Текст книги "Притча «Уважение»"

Притча «Уважение»
Никита Белугин

© Никита Белугин, 2021

ISBN 978-5-0055-5505-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

С чего бы начать историю, чтобы осветить её в правильном ракурсе? Думай – не думай, а история эта, как и всякая, берёт своё начало с раннего детства, – точно так же как и всякое зло происходит и произошло от Адама и Евы; то есть если уж искать самые корни.

История эта была бы самая зауряднейшая, если бы не один любопытный поворот– впрочем тоже самый зауряднейший– поворот судьбы в жизнях двух братьев близнецов, которые будут описаны. Да, братья эти близнецы, но близнецы розные, то есть самобытные, не как многие другие близнецы, которые так знакомы своей одинаковостью всем, – не только лицами и сложением, но и одеждой, и одними и теми же увлечениями, и уж наверно проще перечислить бы было чем они отличаются, чем то в чём сходятся; по крайней мере первые свои лет двадцать как минимум.

И в случае наших близнецов было бы наверно всё то же самое, если бы их родители не развелись через два года после их рождения. Отец Жени и Валентина– так звали этих братьев– сначала после развода, как и чуть не все русские отцы, оставил сыновей на шеи их матери, с тем, что обязался оплачивать их содержание алиментами.

Пожив с год холостяком, он так и не соединился обратно с своей женой, как это нередко случается у молодых и легкомысленных супругов; а нашёл в свою очередь новую– не жену, но и не любовницу– одним словом пару, но в этот раз уже не торопясь надевать кольцо на свой палец; но дело кажется шло к новой свадьбе. И действительно, через три года они всё-таки поженились.

И вот тут и происходит та самая завязка всей дальнейшей судьбы двух близнецов. Дело в том, что новая жена их отца никак не могла забеременеть; то ли дело было в ней, то ли не в ней, Бог знает, но отца (я не называю его имя, так как герой он незначительный) брала время от времени какая-то тоска. Человек он был неплохой и даже многие о нём отзывались положительно и с любовью. И опять же как у молодого человека– ему было двадцать пять– у него в уме рисовались картины самые реалистичные, изображающие всю его жизнь до самого последнего дня. А вырисовывалось следущее: жену новую он любил и уважал, то есть скорее уважал– но не суть, и так как она не могла принести потомства, то он чувствовал что-то вроде зависти к самому себе, то есть к своей прошлой жизни, там где у него была прекрасная (какой она казалась первый год) семья, да ещё и с таким необычным подарком судьбы – сыновьями близнецами.

В отношениях с своей первой супругой он остался прекрасных, хотя это было скорее внешне, а не внутренне; и даже многие их знакомые поражались им: как такая прекрасная пара и развалилась. Но в том и дело, что прекрасны они были лишь снаружи, а души их были совершенно из разного теста и одна другой ни за что не согласилась уступить, как ни старались.

И всё-таки они смогли договориться чтобы один сын жил с отцом, а один остался с матерью. Мать за годы материнства успела понять каково одной заменять двух родителей. Замуж в отличии от своего супруга второй раз она не вышла, да и не особо хотела, да и некогда было. Таким образом дело обошлось обоюдно добровольно, без мучительных судов, за исключением необходимых оформлений документов, чтобы алименты теперь перечислялись на одного сына.

2

Нет времени описывать разлуку «одноутробных», да и разлукой это в строгом смысле назвать нельзя, ибо расстояние между их домами составляло километров пять. Итак чуточку повзрослев, то есть когда оба пошли (в разные) школы, они иногда встречались и проводили время, гуляя вместе. С одной стороны оба они стремились друг к другу, уже довольно понимая, что означает понятие братство, но с другой стороны расстояние играло существенную преграду в их дружбе. Но тем не менее раз в месяц, может и реже, но они воссоединялись. Бывало один приходил к другому в школу и оттуда они шли не по домам, а неизвестно куда, узнавая Мир. Дружбы как-то между их домами не образовалось, родители сыграли в этом главную роль. Между прочим когда Женя переехал к отцу, он совсем не жалел и отнёсся к этому переезду, как к самому обыкновенному предприятию, – то есть не уронил ни малейшей слезы, расставаясь с матерью. Та заверила его, что они будут встречаться, что вобщем-то сбылось, только значительно реже, даже весьма реже, чем она обещала. Что касается Валентина, оставшегося на попечении мамы, то он как бы почти и не считал отца за отца; не в том смысле, что он его презирал, – для его возраста это было ещё рано, – а в том смысле, что ему было вполне комфортно и без него, к тому же он и не мог знать, что значит жить с отцом.

