Текст книги "Все, что пожелаю"

Розмари Роджерс
Все, что пожелаю

Часть I

Глава 1

1867 год.

Хотя на дворе уже стоял апрель, погода не баловала обитателей дома. Анжела Линдси, дрожа на ледяном сквозняке, высунулась из окна, чтобы поймать громко хлопавшую ставню. Очередной свирепый порыв ветра разметал медно-золотистые пряди, бросил в лицо, и девушка пробормотала ругательство, слышанное от двоюродной сестры Симоны:

– Merde![1]1
  Черт побери! (фр.)


[Закрыть]

Что за мерзкая погода! Хороший хозяин собаку на улицу не выгонит!

Она с трудом дотянулась до злосчастной ставни, так и норовившей выскользнуть из замерзших пальцев, закрыла задвижку, с облегченным вздохом откинула со лба волосы и свернула в кривоватый узел на затылке. Теперь можно и погреться. Когда же наконец станет теплее?

Каждую весну с Вогез, гор неподалеку от границы между Францией и Германией, дули безжалостные ветры, пробиравшие Анжелу до самых костей и будившие тоску по летнему теплу.

Девушка зачарованно смотрела на огонь, чуть прищурив фиалковые глаза от чересчур яркого света. Ветер продолжал завывать в щелях, дребезжа ставнями. Обхватив руками худенькие плечи, Анжела зябко поежилась. В медной подставке для дров, смешно искажавшей отражение, виднелась копна рыжих волос на тонких босых ножках. Пальцы зарылись в курчавую шерсть каминного коврика, тонкая батистовая сорочка обвилась вокруг бедер. Анжела с тяжелым вздохом протянула руки к приветливому пламени.

Боже, как все-таки холодно! Хорошо бы очутиться под жарким солнышком юга Франции, где мягкий морской бриз нежно ласкает обветренные скалы и ее лицо, а в ноздри бьет запах соли и приключений, тех мест, которых она никогда не видела и, возможно, не увидит… О, сколько всего она хочет повидать и сделать в жизни, хотя до сих пор вела невыносимо уединенное существование, в оторванности от всего мира…

Да-да, так оно и было. Монастырская школа, где воспитывалась девушка, находилась в самой глуши французской провинции Лоррейн, среди красивых сельских пейзажей, где, кроме далеко разбросанных друг от друга ферм, ничего не было. А благочестивые сестры-монахини были крайне строги с ученицами, которым преподавали закон Божий и основы классических наук. Анжела говорила на трех языках, немного знала греческий, философию, географию и историю, при этом по-прежнему чувствовала, что наивна и невежественна.

Сознание это еще усугубил месяц, проведенный после окончания школы в Париже, в гостях у тети Марии и ее семейства. Девушка мгновенно перенеслась в иной мир, мир огромного города, где было так много развлечений. Однажды днем, когда тетя Мария прилегла, Анжела сделала поразительное открытие, обнаружив совершенно иную сторону жизни, о которой немыслимо было и подумать!

Рискованная вылазка была идеей Симоны, и Анжела в компании кузенов улизнула из дома, чтобы познакомиться со злачными местами столицы. Симона, старше на два года и куда более опытная, предложила отправиться в кабаре в сопровождении младшего брата Поля. Конечно, пробыли они там недолго, но для Анжелы эти полчаса и то, что она увидела, явились настоящим откровением.

Она и не подозревала, что на свете может быть нечто подобное! Как не похоже на ее немногочисленные скромные путешествия за пределы деревушки Сен-Дье!

Почему мама предпочла жить здесь?

Но Анжела уже знала ответ из последнего письма, бережно завернутого в носовой платок. Ничего дороже у нее не было, поэтому девушка всегда носила его при себе. Только с тех пор как оно пришло, ее существование необратимо изменилось, пусть Анжела еще не осознала этого до конца.

До сих пор оставалось тайной, почему мать отказывалась говорить об отце и никогда не упоминала о стране, лежавшей за безбрежным океаном, где она пробыла так недолго и, родив Анжелу, уехала. Много лет подряд все расспросы Анжелы оставались без ответа, а в душе жило смутное ощущение некоей чужеродности, словно она принадлежала другому обществу и другой земле. Возможно, ответы читались между строк, ибо Джон Линдси, казалось, излил сердце в словах, написанных размашистым, крупным почерком. О нет, ничего не было сказано впрямую, но все же завеса чуть приоткрылась.

