Текст книги "Эксперимент"

Джонни обладал неуемным запасом сил и энергии, которыми мог и хотел поделиться. Он как магнит притягивал к себе события, истории, ввязывался в переделки. У Эстер не осталось бы ни единого шанса на скуку.

Джек заехал в Steak ‘n Shake за едой. Сделав заказ, компания отправилась дальше.

– Хочешь мороженое? – спросил Джонни у Джека, когда расправился с жирным бургером.

– Нет, спасибо, – отозвался тот, продолжая сосредоточенно смотреть на дорогу.

– А ты?

Эстер почувствовала, как до ее плеча дотронулись прохладные пальцы Джонни. Где-то в глубине души она ждала этого прикосновения. Сердце девушки усиленно заколотилось в груди, губы растянулись в застенчивой улыбке.

– Угу, давай, – одобрила она.

– Оно с черникой, – пояснил Джонни.

– Замечательно, – прошептала Эстер и зачерпнула ложечкой небольшую порцию. Мысль, что эта ложка только что касалась губ Джонни, вызывала у нее трепетные чувства. Можно ли считать это поцелуем, которого она боялась и втайне желала? Жар обдал ее с головы до ног. Непослушные эмоции вырвались из оберегаемых витиеватых лабиринтов и проявились на щеках – они запылали красным.

Как хороши эти пьянящие моменты еще не начавшегося романа. Все чувства обострены настолько, что кажется, будто от легкого прикосновения через тебя проходит электрический разряд, который непременно либо убьет тебя, либо, действуя как разряд дефибриллятора, вернет к жизни. Движение воздуха в закрытой комнате делается осязаемым, сердце – настолько тяжелым, что становится невозможным нести его в одиночестве.

Мы начинаем бесконечно много рассказывать о предмете вожделения друзьям, считая, что им просто необходимо, а главное, интересно знать любые подробности о постороннем человеке. Мы постоянно обращаемся к любимому образу в воспоминаниях: он или она так здорово смеется, а пахнет просто фантастически! Мы окончательно лишаемся сна – ночь превращается в бесконечный источник вдохновения и мучительного ожидания встречи. Мы ворочаемся в постели и иногда без причины начинаем смеяться от переизбытка счастья, которое невозможно обуздать. Оно льется через край, растекается медом на все, что мы видим, слышим и думаем. Мировосприятие и окружение меняется – больше нет грубых людей, нет угрюмых лиц, не существует плохих шуток. Глупости, сказанные любимым человеком, обретают глубокое значение, а фразы, не имеющие смысла, обрастают десятками скрытых подтекстов. Все до этого момента, не имеющее смысла, становится поразительно важным и значительным. Любовь действует на человека как наваждение. Напрочь лишает его способности объективно мыслить, а главное, видеть реальность.

Эстер не переживала подобных эмоций, но ощущала непреодолимое желание жить. Жить здесь и сейчас, в обществе этого человека. Отдаться моменту, который никогда больше не повторится.

Можно ли было определить это чувство как влюбленность? Наверное, нет. Но пробудившимся интересом – да, а это почти то же самое.

Джонни хорошо знал место, куда они направлялись, но оно вряд ли могло быть известно туристам.

Отвесная скала, расположенная в западной части города, высотой с четырехэтажный дом, производила неизгладимое впечатление на любого человека, оказавшегося на ее вершине. У подножия скалы переливался всевозможными оттенками синего Тихий океан. То живой и буйный, то тихий и спокойный, он причудливо сверкал на солнце так ярко, что слепил глаза. Сапфировые волны, размашисто расписанные бурлящей пеной, с грохотом разбивались о махровый утес и, накатывая на покрытые зелеными водорослями камни, тут же распадались мелкой россыпью блестящих осколков. Все кругом зеленело, ширилось и цвело. Обманчиво безмятежная природа воодушевленно заволновалась при дуновении океанского бриза. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь ветви деревьев, нежно ласкал сочную зеленую листву и лишь изредка касался головок пестрых цветов, чтобы ненароком не повредить их хрупкую красоту. Воздух чистый, легкий и ясный был наполнен упоительным вкусом лета. Запахи трав, теплой почвы и цветов смешались с плотным запахом йода и соли.

