps of Josef Mengele. 2007. P. 65–78 (архив автора, получено от Midburn). Интервью с Цви Аарони, июль 1998, Амрамом Аарони, 21 октября 2011, Эйтаном, 1 ноября 2012, Меданом, июнь 2015, и Амитом, май 2005. См.: Ronen Bergman. Why Did Israel Let Mengele Go? // The New York Times, 6 September 2017.


[Закрыть], объяснив, что «речь идет о правильной расстановке приоритетов. Мы должны прежде всего сконцентрироваться на сборе информации о сегодняшних врагах государства Израиль».

Амит понимал, что ему нужно реформировать тактику «Моссада» и что организация должна пересмотреть свой подход к проблеме египетских ракет. В результате его первым приказом был отход от «целевых» убийств и сосредоточение главных ресурсов службы на том, чтобы узнать, что конкретно происходит внутри ракетного проекта.

Однако в глубокой тайне, недоступной даже для многих руководителей «Моссада», Амит создал собственный проект «целевых» ликвидаций немецких ученых. Исполнители этого проекта пытались найти возможности отправки «почтовых» бомб непосредственно из Египта, чтобы максимально сократить время между их отсылкой и вскрытием адресатами. Оперативники опробовали это метод на относительно простой цели – докторе Гансе Эйзеле. 5 сентября в почтовом отделении одного из пригородов Каира, Маади, взорвалось письмо-бомба, адресованное Карлу Дебуше, под именем которого скрывался Эйзель, лишившая зрения почтового служащего[199]199
  Интервью с Самиром Раафатом, сентябрь 1995, и Ротбергом, 5 марта 2015. См.: Samir Raafat. The Nazi Next Door // Egyptian Mail, January 28, 1995.


[Закрыть].

Неудача этой акции убедила Амита в том, что «целевые» убийства следует осуществлять очень избирательно[200]200
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 80. Интервью с Амитом, апрель 2006, и Эйтаном, 1 ноября 2012.


[Закрыть]. Если не в качестве последнего из возможных средств, то хотя бы после тщательного планирования акций с тем, чтобы избежать досадных провалов. И все же Амит приказал оперативникам «Моссада» готовить планы операций по устранению немецких ученых с помощью стрельбы, взрывов или отравлений, на тот случай, если усилия по мирному разрешению проблемы не сработают.

Амит потребовал активизировать проникновения во все офисы немецких и швейцарских компаний, связанных с ракетным проектом, и фотографировать как можно больше обнаруженных там документов. Эти операции были очень сложными. Объекты их проведения хорошо охранялись – как египетскими разведслужбами, так и людьми Германа Адольфа Валлентина; они располагались в центре густонаселенных европейских городов, в странах с эффективной системой исполнения законов.

Оперативники «Моссада» проникали в египетские посольства, египетскую торговую миссию в Кёльне, в офис компании Intra. А в помещение представительства авиакомпании EgyptAir они за период с августа 1964-го по декабрь 1966 года проникали не менее 56 раз.

Информация, добытая в ходе этих операций (только до конца 1964 года агентами «Моссада» было сфотографировано около 30 000 документов), являлась важной, но отнюдь не достаточной. «Моссад» остро нуждался в агенте непосредственно в самом ракетном проекте. Эта приоритетная задача была поставлена перед подразделением под названием «Перекресток» («Тцомет» на иврите), которое в будущем станет одной из важнейших структурных единиц «Моссада» и будет приносить спецслужбе большую часть информации.

В отличие от голливудских фильмов и детективных романов, основная часть разведывательной информации добывается не самими оперативниками «Моссада», бегающими в сумерках. Ее львиная доля получается от иностранцев в их родных странах. Оперативные сотрудники «Моссада», отвечающие за вербовки и руководство такими источниками, называются «офицерами-сборщиками», или катца в сокращении на иврите. Они профессиональные психологи. И знают, как убедить человека в том, чтобы он предал всех и все, во что он верит: друзей, семью, организацию, страну.

К сожалению, никто из таких оперативников не смог поработать над психологией человека, близкого к египетской ракетной программе. Вербовка агентов в арабских странах становилась стратегическим приоритетом. Однако на ближайшую перспективу, повинуясь неумолимому бегу времени, подразделению «Перекресток» необходимо было искать информаторов где-то еще.

В апреле 1964 года Амит послал Рафи Эйтана в Париж, – мозговой центр израильской разведки, чтобы организовать деятельность «Перекрестка» на континенте. К этому моменту все попытки подразделения завербовать кого-то из немецких ученых провалились, главным образом из-за строгих мер безопасности, введенных Валлентином. С каждым днем он становился все более серьезной проблемой.

Необходимость устранения Валлентина выведет оперативников на гораздо более крупную рыбу. Авраам Ахитув, координатор «Перекрестка» в Бонне, выступил с идеей, которую представил Эйтану в Париже в мае 1964 года. Он нашел весьма сомнительного персонажа, который продавал оружие и информацию режиму Насера и который также был близок к немецким ученым. «Есть только одна проблема, – сказал Ахитув. – Этого человека зовут Отто Скорцени, и в прошлом он был высокопоставленным офицером вермахта, командиром группы спецназа Гитлера и любимцем фюрера».

«И ты хочешь завербовать Отто? – саркастически спросил Эйтан. – Замечательно!»

«Есть еще одна небольшая деталь, – продолжал Ахитув. – Он был убежденным нацистом и членом СС».

