Текст книги "Дело Гэлтона"

Росс Макдональд
Дело Гэлтона

Глава 1

Юридическая контора Велесли и Сейбла располагалась над сберегательной кассой на главной улице Санта-Терезы. Я вошел в маленький пустой вестибюль и, поднявшись на лифте, принадлежавшем конторе, очутился в атмосфере элегантной простоты. Создавалось впечатление, что после долгих лет борьбы вы наконец без всяких усилий попали в атмосферу, к которой всегда стремились.

Напротив лифта сидела женщина с тщательно выкрашенными в рыжий цвет волосами и играючи что-то печатала на электрической машинке. Рядом с ней на столе стояла ваза с огромным букетом цветущей бегонии. На стенах висели яркие картинки, в углу стояло кресло.

Я сел на него, чтобы выглядеть получше, и взял экземпляр «Уолл-стрит джорнал». Видимо, я поступил правильно. Рыжеволосая секретарша прекратила печатать и удостоила меня своим вниманием.

– Вы к кому-то пришли?

– У меня назначена встреча с мистером Сейблом.

– Вы, вероятно, мистер Арчер?

– Да.

Она расслабилась. Тон ее утратил свою официальность. Видимо, я не был одним из почетных гостей.

– Меня зовут миссис Хейнс. Мистер Сейбл сегодня не вышел на работу. Но он просил меня передать вам, когда вы придете, чтобы вы встретились с ним у него дома, если вы не простив.

– Не против, – сказал я, вставая с кресла и чувствуя себя так, как будто меня уволили.

– Понимаю, что это не очень удобно, – сказала она участливо. – Вы знаете, где он живет?

– Он все еще живет в своем коттедже на берегу океана?

– Нет, он переехал, когда женился. Они построили дом за городом.

– Я не знал, что он женился.

– Мистер Сейбл женился почти два года назад. Да, около двух лет.

Несколько раздраженный тон ее голоса показывал, что она, видимо, не замужем. Хотя и назвала себя миссис Хейнс, она выглядела как вдова или разведенная, которая ищет замену своему бывшему мужу. Женщина нагнулась вперед и спросила таким тоном, как будто мы были с ней в близких отношениях:

– Ведь вы детектив, не правда ли?

Я ответил утвердительно.

– Мистер Сейбл нанял вас лично для себя? Я спрашиваю потому, что он ничего не сказал мне об этом.

Было ясно, почему он ей ничего не сказал.

– Мне тоже, – ответил я. – Как к нему добраться?

– Он живет в парке Арройо. Я лучше покажу вам на карте, где это. – Мы стали изучать карту. – Вы должны съехать с шоссе перед развилкой, – сказала она, – потом поверните направо у школы графства Арройо. Затем примерно полмили вдоль озера. Справа увидите почтовый ящик Сейблов.

Через двадцать минут я нашел почтовый ящик. Он стоял под дубом в самом начале дороги, ведущей к дому. Дорога поднималась среди деревьев и кончалась у дома с многочисленными окнами и зеленой плоской крышей.

Парадная дверь открылась раньше, чем я подошел. Человек с седеющими волосами и низким лбом пошел навстречу мне через лужайку. На нем был белый сюртук, какие обычно носит прислуга, но даже в этой одежде он не вписывался в атмосферу дорогого пригорода. Он шел развязной походкой, опустив тяжелые плечи, как будто вышел на заслуженную прогулку.

– Ищете кого-нибудь, мистер?

– Мистер Сейбл попросил меня приехать.

– Зачем?

– Если он не сказал вам зачем, – ответил я, – то, вполне возможно, не хочет, чтобы вы знали.

Человек подошел ко мне поближе и улыбнулся. Он улыбался, широко открыв рот. Улыбка была неприветливой, она предвещала неприятности. Лицо его было все в шрамах, показывающих, что неприятности подстерегали его на каждом шагу. Есть люди, которые вызывают добрые чувства, он же вызывал неприязнь. Хотелось ему врезать.

Гордон Сейбл крикнул с порога:

– Все нормально, Питер. Я жду этого парня. – Он подошел к дорожке, выложенной из плиток, и протянул мне руку. Рад видеть вас, Лью. Мы не виделись несколько лет, ведь так?

– Четыре года.

Сейбл совсем не постарел. Его загорелое лицо и белые кудрявые волосы создавали эффект молодости. Он был в рубашке и узких брюках, подчеркивающих его фигуру теннисиста.

– Слышал, вы женились, – сказал я.

