Текст книги "Софи и носитель безумия"

Профессору пришлось уступить, иначе он бы сам не смог бы уснуть не только эту ночь, но вероятно и последующие ночи тоже. Каждый раз на протяжении всего времени, когда он слышал голос своей Жаклин в стенах этой палаты, его сердце обливалось кровью, а глаза ели сдерживали мокрый поток эмоций. То, что происходило с его женой он объяснить не мог, как и не могла объяснить современная медицина. Физический она была здорова, но рассудок гас с каждым днем. Если Виктору и удавалось продвинуться хоть как-то по ее лечению, то вскоре все становилось еще хуже. Мысль о неизлечимости жены сводила его самого с ума, он боялся, что в один день он зайдет в эту палату, и Жаклин не узнает его. Гюго считал, что если ей суждено умереть, то пусть она умрет хотя бы, не лишаясь полного рассудка. Но этот необратимый процесс он не мог предотвратить.

–Хорошо, я лягу, и хоть вечность пролежу с тобой. Только бы ты не плакала, –Виктор произносил эти слова, встал и выключил свет в палате. Он снял белый халат и повесил его на стул, сел на край койки снимая ботинки, и положил обувь рядом с белыми тапочками жены.

Место на койке было не много, точно не хватало для двоих. Виктор боялся прижимать жену к стенке, так как бетонная стена была холодная, и еще не хватало чтобы Жаклин простудилась или еще что по хуже. К счастью подушек было две, одну лишнюю которая лежала у ног жены он разместил за нею, тем самым поставив ее между Жаклин и стеной. В маленьком пространстве ему удалось занять удобную позицию, но больше его успокаивало женское объятие, которое согревало его грудь. И легкое дыхание которое покрывало его шею от которого он не хотел избавляться.

–Я, наверное, скоро умру, –молчание прервала Жаклин. Однако сказала она это как-то равнодушно. Без страха и отчаяния. Как будто принимая должное.

–С чего такая безрассудная глупость? –Виктор привык уже это слышать. И ответ его пропитан скепсисом.

–Во мне дьявол сидит. Он отравляет мою душу.

Такого ответа муж явно не ожидал, и был легко ошарашен подобным само диагнозом. Он даже улыбнулся в темноте.

–Не смеши, а лучше спи и не думай не о чем. Завтра мы погуляем у реки если тебе будет лучше. А если ты не будешь заполнять голову всякой чушью, то лучше тебе будет в любом случае. Я тебе обещаю, –промолвил муж и вздохнул.

Но жена как будто не слышала эти слова полны надежды и ласки. Она все продолжила говорить о своем.

–Ты же не знаешь, чем я была больна тогда. Это было точно не бешенство, я точно уверена. От бешенства не выздоравливают так как я хоть и даже с последствиями. И меня никто не кусал и даже не царапал, и животных я всегда сторонилась, ты же знаешь!

–Я прошу тебя. Я врач. Ты в лечебнице. Мы знаем, что делаем, медицина сейчас сама знаешь на каком высоком уровне. От тебя лишь требуется с накручивать себя никакими мыслями. Я обещаю тебе, все будет хорошо.

Жаклин замолчала. Видимо слова Виктора действительно разогнали ее мутные и страшные мысли. Но Виктору это на мгновение показалось странным что жена так обеспокоена, ведь она должна принимать успокоительные таблетки каждый день.

–Ты сегодня пила таблетки? –спросил Виктор грубым вопросительным тоном.

–Да, пила.

–Точно?

–Точно.

–А почему ты так нервничаешь тогда? –продолжал Виктор.

–Я нервничаю потому что скучаю по тебе.

–Так мы с тобой видимся каждый день.

–Мы видимся как врач и пациент, но не как муж и жена, –Жаклин шмыгнула носом, кажется опять полились слезы, –прости меня, прости что создала тебе проблемы.

Виктор ничего не ответил. Он понимал, что этот необычный эмоциональный эффект, который ему довелось только что увидеть от своей жены, это лишь проявления болезни. Естественное проявления, от которого нет лекарства.

