Текст книги "Атомная катастрофа на Урале"

Анализ документов ЦРУ США об Уральской атомной катастрофе

Как я уже упомянул в начале этой книги, мое первое сообщение об уральской атомной катастрофе в ноябре 1976 г. было сразу объявлено председателем британской атомной администрации Джоном Хиллом научной фантазией. В США, однако, журналисты обратились за информацией к ЦРУ, и я уже приводил комментарии аналитиков ЦРУ, опубликованные 10 и 11 ноября 1976 г. во многих газетах. По данным ЦРУ, в СССР в 1958 г. действительно произошла ядерная катастрофа, но это была авария реакторов в районе Урала, последствия которой быстро ликвидировали.

Одного этого краткого упоминания было достаточно для того, чтобы понять, что американская разведка имеет какую-то информацию о взрыве на Урале в 1958 г., хотя до этого о нем нигде в открытой прессе не сообщалось.

Незадолго до 1976 г. в США был принят закон, так называемый Акт о свободе информации, согласно которому любые правительственные учреждения должны предоставлять в распоряжение граждан и организаций ту или иную несекретную или рассекреченную информацию. Однако все расходы на воспроизведение необходимых документов, а также расходы, связанные с принятием решения о рассекречивании тех или иных документов, и некоторые другие должны нести те, кто запрашивает такую информацию. Поэтому заказчик должен заранее указать сумму, которую он готов заплатить за предоставляемые в его распоряжение документы.

Этим Актом быстро воспользовался американский Совет по защите естественных ресурсов (Natural Resources Defense Council), направив в различные организации запросы об информации, касающейся аварий на советских атомных объектах в районе Урала в 1957–1961 гг. Копии этих запросов в последующем были предоставлены в мое распоряжение. Для тех, кого заинтересует возможная форма такого запроса, я привожу здесь одно из подобных писем, датированное, как мы видим, 15 ноября 1976 г., то есть отправленное Советом по защите естественных ресурсов через пять дней после первых комментариев ЦРУ, еще до свидетельств профессора Л. Тумермана (см. документ № 1).

После этого письма и ряда других, направленных в ЦРУ, Командованию ВВС США и в другие аналогичные ведомства, последовала длительная переписка, анализ которой не представляет интереса.

Совет по защите природных ресурсов получил от ЦРУ более-менее обстоятельный ответ с рядом документов только в начале февраля 1977 г. (см. документ № 2).

Американским экологам эти документы показались недостаточно информативными, поэтому в то время о них не появилось никаких сообщений в печати. Из других источников было получено три документа, но и они немногое объясняли американским экологам. Однако, когда мне из этой организации защитников природы прислали прошедшие определенную «санацию» копии рассекреченных документов, я нашел в них очень много полезной информации. Поскольку об этом первом рассекречивании документов ЦРУ не было никаких сообщений в прессе (они появились в американских газетах на первых страницах лишь в конце ноября 1977 г., когда ЦРУ рассекретило еще четырнадцать документов), я считаю необходимым остановиться прежде всего именно на тех первых, так как последующие прибавили не очень многое и были в большинстве случаев истолкованы со многими ошибками.

В 1957–1959 гг. над атомными центрами Урала, как известно, еще летали разведывательные самолеты США типа U-2, которые вели непрерывную съемку местности. Впоследствии территориальную разведку стали проводить со специально оборудованных спутников, и поступающие с них сведения, дают достаточно обширную информацию. Сообщения агентов и дефекторов классифицируются и анализируются, и все это обилие информации подвергается, по-видимому, всем видам обработки. Поэтому трудно себе представить, чтобы факт катастрофы, хотя бы в общих чертах известный миллионам жителей Среднего и Южного Урала, не подвергся изучению разведывательными службами Запада.

Но это совсем не значит, что такая информация не останется секретной на долгие годы. Разведслужбы не торопятся давать в печать все, что получают по разным каналам. Кроме того, ядерная катастрофа на Урале не была в конце 1957-го или в 1958 г. желательным источником сенсации. В то время в США звучало множество крайне неприятных для правительства и Комиссии по атомной энергии заявлений о возможной аварии реактора возле Детройта. В октябре 1957 г. в Англии произошла авария реактора в Уиндскейле (Windscale). Антиядерные демонстрации и кампании приобрели большой размах и в США, и в Европе. В такой обстановке «разоблачение» ядерной катастрофы в СССР имело бы отрицательные последствия прежде всего для американских и европейских властей, а не для политики советского правительства. Поэтому не было никаких оснований ожидать, что разведслужбы Запада поторопятся сообщить о трагических событиях в центре ядерной промышленности СССР.

