Текст книги "Два дня в апреле"

В доме практически нет никаких безделушек и просто вещей, создающих атмосферу уюта. Ни настольных ламп, ни декоративных ваз или просто ваз для цветов, ни забавных сувениров и прочих пустяков, которыми обычно заставляют каминную полку. На ней лишь одиноко пылятся настольные часы с застывшими на месте стрелками. Стены тоже везде голые. Разве что на кухне висят несколько фотографий в рамочках, запечатлевших четвёрку одних и тех же людей: сам хозяин, темноволосая молодая женщина с короткой стрижкой, такой же темноволосый малыш двух или трёх лет и сухонький старичок.

Правда, в гостиной на стене висит икона Святейшее Сердце Иисуса, и перед ней, как ни странно, даже горит лампада в подставке из красного стекла. А в одной из спален, той, что побольше, красуется литография с картины Констебля. Картина висит прямо над изголовьем широкой двуспальной кровати. Голые матрасы прикрыты оранжево-розовым покрывалом с вышивкой «фитильками». Ни подушек, ни простыней.

По всему видно, в этом доме Уоллес больше не живёт. Скорее всего, здесь вообще никто не живёт. Гардеробы в обеих спальнях стоят пустые: ни единого предмета одежды. Можно не сомневаться, что допотопного вида комод в большой спальне тоже пуст. В небольшой гладильной комнате одиноко валяется серое полотенце. Поди, такое же колючее, как и то, что ей дали. В ванной комнате нет ни зубных щёток, ни лезвий для бритья, ни даже кусочка мыла.

Дафния подумала, что, по-видимому, семья распалась. Клиент бросил свою жену или развёлся с той женщиной, которая изображена на фотографии, и она куда-то съехала вместе со своим маленьким сынишкой. «Наверное, женщина разбила ему сердце, коль скоро он не пожелал больше оставаться в этом доме. Скорее всего, нашёл себе какое-нибудь временное пристанище и переехал туда. Подыскал небольшую квартирку-студию и решил перекантоваться там, пока будет заниматься продажей дома. А потом планирует купить себе новый дом, но уже безо всяких неприятных воспоминаний».

Ничто, впрочем, не указывало в пользу её сценария развития событий. Разве что такой сценарий весьма типичен для многих из тех, с кем она привыкла иметь дело по работе. Если бы стены умели говорить, то они наверняка тут же бы согласились с её догадкой. Дафния чувствует, как её неприязнь к хозяину постепенно угасает. «Да, ему не позавидуешь, это уж точно! Непростая ситуация. Скорее всего, он и задержался-то потому, что имел ещё одно не очень приятное деловое свидание со своей бывшей. Может быть, решали, как им теперь делить сынишку».

– А район у вас тихий, – проронила она, укладывая в портфель блокнот и ручку. – Я здесь впервые.

– Да, спокойное местечко, – с готовностью соглашается он. – Многие даже не подозревают о его существовании.

Всё это время, пока она занималась осмотром дома, хозяин просидел в холодной гостиной с газетой в руках. Он не сделал ни малейшей попытки помочь ей или сопроводить по комнатам. Слава богу, он не додумался до того, чтобы закурить. Хотя всё равно можно не сомневаться, что вся её одежда и даже волосы уже успели провонять этим противным табачным дымом.

И горло дерёт, будто весь этот час, что Дафния провела в его доме, она дышала табачными парами. «Хоть бы стакан воды предложил! Не говоря уже о чае…» Впрочем, на кухне она не заметила ни стаканов, ни чашек, ни вообще какой-нибудь посуды.

– Мы с вами ещё свяжемся! Вам нужно будет подписать кое-какие бумаги. Как насчёт понедельника?

– Никаких возражений!

Он провожает её до дверей. Дождь уже прекратился, но земля под ногами – сплошное месиво. И холодно, очень холодно. Он выглядывает на дорогу.

– Полагаю, вы приехали сюда на машине?

– Да. Я оставила её на Ларкин-стрит.

«Скорей бы, – думает она, – сесть в свою машинку и включить обогреватель».