Жаклин через несколько минут притихла, дыхание ее стало ровным, и еще через какое-то время Виктор понял, что его жена уснула. Теперь ему предстояло уснуть самому, возможности посмотреть на часы у него не было, но он точно знал, что проходят час за другим, а он все смотрит в белый потолок уже не такой темный что ранее. Лишь тишина, и нежное дыхание Жаклин, вот что его окружает по мимо бессонницы.

Глава третья

«Вы дики словно волки,

и вечно голодны…»

***

Спал Виктор плохо, даже не плохо, а ужасно. Очень неудобно, тесно, беспокойно. Но такой мелочью как сон, он был готов пожертвовать ради покоя своей Жаклин. Он был готов отдать хоть тысячи ночей ради нее.

Виктор в очередной раз проснулся в эту ночь, а вернее в это утро. Но свет солнечных лучей не могли проникнуть в палату. Однако конечно Виктор этого знать не мог, но он интуитивно чувствовал, что еще час, и заявятся санитары с медсестрами. Ему не очень хотелось, чтобы его застали в подобном образе, конечно стыдится было нечего, он Виктор привык к рабочей этике. Профессор аккуратно встал с постели. Жаклин спала крепко, она лишь немного вздохнула во сне, и немного сменила позу. От успокоительных препаратов, которые давала медсестра, невозможно было проснуться во сне без постороннего вмешательства. Виктор одел ботинки взял халат и покинул палату.

Выйдя из комнаты, он увидел нежные солнечные лучи которые проходили сквозь окна и заполняли собой коридоры клиники. За сегодняшнюю ночь он выспался достаточно, в свою комнату в корпусе для персонала ему идти не хотелось. Он спустился на первый этаж, и отправился из здания в сад. Выйдя он почувствовал изменчивость атмосферы, воздух резко отличался от того что был внутри. Он отступил от порога дверей несколько шагов, одел докторский халат, который нес в руках. Из кармана он вытащил привычную сигару, зажег спичками и закурил, посмотрев на часы.

«Уже почти рабочие время, где же все?» –задал себе вопрос в голове.

Он отступил несколько ступенек вниз и через пару тройку метров удобно расположился на ближайшей скамейке, испуская облака серого дыма. Воздух и утренняя атмосфера разгоняло то неважное самочувствие, которое у него возникло после тяжелого сна.

В это время, профессор Герман Кольт уже просыпался в постели своей спальни. Всю ночь ему приходилось искать материалы, копаться в отчетах и историях болезней пациентов чтобы собрать материал для своей книги по практике гипнотической психотерапии. Однако ничего нового собрать ему так и не удавалось, нужна была практика, и только практический анализ мог дать ему нужный материал. Но от него в этом плане ничего не зависело, так как рутина заполняла всю его работу, и никакой «эврики» ждать от лечения пациентов он не мог. Хоть он и убил пол ночи, проснулся он легко, и чувствовал себя очень бодро. Одел очки, переоделся в рабочие одеяние, отправился в уборную, после умылся без особых церемоний, разве что ему нравилось каждое утро причесывать усы. Перед уходом из своих жилых комнат, он чуть не забыл со стола тетрадь. Это была история болезни пациента 51, который он собирался занести Виктору по его просьбе.

Собравшись, уложив тетрадь в объёмный внутренний карман халата он отправился на первый этаж в столовую для завтрака. Там во всю стоял запах свежего пиршества, кто-то обильно завтракал, другие уже поели и были на рабочих местах. Герман взял алюминиевый поднос и приблизился к работнице столовой, которая должна была выдать ему тарелку и необходимые принадлежности.

–Доброе утро профессор! –воскликнула женщина сорока лет и улыбнулась гордому усачу.

–Доброе. Что у нас сегодня? –спросил Кольт положив на стол поднос, пытаясь разглядеть что в тарелках.

Женщина тут же выдала блюдце с двумя сваренными яйцами с небольшой порцией картофельного пюре, в которое было уже воткнута и ложка, и вилка. И протянула несколько кусков хлеба, и стакан молока.

–Благодарю, –взял поднос Герман и направился к самому отдалённому крайнему столу подальше от шумных санитаров и молодых медсестер. За этим столом он хотел обнаружить Виктора, но того он не застал.

«Должно быть, в кабинете или у жены» –подумал Герман и приступил разламывать скорлупу.

