Текст книги "Секретная жизнь коров. Истории о животных, которые не так глупы, как нам кажется"

Подавляющее большинство сельскохозяйственных животных, которых в Великобритании выращивают по интенсивной системе, сейчас кормят едой, приготовленной из генетически модифицированных соевых бобов, и только время покажет, не приведет ли это к дополнительным проблемам.

Совокупность различных факторов привела к тому, что содержание больших стад овец стало важным с финансовой точки зрения.

Когда сотни овец содержатся все вместе, практически невозможно оценить их индивидуальные особенности. Но если вы решите присмотреться к ним поближе, вы увидите, как проявляются и развиваются их личные качества.

Поведение и здоровье всех животных зависят от качества пищи, которую они получают, и стресса, которому они подвергаются. Причем стресс может быть вызван самой пищей. Какими бы безвредными ни были химические удобрения, которые использовались при выращивании растительной пищи, или те химические смеси, что добавили к конечному продукту, рацион обычно состоит из сочетания различных видов еды. А влияние на здоровье потребления нескольких искусственных веществ в разных комбинациях все еще не до конца изучено.

Мы попытались на своей ферме создать условия, обеспечивающие всем животным свободу общения или же напротив, уединения, по их собственному выбору.

В условиях конкуренции за пищу, когда слабейшие остаются голодными, они получают дополнительный стресс, который увеличивает риск развития заболеваний. В больших стадах очень трудно лечить каждую овцу отдельно, поэтому часто бывает, что лекарства дают сразу всем животным, часто в профилактических целях. И хотя это облегчает жизнь пастуху, как правило, это увеличивает общее количество лекарств, поглощаемых каждым животным, а это является одним из факторов роста уровня резистентности к некоторым видам лекарств[3]3
  Официальный журнал Европейского союза. Уведомление Комиссии. Рекомендации по рациональному использованию антимикробных препаратов в ветеринарной медицине (2015 / C 299/04).


[Закрыть].

Туберкулез крупного рогатого скота, который, как некоторые считают, разносят барсуки, тоже стоит упомянуть, когда речь заходит о стрессе. Это приводилось в качестве доказательства в запросе Сельскохозяйственному комитету палаты общин по вопросу о барсуках и туберкулезе быков в 1999 году: «Крупный рогатый скот, содержащийся в стадах хозяйств интенсивного типа, находится в условиях, сравнимых с теми, что приводят к распространению туберкулеза в беднейших и самых перенаселенных районах мира».

Казалось бы, обыденное, повседневное существование коровы, теленка или их обоих не способно поразить воображение. Но эти реальные истории дают читателю представление о том, что происходит в жизни обычных коров, как они проводят свои дни, и доказывают, что их жизни так же наполнены и разнообразны, как и наши. И хоть большая часть дня уходит на работу (еду) для поддержания жизни, всегда можно найти время на дополнительные занятия: посидеть с ребенком друзей, собрать ежевику, побороться за дерево или клочок земли, поиграть в салочки с группой малышей или с лисой, или мирно обсудить предстоящие роды с дочерью. За всеми этими заботами и многими другими мы наблюдали годами. И эта подборка историй – хроники доселе скрытого мира.

Я постаралась изложить истории так, как они происходили в действительности. Но, конечно, нельзя отрицать авторской интерпретации поступков героев.

Я сознательно очеловечивала персонажей и использовала личные местоимения, когда говорила о коровах, потому что именно так я о них и думаю.

Тайная жизнь коров

Мы всегда гордились нашим стадом коров. Мы вскармливали их молоком, называли по именам, разговаривали с ними и радовались проявлениям их индивидуальности. Но мне было уже полных 13 лет, когда я впервые осознала, что они могут испытывать симпатии друг к другу.

