Текст книги "Софи и носитель безумия"

–Я психиатр, частный, –тут я понял, что частный психиатр уловил нашу с женой проблему, услышал, что Лита послала меня к психологу и решил порекомендовать себя.

–Частный? Мне казалось, что психиатры работают только в клиниках, нет? –мне казалось, что мой собеседник спутал «психолога» с «психиатром».

–Я действительно двадцать лет проработал в клинике в Эльзасе. Но я был вынужден покинуть ее и снять белый халат. Сейчас я работаю как частный врач психиатр и невролог.

–Вы работали в психиатрической лечебнице? –я едва не произнес «в психушке».

–Да, я даже был ее главным врачом и по совместительству директором.

–Значит вы были профессором? –доктор занял весе мое внимание, и начал вызывать большой интерес.

–Верно, я им и остаюсь и по сей день. Профессор психиатрии Виктор Гюго! –и он протянул мне руку в знак официального знакомства. Я просто молча пожал ее.

–Так вот, извините что вмешиваюсь в Вашу личную жизнь, но это моя работа как частного доктора. Мы с Вами могли бы поработать, вернее я бы мог поработать с Вами. –доктор хорошо себя рекламировал, психушка, Франция, главный врач, директор, Эльзас черт знает где это, но звучит престижно.

–Какая стоимость будет у ваших услуг? –для меня это главный вопрос так как дела мои шли очень туго, прошло три недели как мне пришлось уйти с работы по просьбе начальства.

–Если мы начнем работать, то о стоимости договоримся, не думаю, что это покажется вам дорого. Дело в том, что я скоро уезжаю, и не планировал тут искать новых клиентов. Но так как мне сейчас буквально нечего делать я бы мог с вами поработать какое-то короткое время. Эффект будет, мои профессиональные гарантии.

–А с чего вы взяли что мне нужна помощь психиатра? –глупый вопрос прозвучал с моей стороны.

–Я всю жизнь вижу людей, которым нужна моя помощь. –его ответ был предсказуем, но убедителен.

–А почему вы покинули клинику? Двадцать лет работали и ушли… ее закрыли?

–Нет, дело в другом, я вдруг понял, что был заложником своей профессии, –он бросил взгляд в сторону.

Короткая пауза.

–В каком смысле?

–Я много времени пробыл в одном месте, в одной клинике, и это очень напрягало. Напрягало медленно, незаметно, с годами, –его ответ меня насторожил.

–Не понял, вы были доктором в психиатрической лечебнице, а потом стали странствовать?

–Да, именно так. Но не все так очевидно, есть и другие причины, –он ответил не очень обнадеживающе.

–Расскажите по подробнее от начала и как вы попали сюда, –мне это было действительно интересно.

–Это долго.

–Я не куда не спешу, профессор.

–Хорошо. Но прежде… –он вытащил из внутреннего кармана здоровую пачку сигарет и протянул ее мне, –возьмите

Меня это обрадовало, я взял одну сигару и осмотрел ее необычную табачную красоту с манящим запахом, я прочел на ней марку «Kárpátok» и положил меж губ.

–Венгерские, думаю Вам понравится, –профессор повторил мои действия.

–Уже нравятся! –воскликнул я.

Месье доктор вынул из переднего кармана зажигалку и поджег мою, потом свою сигару.

«Какой тяжелый дым» –обратил я внимание после того как крепко затянулся.

–Итак рассказывайте, мне очень интересно. И не упускайте подробности о вашей работе, –я приготовился, опять откинул голову и смотрел в глаза курящему профессору из Франции.

Странный и необычный рассказ был очень долгим, где-то обрывистым, где-то с маленькими и большими не состыковками, но пересказать я попробую, хоть и с трудом, но и с большим интересом…

Глава вторая

«Я знаю, что безумен. Но это высшее благо:

ибо я обрел вечность в поисках счастья».