Стоит справедливо заметить, что конечно же в клинике кроме профессора Гюго и профессора Кольта были и другие лечащие врачи, но те обладали меньшим статусом и авторитетом. Этот разрыв в ранге и отдалял Германа от других докторов, с которыми не мог завести дружбу по причине собственной гордости, и соблюдал лишь рабочие отношения. Вот и сейчас это сказывалось, пятеро докторов сидели за другим столом, и о чем-то разговаривая и даже не смотря в сторону профессора. Но это было по его инициативе, Кольт был человеком немного замкнутым, и предпочитал завтракать в одиночестве, или в компании хорошо знакомых ему персон.

Он уже съел одно яйцо и переключился на другое, как в мыслях раздумывал о сегодняшнем дне, и что он может сделать практичного для пациентов. Еще он соскучился по жене, и по ее голосу. В клинике уже почти неделю как сломана из-за урагана проклятая телефонная сеть, раньше он созванивался с женой почти каждый день, хоть пять минут, но имел привычку набирать ей каждый вечер из своего кабинета. Раздумывал он и о планировании взять отпуск, и вернуться в Майнц к семье. Да, мысль о семье и доме тешила его в эти минуты невзирая на шум голосов в столовой. Но одному женскому голосу со спины направленный в его адрес все же удалось смести мысли в его голове.

–Доброе утро профессор, –раздался голос который Герман не сразу узнал.

–Доброе, –ответил он, поворачивая шею, еще не увидев кто за ним.

Эта была Агата, с той же едой на идентичном подносе в руках она обошла стол и села почти на против Германа.

–Вы не против если я сяду? –спросила женщина уже садясь на стул.

–Конечно, пожалуйста.

Такой акт доброжелательности составить компанию привлек его внимание. И эта наивная наглость заинтриговала Германа. Он и был человеком дела, и первым делом решил, что даме что-то от него угодно, но что?

–Наконец-то я могу познакомиться с вами по лучше, месье Кольт.

Германа эта активистка немного смутила, и он инстинктивно стал поглаживать усы и поправлять очки.

–К чему такое желание? –спросил Герман, оставил яйцо и приступил к пюре.

Агата же есть не торопилась.

–Я большая фанатка психиатрии, впрочем, как и все медики этого здания, но мой интерес намного велик чем у большинства наших коллег, –Агата приступила к разламыванию скорлупы, –также ваша первая книга произвела на меня впечатление, это ваше своеобразное раскрытие психоанализа!

Герман призадумался.

–А почему вы употребили слово «первая» книга? –Герман спросил как-то презрительно, –она у меня единственная, –добавил он.

–Но ведь она вышла недавно, и мне почему-то казалось, что она не будет последней, вы работаете сейчас над чем-то?

Кольт усмехнулся и отвел взгляд.

–Гм, действительно, я работаю над книгой по гипнотическому лечению пациентов, но увидит свет она не скоро, –ответил профессор.

Агата оставила завтрак, и ее глаза и внимание полностью были отданы на беседу с профессором.

–А конкретно, о чем она? –продолжила расспрос девушка.

Герман снова усмехнулся, и ускорил немного темп поедания завтрака в надежде побыстрее покинуть свою любопытную собеседницу.

–Как только ее издадут, тогда и узнаете.

–Профессор, вы не подумайте ничего плохого. Тут ко мне все относятся как к обычному секретарю, а мне хочется быть по ближе к медицине, к пациентам…

–Вы месье Гюго говорили об этом? –перебил ее доктор.

–Разумеется, но ему нет дела, он вечно грузит меня лишь бумагами и деловой работой, –расстроенным голосом произнесла Агата.

–И с ней вы кстати плохо справляетесь, –нервно буркнул Герман, –почему уже несколько дней не работают телефоны? Я не могу позвонить жене. Пригласить ремонтеров это ваша работа, –добавил он.

Агата замялась и поникла от этих претензий.

–Но месье Гюго решил сам распорядиться об организации починки.

–Выходит, он не грузит вас работой, а наоборот ее отнимает, –Кольт сделал глоток молока и спешно вытер усы, –да и если бы он этим занялся, телефоны уже работали бы.

