Текст книги "Полосатый катафалк"

– Что с ним случилось?

– Его закололи ледорубом, мэм, месяца два назад.

– Два месяца назад?

– Да, мэм.

Два месяца напрасного ожидания затуманили ей глаза пеленой. Она повернулась как слепая, не зная, куда идти. Я отвел ее обратно в комнату с ночником.

– Как по-вашему, Вики, кто мог его убить?

– Понятия не имею. Я никогда не была в этой дыре, как там ее...

– Вы говорили, что полицейские платили Ральфу за информацию.

– Так он мне говорил. Не знаю, выдумывал или нет. Но это было давно.

– У него были связи с уголовным миром?

– Нет, не такой он был человек.

– А как же криминальное досье?

Она покачала головой.

– Мне вы можете сказать. Ему уже нельзя повредить.

– Это все ерунда, – сказала она. – Мальчишкой он связался с дурной компанией. В школе. Как-то их поймали курящими марихуану и отправили в колонию. Вот и все.

– И больше ничего?

– Ничего. Честное слово.

– Он никогда не упоминал имени Берка Дэмиса?

– Берка Дэмиса?

– В Малибу я встретил Дэмиса. Я вам его описывал. Художник, который, похоже, воспользовался именем вашего мужа.

– Зачем?

– Возможно, потому, что он стыдился своего собственного имени. Он, похоже, воспользовался именем Ральфа, чтобы въехать из Мексики в Штаты на прошлой неделе. Вы уверены, что имя Берка Дэмиса вам ничего не говорит?

– Абсолютно.

– И словесный портрет тоже?

– Тоже ничего. Сейчас я не узнала бы и родного брата, если бы он вошел в эту дверь. Вы оставите меня в покое?

В комнату вошел Леонард. Он явно подслушивал за дверью и выбрал момент, чтобы прервать допрос. Он был отзывчивый человек и сказал, что они с женой присмотрят за Вики этой ночью.

Я поехал домой в Лос-Анджелес к горячему душу, холодному виски и темной спальне.

Глава 8

Мне приснился сон, уже давно повторявшийся в разных вариантах. Снова я учился в школе в выпускном классе. Девочка за соседней партой высокомерно улыбнулась:

– Бедный Лью! Ты провалишься на экзаменах.

Надо сказать, что это имело под собой основания. Экзамены маячили впереди в виде чистилища, охраняемого авторами книг, которых я не читал.

– Лично я собираюсь в колледж, – продолжала нахалка. – А ты?

Я не знал, что ответить. Часть моего дремлющего сознания знала, что я сорокалетний человек, которому снится сон. Средняя школа была уже мне не страшна. И все же я сидел в классе мистера Меррита и с ужасом думал об экзаменах и о том, что со мной будет, если я их завалю.

– Тебе придется освоить профессию, – не унималась девица.

Сон развивался по обычному сценарию. Потом что-то случилось, потому что я сказал высокомерно девице:

– У меня есть профессия, детка. Я детектив. Ты прочитаешь обо мне в газетах.

Я проснулся с приятным, теплым чувством в груди. На улице, за серым прямоугольником окна, щебетали птицы. Раньше сон никогда так не заканчивался. Неужели это знак того, что я добился успеха? Вряд ли. Всю жизнь мы карабкаемся в гору, только тропинки разные.

Я вспомнил о деле Блекуэлла, и это разом заглушило щебет птиц и затушило приятную теплоту. Собственно, было два дела: одним занимался я, другим власти, но они были связаны. Связь была не явной, но оттого не менее реальной: конверт из-под авиабилетов на имя К.Р.Симпсона, оставленный Берком Дэмисом или кем-то еще в доме на побережье полковника Блекуэлла. Мне хотелось проследить ниточку дальше самостоятельно, чтобы не мешала полиция. Дэмис мог воспользоваться и билетами, и чужим именем, не совершив никакого преступления.

Уже совсем рассвело, и птицы закончили свои упражнения. Я снова заснул. Надеялся ли я на новый приятный сон? Нет, скорее я подсознательно составлял расписание так, чтобы не успеть отчитаться перед Питером Колтоном. Проснулся я поздно.