***

Лечебница профессора находилась в нескольких километрах от ближайшего населенного пункта, и располагалась на западном берегу Рейна. Персонал же был собран не только со всей Франции, но и со всей западной Европы. Психиатрическая лечебница имела в своем составе два корпуса: первый корпус для рабочего персонала в два этажа, второй же лечебный корпус для пациентов также имел два этажа. В стенах лечебницы имелся просторный двор с садом и фонтанами. Однако в целях безопасности был ограничен доступ пациентов к берегу реки, прогулки возле Рейна могли совершаться только с позволением лечащего врача и строго в сопровождении медицинского персонала. Но в это время года это было особой роскошью так как было слишком холодно, и нельзя было рисковать здоровьем пациентов. Кабинет профессора располагался на первом этаже около основного входа в лечебницу.

Холодным днем осени, профессор сидел в своем роскошном кабинете, который бы завален медицинскими книгами и бумагами. На столе стояла открытая бутылка виски, но сегодня профессор не пил. Бутылка нужна была для того чтобы продезинфицировать свежую рану на правой кисти профессора, и остановить кровотечение. Почему он не взял спирт, который был в изобилии в медицинском центре? Вероятно, Виктор не стал тратить время на поиски аптечных средств, когда на его столе было такое дорогое и приятное средство от боли и от заражение инфекцией. Рана же была получена в результате его неудачного визита к одной из пациенток страдающей тяжелой стадией шизофрении. Та, найдя удобный случай вцепилась доктору в руку и ей удалось сорвать зубами часть его кожи и напиться кровью. Профессор решил, что накладывать швы нет необходимости, и вскоре он укрылся в своем кабинете и занялся самолечением.

В кабинет без стука вошел профессор Герман Кольт, старинный друг профессора Гюго и к тому же очень авторитетный психиатр. Выглядел он старомодно – маленькие круглые очки, усы, гусиная походка. Однако Кольт подходил к способу лечения многих своих пациентов со стороны практики гипноза. Он с юности был увлечен сначала сверхъестественными вещами как гадание, магия, колдовство… конечно он это все перерос, однако гипноз его заинтересовал тем что эта практика вполне научно обоснована. Доктор разработал и доказал ряд гипотонических терапий, которые продвигают на несколько ступень вперед пациентов к выздоровлению. И уже как пятнадцать лет он практикует гипнотические лечебные способности в клинике на берегу Рейна под руководством своего друга профессора Виктора Гюго.

–Все в порядке? –Кольт начал диалог.

Гюго поднял взгляд с кровавой руки на своего друга и улыбнулся.

–Жить буду.

–Как это произошло? –Герман сел на свободное кресло рядом со столом главного врача, и интересовался необычным инцидентом, о котором узнал от санитаров.

–Я решил покормить Жаклин, и неосторожно коснулся ее, видимо, произошел припадок, и она вцепилась мне в руку, –оба профессора с сочувствием и жалостью заулыбались.

–И все же не стоит так рисковать, любой укус к добру не приведет.

Кормить пациентов это работа мед сестер, и возможно очень странно то что этой «грязной работой» решил заняться сам профессор. Причинной такой близости есть тот факт, что эта пациентка, Жаклин, приходится женой профессора Гюго. Женщина средних лет, вышла замуж за психиатра, жили мирно и счастливо пока ее не стала одолевать болезнь. Страх воды и света, лихорадка, бред. Врачи сразу поняли в чем дело – бешенство. Это фактически приговор, и Виктор можно сказать уже попрощался со своей женой, как вдруг не произошло чудо и болезнь отступила. И действительно не подавалось объяснениям, так как в практике многих врачей бешенство имело летальный исход. А это чудо произошло после того как профессор, являясь человеком не особо верующим, решил впервые сходить в церковь и просить у сил, которые могут сделать все. После излечения жены, хоть и все были ошарашены, но и также были последствия. Жаклин от физической болезни приобрела болезнь душевную. Вирус оставил о себе знать, деформировав некоторые части головного мозга пациентки. Симптомы начались примерно через неделю, припадки агрессии, бред, галлюцинации существ не из этого мира, светобоязнь. Однако все эти симптомы возникали циклично, то есть Жаклин могла неделю пробивать в состоянии нормального человека, а неделю другую ее одолевали приступы. Иногда это были дни, а не недели. Страшно еще то что у этих циклов не было определенной последовательности, и невозможно было даже приблизительно предугадать, когда состояние смениться на ненормативную. Что-то вроде раздвоение личности, именно такой диагноз вначале хотели поставить, однако ее муж не согласился, так как это было нечто другое, но похожее… пока ограничились диагнозом классической шизофренией. Психиатры изучали феномен Жаклин, как и в принципе изучали феномены всех своих пациентов, однако конкретно для жены профессора не нашлось лечение, которое могло бы по крайней мере стабилизировать приступы и сделать их менее неконтрольными. Гипнотерапия доктора Кольта только сыграло хоть и незначительную, но хоть какую-то роль в психическом поведении Жаклин, однако прямых клинических подтверждений этому не было.