– Тогда всего хорошего.

Он протягивает руку на прощание, и она снова пожимает её, невольно удивляясь тому, что рука по-прежнему тёплая. А ведь целый час отсидел в такой холодине.

– Спасибо, что приехали! И ещё раз прошу простить меня за опоздание.

Нет, определенно, он не так уж и плох, в конце концов. Она простит ему опоздание, так и быть!

Уже закрыв за собой калитку, она смотрит на часы: половина шестого. Кладбище, правда, недалеко отсюда. Но ведь пятница, час-пик, нельзя терять ни минуты.

Дафния почти бегом минует переулок и выбегает на перекрёсток с Ларкин-стрит. Улица совершенно пуста, никакого движения на проезжей части.

Но где же её красная машина? Дафния лихорадочно осматривается. Вроде она оставила машину именно здесь, возле синих ворот. Она еще раз озирается по сторонам, смотрит влево, потом вправо. Машины нигде нет.

Дафния чувствует, как в ней нарастает страх. Нет, она ошиблась. Наверное, она припарковала её вон за тем углом. Неужели она остановилась так далеко от переулка? Она быстро бежит до следующего угла, но и там машины нет. Боже, где же она?

Женщина снова бегом возвращается на прежнее место. Скулы сводит от напряжения, сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди. «Господи, что же это такое? – вопрошает она в отчаянии. – Сделай так, Господи, чтобы машина нашлась! Помоги!» Она вихрем пробегает по всей Ларкин-стрит, осматривает следующую улицу. Машины нигде нет.

Исчезла…

Её машину угнали!

Кто-то сел и укатил прочь! Боже Всемилостивый! Только этого ей и не хватало.

Дафния уныло бредёт к тому месту, где она поставила машину. Да, она припарковала её именно здесь и хорошо запомнила эти синие ворота. Она внимательно изучает проезжую часть в поисках битого стекла. Никаких следов взлома. Тогда она рывком распахивает ворота, быстро шагает по дорожке к парадной двери и нажимает на кнопку звонка. Молча прислушивается к тому, как он долго звонит уже внутри дома. Руки непроизвольно, сами собой, сжимаются в кулаки. Никто не торопится открыть ей дверь. Тогда она звонит еще раз, прижимая ухо к двери. Наконец послышался звук приближающихся шагов.

Какая-то возня за дверью, лязганье щеколд, скрежет металла… Дверь слегка приоткрывается, образуя щель на всю ширину, которую позволяет длина предохранительной цепочки.

– Я слушаю вас! – в щель просовывается лицо пожилой женщины. Голос неприятно визгливый. – Что вам угодно?

– Прошу прощения за беспокойство! – начинает быстро тарахтеть Дафния. – Моя машина… Я припарковала её возле ваших ворот и…

– У вас есть при себе документы? Удостоверение личности?

Дафния замолкает на полуслове.

– Что? – хмурится она. – Нет, вы не…

– Предъявите своё удостоверение личности. Или я тотчас же вызову полицию.

– Какую полицию?! У меня угнали машину! Угнали! Вы это понимаете? Я припарковала её прямо возле вашего дома на каких-то…

– Вы не имели права парковать её здесь! – отвечает женщина с вызовом в голосе. – Здесь могут парковаться только члены моей семьи: я и…

– Ах, оставьте вы ради бога! – в сердцах роняет Дафния и отворачивается в сторону, смахивая подступившие к глазам слёзы. И надо же ей было припарковаться именно возле этого дома, в котором, судя по всему, обитает самая противная старуха на улице. Надо же было такому случиться! У неё украли машину. И когда? В такой день!

На улице по-прежнему ни души. Снова начинает накрапывать дождь, и снова он моментально превращается в ливень. Но она уже не обращает внимания на все эти капризы погоды. Делает глубокий вдох и старается взять себя в руки. «Думай, – приказывает она себе. – Ищи выход! Ты должна что-то делать». Да, но кто ей поможет?