Я начинал делаться завсегдатаем аэропортов. Прежде чем отправиться в аэропорт на сей раз, я вытащил из сейфа в спальне свое свидетельство о рождении и захватил с собой на всякий случай.

Вежливый молодой человек из «Мексиканы» приветствовал меня так, словно обрел давно потерянного брата. Он быстро ввел меня в курс дела. Пилоты нужного мне экипажа готовились к полету, а стюард и стюардесса пили кофе в ресторане. Он уверил меня, что я не ошибусь: он высокий и смуглый, она маленькая, пухленькая, хорошенькая, рыжеволосая. Оба в форме «Мексиканы».

Я обнаружил их в одном из закоулков шумного ресторана, склонившихся над чашками. Рядом с девушкой была пустая табуретка, на которую я и плюхнулся. Девушка действительно была ничего, хотя рыжие волосы, выбивавшиеся из-под шапочки, оказались крашеными. Глаза томные, рот чувственный. Как и все стюардессы на американских линиях, она была так размалевана, что хоть сейчас на сцену. Они говорили по-испански, и я ждал, пока не возникнет пауза.

– Мисс Гомес?

– Да, сэр, чем могу быть полезна? – любезно отозвалась девушка.

– Мне нужно кое-что выяснить. Неделю назад вашим самолетом из Гвадалахары сюда прилетели мужчина и женщина. Десятого июня в понедельник. Женщина – высокая блондинка, примерно ваша ровесница. Носит дорогую одежду, часто надевает темные очки. Зовут Гарриет Блекуэлл.

Стюардесса выразительно закивала головой.

– Помню мисс Блекуэлл, очень симпатичная! Когда мы пролетали над Мацатланом, нас стало сильно качать, даме рядом сделалось нехорошо, и мисс Блекуэлл занялась ее ребенком. – Она обратилась к своему спутнику: – Помнишь высокую девушку, которая так хорошо обращалась с ребенком?

– Si[4]4
  Да (исп.).


[Закрыть], – коротко ответил тот.

– С мисс Блекуэлл все в порядке? – заботливо осведомилась стюардесса.

– Надеюсь. А почему вы это спросили?

– Я вспоминала ее и потом. А теперь вот и вы ею интересуетесь.

– Почему она вам так запомнилась?

– Я... Вы не говорите по-испански? Так мне проще говорить.

– Ваш английский в десять раз лучше моего испанского.

– Gracias, senor![5]5
  Спасибо, сеньор (исп.).


[Закрыть] – ослепительно улыбнулась она. – Я видела, как она проходила таможню. Она страшно волновалась. Я даже подошла и спросила, все ли в порядке. Мне показалось, еще немного, и она упадет в обморок. Ее спутник сказал, что все нормально. Ему не понравилось, что я спрашиваю, и я ушла.

– Можете его описать?

– Да. – И она дала портрет Берка Дэмиса. – Красивый мужчина. – В голосе послышалась ирония.

– Как его звали?

– Я не запомнила.

Она обернулась к своему спутнику и быстро заговорила по-испански. Тот пожал плечами. Он тоже не помнил.

– Кто может знать?

– Вы, – кокетливо отозвалась она. – Вы говорите, что это ваши друзья.

– Я просто сказал, что их знаю.

– Вот как! У них неприятности?

– Интересно, почему вы решили спросить об этом?

– Из-за вас. Вы не представляете для них неприятности?

– Разве что для него. Но уж никак не для нее. В самолете они сидели рядом?

– Да. Они сразу сели вместе. Я их с самого начала заметила. Но у них были разные имена.

– Какое имя было у него?

– Говорю вам, не запомнила. Если бы посмотреть в списке пассажиров...

– Окажите любезность.

– Вы полицейский.

– Детектив.

– А! Где вас найти?

– В вашем самолете, если для меня отыщется местечко. – Я посмотрел на часы. До отлета оставалось полчаса.

– В середине недели всегда есть свободные места.

Она оказалась права. Мой вежливый друг продал мне билет до Гвадалахары и обратно с открытой датой. В соседнем отделе я попросил оформить туристскую карту для Мексики. Замотанный клерк, взявший мою анкету, и не взглянул на метрику.

