Текст книги "Секретная жизнь коров. Истории о животных, которые не так глупы, как нам кажется"

Розамунд Янг
Секретная жизнь коров. Истории о животных, которые не так глупы, как нам кажется

«Среди моих первых воспоминаний – те, что так или иначе касаются рассказов моих родителей о происшествиях с участием коров, свиней, кур или диких птиц. Я надеюсь здесь, в этой книге, продолжить то, что начиналось как семейные истории».

Розамунд Янг, ферма «Гнездо воздушного змея»

Примечание автора

Когда я собирала эту книгу, мне напомнили, что у книг бывают главы. Но большинство моих историй вытекают одна из другой и сплетаются в связное повествование, что делает разбивку на главы излишней и громоздкой. Ориентироваться в тексте вам помогут заголовки между разделами. Это переизданная редакция моей книги, поэтому у меня была возможность немного подправить материал. Р.Я.

«Чему ж тут удивляться: зверь и тот понимает, кто ему друг».

Шекспир, «Кориолан», акт II, сцена 1

«Люди с интересом и изумлением смотрят телевизионные программы об общественной жизни слонов: о том, как они формируют семьи, о привязанностях и взаимопомощи, об их чувстве юмора, – и не осознают, что их собственный скот с подворья вел бы похожий образ жизни, если б ему представилась такая возможность».

Джоан Бауэр, «Ферма и общество еды»

Вступительное слово от Алана Беннета

Когда мне попалась на глаза эта удивительная книга о тайной жизни коров, я подумал, что заглавие – это шутка. Но нет, не шутка. Здесь рассказывается именно об этом. Восхитительная книга, хотя поскольку здесь говорится о том, что коровы (и, конечно же, овцы и даже куры) осознают и умеют намного больше, чем мы когда-либо предполагали, это произведение может ввергнуть в основательную депрессию. Оно заставляет полностью пересмотреть свои взгляды на мир. Если бы книгу написал обычный энтузиаст, к ней можно было бы отнестись менее серьезно, но Розамунд Янг организовала свою органическую ферму «Гнездо воздушного змея» в Вустершире намного раньше, чем это вошло в моду. Это такая ферма, где работники по одному только вкусу молока способны определить, от какой оно коровы. Янг приводит такие простые и очевидные аргументы против промышленного выращивания скота, какие я никогда ранее не встречал. И целиком основывается лишь на здравом смысле.

Еще один любопытный нюанс: автор знакомит читателя с деталями поведения коров, объясняя различия в их характере и повадках, но ни разу не упоминает о тех моментах, когда коровы уединяются с быком. Имеют ли место и тут те индивидуальные особенности, которым автор уделяет так много времени в других местах книги?

Возможно, некоторые животные смущаются более остальных? Кто-то более кокетлив, чем другие? Вероятно, скрытность автора в этом вопросе является проявлением уважения к чувствам коров, к тому, что они имеют право на приватность не меньше, чем их хозяева.

Эта книга предлагает альтернативный взгляд на мир, где глупые животные не так глупы, как нам иногда хотелось бы. Эта книга дает возможность иначе взглянуть на привычные вещи. И теперь, проходя мимо пасущихся в поле коров, я замечаю, что обращаю больше внимания на их привязанности, поведение, на то, как они выглядят, – на все то, что до прочтения книги Янг я бы счел причудой, возможно, даже безумием. Но не теперь.

Алан Беннет

Введение

Наблюдение за коровами и телятами, за тем, как они играют, вылизывают друг друга или самоутверждаются, приобретает совершенно новый смысл, если вы осознаете, что участники – это братья, сестры, кузены, друзья или заклятые враги. Если разглядеть в животных индивидуальность, то можно заметить, как часто старшие братья добры к младшим, как сестры стремятся к общению или, наоборот, избегают общества друг друга, какие семейства обязательно собираются вместе на ночь перед сном, а какие никогда этого не делают.

Коровы такие же разные, как люди. Они могут быть очень умными или очень медленно соображающими, дружелюбными, понимающими, агрессивными, послушными, изобретательными, туповатыми, гордыми или застенчивыми. В достаточно большом стаде представлены все эти характеры. И на протяжении многих лет мы твердо придерживаемся решения относиться к нашим животным как к личностям.