Прочитав его последнее письмо, девушка, вне себя от возбуждения, помчалась к матери и заклинала отпустить ее в Америку повидаться с отцом. Миньон Левасер Линдси коротко и наотрез отказала.

– Там слишком опасно, Анжелика. Повсюду кишат негодяи, язычники и преступники, мало чем отличающиеся от диких животных. Я тряслась от страха все время, что провела в этой мерзкой стране. Ты слишком молода и неопытна, чтобы ехать туда.

– Но ты была немногим старше, когда оказалась в Новом Орлеане и встретила отца, – запротестовала Анжела, однако мать лишь безразлично отмахнулась.

Что же делать? Отец хочет видеть свою дочь, которую увезли от него совсем младенцем. Разве он не обещал позаботиться о ней? Дать все, что она пожелает? Он писал, что прислал бы за ней куда скорее, но в Америке только что окончилась Гражданская война и на Юге царили голод и разруха. Зато теперь страна процветает лучше прежнего. Сам он живет в прекрасном поместье у подножия гор, где царит вечное лето, а на горизонте возвышаются величественные вершины. О, это казалось Анжелике настоящим чудом, землей обетованной, где так хотелось побыть хоть недолго!

– Кузина Анжелика!

Анжелика с улыбкой обернулась. В приоткрытую дверь просунулся любопытный нос Симоны.

– Иди сюда, – позвала девушка, – погрейся у огня и расскажи о своем ухажере Жан-Люке. Не дай Бог, тетя Мария узнает, что ты с ним встречаешься.

– Ш-ш-ш, – прошипела Симона и с восторженно-виноватым видом побрела к кузине. – Он такой красавчик, верно?

– Вне всякого сомнения. Но ты обручена с месье Пико, и если до тети дойдут твои похождения, она ужасно рассердится. Тебе следует быть поосторожнее, Симона. Месье Пико богат как Крез! Нельзя рисковать потерей такого мужа!

– Ах, ты не понимаешь, Анжелика!

– Анжи. Зови меня Анжи.

– Фу, это так… по-американски!

– Конечно. Поэтому мне и нравится. Так называет меня отец. «Милая Анжела, дорогая Анжи!..» Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, я немедленно отправлюсь к нему, и мама не сможет мне запретить.

Симона с открытым ртом вытаращилась на кузину.

– Ты готова покинуть Францию ради этой варварской страны?

– Не забудь, я там родилась.

– Да, но никогда не жила. Едва ли не с пеленок росла во Франции, где по улицам не бегают размалеванные дикари, калеча и убивая женщин и детей.

– С чего ты все это вообразила?

Симона так энергично закивала, что черные букольки игриво заплясали на щеках.

– Ничего не вообразила! Тетя Миньон все видела своими глазами! Она поклялась, что в жизни не подумает туда вернуться!

Анжела, нахмурившись, задумчиво прикусила губку. Как досадно, что мама решительно настроена против поездки!

Девушка упрямо тряхнула головой, откидывая со лба медные локоны.

– Я поеду. Вот увидишь, поеду.

– Господи, как хорошо мне знакома эта хитрая гримаска! Совсем как у коварной лисички! Уж если ты что задумала, непременно настоишь на своем, хотя в толк не возьму, как тебе это удается! – с лукавой усмешкой воскликнула Симона. – И раз ты так умна, кузиночка, придумай, где мне встретиться сегодня с Жан-Люком. Только не смотри на меня так, ведь сама понимаешь, что все равно придется помочь!

Анжи со смехом развела руками:

– Ладно, так и быть, но не сетуй, если ничего не получится. А за это ты выручишь меня, когда придет время уговаривать маму, хорошо?

– Конечно, кузина. Почему бы нет? Мы с тобой все равно что родные сестры, и я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Но позже, стоя на страже у дверей садового домика, где целовалась Симона с любовником, девушка невольно вздрогнула, не столько от холода, сколько при мысли о Нью-Мексико, и о солнышке, ярком и палящем, если верить Джону Линдси, и о бесконечных равнинах под безоблачным голубым небом.