– Сейчас напечатаю карту, – сказал он. – Скоро ваш рейс.

Я был готов к отлету. Я даже успел позвонить полковнику. Блекуэлл схватил трубку, словно только и ждал моего звонка.

– Говорит полковник Блекуэлл.

– Это Арчер. У вас нет никаких сведений о Гарриет?

– Нет, я их и не ожидал. – Он был очень печален. – У вас, похоже, тоже нет ничего нового?

– Нет, но я работаю. Вчера я был в районе Залива.

– Думаете, они поехали туда?

– Возможно, но оказался я там по другому поводу. Я узнал про убийство, к которому мог быть причастен Дэмис.

– Убийство? – Он перешел на шепот. – Вы не хотите сказать, что убили Гарриет? – прошелестел он.

– Нет. Два месяца назад был заколот ледорубом некто Симпсон. В Цитрус-Хиллз. Я пытаюсь выяснить, не был ли он знаком с Дэмисом, а также установить личность и прояснить биографию самого Дэмиса. Напрашивается следующий шаг – поехать туда, где познакомилась с ним Гарриет, и уже танцевать оттуда. Если вы не против, я вылетаю в Мексику.

В трубке воцарилось долгое молчание. Объявили мой рейс.

– Вы меня слышите, полковник?

– Слышу. Вы хотите лететь в Мексику? Когда?

– Через пять минут. Это обойдется вам сотни в две.

– Деньги не имеют значения. Если вы считаете, что это нужно, летите.

– Я не гарантирую успеха, но есть смысл попытаться. Вы не могли бы дать адрес вашей первой жены в Ахихике?

– Адреса у меня нет. Но любой из живущих там американцев скажет, как ее найти. Полина не живет затворницей.

– Ее фамилия Хэтчен?

– Да. Желаю удачи. – В его голосе звучала безнадежность.

Самолет был полупустым. Я сидел у окна над левым крылом. Когда рыжеволосая стюардесса усаживала меня, она как-то странно поглядела на меня.

Изломанная береговая линия Лос-Анджелеса исчезла в коричневом смоге. Когда самолет набрал высоту, стюардесса села рядом со мной на свободное место. В руке у нее была сложенная газета. Под гримом я заметил нездоровый цвет лица.

– Я нашла список пассажиров и схему мест от десятого июня. Рядом с Гарриет Блекуэлл сидел Симпсон. Р.К.Симпсон.

– Я так и думал.

– Вы так и думали? – Она смотрела на меня с укоризной. – Почему же вы не сказали, что он умер?

– Я не знал об этом. – Это была полуправда или полуложь, в зависимости от того, как смотреть. – Откуда вам известно об этом, мисс Гомес?

Она сунула мне под нос сегодняшний выпуск «Лос-Анджелес таймс», кроваво красным облупленным ногтем ткнув в заметку внизу первой страницы.

«Опознан труп», – гласил один из заголовков.

«Тело Квинси Р. Симпсона, заколотого ледорубом и найденного в пятницу закопанным в Цитрус-Хиллз, было опознано вчера вечером его вдовий. Погибший пропал без вести два месяца назад и был жителем округа Сан-Матео. По мнению сержанта Уэсли Леонарда, он мог стать жертвой гангстеров».

– Видите! – сказала миссис Гомес. – Он мертв. Его убили.

– Вижу.

– Вы сказали, что вы детектив. Расследуете это убийство?

– Судя по всему.

– Подозреваете кого-то в Мексике? – патриотически обеспокоилась стюардесса.

– Кого-то из Штатов.

Это успокоило ее, но ненадолго.

– Бедняжка мисс Блекуэлл! Она была так влюблена в него. Когда она сидела с ребенком, она смотрела на своего спутника так, словно это святой.

– Кем-кем, а святым он не был.

– Он был гангстером?

– Вряд ли.

– Но сказано же, что это жертва гангстеров.

– Гангстеры не убивают простых граждан.

Она задумалась над услышанным, нахмурив черные бровки.

Подобная неопределенность действовала мне на нервы, а может, дело было в том, что я не мог определить своего отношения к Дэмису. Факты были против него, но я хотел оставаться беспристрастным.