– Да. Бросился головой в омут. – Его веселое выражение лица казалось искусственным. Он повернулся к слуге, который стоял рядом с нами и слушал: – Пойдите узнайте, не нужно ли чего-нибудь миссис Сейбл, а потом приходите ко мне в кабинет. Мистер Арчер приехал издалека и, наверное, хочет выпить.

– Дааа, сэээр, – сказал он нараспев.

Сейбл сделал вид, что не заметил. Он провел меня в дом через черно-белый коридор-террасу, через крытый дворик с огромным количеством тропических растений, чьи яркие листья отражались в овальном бассейне, расположенном в центре. Нашей целью была освещенная солнцем комната, находившаяся в стороне от дома и утепленная сотнями книг, стоявших на полках с пола до потолка вдоль всех стен.

Сейбл предложил мне кожаное кресло, стоявшее у письменного стола напротив окна. Он поправил шторы, чтобы солнце не светило в глаза.

– Питер сейчас придет. Должен извиниться за его манеры или за то, что они у него отсутствуют, но сейчас так трудно найти прислугу.

– У меня те же проблемы. Порядочные люди не хотят подвергаться опасности, а шалопаи лезут в драку. И все это за пятьдесят долларов в день. Я на это не могу пойти. Так что почти всю свою работу делаю сам.

– Рад слышать это. – Сейбл сел на угол стола и наклонился ко мне поближе: – Дело, которое я собираюсь поручить вам, довольно деликатное. Очень важно, чтобы все было в тайне. Что бы вы ни узнали, если что-либо узнаете, докладывайте прямо мне. Устно. Никаких записок. Вы меня поняли?

– По-моему, все ясно. Это ваше личное дело или вы работаете на клиента?

– Конечно, на клиента. Разве я не сказал вам этого по телефону? Она поручила мне довольно трудное дело. Откровенно, я не надеюсь, что нам удастся оправдать ее надежды.

– А на что она надеется?

Сейбл поднял глаза к белому потолку.

– Боюсь, она хочет невозможного. Если человек пропал двадцать лет назад, то следует предположить, что он давно умер и похоронен. Или не хочет, чтобы его нашли.

– Значит, кто-то пропал?

– Да, и дело безнадежное. Я пытался объяснить своей клиентке все это. Но, с другой стороны, я не могу не попытаться попробовать. Она старая и больная женщина. И с характером.

– Богатая?

Сейбл нахмурился, не одобряя мое легкомыслие. Он занимался недвижимостью и вращался в таких кругах, где люди имеют много денег, но не говорят о них.

– Муж этой дамы умер и оставил ей большое состояние, – добавил он, чтобы поставить меня на место. – Вам хорошо заплатят за работу, независимо от результатов.

Слуга внезапно появился за моей спиной. Я почувствовал, что он там, по его тени. На нем были старые морские туфли, и передвигался он бесшумно.

– Вы не торопитесь, – сказал ему Сейбл.

– Чтобы сделать «мартини», нужно время.

– Я не заказывал «мартини».

– Миссис заказывала.

– Вы не должны подавать ей «мартини» перед ленчем, да и вообще в любое другое время.

– Вот и скажите ей это.

– Я намерен это сделать. А пока говорю вам.

– Дааа… сэээр…

Сейбл покраснел, и даже загар на его лице не скрыл этого.

– Это ваше произношение вовсе не смешно.

Слуга ничего не ответил. Его зеленые глаза смотрели на нас с вызовом. Он ждал аплодисментов.

– Да, у вас проблемы с прислугой, – сказал я Сейблу, чтобы поддержать его.

– О, Питер хороший парень, ведь так, старина? – И чтобы я ничего больше не сказал, обнял меня, широко улыбаясь: – Что вы будете пить, Лью? Я бы выпил тоник.

– Я тоже.

Слуга удалился.

– Ну так кто же пропал? – спросил я.

– "Пропал" – не совсем правильное слово. Сын моей клиентки ушел из дома. Они не пытались его вернуть, во всяком случае, в течение многих лет.

– Почему?

– Думаю, они были недовольны им в такой же степени, как и он ими. Им не нравилась девушка, на которой он женился. «Недовольны» мягко сказано. Были и другие причины раздора. Насколько это серьезно, вы можете судить по тому, что он даже пожертвовал своим наследством. У нее большое имение.

– А у него есть имя или мы будем называть его мистер Икс?

Сейбл сморщился, как от боли. Он не мог выдавать информацию, ему было это неприятно.

