Текст книги "Последний дар. Книга 1. Вор"

Глава 8

В храме пели молитвы. Голоса заполняли каждый уголок, поднимались к тёмным сводам, успокаивали душу и мысли.

Тело рейны ныло от жёстких одежд, в которые ей пришлось обрядиться, а тяжёлый капюшон вынуждал склонять голову. Холод от каменного пола грыз босые стопы. Она выглядела как безымянная, стыдящаяся показывать лицо богине.

Послушницы зажигали свечи, подметали пол, кормили прихожан. Можно было бы выбрать любую, чтобы позвать нужного хранителя, но рейна подозревала, что какая-то из этих девушек могла пригодиться и для других заданий.

«Слишком набожная. Слишком трусливая. Слишком уродливая. Не то, не то, не то», – рейна нахмурилась. Ей нужна была наречённая, которая ради своих целей готова переступить через стыд и страх, а лучше – не иметь ни того ни другого. Кто-то, кто в мелких проступках не увидит греха, кого не заест совесть и не выдаст плохое враньё.

Хор начал другую молитву. Рейна невольно перевела взгляд и улыбнулась. Одна из послушниц только открывала рот, порой пряча в долгих нотах зевки, а один раз, пока никто не видел, быстро засунула за щёку что-то съестное. Рейна подошла поближе. Когда послушница поправила пояс серого балахона так, чтобы подчеркнуть грудь, стало понятно, что нужный человек найден.

После молитвы рейна подошла к послушнице и легонько тронула за рукав.

– Голубушка, приходи к вечерней трапезе, а моей помощи ждёт бесценная, – сдержанно буркнула послушница и тут же зажала рот, стоило рейне приоткрыть лицо.

– Приведи мне отца Лорала. А после у меня будет к тебе разговор.

Послушница коротко кивнула и чуть ли не бегом покинула песенную. Девушка всё прекрасно поняла.

«Отлично, одной проблемой меньше, теперь осталось дождаться хранителя».

Рейна встала за колонной, где на полу был нарисован разделённый надвое круг. С хранителем полагалось разговаривать спиной к спине. Послышались шаги и шорох мантии. Рейна почувствовала движение за спиной и лёгкое касание.

– Отец Лорал, – начала рейна, постаравшись говорить не только тихо, но и без привычных повелительных ноток, – да направит нас Двуликая. Меня беспокоит судьба бесценной. Это тяготит мою душу…

«Потому что она ускользнула, и я потеряла контроль над ситуацией!»

– Поэтому я хотела…

– В глубине души, моя рейна, – раздался низкий, крепкий голос, – вы знаете, что искали встречи с наречённым из другого круга.

У рейны перехватило дыхание.

– Вы… что вы здесь делаете?

– Вы пригласили нас.

– Что вы делаете в храме?

– То же, что и вы: поклоняюсь Двуликой в надежде найти ответы.

Такие слова разозлили Элезарет.

«Все эти двусмысленные намёки… Как он позволяет себе говорить с рейной!»

– С кем я разговариваю?

– Мы бережём имена куда тщательнее, чем хранители веры, – с усмешкой сказал отрицатель.

Рейна сжала кулаки. Она пришла сюда не за этим. Но стоило сделать шаг, как её схватили за руку.

– Что вы себе позволяете? Отпустите!

– Я здесь, чтобы помочь.

Рейна сердито вырвалась из хватки, но с места не тронулась.

– Вы можете помочь мне найти дар сына?

– Могу подсказать способ это выяснить.

– Говорите.

Хор начал новую молитву. Рейне пришлось прижаться к спине незнакомого мужчины и коснуться затылком его головы, чтобы расслышать слова.

– В город по надуманному предлогу прибыл человек. И сразу после его появления произошли события, которые сложно назвать случайными, – заговорил отрицатель. Он чуть повернул голову, коснувшись щекой уха Элезарет. – Он аккуратен. Но кое-что мы знаем наверняка: его интересует некий дар, который находится в Илассете.

– Только скажите его имя, и завтра из него вытрясут правду! – зло прошептала рейна.