В 1968 году наша ферма была молочной. У нас было стадо породистых коров айрширов. Тем летом мы арендовали три поля на крутом, нетронутом холме в четырех милях от нас и наняли грузовик, чтобы вывезти сухих коров и телок на летние пастбища. Они пробыли там три месяца, ели сочную траву, пили ледяную родниковую воду в свое удовольствие. Оставшиеся дома дойные коровы казались такими же довольными, как обычно. Когда приблизилась дата окончания срока аренды холма, мы заказали тот же грузовик и в назначенный день доставили отдыхающих домой.

Я уверена, что все жившие на ферме обратили внимание на один примечательный факт: в течение нескольких дней после того, как половины стада воссоединились, мать и дочь, Солнечный луч и Лунный луч, не отходили друг от друга. Они стояли рядом и во дворе, и на поле, как бы обсуждая события прошедших трех месяцев, без лишних эмоций. Они просто были рады тому, что им довелось снова увидеть друг друга.

Они не впали в уныние в момент расставания. Дойная корова Солнечный луч не растила и не выкармливала свою дочь. Мы даже не знали, что они способны узнать друг друга. Но эта демонстрация взаимной любви открыла нам глаза на совершенно новый мир, мир коровьей дружбы.

Несколько слов об изобретательности

Когда у Виззи, коровы породы айршир, родился второй теленок (коренастая, симпатичная, коротконогая клубнично-чалая телочка по кличке Мэг), она тут же сообщила дочери, что та – самая лучшая, и телочка тут же ей поверила. Затем наступила зима, а с ней и слякоть, и Мэг ясно дала понять, что ей не нравится, когда пачкаются в грязи ее махагонового оттенка ножки. Каким-то образом ей удалось справиться с крутым пролетом из дюжины узких каменных ступенек, которые вели к зернохранилищу. И однажды ранним морозным утром мы узрели, как она появилась на самой верхней ступеньке, зевая и оглядываясь, как бы решая, стоит ли вставать – то есть спускаться. Она прекрасно провела ночь, с комфортом, на деревянном полу зернохранилища, вдали от грязи, сквозняков и прочих неприятностей. Мы держали дверь зернохранилища открытой, потому что точно знали, что ни одна корова не сможет подняться по ступеням. Впоследствии она научила этому же трюку двух своих друзей, и специально для них мы держали наверху сено и воду.

Элис и Джим

В 1974 году мы прекратили продавать молоко. С тех самых пор нашим коровам было разрешено самим растить своих телят. Но мы продолжали доить одну-двух ради молока для домашних нужд.

Элис стала одной из таких домашних коров в 1990 году. За то время, что мы ее доили, и за время совместных прогулок стало очевидно не только то, что она умна, абсолютно добра и нежна, но и то, что она любит повеселиться.

Элис была крупной, черной с широким, умным лбом и большими темными глазами. Она быстро изучила распорядок жизни дойной коровы. Доили их только раз в день, этого молока нам было достаточно. Ежедневно, когда начинало вечереть, один из нас загонял молочных коров домой. Они почти все время проводили на своем любимом L-образном поле. С этого поля открывается прекрасный вид на ферму, к тому же оно ровнее любого другого и кажется бескрайним. Правда, мы не уверены, что вид сыграл для коров решающую роль. С фермы надо было идти в горку через Ореховую поляну, где росли пять 120-летних деревьев, а когда вы достигали вершины, перед вами расстилалось L-образное поле. Чаще всего обе домашние коровы к этому времени забредали так далеко, как только могли. Но они знали, почему мы за ними пришли, и возвращались на ферму довольно охотно.

Иногда Элис была более оживленной, чем обычно. Пройдясь немного рядом со мной, она внезапно меняла скорость и быстро убегала прочь, только копыта сверкали. Я же продолжала степенно вышагивать рядом со второй домашней коровой, пока в сотне ярдов впереди не замечала Элис, которая пыталась играть с нами в прятки. Она изо всех сил старалась спрятаться за ореховым деревом, но, конечно, безуспешно, так как была для этого слишком большой. Когда она понимала, что я ее обнаружила, она снова уносилась галопом прочь и пряталась за следующим деревом, и снова, и еще раз, пока мы не доходили до стойла.

