Текст книги "Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций"

10
«У меня не возникало проблем ни с кем из тех, кого я убил»

«Красивая Сара покинула здание и направляется к себе домой».

Это было сообщение, переданное на радиоволне «Кидона» однажды вечером в Риме в 1972 году. «Хорошо, начинайте. Приготовьтесь к операции», – приказал Майк Харари со своего командного поста.

«Красивая Сара» не была женщиной[393]393
  Интервью с Black, ноябрь 2015. Похожий рассказ о событии содержится в книге: Klein. Striking Back. P. 117–118.


[Закрыть]. Это было кодовое обозначение высокого худощавого человека в очках с копной блестящих черных волос и очень живым лицом. Его настоящее имя было Ваель Цвайтер, он был палестинцем, который работал в посольстве Ливии переводчиком по временным контрактам. Цвайтер почти закончил перевод «Тысячи и одной ночи» с арабского на итальянский, и этот вечер он провел дома у своей подруги Жанет Венн-Браун[394]394
  Письмо от Питера Маннинга, биографа Жанет Венн-Браун, автору от 20 октября 2015. Интервью с Питером Маннингом, 24 декабря 2015.


[Закрыть], австралийской художницы, обсуждая с ней тонкости передачи ярких описаний из книги. В дверях хозяйка вручила Цвайтеру хлеб, который специально испекла для него. Он положил хлеб в конверт, в котором находилась рукопись.

Покинув дом Браун, Цвайтер направился в свою квартиру на Пьяцца Аннивалиано, 4. Он проехал на двух автобусах, а выйдя из второго, тут же зашел в бар, постоянно держа в руках конверт, в котором была последняя глава его перевода.

Группа наружного наблюдения «Кидона» все это время следила за Цвайтером. В «Моссаде» были уверены, что он не простой переводчик, что это только прикрытие, а на самом деле молодой человек был руководителем ячейки «Черного сентября» в Риме. В Италии контрразведка была особенно слабой, и Рим в то время превратился в европейский центр палестинской террористической активности. В «Моссаде» подозревали, что Цвайтер отвечал за нелегальное перемещение террористов и контрабанду оружия через границы, а также за выбор целей.

В «Моссаде» также полагали, что Цвайтер в сентябре того года организовал попытку минирования самолета авиакомпании El Al, который должен был вылететь из Рима[395]395
  Хотя попытка подрыва самолета не удалась (бомба в виде магнитофона взорвалась в воздухе, но пилот сумел посадить самолет) и два палестинских террориста, которые убедили двух европейских туристов взять ее с собой на борт, были пойманы и осуждены, премьер-министр Голда Меир была уверена, что итальянцы поддадутся давлению и отпустят их. «Итальянцы сидят и дрожат», – сказала она. Ее слова вскоре сбылись, после того как итальянское правительство отпустило террористов под давлением ООП. Протокол заседания кабинета министров, 5 ноября 1972 (архив автора, получено от источника Paul).


[Закрыть]. У итальянских властей против Цвайтера имелись собственные подозрения: в августе полиция задерживала его на короткое время в связи с атаками «Черного сентября» на компании, торгующие с Израилем.

Цвайтер вышел из кафе и направился домой. Группа наружного наблюдения передала коллегам сообщение о его приближении. Цвайтер вошел в тускло освещенный подъезд многоквартирного дома и нажал кнопку вызова лифта. Он не видел двух убийц, прятавшихся под лестницей, пока не стало слишком поздно. Они достали пистолеты Beretta с глушителями и выстрелили в Цвайтера одиннадцать раз. Мужчину отбросило на стоящие позади горшки с цветами, и он упал, сжимая в руках рукопись перевода «Тысячи и одной ночи». Он умер на полу.

В течение нескольких часов все семнадцать оперативников «Кидона» покинули Италию и направились в Израиль. Ни одного из них не поймали[396]396
  С момента своего создания «Моссад» вызывает огромный интерес по всему миру и неутолимую жажду на истории о его подвигах. Фильмы, книги и телевизионные сериалы, которые якобы рассказывают об организации языком инсайдера, регулярно получают высшие рейтинги в списках мировой популярности. Одна история привлекает особенно пристальное внимание публики – о приказе Голды Меир об установлении и уничтожении всех палестинских боевиков в Европе в начале 1970-х годов. Судя по всему, одним из лучших изображений этой истории является фильм Стивена Спилберга «Мюнхен» с Эриком Бана и Дэниелем Крейгом в главных ролях, который получил пять номинаций на премию «Оскар». Связь между фильмом и реальностью весьма условная (это характерно и для других художественных рассказов об операциях, в которых не хватает соответствий и точности, за исключением великолепного отчета о событии – «Нанося ответный удар» (Striking Back) Аарона Клейна). Фильм основан на книге, написанной Джорджем Джонасом, который, в свою очередь, опирался на историю, рассказанную Ювалем Авивом, предполагаемым главным террористом в группе. Данные о Ювале как бывшем сотруднике «Моссада» вызывают очень скептическое отношение. Даже кодовое название операции, которое приводят в различных источниках – «Гнев Божий», – неправильно, если полагаться на свидетельства всех людей, имевших к ней отношение и рассказывавших о ней в этой книге и книге Клейна. Интервью с Ювалем Авивом, декабрь 1995, 6 ноября 2005. Письмо Юваля автору от 7 ноября 2005, о его связях со Спилбергом и киностудией. Большая часть материалов Юваля раскрывается в статье Ронена Бергмана в Yedioth Ahronoth от 2 декабря 2005. Спилберг утверждал, что фильм основан на лучших материалах, которые можно было получить публично. См.: Ofer Shelah. Save Munich // Yedioth Ahronoth, February 17, 2006. Дополнительная информация содержится в книге: Chris Thompson. Secret Agent Schmuck // Village Voice, October 16, 2007.


