Текст книги "Корона желаний"

9
Принцесса-зверь
Викрам

Стоило обернуться, и паника когтями впилась в кожу.

Вот и все.

Викрам умел изображать спокойствие, но сейчас им и не пахло. В дверном проеме стояла троица ванар, направив на пленников луки с натянутыми резными стрелами.

– Прежде чем отправиться на верную смерть, я хотел бы услышать, в чем мы провинились.

– Зачитай список преступлений заключенных.

Желтый ванара прокашлялся.

– Украли наш фрукт!

Серый ванара кивнул:

– Дальше.

– Дальше? – нахмурился желтый. – В смысле? Они еще что-то сделали?

Викрам покосился на Гаури. Она смотрела на него из темного угла камеры, сгорбившись и покачивая головой точно животное. Ярко-золотой сок блестел на ее губах и стекал по подбородку, черные зрачки перекрывали радужку глаз. Она двигала руками, пыталась что-то сказать Викраму, а потом он увидел…

Когти. Из кончиков ее пальцев торчали когти. Бедра изгибались под невообразимым углом, словно задние лапы. И сандалии тоже были разорваны когтями. Она горбилась не от боли. Она сидела на корточках, потому что превращалась в демоницу. Взгляд ее переполняла ярость.

«Используй меня», – велела она беззвучно.

– Хватит этой чепухи! – воскликнул серый ванара. – Сейчас вы пойдете с нами…

– Оценит ли ваша королева столь извращенный суд? – спросил Викрам. – Думаю, ей будет стыдно, что вы вот так распоряжаетесь ее наследием.

Желтый ванара болезненно взвизгнул, как раненый зверь, и повернулся к соседу:

– Ей будет стыдно, брат?

Гаури за спиной Викрама вспарывала когтями землю. От паники путались мысли. Не бросится ли она первым делом на него, если потеряет разум? Пока ванары спорили, Викрам оглянулся. Глаза Гаури не изменились, хотя на макушке появились мохнатые уши леопарда, а во лбу сверкали диковинные рога. Она вскинула голову, обнажила в оскале зубы и зарычала-заговорила: «Используй. Меня».

И прямо на глазах… выросла. Туника разорвалась в клочья, но это было неважно, ибо на месте кожи уже переливалась золотистая шерсть.

Гаури поднялась, и теперь ростом превосходила мощных скакунов, а столь широкая спина посрамила бы и медведя. А потом она взревела. Ветала рассмеялся и не успокоился, даже когда от грохота, сотрясшего темницу, повалился с железного дерева на пол.

– Она съела плод! – ахнули ванары.

– Нет… – ужаснулся серый.

А Викрам лишь хмыкнул.

Слишком поздно.

В Гаури не осталось ничего человеческого, кроме этих сияющих глаз. Позади нее метался из стороны в сторону хвост снежного барса.

«Пора», – сказала она одним взглядом.

Викрам бросился вперед, подхватил веталу и запрыгнул Гаури на спину. Вдруг почудилось, будто из каждой тени в королевстве Кишкиндха донесся тихий радостный смех. Ванары выпустили стрелы, но Гаури переломила их зубами.

– Ветала! – рявкнул Викрам. – Мы сдержали слово! Сдержи свое, не теряй чести!

Ветала вздрогнул:

– Чести? Мог бы найти мотивацию получше чести. Попробуй что-нибудь пособлазнительнее. Вроде полуголой дамы или чана с козьей кровью.

– Указывай дорогу!

– Хорошее чудовище. – Ветала похлопал Гаури по массивной голове, и она зашипела. – Плохая кошка. – Затем он лизнул палец и воздел его над безветренным пространством. – Нам в стену.

– Ты в своем уме? – спросил Викрам.

– А что?

– Прямо в каменную стену?

Еще одна стрела распорола воздух, но Гаури сбила и разломала ее пополам огромной лапой. Викраму послышалось, будто в животе ее клокочет смех.

– С дороги, или умрете, – сказал он ванарам.

Гаури сорвалась с места, устремившись к серой стене перед ними.

«Раз».

