Текст книги "Эксперимент"

– Ты снова меня не понимаешь, – с огорчением сказала она. – Мне нужно не выговориться, мне нужно, чтобы ты постарался меня понять.

Джек опустил голову и уставился на свои колени. Отчего-то они показались ему разными – правое колено выглядело крупнее, чем левое.

– Я хочу тебя понять. Я стараюсь это сделать. Послушай, да, я перегнул палку. Во вчерашнем скандале ты не виновата, но вы обе повели себя опрометчиво. Я не снимаю ответственности со своей сестры, но и тебя не понимаю. Зачем нужно было доводить ситуацию до ссоры?

– Потому что я имею право так реагировать, когда мне неприятно. Дело даже не в Розе, а в тебе. Я твой выбор, и я меньше всего виновата в том, что из всех женщин ты остановился на мне.

Голос Эстер, как и утром, стал напряженным.

– Да. Наверное, я был неправ, признаю это. Но неужели этот поступок действительно настолько страшен, что ты можешь так просто собрать вещи и уйти? Я исправлюсь. Я буду более чутким к тебе и твоим переживаниям, обещаю. Не нужно этого делать. Я люблю тебя, – проговорил Джек.

Его слова прозвучали так трогательно и искренне, что жалость, которую до этого испытывала Эстер, переросла в неприятную безвольную слабость. Наверное, вам знакомо чувство, когда необходимо решиться на что-то новое, но все же пугающее неопределенностью. И эти маета, сомнения, тревоги, одолевающие нас при принятии решения. Мы понимаем, что перемены необходимы, но упрямое сердце до последнего продолжает верить в лучшее, жить надеждой. Нам остается только бежать, чтобы случайно по какой-либо причине не оглянуться назад. Ведь если найдется хоть один предлог, чтобы остаться, – мы останемся.

– Я тебя не отпущу. Как ты снимала отель? Давай отменим бронирование. Позвони сама и отмени. Если не хочешь, я это сделаю.

Эстер застыла в нерешительности. Если она сейчас останется здесь, то ее мытарства продолжатся, если уйдет, то поставит точку. Нужно было быстро принять взвешенное решение здесь и сейчас.

«Подумать с точки зрения того, как складывается наша жизнь, Джек – хороший человек, любящий меня, добрый, ответственный, а главное, предсказуемый. Я выбрала его не случайно. И если говорить по совести – наверное, не он один виноват во всех наших проблемах. Ответственность за себя я должна нести сама. Может быть, я ищу предлог, чтобы уехать, и не в Джеке дело? Может быть, со мной что-то не так?» – думала Эстер про себя, тогда как Джек с замиранием сердца ждал вердикта.

– Я отменю бронирование. Сейчас позвоню, – серьезно сказала Эстер.

Джек с облегчением обнял жену.

– Не пугай меня так больше.

Эстер кивнула. Она снова сдалась. Поддалась слабости. В сотый раз пошла на поводу у страха и жалости. Осадок от измены самой себе колыхнул глубинные чувства внутри: жалобно заскулило самоуважение, тревожно забилась самооценка, мечта померкла – стала бесцветной и крошечной, как рисовое зернышко. Будущее снова приобрело блеклые очертания. Надежды на поступление в приличный университет таяли – Джек не захочет жить в большом городе. И опять тысяча компромиссов и сотни «но».

Эстер встала с кровати и, не говоря ни слова, пошла на пляж, чтобы побыть в одиночестве. Она зарылась в песок и почувствовала пальцами его зыбкость. «Как мое будущее, сделай неверный шаг – и оно рассыплется», – подумала она. Эстер взяла отсрочку от тревог. Настанет время, когда она не сможет убежать от очевидного, как ребенок, прикрывая глаза ладонями. Груз накопившихся проблем обязательно потянет ее ко дну. В этом заключается парадоксальная насмешка жизни – нужно дойти до конца, утратить лучшее, что у тебя было, чтобы ни о чем не жалеть. И только в тот момент, когда терять уже нечего, бой окончен и ясен исход, открывается второе дыхание.