Я вздохнул с облегчением, когда девица пошла исполнять свои обязанности. Всякий раз, проходя мимо, она отводила взгляд. Она явно боялась, что смерть заразна и я могу оказаться переносчиком инфекции.

Мы летели над морем, но земля была видна. Воздух был прозрачен. Берега Калифорнийского залива напоминали берега ада – ни деревца, ни дома, ни души. Солнце клонилось к западу, тени от желтых холмов удлинялись и убегали в высохшие долины. Приятно порадовали первые квадратики обрабатываемой земли. Пустыня не всесильна.

Когда мисс Гомес принесла мне обед, она спросила:

– Как проходит полет?

Я ответил, что прекрасно.

Был багровый закат, когда мы описали круг над Масатланом. Три скалистых острова выступали из сердитого багрового моря. Одно грузовое и три рыбачьих судна стояли в гавани. На другом конце города, возле аэропорта, новые многоквартирные дома выстроились вдоль моря, напоминая Копакабану.

Нас загнали в здание аэровокзала, чтобы проверить наши туристские карты. Мальчик продавал – или пытался продать – куклы, висевшие на веревочках. Голые руки продавца были тоненькими, как у кукол.

Очередь медленно двигалась в духоте. Наконец и я подошел к похожему на кафедру столу, где восседал человек в рубашке с открытым воротом. Его лицо, покрытое оспинами, сделало вопрос, который он мне задал, весьма актуальным:

– Certificado de vacunation senor[6]6
  У вас есть справка о прививке, сеньор? (исп.)


[Закрыть].

Прививку я не сделал. Меня об этом не предупредили. Признаваться было глупо, но я именно так и поступил. Он наклонился ко мне и произнес не в гневе, но в печали:

– Вы должны сделать прививку. Иначе я не могу позволить вам...

– Где же я ее сделаю?

– Прямо здесь.

Он вызвал служащего в форме оливкового цвета, который отвел меня в комнату в дальнем крыле. Смуглая полная женщина, сидевшая за столом, одарила меня материнской улыбкой. Белая каменная стена за ее спиной была вся в трещинах.

– Прививка?

– Увы.

Она записала на карточке мою фамилию и адрес.

– Не бойтесь. Это не больно. Я делаю хорошо. Пожалуйста, снимите пиджак и засучите левый рукав.

Ловким ударом она вогнала иголку.

– Вы храбрый, – заметила она. – Кое-кто падает в обморок.

– Вы хорошо говорите по-английски.

– Почему бы и нет? Я шесть лет проработала во Фриско младшей медсестрой, а потом поступила на курсы. В Лос-Анджелесе у меня живет дочь, она замужем. Можете опустить рукав. Реакция наступит завтра.

– И много вы делаете таких прививок? – спросил я, застегнув рукав и надевая пиджак.

– Две-три в день, а когда и больше. Правительство относится к этому очень серьезно. Приезжие либо забывают свои справки, либо вообще не знают про прививки. В Лос-Анджелесе аэропорт так перегружен, что некому и сообщить.

А вдруг повезет, решил я и спросил:

– Пару месяцев назад приезжал сюда один мой приятель из Лос-Анджелеса. Интересно, ему вы тоже делали прививку?

– Какой он из себя?

Я описал Берка Дэмиса.

Она задумчиво скривила рот.

– Вроде делала. У него такие же мощные бицепсы, как у вас. Но ему не понравилось, что надо сделать укол. Изо всех сил пытался отвертеться.

– Когда это было?

– Если скажете его имя, могу сообщить точную дату.

– Квинси Ральф Симпсон.

Открыв один из ящиков стола, она начала просматривать картотеку, затем извлекла одну из карточек.

– Вот, пожалуйста. Симпсон. Двадцатого мая.

Это означало, что Берк Дэмис прибыл в Мексику через два дня после того, как настоящий Ральф Симпсон в последний раз приехал домой. И еще это означало, что Симпсон скорее всего был убит между восемнадцатым и двадцатым мая – возможно, тем человеком, что воспользовался его именем.

– Очень симпатичный молодой человек, – сказала женщина. – Когда я сделала ему прививку, мы очень мило побеседовали.

– О чем?