Для меня это стало очевидным только сейчас. В 1976 г., когда я в первый раз написал об этой катастрофе в журнале New Scientist, я не вдавался в детали, так как полагал, что это событие давних лет уже перестало быть сенсацией. Оказалось, что это не так.

Совет по защите природных ресурсов получил также протокол обсуждения в ЦРУ статьи в The Washington Post от 17 ноября, где высказывалось предположение, что описанная мной катастрофа была результатом землетрясения, зафиксированного в конце 1958 г. в районе озера Байкал. По каким-то слухам (источник не назван), в 1958 г. произошла крупная авария в г. Троицке (южнее Челябинска), где тоже, видимо, имелись ядерные реакторы. Но, поскольку описание этой аварии известно лишь по слухам, я не буду приводить его здесь. Версия о землетрясении у озера Байкал как причине повреждения была признана маловероятной, так как Байкал расположен слишком далеко – более чем в 2 000 км от Челябинской области.

Однако в комментариях сотрудников ЦРУ по поводу статьи в The Washington Post было сказано о способе хранения реакторных отходов в Челябинской области по данным неизвестного источника (см. документ № 3).

В комплекте самих документов был, по-видимому, важный отчет, полученный не от ЦРУ, а от бывшей Комиссии по атомной энергии и содержавший на полях написанную от руки пометку: «секретность отменена с исключениями», подпись неразборчива, и дата – 23 декабря 1976 г. Я начинаю с него, так как он датирован 1958 г. Остальные стали известны позже.

Документ AECIR 4-61, предоставленный в столь «санированной» форме, исключал все, что было до примечания редактора, и при этом на 46-й странице. Страницы 47 и 49 также полностью отсутствуют, а на странице 48 оставлена одна фраза. Я привожу здесь эти страницы в качестве иллюстрации того, как выглядят в действительности прошедшие серьезную «санобработку» документы.

По-видимому, весь документ не был посвящен непосредственно уральской катастрофе, а представлял собой общий секретный отчет о Второй Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии в 1958 г. Примечание редактора могло бы быть иллюстрацией к главе книги о загрязнении озер и работах с рыбами.

Комментарий редактора: «некоторое подтверждение этому сообщению можно получить из разговора… (исключено)… с советским ученым в Секретариате конференции ООН Второй Женевской конференции в 1958 г., когда этот ученый сказал, что он поймал ценную рыбу в озере недалеко от того места, где работал (местоположение неизвестно), и только после того, как поел этой рыбы, узнал, что она была загрязнена радиоактивностью. Советский ученый сказал… (исключено), что озеро потом было очищено…» (см. документы № 4 и 5).

Следующий, судя по указанной дате рассылки, документ был получен ЦРУ 4 марта 1959 г. Он приведен ниже полностью (см. документ № 6).

Источник информации пока еще секретен, и из текста документа признаны несекретными несколько фраз. Могу прокомментировать, что г. Касли находится рядом с г. Кыштым, а названный в документе г. Каменск-Уральский находится на трассе Челябинск – Свердловск, но уже в Свердловской области. Это большой город с населением около 150 тысяч (в 1957–1958 гг. было, видимо, около 100 тысяч). Этот город должен был проезжать Л. Тумерман по описанному ему пути из Челябинска в Свердловск.

Возникшая в Каменске-Уральском паника была типичной и для других городов Среднего и Южного Урала. Мне рассказывали о подобной панике в Свердловске и Челябинске, где также была запрещена вся торговля продуктами на частных и колхозных рынках и продукты в первые недели после катастрофы распределялись только через государственную торговую систему.

Далее были рассекречены два малоинтересных документа, просто свидетельствовавших о том, что в Челябинской области находится много атомных объектов и реакторов. Это известно и без ЦРУ. Гораздо интереснее документ, распространявшийся ЦРУ (среди тех, кому надлежало знать) с 16 февраля 1961 г. и рассекреченный 14 января 1977 г. Ниже я привожу этот документ под № 7 и 8. Пункты 1 и 2 не были рассекречены. Указанная в документе река Теча протекает возле Кыштыма, а вытекает она из крупного озера (более 50 км²) Кызылташ.

Далее идет документ, полученный из Германии в декабре 1963 г. и поступивший в Командование ВВС США в Европе 8 января 1964 г. (см. документ № 9).