[Закрыть]. Операция прошла точно по плану.

Цвайтер был только первым из длинного списка боевиков и членов ООП, которым предстояло умереть.

Изменение в отношении Голды Меир к так называемым дружественным европейским странам было быстрым и жестким. Меир, которая родилась в Киеве, а выросла в Милуоки, смотрела на мир прямо и временами даже сурово: для нее события и явления были либо черными, либо белыми, либо хорошими, либо плохими. По мнению Меир, между акциями палестинских террористов и кровавыми злодеяниями Второй мировой войны имелась прямая связь: «Те, кто наносит вред сначала евреям, обязательно позже нанесут его и другим людям; так было с Гитлером и так происходит с арабскими террористами», – говорила она издателю The New York Times Артуру Сульцбергеру-младшему[397]397
  Yedioth Ahronoth, March 6, 1973.


[Закрыть].

Одно время она беспечно заявляла, что ничего не понимает в военных и разведывательных делах, полагаясь в этом на министра обороны Моше Даяна, министра кабинета Исраэля Галили и шефа «Моссада» Цви Замира. Но после мюнхенской трагедии она ясно поняла, что Израиль не может зависеть от других стран в защите своих граждан. С этих пор Израиль не будет больше оглядываться на чей-то суверенитет, а будет убивать преступников там и тогда, когда придет к заключению о необходимости таких акций.

Такая перемена в политической линии оказала существенное влияние на оперативную деятельность «Кесарии»[398]398
  Интервью с Харари, 10 марта 2014, Клейном, 6 октября 2014, Кurtz, октябрь 2005, и Black, ноябрь 2015.


[Закрыть]. До Мюнхена Меир ограничивала ликвидации только «целевыми» странами, которые были официально враждебны по отношению к Израилю, например Сирия или Ливан. Однако для оперативников «Кесарии» убивать людей в этих странах было очень сложно из-за опасной окружающей обстановки. Использование пистолета или ножа – то есть средств, которые требовали плотного контакта с целью, – неизменно быстро привлекало внимание местных властей. И даже если исполнители «чисто» исчезали с места операции, вероятен был ввод ужесточения пограничного контроля в связи с резонансным убийством еще до того, как оперативники могли покинуть страну. Израильский киллер, схваченный в «целевой» стране, скорее всего, подвергся бы казни после жестоких пыток. Ликвидации, осуществлявшиеся дистанционно, возможно, были безопаснее, но в то же время они были и менее эффективными, зависящими от многих переменных факторов, а также способными убить или изуродовать невинных людей.

Оперативная деятельность в так называемых базовых странах – тех, с которыми у Израиля были дружественные отношения, то есть практически во всех странах Западной Европы, – была гораздо более удобной. В худшем случае пойманный киллер мог получить тюремный срок за убийство. Кроме того, подразделение «Моссада» под названием «Тевель» (Вселенная), отвечавшее за связи с иностранными разведками, тесно сотрудничало со многими европейскими спецслужбами. На жаргоне «Моссада» такие отношения назывались «мягкими подушками», потому что обеспечивали помощь различных местных контактов, способных сгладить возможные осложнения – иногда в обмен на встречную услугу. В сухом остатке оказывалось, что в Европе убить человека и скрыться после этого было гораздо легче[399]399
  Интервью с Salvador, май 2012.


[Закрыть].

А убить предстояло многих. Первый «расстрельный» список состоял из 11 имен – террористов, имевших отношение к кровавому злодеянию в Мюнхене. Скоро выяснилось, что все они скрываются либо в арабских странах, либо в Восточной Европе, поэтому добраться до них тяжело. Однако со временем стало накапливаться много информации о других целях, которые были менее важными, но жили в Европе. После Мюнхена любой человек, которого «Моссад» подозревал в связях с «Черным сентябрем» – фактически любой, подозреваемый в принадлежности к ООП вообще, – становился законной целью[400]400
  Шеф «Моссада» Замир позднее утверждал, что мотивом для «целевых» убийств была не жажда мести, а необходимость предотвратить будущие террористические атаки. Однако это трудно привести в соответствие с тем, что говорили подчиненные Замира. Многие из них открыто заявляли, что когда выходили на операции, на уме у них была только месть. Один из них сухо заметил: «Я говорю совершенно откровенно: любой человек, который убивает еврея, становится законной целью». Руководители «Моссада», сменившие Замира, Наум Адмони и Меир Даган, говорили, что месть была одним из мотивов политических убийств в 1970-х годах. Интервью с Black, июнь 2015, Наумом Адмони, 29 мая 2011 и Даганом, 29 мая 2013. Интервью с Цви Замиром содержится в статье Иосси Мелмана: Golda Gave No Order // Haaretz, 17 February, 2006.


[Закрыть]. Это существенно удлинило список.

«Мы хотели создать шумный эффект, – рассказывал один из оперативников “Кесарии”. – Настоящее убийство, в упор, которое вызовет страх и трепет. Акция, которая, даже притом что Израиль будет отрицать какое бы то ни было отношение к ней, не оставляла бы сомнения в том, что на спусковой крючок нажимал именно израильский палец»[401]401
  Интервью с Black, ноябрь 2015, и Харари, 11 апреля 2014.


[Закрыть].

И этот палец будет принадлежать подразделению «Кидон». В середине сентября Цви Замир появился в тренировочном центре «Кидона». «Израиль не будет сидеть сложа руки, – сказал он оперативникам. – Мы доберемся до людей, которые совершили это злодеяние. Вы будете «длинной рукой» нашей организации».