Только не отец! У него сегодня очень плотный график: занятия идут сплошным потоком, без перерыва. Тогда Джордж? Тоже нет! Она не станет беспокоить его. Он сейчас готовится к занятиям. Мо? В экстремальных ситуациях её свекровь незаменима. Она всегда знает, что именно надо делать в критическом положении. Несколько раз Дафния набирает номер её телефона по своему мобильнику. Безрезультатно! Телефон молчит.

Конечно, ей следует незамедлительно обратиться в полицию, заявить об угоне своей машины. Но вначале кладбище! Она должна попасть туда во что бы то ни стало! Сегодня и только сегодня! Между тем уже без двадцати пяти шесть.

Она вызывает такси по телефону.

– Ларкин-стрит, – диктует она в трубку свой адрес, указывая номер дома, в котором только что побывала. – На кладбище Святого Патрика. И пожалуйста, побыстрее!

Она отключает мобильник и снова озирается по сторонам в поисках хоть какого-нибудь укрытия от дождя. Спрятаться негде. Ну и денёк сегодня выдался! Хуже некуда! Дождь лупит как из ведра. Очень скоро она во второй раз за день промокает насквозь. Волосы, одежда, туфли – всё мокрое, всё в воде. Напрасно она вызвала такси. Лучше было бы не мокнуть на месте, а идти. Или даже бежать. Всё не так…

– Дафния!

От неожиданности она вздрагивает. Серебристого цвета автомобиль Тома Уоллеса останавливается рядом с ней. А она даже не услышала шум подъезжающей машины.

– Моя машина, – начинает она бессвязно, голос её дрожит и с трудом повинуется ей, то ли от холода, то ли от пережитого только что потрясения. – Её угнали. А мне надо срочно попасть на кладбище Святого Патрика. До шести! Пока его не закроют.

Он быстро распахивает переднюю дверцу.

– Прыгайте! – командует он, указывая на место рядом с водителем.

Она молча садится и захлопывает дверцу. «Хоть какая-то польза от него, – думает она с раздражением. – А ведь всё произошедшее… это по его вине! Если бы он не опоздал, если бы явился к назначенному времени, то ничего этого не было бы!» В салоне автомобиля прохладно, но печка уже включена. Он регулирует её на полную мощность.

– Скоро станет тепло! – коротко комментирует он свои действия. Дворники ритмично скользят по ветровому стеклу – туда-сюда, туда-сюда, разгоняя потоки струящейся воды. Машина срывается с места. – Вы уже позвонили в полицию?

– Нет. Я позвоню после кладбища.

Он бросает на неё непонимающий взгляд. Она что, хочет его успокоить?

– Дафния! Чем скорее вы…

– Нет, – обрывает она его на полуслове. – Сейчас мне не до того. Я даже думать об этом не могу сейчас. Потом! Всё потом. Главное сейчас – это попасть на кладбище.

Она понимает, что со стороны её слова могут показаться глупостью. Но звонок в полицию в эту самую минуту… Нет! Это выше её сил. Она не сумеет даже толком собраться с мыслями, сконцентрироваться на разговоре, чтобы чётко и коротко изложить суть произошедшего. И чего он к ней пристал со своими советами? Еще немного, и она взорвётся.

Кажется, до него тоже доходит, в каком ужасном состоянии она пребывает.

– Хорошо! Будь по-вашему! – бросает он и замолкает. Весь оставшийся отрезок пути они едут молча.

Она вся подалась вперёд, прижимает к груди свой портфель, глаза устремлены на дорогу. Такое впечатление, что лишь ремень безопасности удерживает её на сиденье. Иначе она бы сорвалась с места и побежала наперегонки с машиной. Вода стекает с волос прямо на лицо, она смахивает капли ладонью и больно щиплет себя за щёку. Главное – не расплакаться! Не дать воли слезам, которые уже на подходе. Намокшая одежда облепила тело, и она чувствует себя словно в панцире. Да уж! Испортит она ему салон, это точно! После неё долго ему придётся сушить кресло. Пожалуй, она туда закачала не меньше ведра воды. Впрочем, какое ей дело до его машины? Так ему и надо, в конце концов! Поделом!