Все эти данные, хотя они и относятся к категории свидетельств людей, безусловно живших в Челябинской области, не несут на себе отпечатков действительного знания о том, что именно произошло. Характерно расхождение в датах – люди рассказывали по памяти, поэтому несовпадения были неизбежны. Наиболее убедительно звучит утверждение о том, что это был взрыв хранилища отходов. Для меня важнее был сам факт, что в ЦРУ имеются какие-то документы о катастрофе в Кыштыме. Четыре документа, упомянутые в письме ЦРУ, находились в распоряжении Комиссии по атомной энергии (в 1974 г. она была расформирована, а ее функции переданы Управлению энергетических исследований и разработок и Комиссии по ядерному регулированию), и ЦРУ устанавливало лишь степень их секретности. Те два, что не были рассекречены (апрель 1962 г. и апрель 1963 г.), возможно, содержали сведения более компетентного источника и именно поэтому могли раскрыть его статус. То, что было рассекречено, по сути, мог бы рассказать любой житель Челябинской или Свердловской области.

Я полагал, что после публикации статьи в The New Scientist от 30 июня 1977 г. с рядом деталей по радиоэкологии загрязненной стронцием-90 и цезием-137 зоны Челябинской области я тоже мог бы воспользоваться Актом о свободе информации и запросить из ЦРУ имеющиеся у него данные о конкретном событии в определенном месте. На мое письмо в ЦРУ я достаточно быстро получил положительный ответ (см. документ № 10).

В конце ноября я был участником 30-й конференции Американского геронтологического общества, которая состоялась в Сан-Франциско. Возвращаясь из Сан-Франциско в Лондон, я остановился на несколько дней в Нью-Йорке и, просматривая в субботу 26 ноября газеты, обнаружил в The New York Times на 9-й странице сообщение о том, что ЦРУ рассекретило ряд документов о кыштымской катастрофе (см. документ № 11).

В The Washington Post сообщение об этом событии оказалось более подробным и начиналось на первой полосе номера. Как выяснилось, эта газета так же, как и упомянутый в статье The New York Times Ральф Надер, настаивала на рассекречивании этих документов и поэтому редакция получила копии документов ЦРУ, а не просто «сообщение из Вашингтона». Однако и в The Washington Post опять повторялась странная версия о двух взрывах, а не одном, причем второй был просто испытанием атомного оружия, произведенным над ранее загрязненной зоной Кыштыма (см. документ № 12).

В других американских газетах сообщалось примерно то же самое. Для меня было очевидно, что версия испытания ядерного оружия над районом Кыштыма абсолютно исключена. Эта зона была уже серьезно загрязнена, поэтому строить там искусственный городок для испытаний действия излучения на коз и овец было бы нелепо. Район между Свердловском и Челябинском является индустриальным и не мог быть выбран для намеренного испытания атомной или ядерной бомбы. Что-то в тех рассекреченных четырнадцати документах было неверно понято – газеты очень часто торопятся выдать сенсацию, не теряя времени на консультации с экспертами.

Вернувшись в Лондон, я обнаружил, что сотрудник ЦРУ Вильсон, обещавший прислать мне новые документы, которые будут рассекречены, сдержал свое слово. Среди накопившейся почты оказалось и письмо из ЦРУ с комплектом тех же документов, которые были направлены и в The Washington Post, и Ральфу Надеру. Мне эти же документы были посланы несколько раньше – письмо датировано 14 ноября 1977 г.

Среди четырнадцати документов, полученных мною, первые три, представленные в мое распоряжение «без сокращений», не представляли никакого интереса. Это был, во-первых, разделенный на две части полный текст моей собственной статьи в New Scientist от 4 ноября 1976 г., переданный по радио в США из Англии и попавший в папку ЦРУ из Foreign Broadcast Information Service.

Третий документ был ксерокопией статьи из The Christian Science Monitor от 12 января 1977 г., которая пыталась объединить мою раннюю публикацию с показаниями Льва Тумермана. Остальные одиннадцать документов были хорошо «санированы». Документы № 4 и 5 уже были известны по прежней «выдаче» – от 4 марта 1959 г. и от 16 февраля 1961 г. Документ № 6 оказался просто короткой памяткой ЦРУ от 27 декабря 1976 г. об обсуждении сведений Л. Тумермана. Документ № 7 от 21 мая 1958 г. уже процитировала The New York Times – это были аналитические выводы о разговорах сотрудников советского павильона Всемирной выставки в Брюсселе в 1958 г., где экспонировались макеты первой атомной электростанции и другие объекты атомной энергии, и, по-видимому, разговоры сотрудников, дававших объяснения на стендах, внимательно слушались и записывались. В газете не сообщалось только то, что, по слухам, авария произошла в Челябинской области.