Моя мать и отец начали самостоятельно заниматься сельским хозяйством в 1953 году. Моему брату Ричарду было около трех лет, а мне было двенадцать дней. Начинали они с пяти коров и старого трактора. У них не было ни электричества, ни телефона. Постепенно они вырастили целое стадо племенных коров айрширов, а также держали свиней породы уэссекс сэддлбэк. А под ногами сновало огромное количество кроликов, что сделало невозможным выращивание сельскохозяйственных культур.

Финансовый успех в то время зависел от интенсификации. Правительственные департаменты исподволь принуждали фермеров к внедрению любых современных технологий. Моих родителей же инстинктивно привлекало органическое производство, хотя они и слова такого не знали, и процесс их движения против официально одобряемой линии развивался постепенно. С самого начала оба они разделяли абсолютную решимость сделать жизнь животных, находящихся на их попечении, достойной и удобной.

Среди моих первых воспоминаний – те, что так или иначе касаются рассказов моих родителей о происшествиях с участием коров, свиней, кур или диких птиц. Я надеюсь, что здесь, в этой книге, продолжу то, что начиналось как семейные истории.

Конечно, это же касается кошек, собак и лошадей. Когда нам представлялся случай познакомиться с животными с фермы так же близко, как с домашними питомцами, это происходило в случае болезни, несчастного случая или тяжелой утраты, они демонстрировали высокий интеллект, огромную способность к привязанности и умение подстраиваться под непривычный для них образ жизни.

Возможно, все это зависит от количества времени, которое мы проводим с животным, – и, возможно, это справедливо и по отношению к людям. Каждый, кто держит дома всего нескольких животных, без сомнения относится к ним как к личностям и, вероятно, способен рассуждать о тонкостях и особенностях их натуры с большим пониманием.

Фермерские животные обычно содержатся большими группами, но это не означает, что их индивидуальность от этого исчезает. Уровень их интеллекта различается так же сильно, как и у человеческих существ.

Коровы – это личности, также как овцы, свиньи и куры, и, смею сказать, все существа на планете. Тем не менее они остаются незамеченными, неизученными, невоспетыми.

Ни один учитель не ждет, да и не хочет, чтобы все ученики в классе были одинаковыми. Никто не хотел бы создать общество, в котором все были бы одеты в одно и то же и имели бы одно на всех хобби. Из-за того, что мы неспособны заметить различия между отдельными пауками или бабочками, овсянками или коровами, глупо думать, что этих различий нет.

Животные и люди могут казаться обезличенными, могут подчиняться неким социальным нормам, если они вынуждены жить в неестественной для них среде: в условиях строгого режима, скученности, безликости, тоски. Когда такое происходит, это не является доказательством того, что люди все одинаковы или хотят, чтобы с ними обращались как с таковыми.

Многие люди оценивают относительную разумность различных видов, руководствуясь человеческим стандартом. Однако почему человеческие критерии применяются к другим видам? Мы должны исходить из того, что каждое животное обладает неограниченной способностью испытывать целый ряд эмоций, руководствуясь лишь своими собственными особенностями. Если корова достаточно разумна, чтобы стать успешной именно с точки зрения коровы, чего еще можно желать?

Если теленок пытается дотянуться до сена, а его снова и снова отпихивает более крупное и сильное животное, и тогда этот теленок просовывает голову под материнскую челюсть, сообразив, что так он сможет спокойно поесть, то для меня это пример практического применения интеллекта.

А чего мы добьемся, если попытаемся обучить того же теленка открывать ворота, нажимая носом на кнопку? Ничего.

В течение жизни, наблюдая за крупным рогатым скотом, я становилась свидетелем и удивительных проявлений логики, и практического интеллекта, и случаев откровенной тупости. Но, справедливости ради, и то, и другое мне демонстрировали и человеческие существа. Крупный рогатый скот просто живет своей повседневной жизнью, справляясь или не справляясь с периодически возникающими проблемами. Важно, чтобы их успехи и достижения оценивались как успехи и достижения животных, а не неких необычных человеческих слуг.

Когда-то в журнале Star and Furrow я вычитала, что ограничение свободы передвижения коров через несколько поколений приводит к уменьшению размеров мозга животных на тридцать процентов. И это интересным образом совпадает с нашими собственными наблюдениями. В 1970-е годы мои родители заметили, что лбы их коров становятся шире, а сами коровы выглядят и, конечно, ведут себя более разумно. Где-то через десять или пятнадцать лет совершенно случайно нас посетил ученый, который работал в одном из крупнейших зоопарков страны.