Они выезжают на главную магистраль и почти сразу же попадают в пробку. Движутся черепашьим ходом: рывок – остановка, рывок – и снова торможение. Дафния в изнеможении закрывает глаза. Все её мысли сейчас только о Финне. «Господи! Хоть бы поскорее закончился этот ужасный день».

Но вот наконец впереди замаячило кладбище. А ей уже стало казаться, что этой дороге не будет конца. Осталось не больше половины квартала и проехать еще один светофор. И снова красный! Машина тормозит уже, наверное, в тысячный раз, и она начинает лихорадочно отстёгивать ремень, не в силах уже более ждать. Она даже боится посмотреть на часы.

– Отлично! – бросает она хрипловатым голосом и берётся за ручку дверцы. – Спасибо, что подвезли.

– Дафния, у меня есть один знакомый…

– Нет! – яростно выкрикивает она в ответ. – Вы и так сделали для меня более чем предостаточно!

Пусть катится на все четыре стороны! С неё хватит.

Она выскакивает на тротуар и громко хлопает за собой дверцей, не оставляя ему никакой возможности сказать хоть что-то ещё. И бегом устремляется к кладбищенским воротам, не обращая внимания на дождь и даже не оглянувшись назад. На перекрёстке она бросается на проезжую часть и, лавируя между машинами, перебегает на другую сторону улицы. Осталось всего лишь каких-то полквартала, и она у цели.

Еще один рывок, и вот она уже у кладбищенских ворот. Ворота закрыты. На часах три минуты седьмого.

Чай обжигающе горяч и очень-очень сладок.

– Простите меня! – говорит она пристыженным тоном и протягивает руку, чтобы взять еще одну салфетку. И снова женщина-полицейский участливо объясняет, что ей не за что извиняться.

– Пейте чай, – говорит она, направляясь к двери. – И расслабьтесь немного! Я сейчас возьму бланк заявления и перекинусь парой слов с нашими дежурными.

Женщину зовут Луиза. Она моложе Дафнии, ей лет двадцать пять – двадцать шесть, не больше. От неё приятно пахнет мылом и шампунем. И еще чем-то свежим и простым. Ноготки красивой овальной формы отполированы до блеска. На указательных пальцах обеих рук одинаковые по форме тонкие серебряные колечки. Светло-каштановые волосы подстрижены очень коротко, как у мальчишки. Что-то смутно знакомое во всём облике этой молодой женщины.

Надо сказать, она действовала очень решительно и быстро, как только заметила, что Дафния уже не в состоянии контролировать себя. Тут же сняла щеколду, пропустила за стойку и повела её в соседнюю комнату, не дав возможности собравшимся в полицейском участке толком разглядеть и понять, что происходит.

Там она отыскала пачку чистых салфеток, быстро приготовила чай, поставила кружку перед Дафнией и выставила на стол тарелку с печеньем. «Боюсь, это все наши запасы», – повинилась она, после чего стянула с плеч Дафнии мокрый жакет и набросила на неё тёмно-синий шерстяной шарф. «Укутайтесь поплотнее и хоть немного согрейтесь! А я пока положу ваш жакет сушиться на батарею».

Потом она так же оперативно зарегистрировала заявление Дафнии и методично занесла все её ответы на свои вопросы в специальный бланк. Она молча, не перебивая, выслушала сбивчивый, на грани истерики, рассказ о том, почему она так поздно явилась в полицию, и о том, почему для нее было так важно попасть на кладбище именно в этот день – в годовщину гибели мужа.

– Есть ли хоть малейшие шансы найти угнанную машину? – робко поинтересовалась у неё Дафния.

– Будем стараться! – заверила её женщина-полицейский. – Правда, машина у вас уже старая, пятнадцать лет. Такие чаще всего угоняют подростки, чтобы просто развлечься, покататься с подружками. Могут разбить или даже поджечь, чтобы замести следы. А потому скажу так: мы со своей стороны сделаем всё от нас зависящее, но и вы должны быть готовы к неблагоприятному развитию событий.