Морские слоны, греющие упитанные брюшки на солнце, развалились на камнях, как плюшевые игрушки с глазамипуговками, и лишь иногда издавали клокочущие звуки, переговариваясь между собой. Чайки, в большом количестве обитающие тут, то и дело бросались камнем в воду, чтобы ухватить долгожданную добычу. При успешной охоте беспощадные хищники, собираясь вместе, дружно и весело гоготали.

Компания, как и предполагал Джонни, добралась до утеса только через час, и Эстер, вышедшая из машины, не смогла сдержать нецензурное восклицание:

– Твою мать! С этого утеса я должна прыгать? – спросила девушка. Она повернулась к Джонни и недоуменно на него посмотрела. Эстер еще не подошла к краю пропасти, но по изгибу утеса, уходящего вправо, смогла прикинуть примерное расстояние до воды. По левую сторону от утеса расположился песчаный пляж, до которого можно было добраться по крутой тропинке, зигзагами спускающейся вниз.

– Да, – воодушевленно отозвался Джонни. Голос его был бодр, а намерения тверды и непоколебимы. Он позвал друзей подойти к краю утеса и посмотреть на красоту, расстилающуюся вокруг: на переливы волн, напоминающих бока рыбьей чешуи, на высокое небо, на мили свободного пространства, наполненного лишь солнечным светом и свободой. Джонни как никогда чувствовал себя счастливым.

Джек, с любопытством оглядевшись по сторонам, с притворным равнодушием сказал:

– Шутки шутками, а если серьезно, то Эстер, конечно, не прыгнет, – Джек покачал головой и отступил от края. Одного взгляда в пучину хватило, чтобы у него начала кружиться голова.

– Джек прав, я не буду этого делать, – пошла на попятную Эстер.

Джонни без эмоций окинул взглядом друзей, а спустя мгновение резко развернулся и пошел в сторону припаркованной машины.

Эстер и Джек остались стоять на месте, пытаясь предугадать, что Джонни задумал на этот раз. Не хочет же он, в конце концов, броситься в океан на арендованном автомобиле? Выждав мгновение, пара увидела, как Джонни, покопавшись на заднем сиденье, закрыл за собой дверь и неровной походкой направился обратно.

– Хорошо, не хочешь – как хочешь, – сказал Джонни низким голосом. Он небрежно уселся у ног Джека и пригласил его присоединиться. – У меня есть травка. Можем покурить и просто посмотреть на небо.

Джонни открыл пластиковый пакетик и вынул из него сначала папиросную бумагу, а потом достал маленькую шайбочку, похожую на тюбик с кремом – в нем Джонни хранил травку.

Привычными движениями Джонни скрутил косяк и предложил его Джеку. Тот недоверчиво улыбнулся.

– И все? Так просто? – спросил он, неплохо зная характер Джонни. Джек насторожился и не мог поверить, что Джонни сдастся без уговоров.

– А чего ты ожидал? – звучным голосом спросил Джонни. – Я не буду заставлять вас выполнять условия спора, хотя Эстер добровольно на него согласилась. Не сейчас.

Эстер, давно присоединившаяся к посиделкам мужа и Джонни, вертела в руках переданную ей скрутку и рассматривала ее со всех сторон. Она думала, стоит ли ей пробовать. С травкой она впервые познакомилась в старшей школе, но эксперимент окончился неудачно.

– Я, наверное, не буду, – сказала девушка, как только поймала на себе внимательный взгляд Джонни.

– Почему? – спросил он.

– Боюсь, что сердце будет стучать как бешеное, – призналась Эстер и передала ему косяк.

– Не будет. Это отличная травка, – возразил Джонни.

– Нет, – отрезала Эстер. – Я не хочу.

Тогда Джонни сделал несколько коротких затяжек и, задержав ненадолго дыхание, шумно выдохнул дым со специфическим запахом. Джек уже лежал на траве, закинув ногу на ногу, и жевал травинку.

– Хороший день, – сказал Джек, щурясь при свете солнца. – Только тучи собираются.