Ему удалось пристыдить Агату, что та даже уже не говорила, а молча копалось вилкой в тарелке. Герман тоже взял паузу, но и сам ее и нарушил через минуту уже более ровным тоном.

–Чем же вы хотите заниматься?

–Хотя бы заниматься пациентами. Беседовать с ними. Как-то изучать их для себя, ходить с ними на прогулку, присутствовать при работе докторов с ними, –Агата снова загорелась.

–Доедайте, и пойдем к месье Гюго, –произнес Герман доедая завтрак.

–Зачем?

–Поговорим с ним на счет вас. Самолично я не могу принимать решения на счет вашей квалификации, но могу замолвить слово. Тем более мне все равно к нему надо было идти. Да и вы разве к себе в канцелярию не направляетесь? –ответил профессор.

–Как-то не удобно заходить с вами по такому вопросу. Может вы сами поговорите? А я за дверью подожду. Потом после вас сама зайду? –предложила Агата.

Герман засмеялся. Выпил остатки молока, молча встал и направился к выходу. Обычно после еды он относил поднос обратно, а не оставлял вот так на столе на милость дежурным. Но в тот момент он хотел побыстрее покинуть эту легкомысленную особу. Агата же взяла короткую паузу, потом поняла, что ей следует идти за профессором, также допила молоко, вскочила со стула и принялась догонять Германа.

–Извините что тревожу вас, профессор, –раскаянно произнесла она, догнав его в коридоре.

–Не берите в голову. Но на счет телефонов, это ваш недочет.

–Извините еще раз.

Пара вышла из корпуса, пройдя десяток метров в абсолютной тишине через сад, они вошли в лечебный корпус через задний вход через который и входили работники клиники. Виктор же в этот момент разгуливал по саду на противоположной стороне здания и раздумывал о своем, в любом случае ему пора было возвращаться в кабинет.

Герман уверенно шел по направлению к кабинету директора, а Агата шла ровно у него за спиной как ребенок за родителем. Вдруг прозвенел резкий грохот, быстрые и звонкие шаги раздались по коридорам, которые сопровождали крики людей, которых еще не было видно. В коридоре появился силуэт пациента 51, он бежал и что-то кричал, какой-то безумный бред. За ним в прихват влетели санитары, они пытались схватить сбежавшего безумца. Стало ясно, у пациента приступ агрессии и перевозбуждения. Логос бежал прямо на Германа и кричал что-то уже в его адрес. Агата от испуга прикрыла лицо руками и прижалась к стенке.

–Месье Логос! Спокойно, прошу, остановитесь! –проговорил громко Кольт разведя руки в надежде поймать бегущего на него пациента. За пару метров до их столкновения, санитару удалось догнать беднягу и обнять его крепкой хваткой. Второй же санитар с готовым шприцом в руках проткнул иглой кожу разбушевавшегося, и мгновенно ввел в его кровь крупную дозу успокоительного снотворного. Однако пациент из последнего рывка вырвался из крепкого объятия санитаров, и набросился на Германа, но падая от онемения лишь руками ухватился за белый халат профессора.

–Ненавижу вас! Ненавижу вас всех бездушные черти! Жалкое сборище недоумков! –успел произнести Логос перед тем как заснуть.

Герман отступил несколько шагов назад, и дал возможность санитарам взять тело пациента.

–Что произошло? –спросил профессор, хлопая себя по халату, не имея ни капли удивления в голосе.

–Он напал на Адель, когда та принесла лекарства. Разбил ей нос и губы кулаками, –ответил один из дежурных.

–Боже, какой ужас, –полушёпотом произнесла Агата немного отвернувшись, но также прикрывая лицо руками от легкого шока.

И действительно, можно было увидеть следы крови на руках и пижаме пациента. И раз уж он успел зацепиться за профессора, то и кровью той девушки он запачкал халат Германа.

–На этого смирительную рубашку. Как Адель? –спросил Герман.

–Незнаем, ее увели медсестры, –ответил тот же санитар, разводя плечами.

–Эх черт, ладно. Унесите, –скомандовал Кольт и продолжил путь в кабинет Виктора Гюго. Агата помчалась за ним.

–Испугались? –добавил Герман в адрес спутницы, не поворачиваясь к ней.