В комнате было тепло, но по-казённому голо. Из мебели – только две кушетки друг против друга, с полинялой от времени обивкой зелёного цвета. Между ними – небольшой журнальный столик, в углу комнаты под самым потолком установлена видеокамера. Большой Брат внимательно наблюдает за тем, как Дафния распадается на части.

Луиза назвала помещение «семейной комнатой». «Мы тут пытаемся создать более домашнюю обстановку, что ли, – пояснила она, – для тех кто приходит к нам. Всё же это большой шаг вперёд по сравнению с тем, что было. Но, конечно, у нас имеются и помещения для допросов, и камеры».

Дафния отчаянно пытается привести себя в порядок прежде, чем Луиза снова заглянет к ней. Страшно даже представить себе, на кого она похожа в эту минуту. Опухшие от слёз глаза, красный нос, торчащие во все стороны волосы. Хорошо, что они не додумались оборудовать свою «семейную комнату» еще и зеркалом.

Дафния мысленно представила свою любимую машинку. Бог весть, где она сейчас! Это первая и единственная машина за всю её жизнь. К тому же машину она выиграла в лотерею. Случайно купленный лотерейный билетик, о котором она вскоре совершенно забыла. И не вспомнила бы о нём никогда, если бы через какое-то время на её адрес не пришло письмо из тиражной комиссии: «Дорогая мисс Кэрролл! Примите наши поздравления!»

Так, совершенно случайно, всего лишь в двадцать один год от роду, она стала обладательницей новенького «Битла». Кстати, она первая среди подружек обзавелась собственной машиной. А уж о том, чтобы это был «Битл»… Даже и мечтать никто не мог! В те годы эта модель ещё только-только появилась на автомобильных рынках Ирландии. Уж как все девчонки ей завидовали, само собой! А она еще к тому же села и поехала! В своё время отец заставил её сдать на права, как только ей исполнилось восемнадцать. Благодаря ему и его урокам она сдала экзамен по вождению с первой же попытки.

А ещё машина свела её с Финном. Они, можно сказать, и познакомились-то именно благодаря её «Битлу». Конечно, в самый первый момент всё получилось не очень приятно. Она припарковалась и открыла дверцу, чтобы выйти из машины. Как всегда, голова её была забита чем-то таким, что она, впрочем, сейчас и вспомнить не могла. Словом, мысли её витали далеко от места парковки. А потому всё случилось так, как случилось. Он со всего размаха врезался в неожиданно открывшуюся дверцу, перевернулся в воздухе и приземлился уже перед машиной, прямо на проезжей части.

Она тогда перепугалась до смерти, бросилась извиняться, и всё такое. А он был великодушен, само благородство! К счастью, ушиб оказался не сильным. Она, правда, пыталась уговорить его, чтобы подвезти в ближайшую больницу, где могли бы квалифицированно обработать его порезы и осмотреть синяки. Но Финн был категоричен: нет, у него всё прекрасно и расчудесно. К тому же в двух шагах от места столкновения находится его магазин по продаже велосипедов, и он вполне может добраться туда и самостоятельно, без посторонней помощи. После чего взгромоздился на свой велосипед и покатил себе дальше. А она смотрела ему вслед, видела, с каким усилием он пытался ехать ровно по дорожке, несмотря на изрядно погнутое переднее колесо, и честила себя саму почем зря за собственную невнимательность. Какая же она раззява в самом деле!

Весь остаток дня она думала только о нём. Вечером, вернувшись после работы домой, испекла лимонный торт – это самое меньшее, что она могла сделать, чтобы загладить свою вину, и решила, не откладывая дело в долгий ящик, завтра же в обеденный перерыв отнести торт прямо в магазин. Магазин наверняка она найдёт в два счёта. А если этого человека не будет на месте и за прилавком окажется, скажем, его жена, – что ж, значит, так тому и быть.

Она действительно отыскала магазин в два счёта. Он находился в сотне ярдов от того места, где случилось их столкновение. Во время ленча она направилась прямиком в магазин и была встречена женщиной, которая едва ли годилась Финну в жёны. Если только он не любитель пожилых матрон.