Эстер и Джонни запрокинули головы. Над ними прежде неподвижные белесые облачка стали быстро уплывать, подгоняемые грозными пепельными грозовыми тучами. Ветер усилился, а небо опустилось так низко, что казалось, еще немного, и оно рухнет под своей тяжестью. Облака быстро набирали плотность, превращаясь в огромные просторы пышных хлопьев. Природа готовилась к дождю. Небо томилось в ожидании. Вот-вот над утесом прольется благодатный ливень.

Особенность погоды на океане состоит в том, что никогда не можешь предугадать, пойдет ли дождь в следующие пять минут.

– Отлично! – обрадовался Джонни. – Твой последний шанс, – сказал он Эстер и протянул косяк. – Начнется дождь и затушит его.

Эстер подумала, что в жизни чаще всего так и происходит: приходится делать выбор на бегу, когда ты еще совсем не готов, а обстоятельства только давят на тебя со стороны.

Она прижалась к руке Джонни губами и сделала глубокий вдох. Кончик сигареты догорел до середины. Джонни одобрительно кивнул.

– Вот и все. Остаемся здесь. Лицом к лицу со стихией, – сказал он, развалившись рядом с Джеком.

Эстер примостилась между ними. Она резко ощутила, как тяжелеет сердце, и от этого ей стало очень смешно. Эстер залилась неудержимым смехом и никак не могла успокоиться.

Тем временем небосклон полностью заволокли темные тучи. Они, как складки бархатного балдахина, нависли над земной колыбелью и этим наводили мистическое ощущение страха и предвкушения. Первая молния с оглушающим треском расколола небо пополам, а затем ушла в черную толщу беспокойного океана. Раздался такой оглушительный раскат грома, что Эстер показалось, будто земля пошатнулась под ней. Ветер, мгновенно превратившийся в штормовой, пригнул к земле все растения, что до этого мирно росли и цвели. Кусты, цветы, листья – все двигалось в такт новому ритму, танцевало на новый манер, пытаясь угодить новой, значительной силе.

Первые капли упали на щеку Эстер, а уже через минуту шум дождя заглушил гул ветра. Дождь падал настолько стремительно, что капли слились в бесконечные нити, тянущиеся от небесного свода к суше. Миллионы белых нитей пытались залатать пространство между океаном и землей.

– Нам нужно уходить, – с восторгом, но все же и с тенью тревоги сказала Эстер. Она первая вскочила с земли, когда Джонни и Джек еще продолжали сидеть, самозабвенно наблюдая за разворачивающейся картиной.

– Ты готова? – серьезно спросил у Эстер Джонни.

Темноту осветила яркая молния, и Эстер смогла увидеть на лице Джонни неуловимый загадочный подтекст, который она не смогла объяснить. Иногда лицо Джонни приобретало необъяснимое выражение, пугающее ее. Глаза Джонни становились черными, чего-то ожидающими, мягкая улыбка сменялась недоброй ухмылкой, предвещающей что-то тревожное, а ясный пытливый взгляд вызывал недоумение. Джонни будто смотрел в души людей, знал их потаенные желания и страхи, читал настроение и даже мог повлиять на него. Что он думал в тот момент, когда ему открывалась истина? И как собирался с ней поступить?

– Готова, – отозвалась девушка, судорожно сглотнув.

Ливень достиг своего апогея. Видимая линия горизонта слилась в сплошную непроглядную стену дождя. Эстер с трудом могла различать очертания предметов, находящихся на расстоянии пяти-шести метров. Платье, давно превратившееся в насквозь промокшую бесформенную тряпку, тяжело облепило тело, сковывая и без того дающиеся с трудом движения.

– Я должен тебе кое-что показать, – крикнул Джонни Эстер, стараясь быть громче, чем ветер и дождь. – Ты не против? – попросил Джонни разрешения, оборачиваясь к Джеку. Тот на его просьбу помотал головой.

Недолго думая, Джек отправился в машину, чтобы прогреть салон до возвращения жены и друга.