– О том, что у меня в Лос-Анджелесе дочь. Еще он интересовался, не от землетрясения ли это. – Она показала рукой на трещины в стене.

– Я хотел спросить то же самое.

– Это не землетрясение. Это ураган. Он чуть не вырвал из земли эту часть здания. Вы не поверите, что его построили десять лет назад.

Снова возник человек в оливковой форме, приведший новых жертв, супружескую парочку, ссылавшуюся на то, что их предупреждали: все формальности можно уладить непосредственно в Мехико-Сити. Женщина одарила их материнской улыбкой.

Глава 9

Когда мы сели в Гвадалахаре, начался ливень, словно наш самолет прорвал перепонку в нижних слоях атмосферы. Пока мы шли от самолета к зданию аэропорта, я держал над головой газету, но все равно промок насквозь и одежда липла к телу.

Обменяв мокрые доллары на сухие песо, я попросил кассира подыскать мне таксиста, говорящего по-английски. Тот перепоручил это носильщику, вскоре вернувшемуся с человеком в пластиковом плаще, улыбавшимся из-под мокрых усов.

– Куда прикажете, сэр?

– В Ахихику, если там есть отель.

– Есть, сэр, и очень симпатичный.

Через покрытую лужами стоянку он провел меня к почти новой «симке». Я сел на переднее сиденье.

– Мокрая погодка!

– Да, сэр.

Около получаса он угощал меня отрывками своей биографии. Как и медсестра, он выучил английский, когда жил в Центральной долине.

– Я был мокроспинником[7]7
  «Мокроспинниками» («мокрыми спинами») называют в США нелегальных иммигрантов, сезонных рабочих из Мексики (нередко для этого переплывающих р. Рио-Гранде).


[Закрыть], – сообщил он не без гордости. – Трижды переходил границу. Дважды меня ловили и возвращали обратно на автобусе. Третий раз повезло, я добрался до Мерседа. Там и работал на полях четыре года. Знаете Мерсед?

– Знаю. Как условия труда?

– Не очень. Но платили хорошо. Я заработал достаточно, чтобы вернуться домой и завести свое дело. – Он похлопал по рулю «симки».

Черные холмы остались позади, мы выехали к озеру. Тускло заблестела водяная гладь, испещренная волнами. Из-под самых фар врассыпную бросилась стайка ослов. Я глянул на них в заднее стекло, залитое потоками дождя: они казались странными карикатурами на лошадей.

Из темноты впереди стали выступать башни церкви, а за ними дома пониже. Дождь лил не так сильно, а когда мы доехали до городка, и вовсе прекратился. Хотя был уже одиннадцатый час вечера, у дверей домов копошилась детвора. Взрослые прогуливались по моментально просохшим улицам, мощенным булыжником.

На углу центральной площади старуха в платке продавала что-то вроде рагу из большого горшка, стоявшего на деревянном столике. Я успел почувствовать странный пряный запах кушанья, когда мы проезжали мимо: в этом запахе была надежда и сомнения. Короче, запах Мексики.

Когда мы оказались в posada[8]8
  Гостиница (исп.).


[Закрыть], я почувствовал себя ближе к дому. Ночной портье оказался американцем средних лет по имени Стэси. Он обрадовался моему появлению. Вестибюль с колоннами имел запущенный вид. Стэси, я и мой таксист, зашедший в отель, были единственными живыми существами в обозримом пространстве.

Стэси обхаживал меня так, словно совмещал в себе весь обслуживающий персонал отеля.

– Ну, разумеется, для вас найдется место, мистер Арчер, – говорил он. – Можете выбирать любой из очень милых отдельных домиков.

– Мне все равно. Я проведу, скорее всего, одну ночь.

Это сообщение не обрадовало его, но он вежливо сказал:

– Сейчас вышлю человека за вашим багажом.

– У меня нет багажа.

– Но вы промокли насквозь.

– Знаю, но мой костюм быстро сохнет.

– Нельзя же, чтобы он сох на вас. – Он сочувственно поцокал языком. – Послушайте, мы же с вами почти одного роста. Могу одолжить вам брюки и свитер. Если вы, конечно, не хотите сразу же завалиться спать.

– Нет, пока не собираюсь. Вы очень любезны.