Да. Когда-нибудь она отправится туда, где нет таких суровых зим, отправится, несмотря на протесты и возражения матери, и осуществит свою давнишнюю мечту. Окунется в новую жизнь, в волнующие приключения в новой, неизведанной стране. О, Анжела непременно уговорит мать. У нее нет ни малейшего желания торчать здесь вечно и разделить судьбу кузины, обещанной нелюбимому, но богатому человеку, за которого придется выйти замуж, хотя сердце принадлежит другому.

Она читала, что в Америке все свободны. И там тепло. Она обязательно увидит все своими глазами. Как это прекрасно – нежиться на солнышке и каждый день видеть мили и мили безлюдных огромных пространств…

Глава 2

Синий кавалерийский мундир Джейка Брейдена потерял свежесть и кое-где потемнел от пота под удушливой июльской жарой, сжимавшей в чудовищной лапе горы Нью-Мексико. Здесь, в тени тополя, было чуть прохладнее, а на горизонте повисло багровое марево, обещавшее довольно сносный вечер. В расплавленном воздухе ощущался привкус пыли и мякины, а раздражение с каждой минутой терзало Джейка все сильнее.

Черт возьми, где же ее носит? Он имел в виду совсем другое, когда завернул на ранчо «Дабл Икс» купить говядины, и, не будь Рита дочерью давнего друга, не подумал бы тратить время на поиски девчонки. Пусть вернется, когда ей в голову взбредет!

Конь Джейка нетерпеливо переступил с ноги на ногу и мотнул головой, звеня уздечкой. Высоко над головой с жалобными криками парил ястреб, но, если не считать птицы, во всей выжженной окрестности не было ни малейшего признака жизни. Правда, выросшая на ранчо Рита прекрасно знала здесь каждый камешек и все надежные укрытия.

Тихо выругавшись, Джейк снял армейскую фуражку и откинул со лба влажные темные пряди. Будь его воля, он хорошенько выдубил бы ей задницу, но Джон Линдси не позволит и волоска тронуть на голове своей драгоценной доченьки. В этом вся беда: Рита Линдси уверена, что никакие правила и ограничения ее не касаются. В свои шестнадцать она стала настоящим дьявольским отродьем, и если Линдси не спохватится, быть беде. Правда, Джейка это не касается. И присматривать за ней он не обязан, но Джон так слаб и все еще прикован к постели после недавней тяжелой болезни. Хотя это единственный способ удержать хозяина ранчо от чрезмерных усилий. И без того все свободные от работы ковбои отправились на поиски девчонки. И уж лучше бы она попалась в руки кому-нибудь из них, потому что, видит Бог, он, Джейк, немедленно перекинет ее через колено и задаст трепку! Как она смеет выкидывать подобные штучки, зная о постоянных набегах индейцев-апачей!

Прищурив янтарные глаза, в которых отражались яркие солнечные лучи, Джейк внимательно изучал горы, зубчатые вершины которых впивались в голубую чашу неба, как черные ведьмины зубы. Ни малейшего движения. Где она?!

– Черт, она просто исчезла, Джейк, – пробормотал утром Линдси, пытаясь натянуть рубашку. – Не знаю, что нашло на девочку! Взбесилась – и только потому, что я не позволил ей поехать в город на танцы с какой-то белой швалью, бродягой…

– Я найду ее, Джон. Оставайся здесь и помоги моим людям отобрать туши для отправки в форт. Рита скорее всего поймет, что ее разыскивают, и живо прокрадется обратно. А ты, будь добр, пожалей нас и возьмись за розгу, обещаешь?

Джон Линдси, широко ухмыляясь, с облегчением пожал плечами.

– Мне следовало бы давно этим заняться. Она совсем отбилась от рук.

По мнению Джейка, это было слабо сказано!

Вглядываясь в овраги и заросшие низкими кустами склоны, Джейк вспомнил, как его домоправительница Конча говорила, будто любимым убежищем Риты была старая хижина в каньоне Мимбрес.

– Она говорит, что готова часами сидеть там и думать о своем, но, по-моему, просто встречается там со своим возлюбленным Мэттом Пеньей, сеньор Джейк. Он плохой человек, но она слушать ничего не желает…

Повернув гнедого, Джейк оставил позади одинокий тополь и направился к пересохшему руслу речки Тьерра-Бланка, тянувшемуся от самого горного гребня Мимбрес. Притулившееся неподалеку строение вряд ли можно было назвать хижиной: просто несколько сколоченных неотесанных досок, предназначенных для приюта припозднившихся ковбоев, до самой ночи искавших отбившихся от стада коров. К дереву привязаны две лошади. Одна явно принадлежит Рите. Значит, подозрения Кончи были справедливы!