Желудок выворачивало наизнанку. Викрам не хотел расшибиться насмерть о камни. Он вообще не хотел умирать.

«Два».

Ноздри забивал кислый запах. И Викрам уже представлял, с каким звоном разлетятся на осколки прекрасные рога Гаури.

«Три».

Шерсть ее блестела, по мощному торсу струился свет. Викрам усилил хватку, готовясь к удару…

Но удара не было.

10
Чаша сочных воспоминаний
Гаури

Я не знала боли. И страха.

Когда тело мое обросло шерстью, а ногти изогнулись когтями, я поняла, что значит оголиться до самого нутра. Это значит, увидеть мир таким, какой он есть. Я содрала кожу и выпустила наружу то, что всегда таилось, трепыхалось и дремало во мне: зверя. Чудовище. Миф. Девушку. В чем между ними разница?

Последней мыслью перед оборотом промелькнуло в голове загаданное желание. Свобода. Истинная свобода. И пусть я не могла произнести его вслух, но чувствовала, как тяжесть заветных слов наполняет меня изнутри, давит на зубы. Желание стало сияющей линией, границей, которую мой разум не пересечет, дабы я не потеряла себя навеки.

Мы мчались прочь, и я наслаждалась каждой секундой. Я видела, ощущала ароматы и вкусы. Слизывала звездный свет с потоков воздуха. Наблюдала, как полночь переваливается через горный хребет. Когда мы прорвались сквозь стену, на миг я решила, будто потеряла Викрама, но затем уловила его запах. От него пахло желанием и сокровенными мечтами, и от этого мое потускневшее человеческое «я» бросило в жар.

– Беги навстречу запаху смерти, прелестное чудовище, – погладил меня по голове ветала. – Грот Нежити – первый рубеж королевства Куберы.

Найти нужные нотки было несложно. Запах смерти уже пропитал мир вокруг, но все же пришлось потрудиться, чтобы унюхать основной его источник. Я шарила по земле, поднимая клубы пыли и выискивая отголоски смрада разложения – бледных грибов, изгибов тени в клубке света, сдавленных звуков, что впивались в уши, точно затупленные зубы эха.

А обнаружив, ринулась к цели. Не знаю, как долго я бежала. Бежала, пока не стихли крики животных. Пока не исчезли запахи. Вот она, смерть – отсутствие всего. В Грот Нежити я ворвалась во все еще зверином обличье. Только когти уже уменьшились. И рога отвалились где-то по дороге. Действие демонического фрукта быстро сходило на нет.

Я сбросила со спины всадников, будто тяжелый плащ. Ветала рухнул на землю, извергая проклятия, Викрам же невозмутимо поднялся и только отряхнул тунику. И недолгому пониманию, воцарившемуся между нами на время моего превращения, тоже пришел конец. Глаза принца по-лисьи вспыхнули.

– Воспользуюсь-ка я моментом, пока ты не можешь ответить и уже лишилась когтей, и напомню, что ты была уверена, будто не стоит есть демоническое яблоко. И ошиблась. Так вот… – Он глубоко вдохнул. – Я же говорил.

– Дурак, – пробормотал ветала.

Я зарычала и, собрав ускользающие силы, ударила принца лапой под колени. Охнув, он кувыркнулся по земле.

– Что ж, – прохрипел, перекатываясь на живот, – приму твое молчание за согласие.

Затем сел и заправил за ухо прядь темных волос. Даже с лицом, перепачканным грязью, Викрам выглядел по-королевски. Длинные ноги он скрестил перед собой, спиной откинулся на каменный выступ, будто все так и задумывалось и выступ этот создали специально для него.

Отвернувшись, я оглядела Грот Нежити, похожий на иссохший водоем между двумя отвесными скалами. Белые костяные деревья тянулись из земли, будто тонкие пальцы. Камни цвета киновари покрывали пятна лишайника и блестящие, словно масленые бутоны. Луна с неба исчезла. От одного вида этого места у меня шерсть вставала дыбом. Все же Грот никогда не считался совсем уж мифом. Порой разведчики, возвращаясь в Бхарату, рассказывали о нем. Как их дразнил и запутывал ветер. Как ступившие на эту землю отказывались уходить или пропадали бесследно. А те, кого утаскивали отсюда силой, менялись навсегда. Тут и там валялись тому подтверждения. Груды доспехов. Даже кое-какое оружие. Я пробиралась сквозь мусор, отбрасывая ржавые железки, пока не нашла тупой кинжал. Лучше, чем ничего. Взяв его в зубы, я вернулась к своим спутникам.