–Немного, –признавалась Агата, –а скажите, раз это так опасно, но почему медсестры заходят к таким потенциально опасным больным в одиночку?

–По правилам с ними должны заходить и дежурные в качестве страховки. Но в последнее время они пренебрегают этим правилом и остаются ждать в коридоре у палаты. М-да… как видим это не то место где можно пренебрегать чем-либо. Каждый пациент не предсказуем, и подобной агрессии стоит ожидать от каждого. И всегда лучше быть на чеку, –Герман попытался объяснить еще раз то, что уже объясняли Агате в ее университетские годы.

Они дошли до кабинета Виктора. Дверь его была закрыта.

–Странно, где же он может быть? И в столовой его не было. Наверное, у Жаклин, –начал размышлять в слух профессор.

Тут на другой стороне коридора появился хозяин директорского кабинета. Виктор быстро уже оказался при них.

–Произошел инцидент, –начал Герман.

–Да, уже сказали. Ну и кто у нас такой буйный?

–Пятьдесят первый.

–Логос? –Гюго удивился.

–Он, он…

–Гм, не думал, что у него будут приступы агрессии. Ну ничего, пропишем больше успокоительных, и этого не случится больше, –проговорил Виктор, открывая ключом свой кабинет.

Профессора оба вошли, Агата же не посмела зайти, а только прикрыла за ними дверь. Сама же открыла и вошла в свою канцелярию, ей еще нужно было навести порядок на столе. Куча бумаг разбросана повсюду создавала вид хауса. Агата вздохнула, и принялась за сортировку.

–Почему тебя не было на завтраке? –Кольт занял свой привычный стул у стола директора.

–Я спал у Жаклин сегодня, проснулся, вышел покурить и прогуляться в саду. Только хотел пойти в столовую как вижу Адель ведут с окровавленным лицом. Сказали пациент напал. Вот я и тут.

–Приступ агрессии…

–Ну что же, что-то его спровоцировало, как проснется я его навещу. Разберемся, классический случай, –Виктор сел в кресло и продолжил, –итак, чем я обязан?

–В каком смысле? –не понял Герман.

–Ты ведь ко мне пришел. Ты что-то хотел?

–Ах, этот инцидент сбил меня столку, –Герман застенчиво улыбнулся и принялся протирать очки, –как ты просил, вот история болезни месье Логоса.

Профессор Кольт вынул тетрадь обычного размера из кармана, и положил на стол на против Виктора.

–Ах, да. Действительно, ее нужно изучить досконально. Как раз сегодня займусь нашим пятьдесятпервым. Но после того как навещу его. Ты со мной?

–Нет, в моем присутствии нет необходимости. Я итак все уже знаю о нем, ну или почти все. В любом случае сейчас ты им занимаешься, и лишний раз мешать тебе я не стану, –развел руками и немного скатал губу Герман.

–Благородно с твоей стороны. Что-то еще?

–Да, эта девушка. Агата. Попросила меня поговорить с тобой…

Виктор перевел взгляд с тетради на друга, вдумчиво посмотрел ему в глаза, и вслушался в речь Германа и скрестил руки.

–Она хочет получить работу по своей медицинской квалификации, –продолжил профессор Кольт.

–Интересно что она попросила именно тебя поговорить со мной. А, впрочем, не удивительно. У меня нет кандидатур на место секретаря вместо нее.

–Нет, ты не понял. Она хочет работать с пациентами, сохраняя свое прежнее место.

–За ту же зарплату?

–Вероятно да.

–А почему она меня об этом не попросит? –возмутился Виктор и принялся опять доставать сигару. В последнее время он курил больше обычного.

–Она сказала, что говорила с тобой.

Виктор взял паузу чтобы зажечь кончик табачной трубки и вдохнуть первый глоток дыма. Выдыхая он вспомнил что Агата действительно просила его, и не раз. Но почему-то он не предал этому значения.

–Что-то у меня с памятью. Она и в правду просила, видимо очень не вовремя раз я ее прослушал, –Виктор встал с кресла, обошёл его с открыл форточку в окне чтобы дым не душил комнату.

–Итак. Что решим по ней? –Герман встал со стула.

–Я поговорю с ней чуть позже. Может что-нибудь придумаем.

