Текст книги "Глаза истины: тень Омбоса. Часть 2. Чёрная пирамида"

Глава 97

Лежавшей на дне саркофага в храме Ра Маргарите Романовой начало казаться, что у неё слуховые галлюцинации. Вдалеке, словно с того света, её как будто звал знакомый голос. Однако по заметному оживлению Ряховского девушка поняла, что он тоже его слышит. Нахмурив брови, пожилой федерал притих и прислушался.

– Марго! – звал мужской голос, приглушённый каменной крышкой саркофага, хоть и сдвинутой.

– Альберт Рудольфович! – вторил ему женский. – Шеф!

– Они живы, – с облегчением выдохнул Ряховский и поднялся на локте, готовясь вылезти из саркофага.

– А если это западня? – остановила его Марго. – Что если сеттит использует их как приманку?

– Зачем ему это, если у него была прекрасная возможность нас убить? Нет… Здесь что-то нечисто. Наверно, что-то пошло не по плану.

Марго не стала спорить, мысленно согласившись, что поведение сеттита выглядело в высшей степени нелогичным. Видимо, убийца понадеялся, что загнанные в две огненные ловушки беглецы сами погибнут, либо сгорев, либо задохнувшись.

– Саша! Мы здесь! – Ряховский приподнялся на локте и, высунув голову из саркофага, помахал рукой.

Последовав его примеру, Марго тоже выглянула из-за крышки каменного гроба. Их окружало море огня, в погребальной камере стояла удушающая жара, потолок скрывался в клубах едкого чёрного дыма. Сквозь стену из пляшущих языков пламени Марго смогла разглядеть очертания трёх человеческих фигур.

Ковальский, Алиса и Ратцингер. Все живы!

От облегчения и радости девушка на мгновение потеряла голову.

– Мы здесь! – завопила она во всё горло, судорожно махая остальным рукой. – Вытащите нас!

– Нам не пробиться! – услышала она зычный голос Ковальского. – До саркофага слишком далеко!

– Нужен какой-то мостик… – пробормотал Ряховский, соображая.

Задумавшись, Марго представила убранство храма Ра. Никаких скамеек или столов, как в христианских храмах, тут не было. А то немногое, что можно было использовать, уже наверняка догорало в костре у подножия статуи Ра.

Держась рукой за крышку саркофага, Марго вдруг осознала, что решение проблемы находилось прямо перед ними. Она многозначительно взглянула на Ряховского, тот одобрительно кивнул. Ему в голову пришла ровно та же мысль. Он жестом дал понять остальным, чтобы те их подождали.

– Маловато места для рычага, – сказал он севшим от дыма голосом.

– Но другого выхода всё равно нет!

Упёршись плечами в изголовье саркофага, а руками – в край крышки, Марго и Альберт собрали все оставшиеся силы и надавили. Толстая каменная плита неохотно стала поддаваться, сантиметр за сантиметром сползая к изножью гроба. Не в силах сдерживаться, Марго вскрикнула от натуги. Мышцы, казалось, вот-вот лопнут, они молили о спасительном кислороде, необходимом для их нормальной работы. Во рту и ноздрях стоял омерзительно горький привкус сгоревшего дерева.

Но Марго не сдавалась и толкала изо всех сил. Она не намеревалась погибнуть здесь, на радость сеттитам.

Когда плита сдвинулась ещё на десяток сантиметров, Ряховский перегруппировался и упёрся в неё уже стопами, вслед за ним ту же позу приняла и Маргарита. Они снова напряглись, но теперь процесс пошёл легче. Мышцы ног являются одними из самых сильных в человеческом организме, а потому им легко поддался груз, который с трудом удавалось сдвинуть голыми руками.

С другого конца погребальной камеры доносились ободряющие возгласы остальных.