Джейк спешился, стреножил гнедого и, выхватив револьвер, прокрался к хижине по выжженной полоске земли. Жаркий ветер поднимал пыльные вихри, и кобылка Риты подняла голову и тихо заржала, навострив уши. Вполне достаточно, чтобы предупредить любовников: стоило Джейку пинком распахнуть дверь, как мужчина кубарем слетел с топчана и потянулся за оружием. Но Джейк успел первым взвести курок своего «кольта» сорок пятого калибра.

– Брось револьвер – или я прикончу тебя, – мягко предупредил он. – Отступи, да не делай лишних движений.

Мужчина поколебался, готовый схватиться за рукоятку, но тут же словно обмяк и дрожащей рукой бросил револьвер на землю.

– Ладно, сдаюсь.

– Отбрось «кольт» ко мне и сделай два шага назад, – приказал Джейк и оглядел привольно раскинувшуюся на топчане полуголую девушку. – А ты, Рита, одевайся. Выглядишь как грязная шлюха! Не к лицу тебе валяться с этим…

– А может, я и есть шлюха, Джейк, – презрительно усмехнулась Рита и как ни в чем не бывало лениво потянулась. Обнаженные упругие груди вызывающе-нагло выпрыгнули из глубокого выреза сорочки. Не подумав подчиниться, девушка медленно скрестила длинные загорелые ноги.

Не обращая внимания на капризы Риты, Джейк подхватил с пола револьвер, сунул за пояс и пренебрежительным пинком отправил мужчине его штаны.

– Ты Мэтт Пенья?

Парень удивленно поднял брови, но тут же кивнул и осторожно потянулся за одеждой.

– Угу. И что из того?

– Насколько я знаю, тебе велено держаться от нее подальше. Ты плохо слышишь? Или просто олух стоеросовый?

Смуглое лицо Пеньи залилось краской, но, очевидно, не потеряв духа, он злобно прошипел:

– Ничего подобного! Это она меня подбила! Уговорила встретиться здесь.

– А ты, разумеется, невинный ангел. Еще успеешь натянуть свои проклятые штаны! Проваливай, да попроворнее! Твой револьвер останется у меня!

– Черта с два! Я заплатил за него двенадцать зеленых! Не дарить же его тебе!

– Ну, если ты уж так к нему привязан, вас похоронят вместе, – пообещал Джейк, снова взводя курок, и Пенья побледнел.

– Нет-нет… не нужно. Господи милостивый, мне следовало трижды подумать, прежде чем слушать дурную бабу…

– Это точно.

Едва Пенья исчез, не позаботившись прикрыть болтавшуюся на единственной петле дверь, Джейк обратил бесстрастный взор на Риту.

– Я приказал тебе одеться. И если не хочешь вернуться на ранчо в одних панталонах, займись делом.

– Зачем?

Девушка томно улыбнулась, рассматривая его сквозь полуопущенные ресницы, и неспешно провела по груди с темно-розовым маленьким соском. Палец оставил едва заметный след на коже, покрытой тончайшей пленкой пота. Притворно вздохнув, Рита кокетливым жестом закинула длинные темные волосы назад, так что груди соблазнительно подпрыгнули.

– Сейчас слишком жарко, Джейк. Почему бы не подождать, пока станет чуть прохладнее? – проворковала Рита, призывно извиваясь, словно вдавливая в тюфяк стройное тело.

Джейк пожал плечами.

– Вижу, ты хочешь остаться, – хрипловато продолжала она. – Ложись рядом, отдохни немного.

– Советую побыстрее поднять хорошенькую задницу и одеться, как было велено, – процедил Джейк и, подхватив с пола блузку, швырнул девушке. – Немедленно. У меня нет времени на дурацкие игры.

– Но ведь ты же не против, – рассмеялась она. – И не притворяйся, будто не заметил меня. Так же как и я – тебя.

Кокетливо изогнувшись, она приподнялась и села, но не проявила ни малейшего желания натянуть блузку.