–Хорошо, только не забудь, ибо как-то не красиво выходит, –Герман встал и уже направлялся к выходу как вспомнил что хотел еще кое-что спросить.

–Ах, чуть не забыл. Что там на счет телефонов? –спросил Герман стоя уже у порога зажимая в руке ручку двери.

–Мастера работают. Как оказалось, всю линию снесло по южной дороге. Они как раз там ее сейчас восстанавливают. На днях должно все заработать.

–Рад слышать. Я вернусь к делам.

Виктор промолчал, а Герман покинул кабинет. В коридоре стояла очередь для приема. Другие врачи и доктора пришли обсудить не мало важных вопросов о своих пациентах, и о прочих бытовых, но не мало важных делах что требовали от директора детального внимания.

–Доброе утро, профессор, –произнес один из них и повторили за ним другие.

–Доброе, –ответил Герман, кивнул и направился в сад для короткой прогулки перед работой в кабинете.

«Нужно еще проведать Адель» –вспомнил он и протер очки шагая по шумному от разговоров коридору.

Агату же которая находилась в канцелярии забили новой документацией. Рапорты с министерства, отчеты бухгалтера, телеграммы и прочая бумажная работа ее сводили с ума. Она не привыкла к такому, и поэтому ей это казалось ужасной рутиной. Она сидела в своем кресле и работала, работала с неохотой и напряжением. И так уже достаточно давно. К счастью она принимает антидепрессанты, и поэтому ее самочувствие нельзя назвать критическим.

К обеду Агата закончила большую часть канцелярской работы, и ей не терпелось выйти подышать свежим воздухом. Погода как раз была отличная. Она вышла из кабинета, прошла пару шагов, постучала в дверь директорского кабинета чтобы предупредить профессора Гюго о том, что она отходит на перерыв. Сделав пару стуков, она вошла. Кроме Виктора в кабинете уже никого не было, как час прием коллег был завершен.

–Я на перерыв, –оповестила Агата даже не зайдя в кабинет, а стоя за порогом.

Виктор поднял взгляд от бумаг, которые принесли ему люди.

–Идите, –ответил директор.

Агата хотела уже уходить, как вспомнила про сегодняшний случай с тем бедным пациентом, а вернее сказать не вспомнила (так как этот инцидент и не выходил у нее из головы) а решила поинтересоваться.

–А вы к тому сегодняшнему пациенту уже заходили?

–К пятьдесят первому? Сейчас пойду к нему, он как раз уже, наверное, проснулся.

–Можно с вами?

–Я бы пригласил вас поучаствовать, но лучше не возбуждать буйного пациента лишним присутствием после наркотического сна, –не уверенно ответил Виктор, –Вы должны это понять. Но это не значит, что вы не можете учувствовать в других обходах.

–Я понимаю, –ответила Агата, закрыла дверь и отправилась в сад.

Виктор поставил подпись на очередном документе. Встал с кресла и у него заболела голова, такое иногда случалось. Обычно он предпочитал лекарству стакан виски. И этот случай не исключения. Из шкафчика он достал наполовину пустую бутылку, стакан, налил и тут же выпил. Положил все обратно, немного морщась от жжения. И вправду через пару минут боль стала отпускать. Решил идти навещать своего пациента. Погасил свет, вышел, запер дверь и двинулся к нему.

Коридоры не были одиноки, все куда-то шли, но основная масса шла в столовую. Виктор тоже думал потом пойти пообедать, стакан крепкого алкоголя возбуждал его упрямый аппетит. Он дошел до двери с номером 51. Дверь естественно была закрыта ключом, а ключ от его палаты, как и ключ от палаты Жаклин, Виктор носил с собой. Он открыл дверь и вошел.

В полной солнечным светом палате он наблюдал вполне предсказуемую картину. Пациент лежал в смирительной рубашке на койке под двумя ремнями которые сковывали его движения. На столе исписанные листы бумаги, которые Виктор оставил пациенту днем ранее. Глаза больного были открыты и смотрели в одну точку на лбу.

«Утихомирился» –подумал профессор.

Пациент перевел на него взгляд, осмотрел и снова уперся в потолок. В его глазах было видно это безумие, взгляд был странный, и страшный. Но определенная доза медпрепаратов сумела его обуздать, хотя бы временно.