Новым был документ от 5 августа 1959 г. (в списке № 8), но из него, и без того небольшого (одна страница), были рассекречены только две первые фразы.

Документ № 9 от 5 декабря 1961 г. и документ № 10 от 21 декабря 1961 г. связаны между собой, ибо последний помечен как «дополнение» к документу 3. 202. 034 от 5 декабря 1961 г. В этих двух документах рассказывается история таинственного взрыва в Челябинской области вблизи г. Еманжелинска, вызвавшего много жертв. Это как раз именно те показания о переполненных больницах и «ужасном зрелище», которые были приведены в The New York Times.

Судя по текстам, которые я здесь привожу, сведения исходят от второго лица – человека, разговаривавшего с какой-то женщиной. Речь идет о якобы «взрыве», который эта женщина сама не видела. В одном случае «взрыв» описывается как произошедший в мае 1960 г., в другом – в мае 1961 г. Деревья на листьях (упоминается тополь) покрылись красной пылью и вскоре засохли и опали. Та женщина сказала, что взрыв был примерно в 50–60 км от Челябинска, но в каком направлении, она не знала. Из параграфа 7 видно, что и сама эта женщина знала о «взрыве» по рассказу другого человека, имя которого в отчете ЦРУ удалено.

Больница, куда отправили пострадавших от взрыва, находилась в самом Челябинске, рассказ об этой больнице ведется женщиной уже от первого лица – она эту больницу посещала вместе с кем-то (здесь купюра), кто и рассказал ей о взрыве.

В этих двух документах местом взрыва считается Еманжелинск – небольшой город к юго-востоку от Челябинска, а не к северо-западу, как следовало бы, если бы речь шла о Кыштыме. Поэтому либо это была еще одна авария, либо женщина просто не знала ни места, ни даты взрыва. Тополь вообще не типичен для Челябинской области. Человек, который передавал эту информацию в ЦРУ (где она зафиксирована 5 декабря 1961 г.), заинтересовался рассказом, но поскольку он не показался ему достоверным, то позднее он нашел того самого знакомого женщины, который рассказал ей о взрыве. Этот новый источник (документ № 10) четко отвечает на поставленные ему вопросы. Из его ответов по повторам фактов видно, что женщина практически все рассказала с его слов, за исключением того, что касается больницы, в которой женщина провела около трех месяцев (примерно с мая по июль 1960 г.). Адрес этой больницы «источник» дает как «Челябинск, улица Зеленого магазина» (очень странное название для улицы!) в южной части города.

Из всех этих свидетельств очевидно, что город Еманжелинск назван случайно, ни первый, ни второй «источники» не знали реального места или даже приблизительного его расположения, кроме того, что это была «запретная зона». Не слишком уверены они и в реальной дате взрыва. Единственное, о чем они говорят с уверенностью, – это то, что в больнице находились пострадавшие от взрыва, так как женщина была в другом отделении этого же госпиталя, а мужчина посещал ее там.

Под № 11 ЦРУ предоставило прессе документ № ООК 323/205 87–76. Он состоит из двух страниц, но первая полностью «санирована», за исключением заглавия. Документ исходит от Иностранного отдела ЦРУ и Директората операциями. Он поступил в ЦРУ только 20 сентября 1976 г., то есть за полтора месяца до моей первой публикации в New Scientist. Можно было бы подумать, что кто-то из редакции передал в ЦРУ первоначальный текст моей статьи, но этот вариант исключается. Во-первых, я написал статью в конце сентября и передал ее в редакцию в начале октября 1976 г. Во-вторых, как следует из единственного параграфа (№ 3), рассекреченного для прессы (всего в документе пять параграфов), «источник» информации отчетливо говорит о Кыштыме и адресе «объекта» – «Челябинск-40» – этот адрес уже встречался в документах, рассекреченных ранее. Я же в своей первой статье не давал никаких четких адресов, кроме указания на то, что авария произошла недалеко от г. Благовещенска. Благовещенск расположен примерно в 150 км юго-западнее Кыштыма. Этот город запомнился мне по одному из рассказов В. М. Клечковского, название «Кыштым» он никогда не упоминал. Такое географическое искажение также нормально: люди из «того» мира – из кругов, где обсуждают государственные тайны, в беседах с людьми из «этого» мира, то есть с «незасекреченными», обязаны использовать географические искажения в разговорах о тех или иных событиях или объектах. Но большой ошибки в моей статье не было, так как по масштабам Сибири и Урала 150 км – это действительно недалеко. Документ под № 13, который все газеты процитировали как наиболее важный, представляет собой дословное изложение письма профессора Льва Тумермана в газету The Jerusalem Post и его последующих дополнений для других газет, радио и телевидения. Кто-то уже в ЦРУ собирал этот материал по обычным печатным источникам (полные словесные совпадения), а затем подготовил сводный документ, датированный 25 марта 1977 г.