На качество мяса также влияют диета и свобода. В мясе животных, находящихся на свободном выпасе, содержатся более высокий уровень омега-3 полиненасыщенных масел и более низкое соотношение жира к белку в сравнении с мясом тех, что были выращены так называемым интенсивным способом.

Он был очень поглощен своей работой: за двадцать лет до первого подтвержденного случая губчатой энцефалопатии у крупного рогатого скота он занимался изучением и специальным измерением черепов мертвых животных. В этот период он отметил тенденцию к сокращению размеров их мозга и пришел к выводу, что это явление было вызвано, по его словам, отвратительной и, возможно, зараженной губчатой энцефалопатией пищей, которой их кормили.

Теперь я полагаю, что причина в равной, если не в большей, степени может заключаться в лишении животных свободы.

Никто не ждет, что ребенок, выращенный в стесненных, враждебных к нему условиях, разлученный с родителями, братьями и сестрами, ограниченный в физической активности и лишенный разнообразия в пище, будет развиваться полноценно. Однако многие фермеры и правительственные департаменты, которые их курируют, похоже, ожидают, что животные в таких условиях будут развиваться нормально.

На протяжении многих лет мы отмечали, что если дать коровам возможность и время для выбора: находиться на улице или под крышей, гулять по траве, соломе или по бетону, или решать чем питаться, то они предпочтут то, что считают лучшим, но не станут выбирать одно и то же.

Курица любит бегать и исследовать все, что движется, расправлять крылья на солнце, приглаживать перышки и купаться в пыли. Ее нельзя запирать в тесной клетке или переполненном помещении.

Утверждение, что некоторые куры свободного выгула не хотят выходить наружу, даже когда окна и двери открыты, совершенно несостоятельны, если вспомнить, что на улице не всегда растет заслуживающая внимания трава, а в больших стаях куры, находящиеся на нижних ступенях социальной иерархии, могут быть слишком забиты и напуганы для того, чтобы выйти на улицу.

Нанесение увечий сельскохозяйственным животным – это следствие целенаправленного навязывания норм, дань обычаям и бездумное соблюдение традиций, и оно не имеет оправдания. Привычное купирование хвостов и срезание клыков у поросят, клювоотсечение домашней птицы и обрезание хвостов у овец непростительно.

Если свиньи кусаются или куры клюют друг друга, значит, они чем-то недовольны. Если хвост у овцы испачкался (я сама видела, какое это мучение – овца, зараженная личинками), нужно устранять причину. Отрезать хвост – это не решение.

Дети в состоянии стресса едят и спят хуже, чем те, кто счастлив и расслаблен. Несчастные дети страдают от реальных и мнимых болезней, таких как головные боли, экзема или проблемы с весом. Стресс может быть уменьшен или полностью устранен после улучшения условий жизни. Смена окружения или питания, а также большее понимание и любовь тоже сыграют свою роль. Так же происходит и с животными.

Слишком самонадеянно было бы полагать, что любая созданная человеком среда может сравниться или быть лучше той, что создана природой.

Поросят часто отлучают от матери слишком рано и перемещают в место, где, как кажется людям, им будет теплее и безопаснее. Но никакие искусственно созданные условия не смогут сравниться с заботой, стабильностью, вниманием, взаимовыручкой и пищей, которую им обеспечивает сама природа. В результате именно в этот момент поросята часто заболевают и получают первый курс антибиотиков.

Успех в сельском хозяйстве все чаще измеряется с точки зрения объемов производства. Фиксируются высокие показатели, достижением считается, если самка производит на свет большое количество потомства за короткий отрезок времени. Но никто не принимает во внимание тот факт, что почти непрекращающиеся беременности сокращают продолжительность жизни матери, что у нее нет возможности передать потомству накопленные навыки и опыт из-за практики принудительного отлучения. Это увеличивает вероятность того, что будущие поколения будут менее осведомленными и менее подготовленными к зрелости или материнству. Такое фермерство рассчитано на краткосрочную перспективу.