Женщина встретила её далеко не дружелюбно. Она молча выслушала объяснения Дафнии, и по её лицу разлилось откровенное осуждение. «В данный момент его здесь нет, – сказала она отрывистым голосом и с явным подозрением глянула на коробку с тортом. – Я вообще очень удивлюсь, если он появится сегодня на работе. Он же с трудом ходит. Едва может пошевелить ногой!» Было ясно как божий день, что женщина всеми правдами и неправдами отчаянно пыталась защитить своего хозяина от дальнейших контактов с этой лихачкой за рулём. Само собой, неосторожность Дафнии вызвала у неё правомерные претензии, а коль скоро ей представился шанс поставить обидчицу на место, то грех им не воспользоваться. Причем излить свою желчь прямо здесь, как говорится, не отходя от кассы.

Какое-то мгновение Дафния колебалась. Оставить торт этой мегере, развернуться и уйти? Но вряд ли она передаст подарок по назначению. Тогда что? И в этот самый момент дверь в магазин распахнулась, и вошёл он. На лице ещё виднелись многочисленные царапины, огромный багрового цвета синяк красовался под левым глазом. О, эти глаза бездонной синевы!

В них невозможно было не влюбиться! И вот, спустя десять месяцев после их первой встречи, случившейся при столь экстремальных обстоятельствах, отец повел её к алтарю. И именно в день её рождения, когда ей уже исполнилось тридцать два года. А спустя три года (без малого нескольких дней) ещё один дорожный инцидент с велосипедом сделал из неё вдову.

В дверь негромко постучали, и на пороге появилась Луиза. В руках она держала уже просохший жакет Дафнии, который сморщился в гармошку, и бланк, который они заполнили вместе чуть ранее.

– Ну, как? Полегчало немного? – поинтересовалась она.

Дафния отставила от себя кружку и поднялась с места.

– Да, большое вам спасибо!

Странно, но она действительно почувствовала себя гораздо, гораздо лучше. Немного успокоилась, пришла в себя, словно чья-то незримая рука открыла в её душе невидимый клапан и сбросила то внутреннее напряжение, в котором она находилась с самого утра. Или это слёзы сделали своё благое дело? Какое чудо способно сотворить порой самое простое и надёжное средство: взять и выплакаться всласть.

Луиза молча барабанит пальцем, наблюдая за тем, как Дафния пытается втиснуться в измятый жакет.

– И последнее, что нам надо прояснить, – говорит она, когда процесс одевания был завершён. – Об этом следовало спросить у вас с самого начала, но так уж вышло, что я забыла это сделать. Вы уверены в том, что заперли машину?

– Конечно! Я всегда ставлю машину на предохранитель.

Луиза понимающе кивает головой.

– Следовательно, ключи от машины у вас?

– Да, в моём портфеле!

Ещё один кивок, подтверждающий, что информация принята к сведению.

– Тогда, исключительно ради проформы, так сказать, для очистки моей совести, проверьте, на месте ли ваши ключи.

Дафния расстегивает молнию на боковом кармашке портфеля, куда она обычно кладёт все свои ключи. Засовывает руку в кармашек, но…

Но ключей на месте нет!

– Должно быть, я…

Она начинает лихорадочно шарить по основному отделению кейса, потом переворачивает его вверх дном и вываливает всё содержимое на журнальный столик. Салфетки, носовой платок, помада, бумажник, жевательная резинка, ручки… Она машинально засовывает руку в карман жакета. Может, ключи там?

Нет! Невероятно!

Ключи должны быть в портфеле! Только там! Она никогда не кладёт их в карманы своей одежды. Им там не место! Никогда, но только не сегодня. Ведь сегодня – такой день…

Итак, ключей от машины нет на месте.

Дафния смотрит на Луизу в полном замешательстве.

– Но я всегда запираю свою машину, – начинает она неуверенно, словно оправдываясь. – Я ни разу в жизни не оставила машину незапертой. Никогда! Я…

Она сконфуженно умолкает, ибо до неё наконец доходит главное. Если ключи отсутствуют, то это значит, что она забыла поставить машину на предохранитель. И более того! Автомобиль не просто остался стоять на дороге открытым, но она даже ключ зажигания не вытащила. Другого разумного объяснения быть не может. Как же она могла сморозить подобную глупость? Верх недомыслия!