«Эти слова, – признался оперативник под псевдонимом Курц, – пробудили в нас чувство гордости»[402]402
  Интервью с Kurtz, октябрь 2005.


[Закрыть]. В течение года будут мертвы 14 палестинских боевиков.

Руководителем группы ликвидаторов и командиром в ходе ряда операций был Неемия Меири[403]403
  Существуют противоречивые сведения о том, был ли Меири когда-либо официально назначен руководителем «Кидона», как он сам и некоторые источники в «Моссаде» утверждают, или был просто определен полевым командиром в некоторых операциях, как об этом говорит Харари. Разночтения и разногласия между двумя этими сотрудниками «Моссада» со временем все больше выступали на поверхность. Интервью с Shaul, июнь 2017, Неемией Меири, 12 июня 2012 и Харари, 10 марта 2014.


[Закрыть], родившийся в еврейской семье в городе Демблин на юге Польши и переживший холокост. Ему было 12 лет, когда гестапо собрало в его поселке евреев и отвело их в соседний лес[404]404
  Интервью с Неемией Меири, 12 июня 2012 и Хабером, 21 июня 2009. Запись бесед с Неемией Меири и журналистом Эйтаном Хабером (имеются в архиве автора, переданы Моше Меири).


[Закрыть]. Евреям приказали вырыть яму и встать на ее краю. Затем по ним открыли огонь из пулеметов. Неемия, который в то время был живым и сильным мальчиком, спрыгнул в яму на долю секунды раньше, чем раздалась команда «огонь». Немцы не заметили этого, и Неемия тихо лежал среди трупов родных и соседей до тех пор, пока не прекратилась экзекуция. Когда немцы ушли, он вылез из общей могилы, весь пропитанный кровью.

Позже, когда Меири все же поймали, его послали на работы на немецком аэродроме, где он однажды спас жизнь высокопоставленного аса люфтваффе, который разбился на своем «Мессершмите» при посадке. Меири забрался на горящий самолет и вытащил из него пилота, находящегося без сознания. Благодаря этому несколько лет он был как бы под защитой. После войны эмигрировал в Палестину на знаменитом корабле Exodus, который перевозил нелегальных иммигрантов. Неемия сражался в войне 1948 года за независимость, попал в плен и еще раз чудом спасся, когда иорданский солдат отпустил его по неведомой причине.

Впоследствии Неемия оказался в Шин Бет и служил в охране Бен-Гуриона. Его товарищи и начальники заметили, что он был хладнокровным и лишенным моральных переживаний по поводу убийства любого человека, который наносил вред евреям.

«Неемия просыпался по утрам с ножом, зажатым в зубах», – вспоминал один из его сослуживцев[405]405
  Интервью с Shaul, июнь 2017.


[Закрыть].

Меири входил в состав отряда «Птицы», совместного оперативного подразделения, сформированного «Моссадом» и Шин Бет. Он принимал участие в похищении Александра Исраэли, служившего в военно-морской разведке и пытавшегося продать израильские секреты, а также в компании по ликвидации и запугиванию нацистских ученых, создававших ракеты для Насера. Позже он был переведен в «Кесарию» и приписан к отряду, который составил ядро «Кидона». Эйтан Хабер, один из самых известных израильских журналистов, некоторое время работавший шефом аппарата у Ицхака Рабина, рассказывал, что однажды он укорил Замира за включение Меири в состав «Кидона». Это было аморально, сказал Хабер, «эксплуатировать ужасы холокоста для того, чтобы создавать живую машину для убийства»[406]406
  Интервью с Хабером, 21 июня 2009.


[Закрыть].

Однако пребывание в отряде «Кидон» не создало для Меири никаких проблем, и никакого раскаяния за то, что он совершил в составе этого подразделения, Неемия не испытывал. В течение многих лет люди, знавшие о его тайной жизни, спрашивали Меири, не преследуют ли его тени людей, которых он убил, или не мучают ли его по ночам кошмары. «По ночам мне снится моя семья[407]407
  Интервью с Неемией Меири, 12 июня 2012.


[Закрыть], – обычно отвечал Меири. – Мне снится долина смерти там, неподалеку от Демблина в Польше; мне снятся Muselmänner (изможденные больные заключенные) в лагерях смерти. Это то, что меня беспокоит. У меня не возникало проблем ни с кем из тех, кого я убил. Каждый из них заслужил пулю в грудь и две – в голову».

Меири был одним из тех, кто застрелил Цвайтера в Риме[408]408
  После того как Харари ушел в отставку с поста руководителя «Кесарии» в 1980 году, подразделение преподнесло ему специальный памятный подарок – пистолет Beretta, из которого Меири застрелил Цвайтера, помещенный на специальную доску с посвящением от оперативников. Харари держал его на видном месте на полке в комнате.


[Закрыть]. Через две недели была выслежена еще одна цель: Махмуд Хамшари, предположительно второй человек в «Черном сентябре».

В «Моссаде» его обвиняли в заговоре по использованию международной авиапочты для внедрения бомб, приводимых в действие барометрическими взрывателями, на самолеты, летающие из Европы в Израиль[409]409
  Aaron Klein. Striking Back. P. 130–131.


[Закрыть]. Одна из таких бомб взорвалась вскоре после вылета в Вену рейса из Франкфурта, однако в том случае пилоты смогли осуществить экстренную посадку. Командир корабля авиакомпании Swissair, следовавшего рейсом 330 из Цюриха в Гонконг с промежуточной посадкой в Тель-Авиве, тоже попытался экстренно сесть после того, как в грузовом отсеке взорвалась бомба, но самолет упал в лесу. Все 47 пассажиров и членов экипажа погибли. В «Моссаде» считали также, что Хамшари имел отношение к неудавшейся попытке покушения на Бен-Гуриона во время его визита в Данию в 1969 году и что квартира террориста в Париже служила арсеналом «Черного сентября».