Всего через минуту каменная плита уже наполовину свисала с края саркофага. Ещё один толчок ногами – и вот её центр тяжести сместился. Плита сама рухнула вперёд, упёрлась ребром в пол и встала под наклоном, словно трамплин. Ряховский тут же вскочил на ноги и толкнул крышку саркофага вперёд. Словно мост через ров, окружающий средневековый замок, она описала своим дальним краем дугу и с глухим грохотом рухнула, обращённая внутренней стороной вверх. Перегородив часть пламени, трёхметровая плита образовала идеальный мост. Человек такое расстояние в прыжке ни за что бы не преодолел.

– Скорее! Уходим! – скомандовал Ряховский и подхватил Марго за локоть.

Приблизившись к изножью саркофага, Ряховский удостоверился, что девушка может идти, и на удивление ловко вскочил на импровизированный мост. На той стороне их ждал Ковальский, одной ногой вставший на край плиты и протянувший вперёд руки. Ряховский, сжавшись и втянув голову в плечи, быстро миновал три метра, отделявшие его от относительной безопасности, и вцепился в руку своего подчинённого. Ковальский с силой затащил его в храмовый зал и, приобняв за плечо, проверил, в порядке ли начальник.

– Давай, Марго! – позвал он девушку. – Поторопись, пока плита не раскалилась!

Ух, мог бы и не напоминать… Как будто без этого легче было.

Не слушающимися от страха ногами девушка зашагала по каменной плите вслед за Ряховским. Вокруг неё бурлило огненное море, жар которого обдавал со всех сторон. Маргарите даже не хотелось думать, что будет, если она оступится или плита покачнётся. Быстро переставляя ноги и стараясь идти строго по середине импровизированного моста, Марго двигалась по направлению к Ковальскому.

Ещё совсем чуть-чуть… Не сдавайся…

Неожиданно плита накренилась, и Марго потеряла равновесие.

– Боже, Марго, нет! – взревел Ковальский от ужаса.

Вскрикнув от испуга, девушка сгруппировалась, стараясь занимать собой как можно меньше пространства, и припала к тому участку плиты, где только что стояла. Правое плечо мгновенно обожгло жаром пламени, бушующего снизу. Маргарита тут же отшатнулась влево и замерла на середине плиты. На мгновение её парализовал страх. Вокруг не угасало смертельно опасное море пылающего масла.

Нет, здесь нельзя оставаться.

Девушка старалась не смотреть вокруг, чтобы не провоцировать новый приступ паники. Вместо этого она всмотрелась в надписи на крышке саркофага. Сейчас Марго оказалась ровно над посланием, указывающим на следующую остановку на пути к Омбосу.

Владыке гнев затуманил веки…

Подсказку только предстояло разгадать, а её текст знала только она одна. Марго осознала свою важность для этого путешествия – она не имела права погибнуть.

Двигайся вперёд, не останавливайся!

Собрав остатки мужества, Марго выдохнула и поползла вперёд, стараясь не обращать внимания на жёгший ладони и колени камень крышки саркофага. Она зажмурила глаза, чтобы не видеть окружавших её языков пламени. А над головой сгущался дым, заставляя пригибаться всё ниже.

Марго открыла глаза лишь тогда, когда упёрлась головой в грудь Ковальского. Тот сгрёб её в охапку и буквально вынес из погребальной камеры. Поставил на ноги и наскоро осмотрел.

– Цела и невредима, слава богу… – сказал он с облегчением и чуть приобнял Марго. – Сматываемся отсюда.

– Постойте! – воскликнул Ратцингер. – А как же подсказка? «Если у могилы не спросите совета».

– Я нашла её и перевела, – громко кашляя, проговорила Марго. – Послание выведено на крышке саркофага. Пожалуйста, давайте уйдем.

– Нужно его запечатлеть или записать, – не унимался дотошный немец. – Вдруг потом вы что-то перепутаете? А здесь, сами видите, важна каждая мелочь.

В ответ Марго мрачно на него посмотрела.

– Я была на грани смерти, когда видела эти строки. Господин Ратцингер, поверьте, они намертво врезались в мою память, и я их нескоро забуду.

Такой ответ Ратцингера явно не удовлетворил, но он предпочёл не спорить.