Мимо Эстер пробегали дети со счастливыми светлыми лицами, их звонкий смех затмил тень ее тревог. Умиротворенные туристы заставили поверить Эстер в беззаботность жизни, которая где-то и для кого-то существует. Безбрежный океан, спокойный и непоколебимый, вселял чувство стойкой уверенности, что время бесконечно, а возможности безграничны, и где-то на горизонте снова забрезжит свет слепой надежды. Эстер мечтательно улыбнулась и легла на песок.

Дни до поездки прошли как обычно. Джек второпях заканчивал оставшиеся дела перед отпуском, Эстер выбирала и покупала пляжные вещи, приводила себя в форму и изучала списки мест, которые стоит увидеть в Лос-Анджелесе. Их отношения обрели тихое равновесие, скандалы в доме поутихли, а нежность и супружеский секс пришли им на смену.

В последний день перед отлетом Джек настолько задержался на работе, что Эстер самой пришлось собирать чемодан мужа, как она и предсказывала заранее.

Наконец, спустя восемь часов перелета, парочки незначительных упреков и расспросов о предстоящих планах настало время беспечного и веселого времени отдыха и развлечений.

В отель пара заселилась около трех часов дня. Измученная бессонной ночью Эстер сразу же приняла освежающий душ, а Джек налил себе вина и улегся на кровать.

Номер в отеле представлял из себя небольшую студию, в одном конце которой располагалась огромная кровать, а в другом – небольшая, но функциональная кухня. В целом это был ничем не примечательный номер, похожий на сотню других таких же невыразительных номеров: с классической расстановкой мебели, со слегка потертой обивкой дивана, с кучей одноразовых капсул для кофемашины в стеклянной миске и запахом хлорки после недавней уборки. Стены отеля оказались тонкими – Эстер могла слышать разговоры соседей и чувствовать запахи еды, которую они готовят. Окна номера выходили прямо на главную улицу Голливуда – Голливудский бульвар – место, облюбованное бездомными разного происхождения.

– Как ты смотришь на то, чтобы провести вечер в обществе моего друга? – спросил Джек, как только Эстер, мокрая и обернутая в белое махровое полотенце, вошла в комнату.

– Да, конечно, почему бы и нет, – отозвалась она.

– Отлично, тогда я напишу Джонни.

Эстер села за барную стойку и пододвинула к себе памятку с правилами отеля. Все написанное там должно было быть предельно ясно любому благоразумному человеку, но хозяева отелей, видимо, на здравомыслие туристов особенно не надеялись.

– У нас встреча в шесть вечера в ресторане, – нарушил тишину Джек.

– Хорошо. Есть немного времени, чтобы вздремнуть, а потом спокойно собраться.

Около пяти Эстер по звонку будильника вскочила с постели и направилась прямиком в ванную. Она умылась, обвела контур губ бледно-розовым карандашом, накрасила глаза и добавила на щеки немного румян, чтобы выглядеть свежей и отдохнувшей. Через полчаса из зеркала на нее смотрела актриса французского кино. Облегающее красное платье удачно подчеркнуло достоинства фигуры. Эстер не могла оторвать от себя взгляда, когда закончила укладывать волосы.

– Я готова! – торжественно объявила мужу Эстер.

Он оценивающе рассмотрел ее с головы до ног.

– Зачем все это?

– Тебе не нравится?

– Наоборот, мне очень нравится. Но дома ты предпочитала одеваться спокойнее.

– На острове у меня пропало желание надевать платья. Люди в барах сидят в пляжных тапочках и шортах.

– Естественно! Ведь мы живем у пляжа. Как они должны ходить в рестораны?

– Ты меня спросил, почему я так оделась. Я ответила.

Эстер расстроило замечание мужа. Она ожидала восхищения, но, не получив его, постаралась не цепляться к Джеку, чтобы не испортить вечер.