Викрам не сводил глаз с Грота.

– Долго еще будет действовать демонический фрукт?

– Она вот-вот обернется, – раздраженно фыркнул ветала. – Не гляди так разочарованно, лисье высочество. Ты думаешь, что для сражения здесь нам необходима демоническая сила. Но сражаться не нужно. Нужно смотреть. Прежде чем попасть к главным вратам Алаки, придется миновать еще две двери: Грот и Перекресток.

Я вспомнила строки из рубина: «Алака там, где вас снедают воспоминанья, Алака там, где нет пощады глупцам и трусам». И что из этого про Грот?

Холодный ветер пробирал до мурашек. Я чувствовала, как освобождается мой разум, как сжимается тело. Мощные демонические мышцы теперь обхватывали совсем узкие плечи, тонкие кости. Мир потускнел и уменьшился.

«Ох», – подумала я и в тот же миг услышала свой скрипучий голос:

– Ох.

А затем:

– О нет.

Уцелели на мне только сандалии да ожерелье Майи. Туника болталась на теле разодранными полосками. Викрам вдруг уставился мне за плечо, будто разглядел там что-то крайне интересное, а ветала взвизгнул и прикрыл лицо своими рваными крыльями.

– Дай шервани, – потребовала я.

– Как можно отказать в столь любезной просьбе, – пробормотал Викрам, пялившийся в сторону так, будто от этого зависела его жизнь.

Но шервани снял и бросил мне. Стряхивая с плеч остатки туники, я не сводила глаз с его лица и едва не задыхалась от благодарности.

Большинство мужчин без зазрения совести пялились бы в открытую. А некоторые и взглядами бы не ограничились. Слишком многие бхаратцы считали, что тело женщины ей не принадлежит, и это всегда выводило меня из себя. Но в тот единственный раз, когда я попыталась хоть что-то исправить, я лишь навредила.

Тогда я высекла солдата, который силой зажал в углу юную служанку. К счастью, подоспевший Арджун вовремя оттащил его, и девушка сбежала.

– Радже Сканде плевать! – кричал солдат под хлесткими ударами плети.

– Я похожа на своего брата? – ухмылялась я.

В тот день я жутко собой гордилась. Словно могла защитить всех и каждого. Но Сканда прослышал о моих словах, и тем же вечером служанку привели в его покои. Я узнала обо всем лишь на следующее утро, когда она остановила меня по пути в казармы. Глаза ее блестели от слез.

– В другой раз избавьте меня от своего милосердия, принцесса.

С тех пор меня без конца терзала мысль о том, скольким людям я причинила зло, всего лишь пытаясь их защитить. Я на миг прикрыла глаза. И наконец натянула шервани.

– Как тебе видок? – спросила, повернувшись к Викраму.

Он моргнул, до сих пор на меня не глядя:

– Отличный. Ничего лучше в жизни не видел.

– Рада за тебя, Викрам. Ибо можешь больше ничего и не увидеть.

Я подхватила кинжал и прошла мимо принца к ветале, что, напевая, рисовал в грязи круги и звезды.

– Держи слово, нечисть. Доставь нас в Алаку.

– Ну вот, – вздохнул он, подползая к нам. – Разве я не говорил, что это вопрос точки зрения? И разве я не благородный труп? Наклонитесь ближе. Еще ближе. Расскажу вам кое-что.

На меня упала тень Викрама, когда мы оба присели перед веталой. Тот приподнял свои ободранные колени, открыл рот, будто собираясь говорить, а потом… плюнул нам в глаза.

Я отшатнулась. Один глаз жгло, и я потерла его рукой.

– Я тебя даже без кинжала прикончу, – прорычала ветале.