– Скорее, – поторопил Ряховский. – Наверху будет безопасно, нам помогут пожарные и медики.

– А потом тут же схватит полиция, – мрачно напомнила Алиса. – И отправит на допрос, после чего запрёт в тюрьму за стрельбу в музее и бегство от сотрудников правопорядка. Так что наверх нам путь заказан.

– Ты предлагаешь нам здесь подохнуть, я не пойму? – Ряховский угрожающе навис над своей помощницей.

– Отсюда есть другой выход, – уверенно заявил Ратцингер.

– С чего вы взяли?

– Сеттит уже поджидал нас здесь, в храме. А вход у обелиска уже давно не открывали, иначе пыль на лестнице была бы потревожена. Он попал сюда как-то иначе, значит, должен быть иной способ попасть внутрь.

– Вот ведь чёрт…

Многозначительно кивнув, Ратцингер махнул рукой и повёл всех к алтарной части храма солнца. Маргарита последний раз окинула его убранство взглядом испуганных глаз. Увидев рядом с догоравшей статуей Ра убитого полицейского с выжженным до угольной черноты лицом, она похолодела и застонала. Однако Ратцингер не обратил на труп никакого внимания и уверенно приблизился к стене. Остальные столпились рядом и в недоумении уставились на росписи.

– Если я всё правильно понимаю, то это должно быть где-то…

Ратцингер потянулся к стене левее алтаря и надавил. Буквально через мгновение на фоне стены чётко обрисовался очередной дверной проём.

– …здесь.

Ряховский и Алиса поспешили помочь немцу, пока Ковальский придерживал ослабевшую Марго.

Когда очередная каменная дверь сдвинулась в сторону, она всмотрелась во тьму тайного хода, чувствуя себя кэрролловской Алисой, уже забравшейся в кроличью нору.

Глава 98

Посреди района Эль-Матария из-под обелиска Сенусерта I клубами валил чёрный дым. Полицейские оцепили парк, однако убийца, расправившийся с первым прибывшим на место отрядом, бесследно исчез. А пожарные не решались начать тушение пламени, пока стражи порядка не объявят о том, что преступник нейтрализован или покинул место происшествия. Никому из них не хотелось погибнуть от пули, пущенной психопатом в приступе паники.

В сотне метров от обелиска Сенусерта на тротуаре поднялся канализационный люк. Сильные руки сдвинули его в сторону, и на поверхности показался измазанный в саже мускулистый бородач. Поднявшись на поверхность, он помог выбраться двум девушкам и ещё двум мужчинам. Водрузив люк на место, громила вместе с остальными двинулся к окраине парка, оглядываясь по сторонам.

Штефан Ратцингер с замиранием сердца наблюдал, как таинственный пожар из недр доселе не виданного никем из учёных храмового зала привлёк толпу зевак. Все были так увлечены жутковатым зрелищем, что никто не обратил на странную группу внимания.

Не решаясь искушать судьбу, беглецы направились к недавно купленной ими машине. Открыв багажник, Ковальский проигнорировал аптечку и достал пятилитровые бутылки с водой. К счастью, никому из пятерых экстренная медицинская помощь не понадобилась. Федерал открутил крышку, вылил воду на сложенную лодочкой ладонь и умыл лицо, тяжело дыша, точно морж. То же самое проделали и остальные: наскоро смывая пятна сажи с лица, рук и по возможности одежды. Нельзя было допустить, чтобы кто-либо связал их с пожаром под обелиском. Хотя запах гари перебить едва ли удастся.

Закончив с умыванием, Ратцингер поспешил запрыгнуть в машину. Запустил руку под сиденье и нащупал свёрток с каменной сферой. Всё-таки нельзя её здесь оставлять – точно похитят. Им повезло, что сеттит не знал, какая машина из припаркованных в округе принадлежит незваным гостям. Стиснув сферу, немец поклялся себе впредь не упускать её из виду и сделать так, чтобы она постоянно была под чьим-то присмотром.