– Для соотечественника я готов на все, – усмехнулся он, но в общем-то не шутил.

Через мокрый от дождя сад он провел меня к одному из коттеджей. Домик был чистый, просторный, с камином. Прежде чем уйти, Стэси предупредил меня, что пользоваться можно только кипяченой водой и для питья, и для чистки зубов. Я зажег камин и повесил сушиться мокрый пиджак на крючок над каминной полкой.

Вскоре вернулся Стэси с охапкой сухой одежды.

Его крупное лицо с пористой кожей светилось от щедрости и пропущенного между прочим стаканчика. Фланелевые брюки оказались чуть широковаты в поясе. Я подпоясался своим ремнем и надел голубой свитер Стэси с высоким воротом. Слева, где сердце, было вышито большое "С", наподобие мишени. От свитера пахло тем сосновым дезодорантом, что навязывают покупателям, желающим выглядеть настоящими мужчинами.

– А вам идет, – заметил Стэси.

Он смотрел на меня с завистью. Возможно, он видел во мне самого себя с татией поуже, плечами пошире и десятью лишними годами, которые можно прожить по-другому. Узнав, что я собираюсь в город, он еще больше расстроился, ибо предвкушал разговор о смысле жизни у камина.

Стэси знал, где живут Хэтчены, и объяснил таксисту по-испански, как проехать. Мы оказались на улице без названия. На стене углового дома краской было выведено: «Crisuanismo si. Communismo no»[9]9
  Христианство – да, коммунизм – нет! (исп.).


[Закрыть]. Писал непрофессионал.

Ворота дома Хэтченов были заперты на ночь. Прежде чем хозяева отозвались, пришлось долго стучать. Впрочем, это было не единственным нарушением ночной тиши. Дальше по улице в доме орало радио, зацокали копыта, причудливо заржал осел. Часы для тех, кто не расслышал. Взвизгнула свинья.

Приоткрылась верхняя часть плетеных ворот, и в лицо мне ударил свет фонарика.

– Queries?[10]10
  Кто это? (исп).


[Закрыть] Вы американец?

– Да. Меня зовут Арчер. А вы мистер Хэтчен?

– Доктор Хэтчен. Мы вроде бы не знакомы. Что случилось?

– Ничего особенного. Дочь вашей жены Гарриет сбежала с молодым человеком Берком Дэмисом, которого вы, наверное, знаете. По просьбе полковника Блекуэлла я приехал сюда, чтобы понять, что собой представляет этот Дэмис. Готовы ли вы и миссис Хэтчен ответить на мои вопросы?

– Думаю, что да. Приходите утром.

– Утром меня уже здесь не будет. С вашего позволения я бы сделал это сейчас. Я постараюсь быть кратким.

– Хорошо.

Хэтчен стал отпирать ворота, а я расплатился с таксистом. Хэтчен повел меня через сад по мощенной кирпичом дорожке. Фонарик освещал выбоины. Худой стареющий человек ступал с немалым трудом.

Перед фонарем у входа в дом он остановился:

– Что именно вы имели в виду, сказав, что Гарриет сбежала с Берком Дэмисом?

– Она собирается за него замуж.

– Что тут плохого?

– Все зависит от того, что мне удастся про него узнать. Я уже натолкнулся на кое-что сомнительное.

– Например? – На остром сморщенном лице пронзительно блеснули глаза.

– По-видимому, он приехал сюда под чужим именем.

– Такое бывает. Леса вокруг озера Чапала кишат людьми, живущими инкогнито. Но вы входите. Жене будет интересно.

Он включил свет в крытой галерее, через которую провел меня в комнату. На кушетке сидела в элегантной позе женщина, ее светлые волосы были затейливо причесаны, черный халат подчеркивал белизну и пухлость плеч. Время слегка размыло безупречные линии шеи и подбородка.

– Мистер Арчер. Моя жена Полина, – гордо возвестил Хэтчен.

Она пожала мне руку с видом королевы, лишенной трона, и не отпускала, зажав с помощью приема восточной борьбы, пока я не сел рядом на диван.

– Присаживайтесь, – сказала она, что было уже необязательно. – Чем обязана?

– Мистер Арчер – эмиссар старины Марка, – подсказал муж.