–Как там твоя книга? –спросил Гюго продолжая при этом перевязывать рану.

–В долгосрочном процессе, я вроде ее заканчиваю, но мне кажется чего-то не хватает…

–Перечитай Фрейда, когда мне нужно найти какие-то ответы на вопросы, я берусь за него… ну или за Юнга.

–И как, помогает?

–Не особо, –ответил Виктор, затянув бинт в узел, –кстати, хотел спросить, как там твой пациент 51?

Часто доктора давали пациентам номера по номеру палаты в которой они лежали. Пациент 51, следовательно, пациент из пятьдесят первой палаты был больным, над которым занимался Кольт. Но вкратце о больном: Это был мужчина тридцати пяти лет, настоящее имя знать не обязательно. Женат, есть дети. В своей «прежней жизни» был образованным человеком, преподавал биологию в солидном университете какое-то время. Потом начал изучать древнегреческую философию, и так яростно что немного помешался. Начал публиковать критические анализы над трудами Гераклита и Аристотеля открыто насмехаясь над ними. Общественность не ценила это перевоплощения биолога в философского критика и отвергла это понятия о реальности. Тот же мечтал доказать чего-то там всем своим критикам, и конечно не обошлось и без семейных скандалов. Тот стал пить, и много пить. Писал бред на бумагах, критиковал всех, кто критиковал его самого. Жена же его не ушла от него как могло показаться, а наоборот, поддерживала его и сочувствовала. Но далее стало еще хуже, пациенту 51 во снах начал появляться сам Чарльз Дарвин и угрожать ему расправой. К несчастью пациент и его жена отказывались признавать начало наступления психических расстройств у несостоявшегося философа. Дальше Дарвин из снов перешёл в реальность и стал мерещиться бедняги и в сознательном быту. Как казалось больному он сумел унять гнев великого биолога, и даже сумел подружиться с ним. Жена начала заставать мужа одного в комнате, и тот разговаривал и даже дискутировал как ему казалось с его новым другом Чарльзом. Кстати не употребляя при этом спиртного. Тогда и жена решила отправить его к врачу, тот же не сопротивлялся, но и не признавал себя больным. И вот пациент уже в клинике, в палате номер 51 дошел до высшей степени своей болезни. Он считает себя Логосом, вселенской вечностью и создателем времени. По его словам, он то что было во все времена и будет всегда. Однако Богом он себя не считал. А вот Гераклита он называл чистым злом который извратил понятие о Логосе.

Все это удалось вытащить профессору Кольту из бессознательного пациента. Гюго не считал больного типичным, и даже в шутку говорил: «он умнее многих из нас», в любом случае дураком он не был, он просто тот человек чья гениальность перевесила его рассудок и расплющила его. Но при этом для всех остальных это был обычным пациент номер 51.

–Я как раз подготовил отчет последней серии терапий, тебе стоит посмотреть, –сам же Кольт забыл отчеты у себя в кабинете.

–Что-то интересное?

–Ничего того что приблизит его к выздоровлению.

Виктор тяжело вздохнул.

–К сожалению. Но я бы хотел сейчас его проведать, –Гюго встал, и направился к выходу.