Что же касается намеренного взрыва атомной бомбы в 20 мегатонн, который якобы советские ученые провели в 1959 г. над ранее уже загрязненным районом Кыштыма и сообщение о котором обошло почти все газеты и вошло в резюме ЦРУ, то описание такого взрыва содержится в документе от 24 января 1977 г. Этот документ поступил в ЦРУ после моей первой публикации и после описаний, данных Л. Тумерманом. Неназванный источник в своем письме в ЦРУ сообщает, что не исключено, что сообщения в печати о взрыве в районе Южного Урала – по существу, сообщения об испытании ядерного оружия. Я привожу здесь этот последний рассекреченный документ полностью просто для того, чтобы показать, что он никакого отношения к тому, что описано в данной книге, не имеет. Это было обычное испытание ядерного оружия, автор письма относит его к 1957–1958 гг., когда проводились десятки таких испытаний и в СССР, и в США. Если это был район Урала (что весьма сомнительно), то можно предположить лишь его арктическую зону, где нет населения. Кроме того, хорошо известный большой (длиной 600–700 км) арктический остров Новая Земля, который является атомным полигоном СССР, географически представляет собой продолжение Уральского горного хребта. По всей вероятности, испытание атомного оружия было проведено именно в этой части Урала, расположенной в 2 000 км к северу от Челябинска (см. документ № 15).

Маловероятно, чтобы 20-мегатонную бомбу (в 1 000 раз большей мощности, чем сброшенная на Хиросиму в 1945 г.) сбросили с самолета в 1959 г. в ходе плановых испытаний в районе Кыштыма, потому что, во-первых, такая бомба вызвала бы существенные разрушения в Свердловске и Челябинске, а во-вторых, в 1959 г. (а также в 1960-м.) не было зафиксировано ни одного испытания атомного оружия в атмосфере. Два года после интенсивных испытаний в конце 1958 г. СССР соблюдал некоторый мораторий на такие испытания. Не проводили их также ни США, ни Великобритания. Кроме того, и сам «источник» информации явно не помнит, к какому году относится виденный им «секретный» фильм.

В списке документов, которые все еще считаются секретными, ЦРУ перечисляет пятнадцать с порядковыми номерами с 15-го по 29-й. При этом указаны их номера, под которыми они официально зарегистрированы, даты и имена тех сотрудников ЦРУ, которые несут ответственность за их секретность. И мне, и другим получателям рассекреченных документов предоставляется право запросить пока еще засекреченные документы, обосновав причины и цель своих запросов. Пока я этим правом не воспользовался.

Наиболее ранний из пока что не рассекреченных документов датирован декабрем 1958 г., два засекречены с 1959 г. Восемь документов поступили в ЦРУ в 1961–1962 гг., и все они имеют тот же первичный буквенный код СS, которым отмечены документы № 3, 5, 7, 8. Я предположительно расшифровываю этот код как Cheliabinsk – Sverdlovsk. Буквенный код одного из документов SD-КН можно, очевидно, расшифровать как Sverdlovsk – Kyshtym.

Ко всем первым тринадцати документам приложено резюме ЦРУ, составленное уже в 1977 г. (точная дата не указана), так как в нем учтено и сообщение об испытании ядерного оружия, поступившее в ЦРУ в том же 1977-м. Из текста резюме совершенно очевидно, что для его составления понадобились материалы не только открытых, но и еще закрытых источников (см. документ № 16).

Сопоставление указанного документа с известными фактами подтверждает, что именно этот поселок с подземными постройками был тем первым атомным центром на Урале, где запустили первый военный реактор для производства плутония и первый радиохимический завод по выделению плутония. В двух биографиях научного руководителя и главного руководителя советского атомного проекта академика Игоря Курчатова [66, 67] говорится, что строительство «объекта» началось в 1945 г., а в 1947 г. началось строительство военного реактора.