Эйнштейн говорил, что «единственная действительно ценная вещь – это интуиция». Инстинкт и интуиция – самые полезные инструменты, которыми обладает любое живое существо. Тем не менее практически во всех животноводческих хозяйствах интенсивного типа они безжалостно подавляются, и все возможности для их развития блокируются. Мы подавляем инстинкты и у животных, и у детей, что увеличивает риски для всего сообщества.

Везде, где стремление к максимальной прибыли привело к интенсификации производства, больше всего пострадали животные. Болезни скота часто вызваны или усугубляются скученностью, переполненностью помещений для содержания животных и низким, а иногда и угрожающе низким качеством кормов. Условия жизни, cложившиеся в этих системах, вызывают стресс. При этом общепризнанный факт, что выработка гормонов стресса снижает эффективность работы иммунной системы.

Там, где у крупного рогатого скота имеется достаточное жизненное пространство, нет необходимости бороться за еду, есть возможность свободно передвигаться, и прежде всего там, где животные могут жить в семейных группах, в которых преобладают взрослые зрелые особи, иногда формируется иммунитет к легочным и желудочным червям. Это в свою очередь устраняет потребность в применении антигельминтных препаратов, которые подавляют естественную способность организма противостоять подобным паразитарным инфекциям и могут проникать в мясо и молоко.

Сделать животных счастливыми, позволить им вести себя в соответствии с природными поведенческими инстинктами – это не только вопрос морали и этики. В этом есть и финансовый смысл. Счастливые животные растут быстрее.

На фермах, где скот сгруппирован по возрасту или по размеру, страдает не только здоровье. Животные лишены общения со старшими, у которых могли бы учиться, живи они в более естественной среде. Многие коровы вынуждены вести совершенно ненормальный для них образ жизни. Хуже всего приходится молочным коровам. Их зачастую рассматривают только как производителей молока, диета большинства молочных коров составлена с таким расчетом, чтобы максимально увеличить надои. В этом высокобелковом рационе полностью исключены предпочтения коров, физические или диетические требования, понятие комфорта или перспективы поддержания здоровья. Сразу после рождения телят обычно насильственно изымают у матерей и выращивают вопреки заведенному природой порядку или просто пристреливают.

Их часто кормят заменителями, а не коровьим молоком, на которое они имеют право по рождению. Их часто содержат в неподходящих, крошечных, индивидуальных отсеках или конурах, где они не контактируют с другими представителями своего вида. Некоторые отсеки располагаются в помещении, что лишает телят свежего воздуха, солнечного света и физических нагрузок. Режим кормления означает, что телята едят и пьют по расписанию, а не тогда, когда у них возникает такая потребность.

Значительная часть молочных коров страдает хромотой, часто хронической, большую часть жизни они стоят или передвигаются по непригодным и неудобным поверхностям. Когда коровы испытывают боль, они плохо едят, если едят вообще, и часто становятся бесплодными, в результате чего их удаляют из стада.

Многие коровы постоянно находятся в помещении, часто в очень больших количествах, в так называемых мега-доильнях. Дойные коровы в подобных системах никогда не видели поля, не паслись и не покидали место своего заключения. Качество получаемого молока сомнительно; образ жизни, который ведет корова, в лучшем случае противоестественен, в худшем – невыносим.

На нашей ферме «Гнездо воздушного змея» телята остаются с матерью столько, сколько захотят. Они находятся на естественном вскармливании в течение по крайней мере девяти месяцев и сами отказываются от вымени, когда молоко пропадает. Это происходит в период от месяца-трех и до следующего теленка.

В 1953 году у нас еще было стадо племенных айрширов для коммерческой дойки. Однако уже к 1974 году мы поняли, что производство молока не только экономически невыгодно (и очень трудоемко), но и не приносит морального удовлетворения ни моим родителям, ни нам с братом. Мы решили перейти к системе, в которой каждая корова занимается своим теленком.

Поворотный момент произошел в начале 1980-х годов, в тот день, когда пришла пора выставить на продажу на местном рынке одного особенно умного и удивительного молодого вола по кличке Лочинвар, его должны были купить на откорм на мясо. Все мы понимали, что будем очень по нему скучать, и постоянно думали о том, каким будет его новый дом: придется ли ему пережить долгое путешествие, будет ли он страдать от холода и жажды, будут ли с ним хорошо обращаться. Именно в тот день мы решили сами заняться продажей говядины, открыв фермерский магазин, чтобы контролировать все этапы производства, чтобы мы могли гарантировать клиентам, что животные питались качественной пищей на протяжении всей своей жизни. А к 2012 году мы начали коммерческое разведение овец и теперь продаем баранину и мясо ягнят.

