Текст книги "Возвращение в Эдем. Книга 2"

Он повесил трубку и вошел в кабинет Стефани, размахивая биржевой сводкой. Стефани мгновенно догадалась что к чему.

– Кто-то проворачивает махинации с нашими акциями?

– Да, и при этом умело заметает следы, – проворчал Билл.

– Ты думаешь, он действует через подставных лиц?

– Возможно.

– Но кто же скрывается за ними?

– Это я сейчас и пытаюсь выяснить. Я поднял на ноги всех, кого только можно. Но пока мы ничего не обнаружили.

Стефани задумчиво наморщила лоб:

– Что ж, пока мы не узнаем, к кому стекаются наши акции… кто пытается наложить лапу на наше добро, мы ничего не сможем предпринять. Однако нам пока нужно произвести предварительные расчеты и прикинуть наши возможности.

Стефани подошла к столу и знаком велела Биллу придвинуться поближе.

Но Билл, всегда такой решительный, почему-то колебался. Отвернувшись к окну, он делал вид, будто любуется пейзажем.

Наконец управляющий заговорил:

– Ты… ты видела утренние газеты?

– Газеты? Нет.

Билл молча достал из кармана сложенный газетный листок и протянул его Стефани. Она тут же поняла, к чему он клонит.

– Нет, Билл! О нет! – прошептала она.

– Тебе придется это выдержать, девочка. Надо быть во всеоружии. Это единственный выход.

Пересилив себя, Стефани взяла газетную вырезку. В рубрике «Городские слухи» она увидела именно то, чего боялась больше всего на свете.

«Одна из самых загадочных историй, которые происходили в нашей стране за последние годы, вступила в завершающую стадию, ибо Джилли Стюарт выходит сегодня на свободу. Жители Сиднея, наверное, помнят, что семь лет назад ее осудили по двум статьям: за попытку убийства и непредумышленное убийство. Освобождение Джилли Стюарт вызвало новую вспышку страстей, которые разгорелись когда-то вокруг этого драматического судебного процесса. Суд доказал соучастие виновной в попытке убийства наследницы нефтяного магната, которая была близкой подругой Джилли Стюарт. Ее признали также виновной в гибели мужа Стефани Харпер, знаменитого теннисиста Грега Марсдена, которого подозревали в любовной связи с Джилли Стюарт. Однако за вроде бы очевидными фактами скрывался целый клубок запутанных обстоятельств, и дело Джилли Стюарт долго будоражило общественность. На суде всплыло, что обвиняемая была приглашена туда, где ее подруга и Грег Марсден проводили медовый месяц. Орудием в попытке убийства Стефани Харпер был крокодил длиной двенадцать футов. Однако жертва чудом избежала страшной смерти и вновь стала главой „Харпер майнинг“, ключевой фигурой в мире бизнеса и светской львицей. Выйдя замуж за человека, который практически вернул ее к жизни, за известного специалиста по пластической хирургии Дэниела Маршалла, Стефани Харпер…»

Стефани с отвращением бросила газету и повернулась к Биллу.

– Я… я не ждала этого, – с трудом выдавила она. Билл спросил, стараясь говорить как можно мягче:

– Но ты ведь знала, да?

– Я знала, что ее должны скоро освободить. Но больше мне ничего не хотелось выяснять, – Стефани охватило отчаяние, в глазах застыло страдальческое выражение. – Я думала, это давно кончилось, Билл! Почему они ворошат старое?

Билл откашлялся.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, Стеф… Мне очень жаль, но, похоже, это только начало…

Глава третья

– Воскресенье, воскресенье! – пел, стоя под душем, Джейк. – Ах, какое же веселье…

Из спальни донесся голос радиодиктора:

– А теперь последние новости и сводка погоды. Сегодня, в понедельник, загрязнение воздуха в Сиднее превысило норму.

– Понедельник, понедельник, – страшно фальшивя, замурлыкал Джейк.

Он решил, что неделя начинается прекрасно.

Джейк очень любил по утрам мыться в душе. Он был ужасным чистюлей, но не как самовлюбленный педант, а скорее как большие дикие кошки: леопарды, пумы или тигры. Это делало его особенно привлекательным для женщин. Они чувствовали, что могли бы, не испытывая ни малейшей брезгливости, слизывать паштет с его живота, пить из его пупка шампанское и целовать Джейка куда угодно. Сейчас Джейк потягивался и плескался в радужных брызгах, смывая с себя следы очередной такой оргии, устроенной прошлой ночью.