Эстер пошла за Джонни покорно и безропотно, хотя внутренний голос твердил ей об опасности. Мокрые волосы из-за сильных порывов ветра хлестали ее по лицу, попадали то в рот, то в глаза. Поэтому Эстер приходилось постоянно жмуриться.

– Только посмотри туда, – сказал Джонни, остановившись на краю пропасти.

Черная бурлящая бездна поглощала все, что попадало в ее обитель. И мелкие камни, осыпающиеся с утеса, и обломанные ветки деревьев, и даже то, что не имело физической оболочки. Вода изменила цвет на смородиновый, отражая в себе, как в зеркале, потемневшее небо. Волны бестолково бились об утес, пытаясь проторить себе новый путь и высвободить всю накопившуюся энергию. Но утес продолжал упрямо стоять на месте, стойко выдерживая побои и припадки буйного друга.

Эстер старалась подавить беспокойство, но как завороженная смотрела в мрак водной пучины. Ветер, хлеставший ее по спине, подталкивал девушку сделать шаг вперед.

– Страшно? – спросил Джонни, продолжая крепко сжимать окоченевшую ладонь Эстер. Она, не отрывая взгляда от воды, беззвучно кивнула.

– Мне тоже, – добавил Джонни и, отступив назад, резким движением оттолкнулся от земли и прыгнул в темноту, увлекая за собой Эстер, издавшую истошный вопль ужаса.

Глава 4

Эстер не могла сделать и полглотка воздуха в полете. Ее тело, не подготовленное к прыжку, падало вниз подобно звезде, которой было уготовлено через несколько секунд погаснуть.

Джонни продолжал крепко держать ее за руку, но все, о чем могла подумать Эстер, пока ветер грубо обдувал ее хрупкое тело, сводилось к одной навязчивой мысли: «Джонни убил меня». Да, Эстер готовилась к неизбежному. Сейчас ее тело грузно опустится в толщу Тихого океана, потом подводное течение подхватит его и унесет неведомо куда. Джек даже не сможет опознать жену, всплывшую совершенно в другом месте.

Эстер не могла позволить себе заплакать – так мало времени ей было выделено на сожаление. Она закрыла глаза и отдалась падению и свободе.

Сколько времени прошло, пока Эстер и Джонни были под обжигающе-холодной водой, не знал никто из них.

Яростный шум и гул бурунов сливался с тысячеголосыми криками хищных птиц, кружившихся в темноте, – они как будто догадывались о печальной участи наших героев и ждали, когда их силы иссякнут. Эстер активно двигала руками и ногами, чтобы всплыть на поверхность, но как только ей удалось сделать это, надломленный гребень упругой волны с яростной силой обрушился ей на голову и увлек на полметра под воду. Она исступленно старалась всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха, но беспощадный океан снова и снова накрывал ее с головой. Последующие попытки тоже оказались тщетными – Эстер лишь наглоталась соленой воды, а воздух в ее легких быстро заканчивался. Она задыхалась. Задыхалась по-настоящему, без единой возможности спастись.

Когда борьба со стихией стала бесполезной, а в разуме Эстер зародилось ясное и четкое осознание скорой гибели, паника оставила ее. На смену страху пришло необъяснимое восхищение силой природы: всемогущей, величественной и воистину ужасающей. Эстер как будто со стороны наблюдала за своими тщетными попытками спастись и все больше и больше убеждалась в неотвратимости печального исхода.

Джонни, барахтавшийся где-то рядом с Эстер, принял вызов стихии бесстрашно и самоотверженно. Для него противостояние с океаном превратилось в азартную игру. Ему бросили вызов. Он непременно должен победить. Пена дезориентировала его, лишала видимости, подводное течение тянуло его вглубь океана, но Джонни оказался сильнее. Ему каким-то чудом удалось не наглотаться воды и даже несколько раз вдохнуть воздуха.

Вокруг царил хаос: какофония звуков слилась в бесконечную штормовую песнь, с неба посыпались мелкие горошины града – они со звуком дробного выстрела погружались в океан и сразу растворялись в соленой воде.

Джонни огляделся вокруг, но не увидел Эстер. Она снова ушла под воду и оставила любые попытки всплыть на поверхность. Джонни во весь дух бросился к ней на выручку. Он задержал дыхание, нырнул и поплыл в сторону Эстер, полностью полагаясь под водой на свою интуицию.