– Только бы не ослепнуть, – простонал Викрам, тоже натирая кулаком глаз.

Я попыталась ткнуть его локтем, но промахнулась и потеряла равновесие.

– Не благодарите, – пробормотал ветала.

Я вновь коснулась левого глаза – того, в который тварь плюнула, – и поняла, что он странно холодный на ощупь. Мы с Викрамом уставились друг на друга.

Один из его карих глаз теперь был ярко-зеленым. Я вглядывалась в его лицо, замечая то, чего не видела еще несколько мгновений назад. Угасающий свет сделал его резкие, но красивые черты потусторонне прекрасными. А стоило нашим глазам встретиться, как у меня перехватило дыхание. В глубине его зрачков проплывали образы… Женщина с серыми прожилками на висках и пучком синих цветов в руке, толстый император с однокрылой птицей на плече. Пустые колыбели и мрачные коридоры. И мальчик. Мальчик, который держался так, словно внутри его бушует шторм, пронизанный вспышками света. Викрам тоже казался встревоженным. Он хмурился, а когда опустил взор на ожерелье Майи, то и вовсе изумленно приоткрыл рот.

Что выдали ему мои глаза?

Он вдруг повернулся и потрясенно выдохнул:

– Боги.

Проследив за его взглядом, я и сама испытала ужас.

Раньше Грот казался безжизненным и пустынным. Теперь он кишмя кишел разномастными тварями. Они цеплялись за белые кости деревьев, но не болтались на ветвях мертвым грузом и не стояли столбами, а бодрствовали и беспрестанно шевелились.

И все как одна смотрели прямо на нас.

– Ну же, скорее, – заныл ветала. – На кону, знаете ли, не только ваши глупые жизни.

Прикрыв глаз, в который он плюнул, я еще раз оглядела Грот и не увидела ничего, кроме все тех же костяных деревьев. Но стоило прикрыть другой глаз, и вокруг, скрежеща зубами, завозились скрюченные тела.

– Один глаз видит иллюзию… другой смотрит сквозь нее, – тихо произнес Викрам.

– Тогда почему мы?.. – Я осеклась.

Викрам поймал мой взгляд и быстро отвернулся. Почему мы увидели друг друга насквозь, будто мы всего лишь цветные стеклышки?

– Тело – это тоже иллюзия. Теперь вы можете смотреть сквозь нее, – объяснил ветала. – Словно заглядывать в сосуд из плоти. А это просто хранители. Больше всего им нравится то, что сокрыто в вас. По сути, вы лишь чаши, полные сочных воспоминаний. Твари жаждут вынуть их, впиться в них зубами, погрузиться в мгновения жизни, отпечатавшиеся в вашей памяти.

– Как же эти монстры до них доберутся? – спросил Викрам.

Ветала улыбнулся, и от этой улыбки по спине моей скользнул холодок.

– Они могут учуять воспоминания, что точно пары исходят от твоей кожи. Они притянут их, и ты, как сонный жирный шмель, убаюканный голубым зевом хмельного цветка, упадешь в объятия любой иллюзии, какую они только создадут.

Я втянула щеки и отряхнула шервани. Я была готова, а вот Викрам не выглядел столь же решительным. Он побледнел и уставился на Грот так, словно точно знал, какие ужасы его там ждут.

– Ну умрете и умрете, не надо так волноваться. Я мертв и чувствую себя прекрасно, – сказал ветала. – Но если вас все-таки убьют – что меня совсем не удивит, только раздосадует, – пожалуйста, постарайтесь сохранить головы. Безголовые тела мне ни к чему.

Поскольку в Грот всех привезла я, пришел черед Викрама пускать веталу себе на спину. Тот пригладил его волосы и пропел:

– Хороший ослик.

На краю склона я еще раз проверила, работает ли волшебный глаз, а когда Викрам выдохнул, явно намереваясь высказаться, приготовилась услышать торжественные слова вроде: «Смерть все равно заберет каждого из нас». Но вместо этого он предложил:

– Наперегонки?