– В нашей жизни всякое случается, Дафния, – успокаивает её Луиза. – А у вас сегодня был такой трудный день. Неудивительно, что мысли постоянно были заняты другим. Вот вы и забыли о ключах. Вы не первая.

Дафния всё еще отказывается верить в случившееся. Какая беспечность! Оставить ключи в зажигании! Можно сказать, самолично пригласить первого встречного-поперечного занять её место на водительском кресле. Садись себе, включай зажигание и… поехали! Благо и времени у угонщиков было предостаточно. Более часа.

Пятью минутами позже она выходит из полицейского участка и возвращается домой на такси. Слава богу, дождь наконец прекратился, зато всё вокруг уже утопает в тумане. Мимо проносятся смутные очертания зданий, парапетов и оград, мелькают едва различимые контуры деревьев. Дафния в изнеможении откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. День еще не закончен. Еще предстоит ужин в честь дня рождения Уны.

День рождения!

Её буквально подбрасывает на сиденье, и она тут же широко распахивает уставшие глаза.

Чёрт! Она ведь совсем забыла про торт!

Она выкладывает на блюдо с цыплёнком отваренную до полуготовности картошку, потом слегка трясёт блюдо, чтобы картофелины скатились вниз и пропитались горячим жирным соусом. Присыпает всё солью, кладёт несколько зубков чеснока и веточек сухого розмарина и отправляет блюдо в духовку. Сейчас всё внимание торту, тому самому, который был куплен по пути домой в магазине на углу. Так сказать, запасной вариант. План Б.

Дафния достаёт торт из коробки. «Какой же он маленький, – сокрушается она, разглядывая облитые ядовито-розовой глазурью бока и верхнюю часть торта. – Можно только догадываться, сколько химии употребили кондитеры, чтобы добиться такой «вырви глаз»-расцветки. И еще вопрос, что там за коржи притаились под таким экстравагантным кремом». Да уж! Можно только всплакнуть от огорчения, вспомнив её шоколадный торт. У этого, поди, коржи пропитаны обыкновенным джемом на манер заурядного рулета с вареньем.

Уже четверть восьмого, но Уны еще дома нет. Интересно, куда она направилась после школы? Главное, чтобы не слонялась по городу в одиночестве. Хотя бы с подружками… или с приятелями. Но скоро заявится домой. Знает ведь, что её ждут.

На столе лежит нарядный розовый конверт. Письмо адресовано Уне. Марка украшена изображением королевы Елизаветы. На обратной стороне конверта – адрес родителей покойной матери Уны, написанный синей шариковой ручкой. Наверняка внутри, как всегда, банкнота достоинством в десять фунтов и поздравительная открытка. Вот так эти люди и общаются со своей внучкой, раз в год! Нет, еще на Рождество! Такое впечатление, что они словно стараются наказать девочку за то, в чем нет ни капли её вины.

Дафния пересекает кухню и садится в кресло возле дверей, ведущих во внутренний дворик. Это кресло Мо презентовала Финну почти тридцать лет тому назад, когда он занимался меблировкой дома. Вначале кресло стояло у камина, потом оно перекочевало в кухню, уже после того как Финн приобрёл новый гарнитур: диван и два кресла. Конечно, кресло изрядно потёртое (столько ведь лет прошло!), но оно по-прежнему служит верой и правдой своим хозяевам, потому что очень удобное, с мягким подголовником. Идеально вписывается в этот угол комнаты. И смотрится нарядно под пёстрым шерстяным пледом.

В долгие летние вечера Финн выносил кресло в патио и засиживался там допоздна, любуясь заходом солнца и игрой света, наблюдая за тем, как косые солнечные лучи медленно скользят по плиткам, которыми вымощен внутренний дворик. Или, удобно устроившись в кресле и вытянув перед собой ноги, всецело погружался в просмотр своих любимых журналов, посвящённых велоспорту. Он так самозабвенно листал журналы, что волосы то и дело падали ему на лицо, и каждые полминуты он откидывал их назад, но уже в следующее мгновение они снова закрывали его лицо от Дафнии.