–Да, пойдем… я и сам к нему давно не заходил. Уверен, что бедняка соскучился.

Доктора вышли в коридор, который был пуст в это обеденное время суток. Днем коридор был очень мил, много солнечного света, растения в горшках, местами весят картины. Вечером и ночью все иначе, по этим коридорам просто жутко бродить в одиночестве, хоть и медицинский персонал должен был привыкнуть к этому, но эта мрачная атмосфера не у всех уходила из рассудка и нагоняла страх.

–Как он ест кстати, надеюсь с питанием проблем нет? –спросил главный врач.

–Неделю назад он начал отказываться от еды по вечерам, но после я прописал ему обычные витамины для аппетита.

–Неужели помогло?

–Помогло, помогает детям, помогает врачам, помогает и больным. Сейчас его питание нормализовалось.

–А как его поведение с другими, он общается с кем-нибудь? –Виктор продолжал расспрос.

–Ничего особенного, продолжает существовать в своем мире. Часто его мир удачно находит контакты и приспосабливается с мирами других пациентов. Мне сказали, что некоторые даже решили поклоняться ему.

–О нет, этого еще не хватало. Если это так, его нужно временно ограничить от других. Он что-то проповедует? Я имею ввиду что-то действительное вразумительное?

–Нет, только бред

–Только бред, –с этими словами Гюго подошел к палате 51, вставил ключ, разомкнул дверь и распахнул ее.

Гюго и Кольт вошли. Солнечный свет проходил через решетчатое окно. В палате был стол, стул, тумбочка, шкаф и кровать. На последней сидел и что-то читал пациент номер 51.

–Ах! Месье Гюго, месье Кольт, мое почтение, –пациент был рад такому визиту. На его лице засеяла искренняя улыбка, которая заразила двух докторов.

–Очень приятно видеть вас таким счастливым и таким любезным, –Виктор протянул руку пациенту и тот с радостью ее пожал, –могу ли я сесть?

–Конечно, будьте как дома! –больной указал на стол у стола.

Профессор сел за стол, на нем был только один карандаш, не сильно заточен, с острыми вещами следовало обращаться очень аккуратно.

–Вы сейчас что-то пишите? –Гюго обольстил взглядом стол и бросил его на пациента.

–Нет, я больше ничего не пишу. Да и бумага закончилась, все ушло на эти… как их?

–Оригами, –закончил мысль Герман, –наш дорогой друг поклонник бумажной инженерии.

–Правда? –весело удивился Виктор, –мне казалось писать у вас получается лучше.

–Оставьте это, как будто вы что-то читали что я написал, –пациент также улыбался, но уже фальшиво, за улыбкой он скрывал легкую боль.

–Кстати, за последние дни вам снилось что-нибудь запоминающие?

–Снилось?

–Да, расскажите мне свой сон. Я думаю это будет интересно, –доктор спросил и посмотрел на своего коллегу. Тот одобрительно кивнул.

–Хорошо, –пациент призадумался, и начал уходить в воспоминания, –сегодня как раз снилось… мне снился космос и маленькие планеты.

–И маленький принц? –профессор задумчиво спросил.

–Вы догадливы. Да, маленький принц прыгал по этим планетам, прыгал и прыгал, и допрыгнул до моей планеты. Мы о чем-то говорили… но не помню, о чем

Доктора посчитали этот упущенный момент из сновидения очень важным. Иногда визуальное изображение не о чем не может рассказать, а вот диалоги очень важны и открывают многое о бессознательном человека.

–Нет, не помню.

–Ладно, не велика беда, –Виктор встал и обратился к своему коллеге, –Герман, я хочу изучить твои отчеты. Занеси их сейчас в мой кабинет пожалуйста.

Тот молча утвердительно кивнул и поспешил покинуть палату. Гюго последовал за ним чтобы закрыть за ним дверь. Оставшись наедине Гюго вынул из своего кармана на белом халате блокнот, и вырвал из него несколько листов и положил их на стол под карандаш.

–Знаете месье Логос, вы умело умеете притворяться, –доктор хитро улыбнулся.