После года работы домашней молочной коровой Элис отпустили в трехмесячный отпуск в поля к друзьям. Когда ей пришло время снова телиться, мы решили отвести ее в сарай, чтобы быть рядом, если потребуется помощь. Элис поняла, зачем мы пришли, и, казалось, с удовольствием подчинилась. Но не успели мы пройти и пятидесяти ярдов, как она прибавила скорость и помчалась на другой край поля. Она подлетела к своей подруге Тории и рассказала ей, куда идет и почему, а затем прибежала обратно туда, где нас оставила. Мы закончили наше путешествие без происшествий, а на следующее утро родился Абу, наша помощь не потребовалась. Неделей позже Тория принесла Глорию. И вскоре все четверо воссоединились со стадом.

Еще через год у Элис появился Джим. Он был черным с белым хвостом и с очень высоким IQ. Когда Джиму был год, родились его брат и сестра, двойня: Элис II и Артур. К этому времени Джим уже не был привязан к матери ни физически, ни эмоционально и вместе с друзьями отправился на другую часть фермы.

При этом он продолжал следить за матерью, и когда Элис впервые вывела близнецов на солнышко и ненадолго отошла, чтобы пощипать травки, Джим перепрыгнул через забор и полурысью-полумаршем прошелся мимо новой родни, как бы знакомясь с ними. Но они были слишком малы, чтобы его заинтересовать по-настоящему, поэтому он развернулся и убежал обратно.

Артур, которому едва исполнилось 12 часов, решил последовать за братом. Ноги его все еще не очень слушались, но решимость не отставать крепла с каждым шагом, и мы наблюдали, как он запинался, спотыкался, но все-таки спешил за старшим братом. Джим добежал до забора, прыгнул и исчез. Артур застыл в недоуменном разочаровании, тщательно осмотрел забор, а затем медленно направился назад к сестре.

Несколько месяцев спустя, в мрачную зиму, Джим придумал, как сделать жизнь интереснее. Корова по кличке Толстая Шапка II жила в том же коровнике, что и Джим. Обычно ей разрешалось выходить на улицу на час или около того, всякий раз, как она просилась, чтобы вылавливать и подъедать початки в силосной яме. Джим не мог понять, почему он не был удостоен такой же привилегии. Понаблюдав за происходящим несколько дней, он нашел решение, которое позабавило и поразило всех нас.

Я была на кухне с другом, наверное, мы пили чай и, конечно, поглядывали в окно. И вот мы увидели, как Джим вышел со двора и отправился на поле.

Ворота были открыты, но поскольку было очень холодно, никто из других животных выходить не рискнул. Он шел целенаправленно прочь от своих друзей к поляне Вишневого дерева. Внезапно я поняла, что он собирается делать, о чем быстро сообщила другу. К тому времени Джим отошел уже на сто ярдов, развернулся на 180 градусов, на цыпочках прошел над сеткой для скота, прогулялся вдоль дорожки, располагавшейся перед домом, и присоединился к Толстой Шапке II у крышки силосной ямы. Излишне говорить, что с того дня ему тоже было разрешено добираться туда по более короткому маршруту.

Матери и дочери

Отношения между коровами и телятами часто сложны и увлекательны. Некоторые матери мягки со своими детьми и все им позволяют; другие очень властны; третьи относятся к материнству менее серьезно. Но две, вероятно, наиболее интересные истории касаются отношений между Долли и Долли II, Стефани и Оливией.

Между Стефани и ее дочерью Оливией установились нормальные, близкие отношения, они повсюду ходили вместе, пока Оливия сама не стала матерью. Когда приблизилось время родов, Стефани окружила Оливию заботой, явно что-то ей советовала и утешала, помогла выбрать подходящее для теленка место, поближе к чистой, проточной воде. Сама Стефани расположилась неподалеку – близко, но не настолько, чтобы быть навязчивой, – примерно на расстоянии пятидесяти ярдов. Оливия отелилась без осложнений, и ее тут же захлестнула волна дурманящей любви к сыну: прекрасному бычку кремового оттенка, которого мы назвали Орландо.