– Нам туда! – крикнул Джонни самому себе. Он постарался приподнять Эстер над водой, чтобы она хоть немного отдышалась. Но вышло у него, надо признаться, плохо. Волны несли их к утесу, и через некоторое время, если они подплывут достаточно близко, их тела ударятся о твердый камень скалы. Возможно, они потеряют сознание. И как только это произойдет, все вокруг канет в темноту, борьба прекратится.

– Там берег, мы выплывем, – продолжал успокаивать Джонни. Наверное, уже самого себя. Потому что он совершенно точно не понимал, как ему стоит действовать и при этом не потерять Эстер. Инстинкт самосохранения включился в работу – Джонни осенила мысль: нужно опуститься под воду, где обратное течение значительно слабее, проплыть вдоль, чтобы обогнуть утес, а затем осилить расстояние до берега. Джонни осознал, что времени на раздумья у него почти не осталось.

– Цепляйся за шею, – сказал он еле живой Эстер. – Задержи дыхание! Поплывем под водой.

Когда уставшие, ватные ноги Джонни все же коснулись зыбкого дна, он не мог поверить своему счастью. Темное небо расчистилось и теперь стало похоже на зимнее – холодное, чистое, белое. Дождь перестал и превратился в навязчивую противную морось, густо оседающую на лицах. Джонни и Эстер уже давно потеряли счет времени. Они были опустошены, измучены и подавлены.

Джонни дотащил Эстер на руках до мелководья, а там упал в воду на колени и выпустил ее из рук. Эстер старалась не смотреть на него. Она из последних сил доползла до берега и легла на холодный и влажный песок. Спустя мгновение к ней присоединился и Джонни.

Туман заволок молочной пеленой все пространство, и создавалось впечатление, что в мире не осталось никого, кроме этих двух выживших людей. Джонни смотрел в белую пустоту неба. Он осознал, что только что чуть не погубил девушку, которая ему безумно понравилась.

Эстер устала настолько, что каждый вдох давался ей с трудом. Голова начала ныть, но Эстер игнорировала нарастающую звенящую боль. Если бы у нее появилось в запасе хоть сколько-нибудь сил, она бы с превеликим удовольствием ударила Джонни как можно больнее. Но Эстер колотила дрожь. Она не могла пошевелиться.

Джонни приподнялся с песка и тряхнул головой, чтобы поскорее прийти в себя. Он постарался оттащить Эстер подальше от воды, но та лишь смерила его презрительным взглядом. Джонни улыбнулся пьяной улыбкой Джеку, когда распознал его силуэт в тумане. Лицо друга выражало озабоченность, перешедшую в ужас, как только он увидел дрожащую Эстер в руках Джонни.

– Что с ней? – крикнул Джек на половине пути.

– Все нормально, – поспешил успокоить его Джонни. – Устала очень. Ну, или шок.

Джек за считаные секунды добрался до Эстер и упал рядом с ней на колени.

– Эстер, – испуганно прошептал он, – Эстер, девочка.

Джек взял ее тело на руки и прижал к груди, как маленького ребенка. Эстер, услышав родной голос, облегченно вздохнула. Теперь она была под защитой мужа. Она в безопасности. Эстер протянула к Джеку трясущиеся руки и плотно обхватила его за шею. «Он моя опора и мое будущее, – промелькнуло у нее в голове. – Как я могла думать иначе?»

Эстер пронзил стыд от голоса, настойчиво звучавшего в ее голове после встречи с Джонни. «Вот он, наглядный пример того, что со мной станет, если я брошу Джека. Он все, что у меня есть», – продолжала думать она. Из глаз полились слезы, продиктованные муками совести. Она унизила мужа, когда лишь на секунду задумалась о том, что ей нужен кто-то вроде Джонни. Такой же живой, бойкий, творческий и страстно любящий жизнь человек. Возможно, на эту роль подошел бы и сам Джонни, но Эстер боялась признаться в этом самой себе. Ком в горле мешал Эстер дышать. Она постаралась взять себя в руки.