–Добрый день, как вы себя чувствуйте? –начал Виктор.

–Как вы думаете? –иронично ответил Логос.

–Знаю, однако вы бы могли себя чувствовать гораздо хуже если бы не мы.

–Понимаю профессор, вы живете в своем мире.

–Ваш мир не худ.

–Вы та считаете? –прикованный посмотрел на профессора.

–Конечно. Вы тут временно. Я уверен вас мы вылечим, и вы вернетесь к миру обычных счастливых людей.

–Я не хочу возвращаться.

–Поэтому вы напали на ту девушку?

–Я не хотел. Вернее, я хотел, но не хотел, чтобы так вышло. Адель начала задавать слишком много вопросов, –Логос снова уткнулся в белый потолок.

–Что-то личное?

–Она обвиняла меня в том, что у меня есть семья.

–Это не так?

–Разумеется нет, у меня не может быть родителей, братьев, сестёр, жены, детей. Тот, у кого есть семья, есть начало. А у меня не было начала.

–Понятно, –Виктор пододвинул стул к пациенту и сел на против, –О! Вы занялись всё-таки рукописью, –Виктор обратил внимание на листы и взял их.

Он увидел стихотворное письмо, и очень длинное, схоже с поэмой.

–Вы еще стихи пишите? –удивился доктор.

–Никогда прежде не писал. Это первое мое творчество в этом направлении. Но оно не закончено, мне нужен еще ваш белый порошок! Поэтому я выбежал сегодня из палаты в надежде увидеть вас. Я хотел дописать свое слово. Но уже поздно… –отчаянно сказал пациент и закрыл глаза.

–Вы позволите мне прочесть?

–Да, конечно. В слух пожалуйста. Я хочу услышать от вас то что мне удалось сочинить.

Виктор нашел начало, текст был разборчив, и подчерк ясный и понятный. Профессор взял ровный и гармоничный тон чтобы не потерять ритм и постараться прочитать с выражением. А считывал он следующие:

«Habt Ihr nun bald das Leben gnug geführt?

Wie kann's Euch in die Länge freuen?

Es ist wohl gut, daß man's einmal probiert

Dann aber wieder zu was Neuen!»

(«Чем жизнь такая радостна для вас?

Не надоест вам всё в глуши слоняться?

Я понимаю – сделать это раз,

А там опять за новое приняться.»)

I

Я в театре, а это сцена!

А предо мной сидите вы, синьоры…

Хватит! Прекратите разговоры.

Сегодня роль моя блаженна.

А для вас она бесценна…

Так что критику долой,

Сохраните мой покой.

Приберегите помидоры,

Достопочтенные синьоры.

Кому-то они нужнее…

Стань себе мудрее,

Будь же ты приличным!

Каким бы я не был утопичным.

II

Итак, начну задуманную речь,

Постарайтесь суть с нее извлечь.

III

Услышь меня мой смертный брат,

Послушай, как часы спешат.

Ускоримся…

Будет кратко мое слово,

Хоть и местами скажу сурово.

Но все же, всех прошу послушать,

А чтоб народ мне не запутать,

Представимся!

Мной есть Логос,

Чей сейчас мерцает голос.

Прошу не смейтесь,

До вас я слышал: ересь, миф!

Но ко всему я терпелив…

За души лучше понадейтесь.

О них как раз поговорим,

Плотский разум обнажим.

Но ближе к сути…

IV

Итак, вопрос сегодняшний банален,

Немного даже ритуален,

А по сути –

Натурален,

А ответ как сон нереален:

«В чем смысл жизни, господа?»

Задумывались хоть иногда?

Ответьте сударь…

И пусть небо нас рассудит.

Так как ваша мысль с моей разнится,

Но позвольте разъясниться.

В чем находите вы суть,

Смысла, не вижу я, ничуть.

Где находите любовь,

Для меня там смерть и кровь.

Там, где радости обитель,

Обитает отравитель.

Не смейтесь, сударь!

И пусть черти нас рассудят.

V

Ах, что за смех,

В нем столько грязи и разврата,

Ваша честь давно распята.