– Какая прелесть! Что же на сей раз задумал старина Марк? Подождите, не говорите! Попробую угадать! – Она поднесла палец к носу. – Его волнует судьба Гарриет, так?

– В самое яблочко, миссис Хэтчен.

– Старая история, – произнесла она с кислой улыбкой. – Он всегда кудахтал вокруг нее, словно наседка.

– Гарриет сбежала с Дэмисом, – вставил Хэтчен.

– И правильно сделала. Рада, что у нее хватило отваги. Раньше ей сильно недоставало отваги и стойкости матери. – Она подняла вверх палец. – Мы с Кейтом собирались выпить на сон грядущий. Не присоединитесь?

Муж, все еще стоявший посреди комнаты, удивленно сказал:

– Ты уже выполнила сегодняшнюю норму, дорогая. Помнишь, что говорил доктор?

– Доктор в Гвадалахаре, а я здесь.

– Но и я здесь.

– Тогда не будь занудой и принеси нам выпить. Ты не забыл, что я люблю?

Он пожал плечами и обратился ко мне:

– А вы что будете пить?

– Виски.

– Я бы порекомендовал джин. Он здесь лучше.

– Прекрасно, тогда джин с тоником.

Он вышел из комнаты, бросив тревожный взгляд на жену, словно та замыслила побег. Она же направила все свои чары на меня.

– Вы, наверное, думаете: что за мать, которой наплевать на то, как идут дела у дочери! Но я беженка. Я давно сбежала от Марка, от его образа жизни. Мы не виделись тринадцать лет, и слава Богу! Я перевернула страницу, начала новую главу. Главу о любви и свободе. – Романтика задребезжала в ее голосе, напомнив плохо настроенную эолову арфу.

– Мне не очень понятно, почему вы от него ушли.

Мои слова ее не удивили.

– Брак был ошибкой. У нас мало общего. Я всегда любила людей веселых, понимающих толк в жизни. – Она покосилась на меня. – Вы производите впечатление человека, умеющего жить. Странно, что вы приятель Марка. Он проводил досуг, сочиняя историю рода Блекуэллов. Вы представляете?

– Я не говорил, что я приятель Марка.

– Но разве он вас не прислал?..

– Я частный детектив, миссис Хэтчен. Он нанял меня выяснить, кто такой Берк Дэмис. Надеюсь, вы не откажетесь помочь.

– Я его плохо знала. Хотя Гарриет влюбилась в него по уши. С первого взгляда.

– Когда был брошен первый взгляд?

– Месяц назад. Почти сразу после ее приезда. Я ей так обрадовалась. Потом наступило небольшое разочарование...

– Почему?

– По разным причинам. Я очень надеялась, что она преодолеет стадию гадкого утенка. В какой-то степени это произошло. Она ведь моя дочь! – Ее неугомонный палец уперся в лоб, потом съехал по носу мимо рта к подбородку, задорно при этом вскинувшемуся. – Меня очень огорчало, что между нами так мало общего. Мы очень старались, чтобы ей было у нас хорошо, но не прошло и недели, как она от нас ушла.

– К Дэмису?

– На такое она не пошла бы! Она воспитана в старых традициях. Она сняла коттедж у озера. У Дэмиса, похоже, тоже был домик где-то рядом. Они явно проводили большую часть времени вместе.

– Вы знали до этого Берка Дэмиса?

– Нет, она встретилась с ним не у нас. Мы, конечно, видели его мельком пару раз, но познакомила нас Гарриет. Это случилось через несколько дней после ее приезда.

– А где вы до этого его видели?

– В основном в «Кантино». Там, наверное, и Гарриет его встретила. В «Кантино» околачиваются все эти свободные художники.

– Значит, вы встречали его в «Кантино» до того, как он и Гарриет познакомились?

– Да, несколько раз. Он хорош собой, его сразу заметно.

– Он называл себя Берком Дэмисом?

– Наверное. Можете спросить людей из «Кантино». Это дальше по нашей улице.

– Спрошу. Пытался ли Дэмис познакомиться с вами до приезда Гарриет?

– Нет, мы его совсем не знали. – Ее глаза внезапно сузились. – Не хочет ли Марк повесить на нас...