Однако биографы Курчатова, конечно, опускают такие детали, как строительство нового города силами заключенных, хотя не только из «Архипелага ГУЛАГа» А. И. Солженицына (т. 2), но и из многих других исследований лагерной системы сталинских времен известно, что практически все основные объекты атомной промышленности строились заключенными. Книга И. Н. Головина [66] дает несколько больше сведений о начале атомной эры в СССР, хотя и в ней все это описано в очень общих чертах. О строительстве первого военного реактора автор рассказывает так:

«Вдали от Москвы, в живописном месте, развернулось строительство города, подсобных сооружений, химических корпусов. На закладку здания первого промышленного уранового котла и для помощи в строительстве Курчатов направил в январе 1947 г. своих ближайших сотрудников…

Осенью 1947 г., когда наступили морозы, И. В. Курчатов вместе с Б. Л. Ванниковым поехали на строительную площадку. Здесь уже вырос большой город, населенный тысячами рабочих, техников, инженеров разных специальностей. От города к месту строительства котла больше десяти километров…

В первый котел был загружен весь имевшийся в то время в стране металлический уран…»

Судя по книге, И. В. Курчатов провел в этом новом городе несколько лет – первый котел заработал в 1948 г. Мы явно видим, что строительство кыштымского объекта и первого большого реактора полностью совпадают во времени. Поскольку в 1948 г. во всей стране металлического урана для производства плутония было достаточно лишь для одного большого промышленного котла, то вполне очевидно, что район Кыштыма (вернее, к востоку от Кыштыма) был главным и первым центром первоначального производства атомного оружия. Поскольку именно там находился и химический завод по выделению плутония, который образуется в реакторе, то там же и начали накапливаться первые партии ядерных отходов. Вопрос о том, что делать с ядерными отходами тогда еще не был главным, его планировали решать «по ходу дела». Первые решения этой проблемы и в США оказались недостаточно удовлетворительными и создали впоследствии немало опасных ситуаций. От СССР нельзя было ожидать большего. Американские «юшки», как мы увидим в следующем разделе, были технически крайне примитивными, и через много лет неминуемый взрыв хранилища отходов не произошел лишь благодаря очень сухому климату и глубокому залеганию грунтовых вод в зоне первых военных реакторов. Первый советский промышленный атомный центр находился не в слишком засушливой зоне, и вокруг были озера и реки. Вода необходима для постоянного охлаждения котлов и химического производства, поэтому и был выбран водный край. Но там, где нужно хоронить отходы ядерной промышленности, необходима не только хорошо регулируемые источники воды.

Хотя некоторые воспроизведенные здесь тексты не очень разборчивы, они представляют собой точные копии документов, полученных автором.

Документ № 1. Образец письма в ЦРУ для получения той или иной информации.

Документ № 2. Отрывок из письма ЦРУ от 4 февраля 1977 года.

Документ № 3. Описание хранилища ядерных отходов в СССР и упоминание об аварии в одном из стальных контейнеров.

Документ № 4. Почти полностью «санированный» документ Комиссии по атомной энергии США. Упоминание загрязнения радиоактивностью озера на Урале.

Документ № 5. Продолжение документа № 4. Упоминание об аварии реактора.

Документ № 6. Рассекреченный абзац обширного документа ЦРУ. Упоминание о загрязнении радиоактивностью города Каменска-Уральского в результате аварии 1957 года.

Документ № 7. Первая страница отчета ЦРУ об аварии на Урале. Остальная часть отчета остается засекреченной.

Документ № 8. Выдержки из отчета ЦРУ о ядерных промышленных объектах в СССР. Датирован февралем 1961 г. Рассекречен в январе 1977 г.

Документ № 9. Рассекреченный отчет ЦРУ об аварии на атомном объекте в Кыштыме в 1958–1959 гг. (отрывки).

Документ № 10. Письмо автору от ЦРУ с обещанием высылки новых документов.

Документ № 11. Статья в New York Times от 25 ноября 1977 г. об уральской катастрофе.

Документ № 12. Аналогичная статья в газете Washington Post.

Документ № 13. Рассекреченный параграф отчета ЦРУ о радиоактивной загрязненной зоне в Челябинской области. Остальные части документа остаются секретными.

Документ № 14. Рассекреченный параграф отчета ЦРУ о ядерном взрыве в районе Кыштыма.

Документ № 15. Отчет ЦРУ о советских атомных объектах и об испытании атомной бомбы.

Документ № 16. Описание истории Кыштымского атомного центра и лагерей заключенных, которые были строителями основных сооружений (12 лагерей с 70 000 заключенных). Отчет сделан для ЦРУ.