– Теперь я холост и свободен, – Джейк решил перейти на более знакомый мотив.

Но его мысли витали далеко. Он задумчиво намыливал крепкое, атлетически сложенное тело, как всегда по утрам, подсознательно проверял, по-прежнему ли четко очерчены его мускулы, не появилось ли брюшко, не потолстели ли бедра. Джейк был склонен к полноте, но ни в чем себя не ограничивал, а боролся с ней, усиленно занимаясь гимнастикой. Как обычно, он остался доволен результатами проверки, а когда наткнулся на невольное напоминание о вчерашней бурной ночи, довольно прищелкнул языком.

Выйдя из ванной, Джейк наспех вытерся, завернулся в толстый банный халат и отправился в спальню. Если не считать холостяцкого беспорядка на туалетном столике: разбросанных мелких денег, запонок и часов, – комната была удивительно безликой. Жилище мужчины, который нигде не оставляет следов… Однако обстановка была богатая.

Лучше заплатить втридорога, считал Джейк, но зато жить в роскоши. Его босые ноги утопали в ворсистом тускло-голубом ковре, прекрасно гармонировавшем с шелковыми китайскими занавесями. Стены тоже были обиты шелком: магнолии в окружении темно-голубых ирисов и желтых кувшинок. В комнате преобладали бежевые, яично-желтые и серо-голубые тона. Кораллово-красный абажур, разбросанные тут и там пуфики и некоторые другие мелочи оживляли интерьер. Джейк считал, что подобранная им гамма цветов выгодно оттеняет нежную белизну его кожи и очень идет к его черным волосам и голубым глазам.

Он принялся тщательно подбирать одежду. Джейк заботился о ней не меньше, чем о красоте своего тела. Костюмы его всегда были сшиты в лучших английских традициях, а в выборе рубашек он ориентировался на вкусы американцев. В результате Джейк одевался дорого, но неброско, даже несколько старомодно. Джейк ненавидел крикливую пестроту, он любил простоту и изысканность. Кроме того, ему нужно было выглядеть респектабельным, чтобы люди охотно доверяли ему свои деньги. Однако яркий носовой платок, слегка торчавший из нагрудного кармана Джейка, все же выдавал желание покрасоваться. Под брюками его строгого костюма всегда были надеты модные маленькие плавки. Джейк по опыту знал, что даже если день прошел очень скучно, перед сном могут случиться всякие неожиданности.

Зазвонил телефон, стоявший у кровати. Джейк снял трубку.

– Утренние сводки готовы, мистер Сандерс. И еще. Мы раздобыли последние сведения об акциях «Харпер майнинг».

Джейк улыбнулся:

– Хорошо. Антон уже в конторе?

– Уже десять минут.

– Чудесно. Я тоже скоро буду. До моего приезда не выпускайте из рук ни одной из этих ценных бумаг, ладно?

Джейк повесил трубку и мысленно поздравил себя. Его губы расплылись в тигриной улыбке, обнажив ослепительно белые зубы. Затем он встал и вышел из спальни, тихонько насвистывая новую песенку: «Жил-был в колонии мальчишка…»

– Может, кто-нибудь потрудится мне объяснить, на кой черт меня сюда вызвали?

Сара оторвалась от книги и неодобрительно взглянула на Денниса.

– Не кипятись, братец, – спокойно ответила она. – Побереги свои нервишки.

Но Деннис упорно нарывался на скандал:

– Я же был в Эдеме совсем недавно, в субботу, на мамином торжестве! Я, между прочим, тогда с большим трудом вырвался из Перта, и не успел вернуться, как меня опять затребовали. Кто решил превратить меня в бумеранг, Сэсс? Что я натворил? Почему меня вызывают на семейный совет?

– Да ты вовсе ни при чем! – безрадостно усмехнулась Сара. – Похоже, теперь не только ты будешь доставлять неприятности Харперам. Помнишь тетю Джилли? Она еще приезжала к нам, когда мы были маленькие? Ну, Джилли Стюарт?!

Худое лицо Денниса исказилось от злобы.

– Эту суку?! – прошипел он. – С какой стати ты о ней вспомнила?