Пара вышла из отеля, когда солнце садилось за горизонт. На улицах Голливуда тут и там оживленно бродили туристы, фотографирующиеся с достопримечательностями. Во всю длину протяженного Голливудского бульвара по обеим сторонам от дороги плотно примыкали друг к другу магазинчики с сувенирами и пляжной одеждой, музеи восковых фигур и забегаловки с недорогой едой. Все помещения и каждый отдельный закоулок главной улицы жили своей насыщенной жизнью. Продавцы мороженого и хот-догов ловко управлялись в толпе плотно окружающих их людей – они мастерски успевали пересчитывать деньги из всех тянущихся рук и даже своевременно отсчитывать сдачу, не путаясь. Иногда встречались борцы за справедливость с небольшими пикетами – они громко выкрикивали отдельные заученные лозунги и гордо несли плакаты высоко над головами. В воздухе почему-то витало ощущение чуда. Будто здесь все мечты могли претвориться в явь – ты заворачиваешь за угол, там встречаешь известного режиссера, он приглашает тебя играть главную роль в фильме, и завтра ты просыпаешься звездой. Сладостная греза всех актеров, приехавших покорить Голливуд. И, хочется верить, вполне реальная.

Эстер шла на каблуках по выложенной плитками дорожке и постоянно задерживала взгляд то на одной, то на другой любопытной компании. Она и не ожидала, что за год так быстро отвыкнет от города. Когда-то это было частью ее жизни, но сейчас ее наполняли размеренность, спокойствие и скука.

– Здесь здорово, – сказала она, поправляя маленькую бархатную сумочку с золотым ремешком на плече.

– Да. Отдыхать весело, но жить здесь я бы не смог, – ответил Джек, грустно улыбнувшись.

Джека всегда пугало стремление Эстер жить в большом городе. Он часто фантазировал, что в какой-то из их поездок Эстер влюбится в один из таких городов и поставит его перед выбором или, что еще хуже, останется там без него.

– Почему?

– Дорого, шумно, грязно, людно. Это не мое.

– А я обожаю города. В них чувствуется жизнь – быстрая, разная, динамичная! Вокруг тебя мелькают витрины, лица незнакомых людей, из полутемных баров можно услышать джаз. Иногда ты можешь ненароком попасть на съемки фильма или рекламы. А главное – никогда не будешь знать, что ждет тебя завтра.

– И что же в этом хорошего? В том, чтобы не знать.

Эстер тряхнула волосами, на секунду задумавшись.

– Это придает вкус жизни.

Молодость. Всегда ей хочется неопределенности, событийности, эмоций и впечатлений. Молодость на то нам и дана, чтобы быть кипучей и жизнеутверждающей. В двадцать тебе хочется изменить мир, совершить кругосветное путешествие, безответно влюбиться. Это так же естественно, как смена времен года. Проблема возникает, когда в пятьдесят хочется сделать то же самое, но уже нет ни здоровья, ни эмоциональных сил.

– Долго нам еще идти? – спросила Эстер.

– Вызовем такси.

Когда пара доехала до места и Эстер вышла из машины, она увидела большущий многофункциональный развлекательный комплекс. В LA Live в одном здании находились сразу несколько отелей, жилые апартаменты, кинотеатры, ночные клубы, рестораны и много всего прочего. Об этом Эстер прочитала в интернете, пока таксист петлял по улицам.

– Отлично, – сказал Джек, оглядевшись по сторонам. – Нам нужно найти Lucky Strike.

– Боулинг? – уточнила Эстер.

Джек кивнул. Он достал телефон из кармана джинсов и набрал номер Джонни.

– Привет! Мы пришли. Как тебя найти? – спросил Джек в трубку и после долгой паузы добавил: – Хорошо, поднимаемся.

Большое пространство ресторана с высокими потолками было наполнено людьми и веселым гомоном. Стены, выкрашенные в темный цвет, столы из черного дерева, близко поставленные друг к другу и тусклые светильники создавали в помещении полумрак, из-за которого трудно было узнать Джонни. Эстер мотала головой из стороны в сторону так же, как и Джек, но в отличие от него она не знала, как выглядит его друг. Судя по описанию Розы, это будет заурядный тип с претензией на оригинальность. Такой человек, который, кроме броских манер, не обладает никакими выдающимися качествами. Подобные люди Эстер встречались довольно часто. Люди, которые за витиеватыми фразами и вычурным поведением скрывают отсутствие внутреннего наполнения.

Компания футбольных болельщиков за барной стойкой громко закричала: «Беги, беги, беги». Затем они горячо выругались: «Дерьмо! Нет, так играть нельзя! Посмотри на этого отморозка – зачем его только взяли в команду?» Повсюду раздавалось звяканье пивных кружек. Из разных концов бара болельщики, как могли, поддерживали любимые команды. В нос ударил густой запах чесночных гренок.