Она вылизывала его насухо, обсасывала его, старалась максимально окружить заботой. Стефани подошла знакомиться с внуком через пару часов и в течение нескольких дней паслась неподалеку, надеясь, что ее помощь пригодится и она присоединится к новообразовавшемуся семейству. Поскольку молодые телята в первые дни много спят, их бабушки часто становятся при них нянями.

Иногда за телятами приглядывают даже коровы, не находящиеся с малышами в кровном родстве. Часто бывает так, что одна корова следит за несколькими телятами сразу, но обязанности распределяются демократическим путем, поэтому коровы дежурят по очереди.

Но, к сожалению, Оливии услуги Стефани были не нужны. Она не хотела отходить от Орландо ни на шаг. Даже есть она старалась, не удаляясь от малыша, и дергалась, стоило ему пошевелиться. Она запретила матери вылизать внука. Позорно проигнорировала ее. На четвертый день терпение Стефани кончилось. Обиженная и изумленная, она махнула хвостом, развернулась, прыгнула через ближайший забор и ушла на другое поле, чтобы пастись со старыми друзьями.

И, насколько я знаю, больше они друг с другом не «разговаривали».

Случай Долли и ее дочери был совсем другим. Долли была мудрой, довольно старой коровой. Цвета темного красного дерева, стройная, опрятная и очень, очень умная. У нее было много телят, и она превосходно за каждым из них приглядывала. Давала им по четыре-пять галлонов[4]4
  Галло́н (англ. gallon) – мера объема в английской системе мер, соответствующая 4,55 литрам.


[Закрыть] молока ежедневно в течение нескольких месяцев, постепенно, за 9—12 месяцев, уменьшая количество, чтобы к моменту полного отлучения от вымени их основной рацион уже состоял из трав, и они бы не переживали из-за потери молока.

Ежедневно она вылизывала каждый дюйм их шкурки. Защищала и поддерживала их и советовала относиться к людям с опаской. «Они не похожи на нас, – говорила она им. – От них иногда есть польза, особенно зимой, когда они приносят сено, но брататься с ними совершенно не обязательно». И все телята прислушивались к этому совету.

Первые четыре теленка оказались бычками. И они жили в полной изоляции от людей, точнее, испытывали к нам полное безразличие. Пятой стала телочка, Долли II.

Долли II была очень красивой. Светлого золотисто-коричневого цвета, при том, что братья ее были темными. У нее были большие, оленьи глаза, а сама она была милой и доверчивой. Неважно, что говорила или делала старая Долли – молодой Долли мы нравились, и особенно ей нравилось то, что нам она тоже нравилась. Иногда поглаживая теленка, мы похлопывали и старую Долли, как бы поздравляя ее с таким малышом. В ответ она только сердито трясла головой, как будто мы нарушили правила приличия. И хотя нам нравилось, что большинство наших коров нам доверяло, мы восхищались теми немногими, что демонстрировали свою независимость.

Когда Долли II исполнилось пятнадцать месяцев, у ее матери появился еще один теленок, и, верная установившимся традициям, она посвятила себя ему. Долли II она не отвергала, но все больше игнорировала, пока телочка не поняла, что, став взрослой, она должна завести своих друзей, предоставив своей матери делать то, что у нее получалось лучше всего. И Долли II выяснила, что ей находить друзей очень легко.

Когда Долли II должна была впервые отелиться, мы осматривали ее сначала ежедневно, потом дважды и ближе к сроку – трижды в день. Мы всегда стараемся быть наготове в случае необходимости, хоть это редко удается. И каждый раз она приветствовала нас с дружеской беззаботностью. Она чувствовала себя прекрасно и не могла понять причину наших участившихся визитов.