Оперативники «Кидона», следившие за Хамшари в Париже, установили, что значительную часть дня он проводит дома с женой и грудной дочерью, а в остальное время встречается с различными людьми, по большей части в оживленных местах города.

То, что Хамшари часто находился в окружении невинных людей, представляло большую проблему, к которой Голда Меир была весьма чувствительна. Она пригласила Харари к себе домой и предложила ему чашку кофе[410]410
  Интервью с Харари, 10 марта 2014.


[Закрыть]. «Майк, – сказала она, – надо сделать так, чтобы ни один волос не упал с головы французов. Ни один волос. Ты понимаешь меня?»

Несмотря на возникшее у Меир желание ликвидировать людей в Европе, она прекрасно сознавала, что при этом должны быть соблюдены некоторые условия. К тому же она по-прежнему испытывала дискомфорт от бремени единоличной ответственности за вынесение людям смертных приговоров. Всегда, когда Замир просил ее подписать «красную бумагу», как назывался приказ о ликвидации из-за цвета бумаги, на котором он печатался, она созывала группу избранных членов своего кабинета для его обсуждения, в том числе министра по делам религий Зераха Вархафтига[411]411
  Окончательная санкция на ликвидацию Хамшари была дана, когда 29 ноября «Черный сентябрь» захватил самолет авиакомпании Lufthansa, летевший рейсом из Бейрута во Франкфурт. Немцы немедленно освободили трех террористов, принимавших участие в террористической акции во время Мюнхенской олимпиады и до тех пор находившихся в тюрьме. Их отправили самолетом в Ливию, где местные власти встретили их по-королевски. Обстоятельства захвата воздушного судна породили подозрения относительно того, что операция была скоординирована с немцами для создания предлога к освобождению убийц олимпийцев. В Израиле последовала гневная реакция, особенно подогретая заявлением официального представителя германского правительства о том, что «это не Германия породила ближневосточный конфликт». Министр Вархафтиг заявил: «Это убийство шести миллионов евреев породило ближневосточный конфликт». После того заседания кабинета Вархафтиг обратился к Голде Меир и попросил ее утвердить дополнительные цели для политических убийств. Интервью с Toblerone, январь 2014. См.: Germany’s Secret Contacts with Palestinian Terrorists // Der Spiegel, 28 August 2012.


[Закрыть], который благословлял каждую операцию специальной клерикальной печатью согласия.

Таким образом, получалось, что убить Хамшари можно было только тогда, когда он находился у себя дома один. Меири и Роми подготовили оперативный план, по которому требовалось привлечение еще одного подразделения – вразрез с обычной практикой «Кесарии», которая, как правило, действовала как независимое подразделение внутри «Моссада».

3 декабря команда из «Кешета» («Радуга» на иврите, новое название «Колосса», подразделения, отвечавшего за тайные проникновения) проникла в квартиру Хамшари[412]412
  В то время миниатюрные средства связи еще не были широко доступны. Для того чтобы предупредить оперативников об опасности извне, командир подразделения Цви Малчин использовал небольшую коробочку, которая висела у сотрудников на ремне и издавала вибрацию, когда на нее посылался радиосигнал на определенной волне. На самом деле это был первый своеобразный пейджер.


[Закрыть] и сделала десятки фотографий, в основном его рабочего места. Эти фотографии были отправлены в Израиль и изучены Яаковом Рехави из оперативно-технического подразделения «Моссада». Он обратил внимание, что телефон Хамшари стоял на мраморной подставке. Рехави и его подчиненные сделали такую же подставку и начинили ее взрывчаткой.

7 декабря человек, который представился Карлом, итальянским журналистом, но был на самом деле оперативником «Кидона», позвонил Хамшари и договорился с ним об интервью на следующий день в близлежащем кафе. В то время, когда Хамшари был на этом интервью, бригада «Радуги» еще раз проникла в его квартиру и поменяла мраморную подставку под телефоном. Вскоре после того, как Хамшари вернулся домой, зазвонил его телефон. «Это месье Хамшари?» – спросил голос в трубке. После того как прозвучал положительный ответ, на удаленном контрольном пункте была нажата кнопка, и мраморная подставка взорвалась. Хамшари был «почти разрезан пополам»[413]413
  Интервью с Kurtz, октябрь 2005. Спустя день после убийства Хамшари какой-то аноним позвонил по телефону Анки Спитцер, вдове Андре Спитцера, тренера по фехтованию израильской команды в Мюнхене. «Слушайте новости в десять часов, – сказал звонивший. – Это за Андре». Интервью с Анки Спитцер, 22 февраля 2012. См.: Klein. Striking Back. P. 129–133.


[Закрыть] мраморными осколками, как рассказывал Курц, принимавший участие в операции. Через несколько недель Хамшари умер в парижском госпитале.

Сотрудники «Моссада» и АМАН, координировавшие «целевые» убийства, уделяли много времени размышлениям над этическими аспектами каждого из них. Было важно, чтобы они воспринимались как морально оправданные хотя бы самими исполнителями. Даже спустя сорок лет Харари и его оперативники говорили о глубоком убеждении в правомерности целей и средств своих действий. «В “Кесарии” не было прирожденных убийц[414]414
  Интервью с Харари, 10 марта 2014.


[Закрыть]. Это были нормальные люди, как мы с вами, – говорил мне Харари. – Если бы они не оказались в “Кесарии”, вы не нашли бы их работающими наемными убийцами в криминальном мире. Мои воины в “Кесарии” выполняли миссию ради государства. Они знали, что кто-то должен умереть, потому что он убивал евреев, так что они делали это по убеждению. Ни у одного из них не возникало сомнений в том, следует это осуществлять или нет; у них не было даже малейших колебаний».