– Не плачь, милая, не плачь. Я отвезу тебя в больницу, – ласково утешал Джек, прижимая жену к груди все сильнее и заботливее, отчего Эстер становилось только хуже.

Джек с трудом поставил дрожащую от холода и плача Эстер на ноги и аккуратно повел ее к машине. На Джонни он боялся даже взглянуть, чтобы не сорваться и не изуродовать его невозмутимую физиономию. Злость кипела в жилах Джека, придавая ему сил, чтобы без труда дотащить жену по крутому склону наверх.

Джонни чувствовал без слов, что его оправдания сейчас никому не требуются, и тихо плелся за парой по узкой песчаной тропинке, представляя момент выяснения отношений с Джеком. Он не хотел прекращать с ним общение, но после его выходки им не оставалось ничего другого, кроме как разругаться и разойтись по разным углам на долгое время.

Наконец, осилив неблизкий путь до машины, Джек уложил Эстер на заднее сиденье и накрыл ее рубашкой, которую нашел в багажнике. Джонни сел вперед и молча закрыл за собой дверь.

Злость Джека понемногу утихала, сменяясь чувством горечи и страха от осознания того, что сегодня он мог потерять Эстер навсегда. Она могла наглотаться воды и захлебнуться, могла не суметь выплыть, в конце концов, могла удариться о камни. По спине Джека побежала холодная струйка пота. Джек представлял, что было бы с ним, если бы Эстер погибла. Месяцы в запое, наедине с бессильной злобой от невозможности изменить прошлое, одинокая квартира с вещами, принадлежавшими ей, его любимой женщине, настоящее без будущего и будущее без настоящего. Джек уткнулся лбом в руль и оставался в таком положении несколько секунд.

Сегодня он понял, что не сможет остаться собой без жены, без его единственного сокровища, подаренного судьбой. Что было в Эстер такого, что казалось Джеку настолько необходимым? Ее красота или взбалмошность? Ее кудри или ямочки на пояснице? Ее улыбка или морщины гнева на лбу? И то, и другое, и третье. Джек любил ее любую, разную, нестерпимую, неоднозначную. Вся она была собрана для него, предназначена ему, уготована судьбой. По крайней мере, Джек искренне так считал.

Уже по пути в город Эстер пожаловалась на сильную головню боль, клокочущую в висках. Она обхватила ладонями щеки и страдальчески сморщила от боли лицо.

– Мы едем в больницу. Это может быть сотрясение. Потерпи, потерпи немного, – нервно успокаивал ее Джек, не отрывая взгляда от дороги. Он несся сквозь редкую череду машин, позабыв о правилах дорожного движения, не обращая внимания на сигналы позади, игнорируя предписания и строгие запреты. Джек боялся последствий, которые еще могут аукнуться Эстер в будущем, и поэтому хотел как можно скорее показать ее врачу.

– Сукин сын, чем ты думал, когда потащил ее к обрыву? – не выдержал напряжения Джек и выплеснул накопившуюся злобу на Джонни, смиренно молчавшего рядом.

Джонни при звуке голоса Джека резко выпрямил спину и сел к нему вполоборота, чтобы рассмотреть перекошенное от гнева лицо.

– Я не думал, что все выйдет так плохо, – тихим виноватым тоном отозвался Джонни. Он и сам не на шутку испугался, когда понял, что у Эстер не хватит сил, чтобы выплыть самостоятельно. Тогда он спас ее, да, но все могло обойтись без лишних трудностей, если бы он, Джонни, был бы хоть чуточку рассудительнее.

– А что ты думал? – взорвался Джек. – Ты думал, что это лучшая из идей – прыгнуть с такой высоты в темноту и шторм? И вообще, чем ты думаешь, если это дерьмо вместо твоего мозга позволяет тебе совершать такие глупости? В следующий раз, когда соберешься покончить с жизнью, делай это без посторонних участников, – уже кричал Джек, не стесняясь в выражениях. Он был на пределе.

Эстер никогда не видела своего мужа настолько разгневанным и не подливала масла в огонь. Она молча терпела сильную боль, стиснув кулаки так, что костяшки побелели.