Пациент встал и не дожидаясь приглашения сам сел за стол.

–Умело могу притворяться больным? –ответил пациент, посмотрев в глаза профессору.

–Нет, умело можете притворяться здоровым.

– Я знаю, что безумен. Но это высшее благо: ибо я обрел вечность в поисках счастья. Боюсь вам этого не понять.

–Возможно. Но я не стану заводить философскую дискуссию, так как знаю, что выйду из нее проигравшим.

Виктор вынул из кармана колбу с белым порошком, и насыпал этот порошок по линии на столе на против пациента. Его было не много, тонкая дорожка белого порошка где-то в десять сантиметров. Доктор снова полез в карман и вынул маленькую трубочку.

–Вы знаете что это? –утвердительно и уверено спросил профессор.

–Догадываюсь.

–Я хочу, чтобы вы взяли трубочку, и через нее вдохнули носом весь этот порошок. Потом взяли карандаш и возобновили свою писательскую деятельность.

Виктор вручил трубочку пациенту, и тот не уверено, но молча выполнил приказ врача. Вначале вдохнул весь белый порошок, захотел чихнуть, но не чихнул. Он взял в левую руку карандаш и молча глядел на пустые листы бумаги.

–Я оставлю вас, месье Логос, –профессор покинул палату и закрыл ключом дверь, и направился к своему кабинету.

Перед кабинетом Виктора, по коридору располагался кабинет секретаря. С недавнего времени выполнять функции секретарши стала тридцатилетняя женщина Агата. Она как раз выскочила из кабинета, и чуть не влетела в самого профессора.

–Ах, месье Гюго. Я как раз к вам. Распишитесь в накладной, –Агата протянула ему два документационных листа.

Гюго взял их и прошел к своему кабинету. Девушка последовала за ним.

–Наконец-то, а что случилось? –Гюго спросил, проходя в кабинет.

–Водитель грузовика попал в аварию, поэтому такая задержка, –девушка неуверенно поправила золотистые волосы.

–Серьезно? Никто не погиб надеюсь?

–Нет, отделались легкими ушибами вроде бы. Я особо не спрашивала, приехал другой водитель, –ответила Агата.

–Ты проверила продукты? Все в порядке? –Гюго сел за стол и бросил взгляд на секретаршу.

–Да, привезли другой груз.

–Хорошо, –Профессор опустил взгляд, подписал две бумаги и вручил их обратно, –Держи.

Агата взяла накладную, и удивленно посмотрела на руку профессора.

–А что у вас с рукой?

–А, ты не в курсе? –Виктор тоже сыграл удивление.

–Дежурные что-то меж собой говорили, но я не поняла. Неужели, напал кто-то из пациентов, да?

–Да. Жаклин укусила, –Гюго поник взглядом.

Агата тоже поникла. Ничего не сказала и просто молча покинула кабинет. Ей было грустно за профессора, она даже не представляла, как тяжело видеть любимого человека в стенах психиатрической больницы и в тоже время быть его врачом и каждый день наблюдать те ужасы что творятся с ним.

Профессор же, оставшись в полном одиночестве вынул из пачки, лежавшей на столе сигару, зажал зубами, чиркнул зажигалкой и глубоко вдохнул дым. Доктор сегодня не обедал, но он и не помнил об этом. Обычно время обеда для персонала наступает после обеда пациентов. И в тот момент почти весь персонал находился в столовой. В последнее время Виктор пропускал дневной обед не потому-то его беспокоило что-то душевное (правда и это тоже немного), а просто потому что он не имел аппетит в это время суток. Зато приступ обжорства сказывался на ужине.