Нас не было рядом, когда Долли II отелилась. Она еще ни разу не сталкивалась с трудностями, поэтому и не ожидала их. Вместо того чтобы выбрать для отёла открытое, доступное место или вернуться домой, чтобы попросить нас о помощи, как ранее поступали другие молодые коровы, она ушла настолько далеко, насколько могла, и устроилась, со всех сторон сокрытая изгородями и холмами.

Когда мы обнаружили, что она исчезла, мы догадались о причинах и начали поиски. Это довольно большая ферма, и на ней полно укромных мест. Если вам не повезло и вы начали осмотр не с того края, поиски могут растянуться на годы. В тот день нас было пятеро: мы искали весь день, разойдясь в разные стороны, имея очень конкретную цель.

Наконец мы обнаружили Долли II за холмом на поле с памятником. Она являла собой грустное зрелище. Печальная правда заключалась в том, что из-за огромных усилий, которые прикладывала оставшаяся без помощи Долли, чтобы родить слишком крупного бычка, произошло выпадение матки. Теленок родился мертвым. Когда мы нашли ее, она лежала, совершенно измученная. Мы постарались немного облегчить ее страдания. В ожидании ветеринара дали ей чуть подогретой воды (холодная вода стала бы для ее организма шоком) и накрыли одеялом.

Ветеринар прибыл быстро, сумел вправить матку и закрепить ее на месте. Затем мы передвинули корову в сидячее положение, обложив тюками с сеном и соломой, и наконец покинули ее. Казалось, что ей удобно, к тому же она была слишком измучена, чтобы подняться на ноги. Когда мы пришли проведать ее через час, одеяло было свалено кучей на траве, ведро было опустошено и опрокинуто, а самой Долли II нигде не было видно. Мы не могли поверить своим глазам.

Коровы бросают или игнорируют своих телят довольно редко, и по нашему опыту, такие ситуации разрешаются очень быстро.

После долгих поисков мы обнаружили ее через три поля, лежащей у ног умной старой матери, которая вылизывала ее и успокаивала куда лучше, чем смогли бы мы. Никто не замечал, чтобы обе Долли общались друг с другом в последние годы, и мы не могли даже предположить, каким образом молодая Долли узнала, где именно на ферме находится ее мать. И, конечно, мы были рады видеть, что наша политика открытых ворот, позволяющая всем животным перемещаться по своему усмотрению, принесла свои результаты. По крайней мере, медленному, мучительному, ошеломляющему путешествию Долли не помешал деревянный забор. После шести дней полного единения обе Долли снова мирно расстались и пошли каждая своей дорогой.

Случай, когда Оливия отвергла дружбу своей матери, насколько я помню, был и вовсе уникальным.

Здесь почти ежедневно мы видим, как дочери советуются с матерями по поводу предстоящих родов. А может, просто болтают о погоде.

Приведу в качестве примера еще один недавний случай: мы не были точно уверены, когда должна родить молодая Нелл. Поэтому решили, что она и ее мать должны проводить каждую ночь в сарае в течение х дней, предшествующих родам (х оказалось равным девяти). Она начала телиться в четыре часа утра, за процессом внимательно наблюдала ее мать. После того, как теленок был благополучно извлечен (потребовалась помощь двух человек), Нелл-старшая, или Золотая Нелл, если называть ее полным именем, подошла поближе, склонив голову на плечо, и с большой обеспокоенностью во взгляде оглядела дочь и внучку. Когда она поняла, что все в порядке, то направилась к воротам и попросила ее выпустить. Она не проявляла ни малейшего желания выйти наружу в те ночи, когда поддерживала дочь, но в эту ночь, зная, что ее помощь больше не нужна, повела себя иначе. Тем не менее позднее она активно общалась со своей увеличившейся семьей.