– Нет, просто мне хотелось бы знать, не наметил ли Дэмис себе в жертвы Гарриет еще до того, как она здесь появилась.

– Наметил в жертвы?

– Как богатую невесту.

– От нас он не получал такой информации, если вы это имеете в виду.

– Значит, у вас нет сведений, что он искал с ней встречи?

– Сомневаюсь. Он подцепил ее в «Кантино», и бедняжка была на седьмом небе от счастья.

– Почему бедняжка?

– Мне всегда было жаль Гарриет. Ей досталось и от меня, и от отца. Конечно, это выглядит с моей стороны эгоизмом – бросила Гарриет, когда она была маленькой. Но у меня не было иного выбора, если я хотела спасти душу.

Я задал себе вопрос, удалось ли это ей, и надеялся, что она пояснит свои слова. В ее глазах появилось жесткое выражение человека, в жизни которого были всякие перемены, кроме перемен к лучшему.

– Короче, я получила развод в Рино. Мне очень не хотелось так поступать. При мысли, что я бросаю дочь, у меня сердце кровью обливалось. Но Гарриет была папиной дочкой. Мне ничего не оставалось делать – разве что убить ее отца. И эта мысль приходила мне в голову, но развод в Неваде все же выглядел цивилизованнее. Кейт, – она махнула рукой в сторону кухни, где муж колол лед, – побывал в Неваде по тому же поводу. Куда это он запропастился?

– Может, он дает нам возможность поговорить?

– Наверное. Он такой тактичный! С Кейтом я была счастлива, учтите! – Это прозвучало как вызов. – Но не думайте, что я не чувствовала вины перед дочерью. Это чувство только усилилось, когда она к нам приехала в прошлом месяце. Она чего-то от меня хотела – очень хотела. Того, что я не могла ей дать, а если бы дала, то она отказалась бы принять. Гарриет все еще винит меня за то, что я бросила отца в беде, это ее выражение. Я пыталась все объяснить, но она не желала слышать никаких упреков в адрес отца. В ее жизни он был главным. Она закатила мне истерику, а я, признаться, ответила тем же. Разгорелся скандал, и она от нас ушла.

– Похоже, это и толкнуло ее к Дэмису. Такие, как он, поджидают девушек и женщин, оказавшихся без поддержки родных и близких.

– Вас послушать, так он большой хитрец.

– Он и есть хитрец. Имя Квинси Ральфа Симпсона что-нибудь вам говорит? Квинси Ральф Симпсон.

Она покачала головой, и ее прическа рассыпалась. Казалось, все в ней держится при помощи шпилек.

– Я обязана знать это имя?

– Нет, я вовсе не ожидаю этого от вас.

– Какое имя? – спросил от дверей ее муж. Он вошел с медным подносом ручной работы, на котором три бокала с розовым питьем составили треугольную композицию.

– Имя, под которым Берк Дэмис пересекал границу. Квинси Ральф Симпсон.

– Первый раз слышу.

– О нем трубят калифорнийские газеты.

– Но мы их не читаем. – Он галантно вручил мне бокал. – Мы успешно скрывается здесь от калифорнийских газет, атомных бомб и подоходного налога.

– И дорогих спиртных напитков, – подхватила его супруга, как актриса в водевиле.

– Этот джин обходится мне в сорок американских центов за литр. А впрочем, сколько бы ни стоил... Салют! – Он поднял бокал.

Я отпил из своего. Джин был неплохой, но теплей от него не стало. От комнаты и ее хозяев веяло холодом. Хэтчены напоминали перелетных птиц, присевших отдохнуть, утративших чувство дома, завороженных идеей вечного полета – на одном месте. По крайней мере, такая картина рисовалась мне через дно стакана с джином.

Я поставил стакан и встал. Поднялся и Хэтчен.

– Так что там насчет этого Симпсона и газет?

– Месяца два назад его закололи ледорубом. А на прошлой неделе был найден труп.

– Говорите, Дэмис воспользовался его именем?

– Да.

– Его подозревают в убийстве Симпсона?

– Да. Это я его подозреваю.

– Бедняжка Гарриет, – сказала Полина и отпила из стакана.