Шеф «Моссада» также понимал, насколько важна для разведки поддержка Голды Меир[415]415
  Из воспоминаний директора «Моссада» Цви Замира, которыми он поделился с историческим отделом разведки. Цит. по: Zamir. With Open Eyes. P. 76–80.


[Закрыть]. Он знал, как работает ее мозг, поэтому всегда на встречи с ней брал с собой одного-двух оперативников из «Кидона». Один из них обязательно говорил о том, как важно для них, что их командующий, Голда Меир, была «человеком с высокими моральными ценностями, с правильными суждениями». Благодаря этому, продолжал оперативник, «исполнители не испытывают дискомфорта в своих действиях, даже если временами у кого-то и возникают вопросы».

Голда Меир светилась счастьем. «Я сидела лицом к лицу с ними, – говорила она после очередной встречи с воинами “Кесарии”, – полная восхищения их мужеством, самообладанием, исполнительностью и знаниями. Они находятся прямо в пасти у врага… Я не могла найти слова, чтобы выразить, как мы должны благодарить судьбу за то, что у нас есть такие люди»[416]416
  Комиссия кнессета по внешней политике и вопросам безопасности, протокол заседания от 3 ноября 1972 (получено автором от источника Paul).


[Закрыть].

Несмотря на взаимное восхищение и общую убежденность в моральности осуществляемых акций, существовал ряд вопросов относительно мотивов «целевых» убийств после Мюнхена, а также касательно того, всегда ли выбирались адекватные цели.

«Что касается некоторых арабов, которых мы убили в тот период, мы не знали, почему их ликвидируем, и они тоже не знали, почему были убиты, – рассказывал один из офицеров “Кесарии”. – Цвайтер не имел никакого отношения к убийству спортсменов, за исключением, пожалуй, того, что их самолет пролетел над Римом по пути в Мюнхен»[417]417
  Интервью с Black, июнь 2015.


[Закрыть].

Один из руководителей «Моссада», который изучал досье на Цвайтера, через много лет признался, что «это была ужасная ошибка»[418]418
  Интервью с Iftach, 22 мая 2011.


[Закрыть]. Палестинцы долго настаивали на том, что Цвайтер был интеллектуалом-миротворцем, который ненавидел насилие[419]419
  Дополнительная поддержка заявлений палестинцев неожиданно появилась в интервью Аарона Ярива, советника Голды Меир по антитеррору, которое он дал ВВС. Ярив тогда впервые признал, что «Моссад» стоял за политическими убийствами, и вступил в противоречие с более ранними утверждениями «Моссада» относительно Цвайтера, сказав: «Он имел определенное отношение к терроризму. Не в оперативном смысле». Такие же подозрения были высказаны Клейном в его книге: Striking Back. P. 119.


[Закрыть]. (Правда, такие же заявления они делали в отношении практически всех, кто пал жертвами «Кидона» в тот период.)

Однако для некоторых это ничего не значило[420]420
  Интервью с Select, апрель 2011.


[Закрыть]. «Давайте вспомним о том, что он (Цвайтер) был представителем ООП в Риме, и насчет этого разногласий нет, – говорил офицер военной разведки АМАН, который был связан с определением целей для акций “Моссада”. – Мы воспринимали организацию как единое целое и никогда не соглашались с разделением людей на тех, кто имеет отношение к политике, и тех, кто занимается террором. ФАТХ была террористической организацией, которая убивала евреев. Любой, кто состоял членом такой организации, должен был понимать, что является законной целью».

Действительно, в ретроспективе трудно определить, было ли убийство Цвайтера ошибкой, или являлось частью того подхода, который имел и сегодня еще имеет в израильских спецслужбах сторонников: каждый член террористической организации, даже если по своим функциям прямо не связан с терроризмом, является законной целью.

В таком подходе заключена проблема: он разрешает «Моссаду» убивать людей, которых может убить, а не обязательно тех, которых должен[421]421
  Было ясно, что в первые месяцы осуществления Израилем политических убийств в Европе палестинцы не испугались и продолжили наращивание террористических акций в Европе и повсюду в мире. Они атаковали представительства El Al, рассылали заминированные почтовые отправления, устраивали засады на израильских представителей. На пике этой деятельности они захватили израильское посольство в Бангкоке и его персонал. См.: Merari and Elad. International Dimension of Palestinian Terrorism. P. 17 (иврит).


[Закрыть]. Хотя кампанию «целевых» ликвидаций в «Моссаде» расценивали как успешную, к началу 1973 года стало ясно, что она не разрушила высшие эшелоны руководства ООП[422]422
  ФАТХ продолжал свою борьбу с «Моссадом» и в январе 1973 года смог перевербовать двух палестинских агентов, которые работали на «Перекресток». Один из них во время встречи со своим куратором Цадоком Офиром достал пистолет и выстрелил в израильтянина, ранив его. Другой застрелил своего оперативного руководителя, офицера «Моссада» Баруха Коэна, на встрече в Мадриде. В Израиле эти инциденты были восприняты только как подтверждение того, что кампанию «целевых» убийств следует интенсифицировать. Интервью с Гидеоном Эзрой, 4 февраля 1999, Суттоном, 9 мая 2012 и Алфером, 18 мая 2015. См.: Klein. Striking Back. P. 142–147.


[Закрыть]. Эти цели были под защитой в Бейруте. Вот куда должен был Израиль направлять свои удары. Но это была бы гораздо более трудновыполнимая миссия.