– Я понимаю тебя. Ты имеешь полное право кричать на меня и даже набить морду. Не знаю, как я могу искупить свою вину. Конечно, я оплачу все медицинские счета, это не обсуждается, – растерянно проговорил Джонни. – Но поверь, Эстер мне тоже дорога, и я корю себя не меньше твоего. Я дурак. Да, я полный кретин, – ничуть ни кривя душой, продолжал Джонни.

Джек только брезгливо помотал головой. Он не мог вынести даже голоса Джонни.

Дорога всем троим показалась мучительно долгой. Такого ощущения у Эстер не возникало даже при тринадцатичасовом перелете, когда ее ноги затекли так, что она с трудом могла стоять первые несколько минут. Время тянулось, как подсохший жидкий клей, вязко и неторопливо.

– Мы приехали, милая, – более спокойно сказал Джек, наскоро припарковав машину около больницы. Он быстрыми движениями вытащил Эстер из салона и под руку повел в госпиталь.

Джонни, не в силах оставаться в стороне, побежал за ними следом, бросив машину незапертой.

Больничные стены навевали уныние. Интерьер госпиталя был подобран так, чтобы пациенты чувствовали себя как дома. Здесь были и мягкие диванчики с телевизорами в зонах ожидания, и пушистые ковры, и детские уголки с разноцветными пестрыми игрушками и горками, и картины на стенах. Но запах уныния и боли, верные спутники медицинских заведений, витал и около тех диванов, и в игровой зоне, и около всего, что было призвано успокоить бдительность пациентов.

Джек бережно усадил Эстер в зеленое кожаное кресло, а сам побежал к стойке регистрации оформлять документы. Джонни остался рядом с девушкой. Он присел на корточки у кресла и положил руки и голову на колени Эстер.

– Я так виноват перед тобой, – сказал Джонни тихим дрожащим голосом. – Надеюсь, все будет хорошо.

Эстер с усилием улыбнулась и провела ладонью по еще влажным волосам Джонни.

В первые секунды своего падения Эстер испытывала дикий ужас, в воде – панику и бессилие, на берегу, когда Джонни ее все-таки вытащил, злость и ярость, а в машине уже не чувствовала ничего. Все эмоции, которые Эстер пришлось испытать, будто выбелили мелом. Не осталось ни злости, ни ощущения холода, ни желания разобраться с виновником. Она выжила, и на тот момент этого бесценного дара было достаточно. Именно поэтому Эстер хватило сил, чтобы простить Джонни и не держать на него зла за случившееся.

Джонни поднялся, как только услышал приближающиеся тяжелые шаги Джека. Он бежал в сторону расстроенного друга и, казалось, готов был ударить его.

– Не подходи к ней больше. Никогда, – сквозь зубы процедил Джек, а потом наклонился к жене. – Как ты себя чувствуешь, милая? – Тон Джека при взгляде на измученную Эстер сразу же переменился и из угрожающе-холодного превратился в мягкий и участливый.

– Не так страшно, как могло бы быть, – ободряюще ответила она и потянула руки к шее Джека, чтобы обнять.

Врач, осведомленный о том, что девушка упала с утеса, не заставил себя ждать. Пышнотелая медсестра в привычном голубом костюме и смешной шапочке вышла с коляской в основной зал и стала искать пострадавшую. Джонни заметил ее первым и помахал рукой.

– Добрый день, миссис Эванс! – сказала она любезным голосом. – Врач готов вас принять. Я помогу вам подняться.

– Не нужно, – сказала Эстер и, все же при помощи Джека, подоспевшего на помощь, пересела в коляску.

– Вы можете подождать миссис Эванс у кабинета, – все так же добродушно сказала медсестра Кейли и наклонила голову в ожидании ответа.

– Да, конечно. Я пойду с вами, – вызвался Джек.

– Извините, могу ли я тоже подождать миссис Эванс там? – серьезным голосом спросил Джонни, не беря в расчет меняющееся на глазах выражение лица Джека.

– Да, конечно, – отозвалась Кейли и, развернувшись на месте, повезла Эстер в стерильный больничный коридор.