Выудив из кармана статуэтку Ра из храма, Ратцингер вставил её основание в одно из углублений. Выступы не сошлись. Приглядевшись, он заметил то, что при первом осмотре упустил. Каждое из пяти углублений, соединенных между собой линиями, имело уникальную форму. Отыскав нужное, Штефан повторил попытку. Статуэтка легко вошла в паз, словно всегда там и была, внутри каменной сферы что-то щёлкнуло, но ничего не произошло.

Осмотрев сферу внимательнее, немец с досадой был вынужден признать, что им нужно где-то отыскать ещё четыре статуэтки, чтобы понять назначение артефакта и наконец раскрыть его тайну.

Тем временем остальные уже заняли свои места в автомобиле. Бросив взгляд на столп чёрного дыма, Ковальский повернул ключ в замке зажигания и погнал машину прочь. Ратцингер гадал, как скоро полиция отыщет их прежний транспорт и допросит араба, согласившегося на обмен с доплатой. Вряд ли это займёт много времени.

Пристегнувшись ремнём безопасности, Штефан поспешил поделиться с остальными информацией о статуэтке и сфере.

– Что же вы раньше нам об этом не сказали? – пожурил его Ряховский. – Надо было задержаться, чтобы обыскать храм сверху донизу и найти остальные статуэтки.

– Там больше ничего не осталось, – возразил Ратцингер. – Поверьте, у меня было достаточно времени, чтобы осмотреть храм. После действий сеттита обстановка там оказалась весьма спартанская.

– Значит, он забрал остальные с собой, а эту забыл, – предположил Ковальский, не отвлекаясь от дороги, но внимательно слушая разговор.

– Маловероятно. Видимо, там была только эта фигурка. Остальные спрятаны где-то ещё. Возможно, мы их найдём в следующем храме.

– На который указывает послание из саркофага, – закончила его мысль Марго. – Есть идеи, где он может располагаться?

– Воспроизведите снова текст, пожалуйста.

Марго послушно зачитала стихотворные строки ещё раз. Несмотря на всеобщее нервное напряжение, Ратцингер смог получить своеобразное удовольствие: из уст Маргариты стихотворение звучало, точно песня.

 
Владыке гнев затуманил веки,
Едва наследницу потребовал дикарь.
Теперь прольются злого горя реки,
Если детей накажет грозный царь,
Разлучит коль он любовников навеки.
 

– Грозный гневный царь, который разлучил любовников… – задумчиво протянул Ратцингер, сводя все пять строк к одной фразе. – Звучит как нечто знакомое…

– И притом эти любовники, видимо, были его же детьми, – с лёгким осуждением произнесла Алиса. – Это же инцест! Любовная связь между братом и сестрой.

– Подобная практика была распространена в царской семье Древнего Египта. Тогда верили, что таким образом сохраняется святая кровь правителей, ведущих своё происхождение от самого бога Гора, одного из первых фараонов, и являющихся его воплощением на этой грешной земле.

– Но ведь близкородственное скрещивание ведёт к вырождению, – сказала Марго. – В таком случае дети рождаются заведомо слабыми и склонными к болезням. Всегда нужна свежая кровь.

– Тем не менее таковы были обычаи. Считается, что именно эта практика стала косвенной причиной гибели фараона Тутанхамона, выросшего слабым и болезненным человеком, а также физического уродства Эхнатона, имевшего женственные черты лица и непропорционально сложенное тело. Сейчас принято думать, что в случае брака между братом и сестрой, кроме упомянутых мною случаев, зачатие происходило с привлечением третьих лиц. Царицу оплодотворял другой мужчина, или царь прибегал к услугам своих рабынь. Так, например, у Рамзеса II насчитывалось восемь жён, среди которых были и его дочери, а также десятки наложниц. За время его долгого по тогдашним меркам правления у него успело родиться несколько десятков детей.

– На богов такая практика тоже распространялась?