Джек вытянул шею и уже был готов потянуться к телефону. Но в одном из дальних углов ему помахали.

Эстер в полумраке не смогла разглядеть лицо Джонни и двинулась за Джеком, рассыпая извинения направо и налево. Она старалась не задевать людей, но все же в настолько тесных проходах это было трудной задачей.

– Привет, бро! – приветствовал Джонни Джека. Он встал из-за стола и обнял друга. – Это твоя жена? Почему я не встретил ее раньше тебя?! Ты очень миленькая! – добавил Джонни, протягивая руку Эстер.

Эстер пожала руку в ответ и смущенно пробормотала: «Спасибо».

Она сразу смогла оценить качества этого человека, как только увидела его манеру общения. Уверенный в себе, дерзкий, самовлюбленный тип. Джонни был красавчиком в самом прямом значении этого слова: большие черные глаза, красивый греческий нос, четко очерченная линия губ, острые скулы на широком лице, высокий рост и великолепная харизма. Харизма, превосходящая лучшие достоинства других людей и затмевающая недостатки ее носителя.

– Как первые впечатления от города? – простодушно спросил Джонни, усаживаясь обратно на свое место.

– Ты знаешь, как я отношусь к большим городам, – нехотя отозвался Джек, разглядывая одетых в едином стиле официантов.

– А тебе? Тебе здесь нравится? – поинтересовался Джонни, в упор уставившись на Эстер.

Эстер вцепилась в сумочку, лежавшую на коленях, и стала перебирать пальцами золотой, сплетенный в цепочку ремешок. Она чувствовала на себе испытующий взгляд незнакомого человека и готова была провалиться сквозь землю.

– Да, – уверенно отозвалась Эстер. – Я еще не успела побывать в городе, но хаос, царящий здесь, меня, безусловно, привлекает.

– Добрый вечер! Что будете пить? – вежливо поинтересовалась худенькая девушка с русыми волосами. Она улыбнулась каждому и лишь на секунду задержала взгляд на Джонни.

– Принесите нам по двойной порции виски, – сказал Джонни, перехватив инициативу. Потом замялся и вопросительно посмотрел на Эстер.

– О, нет, я не буду, – тут же отреагировала она.

– Как это не будешь? Девушке принесите вина. Какое тебе нравится?

– Красное каберне-совиньон, пожалуйста, – сдалась Эстер. Доказывать, что ей совсем не хочется алкоголя, было невежливо, поэтому она решила просто не притрагиваться к бокалу.

– Угу, каберне, – вторил Джонни. – И нам нужно немного времени, чтобы определиться с выбором еды. Спасибо.

Джек улыбнулся и одобрительно кивнул, а Эстер проводила взглядом официантку.

– А она хороша! – отметил во всеуслышание Джонни и сделал небольшой глоток воды. – Надо взять ее номер.

Джек откинулся на спинку стула. Он мельком взглянул на влюбленную парочку за соседним столом, которая кормила друг друга с ложки. У него никогда не возникало такого желания – это неудобно и даже негигиенично.

– Что случилось с твоей девушкой? Ты ведь был в отношениях, насколько я помню, – заметил Джек.

Джонни грустно улыбнулся:

– Мы расстались.

– Очень жаль, – замялся Джек, понимая, что затронул деликатную тему.

– Да нет, я в полном порядке! – Джонни сменил задумчивое выражение на первоначальный развязно-веселый вид. – Это в прошлом. Сегодня мы идем в клуб. Как вам идея?

– Отличная идея, Эстер давно хотела. Правда, милая?

Джек любовно погладил ее по спине.

Пауза переросла в неловкое молчание, и Джонни нарушил его первым:

– Здесь есть бильярдный стол. Можем поиграть немного, пока ждем напитки.

– Почему бы и нет! – ответил Джек.

Компания поднялась из-за стола и отправилась в соседний зал, соединенный с рестораном огромной аркой. Люди громко переговаривались между собой, и Эстер не смогла расслышать, что говорит ей впереди идущий Джек. Он тянул ее за руку, как локомотив, расчищающий перед женой путь от подвыпивших мужчин.