– О, Деннис… – Сара осеклась.

Деннис впервые посмотрел на нее в упор и заметил, что она ужасно расстроена.

– В чем дело, Сэсс? – встревоженно воскликнул он.

Сара вздохнула:

– Даже не знаю, с чего начать. Слушай, ты бы налил себе выпить. Мне кажется, тебе это понадобится.

Стефани, находившаяся в то время в спальне, которая располагалась прямо над гостиной, краем уха слышала приглушенные голоса детей, но не прислушивалась. Она сидела за туалетным столиком и методично наносила на лицо макияж. Сперва крем-пудру, потом тени для век, румяна… Стефани делала все это машинально. Дэн, развалившись в кресле, внимательно наблюдал за ней. Как обычно, у Стефани все получалось великолепно. Она умело подкрасила лицо, используя нежные тона, а для глаз выбрала тени, которые точно совпадали с цветом лесных колокольчиков, орошенных весенним дождем. Однако Дэн готов был поклясться, что Стефани двигается как автомат. Мысли ее витали далеко, а глаза, которые он видел в зеркале, мертвенно потухли.

– Стеф, – нерешительно начал Дэн, не в силах больше выдержать гнетущего молчания, – прости, если я вмешиваюсь… но еще не поздно все переиграть.

– Переиграть? – Стефани словно очнулась. – Но как?

– Очень просто, – хрипло сказал Дэн. – Стоит только снять телефонную трубку. А хочешь – предоставь это мне.

– О Дэн, – у Стефани был очень усталый голос.

– Дорогая… – Дэн разрывался между желанием оставить ее в покое и пониманием того, что необходимо действовать. – Я нутром чувствую, что ты совершаешь ужасную ошибку!

– Но, может быть, тебе это кажется.

– Ты хотя бы получше обдумай свой шаг! – не унимался Дэн. – Ты слишком быстро решилась… так скоропалительно… Из-за этого могут быть самые разные… м-м… последствия.

Стефани кончила краситься и повернулась к мужу. Лицо у нее было измученное, но голос звучал твердо.

– У меня нет выбора.

– У тебя масса возможностей! – вскипел Дэн. – Но по каким-то непонятным причинам ты не желаешь ими воспользоваться. Похоже, ты решила сдаться без борьбы.

– Дело не во мне, дорогой, и ты это знаешь. Факты говорят сами за себя. – Стефани протянула мужу руку, ища его поддержки. Он поразился, какой мертвенно-холодной, несмотря на удушливую вечернюю жару, была эта рука.

Дэн предпринял последнюю попытку переубедить Стефани.

– Тебе вовсе не обязательно в это ввязываться… Если б я только мог тебе это доказать!

– Дэн! – Стефани выпрямилась, приосанилась и сжала его руку. – Ты ведь помнишь, до того как ты вошел в мою жизнь, я все время от чего-то пряталась. Но теперь я не собираюсь так себя вести. Я не буду прятаться от этого!

– Я тебе не верю! Ни одному твоему слову!

Деннис, дрожа, подошел к бару и налил себе еще виски.

– Возьми себя в руки, малыш, – предупредила Сара. – Ты совсем раскиснешь, если будешь так хлестать спиртное.

Деннис проигнорировал ее предупреждение и дал ход своей ярости:

– Нет, я этому просто не верю!

– Поверишь.

– Это не может быть правдой, не может – и все! Это… это мерзкая ложь!

– Деннис…

– В общем, я ни за что не соглашусь… даже если ты будешь «за». – Деннис с вызывающим видом выпил еще одну рюмку виски. – С какой такой стати…

– Послушай, не надо принимать все так близко к сердцу, – напряженно произнесла Сара. – Маме ты все равно не поможешь, изменить – ничего не изменишь. Попытайся хоть разок подумать о ком-нибудь, кроме себя, хорошо?

И, стараясь подсластить пилюлю, Сара добавила с наигранной беспечностью:

– Надо попытаться найти в случившемся какую-то хорошую сторону.

Деннис вконец рассвирепел:

– О боже, у тебя какое-то извращенное чувство юмора! Ты, наверно, больная, Сэсс, да?

Сара помрачнела, но сдержалась.