– Их фамилия Гэлтон. Сына зовут или звали Энтони Гэлтон. Он исчез в 1936 году. Ему было тогда двадцать два года. Он только что закончил Сэнфордский университет.

– Да, прошло много времени. – Мне казалось, что это целый век.

– Я же говорил вам, что нет почти никакой надежды. Но миссис Гэлтон хочет, чтобы сына постарались найти. Она может умереть со дня на день и хочет помириться с сыном.

– А кто сказал, что она должна умереть?

– Ее врач. Доктор Хауэл говорит, что она может умереть в любую минуту.

Слуга неуклюже вошел в комнату, держа в руках позванивающий поднос. Он преувеличенно вежливо подал нам джин с тоником. Я заметил, что на руке у него вытатуирован якорь, и подумал, что, возможно, он в прошлом моряк. Но, во всяком случае, никак не слуга – край моего стакана был вымазан помадой.

Когда он ушел, я спросил:

– Молодой Гэлтон женился до того, как ушел из дому?

– Да. Его жена и послужила причиной ссоры в семье. Она ждала ребенка.

– И они все трое исчезли?

– Как будто бы земля разверзлась и поглотила их, – произнес Сейбл с пафосом.

– А с ними не могло случиться какого-нибудь несчастья?

– Насколько мне известно, нет. Я в то время не был связан с семьей Гэлтонов. Нужно будет попросить миссис Гэлтон рассказать вам, при каких обстоятельствах ее сын оставил семью. Не знаю, захочет ли она вдаваться в подробности.

– А что, есть подробности?

– Думаю, да. Ну ладно, повеселимся? – сказал он невесело. И выпил свою порцию стоя. – Прежде чем отвезти вас к ней, я хочу быть уверен, что вы потратите на нас столько времени, сколько потребуется, и не будете заниматься другими делами.

– У меня пока нет других дел. Так на какую же сумму я должен прилагать усилия?

– На любую, которую вы потребуете.

– Так, может быть, лучше было бы обратиться в какое-нибудь крупное агентство?

– Думаю, что нет. Я знаю вас и верю, что вы сможете расследовать это дело довольно аккуратно. Не хочу, чтобы последние дни жизни миссис Гэлтон были омрачены скандалом. Моя главная забота в связи с расследованием – сохранить доброе имя семьи.

Сейбл говорил взволнованно, но я сомневался, что его волнение вызвано глубокими чувствами, которые он испытывает к семье Гэлтон. Он смотрел на меня, вернее – через меня, невидящими обеспокоенными глазами. Его явно волновало не то, что происходило с семьей Гэлтон.

Я понял, что его волновало, когда он провожал меня. Хорошенькая блондинка, наполовину моложе его, вышла из-за бананового дерева. На ней были джинсы и белая рубашка с расстегнутым воротом. Она двигалась осторожно и одновременно неловко. Казалось, она выходит из укрытия и боится нападения со стороны врага.

– Хелло, Гордон, – сказала она неуверенным, как бы ломающимся, словно у юноши, голосом. – Странно видеть тебя здесь.

– Я здесь живу, не так ли?

– Теоретически, да.

Сейбл разговаривал с ней осторожно. Казалось, она сначала обдумывает фразы, а потом произносит их.

– Элис, сейчас не время опять возвращаться к этому. Почему, ты думаешь, я остался сегодня дома?

– Ну и что хорошего в этом для меня? Что я имею от этого? А сейчас куда ты направляешься?

– Ухожу.

– Куда?

– Почему ты меня допрашиваешь, ты не имеешь на это права.

– Нет, имею.

Она встала перед ним в угрожающей позе: бедро вперед, грудь под белой рубашкой напряглась. Она вроде бы не была пьяна, но ее большие фиолетовые глаза блестели. Они были бы красивыми, если бы не темные круги под ними и яркие тени на верхних веках, делавшие их похожими на два больших синяка.

– Куда вы уводите моего мужа? – спросила она у меня.

– Это ваш муж меня уводит. У нас дела.

– Какие дела? Чьи дела?

– Конечно, не твои, дорогая. – Сейбл обнял ее. – Пойдем в твою комнату. Мистер Арчер – частный детектив, работающий по одному моему делу. Это не имеет к тебе никакого отношения.

– Могу поспорить, что это не так. – Она повернулась ко мне. – Что вы от меня хотите? Вы ничего не узнаете обо мне. Нечего узнавать. Я сижу в этом доме, как в морге, мне не с кем поговорить и нечего делать. Мечтаю вернуться в Чикаго. Там меня любили.