– Итак, нас трое, поэтому Эстер будет играть за каждого из нас поочередно. Я сразу скажу, игрок из меня отвратительный, поэтому тебе, Эстер, придется поднапрячься за нашу с тобой команду, – с совершенно серьезным лицом сказал Джонни.

Эстер лукаво улыбнулась и кивнула в знак согласия. Ей предстояло играть и с мужем, и с Джонни одновременно, это означало, что ей придется отдать предпочтение одной из команд.

Первым бил Джек. Он взял кий, оглядел его и ловким движением ударил по битку. Шары разлетелись по столу, но ни один из них не угодил в лузу.

Ход перешел к Джонни. Он быстрой, но пьяной походкой обошел стол, оценил ситуацию и, взяв в руки первый попавшийся кий, наклонился над зеленым мягким покрытием. Сосредоточенно глядя на шар, Джонни прицелился и ударил.

– Это было просто! Ты сделал хороший первый удар, – сказал Джонни озадаченно, видимо, удивленный своим везением. – Эстер, держи! Ты бьешь за нас.

Джонни протянул кий наблюдавшей со стороны девушке. Игроком она была посредственным, но правила знала неплохо.

– Ты можешь бить по любому из шаров, – напомнил Джек, видя некоторое замешательство жены.

– Да, спасибо, я помню.

Пока Эстер готовилась к удару, Джонни внимательно наблюдал за ее движениями – как ее спина в красном платье прогибается над бильярдным столом, как блестящие тяжелые кудри падают на зеленое сукно и как старательно Эстер пытается прицелиться. Эстер напоминала Джонни кошку, которая должна, просто обязана быть своенравной. Она понравилась Джонни с первого взгляда, он почувствовал в ней горячий темперамент и нечто родственное – взбалмошность, готовность на разного рода авантюры. Эстер была женой его друга, но чувства – вещь, неподконтрольная разуму. Они рождаются в нас внезапно и, как правило, имеют свойство пропадать быстро, если для их зарождения потребовалось одно лишь мгновение. Для химии нужен взгляд двоих физически совпадающих людей, для зрелой любви – вся жизнь.

– Попала! – воодушевленно крикнула Эстер.

Джек и Джонни одобрительно похлопали. Джек от гордости за жену, Джонни от желания сделать Эстер приятно.

Официантка, быстро сообразившая, куда запропастились ее клиенты, принесла напитки к бильярдному столу. Она поставила их на стойку и сказала:

– Два двойных виски и каберне.

– Спасибо, красотка! Подожди, – спохватился Джонни. Ему непременно нужно было показать свою заинтересованность в ком угодно, кроме Эстер. Он бессознательно начал играть в игру, к которой всегда прибегал, когда ему требовалось привлечь внимание противоположного пола. – Что ты делаешь завтра вечером? – спросил Джонни у официантки, облокотившись о стойку.

– Ну, ничего, – кокетливо отозвалась девушка.

– Значит, я приглашаю тебя на ужин. Да, на ужин. Может быть, с этими ребятами, – Джонни взглядом очертил друзей, которые обсуждали расстановку шаров на столе.

– Запиши мой номер, – сказала официантка по имени Лорен. Убедившись, что все цифры правильные, она быстро убежала, подгоняемая большим количеством посетителей.

Эстер позабавило ребяческое поведение Джонни. Как и любая девушка, она могла распознать симпатию. И то, как Джонни смотрел на нее, было чем-то похожим.

Спустя две сыгранных партии, одну в пользу Джека, другую в пользу Джонни, изрядно опьянев и развеселившись, компания вернулась к столику. Эстер к тому времени допивала третий бокал вина.

– Мне надо в туалет, – сказал захмелевший Джек. И вразвалку вышел из-за стола.

Эстер и Джонни остались вдвоем. Пользуясь опьянением как поводом для откровенности, Эстер не преминула побеседовать с визави.

– Я прекрасно знаю, кто ты такой, – сказала она с усмешкой. Эстер смотрела на Джонни так, как могут смотреть только женщины, явно осознающие великую силу своего обаяния над мужчиной.