Когда дело касается молока, большинство телят знает, где его искать и как правильно сосать, но в некоторых случаях в самом начале им может понадобиться наша помощь. Если роды прошли без осложнений и относительно безболезненно, телята могут сосать из «нормального» положения, если же отел был сложным, корова может нервничать, опасаясь новых болезненных ощущений, и тогда теленок сможет сосать только сзади, вне поля зрения матери.

Телята играют вместе, постоянно обучаясь и копируя поведение взрослых. Они узнают, как искать свежую воду и как грызть молодые побеги живой изгороди. Как кошки, собаки, люди, да и, смею предположить, любые другие существа, телята учатся понимать, кому можно доверять. Теленок сможет спокойно себя чувствовать под носом у более старшего животного, только если точно знает, что его не обидят. Некоторые быки любят демонстрировать свою власть: кажется, им постоянно нужно поддерживать атмосферу доминирования, пусть даже безобидными, ничем не спровоцированными тычками. У других быков нрав более покладистый, у третьих – и вовсе робкий. Все при выпасе сводится к характеру: безрогие коровы часто могут распугать рогатых одним лишь взглядом.

Коровы и телята проводят свои дни так же по-разному, как и человеческие мамы с детьми. Между некоторыми возникает столь тесная дружеская связь, что телята не отходят от своих матерей неделями. Какие-то малыши заводят дружбу со своими ровесниками, когда им исполнилось всего день или два от роду. В основном эти симпатии дополняют привязанность, которую телята испытывают к матерям. Но известны случаи, когда дружба полностью ее заменяла, как в случае с «Белыми мальчиками» (см. стр. 77). Им матери нужны были только для еды и вылизывания.

Всем коровам и телятам, фигурирующим в этих историях, было предоставлено много свободы, они сами выбирали, где находиться: на улице или в помещении. И им был обеспечен постоянный доступ к пище и воде.

Искусственное ограничение свободы, как и противоестественное обращение с животными, непростительно. Выросший на ферме скот, которому предоставлена такая возможность, может находить нужные лекарственные растения и вести более размеренный образ жизни без стрессов, что позволяет обходиться без медикаментозного лечения. Наши животные ищут растения, руководствуясь инстинктом. Быки осенью регулярно отправляются за ежевикой, а весной поедают молодые побеги и листья боярышника. Они охотно едят листья ясеня и ивы, если им представляется такая возможность. Некоторые ищут дикий тимьян и щавель, в то время как другие в определенное время года, и особенно часто – в зависимости от срока беременности – поедают огромное количество обжигающей крапивы. Овцы с удовольствием будут объедаться и чертополохом, и листьями щавеля курчавого, руководствуясь в выборе только собственными вкусами.

Как писал в своем «Пастушьем календаре» Джон Клэр:

 
Поклажею нагружен круп,
Который знал и прут, и кнут,
А шея гнется вниз опять,
Чертополоха лист сорвать[1]1
  Цитата приведена из другого стихотворения Джона Клэра: «Май» из сборника «Поэма охотника». – Прим. перев.


[Закрыть].
 

У щавеля курчавого мощные глубокие корни, а листья содержат полезные минералы и микроэлементы, которые нелегко найти у растений с корнями покороче.

Мы считаем, что животные самостоятельно, и безусловно правильнее, чем кто-либо другой, способны решить, что для них лучше и полезнее. И принятые ими решения, как и их поведение во многих других случаях, свидетелем которых мне довелось стать, были одновременно и простыми, и выдающимися. Их изучение и легло в основу этой книги.

Конечно, фермеры имеют очевидные моральные обязательства перед своими животными. Но при этом было интересно отметить, что мясо скота, выросшего без ограничений в развитии, намного вкуснее. И как подтверждают многие доктора – приносит гораздо больше пользы человеческому организму.

Когда Босуэлл писал свою книгу «Жизнь доктора Джонсона», он задавался вопросом «Что было бы, если бы такой выдающийся мозг не питался бы столь обильно на полях литературы, а был бы ограничен рамками одного места?» и приводил следующую аналогию: «Мясо животных, выращенных на вольном выпасе, намного выше по вкусовым качествам, чем мясо тех, что были все время заперты».