9 октября 1972 года в радиоцентр военной разведки АМАН, ответственный за связь с израильскими агентами на Ближнем Востоке, поступило важное сообщение. Радиоцентр, который расположен на гряде, обращенной к морю, и окружен дюнами, лежит в одном из самых живописных мест Израиля. Здесь работали сотни военных, которые получали, расшифровывали, зашифровывали и отправляли секретные радиограммы.

Полученное той ночью сообщение гласило: «Модель просит об экстренной встрече».

«Модель» было кодовым обозначением Кловиса Фрэнсиса, одного из самых ценных агентов, которого «Моссад» и АМАН когда-либо имели в Ливане. Это был утонченный и хорошо образованный ливанец, происходящий из богатой христианской семьи с обширными связями, верно служивший Израилю в течение нескольких десятилетий. Он посылал зашифрованные сообщения с 1940-х годов, используя тогда домашних голубей. При помощи фотокамеры, установленной в двери его автомобиля, он за многие годы сделал и передал израильской разведке около 100 000 фотографий, на которых были запечатлены буквально все уголки Ливана. Он периодически посещал Израиль, куда его доставляли на подводных лодках или военных катерах, для информирования руководителей израильских спецслужб. И никогда не просил вознаграждения. По его словам, он занимался шпионажем, поскольку верил в союз между Израилем и Ливаном, а позже – потому что видел в действиях палестинцев в Ливане огромную опасность для своей родины.

Через три дня после получения запроса о встрече резиновая лодка в темноте пристала к песчаному пляжу недалеко от города Тир в Южном Ливане[423]423
  Интервью с Francis, февраль 2005.


[Закрыть]. «Модель» забрался в лодку и был доставлен на ракетный катер, который помчался в сторону Хайфы. Там «Модель» ожидали руководители подразделения 504. «Модель» не разочаровал. Он привез с собой домашние адреса четырех руководителей ООП, проживавших в Бейруте: Мухаммада Юсуфа аль-Наджара, главы разведывательной службы ООП, который участвовал в разработке и утверждении операции ООП в Мюнхене; Камаля Адвана, отвечавшего за тайные операции ФАТХ в Израиле, на Западном берегу и в секторе Газа; Камаля Насера, спикера ООП, и Абу Джихада, второго человека в ООП после Арафата. Первые трое жили неподалеку друг от друга в двух многоэтажных зданиях на улице Вердун.

Информация была переправлена Роми, руководителю разведки «Кесарии», и он созвал ряд совещаний в штаб-квартире подразделения в Тель-Авиве на улице Каплан-стрит, 2. В дополнение к сведениям о местах проживания руководителей ООП был получен большой объем первоклассной информации о других объектах ООП в Ливане – мастерских по изготовлению оружия, командных пунктах и офисах. Харари заявил, что «информация дает основания для проведения широкомасштабной операции по целевым ликвидациям», однако в ней еще оставалось много пустот, чтобы действовать наверняка. «Это было мое правило, – говорил Харари, – если нет исчерпывающей информации, не будет и операции. Точка».

Для того чтобы закрыть имеющиеся в развединформации пустоты, в «Кесарии» решили послать женщину-оперативника в Бейрут.

Яэль (здесь может быть обнародовано только ее имя) родилась в Канаде в 1936 году и выросла в Нью-Джерси в еврейской семье, вне всякой связи с Израилем. Позже у нее возникла эмоциональная привязанность к молодой стране, и она решила, что «настоящая приверженность сионизму влечет за собой алию (иммиграцию) в Израиль и предание забвению комфорт жизни в Америке». В то время, перед Шестидневной войной, «Израиль вызвал у меня симпатию, которую обычно испытывают к обездоленному человеку. Еще с детства меня тянуло к людям уязвимым и подвергающимся дискриминации». После иммиграции в Израиль и непродолжительной работы программистом Яэль была отобрана отделом подбора персонала «Моссада» для прохождения длительной и трудной программы подготовки в «Кесарии». Со временем она проявила себя как талантливая и исключительно хладнокровная оперативница, которая использовала свою спокойную харизму и внешнюю привлекательность в качестве мощного оружия. Когда Харари посылал Яэль в Бейрут, то сказал ей: «С твоей женственностью, деликатностью и красотой кто тебя в чем-то заподозрит?»

Яэль (в «Моссаде» ей присвоили псевдоним Нильсен) и ее кураторы подготовили легенду[424]424
  Короткий курс подготовки для Яэль по вопросам работы и жизни писателя дал Шабтай Тевет, старший репортер газеты Haaretz, биограф Бен-Гуриона и друг Харари.


[Закрыть], согласно которой она являлась журналисткой, приехавшей в Ливан писать сценарий телесериала о жизни леди Эстер Стэнхоуп, британской аристократки, которая, несмотря на консервативные ограничения девятнадцатого века, стала политической и социальной активисткой. Стэнхоуп много путешествовала, а последние годы жизни провела в Ливане и Сирии.

Яэль прибыла в Ливан 14 января 1973 года. Поселилась в гостинице Le Bristol Hotel, а через несколько дней сняла квартиру в роскошном доме, стоявшем как раз напротив тех двух зданий, где жили намеченные «цели». Яэль быстро обзавелась связями среди местной и иностранной публики, которые согласились помочь ей в работе над сценарием телесериала. Легенда позволяла ей свободно передвигаться и создавала вполне легитимные предлоги для путешествий практически в любые уголки страны.

Яэль начала изучать возможные места для базирования оперативной группы и здания, в которых проживали «цели». При этом у нее в руках всегда была сумочка с фотокамерой внутри, затвор которой приводился в действие наружной кнопкой[425]425
  Досье «Кесарии», собранное перед операцией «Весна молодости», включая фотографии Яэль в Бейруте, находится в архиве автора (получено от источника Gustav).