– Здесь тоже любят. – Сейбл терпеливо ждал, пока она успокоится.

– Здесь меня ненавидят. Я даже не могу попросить, чтобы мне сделали коктейль в этом доме.

– Но не утром же, дорогая.

– Ты не любишь меня. – Ее злость постепенно растворялась в чувстве жалости к самой себе. На глазах у нее появились слезы. – Я тебе безразлична.

– Неправда. Поэтому я и не хочу, чтобы ты болталась неизвестно где. Пойдем, дорогая, в дом.

Он обнял ее за талию, и на этот раз она не сопротивлялась, затем провел вокруг бассейна к двери, ведущей в дом. Когда он закрывал ее, женщина почти не стояла на ногах.

Я сам разобрался, как выйти из дома.

Глава 2

Сейбла не было полчаса. С того места, где я сидел в машине, можно видеть Санта-Терезу, похожую на контурную карту, очень подробную при полуденном свете.

Это был старый обустроенный город, каких много в Калифорнии. Дома здесь как бы срослись с холмами, на которых стояли, и чувствовали себя в безопасности, опираясь на свою историю. В противоположность им дом Сейбла казался домом на колесах. Он был таким новым, как будто только что народился.

Когда Сейбл вышел, на нем был коричневый костюм в тоненькую красную полоску, в руках дипломат. Манеры изменились, чтобы не противоречить костюму. Он выглядел деловым, оживленным и одновременно задумчивым.

Следуя его инструкциям, я въехал в город за его черным «империалом» и через некоторое время оказался в старом жилом районе. Массивные традиционные дома стояли далеко от дороги за высокими кирпичными стенами или живой изгородью.

Парк Арройо был своего рода экономическим полигоном, где менеджеры и люди умственных профессий соревновались по воображению и богатству. Жители улицы, на которой стоял дом миссис Гэлтон, не знали, что такое война. Их дедушки и прадедушки выиграли ее для них: их беспокоили только смерть и налоги.

Сейбл включил сигнал левого поворота. Я поехал за ним между каменными столбами ворот, на которых было вырублено «ГЭЛТОН». Величественный железные ворота напоминали крепостные. Садовник, подстригавший траву на лужайке перед домом с помощью бензиновой газонокосилки, остановился, чтобы убрать со лба прядь волос. Лужайка была цвета чернил, которые используют для печатания денег, и она простиралась, гладкая и одноцветная, на пару сотен ярдов. Белый фасад испанской усадьбы выделялся где-то вдали на зеленом фоне.

Мы проехали по заасфальтированной дороге вокруг дома, и я остановил свою машину рядом с автомобилем марки «шевроле», на котором была табличка, указывающая, что он принадлежит врачу. Чуть подальше, в тени большого дуба, две девушки в шортах играли в бадминтон. Волан летал между ними с быстротой молнии. Черноволосая девушка, стоявшая к нам спиной, промахнулась и воскликнула: «О, черт!»

– Темперамент, – заметил Сейбл.

Она повернулась к нам, сделав пируэт, как балерина, и я увидел, что это не девочка, а взрослая женщина с девичьей фигурой. Лицо ее медленно стало краснеть. Свое смущение она попыталась скрыть преувеличенной гримасой, что сделало ее еще больше похожей на девочку.

– Я не в форме сегодня. Шейла никогда меня не обыгрывает.

– Нет, обыгрываю, – закричала девочка, стоявшая по другую сторону сетки. – На прошлой неделе я выиграла три раза. Сегодня четвертый.

– Но игра не кончилась.

– Нет, но я выиграю. – В голосе Шейлы была настойчивость, которая не соответствовала ее наружности. Она была очень молоденькой, не больше восемнадцати. Цвет лица – персик со сливками и глаза нежные, как у серны.

Женщина подцепила ракеткой волан и перебросила его через сетку. Они продолжили игру так самозабвенно, как будто от этого многое зависело в их жизни.

Служанка-негритянка с белой наколкой на голове впустила нас в холл. Черные чугунные люстры свисали с высокого потолка, как гигантские черные гроздья увядшего винограда. Старинная черная мебель, как в музее, стояла вдоль стен, увешанных темными картинами. Окна узкие, в толстых стенах они напоминали ниши средневекового замка.

– Доктор Хауэл у нее? – спросил Сейбл у горничной.

– Да, сэр. Но он с минуты на минуту уйдет. Он уже давно здесь.

– У нее не было приступа?