Средь плотской ласки и утех,

Эта похоть мне знакома,

Вспоминаю смерть Содома…

Как он сгорел, и вы сгорите,

Уж за истину простите.

Из вас ужасный оппонент,

Любовь и страсть – не аргумент.

VI

А из вас кто деньги скажет,

Пусть того господь накажет.

А жалкое его сознание,

Обречется на страдание.

Не покается в грехах,

Обернется тело в прах.

На пороге рая, ада,

Нету места для оклада.

Дорогие толстосумы,

Будьте же благоразумны.

Измените ваши ценности,

И придайтесь откровенности.

Иначе с духом поспрошайтесь,

И больше мне не попадайтесь.

VII

Опять кто-то возникает,

Новый идол воздвигает…

Мол, смысл жизни очень прост,

Работа, слава, карьерный рост.

Счастье – любимым делом заниматься,

Однако, позвольте засомневаться.

Любое дело цель имеет,

Не каждый постичь ее сумеет.

Кто не сможет?

Тот стыд свой приумножит.

А кто цель свою постигнет,

Скоро сам с собой поникнет.

И потеряет свою цель.

Ведь больше не к чему стремиться,

На этом смысл завершится,

И затихнет колыбель…

VIII

Уже из зала слышу брань,

Не ждал от вас иную дань.

Тихо!

Мой голос вас потряс,

Понимаю,

Но не позорьте высший класс,

Ваш возмущенный гул не слыхан,

Но я вас уважаю…

За вашу чистую наивность,

И смешную позитивность.

Вы слепо верите в добро,

Но в очах лишь серебро.

А затмило вашу этику,

Похотливая эстетика.

Хоть и ваши дни не долги,

Вы дики словно волки,

И вечно голодны…

И не несите больше чуши.

Вы все равно обречены!

Вы все проклятые души…

Виктор, прочитав один раз, перенялся перечитывать второй раз, только уже в уме. Его заинтересовала необычная мысль пациента, которую он решил выразить в такой форме.

–Смысл жизни значит? А почему проклятые души?

–Потому что вы обречены вечно страдать в этом мире, и живете в своих собственных фантазиях о том, что все хорошо и прекрасно.

–Вы вроде бы свою мысль достаточно развили. Но сами не ответили на свой вопрос.

–В чем смысл жизни?

–Да, –ответил профессор, внимательно пронзая больного взглядом.

–Вы недостаточно внимательны.

–Но извините, вы так не однозначно развили свою мысль в этом стихе, чтобы понять вас нужно разобрать каждую строчку, –оправдался профессор и вновь отпустил глаза на листы исписанной бумаги.

–Ах, верно. Я забыл, что мой разум отличается от вашего, –заулыбался Логос, –мой смысл в том, что его нет. И мы окружены пустым и мрачным ожиданием смерти.

–А что после нее? По-моему, вы слишком пессимистичны.

–А это мой друг, самый главный вопрос мироздания. Пожалуй, если учесть мою сущность, это единственный вопрос, на который я не могу ответить потому-то не знаю, –пациент глубоко вздохнул, –я целую вечность как уже существую, и вечность мучаюсь этим вопросом. И знаете, что самое страшное? Что я никогда не узнаю, что там, за горизонтом. Вы узнаете, а я нет. И хоть ваши страдания временны, ограничены всего лишь одной человеческой жизнью, то мои страдания будут длится вечность.

Виктор с интересом выслушал пациента. Интерес его был не философский, а скорее медицинский, что очевидно.

–А во что вы верите? –профессор задал рисковый вопрос.

–Я? Верю?! –пациент искреннее расхохотался от вопроса доктора.

Гюго от того как смеялся пациент, сам же чуть не впал в смехотворную истерику. И действительно, во что может верить человек, который считает себя практически Богом?

–Я верю лишь в то что знаю, а знаю я не мало, –все-таки ответил пациент, уняв продолжительный хохот, –но да ладно. Который час профессор?

–Уже время обеденное месье Логос. А вы что, куда-то спешите?

–Бросьте профессор, и хватит делать вид что будто я хочу отсюда сбежать, –больной взял паузу, посмотрел на потолок еще разок и продолжил, –а почему не принесли обед. Передайте мадмуазель что я голоден.