И тут он стал думать о своей секретарше, о ее неумении выполнять рабочие функции. Девочка она была очень шустрой, но легкомысленной. Ее голубые глаза и пышная фигура могли сразить любого мужчину из персонала. За исключением Виктора конечно же, однако не стоит отрицать тот факт, что Агата частенько пытается привлечь на себя его внимание, но ей богу, она как дитя, при том что ей уже не мало лет. Детей у нее разумеется не было, жениха тоже. Устроится секретаршей в лечебнице Эльзаса это не самый лучший выбор, так как тут почти жизни нет, скучная однообразная рутина очень напрягает и зажимает людей. Со временем краски исчезают, и все кажется серым и тусклым. Виктор же сразу ее предупредил, мол такая хорошая красивая девушка хочет отдать пыл своей молодости в такое мрачное заведение. Агата же его сразу предупредила что ее интерес вызван дикой страстью к психиатрии, а не только чтобы скоротать молодость ради скромной зарплаты и маленькой пенсии. Откуда же такой интерес? Агата сама родом из Бельгии, росла в хорошей семье, Отец, мать и старший брат. Маленькая дочка вечно возилась с отцом, не давая ему покоя, тот же был известным психологом практиком, и постоянно работал с книгами и сам их писал. Уже в юности любопытство ребенка проявлялось вокруг отцовской работы, тот же с удовольствием натаскивал дочь своему интеллектуальному ремеслу; но он и сам хотел, чтобы она занималась иного рода медициной… для него казалось странным видеть подрастающую женщину психиатра. Вскоре отца не стало, но ее интерес к его ремеслу не погас. Даже напротив усилился, она переехала в Париж для того чтобы проучится на факультете психиатрии и практической психологии. Еще в студенческие годы она проходила краткосрочную практику в клинике Эльзаса, тогда и познакомилась с Гюго, сам Виктор с трудом вспомнил это мимолетное знакомство. Позже после окончание университета, юная Агата помаялась по Парижу, но бесцельно, и дорога занесла ее снова в Эльзас. Но стоит заметить, что в клинику пожаловала она не одна, вместе с ней пришло и рекомендательное письмо от руководителя медицинской кафедры этого самого университета, человек поставивший роспись в письме был человеком авторитетным, и не прислушаться к нему было чем-то неуважительным к собственной профессии для Виктора. Вот так и она попала под его белое крыло.

Докурив и потушив сигару Виктор осмотрел рабочий стол, и убедился в том, что нет никаких важных бумаг встал и снова сел, но уже в другое кресло, в кресло для отдыха. Он вытянулся вдоль наполовину лежачего кресла и немного прикрыл глаза. А когда открыл их то понял, что он пробыл во сне где-то несколько часов, он проспал бы еще дольше, но по-видимому его разбудил не громкий звук дорогой обуви со звучными каблуками который так звонко стучали у его кабинета. Зашел Кольт с тем самым запоздалым медицинским отчетом пациента 51. Гюго встал и переместился в свое рабочие кресло, по ходу перемещение он успел заметить время, а было уже почти восемь вечера.

«Странно что меня никто не разбудил. Ведь эти то совсем не могут без меня ничего решить. А тут Герман», – Виктор подумал и зевнул.

Кольт конечно же сходу заметил глубокую сонливость своего друга, однако не стал тревожиться поэтому, а перешел сразу к делу, и начел он с оправданий:

–Я извиняюсь, не мог найти отчеты. Думал уже что потерял, –не очень убедительная отговорка, да и голос выдавал лукавство.

Виктор бы и сам забыл про них, поэтому в лишнем оправдании не было никакого смысла.

–Ах, ну-ка давай, –Гюго выхватил бумаги с рук Германа и принялся внимательно их изучать. Герман же занял удобную позицию на свободном стуле на против стола директора, и не торопливо ждал.

Виктор же пытался найти что-то такого чего он не знал сам, ведь все что было в бумагах он уже выделял прежде, изучая пациента. Читал он внимательно, вдумчиво, короткий сон дал ему свежесть ума для этого. Стоит также заметить, что профессор человек начитанный, и уже имеет серебристые волосы, это к тому что несмотря на это у него сохранилось отменное зрение, что нельзя было сказать о других людях подобного типажа и о самом Германе; однако внешнему виду Виктора остро нахватал такой аксессуар как очки, он никогда не имел даже намека на их приобретения.