– Нет, сэр. Это регулярный визит.

– Не скажете ли вы доктору, что я хочу поговорить с ним, прежде чем он уйдет?

– Да, сэр.

Она вышла. Сейбл сказал ровным тоном, не глядя на меня:

– Я не буду извиняться за свою жену. Вы же знаете, какие бывают женщины.

– Угу, – я не хотел выслушивать его откровений. А если бы и захотел, он не стал бы со мной делиться.

– Некоторые южноамериканские племена сегрегируют женщин раз в месяц. Запирают их в хижине и не общаются с ними. Прекрасная система, я считаю.

– Понимаю.

– Вы женаты, Арчер?

– Был.

– Значит, вы понимаете, что это такое. Они хотят, чтобы вы постоянно были с ними. Я бросил заниматься яхтой. Перестал играть в гольф. Практически перестал жить. А ей все мало. Как быть с такими женщинами?

Я уже давно не давал советов. Даже если люди просят советов, они никогда им не следуют и даже злятся.

– Это вы адвокат, а не я.

Я прошелся по комнате, рассматривая картины на стенах. В основном это были портреты предков: испанские доны, леди в огромных юбках с голыми плечами, офицер периода Гражданской войны в синей форме и несколько джентльменов в костюмах девятнадцатого века с кислым выражением лица и бакенбардами, модными в этом веке. Больше всего мне понравилась картина, на которой была изображена группа дельцов в цилиндрах, смотрящая на другого дельца с физиономией бульдога, который вбивал золотой костыль в железнодорожную шпалу. На заднем плане был нарисован грозный буйвол.

Горничная возвратилась с мужчиной в твидовом пиджаке. Сейбл представил мне его как доктора Хауэла. Это был крупный мужчина лет пятидесяти. Держался он очень уверенно.

– Мистер Арчер – частный детектив. Миссис Гэлтон говорила вам о своих намерениях?

– Говорила, – доктор провел пальцами по своим седым, коротко остриженным волосам. Морщины на его лбу углубились. – Я думал, что все это дело с Тони закончено и забыто много лет назад. Кто убедил ее опять им заняться?

– Никто, насколько мне известно. Это была ее идея. Как она себя чувствует, доктор?

– Нормально для ее состояния. Марии уже восьмой десяток. У нее больное сердце, астма. При такой комбинации ничего нельзя предсказать заранее.

– Но непосредственной опасности нет?

– Не думаю. Я не могу сказать, что может произойти, если она очень расстроится или огорчится. Астма – это такая вещь, что все может быть.

– Вы имеете в виду психосоматический эффект?

– Соматопсихический, как хотите называйте. Но это такая болезнь, которая связана с эмоциями. Поэтому мне и не хочется, чтобы Мария опять разволновалась из-за этого ее никудышного сына. Что она думает этим достичь?

– Эмоциональное удовлетворение, я полагаю. Она считает, что плохо обошлась с ним, и хочет как-то это сгладить.

– А разве он не умер? Я думал, что по закону он считается умершим.

– Возможно, и умер. Мы его разыскивали официальным путем. Несколько лет назад. Тогда прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как он исчез. Это в два раза больше того времени, которое необходимо для того, чтобы считать человека погибшим. Но миссис Гэлтон не разрешила мне подавать петицию, чтобы его признали мертвым. Я думаю, она всегда мечтала, что Энтони вернется и получит наследство и все прочее. Последние несколько недель она просто помешалась на этом.

– Я так не считаю. Я все же думаю, что кто-то ее подталкивает, и не могу не задать вопрос: почему?

– Кого вы имеете в виду?

– Кэсси Хилдрет, может быть? Мария ее слушает. Кстати, о мечтах. У нее были определенные мечты еще в юности. Она ходила за Тони по пятам, он был для нее свет в окошке. Что, в общем-то, не так. Ведь вы знаете это. – Хауэл улыбнулся. Улыбка была косой и мрачной.

– Это для меня новость. Я поговорю с мисс Хилдрет.

– Это чистое предположение с моей стороны. Поймите меня правильно. Но я считаю, что с этим делом нужно постепенно кончать.

– Я пытался ее уговорить. Но я же не могу просто отказать ей в помощи.

– Совершенно верно. Но особенно не старайтесь. Для нее будет лучше, если ваши старания не увенчаются успехом и она заинтересуется чем-то другим. – Доктор посмотрел на нас обоих. – Вы меня понимаете?