– Разумеется. Вспомните, фройляйн: Осирис и Исида были родные брат и сестра. Как и Сет с Нефтидой. Как их родители Геб и Нут. Да и дед с бабкой – Шу и Тефнут тоже были родными детьми солнечного бога Ра…

Ратцингер умолк, переваривая то, что только что сказал. Царь, чьи дети были любовниками. И чей союз ему пришлось разорвать. Во всей египетской мифологии только один персонаж подходил под такое описание.

– Бог воздуха Шу разъединил своих детей Геба и Нут, богов земли и неба соответственно. – Заворожённо произнёс немец, потрясённый осознанием простоты разгадки.

– Почему он это сделал?

– По одной версии, Шу был категорически против их союза, и, похоже, автор стишка придерживается именно этого варианта. Что он разгневался, узнав об их любви, и наказал за это, навеки разлучив. Согласно другой трактовке, между Гебом и Нут была ссора из-за того, что богиня неба каждый день пожирала своих детей, то бишь звезды, а затем снова рожала их обратно. Шу вмешался в ссору и встал между ними, разделив землю и небо. Зачастую их так и изображали: лежащий на спине с согнутыми ногами Геб, на его животе стоит Шу, подпирающий руками живот Нут, выгнувшейся сводом над ними.

– Прямо как греческий Атлант, – заметил Ковальский.

– Именно с ним и ассоциировали Шу древние греки. Поскольку он, как и Атлант, держал на своих плечах небесный свод.

– Значит, следующий храм посвящён богу воздуха Шу, – подвела итог Алиса. – Но где его искать?

– Всё довольно просто, и намёк на его местонахождение есть в стихотворении.

– Не томите, Ратцингер, – раздражённо взмолился Ряховский. – Какой намёк?

– Упоминание «рек злого горя». Так называли мелкие рукава Нила, расположенные в дельте реки и пересыхавшие в период засухи. Некоторые из них так и не дошли до наших дней, поскольку окончательно и бесповоротно высохли ещё в древние времена. Кстати, саму дельту ассоциировали с Шу. Ведь, как и бог ветра, дельта Нила отделяла засушливую пустыню от благодати Средиземного моря.

– Но дельта Нила – это огромная территория! Во много раз превышающая территорию Каира! Нам нужно конкретное место.

– Центром культа бога Шу являлся Летополь, расположенный в дельте Нила. Там находился самый большой посвящённый ему храмовый комплекс. Полагаю, как и в случае с храмом Ра, возведённым Сенусертом, интересующее нас помещение спрятано глубоко под официально известным храмом Шу.

– И там мы найдём оставшиеся статуэтки, чтобы открыть эту важную для сеттитов сферу?

– Надеюсь, что да, но сами понимаете, что с уверенностью ничего утверждать не могу.

– Ну что ж, лучше, чем вообще ничего, я полагаю, – промолвил Ряховский, очевидно, вспомнив об их опасениях, что дальнейшее указание на путь в Омбос навеки утрачено, как и бо́льшая часть храма Сенусерта.

– И где находится этот Летополь? – задал самый насущный вопрос Ковальский.

– В пятнадцати километрах от Каира, – торжествующе ответил Ратцингер. – Этот город расположен в мухафазе, или провинции, Эль-Гиза.

– Хорошо, поехали, – сказал Ковальский, сворачивая с кругового движения на улицу Эль-Каблат. – А по пути надо заехать за новой одеждой и на всякий случай пополнить запас перевязочных материалов.

– И какой-нибудь простенький фотоаппарат купить, – предложил Ратцингер. – Чтобы делать снимки интересующих нас статуй или фрагментов фресок для дальнейшего изучения.

– Неплохая идея. И надо бы что-нибудь перехватить из еды, – напомнила заметно побледневшая от пережитого стресса Марго. – Я как будто часть себя оставила в том храме.

Внезапно Ратцингера как громом поразило. Он вспомнил, что они кое-что забыли в святилище бога-солнца.

– Щайсе! – выругался он. – Мы оставили жезл в запирающем механизме обелиска?