Исследуя анализы, профессор заметил момент, который для него был новым. Целый лист бумаги был посвящен философской мысли пациента, а именно, больной занял не только убежденную позицию того что он есть то самое вселенское неизмеримое что именовано греками как Логос, но и он был как странно убежденным пессимистом. В последние дни пациент начал проявлять проповедническую позицию, однако без малейшей агрессии, да и в целом человек был не агрессивный. Часто размышляет о жизни и смерти, Виктору это показалось интересным, возможно он посчитал что пациент сознательно или бессознательно понимает и осознает свое положение, и это осознание приводит его в депрессию на основе чего и возникают такие мысли. Но в любом случае отчет был краток, не хватало больше деталей. Гюго задумался о том, чтобы лично начать вести его лечение.

–Я бы хотел взяться за него лично, –Гюго наконец поднял глаза на заждавшегося друга.

–А в чем проблема? Ты считаешь есть варианты как его вернуть в этот мир? –Герман посчитал что этот пациент не заслуживает персонального внимания, так как на прочь не верил в возможность его излечения.

–Мне он понравился, его необычное восприятие мира, да и его биография…

–Вызывает жалость, верно?

–Точно, жалость. Жаль терять такого человека, –Виктор протянулся чтобы взять очередную сигару, –я конечно уважаю твои методы, и ты это знаешь, но твои и мои способы лечения разнятся, –проговорил сквозь сигару, и комната наполнилась тяжелым дымом.

–У тебя уже есть подготовленный метод на него? Или может быть какие-то идеи?

–Нет, мне еще стоит и дальше изучить его.

–Тогда я завтра занесу список лекарств, которые он принимает, может что-то захочешь исправить.

Виктор усмехнулся и даже немного засмеялся бы, если не кашель, который прервал его дыхание.

–Да оставь ты, Герман. Я не в коем случае не ставлю под сомнения твой способ лечение. И ничего изменять я не буду, я лишь хочу его понять. Но историю его болезни ты все же завтра занеси.

–Обязательно.

Герман уже встал, с немного недовольным лицом уже хотел попрощаться с Виктором, как решил добавить перед уходом:

–Я был у Жаклин только что, ей гораздо лучше, зайди к ней перед сном. Думаю она тебя ждет.

–Я каждую ночь захожу к ней перед сном, вне зависимости от ее самочувствия. Но спасибо что сказал, –Виктор ответил и посмотрел на часы.

Герман лишь улыбнулся и направился к двери. Время действительно было уже позднее для них, смена вот-вот должна была закончится. Профессора Кольта заждалась его постель в корпусе для персонала. Виктор же знал, что вряд ли сможет уснуть после короткого вечернего сна, да и спал он мало в последнее время.

После ухода Германа, Виктор еще раз безнадежно взглянул на эти бумаги что лишний раз показывало, что работе профессора не будет конца и покоя. Он не стал их далеко убирать, а именно оставил на столе и стал собираться уходить. Погасил свет, вышел, запер ключом дверь. Отступил несколько шагов к кабинету Агаты чтобы предупредить ее о кончине своего рабочего дня, и то что она сама может освободится. Он не стал стучать, а властно открыл дверь, так как порой он не придавал мелочным знакам приличия. Да и в любом случае, он директор, а она его секретарь, он может заходить и без стука. Казалось, что для Агаты рабочий день был уже давно окончен, она расслабленно развалилась на маленьком подобии дивана у своего стола, читая какую-то книгу, и накинув одну ногу на другую. В начале даже было не совсем ясно читает ли она или просто дремлет, также не сразу она среагировала на визит профессора, при том что ей уже стоило привыкнуть к нему.

–Ах, месье Гюго, вы уже уходите? –Агата торопливо сбросила книгу со своей груди, и встала чтобы вести диалог с профессором на уровне глаз.

–Да, а ты собираешься?

–Нет, если можно я пока останусь тут. Мне тут нравится, да и тут еще конверты с письмами пришли. Чуть позже их разберу, –Агата указала на стопочку конвертов на столе.

–Сегодня утром пришли? –Виктор удивился, так как когда приходят письма по утрам, ему сообщают либо дежурные, либо секретарь.