– Может, это у нас в роду, – спокойно сказала она. Тут дверь открылась, и в комнату вошли Стефани с Дэном. Стефани была в роскошном черно-белом наряде, лицо безупречно накрашено, волосы аккуратно причесаны. Столь повышенное внимание к своему туалету, очевидно, объяснялось попыткой придать себе уверенности, но никто этого не понял. Стефани была бледна, но держалась хорошо и, подойдя к Саре и Деннису, чтобы обнять их, как всегда, одарила детей нежной улыбкой.

– Мама, ты чудесно выглядишь, – горячо воскликнула Сара.

Однако Деннис резко оборвал приветствия:

– Слушай, ты что, воспринимаешь всю эту… эту чепуху серьезно?

В его тоне звучала неприкрытая злоба.

– Деннис, не смей так разговаривать с матерью! – резко оборвал его Дэн.

Деннис осекся, но не унялся.

– Это касается нашей семьи, Дэн, – многозначительно заявил он. – Семьи Харперов.

Дэн тяжело задышал.

– Боюсь, это касается всех нас, – недружелюбно произнес он. – И твои выходки только усложняют нам жизнь.

– Пожалуйста, ради бога, перестаньте! Оба! – жалобный крик Стефани моментально отрезвил Денниса.

– Я, наверно, выпил лишнего, – извиняющимся тоном пробормотал он. – Но, мама… – Деннис чуть не плакал, – неужели Сара говорит правду? Скажи, что это не так!

Стефани мрачно усмехнулась.

– Если бы я могла, Деннис… Но боюсь, на сей раз так просто не обойдется… до свадьбы не заживет. Тебе уже обрисовали в общих чертах ситуацию. Мы, правда, еще не решили, что делать. Перво-наперво, наверное, надо…

Но тут Стефани показалось, что в дверь позвонили. Все прислушались. Из комнаты для прислуги, располагавшейся в глубине дома, послышалась неторопливая, величавая поступь Мейти, который направился к двери.

– А, мистер Макмастер… Проходите, сэр. Вас ждут. Хозяева в гостиной. Сюда, пожалуйста. Следуйте за мной.

Все застыли в страшном напряжении. Шаги приближались, и наконец дверь распахнулась. В проеме показался Билл Макмастер с портфелем в руках.

– Добрый вечер, – смущенно пролепетал он. – Я привез к вам… одну… одну вашу знакомую…

Он растерянно умолк и отступил в сторону. Из-за его спины вышла Джилли. В мятом, линялом, немодном платье, с каким-то обшарпанным чемоданчиком. Однако смотрела она вызывающе. Долгое время никто не произносил ни слова. Наконец Джилли нарушила молчание.

– Ну, так что? – сказала она. – Неужели никто со мной не поздоровается?

Первым оправился от потрясения Деннис.

– Лично я вышвырнул бы тебя вон, – сердито сверкнул он глазами. – Но, увы, это не мой дом.

– Деннис! – еле слышно, с угрозой произнес Дэн.

Спеша загладить грубость брата, Сара выступила вперед. В ее глазах светилась жалость.

– Привет! – сказала она. – Добро пожаловать, с возвращением тебя…

Джилли позволила Саре поцеловать себя, но ее сердце не смягчилось.

– А ты, Стефани? – вызывающе спросила она.

Стефани, окаменев, смотрела на Джилли и не могла вымолвить ни слова. Джилли, не отличавшаяся особой сдержанностью, вскипела.

– Боже мой! – воскликнула она. – Может, ты в конце концов объяснишь мне, что я тут делаю?

Дэн поспешил вмешаться и с хладнокровием профессионального медика произнес:

– Сперва все усядемся, хорошо? Деннис, ты бы приготовил нам выпить. Чем мы тебе можем помочь, Джилли? Кстати, позволь представиться: я – Дэн Маршалл, муж Стефани.

Он взял Джилли за руку и подвел к креслу. Потом вернулся и усадил Стефани. Обстановка слегка разрядилась, все остальные расселись сами и взволнованно ждали, пока кто-нибудь начнет разговор.

– Билл, я полагаю, ты должен ввести нас в курс дела, – сказал Дэн.