– Я обратила на тебя внимание еще три года назад, в первый же день, когда ты приехал на «Дабл Икс». Помнишь? Ты показался мне неотразимым… со своими золотистыми глазами, точь-в-точь как у пумы… а сам смуглый, опасный… и такой уверенный в себе. Уже тогда я хотела тебя.

– Господи Боже, да тебе было всего двенадцать!

Девушка равнодушно пожала плечами, продолжая беспечно качать стройной ножкой.

– Достаточно взрослая для здешних мест. Моя мать была ненамного старше, когда пришла к отцу. И родила меня в шестнадцать. Здесь женщины быстро расцветают и через несколько лет становятся старухами.

На мгновение черные очи блеснули, словно она впервые задумалась, как быстротечна жизнь. Но Рита тут же очнулась и откинулась назад на согнутых руках, бесстыдно предлагая себя. Белые ситцевые панталоны, отороченные кружевами, кончались чуть ниже колен, и она медленно развела бедра, так что длинный разрез открыл густую поросль внизу живота.

Джейк, разозлившись, двумя шагами пересек хижину и рывком поднял девушку на ноги.

– С меня довольно! Можешь изображать потаскуху с кем угодно, а меня оставь в покое! Я немедленно везу тебя к отцу!

– Попробуй только, – вспыхнула Рита, – и я скажу, что ты взял меня силой!

Глаза Джейка зловеще сузились:

– Воображаешь, будто он поверит?

– Конечно! Он всегда мне верит!

Рита злобно усмехнулась и попыталась вырваться, но Джейк чуть сильнее стиснул пальцы. Она снова нетерпеливым жестом откинула назад длинные волосы.

– Почему бы нет? Папа не настолько хорошо тебя знает, а я – его любимая дочь. Ты же всего-навсего армейский капитан, который покупает у нас говядину да предупреждает о набегах индейцев!

Джейк не сразу ответил. Рита не впервые старалась соблазнить его, и он устал обороняться. Для Риты Линдси жизнь была постоянной битвой. Она с достойным удивления безразличием пренебрегала наставлениями отца и правилами приличия, и поскольку мать умерла, когда девочке было два года, Джон спускал ей любую выходку. Может, чувствовал себя виноватым. Или просто считал, что легче потакать ей, чем проводить жизнь в бесконечных спорах. Как бы то ни было, теперь он горько жалел о собственном безволии.

Рита с вызывающей улыбкой уставилась на Джейка. Тот потянулся к ней и успел увидеть широко раскрытые, торжествующие, полные предвкушения грядущих удовольствий глаза. Всего на минуту.

Вместо ожидаемого поцелуя Джейк потянул ее к себе и ловко перебросил через плечо. Воздух со свистом вырвался из груди девушки. Немного опомнившись, она принялась брыкаться и колотить его по спине кулаками.

– Немедленно отпусти меня, Джейк Брейден, иначе, помоги мне Бог, я всем расскажу, что ты меня изнасиловал! Папа исполосует тебя кнутом! Болтаться тебе на виселице, подлый обманщик! – задыхалась она.

Но на Джейка ее угрозы не производили ни малейшего впечатления. Поспешно покинув хижину, он осмотрелся. Солнце уже садилось, и извилистую линию горного гребня испятнали лиловые тени. К тому времени как Джейк усадил Риту в седло, та уже рыдала от ярости и досады, не вытирая струившихся по щекам слез. Джейк покачал головой, и девушка, спрятав лицо в ладонях, всхлипнула, как обиженный ребенок. Впервые в нем шевельнулось нечто вроде сочувствия.

– Слушай, Рита, я знаю, тебе нелегко приходится. Но так тоже нельзя. Если хочешь чего-то добиться, веди себя по-другому.

– Откуда тебе знать, что мне нужно? – капризно пробормотала Рита, поглядывая на него из-за раздвинутых пальцев. – Мужчинам незачем притворяться, как женщинам. Если я смеюсь – значит, по мнению отца, слишком громко. Если хочу поехать в город – значит, легкомысленна. Если улыбаюсь мужчине – значит, шлюха. Слишком много запретов, а папы никогда нет рядом… если не считать последнего месяца… а теперь… теперь он умирает, и я останусь совсем одна.

Губы ее задрожали, и Джейк разглядел за дерзостью и наглым поведением страх брошенного ребенка, который она тщетно старалась скрыть.