Как-то раз летом братья катались на велосипедах и заехали в безлюдный полулесок, посмотреть – поглазеть, ведь они там ещё не разу не были. Обследование новой местности прошло успешно и они были оба в восторге. Но возвращаясь обратно, идя при этом пешком и везя рядом свои велосипеды, они наткнулись – наткнулись в прямом смысле на двух ребят постарше их. Те сидели на траве возле дороги и были незаметны, закрываемые растущим возле кустарником. Братья сразу поняли, что ребята эти «нехорошие», так как они сидели и курили сигарету (одну на двоих). Эти оборванцы, – платье их было довольно стареньким и неряшливым, – увидев близнецов, тут же повскакивали, как бы хищники, заметив добычу. Женя (тот что жил с отцом), почуяв чем запахло дело, едва стал сдерживать слёзы. На что Валентин стал пытаться ободрять его, дескать ничего ещё не произошло, поэтому рано и плакать.

Хулиганы стали допрашивать их вопросами: «Кто такие, куда едете?» Отвечал на вопросы Валентин, пытаясь сохранять самообладание. Хулиганов его ответы пока устраивали. Дальше они стали просить «прокатиться», на что Женя откровенно расплакался, предчувствуя, что сегодня он останется, как и его брат, без велосипеда. Тут надо заметить, что велосипед у Жени был дороже, так как и сам Женя жил несколько богаче, чем Валентин.

Валенти, понимая, что надо идти до конца, уступил свой велосипед одному из старших мальчиков, как какому-нибудь товарищу, не допуская и мысли такой, что его угонят, – то есть не допуская видимо, само дело он очень хорошо понимал. Когда второй обращался к Жене со словами: «Да чего ты плачешь, как девочка! Я ведь отдам, не жадничай!» – Женя не переставал плакать, поглядывая иногда на брата, как тонущий на соломинку, крепко держал велосипед при этом за руль. Валентин ответил хулигану заместо брата: «Да брось ты его, сейчас твой друг приедет и ты после него прокатишся, и делов.» Тот нехотя согласился. Таким образом дело устроилось почти беспроигрышно, так как вдвоём они бы совладали с одним старшим, если бы его товарищ не вернулся с велосипедом. В том же случае, если бы он вернулся без велосипеда, то у них хотя бы остался один…

Но всё обошлось, как и с самого начала почему-то верил Валентин, что у этих ребят только вид страшный, на самом же деле они почти такие же как и он с братом, только старше и может быть из пьющих семей. Хулиганы распрощались с Валентином, выказав даже некоторое уважение ему, отпустив шуточку, мол с виду одинаковые, а начинки-то разные. Валентин ни сколько этим не возгордился перед братом, считая, что Женя просто дал волю чувствам и слабости. Но чувствовал благородную гордость, что по большому счёту защитил своего кровного товарища, да и себя заодно.

3

Это была правда, что характеры Жени и Валентина отличались сильно. Валентин, не смотря на своё ангельское имя, преуспевал во всех без исключения единоборствах в школе. Заметим, что роста близнецы были высокого, что отчасти объясняет успех Валентина, но надо сказать он был не драчун, то есть никогда не задирался первый; но если вставал «вопрос чести», то он никогда не отказывался побороться, – ибо дракой детские единоборства назвать нельзя, так как кулаки у них в ход почти не идут.

Что касается Жени, то он был тихим и часто терпел унижения в школе. Не а бы какие унижения – не плевки, но по детским понятиям отказ от рукопашной дуэли уже есть трусость.

Слава Валентина «самого сильного в школе» продолжалась до третьего класса, пока… Пока он не столкнулся с своим погодкой из другого класса. Это был коренастый мальчик, ниже его ростом, но слава о нём ходила опасная: говорили, что он занимается в секции тэйк-ван-до или что-то такое; да плюс происходил из богатого района, о котором все знали, что там живут самые опасные и нехорошие ребята в школе.