–Нет, с ними тоже приключилась какая-то проблема, почтальон прибыл днем, даже под вечер. Вы как раз спали. Но писем мало, на ваше имя кажется нет, но я пересмотрю еще раз позже.

–Ты зашла, увидела, что я сплю, а почему не разбудила? –Гюго явно немного нахмурился.

–Да я как-то… не решилась, –Агата произнесла повинным голосом.

–А зачем заходила раз на меня писем нет?

–Спросить хотела кое-что, да не важно уже. Я сама не помню, –махнула рукой, и немного отвернулась.

–Ладно, вот ключи, сегодня отдашь дежурным, –Виктор вынул ключи из белого халата и положил их на стол, не дождался ответа и вышел из канцелярии.

Он сделал несколько шагов в лево, и вспомнил про Жаклин, развернулся и пошел в обратном направлении в даль по главному коридору к лестнице на второй этаж к нужной палате номер 60. Дойдя до нее ему на миг показалось что он забыл ключ от палаты в кабинете, но как оказалось нет. Ключ он нащупал в другом кармане своего халата, ввел в дверь и звонко открыл. Палата была темной, решетчатое окно было закрыто деревянной плитой чтобы не пропускать яркие лучи солнца или луны. Единственным освещением был исходный свет от коридора из которого входил профессор. Он нащупал включатель на стене, но не решился сразу его включить.

–Я включу? –неуверенно спросил он.

–Включай, –в ответ раздался чуть охрипший женский голос из темноты.

Палата осветилась, она не отличалась от палаты 51 абсолютно ничем, кроме деревянной плитой. На кровати лежала женщина с немного посидевшими волосами, лежала она лицом к верху, глаза ее были накрыты белой тряпкой чтобы свет лишний раз не раздражал ее сознание. Руки ее лежали неподвижно, белое одеяло накрывало ее тело до груди. На ней была классическая больничная пижама.

–Извини меня за руку, я не знаю, как это произошло, –Жаклин начала голосом полным мольбы и усталости.

Виктор подошел, сел на стул рядом с кроватью, нежно провел теплой рукой по холодному лицу жены. Виктор почувствовал, что ей сейчас хуже, чем обычно, изобразил насмешку над своей раной. Даже немного усмехнулся, надеясь заразить своим оптимизмом поникшую жену.

–Да брось, лучше быть укушенным женой, чем змеей.

На лице Жаклин края губ немного сдвинулись, как будто она улыбнулась, но едва заметно для внешнего глаза.

–Ты не голодная? Тебя кормили? –продолжал Виктор. Этот вопрос он задавал чуть ли не каждый день, это даже вошло в привычку. Конечно он знал, что дежурные кормят пациентов в срок, и никогда не нарушают порядок. Тем более жену профессора. Но спрашивал он не как врач, а как муж.

–Я ела. Ты меня разбудил. Я уже уснула.

–Ах, извини, –Виктор поцеловал руку жены, –Спи тогда, я пойду.

Жаклин схватила руку мужа не успел он и встать со стула. Виктору под грубым хватом пришлось сесть.

–Нет, не уходи. Если ты уйдешь, я точно теперь не засну.

–Хорошо, я побуду пока с тобой, –Виктор сжал руку Жаклин и еще раз поцеловал.

–Если ты уйдешь, я умру, –голос ее стал немного выше, мышцы лица напряглись. Белая тряпка над глазами явно начала намокать.

–тсс, тихо… я не уйду, и ты не умрешь. Я тут, с тобой.

–Ляг со мной, –все тот же молящий тон. В этом голосе можно было прочувствовать очень много боли и усталости от этого мира.

Жаклин немного стала отодвигаться в бок, чтобы освободить немного места.

–Ну Жаклин, если хочешь дам тебе снотворного. Ты поспи, а я пойду к себе.

–Пожалуйста. Я уже Бог знает сколько дней нахожусь в этих стенах, даже свет покинул меня, не говоря уже о разуме. И ты тоже покидаешь меня, –началось рыдание.