– Ну да, – ответила Марго с некоторым возмущением. – Я не могла его вынуть из паза, иначе засов бы опустился и дверь могла закрыться. Я предпочла не рисковать.

– А если он нам понадобится в дальнейшем?..

– Тогда придётся вернуться за ним, – отмахнулся Ковальский. – Лично меня беспокоит другое. Если египетская полиция отыщет этот ваш скипетр и сможет его изъять, то в их распоряжении окажется набор отпечатков пальцев каждого из нас.

Похолодев, Ратцингер был вынужден признать, что Ковальский как никогда прав.

Глава 99

Покинув пределы Каира, беглецы пересекли Нил и направились на запад, к городу Аусим. По пути они бросили машину и взяли напрокат новую, щедро заплатив администратору за молчание. Какое-то время им удастся оставаться инкогнито, но это ненадолго.

Ещё через какое-то время они остановились близ небольшого торгового центра, больше напоминавшего осовремененный базар. Там им удалось выполнить всё задуманное: перекусить, повторно умыться, купить новую чистую одежду и обзавестись стареньким фотоаппаратом фирмы «Панасоник». Главным его достоинством было то, что, как и современные приборы, он выводил снимок на небольшой экран, позволяя предварительно оценить качество изображения. Вдобавок к этому по настоянию Марго была выбрана водонепроницаемая модель на случай, если им придётся лезть под воду.

Теперь, когда страх и паника отступили, желудок был полон, кожа чиста, а одежда свежа, Маргарита Романова смогла собраться с мыслями и проанализировать всё то, что они успели узнать.

Итак, во-первых, на пути к Омбосу им, как и в Москве, предстоит пройти несколько промежуточных пунктов назначения, где придется разгадать определённые загадки, чтобы отыскать следующую подсказку. Точное число подобных остановок Ратцингер определить не смог. В Москве было шесть вокзалов, а также Триумф-Палас и Ваганьковское кладбище – всего восемь.

Марго с раздражением поняла, что путешествие обещает быть долгим и ей придётся приложить немало усилий, чтобы продержаться до конца. Однако её воодушевляла кристальная ясность предстоящей задачи: прийти на место и расшифровать порцию странных посланий, чтобы продвинуться дальше.

Проще некуда!

И тут она подошла ко второму ставшему очевидным факту: сеттиты все эти века неотрывно следили за остановками на пути к Нубету, охраняли и, возможно, модернизировали, устанавливая изощрённые ловушки. Например, они поместили огнемёты в храм Ра. Что ещё этим психам пришло в голову поместить в древнеегипетские святилища, оставалось только гадать.

По крайней мере тайный механизм в обелиске Сенусерта был явно создан ещё сорок веков назад. Тогда же создали и ключ-жезл, который пришлось оставить в замке. Марго пыталась понять, почему он был в руках жреца во время нападения на Нефёдова. Ведь следственная группа завладела им, когда раненый пулей федералов убийца выронил жезл на пол. Вероятно, каждый из жрецов Сета имел подобный артефакт, открывавший доступ к закрытым для остальных тайным святилищам.

Но как тогда набирать новых адептов в Орден?

Ответ лежал на поверхности. Ничего в Ордене не происходило без ведома жрецов, руководивших всеми действиями организации. Видимо, это касалось и приёма новых членов в братство. Об отыскавшем и расшифровавшем указание в Нагаде потенциальном соискателе наверняка докладывали шпионы, после чего жрец принимал решение о допуске претендента к первому испытанию. Проследив за соискателем, шпионы сообщали жрецу, и тот поджидал его у входа в храм, открывая его своим «волшебным» жезлом. Если соискатель достойно себя показывал в подземном храме и умудрялся расшифровать подсказку, то его отправляли к следующей, и так до самого финала.

Ворвавшись в размеренную жизнь тайного братства, федералы вместе с Марго и Ратцингером разрушили древнюю схему. Завладели жезлом и проникли в храм без всякого согласования со жрецами. И тем не менее их поджидали на месте и едва не убили, чтобы не дать отыскать следующее послание. Значит, жрецы догадались, что беглецы направляются в храм Ра, и подослали своего человека заранее. А значит, не было никаких оснований надеяться, что в остальных храмах, которые ещё предстоит посетить, их снова не будет ждать засада.