[Закрыть]. «Важна была каждая деталь, – писала Яэль позднее в отчете. – Необходимо было точно описать, что происходило в тех трех квартирах днем и ночью, когда зажигался и гасился свет, кого и в какое время можно было увидеть через окна, детали об использовавшихся ими машинах, кто к ним приходил, охранялось ли это место и т. д.»[426]426
  Mass. Yael, the Mossad Warrior in Beirut. P. 66 (иврит) (не прошедший цензуру черновик рукописи, который находится в архиве автора, был получен от источника Maurice).


[Закрыть].

Благодаря тщательно проведенной Яэль рекогносцировке в «Моссаде» теперь точно знали, по кому и где наносить удар, однако оставалось еще достаточно препятствий. Дома руководителей ООП располагались в густонаселенных районах Бейрута, поэтому об использовании взрывчатки речи не шло – вероятность случайного поражения невинных людей была недопустимо высока. Ликвидации должны были осуществляться с близкого расстояния. Однако проблема состояла в том, что Ливан являлся «целевым» государством, враждебным Израилю, в котором схваченные ликвидаторы, вне всякого сомнения, подверглись бы пыткам и казни. В связи с этим воины «Кесарии», уже внедренные в Ливан, были натренированы не столько в боевых операциях, сколько в долговременной и очень скрытной информационно-разведывательной работе. А оперативники «Кидона», которым и предстояло осуществить «чистые» ликвидации, не имели убедительных легенд, позволяющих им проникнуть в «целевую» страну и оставаться там в течение достаточно долгого времени, необходимого для проведения операций. Даже если бы это им и удалось, быстрый уход из страны после поражения семи целей ООП – трех человек и четырех объектов – был бы практически невозможен.

Роми и Харари пришли к неизбежному заключению: «Кесария» не может выполнить данную миссию в одиночку[427]427
  Интервью с Харари, 23 марта 2014. См.: Klein. Striking Back. P. 157–161.


[Закрыть]. Только Армия обороны обладала необходимыми силами и ресурсами для успешной рейдовой операции. Это было новое предложение – до тех пор «Моссад» и АОИ никогда не взаимодействовали в осуществлении наземных боевых операций. Здесь таился большой риск. Израиль обычно отрицал свою причастность к ударам «Моссада». Но с того момента, когда достаточно большой воинский контингент начнет убивать людей, даже если солдаты не будут одеты в военную форму, для Израиля станет невозможно отрицать свою вовлеченность в подобного рода операции.

Изначальный план Армии обороны представлял собой неуклюжий и затяжной по времени сумбур, в соответствии с которым сто солдат должны были штурмовать два многоэтажных здания и вывести людей из них на улицу. Затем предполагалось создание чего-то похожего на полицейские заслоны для идентификации «целей» с последующей их ликвидацией.

У генерала Давида Элазара, начальника Генерального штаба АОИ, возникли серьезные сомнения в отношении плана. Он попросил Эхуда Барака, руководителя «Сайерет Маткаль», разведывательного подразделения Генерального штаба АОИ, придумать что-то получше.

«Сайерет Маткаль» было создано в конце 1950-х годов с целью формирования элитного спецподразделения, в задачу которого входили тайные проникновения на вражескую территорию[428]428
  Dar to CoS, Chief of AMAN and Commander of Unit 131, Setting the Ground of the Establishment of Undercover Mista’ravim Unit, 2 October 1955 (архив автора, получено от Авраама Дара).


[Закрыть]. Для этого, в соответствии с приказом, «бойцы подразделения должны были проходить подготовку в боевых операциях, диверсионной работе и сборе разведывательной информации». До 1970-х годов подразделение специализировалось главным образом на глубоком проникновении в тыл противника для установки там прослушивающих устройств и аппаратуры визуального наблюдения[429]429
  Подслушивающие устройства имели весьма длительный срок работы благодаря использованию в них атомных батареек, предоставленных израильско-американским ученым Залманом Шапиро, владельцем компании NUMAC в Пенсильвании. Интервью с Амитом, 6 июня 2005 и Амирамом Левиным, 16 июля 2017. См.: Ronen Bergman. The Nuclear Batteries and the Secret Listening Devices // Yedioth Ahronoth, 6 June 2017.


[Закрыть]. «Сайерет» всегда считалось и до сих пор считается элитным подразделением АОИ, куда направляются лучшие кандидаты, проходящие там 20-месячный курс подготовки, который многие расценивают как самый трудный в мире.

Эхуд Барак, ставший первым офицером в «Сайерет Маткаль», был назначен командиром подразделения в 1971 году. Родившийся и выросший в кибуце, небольшого роста, но атлетически сложенный и решительный, Барак воплощал в себе все качества, необходимые для бойцов подразделения. Он обладал также дипломатическими способностями, знал, как вести себя с начальством, и был очень амбициозным, хотя и отличался самообладанием. С того самого момента, как он встал во главе «Сайерет Маткаль», Барак выступал за то, чтобы его подразделение выполняло в АОИ более важные функции, чем просто сбор разведывательной информации за передовой линией врага[430]430
  Барак энергично настаивал на включении его подразделения в операции АОИ. С течением времени отряд спецназа «Сайерет Маткаль» стал синонимом отличной подготовки, решительности и нестандартного подхода к выполнению заданий. Ветераны подразделения заняли высокие посты в армии и стали частью политического истеблишмента Израиля после ухода в отставку. Эхуд Барак, занимавший должность начальника Генерального штаба АОИ, стал впоследствии министром обороны и премьер-министром. Узи Даян стал заместителем начальника Генерального штаба, а в гражданской должности – руководителем Совета национальной безопасности. Данни Ятом стал директором «Моссада». Шауль Мофаз являлся последовательно начальником Генерального штаба и министром обороны. Моше Яалон, еще один ветеран «Сайерет Маткаль», был начальником Генерального штаба, министром обороны и вице-премьером в правительстве Нетаньяху. Подготовленный в конце 2012 года газетой Yedioth Ahronoth материал показал, что значительная часть политической и экономической власти, а также власти в области безопасности страны, долгое время находилась в руках выходцев из спецподразделения «Сайерет Маткаль», которое по размерам не больше отдельного батальона.