– Эй, девочка, – мягко окликнул он, – ты не останешься одна. Форт Селден не так уж далеко, и пока я служу здесь, обещаю присмотреть за тобой.

Подняв мокрые испуганные глазищи, Рита с какой-то детской беззащитностью уставилась в лицо Джейка и печально улыбнулась:

– Но ты не всегда будешь здесь, Джейк.

– Может, и нет. Но к тому времени ты станешь взрослой, выйдешь замуж и забудешь обо мне. Тогда и нужда во мне отпадет.

На этот раз она покорно взяла протянутую блузку и медленно натянула, не отводя глаз от Джейка. Тот приладил сорванную дверь, отдал Рите остальную одежду и вскочил на гнедого.

По дороге оба молчали. Проехав по берегу реки, они свернули на восток, к ранчо. Долина была усеяна невысокими холмами, поросла мескитовыми деревьями. В гуще нежных листочков скрывались смертельно острые шипы, зато вполне съедобными бобами питались не только животные, но иногда и люди. За низинами, где торчали высокие стебли юкки, раскинулись солончаки, на которых не росло ничего, кроме солянки. Всадники добрались до склона, покрытого травой бутелоуа, и уже в сумерках достигли подножия гор. Вокруг расстилались мили и мили опунций и лисохвоста. Воздух звенел криками ночных хищников.

Внезапно раздался резкий вопль, похожий на вой койота. За ним последовал другой, и Джейк потянулся к винтовке. Если это апачи, они нападут до темноты, поскольку боятся духов мрака больше, чем белого человека.

Но даже несущая угрозу ночь была изумительно прекрасна. На небе неспешно всходила полная луна, бросая серебристый свет на таинственную, наполненную шорохами пустыню. Рита пригнулась к шее коня. Она родилась в этой дикой местности и распознала неминуемую угрозу.

– Джейк, я боюсь, – прошептала она, и он кивнул.

– Держись поближе. Делай, что я сказал, и не спорь. Ранчо совсем близко.

Но если это не койоты, а люди, путникам несдобровать. Джейк положил «винчестер» на луку седла. Лучше быть наготове. Когда впереди засверкали огни ранчо и замелькали очертания построек, Джейк остановил коня за гигантским кактусом и вгляделся во тьму. Кажется, все спокойно. Ничто не шевелит длинные стебли, увенчанные алыми цветами. Ни малейшего ветерка.

– Похоже, все в порядке, – едва слышно прошептала Рита дрожащим от волнения голоском. – Даже зайцы куда-то подевались.

Джейк ободряюще улыбнулся и, заметив в мягком лунном сиянии нерешительное лицо девушки, весело предложил:

– Устроим скачку! Посмотрим, кто первый доберется до ранчо!

Девушка растерянно захлопала ресницами, но тут же рассмеялась и, вонзив каблуки в бока лошади, ринулась со склона в лощину. Джейк последовал ее примеру, и оба были уже почти у ворот, когда снова послышались дикие вопли. Джейк, ничуть не растерявшись, поднял винтовку, прицелился и выстрелил в выросший перед ним темный силуэт. Сдавленный крик – и конь без всадника вылетел из тени на свет. Рита взвизгнула, но Джейк приказал ей не сбавлять хода. На стенах «Дабл Икс» появились мужчины, и при неясном свете луны, висевшей в небе огромным серебряным долларом, Джейк увидел, что неожиданное сопротивление отпугнуло преследователей. Рассеявшееся войско апачей исчезло в окружающих холмах.

Джейк добрался до ранчо в полной темноте. Джон вышел встречать его. Спешившись у кораля, Джейк заметил, что лицо ранчеро искажено болью и тревогой.

– С тобой все в порядке, Брейден?

– Да. Просто задержался, чтобы захватить небольшой сувенир.

Он поднял что-то, и Рита с криком отвращения отвернулась и зажала рот рукой, не в силах смотреть на окровавленный скальп с короткими каштановыми волосами, свисавший с руки Джейка.

– Это не я снял, – мягко пояснил тот, – хотя в свое время бывало и такое.

Судя по глазам Джона, он понял, о чем идет речь. Скальп совсем свежий и был привязан к поясу апачи. Остается гадать, добрался ли Мэтт Пенья до дома или это его волосы стали нежданным трофеем Джейка. Но он вовсе не собирался высказывать свои соображения Рите.