Сначала всё происходило как обычно происходит у школьников: начали толкаться, задавать провокационные вопросы, – и что-то Валентина поразило в поведении этого маленького, но дерзкого крепыша, – может быть вся совокупность разом, то есть происхождение, занятия тэйк-ван-до и главное его смелость, как-будто он имел в уме своём нечто, чего не знал Валентин и это его напугало. Он, потолкавшись ещё и позадиравшись, отступил, – с того дня в нём что-то переломилось, как он называл это сам, вспоминая потом, чуть не полжизни этот конфуз. В дальнеешем он впрочем не изменил себе, но уже не рвался в бой с былой отвагой.

Женя в своей школе тоже не был забитым, но отнюдь не знал славы брата, хотя бы даже и до третего класса, а скорее наоборот, слыл тюфяком и не то что бы трусом, но каким-то странным терпеливым третьесортным мальчиком. Опять же благодаря росту его никто особенно не касался как физически, так и устно, но слава есть слава.

4

Для читателя, настроенного критиковать художественную ценность или бесценность, одним словом литературоведа, рекомендую пропустить эту главу. И сам понимаю, что только разжигаю скептический гнев такового, но всё же эта глава не имеет прямого отношения к общей линии рассказа, а написал я её только из собственного любования ею и происходила она параллельно остальным главам.

Наслушаешся как «эксперты» чуть не с пеной в уголках губ (а порой бывает и с ней) обсуждают правила поведения на дорогах «общего пользования» и страшно стаёт не то что думать о веселье, но даже думать о вполне реальных смешных случаях, ибо по всем законам это выходит не смешно…

Наши ребята, Валентин с Женей и ещё другие товарищи сочинили зимнюю забаву. Но забаву не как культурные с позволения сказать дети, а как самая беспризорная уличная шпана. Они, выражаясь взрослым языком, познавали «всю мощь технического прогресса», то есть (дело было зимой) зацеплялись за проезжающий по счастливой случайности мимо мусоровоз и скользили до тех пор пока не становилось опасно, или водитель не замечал ненужных пассажиров.

Конечно настоящая беспризорная шпана играет совсем в другие игры – спешит угробить свою душу и здоровье, но и культурные дети не гуляют, а во что бы то не стало стремятся угодить взрослым – неизвестно для чего, видимо гены…

Приключение случилось следующее. Был в их компании новенький из хорошей семьи. И вот чтобы как-то заявить о себе он решил обойти всех своих товарищей в смелости и находчивости. У него был с собой надувной бублик для катания. И в очередной проезд мусоровоза он изловчился зацепить его верёвкой к фаркопу грузовика, в то время как остальные зацеплялись руками за бампер. Всем было весело, пять мальчиков ехали по снегу, как на лыжах и шестой позади них, сидя. Грузовик уже начал выезжать изо дворов, к этому моменту все обычно уже отцеплялись, опасаясь быть сбитыми на автодороге. Но новичок, как я уже и сказал, решил одним поступком вписаться в незнакомую компанию, и поэтому не спешил отцеплять свой бублик, купленный его родителями за немалые деньги, а преспокойно восседал, выезжая на заснеженный асфальт; не смекнув хотябы то, что возможности отцепиться уже не будет долго, ибо скорость набиралась значительная, не как во дворе.

Все ребята смеялись, никто за него не опасался и выбежав на обочину, провожали его взглядом. Время было вечернее и район их был не особенно проезжий. Со стороны казалось, что машина еле тащится, но школьнику, привязанному к ней, виделось нечто отличное. Сидя на своём мягком троне, он прилагал немалое усилие, чтобы удержаться в нём. Под грузовиком – единственное что он видел – это с бешенной скоростью мелькающая заснеженная дорога; сам он был уже весь в снегу, буквально покрытый белым слоем, что не видно было цвета одежды. Наконец в нём проснулась паника при мысли, что даже если он оставит свой дорогой снаряд, то вряд ли останется целым при отстыковки. Он подумал было закричать, но во-первых не хотелось выказывать свою слабость, а во-вторых его бы скорее всего уже и не услышали, из-за шума двигателя и из-за увеличивающегося расстояния. Он решил крепиться и ждать, терпя невозможный страх опасности.

Дороги впереди он не мог видеть, так что и не успел ничего понять, когда грузовик стал поворачивать направо. В это же самое время на встречу ехала легковая машина, в свою очередь поворачивая налево. Водитель её тоже ничего не успел понять, когда об его бампер ударилось что-то тяжёлое. Он подумал что сбил собаку и даже не хотел останавливаться, но из мгновенно восставшего в нём язвительного любопытства всё же решил съехать на обочину и посмотреть не повредился ли бампер.