Джонни самодовольно улыбнулся и придвинулся к Эстер поближе:

– Ну, расскажи мне, что ты обо мне знаешь.

Эстер приняла доверительную манеру речи и стала размышлять о том, о чем могла только догадываться:

– Ты творческий неуравновешенный романтик. Сегодня ты чувствуешь так, завтра будешь чувствовать по-другому. На тебя нельзя положиться, тебе нельзя верить и уж ни в коем случае нельзя заводить с тобой отношений. Но в то же время ты пользуешься популярностью у женщин – они любят тебя. Каждая из них была бы рада обуздать твой нрав, но ни у кого это не выходило. Я не знаю, чем ты занимаешься, но чувствую в тебе… Кстати, – осеклась Эстер, – а чем ты занимаешься?

Джонни криво улыбнулся и постучал пальцами по столу.

– Я художник.

Эстер удивленно округлила глаза.

– Я знала! Я знала! – радостно воскликнула она.

– Похоже, ты знаешь обо мне больше, чем я сам, – усмехнулся Джонни. Он хотел подколоть Эстер, но она не уловила иронии.

– Представь себе, да. Я знаю вещи, которые необходимо знать перед тем, как завести отношения с таким мужчиной, как ты. Ты можешь всю жизнь девушки превратить в ад.

– Скверный тип, выходит? – уточнил Джонни, резко посерьезнев. Его глаза осуждающе сверкнули в полутьме.

– В точку, – надменно согласилась она.

Их беседу, набиравшую напряжение, прервал Джек, севший на стул рядом с Эстер. Удивительно, как быстро изменилось выражение лиц собеседников. На смену загадочности Джонни пришел веселый и спокойный вид, а глубина взгляда Эстер потеряла силу. Но между ними появилось что-то незаметное постороннему взгляду. Магнетизм, ощутимый только для них двоих.

– Ну что, скверный тип, – задумчиво сказал Джек, уловивший последний отрывок разговора, – в клуб?

– Да, – отозвался Джонни. – Да, конечно.

Оказавшись на улице, Эстер поежилась. Ночь оказалась сырой и холодной. Улицы поредели, толпы туристов перестали сновать бесконечными потоками. Остались только самые искушенные искатели приключений.

Эстер ударил в нос густой запах травки. Она даже обернулась, чтобы убедиться, что ее не курят Джек или Джонни.

– Марихуаной пахнет.

– Нет, легкие наркотики не для нас, – парировал Джонни.

Эстер недоуменно уставилась на него, потом на Джека, но муж только улыбнулся.

– Что это значит?

– Это значит иди быстрее, иначе замерзнешь, – уклончиво ответил Джонни и пошел впереди пары, указывая им путь до машины.

Джонни открыл дверь новенькой «панамеры», красиво отсвечивающей в темноте, и помог Эстер сесть на заднее сиденье. Джек одобрительно присвистнул.

– Красивая! – сказал он, похлопав Джонни по плечу. – Какого года?

– Новая. Всегда хотел, – Джонни тяжело вздохнул и рассмеялся. – Всегда хотел выплачивать за нее кредит длиною в жизнь.

– Я не понимаю, как ты собираешься вести машину? Ты же пьян! Тебя посадят, если остановят, Джонни. Джек, скажи ему, – укоризненно воскликнула Эстер, надеясь на благоразумие мужа.

– Все будет хорошо. Это меньшее из зол, поверь мне, – усмехнулся Джек.

– Отлично, если мы разобьемся, мои родители вам этого не простят, – заявила девушка и откинулась на сиденье.

Ее угрозу Джонни проигнорировал и, включив музыку погромче, тронулся с места.

Джонни гнал как сумасшедший по узким улицам Лос-Анджелеса. Подобное всегда страшно наблюдать со стороны, но еще ужаснее находиться в это время в машине. Даже Джек напрягся, когда Джонни чуть не устроил аварию, проехав на красный свет: он чудом успел увернуться от машины, движущейся справа по перекрестку, и не издал при этом ни звука. Для Джонни это было привычной ситуацией.