Герой «Ярмарки тщеславия» Уильяма Теккерея лорд Стайн, отведав на обеде у короля баранины с репой, произносит: «Обед из зелени часто бывает лучше, чем самая сочная говядина».

В наше время доктор Питер Мэнсфилд оценил роль, которую в рационе играет жир, и попытался ответить на вопрос, оказывает ли он влияние на увеличение числа сердечно-сосудистых заболеваний. В книге «Химические дети: как защитить свою семью от вредоносных загрязнений» он пишет:

«Я склоняюсь к мысли, что предположение о приоритете качества жира над количеством неверно… Мы уже достаточно знаем о влиянии привычек наших предков, большинство из которых прекрасно жили, питаясь мясом. Но животные в то время были здоровы и имели доступ к разнообразной пище во все времена года. Они ели не только молодую зеленую траву. Несколько месяцев спустя им доставались и семена. Они также посматривали на листья и тонкие ветки, до которых могли дотянуться. Животные и сейчас будут это делать, если им дадут такую возможность. Но деревья растут медленно, и… пастбища в наши дни обычно огорожены. Трава больше не растет где придется… Поэтому у современных животных рацион гораздо беднее, чем у их предков… Бросается в глаза отсутствие семян и темно-зеленых листьев. В прошлом они были для животных, пожалуй, основными источниками двух особых жирных кислот, которые они не могут получить ни из какого другого корма: линолевой кислоты и линоленовой кислоты… Без них животные не растут… Очевидно, что жировая часть современного рациона очень важна и, может статься, имеет отношение к целому ряду проблем, которые стоят перед нами: от аллергии до рассеянного склероза… Животные, которых растят, игнорируя потребности их организма, оказываются недостаточно здоровыми… И мы сами подверглись бы гораздо меньшей непосредственной или потенциальной опасности, если бы это [мясо] выращивалось медленно, во имя здоровья, а не количества».

Разница между интенсивной и органической системами выращивания и ухода за курами огромна, и разрыв увеличивается ежедневно.

В интенсивных хозяйствах птицам часто назначают антибиотики, чтобы они могли выжить в тех условиях противоестественной скученности, в которые их поместили. Им отказано в свежем воздухе и солнечном свете, они забиты в клетки так плотно, что никакая физическая активность невозможна в принципе.

При этом программой их выращивания предусмотрен максимально быстрый набор роста и веса, что приводит к тому, что их скелеты зачастую неспособны выдержать собственный вес. Это провоцирует многочисленные переломы. Слишком тяжелые и слишком искалеченные, чтобы почистить перья, птицы проводят свои жизни в пропитанном аммиаком навозе, который жжет их плюсны и стопы.

Промышленно выращиваемым птицам должно быть позволено следовать своим поведенческим инстинктам, расти с естественной скоростью, есть безопасную пищу и жить достойной жизнью. Почти все несушки, предназначенные для производства яиц, вылупляются в инкубаторах и выращиваются в искусственно нагретых отсеках.

Более половины из них переносят к месту кладки и размещают в проволочных сетках. Здесь они проживают свои дни, лишенные возможности выполнять свои естественные функции или удовлетворять природные инстинкты, и даже клювы им предварительно обрезают, чтобы они от скуки не клевали своих сокамерниц.

Птица, которой суждено стать украшением воскресного обеда, набирает заданный вес примерно за 80 дней при росте в органической системе и за 42 – в интенсивной.

Курица в естественной среде откладывает яйца и сидит на них, пока не вылупятся цыплята. Затем она учит своих птенцов тому, что надо есть и как искать пищу. Она охраняет, опекает и защищает их, постоянно общается с ними и все время начеку, чтобы в случае опасности мгновенно спрятать их под крыло. И исследования показывают, что цыплята, выращенные без курицы, более агрессивны[2]2
  Б. Фолт. Различия в уровне агрессии между инкубаторскими и высиженными домашними курами. Прикладная этология животных 4, 211–221.


[Закрыть]. Когда куры здоровы и счастливы, перья их сияют, глаза блестят, и птицы, как пчелы, постоянно чем-то заняты: клюют, едят, измельчают, вытягивают, бегают, исследуют, копают, играют и удовлетворенно квохчут.