Он вышел и увидел валяющееся на дороге нечто тёмное, не схожее размерами с собакой. Прохожих и проезжавших мимо в тот момент никого не было. Он стал осматривать бампер и сильно раздосадовался, видя, что левая часть его раскололась; он стал осматривать его подробнее и заметил на светлой краске брызги крови. Тогда только решил он наконец и обследовать валяющееся тельце. Он подошёл к нему, тот лежал полубоком лицом на дороге; на снегу уже натекло довольно крови. Водитель, боясь его трогать, чтобы не усугубить травмы, всё же решился перевернуть на спину… из любопытства, кого же он всё-таки сбил. Мальчик был без сознания и без зубов, с разбитыми губами и сплюснутым носом.

*

Нет смысла описывать как посадили в тюрьму водителя мусоровоза и как судили и оправдали водителя легковой, так как все мы это всё знаем. Друзья мальчика на похоронах отказывались верить, что в гробу лежал именно он, – до того изменилось его личико от всех операций со вскрытием трупа и от грима. Этот случай поднял шуму в городе и даже дошёл до столичных новостей. Но через месяц всё успокоилось. И ребята, наслушавшись часовых лекций со всех сторон: от родителей, учителей и телевизора с интернетом, – никак тем не менее не смогли удержаться, чтобы не попробовать повторить такую же поездку на бублике, учтя ошибку погибшего. Они теперь прикрепляли санки, тоже к мусоровозу, но только в другом районе, где, как им казалось, дорога более безопасная…

Ну разве это не смешно, организовывать законы, дискуссии, суды, наказания, когда самый красочный пример происходит перед глазами и он ничему не учит. Что ж теперь в клетках держать неугомонных детей, пока не вырастут? Или неужели со взрослыми не случается ничего подобного? Что ж их теперь в клетках держать пока не умрут?

5

Задача художника состоит не в том, чтобы нарисовать фотографию, то есть нарисовать максимально подробно, а в том, чтобы заметить главные черты, которые составляют истинную реальность. Так и фотограф из десятков фотографий оставляет только одну, самую удачную. Поэтому придётся описать только один случай из многих других и в этой хронике, но случай характерный.

Те у кого есть брат или сестра, особенно если они старшие, те знают что это почти враги, причём опасные, – имея в виду детский возраст. Вся причина регулярных драк между братьями и сёстрами состоит в совместном сожительстве в неравных физических силах. В нашем случае силы физические были равны у Евгения с Валей, да ещё и жили они как и известно в разных местах; так что к своим шестнадцати годам они ни разу за всё время не подрались, в то время как драки между родными детьми являются почти нормой в семьях, не только в русских, но и должно быть в любых, – бьют и девочки и мальчики безжалостно и без половых отличий в жестокости.

После катаний на санках, – не только тех что были описаны, но и многих других, – Женя с Валей как-то постепенно разошлись каждый по своей тропинке, так что былая дружба их прервалась примерно когда им было по двенадцать лет.

Валентин, живя с матерью без отца, не особо был опекаем и надзираем. Хотя он и не злоупотреблял этим, понимая, что мать единственная, кому он в сущности нужен, так что в свою очередь стремился платить по возможности взаимно. Но возраст с присущей ему любознательностью взяли своё. И начиная с двенадцати лет он успел много с кем «передружить» из противоположного пола. А в четырнадцать лет, даже понастоящему влюбился и сердце его было разбито.

Что касается второго брата, то он ни с кем из девочек даже близко не имел никаких контактов, а занимался больше учёбой, впрочем без особого своего желания, а больше по требованию родителей, то есть отца и мачехи, но учёба ему давалась, особенно алгебра, физика и похуже химия. Валентин же, начиная с пятого класса, скатывался всё ниже и ниже, хотя и ужасно этим мучаясь, но не в силах совладать с своим желанием гулять, – он буквально ощущал почти наркотическую зависимость от общения и веселия с друзьями на улице.

И вот по окончании школы, в бессрочные летние каникулы Валентин, уже успев два месяца проработать в одной шарашке, заработал себе на мотороллер; и уже исчерпав фантазию куда ещё на нём съездить – ибо просто без цели езда неинтересна, должна быть хоть малейшая цель– он решил навестить брата, с которым не виделся чуть не год.

На его удачу брата он застал в одном из дворов неподалёку от его дома – от дома Жени. С ним была компания, пару человек из которой Валентин знал. За прошедший год Женя вырос чуть не на голову, как показалось Валентину, у него сильно изменился голос, появился какой-то почти неприличный бас. Валентин подумал тогда: «Неужели я так же повзрослел, как и брат?»