Да, это любимое кресло Финна. И сейчас, когда она сидит в кресле, такое чувство, будто это он, Финн, баюкает её в своих объятиях.

Телефонный звонок. Она достаёт из сумочки свой мобильник. На экране высвечивается номер Джорджа.

– Слушаю.

– Привет, Дафния, это я. Как ты? В порядке?

– Всё нормально!

И ни звука о пропавшей машине. Не станет она начинать этот неприятный разговор прямо сейчас.

– У тебя действительно всё хорошо? Ты не обманываешь меня?

– Говорю же тебе, всё в полном порядке! А как твои дела? Твои ученики готовы к большим испытаниям?

– Сделал всё, что мог, чтобы были готовы. Через пару минут уже предстанут перед публикой. Одному богу известно, сколько я сил вложил в это шоу!

– Всё у них получится. Вот увидишь!

Джордж ведёт выпускной класс в начальной школе. Под его началом двадцать четыре ученика. Однажды она заглянула к нему в класс, когда вечером накануне он забыл у них дома свой бумажник. Ну и картина же предстала перед нею! Высоченный, двухметрового роста, Джордж сидит, скрючившись в три погибели, на маленьком стульчике, на коленях у него здоровенный том сказок, открытый на странице с очередной сказочной историей, а все его маленькие подопечные расселись на подушках прямо на полу, взяв его в плотное кольцо. И лица у всех – ну такие довольные! Идиллия, да и только.

– Наша именинница уже дома?

– Ещё нет, но ждём с минуты на минуту.

– Передавай ей мои поздравления.

– Обязательно!

– Кстати, ты уже, наверное, слышала, что я наконец созрел для того, чтобы заняться поисками своего жилья.

– Нет, не слышала. Но считаю, что давно пора!

Джорджу уже двадцать шесть лет, а он всё еще живёт вместе с отцом и Изабель.

– Уже присмотрел что-то конкретное?

– Нет, пока ещё в поиске. Мне нужно что-то небольшое и не очень помпезное. Подешевле. Может, у тебя есть что на примете?

– Именно такой объект я сегодня осматривала во второй половине дня, – сообщает ему Дафния, и перед её мысленным взором возникает маленький холодный домик. – Это наше последнее поступление. Мы выставим дом на продажу только на следующей неделе, когда внесём его в реестр объектов недвижимости, предлагаемых к продаже. Приходи ко мне завтра на ленч, и я всё подробно расскажу тебе про этот дом.

– Звучит интригующе! И спасибо за приглашение. Как смотришь, если я подойду к часу?

– Отлично смотрю.

Дафния отключает свой мобильник и снова садится в кресло. Смотрит в сад. Как всё ожило после дождя, деревья моментально покрылись блестящими зелёными листочками. Дафния познакомилась с Джорджем, когда тому едва минуло семнадцать лет. Но уже и тогда он был на целую голову выше её самой. Помнится, он был в тот день в сером костюме, но вот только какие-то несуразно короткие брюки, едва-едва закрывавшие щиколотки его длиннющих ног. И он всё время страшно краснел, стоило кому-то заговорить с ним.

И ладонь у него была влажной, когда они обменивались первым рукопожатием. Ведь это действительно была их первая встреча, и она состоялась непосредственно на свадьбе Изабель и Алекса, отца Джорджа.

– Хорошо, что у меня наконец-то появился брат! – пошутила она тогда. – Так надоело быть единственным ребёнком в семье.

Он выдавил из себя слабое подобие улыбки и тут же снова покрылся краской. Ей стало жаль парня. Явно он был чужим на этом празднике, который устроили себе их родители. Впрочем, как и она сама. Скорее всего, он и явился сюда только потому, что был обязан присутствовать, как того требуют приличия.

– Как смотришь, если мы выпьем по бокалу шампанского? – предложила она ему. – Тебе уже можно?