Только к полуночи, когда Джон наконец лег в постель, а Джейк курил тонкую сигару на крыльце, Рита неслышно, как кошка, подкралась к нему.

– Джейк!

Он выпустил кольцо дыма, бросил сигару в пыль, придавил каблуком и только потом обернулся к ней. На девушке было скромное платье с высоким воротом, закрывавшее ее от шеи до пят. Он слегка улыбнулся:

– Что?

– Я лишь хотела извиниться за сегодняшнее. Зря все это затеяла… и… просто не знаю, что иногда на меня находит. Наваждение какое-то… словно разума лишаюсь. Просто хочется почувствовать себя в безопасности. Что тебя кто-то любит.

– Твой отец очень тебя любит, Рита.

– О, знаю. Но этого недостаточно.

Рита прислонилась к столбику и скрестила руки на груди, холодно озирая осиянные слабым светом холмы.

– Как бы я хотела жить в большом городе, где много людей, роскошные дома, газовые фонари, театры, опера… где никто не опасается, что шайка апачей в любой момент способна ворваться в их дом и прикончить… Как я ненавижу эти места!

Джейк не сразу ответил, безмолвно считая звезды. Наконец, повернувшись, заметил:

– Знаешь, в один прекрасный день все это будет твоим.

– Может, будет. А может, и нет.

Джейк удивленно поднял брови.

– Но кому твой отец все это оставит? Разумеется, тебе. Выйдешь замуж, будешь растить детей, и когда-нибудь набеги индейцев прекратятся. Тогда здесь будет настоящий рай, Рита.

– Эдем? – горько рассмеялась Рита. – Звучит заманчиво, но этому не суждено случиться. Видишь ли, моя мать никогда не была замужем за отцом. Он так и не развелся с первой супругой. Я незаконная дочь, а такие наследницами не бывают.

Джейк хладнокровно пожал плечами:

– Джон Линдси не из тех людей, для которых подобные вещи имеют значение. Он оставит ранчо кому захочет.

– О да, это точно. – Девушка глубоко, прерывисто вздохнула и едва слышно призналась: – Отец все завещал первой дочке, Джейк. Конечно, он заверил, что не забудет меня и, если по какой-то причине она откажется, все перейдет ко мне. Но так или иначе я всего лишь второй сорт. – Рита порывисто подалась к Джейку и сжала его руки: – Подождешь, пока я вырасту, Джейк? Что бы я там ни наговорила, как бы себя ни вела, все равно полюбила тебя с первого взгляда. Женись на мне и увези отсюда…

Казалось таким естественным обнять ее и легонько прижать к себе!

Но головы Джейк не потерял.

– Я не из тех, кто женится, детка, – тихо признался он, – и ничего, кроме несчастья, не принесу тебе. Но обещаю держаться поблизости, пока ты не встретишь настоящего человека, того, кто сделает тебя счастливой. Договорились?

– Может, если продержишься тут достаточно долго, поймешь, что предназначен для меня?

– Не рассчитывай на это, – рассмеялся Джейк. – Кроме того, если я оставлю армию, буду жить на своей земле. Глушь, совсем забытый Богом уголок, по сравнению с которым «Дабл Икс» – настоящая столица. Ты не сможешь там жить.

– С тобой? Где угодно!

Она откинула голову, улыбнулась, и темные глаза засияли мягким светом.

– Рай там, где ты, Джейк. В один прекрасный день ты обязательно женишься на мне, мы будем путешествовать, и ты не захочешь возвращаться на свое ранчо. Отправимся в Париж, Лондон, Нью-Йорк, Новый Орлеан. Как прекрасно впервые посетить все эти места вдвоем, не находишь?

Джейк не потрудился объяснить, что уже побывал не только там, но объехал полсвета. Давным-давно, в другой жизни… Прежде, чем настигла беда. Прежде, чем он потерял все, что было ему дорого в этом мире…

Он прекрасно понимал, что чувствует Рита Линдси. Не одну ее обокрали, лишили законного наследства. Можно только представить, какую ненависть она испытывает к той, кто посягает на ее место и любовь отца.

Он сам ощущал то же чувство, только к другому человеку и по иной причине. Когда-нибудь он вернет то, что принадлежит ему. Когда настанет час…