Прозвучало так чудно́, что я… расхохоталась. Поразительно, что во мне еще теплилось веселье, и еще поразительней, что оно решило выплеснуться за несколько мгновений до битвы, когда смерть уже сжимала победу между большим и указательным пальцами.

Вырвавшись из живота, смех согрел заледеневшие кости. Может, потому безудержное веселье, как правило, и рождается на грани безмолвного ужаса. Только тогда оно в силах даровать крылья поникшему духу. Я как раз нуждалась в крыльях. И я не знала, понимал ли Викрам, что сделал, но была ему благодарна.

Ветала застонал:

– Вы точно умрете.

Потребовался всего один шаг, чтобы Грот преобразился. Ветер взметнул мои волосы, а вдалеке вспыхнула полоска света. Что-то сияло в зеве пещеры.

В голове раздался голос Майи: «Когда-то Владыка богатств правил Ланкой, золотым градом. И золото там было повсюду. На деревьях, в реках, в воздухе». Вероятно, это мерцало золото. Только на другой стороне. Надо было до него добраться.

Но в следующий миг мир вновь изменился. Перед нами заклубились густые облака тумана, скрывая свет. Я чувствовала, что Викрам рядом, но не видела его. Я задержала дыхание, гадая, кем Грот решит напугать меня в первую очередь.

Долго ждать не пришлось. Волшебным глазом я увидела, как из тумана тянется темная рука. Выцветшие синие татуировки на коже мерцали будто тусклые звезды. Прекрасное лицо Налини исказилось от боли.

– Ты бросила меня умирать.

11
Отравленная ложка
Гаури

Я упорно шла вперед.

«Ты ненастоящая».

– Викрам! – позвала я.

Тишина.

– Ты должна была защищать меня. Я тебе доверяла, – продолжала Налини. – Я выполнила все, чего ты хотела, а в ответ попросила лишь надежду. Ты, верно, уже забыла? Я пришла к тебе. Умоляла тебя. И что же ты сделала?

Вздрогнув, я двинулась дальше. Один шаг. Второй. Туман густел и тяжелел, лодыжки вязли в мутном мареве. Сердце билось все быстрее. Полы шервани цеплялись за ноги. Я пыталась разглядеть дорогу заколдованным глазом, но он мог видеть только сквозь обитавших в Гроте призраков. Не сквозь туман. Усыпанная острыми камнями земля колола ступни. Я привыкла сражаться на неровной поверхности, но обычно у меня были сапоги и два нормальных глаза. Теперь же один приходилось зажимать рукой, потертые сандалии защищали мало, а чувство направления явно подводило. Запнувшись, я полетела наземь и выставила руки, защищаясь от удара.

– Ответь же, Гаури, – прошептал голос у самого уха. – Мы ведь были ближе, чем сестры.

В голове зазвенело. Я начала вставать и, невольно глянув вверх обоими глазами, наткнулась на полный обвинения взор Налини.

– Как ты могла?

– Я пыталась тебя спасти! – Голос надломился. – Все совсем не так, Налини. Я думала, что за нами следят.

Это случилось за день до переворота. Я перестала есть, сердце снедала тревога. У нас был всего один шанс сделать все правильно. Месяцы планирования подошли к финалу. Но я чувствовала неусыпное внимание Сканды. Казалось, кто-то шпионил за нами. Или кто-то продал меня. Я начала утаивать сведения. Отказывалась встречаться с людьми – даже с Арджуном и Налини. Той ночью она нашла меня в саду, и я могла поклясться, что в темных зарослях мерцали зоркие глаза шпионов Сканды.

– Что с тобой происходит, Гаури?

Я молчала, неотрывно вглядываясь в джунгли.

– Что ты скрываешь? – не унималась Налини. – Ты даже не навещала Арджуна с тех пор, как он вернулся…

– То есть с тех пор, как я его спасла?

Неделю назад я привезла Арджуна домой – все благодаря Майе. Она устроила пожар в гареме, и мне удалось сбежать из Бхараты и спасти друга. После он не раз пытался со мной поговорить, но встреча с ним поставила бы операцию под угрозу, я не могла так рисковать. Сканда все еще злился, что я нарушила его прямой приказ и отправилась за Арджуном.