Джонни и Джек практически до вечера просидели на больничной скамье, в тишине переживая, каждый по-своему, беспокойство. Эстер то увозили из кабинета, чтобы сделать снимки, то привозили, то зачем-то увозили вновь. Кейли несколько раз предложила мужчинам сходить поесть, уверяя их, что процесс затянется.

– Да что, черт возьми, происходит, вы можете мне сказать? – накинулся на одну из медсестер Джек, не выдержав.

– Я не знаю, – шарахнулась та в сторону. – Но мне придется вызвать охрану, если вы не возьмете себя в руки.

Джек каждый раз с замиранием сердца смотрел вслед неторопливым шагам медсестер и врачей и ожидал окончания обследования. Ему не терпелось узнать, а точнее, убедиться, что со здоровьем Эстер все в порядке. В конце концов, она могла повредить позвоночник или внутренние органы, ведь не случайно у нее так сильно болела голова.

Но наконец врач пригласил Джека войти в кабинет. Тот кинулся в открытую дверь так быстро, что чуть не упал, зацепившись о порог.

Эстер сидела на кушетке с непроницаемым видом, поджав губы. Джек внутренне содрогнулся, как только увидел ее испуганные растерянные глаза. Он понял, что произошло что-то страшное.

Врач, седой мужчина преклонных лет, пригласил Джека сесть рядом с женой на табурет. Он поправил очки на своем узком отекшем лице и вперил строгий взгляд холодных голубых глаз на оробевшего Джека.

– Садитесь, садитесь, – повторил несколько раз врач. – У меня две новости, которые пациентка попросила сообщить вам в силу своей слабости. И вторая вам может не понравиться, – он сделал паузу и соединил пальцы «домиком».

Джек затаил дыхание в ожидании.

– Первая новость – неплохая. Падение никак не отразилось на здоровье. Нет даже легкого сотрясения. Будут синяки, да, удар был сильным. Мы сделали МРТ и можем показать вам снимки, если хотите, – медленно сказал доктор, позволив Джеку оправиться от волнения, а затем продолжил: – Но в ходе обследования мы с коллегами пришли к решению, что необходимо оставить миссис Эванс в госпитале до завтра, чтобы кое в чем убедиться…

Джек чаще захлопал светлыми ресницами.

– Убедиться в чем? – уточнил он.

Доктор Гледстоун промокнул испарину на лбу салфеткой и негромко произнес:

– Нас обеспокоили некоторые показатели в крови миссис Эванс, но давать прогнозы еще рано – это будет непрофессионально с моей стороны.

Джек укоризненно посмотрел на врача.

– Что могут означать эти показатели? – продолжил настаивать он.

Доктор Гледстоун сменил выражение лица с сосредоточенного на дружелюбное. Он приблизился к Джеку и по-дружески похлопал его по плечу:

– Мистер Эванс. Я верно говорю? – уточнил доктор, и Джек кивнул. – Давайте не будем переживать раньше времени. Завтра мы соберем достаточное количество сведений, чтобы дать вам исчерпывающий ответ.

Джек растерянно посмотрел на Эстер, потом на доктора. Он подумал, что дополнительное обследование не может сулить ничего хорошего.

– Это из-за этого подонка, да? – спросил Джек вслух, подразумевая Джонни. – Это из-за него вы оставляете мою жену на ночь в госпитале?

– Простите, какого подонка вы имеете в виду?

– Джек! – укоризненно шикнула Эстер.

– Мне надо знать! – с тенью обиды в голосе воскликнул Джек. – Извините, доктор. Я имею в виду, это из-за того, что она упала с утеса? Она что-то повредила?

– Да нет же, – поспешил заверить доктор. Он взял в руки больничные листы и стал бесцельно перебирать их сухими тонкими пальцами. – Это патология совсем другого происхождения. Но давайте закончим на сегодня. Миссис Эванс останется здесь, а вам позвонят, как только анализы будут готовы. Пройдите в регистратуру и оставьте им номер телефона.

– Нет, подождите, – начал было Джек, но Эстер поспешно вывела мужа из кабинета.