Если они не могут найти то, что им нужно, а рядом есть подходящие люди, которые им знакомы и заслуживают доверия, куры подходят ближе и кудахчут все громче, пока на них не обратят внимание. И дальше только от человека зависит, захочет ли он понять, что им требуется. Обычно это нетрудно.

Если куры несчастны и не здоровы, их перья тускнеют. Птицы не кудахчут, они слишком часто линяют. Они понуры, могут стать слишком робкими или слишком агрессивными. Здоровье закладывается и сохраняется у тех кур, которые получают желаемое. Болеют те, что испытывают лишения.

Когда свиньи и куры заперты в тесных помещениях и не могут следовать своим предпочтениям в пище, они будут есть то, что им дают, и смогут выжить, как бы скучно и тоскливо им ни было. Если же корова или овца заперта в слишком тесном для нее пространстве, я боюсь представить, как она это выдерживает – и выдерживает ли вообще.

Широко распространено мнение, что такие животные, как кошки, собаки и лошади, которые не содержатся стадами и которым уделяют персональное внимание, способны показывать, что им скучно, что они несчастны, что они могут тосковать, горевать и демонстрировать, что неважно себя чувствуют. Куры же обычно содержатся такими огромными стаями, что отследить их индивидуальные реакции невозможно. И поэтому принято считать, что раз они не могут привлечь внимание хозяина, то у них нет сколько-нибудь значимых чувств.

Возможно, хозяину удобнее считать, что у животных нет чувств. Тогда их можно использовать исключительно как источник прибыли, игнорируя их текущие потребности, решив, что они не стоят внимания. Но счастливые животные растут быстрее, меньше болеют, создают меньше проблем и в долгосрочной перспективе приносят больше прибыли, если принять во внимание такие факторы, как глобальное влияние на здоровье человека и окружающую среду. В. Г. Хадсон сказал: «Имейте в виду… что… животные несчастны тогда, когда их такими сделал человек».

Потребности быка во многом такие же, как у человека: отсутствие стресса, адекватное жилье, чистая вода и еда, свобода передвижения, возможность бродить, гулять или стоять и наблюдать. Каждому животному нужно понимающее окружение из числа особей своего вида, любая корова должна иметь возможность воспользоваться своими «правами» по своему усмотрению, в удобное ей время, а не тогда, когда это предусмотрено расписанием, составленным ее хозяином.

С теленком можно обращаться также по-разному, как и с ребенком. Большинство людей считают, что детям нужны тепло и комфорт, хорошая одежда и обувь, еда и питье, интересные занятия, друзья-ровесники и взрослые, чтобы оберегать и, конечно же, любить их. Мы не ждем, что адекватный взрослый вырастет из заброшенного, недоедающего, одинокого, испуганного ребенка. И я считаю, мы должны вести себя с сельскохозяйственными животными, руководствуясь этой же логикой. Качество питания и окружения определяют дальнейшую судьбу любого живого существа.

Свиней часто называют умными животными, и так оно и есть. Поэтому держать их в заточении, где они не имеют возможности устраивать гнезда и рыть землю в поисках корешков, – преступление. Интенсивные системы ведения хозяйства превращают их из покладистых и счастливых в злых, опасных, с нестабильной психикой, но все еще умных существ.

Овец столь же часто считают глупыми и тупыми, хоть они такими, безусловно, не являются. Как проницательно отметил Джордж Хендерсон в книге «По ступеням фермерства»: «Вопреки сложившемуся мнению, овцы безусловно самые умные среди всех сельскохозяйственных животных».

Однажды мне передали осиротевшего ягненка. Я назвала ее Эллен. Когда ее принесли, ей было всего два часа от роду, она едва успела попробовать молозиво – у ее матери не хватило бы молока сразу на двух родившихся ягнят.

У фермера, который ее принес, был очень глубокий, грубый голос. Через шесть недель он позвонил снова, и Эллен подбежала, узнав его по голосу. Несколько лет спустя был еще один случай: я ударила колено и запрыгала от боли. Эллен перестала есть и подошла ко мне, явно желая выразить сочувствие. И притронулась к пище только тогда, когда я сумела убедить ее, что мне больше не больно, хотя это не было правдой.