Джейк

Все быки в нашем стаде были интересными и достойными восхищения личностями: Джонатан, Ивор, Тор Даун Хьядал, Оле, Мистер Мини, Сэм и Джон (близнецы-сыновья Констанции), Патриот Витрига IX, Август и Епископы Глостерский и Вустерский. Но тем не менее королем был Джейк.

Родословная Джейка заслуживает отдельного упоминания. Эмили, бабушка Джейка, была герефордской породы, красная с белой мордой. Когда ей было всего несколько месяцев, она заболела. Мы не знали, почему. Было похоже на что-то вроде пневмонии, которая сопровождалась потерей аппетита и проблемами с дыханием. Ее состояние быстро ухудшалось, и выглядела она не очень. Мой отец взял ее под свое крыло и преданно выхаживал, со знанием дела, и даже лежал рядом с ней, чтобы согреть. Он завернул ее в сено и постепенно добился того, что здоровье стало к ней возвращаться. Прошло несколько месяцев, прежде чем она вновь почувствовала себя сильной, но наметившееся выздоровление было хоть и нескорым, но вполне уверенным. В конце концов из маленькой и тощей она превратилась в коренастое, крепкое, немного квадратное, покрытое пушистой шерстью животное.

Первым теленком Эмили – матерью Джейка – была Наффилд. При рождении Наффилд была темно-темно-коричневой с белой мордой. И некоторое время мы звали ее Эмили II. Но через несколько месяцев, к нашему удивлению, она перелиняла: коричневая шерсть сошла, и медленно, но верно Эмили II превращалась в черную. Ее странное переименование было связано с тем, что, когда тракторная компания Leyland купила тракторную компанию Nuffield, они перекрасили оранжевые тракторы Nuffield в синий. Через некоторое время часть синей краски облезла, уступив место оригинальному оранжевому цвету. Отсюда и новое имя Эмили.

Мы уже не надеялись получить от Наффилд теленка. Она просто не беременела.

Мы почти отчаялись. Но затем решили дать ей еще один шанс: в помощь быку их стада добавить искусственное осеменение.

Наффилд забеременела. Но только через девять месяцев мы поняли, что успешными оказались обе попытки. Она произвела на свет двойню: абсолютно разных близнецов, Красную Рут и Черного Джейка. Рут была красной с белой мордой, Джейк – абсолютно черным. Если бы мы не присутствовали при их рождении, то не поверили бы, что близнецы могут быть настолько разными. Эмили была дружелюбна, Наффилд – абсолютно независимой, а близнецы были восхитительным сочетанием этих двух характеристик: легкомысленными и доверчивыми, но в то же время способными отстаивать свои позиции. Наффилд очень гордилась ими, и мы тоже.

В последующие месяцы мы узнали о некоторых необычных качествах, которыми обладали Джейк и Рут. Оба они были очень умны, могли принимать решения в любых обстоятельствах, и при этом не гнушались обращаться к нам за помощью, когда это было необходимо. Джейк подходил ко мне на поле и тянул за пальто зубами, чтобы привлечь мое внимание.

Первый теленок Рут был настолько же крошечным, тощим и хрупким, насколько сама Рут была прямоугольной, крепкой и сильной. Маленькая Рут нуждалась в бесконечной, терпеливой заботе в течение нескольких месяцев. Нам пришлось уговаривать мать выходить на пастбище без нее, потому что, конечно, она не хотела оставлять своего теленка.

Однако вскоре она поняла, что мы позаботимся о Маленькой Рут, и выработала свой распорядок: паслась в течение двух или трех часов, затем возвращалась в коровник, чтобы мы могли сдоить немного молока и дать его теленку в бутылке. Затем она снова уходила. (Ее поведение предвосхищало поведение Толстой Шапки II, о которой чуть позже). Постепенно Маленькая Рут набралась сил и стала сопровождать свою мать. В промежутках мы приучали ее есть сено, срезали и приносили ей разные виды трав. Она отдавала предпочтение ясколке, которую мы усердно искали специально для нее.