[Закрыть].

Когда Элазар обратился к Бараку за помощью в разработке бейрутской операции, «на лице Эхуда отразилось удовлетворение, как на лице шеф-повара, приступающего к приготовлению какого-то необыкновенного блюда», вспоминал впоследствии один офицер[431]431
  Betser. Secret Soldier. P. 143 (иврит).


[Закрыть]. Барак изучил имеющуюся предварительную информацию, точки расположения целей на карте Бейрута и предыдущий план с участием сотни солдат. «Шеф, это никуда не годится, – сказал Барак Элазару. – Войсковое соединение такого размера за время проникновения в Бейрут и нахождения там до установления полицейского заслона обязательно ввяжется в огневой контакт с врагом. Это может привести к большим потерям и с его стороны, и с нашей. Кстати, и среди гражданских лиц тоже».

Элазар спросил Барака: «Как бы поступил ты?»

Барак ответил: «Как только мы убедимся в том, что все три цели находятся дома, мы войдем в город небольшой группой, не больше 15 человек, поднимемся на этажи, ворвемся в их квартиры, перестреляем их и отойдем. Все это в течение нескольких минут. При правильном планировании и соответствующей подготовке мы сможем войти и выйти еще до того, как на место подтянутся дополнительные вражеские силы. Пока они разберутся, что случилось, нас уже не будет. Самое главное – обеспечить фактор внезапности».

Элазар улыбнулся и дал операции «зеленый свет»[432]432
  Интервью с Амноном Бираном, 5 июня 2011, и Бараком, 24 ноября 2013.


[Закрыть].

План этой операции – рейда в Бейрут, получившего кодовое название «Весна молодости», был подготовлен спустя несколько дней[433]433
  Это была не первая операция Армии обороны Израиля против целей ООП в Ливане, однако никогда прежде она не приобретала таких масштабов, потребовав объединения различных сил, включая «Моссад». Информацию о предшествовавших атаках в Ливане (операция «Бардас») см.: Nadel. Who Dares Wins. P. 198–235 (иврит). Сведения о планировании операции «Весна молодости» можно найти в книге: Betser. Secret Soldier. P. 109–114 (иврит). Operations Division, Spring of Youth MODA 580–75–401 (Оперативное управление, «Весна молодости», 9 апреля 1973, архив Министерства обороны 580–75–401). Интервью с Бараком, 1 июля 2013.


[Закрыть]. Спецподразделение ВМФ Израиля, флотилия 13, высадит ударную группу на побережье, где оперативники «Кесарии» будут ждать с арендованными машинами.

Команда «Моссада» отвезет военных на улицу Вердун, где те неожиданно ворвутся в квартиры лидеров ФАТХ, затем выскользнут обратно на побережье и вернутся в Израиль. В это же время другие группы спецназа атакуют еще четыре цели в Ливане.

Было ясно, что после операции станет очень трудно провести еще одну, поэтому израильтяне хотели за один раз поразить как можно больше целей. Барак сказал, что, по его ощущениям, Элазар не уверен в том, что «Сайерету» удастся уничтожить троих главных руководителей ООП, и он хотел «рассредоточить риск неудачи, расширив операцию и на другие цели».

Это была сложная комплексная акция, в которой осуществлялась координация и интеграция между различными подразделениями[434]434
  Высадка десанта на берег и бросок на автомобилях к цели отрабатывались на пустынном берегу неподалеку от нового жилого комплекса «Рамат-Авив» к северу от Тель-Авива. Там имелись недостроенные конструкции высотных зданий, в чем-то похожих на те элитные строения, в которых в Бейруте проживали объекты операции. Интервью с Шакедом, 1 мая 2013, и Бараком, 13 января 2012.


[Закрыть], поэтому Элазар лично наблюдал за отдельными этапами подготовки участников. Он выразил озабоченность тем, что группа мужчин, двигающаяся ночью по центру Бейрута, может вызвать подозрения. Элазар предложил, чтобы часть бойцов была переодета в женскую одежду. «Помимо прочего, таким образом вы сможете спрятать побольше оружия», – сказал он с улыбкой.

Некоторым бойцам «Сайерет» не нравилось, что их командир вовлекает подразделение в операцию, выходящую за рамки обычного сбора разведывательной информации. Перед самым рейдом в рядах «Сайерет Маткаль» возник внутренний конфликт. Два офицера подразделения, Амитай Наамани и Амит Бен Хорин, оба выходцы из кибуцев и члены молодежного левого движения «Ха-шомер ха-цаир», утверждали, что подразделение не создавалось как «эскадрон смерти» и что у них нет никакого желания становиться убийцами. Барак попытался переубедить их, но они потребовали встречи с вышестоящим начальством. Барак организовал им встречу с начальником Генерального штаба Элазаром, который обратился к офицерам со словами о важности борьбы с террором и о том, что ФАТХ проливает еврейскую кровь и в Израиле, и за границей. Он подчеркнул, что долгом офицеров является ответить на террор «сильно и элегантно». Амитай и Амит приняли разъяснения Элазара и были назначены в передовую группу.