Билл выдержал паузу, дожидаясь, пока Деннис нальет каждому выпить. Потом в тишине, такой тяжелой, что казалось, она давит на плечи, открыл портфель и, вынув какой-то старый железный ящик, поставил его на стол. Откашлявшись, Билл произнес:

– Когда умер отец Стефани, Макс Харпер, его завещание не было обнаружено. Поэтому все, что он оставил, автоматически отошло к Стефани. Недавно Стефани затеяла ремонт в старом Эдеме, где Макс родился и провел свои последние дни. На прошлой неделе рабочие начали ремонтировать библиотеку, любимую комнату Макса. Снимая со стен обгоревшие панели, они обнаружили сейф, о существовании которого никто не подозревал. Вот что там было…

Билл открыл ящик и показал стопку пожелтевших бумаг, перевязанных выцветшей ленточкой.

– Нас тут должно интересовать только одно, – мрачно промолвил Билл. – Последняя воля Макса Харпера, его завещание. Я привел тебя сюда не напрасно, Джилли, и поджидал тебя сегодня у ворот тюрьмы вовсе не для того, чтобы сыграть злую шутку. Происходящее тебя тоже касается, и мы все единодушно… более или менее единодушно… считаем, что ты имеешь право знать, в чем дело.

Глаза Джилли засверкали, и она подалась вперед. Однако при этом не произносила ни звука. Билл взял в руки завещание.

– Я много раз перепроверял этот документ, – сказал он, – подписи свидетелей, самого Макса – в общем, всю эту проклятую бумагу. Это действительно завещание Макса. Нет никакого сомнения в его подлинности. Я прочту его, вернее, интересующую нас часть.

«Ну, скорее же, Билл! – хотелось воскликнуть Стефани. – Не тяни. Скажи ей!»

– «Я, Максвелл Харпер, – медленно начал читать Билл, – находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю все мое состояние моей дочери Стефани, дабы она распоряжалась им целиком и полностью… Однако надеюсь, что Стефани позаботится о своей сестре Джилли, которую я в данном документе признаю своей дочерью».

Воцарилось молчание, которое, казалось, будет длиться вечно. Но потом Джилли вскочила и выбежала из комнаты в сад с яростным криком:

– Нет, нет, нет, нет, НЕТ!

Шло время, а Джилли не возвращалась. Никому не хотелось нарушать ее уединение. Однако, когда начало смеркаться, Стефани не на шутку обеспокоилась и, схватив шаль, вышла из дома.

Она нашла Джилли на вершине скалы: та сидела, пристально глядя вниз, на берег моря. Береговая линия в этом месте изгибалась, образовывая небольшую бухту.

Светлые глаза Джилли блестели в темноте кошачьим блеском, она что-то отрывисто бормотала себе под нос. Джилли не замечала Стефани, пока та не укутала ее шалью: с моря дул довольно сильный ветер. Джилли была как натянутая струна и, подобно дикой кошке, рванулась в сторону.

– Джилли… нам нужно поговорить. Молчание.

– Для меня это тоже было страшной неожиданностью. Но я надеялась, мы как-нибудь справимся… вместе.

– Не надейся понапрасну! – Голос Джилли дрогнул. – Не могу говорить с тобой! То, что мы сестры, абсолютно ничего не меняет. Я лишь еще острее чувствую, сколько же я потеряла!

Стефани вздрогнула:

– Все еще можно изменить. Если захочешь…

– Ах, лучше бы я ничего не знала! Зачем он написал это? Почему не признался раньше?

– Понятия не имею, – Стефани осторожно шагнула вперед. – Он был слишком самолюбив, эгоистичен и никогда не признавался в своих ошибках. Наверно, он не желал, чтобы все узнали, как он соблазнил твою маму… они же с твоим отцом…

– С моим так называемым отцом, – язвительно поправила Джилли.

– … всю жизнь дружили, были компаньонами…

– Смотреть, как мы вместе растем, становимся лучшими подругами, и не сказать ни слова…

– Забудь о Максе, – решительно произнесла Стефани. – Лучше вспомни, что мы с тобой столько лет были как сестры.

– Ну и что толку? – вскипела Джилли. – Разве это помогло, когда мы влюбились в одного и того же человека?

Стефани побледнела.

– Грег Марсден, – с трудом выдавила она, – был… необычным человеком. Неудивительно, что так случилось.