Валя забрал Женю кататься и с того дня Валентин привязался к их компании, тому поспособствовало, что со старой компанией его связывала во многом его несчастная любовь, – четырнадцатилетняя девочка, как оказалось была главным звеном, державшим его вместе со всеми остальными ребятами – общими знакомыми.

И вот тот самый анонсированный случай, который произошёл недели через две после катания братьев на моторолере. Валентин с первых дней (а он ездил туда теперь каждый почти день) заметил необычайную явившуюся дерзость в брате: он безо всякой причины бросал вызовы всем товарищам, кроме пожалуй одного, с которым он был в самых коротких отношениях, даже можно было бы назвать этого юношу его другом, если бы он не имел власти над Женей, которую имел, – Женя был на год младше этого товарища. Вызовы были беспричинные и бессмысленные, ни с того ни с сего Женя вдруг приказывал кому-нибудь из товарищей сделать или одолжить то-то, или например в каком-нибудь споре, самом невинном и несерьёзном он вдруг внезапно зверел и предлагал решить вопрос силой, на что соперник обычно отмалчивался и тушевался. Валентин не мог понять что движет его братом, но явно было, что он не собирался останавливаться в покорении своей смелостью и что при таком настрое очередь быть униженным пожалуй дойдёт и до него – до Валентина. Валентин поэтому был теперь всё время настороженный, дабы при вероятной выходке брата суметь осадить его.

И естественно очередь дошла… Все ребята играли в футбол, всем было весело. Как опять, «как гром средь ясного неба» произошёл конфликт. На воротах договорились стоять по очереди, меняясь после одного гола. Тут между строк замечу, что детям не придёт в голову нарочно пропускать гол, чтобы побегать, так как стоять на воротах всё-таки скучнее. И вот после очередного «голкипера» на раму должен был становиться Евгений. Но на заявление щуплого мальчугана, младшего Жени года на три, дескать милости просим – тот ответил: «Постоишь ещё.» – и расхохотался. Малый, видимо уже знакомый с последствиями от споров с возмужавшим близнецом, помрачнел и замолчал. Но Валентин кажется того и ждал; он и никогда не любил унижений сильными слабых, а тут ещё закипало в нём и нечто личное. Он словесно набросился на брата, толкуя ему что он не поступает честно; на что брат с покрасневшим лицом и выпученными глазами заявил, что если Валентин продолжит возмущаться, то получит. Надо сказать, что этот ультиматум обычно срабатывал на всех с вероятностью девяносто девять процентов. И может быть первый раз за свою короткую карьеру дерзкого смельчака (ибо ещё год назад подобного не было) он нарвался на отпор. Валентин без лишних ненужных слов направился в сторону брата, чтобы не много не мало отколотить его. Женя, уже привыкший быть победителем даже и без боя, стоял, молча следя, как его брат приближается к нему. Может быть он и не ожидал действительных колотушек и думал, что обойдётся чем-нибудь подемократичнее. Но Валентин быстрыми шагами добравшись до Жени правым кулаком с размаху попытался ударить по лицу своего единоутробного, но тот успел увернуться. Началась борьба, но на землю обоюдно не удавалось уронить другу друга. Валентин, может быть досадуя, что так позорно промахнулся, пытался наверстать упущенное, в возне упорно целясь и бия как получится, пытался попасть по лицу своему партнёру. Может быть это было слишком неожиданно для Евгения, так что он больше защищался; один лишь раз он точным ударом попал Вале по щеке кулаком, в результате чего у Вали потом появился небольшой синяк, который неприятно уязвил его самолюбие, ибо сам он толком так и не смог оставить заметного ущерба на лице брата. Но зато в борьбе каким-то образом порвал ему куртку его спортивного костюма.

Первым на мировую согласился задира Женя, дав понять при небольшом затишье в драке, что он не жаждет продолжать; Валентин был не против. Обменявшись взаимными бранными оскорблениями, они разошлись немного поодаль, найдя каждый свою компанию и пытаясь разговаривать как ни в чём не бывало. Женя сидел на скамейке с парою ребят и лицо его заметно было в розовых пятнах, – удары Вали всё-таки хотя и вскользь, но ни раз достигли своей цели. У Валентина же было одно пятнышко – пока не синяк, но позже им станущее.