Джейк же вскоре стал самым важным на ферме – и не по собственному мнению. Он в отличие от большинства быков вовсе не был тщеславным. Он был великолепным: полностью черный, покрытый грубой шерстью зимой и мягкой и шелковистой – летом, с неизменным плотным завитком на лбу. У него были аккуратные, сильные, черные ноги и добрые, умные, понимающие глаза. Мы все любили его и восхищались им, как и все стадо. Он был воспитанным и никогда не задирался, хотя был в три раза сильнее всех остальных. Даже самое маленькое животное могло оттеснить его от пучка сена. (Обычно в тюке семнадцать пучков сена, весом около восьми фунтов каждый.)

Джейк нам доверял: мы никогда его не разочаровывали и не особо тревожили. Он был счастлив, регулярно общался с матерью и к тому времени уже с тремя сестрами. (Наффилд снова родила близнецов: Августу и Октавию, которые были одинаковыми, черными с белыми мордами, точно такими же, как и сама Наффилд.)

Мы решили сделать Джейка главным быком стада. Он идеально для этого подходил: был прост в обращении и совершенно не агрессивен.

Однажды мне потребовалось провести его через всю ферму из группы, в которой он провел всю зиму, в группу побольше, расположенную в полумиле. Было бы жаль срывать с места всех коров из-за того, что понадобилось одно животное, поэтому я стала аккуратно подталкивать Джейка в сторону от стада в направлении ворот, которые вели в рощу. Он недоуменно посмотрел на меня. Я подтолкнула его посильнее, и он пошел вперед.

Мы двигались через темную рощу. И он полностью мне доверял, полагая, что я никогда не отведу его туда, где ему не понравится. Я же похлопывала и подталкивала его, говоря что-то ободряющее и убедительное. Так мы добрались до выгона, и Джейк, вежливый, как всегда, дождался, пока я открою ворота, а потом тяжело ступил в ручей и пошел вверх по грязному берегу. Затем он еще раз обернулся, в его глазах застыл немой вопрос, и я снова заверила его, что он не будет разочарован, когда мы доберемся до места, и еще раз подтолкнула его вперед.

Наша долгая прогулка по ферме была довольно приятной, но я все время была в напряжении. Хотя Джейк шел медленно, казалось, даже болезненно, как скучающий и утомленный старик, я знала, что в мгновение ока он может превратиться в точку на горизонте, если пожелает. Наконец показалась вторая половина стада, и Джейк снова повернулся ко мне, как бы показывая, что понял, зачем мы так долго шли. А затем поспешил присоединиться к своим новым друзьям.

У Джейка был один недостаток. Но он не принадлежал к числу пороков, которые обычно свойственны быкам: ему нравилось вдыхать пары угарного газа из выхлопной трубы «Ленд Ровера». Сначала мы не замечали того, что он делает. Обычно мы ездили в поля на машине, доверху загруженной тюками с сеном: не менее десятка внутри, и еще два-три были привязаны к багажнику на крыше. Если день был холодным, как это часто бывает, я оставляла двигатель включенным: выскакивала из машины, чтобы быстро разворошить тюк, пытаясь при этом увернуться от жаждущих голов, рогов и копыт. Затем я запрыгивала назад и ехала дальше, повторяя этот трюк с определенной периодичностью и следя за тем, чтобы сено было распределено равномерно по как можно большей площади: у самых мелких и робких животных должна быть возможность выбрать себе пучок, чтобы их сразу не оттеснили в сторону более самоуверенные. Когда Джейк замечал, что машина подъехала, он огибал «Ленд Ровер» слева и начинал в экстазе вдыхать выхлопы. Мы поняли, что он делает, когда однажды в своем энтузиазме он стал тереться головой о бампер, все еще вдыхая углекислый газ. Он так увлекся, что «Ленд Ровер» начал качаться из стороны в сторону. Окрики не помогли, пришлось выйти из машины, тогда я и увидела, чем он занят. После этого мы всегда глушили двигатель, даже в самую холодную погоду.