– А ты не изменилась! – язвительно хмыкнула Джилли. – Я тебе не верю. Ты всегда всем потакаешь. Этот «необычный человек» не прожил с тобой и недели, а уже начал увиваться вокруг меня. О конечно, он был великолепен… в постели. Что правда – то правда!

Стефани побелела как полотно.

А Джилли, прекрасно сознавая свою силу и желая уязвить Стефани как можно больнее, продолжала:

– Но ведь он желал твоей смерти. Ты хоть помнишь об этом? А когда он повез нас на лодке и бросил тебя в пасть крокодилу, я и пальцем не пошевелила, чтобы тебе помочь. Потому что я тоже мечтала свести тебя в могилу!

Джилли от волнения задыхалась, с бешеной быстротой сплетая и расплетая пальцы.

– Джилли, – Стефани говорила очень тихо, но сохраняла самообладание, – неужели ты думаешь, я всего этого не знаю? Однако я пыталась тебя простить. И вот теперь наконец смогла.

– И совершенно напрасно! – Джилли не только не утихомирилась, но, напротив, пришла в неистовство. – Я ненавидела тебя с детства, потому что у тебя были деньги, а мне их всегда не хватало. А особенно меня взбесило, что ты вышла замуж за Грега Марсдена. Не потому, что он был мне нужен… и тем более я знала, что всегда могу с ним переспать, он этого жаждал. Нет, просто мисс Стефани Харпер, несчастная малютка с кучей денег в кармане, опять меня обскакала.

– Джилли, ну как ты не понимаешь? Нам предоставилась возможность примириться с прошлым, – Стефани вложила в эти слова всю свою душу.

– Слишком поздно, – взвизгнула Джилли. – Я не желаю быть твоей сестрой. Мне не нужна милостыня. Неужели тебе не ясно, что это переполнило чашу моего терпения? Все эти годы я тебе завидовала: твоим деньгам, связям, тому, что у тебя такой муж… И теперь вдруг я узнаю, что это могло принадлежать мне?! Мне, мне! Мне!

– О Господи, взгляни на нас! Посмотри, что она с нами сделала! А ведь она только что появилась. Поверь, мама, если ты не прекратишь, вся наша жизнь полетит кувырком.

Усталую семью, собравшуюся в гостиной, возмутила вспышка Денниса, но ни у кого не было сил дать ему отпор. С помощью Дэна Стефани наконец уложила Джилли спать в гостевой комнате. Билл уехал, попытавшись перед отъездом грубовато подбодрить Стефани, но не преминул напомнить, что она должна рано утром появиться в офисе и заняться историей с акциями, которая вызвала у Билла серьезную тревогу. Измученные, расстроенные родственники остались в гостиной, но боялись разойтись по комнатам и оказаться в одиночестве. Спать же они от переутомления тоже не могли.

– Мама, – нерешительно начала Сара, – помнишь, я говорила тебе про музыкальные занятия в Аделаиде? Ну, про ускоренное обучение, помнишь? Наверное, я туда запишусь.

Дэн резко поднял голову:

– Ты уезжаешь?

– Ну…да.

– А ты не думаешь, что лучше сейчас маму не оставлять? Ей понадобится наша помощь. Я считаю, что тебе следует пробыть здесь как можно дольше.

Сара, вздохнув, кивнула в знак согласия.

– Эй, меня вы так просто не уломаете, – агрессивно заявил Деннис. – Послушайся меня, мама! Избавься от нее. Это единственно правильный путь.

– Нет, Деннис, – быстро и решительно возразила Стефани. – Что бы ни случилось, одного теперь не изменишь. И неважно, нравится тебе это или нет. Джилли – член нашей семьи. И никто из нас не может этим пренебречь.

– Мама! – Деннис почти кричал. – Я ей не верю. А ты?

Молчание Стефани говорило само за себя. Из груди Денниса вырвалось что-то похожее на рыдание.

– О'кэй, мама, поступай как знаешь. Только не волнуйся. Я не допущу, чтобы с тобой стряслась беда.

Деннис бросил вызывающий взгляд на Дэна, который безо всякой злобы посмотрел на него в ответ.

– Я пошел спать, – заявил Деннис. – Я больше не в силах этого вытерпеть.

Он повернулся и ринулся прочь из комнаты.

– Тебе тоже пора, Сэсс, – с усталой улыбкой сказала Стефани. – Да и мне. Время позднее. Утро вечера мудреней.