Эстер сильно вжалась в сиденье и пристегнула ремень безопасности. Спустя пятнадцать минут молчаливых терзаний Эстер Джонни неожиданно сбавил скорость и стал внимательно вглядываться в дома, объединенные одним забором из рельефной проволоки. Она была порвана в некоторых местах. Фонари на улице светили бледно, а некоторые мигали, как в фильмах ужасов. Дома смотрелись небрежно и неухоженно в давящей темноте – краска на панелях заплешивела и поросла плесенью. Несколько куцых пальм росли в деревянных кадках, в которые прохожие выбрасывали мусор. Обстановка убогая, ничего не скажешь.

– Здесь, – сказал Джонни Джеку, видимо, отлично понимающему, куда они приехали.

– Что здесь? Где мы находимся? Это место выглядит пугающе, – с тревогой сказала Эстер.

– Тебе не о чем беспокоиться, – заверил ее Джек. Но, заметив, что Эстер действительно насторожилась, обернулся к ней и погладил по коленке. – Ничего страшного. Просто ненадолго заглянем к другу Джонни. Купим кокаина и поедем в клуб.

– Кокаина? – удивленно спросила Эстер. До этого она видела кокаин только в фильмах и плохо представляла себе, какой эффект он может оказывать на людей. – Я не знала, что ты этим балуешься.

– Очень редко, почти никогда, – отшутился Джек.

Джонни усмехнулся.

– На, надень. На улице холодно, – сказал он, снимая с себя джинсовую рубашку, и протянул ее Эстер.

– Спасибо!

От рубашки пахло еле уловимым ароматом парфюма Джонни. Древесно-дымный с горчинкой, смешивающийся с запахом свежести и зеленого чая. Эстер постаралась запомнить его.

– Пошли, – сказал Джек и первым вышел из машины.

В дверь Джонни постучал решительно и привычно.

Через мгновение ее открыл афроамериканец – мужчина неопределенного возраста с угловатой внешностью. Черты его чрезмерно худого лица были словно вырезаны из дерева, так он больше походил на статуэтку языческого бога, чем на живого человека.

– Хей, бро, давно не виделись, – сказал он заторможенно, обращаясь к Джонни.

– Не так уж и давно, – низким голосом отозвался тот.

Дайрон – так звали драгдилера – отступил на шаг, пропуская гостей в дом:

– Заходите. У меня наверняка есть то, что вам нужно.

В доме было на удивление светло и приятно. Эстер не так представляла себе жилище наркоторговцев, да и, по-честному, вообще не представляла подобное, но ожидала увидеть нечто другое. Например, голые стены, изрисованные маркерами, одинокий матрас в центре гостиной, грязь, хлам и беспорядок. Ее представления строились на героиновых историях и были ограничены стереотипами.

Мало того, на диване перед телевизором сидели две красивые блондинки и смеялись над глупой рождественской комедией. Дайрон подошел к одной из них и представил гостям:

– Это Эрика, моя жена, – сказал он. Блондинка со светлыми глазами и треугольным лицом отвлеклась от фильма и поздоровалась. Ее взгляд излучал дружелюбие.

– А это Энни, ее подруга. Веселая, стерва. Скоро доведет меня, – сказал Дайрон, смерив ее строгим взглядом. – Не будем отвлекать девочек, идем на кухню, – он махнул гостям рукой, приглашая их следовать за собой.

Джонни приветственно подмигнул Энни и поспешно присоединился к остальным.

– Джонни, ты что как неродной? – развязно спросил Дайрон. Его взгляд был мутным, но все же уверенным. – Как жена, как дети?

– У меня нет детей, бро, – ответил Джонни, подавляя улыбку. На что Дайрон, прерываемый кашлем, глухо рассмеялся.

– Какая нахуй разница, по большому счету. Всех, кто приходит в мой дом, объединяет одно: желание жить. Хотя бы немного, но жить по-настоящему. А все остальное неважно, правда ведь, Джонни? – риторически спросил он, отходя от компании в сторону. Дайрон пошел за товаром и оставил гостей на некоторое время в одиночестве.

– Нравится? Философ своего рода, – сказал Джонни, опережая друзей. – Всегда думает о смысле жизни, мучается экзистенциальными вопросами – не в пример многим.