– Прекрасно понимаю, – ответил я. – Делайте вид, что вы занимаетесь поисками, а на самом деле ничего не делайте. Не слишком ли дорогой способ лечения, доктор?

– Она может себе позволить, если это вас волнует. Мария ежемесячно получает столько, сколько она тратит за год. – Он некоторое время смотрел на меня молча, потирая свой крупный нос. – Я не говорю, что вы не должны выполнять свою работу. Никогда не буду просить человека, чтобы он не работал, если он получает за это деньги. Но если вы узнаете что-то такое, что может расстроить миссис Гэлтон…

Сейбл быстро вставил:

– Я уже говорил это Арчеру. Он будет связываться со мной. Думаю, вы знаете, что можно полагаться, на меня.

– Знаю.

Лицо Сейбла несколько изменилось. Глаза заморгали, как будто он ожидал удара. Для человека его возраста и с его достатком он был слишком обидчивым.

Я спросил у доктора:

– А вы знали Энтони Гэлтона?

– Немного.

– Что он был за человек?

Хауэл посмотрел на горничную, которая все еще ждала у дверей. Она поймала его взгляд и вышла. Хауэл понизил голос:

– Тони был шалопаем. С точки зрения биологии и социологии, он ничего не унаследовал от своих родителей. В нем не было черт Гэлтонов. Он презирал любое дело. Говорил, что хочет стать писателем, но таланта не замечалось. Что он делал хорошо, так это пьянствовал и прелюбодействовал. Кажется, он связался с очень плохой компанией в Сан-Франциско. Я всегда считал, что кто-то из его дружков убил его, чтобы обокрасть, и бросил в залив.

– А были какие-нибудь признаки того, что случилось именно так?

– О таких признаках ничего не знаю. Но Сан-Франциско в тридцатые годы был опасным местом для мальчишеских развлечений. А он, видимо, действовал там очень активно, если женился на такой девице.

– Вы знали ее, доктор? – спросил Сейбл.

– Я смотрел ее. Его мать прислала ее ко мне, чтобы проверить ее здоровье.

– Она жила в этом городе?

– Короткое время. Тони привез ее домой, когда женился. Не думаю, что он полагал, что семья примет ее. Но он просто сделал ей вызов. И, если он этого хотел, ему это прекрасно удалось.

– А что это была за девушка?

– У нее была семимесячная беременность.

– Вы сказали, что они только что поженились.

– Вот именно. Он подцепил ее где-то. Я разговаривал с ней немного. Думаю, подцепил на улице. Она была довольно хорошенькой, несмотря на большой живот. Но жизнь у нее была тяжелой. На бедрах и ягодицах шрамы. Вероятно, ее не раз били. – Эти воспоминания вызвали краску на щеках доктора.

Девушка с глазами серны, игравшая в бадминтон, появилась в дверях за его спиной. Ее тело было как наливающаяся соком ягода. Майка без рукавов и подвернутые шорты только частично прикрывали его. Она блистала красотой и здоровьем, но на лице было видно нетерпение.

– Папа! Долго еще?

Щеки доктора покраснели еще больше, когда он ее увидел.

– Опусти штаны, Шейла.

– Это не штаны.

– Опусти их, не знаю, как они называются.

– Зачем?

– Потому что я говорю тебе.

– Ты мог бы не говорить этого при людях. Сколько еще ждать?

– Я думал, что ты почитаешь книжку твоей тете Марии…

– Не хочу.

– Но ты обещала.

– Это ты обещал. Я поиграла в бадминтон с Кэсси. Этого на сегодня достаточно.

Она вышла, специально покачивая бедрами. Хауэл посмотрел на хронометр на своем запястье так, как будто бы он был причиной всех неприятностей.

– Я должен идти. У меня еще есть больные.

– Вы не можете описать мне внешность его жены или, если помните, сказать ее имя?

– Имени ее не помню. А что касается внешности, то это маленькая синеглазая брюнетка, довольно худенькая, несмотря на ее состояние. Миссис Гэлтон… Нет, я не могу спрашивать у нее о девушке, если она сама не поднимет эту тему.

Доктор повернулся, чтобы уйти, но Сейбл остановил его.

– Мистер Арчер может поговорить с ней? Я имею в виду, это не вызовет сердечного приступа или приступа астмы?

– Ничего не могу гарантировать. Если Мария захочет, чтобы у нее был приступ, я не смогу его предотвратить. А если серьезно, то, если она все время думает о Тони, разговор о нем ей не помешает. Это лучше, чем сидеть и предаваться своим мыслям. До свиданья, Сейбл.