– Ты хоть знаешь, с какими ужасами он столкнулся? Или тебе плевать? Как насчет всех твоих обещаний?

Из темноты доносились шорохи. У Сканды повсюду шпионы… они наблюдали за нами?

– Я ничего не скрываю, Налини, – произнесла я холодно, отстраненно. – Арджун – солдат. Когда я нашла его, он был ранен. Я его спасла. И больше ничего не должна ни ему, ни уж тем более тебе.

Если бы я тогда сказала правду, она бы избежала заключения? Позже я углубилась в джунгли, и шумным «шпионом» оказался лишь заяц, застрявший в корнях дерева. Я могла бы извиниться перед Налини. Но паранойя – это дом, полный запертых дверей. Так что я промолчала.

Потянувшись, Налини провела пальцами по моей руке. Я вздрогнула, таким холодным было ее прикосновение.

– Ты не должна была пострадать, – яростно выпалила я. – Именно из-за тебя я боролась за трон.

Налини спасла мне жизнь. В день, когда она выбила отравленную ложку из моей руки, я перестала прятаться и начала охотиться. То была первая попытка Сканды избавиться от меня, и я поняла, что, пока он у власти, Налини грозит опасность. Прежде я не была готова рисковать всем. Думала, если потерплю неудачу, то не смогу защитить тех немногих, кто во мне нуждается. Но раз уж Сканда попытался меня убить, то явно не собирался выполнять свое обещание и называть меня наследницей.

– Я заслуживаю лучшего, – сказала Налини.

Сердце екнуло.

– Знаю.

– Я прощу тебя, сестра. Обними меня, как когда-то. Давай начнем сначала.

Я двинулась к ней. Травинки скользили по ногам, и капли крови стекали по коже. Я глянула вниз и нахмурилась. Трава не должна резать.

– Подойди ко мне, Гаури. – Голос Налини сочился отчаянием. – Разве не заслуживаю я извинений и объятий после всего, что перенесла по твоей вине?

– Что ты перенесла?

Она промолчала. Но кожа на ее руках вдруг из привычно коричневой стала диковинно маслянисто-черной. Я отступила на шаг.

– Что ты перенесла? – спросила громче.

Ответ прост: она попала в темницу. И сейчас должна была сидеть где-то в подземельях Бхараты.

– Почему ты не взаперти?

Налини склонила голову, и в груди моей разлился холод. Такой неправильный жест. Нечеловеческий. Я о чем-то забыла…

Я уставилась на свои ладони – грязные, окровавленные. И почему на мне мужская одежда? Я медленно поднесла руку к глазу, движимая неким знанием, маячившим на краю разума. Налини зашипела и раззявила челюсть в жуткой ухмылке.

И тогда я увидела, кем она была на самом деле.

Чудовищем из дыма и клыков. Оно клацнуло челюстью, протянуло ко мне влажные когти. Я отшатнулась, проламывая туманную стену. Тварь использовала голос моей лучшей подруги.

– Гаури? – сладко пропела она и поползла ко мне, обдирая живот о камни.

Я достала кинжал и метнула его в одну из когтистых рук, пришпиливая ее к земле. Тварь пронзительно взвизгнула.

Наткнувшись ногой на средних размеров камень, я подняла его над головой и со всей силы обрушила на существо. Крик оборвался. Затем, прикрыв глаз, я выхватила кинжал из чернильно-черной руки и рванула прочь.

Пещера в конце Грота сияла все ярче. Я не останавливалась. Промчалась мимо образа Майи с перерезанным горлом. Увернулась от призрака матушки Дхины, что раскачивалась взад-вперед, баюкая окровавленные запястья. Рядом пробежал Викрам. Я погналась за его стройной тенью, и земля подо мной исчезла. Воспоминания вокруг становились все мрачнее и трагичнее, пока мое внимание не привлек свет. Пещера. Я почти добралась. Когда туман сгустился и завихрился, ко мне на четвереньках устремилось темное рваное пятно. Ветала. Он схватил меня за ногу и фыркнул:

– Мальчишка мертв. Возьми меня на руки.