– Причинение вреда этому человеку может спугнуть его сообщников. И тогда вы никогда не найдёте дар.

– Глупости. Трусы поспешат избавиться от украденного, а никто не заплатит за дар больше, чем корона.

– Если за кражей стоят люди, о которых мы думаем, они не станут продавать дар. У них иные цели. Они еретики и несут идеи, оскверняющие веру.

– Тогда я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Нужно действовать скрытно, способами, которые недоступны никому. Кроме вас.

– Но как? О богиня, – рейна вздрогнула, догадавшись. – Неужели вы хотите…

– Было бы лучше допросить бесценную, но стоит ей отозвать шкатулку, как случится непоправимое.

Рейну пробила дрожь. Если бы не равный суд, она действительно могла бы применить свой дар и узнать у девчонки всю правду, но сейчас та находилась под защитой богини.

– Кто этот человек?

Отрицатель назвал имя.

– И не беспокойтесь по поводу его дара, моя рейна. Он умрёт вместе с хозяином.

Лика проспала момент, когда пришла Софур. Стоило открыть глаза, как послушница пробурчала:

– Чего тебе стоило проспать до прихода Микаэлы? Я надеялась побыть в тишине! На, ешь, это утренняя трапеза.

Софур поставила блюдо прямо на кровать. На нем лежали пара лепёшек, плошка с кашей и горстка сушёных ягод. Лика заметила на подносе крошки с глазурью. Такие же крошки были на одежде Софур. А ещё говорят, что послушницы усмиряют слабости на служении у богини!

– И с чего я взяла, что бесценной выделят покои? – Софур вытащила из кармана спицы, клубок и незаконченный шарф. Пальцы у неё были ловкими, послушница даже не смотрела, что делала. – Тёмный лик меня дёрнул за тобой присматривать, не иначе. Слово богини прочитала?

Лика пожала плечами. Мысли гудели пчелиным роем: раньше никакие занятия не вызывали у неё такого напряжения. Счёт, письмо, языки и этикет не шли ни в какое сравнение с чтением тяжеловесного, вычурного и запутанного слога этой книжки.

Софур вытянула шею и покачала головой:

– А, копия отца Малькома. Словоблуд тот ещё.

– Копия? – Лика перелистнула страницы книги, будто из неё должна была вывалиться соответствующая записка.

– Конечно копия, – хмыкнула Софур. – Двуликая написала Слово, а первые хранители переписали его. За столько веков от исходного текста, считай, мало что осталось. Каждый от себя что-то добавлял, писал пояснения, заменял устаревшие слова на новые. Поэтому простой люд и перестал Слово читать: столько версий, пойми, где правды больше. Есть, конечно, безумцы, которые ищут первоначальное Слово или хотя бы первые копии. Да только те книги уже, поди, обратились в прах.

– В этой ничего нет о равном суде, – сказала Лика, захлопнув книжку. Столько времени потратила впустую!

– А если бы и было? Чего тебе с этого? Всё равно богиня вынесет приговор. На то это и равный суд.

– Но как он будет проходить? Расскажите, пожалуйста! – взмолилась Лика. Она слезла с кровати и встала перед Софур на колени.

Послушница даже спицы не отложила.

– Пожалуйста! Ни Микаэла, ни Балла ничего не рассказали.

– Конечно не рассказали, – фыркнула Софур, нахмурившись. – Суд начался, как только ты о нём попросила.

У Лики перехватило дыхание.

– Как же это…

– И теперь каждое сказанное тобой слово и каждое слово, сказанное тебе, будет взвешено Двуликой, – продолжила Софур. – Чего ты испугалась? Вся побледнела. Время ещё есть, хранителям нужно подготовить зал суда: там за столько лет всё заросло паутиной. Говорят, что приговор вынесут не только бесценному, но и всякому, кто солжёт за эти дни и на суде. Могут наказать, а могут и наградить. Поэтому ты сидишь здесь, чтобы с тобой разговаривало как можно меньше людей.

– И родителей не пускают тоже поэтому?

– Соображаешь, – похвалила Софур.

– Но почему мне не говорят, что будет на суде? И зачем кому-то вообще сидеть со мной и сторожить?