Стоило признать, что теперь Марго радовалась наличию у Ковальского и Ряховского оружия.

В-третьих, вероятнее всего, в следующем храме нужно присматриваться и искать статуэтки египетских божеств с характерными выступами в основании, которые выдадут их принадлежность к механизму загадочной каменной сферы. Что бы ни было запечатано внутри, для сеттитов этот предмет крайне ценен. Вероятно, он тоже может хранить тайное указание на местонахождение их главной базы в Омбосе.

Всё практически в точности повторяет то, что происходило в Москве. Разве что сумасшедшего временного лимита нет. Да и на кону стоят жизни не сотен людей, а лишь нас пятерых.

Несмотря на то, что прежде угроза жизни сохранялась и отчётливо ощущалась, Марго осознала, что все её похождения в Москве в то же время кардинально отличались от того, что успело произойти в Египте. Во время попыток предотвратить взрывы на вокзалах опасность исходила от сеттитов опосредованно: то взрыв бомбы на перроне, то попытка спасти утопающих в реке, то хлипкий, втайне прорытый тоннель на кладбище, то взорванный небоскрёб.

Но ни разу сеттиты не пытались убить лично Марго. Лишить её жизни, глядя прямо в глаза.

А вот в храме Ра под обелиском Сенусерта I случилось именно это. Гневные глаза культиста, смотрящие на неё сквозь маску бога хаоса и разрушения, накрепко врезались девушке в память. В них не было ни жалости, ни сострадания, только ненависть и жажда убийства. Ей хотелось убежать, как тогда в штаб-квартире ФСБ после теракта на Савёловском вокзале. Однако бежать уже некуда: Марго, как и все остальные, зашла слишком далеко, чтобы сейчас останавливаться. Она решилась отправиться в другую страну, чтобы отыскать главное логово сеттитов и остановить их раз и навсегда.

Её мысли вернулись к отчёту о вскрытии тела отца, который Ковальский дал ей прочитать, пока они ехали из аэропорта Каира к Египетскому музею. Выводы патологоанатома расстроили Марго и обескуражили. Никаких следов насильственной смерти отыскать не удалось. Все внешние признаки указывали на то, что Владимир Романов всё-таки покончил с собой, как и предполагало следствие изначально. Токсикологическая экспертиза обнаружила высокое содержание в крови галлюциногенов, которые лишь дополняли версию о самоубийстве.

Неужели папа был под этой дрянью, когда решился лишить себя жизни?

Ей совершенно не хотелось верить, что все действия отца были продиктованы исключительно теми эфемерными образами, что появились в его мозгу после употребления галлюциногенных смесей. Аналогичный дурман, к слову сказать, как подтверждала токсикология, был обнаружен в подземном святилище сеттитов на Ваганьковском кладбище. И тем не менее вряд ли Владимир Романов мог оставить подсказки, будучи в бреду. Наверняка он сделал всё заранее, а затем употребил смесь, чтобы легче было свести счёты с жизнью.

Как бы там ни было на самом деле, её отец принёс себя в жертву, чтобы сеттитов остановили его коллеги. Марго с укором напомнила себе об этом. Ей следует ценить и уважать такой самоотверженный поступок отца. В конечном счёте именно он должен служить ей напоминанием в моменты малодушия.

Помни, почему ты ввязалась во всё это. Почему ты жаждешь остановить сеттитов? Потому что именно этого хотел в последние мгновения жизни папа. И если ты свернёшь с опасного пути, то предашь его, предашь себя. Нельзя останавливаться, как бы тяжело и страшно ни было. Иначе они победят.

Сфокусировавшись на этих мыслях, Маргарита Романова откинулась на спинку пассажирского сиденья. А автомобиль тем временем нёс её к следующему храму.

Египетского бога ветра Шу.