Джек и Эстер неопределенно переглянулись, но не успели взглядом ничего друг другу сказать. В арку, соединяющую кухню с коридором, вошел Дайрон с небольшим пакетиком белого порошка в руке.

– Пробовать будешь? – спросил он у Джонни.

– Пробовать нет, но по дорожке сделаем сейчас. Сколько здесь?

– Два грамма, – отозвался Дайрон и высыпал содержимое пакетика прямо на стол.

Он разделил линии лезвием бритвы на три небольшие полоски и, отойдя от стола, предложил гостям попробовать товар.

– Я заплачу налом, – сказал Джонни и, наклонившись к столешнице, вдохнул первую линию.

Потом Джек проделал то же самое. Когда очередь дошла до Эстер, она немного замялась.

– Главное, сделать это резко, – посоветовал Джек. Он протянул ей стодолларовую купюру. – Вставляешь трубочку в дышащую ноздрю и вдыхаешь.

Эстер, любопытная до всего дурного, думала недолго. Она почувствовала едкий запах ацетона и небольшую горечь в горле.

– Кокс должен так пахнуть? – спросила Эстер, недоверчиво оглядываясь на мужчин.

Дайрон ответил совершенно серьезно:

– Если он пахнет потными яйцами, то нет. Он пахнет потными яйцами?

Эстер удивленно приподняла брови, а Джонни и Дайрон рассмеялись каждый на свой лад. Смех Джонни был приятным и переливчатым, как водопад, а смех Дайрона – сухим и бесцветным, как пустыня.

– Бро, вот бабки, – сказал Джонни, протягивая Дайрону несколько смятых купюр. – Друзья приехали на неделю, хочу показать им все достопримечательности Лос-Анджелеса.

– И начал ты, конечно, с меня? – иронично подметил Дайрон.

– Кстати, – опомнился Джонни, – я же их не представил тебе! Джек и Эстер – его жена.

Дайрон криво улыбнулся паре, обнажая ряд исключительно ровных и белых зубов.

– Очень рад, – миролюбиво сказал он. – Приходите, если понадобится моя помощь.

Джонни похлопал его по плечу и пошел к выходу.

Энни, несколько минут назад спокойно сидевшая на диване, теперь горько рыдала, а Эрика старалась ее успокоить, нежно поглаживая по спине.

– Что, блядь, опять случилось? – вмешался резко посерьезневший Дайрон. Он встряхнул расстроенную девушку за плечи, а потом взял ее за подбородок и потянул вверх, чтобы посмотреть в глаза.

Джонни, будучи завсегдатаем этого дома, прекрасно знал, как ему нужно поступить в сложившейся ситуации. Он, скорчив гримасу сожаления, открыл входную дверь и уже с порога крикнул напоследок:

– Дайрон, мы пошли. Я тебе позвоню.

После этого Джонни поспешно закрыл за собой дверь.

– Что с ней случилось? – спросила ничего не успевшая сообразить Эстер.

– Не обращай внимания. У нее частые эмоциональные срывы. Когда они случаются, Энни пытается что-нибудь сделать с собой или окружающими. Недавно она угрожала Дайрону позвонить копам и раскрыть его деятельность, после этого их отношения испортились, – пояснил на ходу Джонни.

Эстер глупо рассмеялась и потрогала свое лицо.

– У меня лицо немеет, – подавляя смех, сказала она.

– Это нормально. Все пройдет, – снисходительно отозвался Джонни, вспоминая свое первое знакомство с кокаином. Ситуация тогда приключилась страшная.

Ему было около четырнадцати, когда они с друзьями, уже изрядно пьяные, возвращались домой на рассвете после тусовки и случайно напали на странного мужчину. Он, в плаще, как у эксгибициониста, ковбойской шляпе и узких черных очках, стоял на тротуаре и как будто ждал кого-то.

– Майк, Олби, приготовьтесь! Сейчас мы увидим член! – покатился от смеха Джонни. Он был так пьян, что ему все казалось забавным.

Незнакомец даже бровью не повел. Майка и Олби это только распалило. В молодости, когда гормоны играют рок, юнцы могут выпустить пар двумя способами: либо хорошенько подраться, либо заняться сексом, и второго Майку и Олби сегодня не досталось. Они жаждали нарваться на неприятности.