Ахитув рассказал Эйтану, что в 1960 году Харель приказал «Амал», подразделению, которое охотилось за немецкими военными преступниками, собрать как можно больше информации о Скорцени, имея в виду предание его суду или ликвидацию. В досье на Скорцени фигурировали материалы о том, что он стал восторженным членом Австрийской нацистской партии в возрасте 23 лет, в 1935 году вступил в ряды СС в Австрии и принимал участие в аншлюсе страны (гитлеровская аннексия Австрии), а также в Хрустальной ночи 1938 года. Он быстро вырос в званиях в СС, став руководителем подразделения спецопераций.

Штурмбаннфюрер Скорцени спускался на парашюте в Иран, чтобы тренировать местное население взрывать нефтепроводы, снабжавшие топливом армии союзников, планировал покушение на Большую тройку – Черчилля, Сталина и Рузвельта. У него имелся план похищения генерала Дуайта Эйзенхауэра, который был вынужден провести рождественскую ночь 1944 года под усиленной охраной. Более всего Скорцени прославился тем, что был выбран Гитлером для руководства рейдом Gran Sasso, в ходе которого удалось освободить друга и союзника Гитлера, бывшего фашистского диктатора Бенито Муссолини с виллы в Альпах, где он содержался итальянским правительством в качестве арестанта.

Разведывательные службы союзников называли Скорцени «самым опасным человеком в Европе»[201]201
  UK NA, KV 2/403/86109.


[Закрыть]. Однако он не был обвинен в военных преступлениях. Один трибунал его оправдал, а когда его вновь арестовали по другим обвинениям, он сумел бежать с помощью друзей из СС. Скорцени нашел убежище во франкистской Испании, из которой установил взаимовыгодные отношения с фашистскими режимами по всему миру, а также поддерживал контакты с немецкими учеными в Египте.

Знакомство Скорцени с немецкими инженерами в Египте и тот факт, что он был начальником Валлентина во время войны, по мнению Эйтана, являлись достаточными основаниями для того, чтобы попытаться завербовать его, несмотря на нацистское прошлое. Эйтан не относился к числу переживших холокост, и смотрел на проблемы рационально, без включения эмоций. Если бы операция помогла Израилю, рассуждал он, Скорцени снискал бы прощение. «А мы могли бы предложить ему взамен то, чего не могут предложить другие, – говорил он своим коллегам. – Жизнь без страха».

Через целую цепь посредников «Моссад» установил контакт с графиней Эльзой фон Финкенштейн – женой Скорцени. Она сыграет роль моссадовской наживки. Досье «Моссада»[202]202
  Mossad. German Scientists Dossier. P. 88.


[Закрыть] говорило о том, что графиня «принадлежит к аристократическим кругам. Она двоюродная сестра довоенного министра финансов Германии Ялмара Шахта… Ей 45 лет, это весьма привлекательная женщина с кипучей энергией».

«Она занималась всем[203]203
  Интервью с Меданом, 10 июля 2007.


[Закрыть], – рассказывал Рафаэль (Рафи) Медан, родившийся в Германии оперативник «Моссада», который участвовал в этой операции. – Она продавала аристократические титулы, имела связи с разведкой Ватикана и торговала оружием». К супружеской верности пара относилась весьма либерально. «У них не было детей, – продолжал Медан, – и они придерживались принципов свободного брака. Эльза всегда выглядела восхитительно. Раз в два года она проходила в Швейцарии курс лечения гормонами, чтобы сохранить молодость».

Согласно отчету «Моссад» о ходе операции, «Медан пользовался репутацией сердцееда, поскольку был по-европейски весьма привлекателен и умел оказывать влияние на женщин». Встреча между ними состоялась в конце июля 1964 года в Дублине. Медан представился сотрудником Министерства обороны Израиля, находящимся в отпуске и собирающимся заняться международным туризмом. Он сказал графине, что может быть заинтересован в участии в девелоперском проекте на Багамах, к которому имела отношение и Эльза. Медан понравился графине, и у них установился хороший психологический контакт. Когда деловая часть встречи закончилась, она пригласила его на вечеринку в своем поместье. Это положило начало целому ряду их встреч, в том числе в весьма откровенных ночных клубах Европы.

Если верить слухам, которые циркулировали в «Моссаде» в течение многих лет и на которые делались намеки в отчетах (хотя открыто это не признавалось), Медан «пожертвовал» собой ради своей страны – и воспользовался свободой брачного союза этой пары, – влюбив в себя графиню и в конце концов уложив ее в постель. (Сам Медан комментировал это так: «Есть вещи, о которых джентльмены не говорят». А встречи с Эльзой описывал с улыбкой как «хорошие и даже приносящие вознаграждение».)

Вечером 7 сентября в Мадриде Медан сказал Эльзе, что его друг из израильского Министерства обороны хотел бы встретиться с ее мужем «для обсуждения очень важного вопроса». Друг уже находится в Европе и ждет ответа.

Склонить графиню фон Финкенштейн к сотрудничеству было несложно. Лишь за четыре года до этого Израиль нашел, захватил, подверг суду и казнил Адольфа Эйхмана. В еврейском мире были могущественные силы, включая известного «охотника за нацистами» Симона Визенталя, которые в мировом масштабе осуществляли кампании по поиску и наказанию нацистов типа Скорцени. И вот Медан может предложить графине – а значит, в расширительном смысле, и ее мужу – ту самую «жизнь без страха».