Текст книги "Кортик фон Шираха"

– Имеешь ли ты право об этом говорить, Хильда? – забеспокоился отец семейства. – Нам, конечно, интересно, но…

Брунхильда ласково положила руку на ладонь супруга.

– Успокойся, Рихард, это не секретно. Это были эскизы нового парадного кортика «Гитлерюгенда». Вероятно, скоро у вас… – она обратилась к Отто, – точнее, у ваших командиров появится новый аксессуар к форме. Очень красивый.

Глава 16

– Идиот, черт бы тебя взял! – Артем со злостью отшвырнул трубку телефона после разговора с Андреевым.

Подошел к мини-бару, не задумываясь, как это иногда бывало, открыл, достал пятидесятиграммовый «мерзавчик» виски. Решительным движением открутил стальную головку, вылил содержимое в широкий бокал. Оценив мизерность количества жидкости, растекшейся по дну, достал еще одну порцию, не обращая внимания на то, что виски в минибаре был разномастным. Обезглавив вторую бутылочку, смешал бурбон с односолодовым скотчем, залпом выпил.

– Мааась… – услышал Артем голос проснувшейся подруги. – Пьешь без меня?

Оксана приподнялась на локте, не вставая с кровати, стараясь настроить фокус взгляда на застигнутого за непристойным занятием Артема.

– Я… – Артем на вдохе закашлялся, не успев до конца проглотить созданный коктейль.

– Что-то случилось? На кого ругаешься? – Оксана зевнула и, видимо устав держать тяжелую голову, рухнула на кровать, потирая виски пальцами.

Артем вместо ответа плюхнулся рядом. В минуты злости на клиентов Оксана была для него громоотводом и, несмотря на то, что взбесила буквально полчаса назад, сейчас стала самым нежным и близким существом.

– «Клиент твой – враг твой», – процитировал Артем слова своего учителя, адвоката с «неприлично большим стажем». – Дебил, блин…

– Иди ко мне, мой маленький… – Оксана сгребла Артема в охапку и прижала его голову к груди.

Глубоко вдохнув аромат женского тела, прислонившись губами к бархатной коже и ощущая щеками обе груди, собранные вместе бюстгальтером, Артем мяукнул.

– Котенок мой… – Оксана еще сильнее прижала его голову к себе.

Так и пролежали с минуту, по истечении которой Артем вдруг правой рукой начал поступательное движение от колена девушки вверх по внутренней стороне бедра. Бархат ее кожи вскипел мурашками.

– Ну, ты просто не можешь полежать, обнявшись? Просто полежать! – недовольно проворчала Оксана. – Тебе обязательно вот «это вот»? Дикарь!

Мягко, но решительно взяла его руку и отстранила от себя. Не без труда снова приподнялась на локте, приняла сидячую позу, подложив под спину подушку и прислонившись к изголовью кровати.

– Сколько у меня времени на сборы? – осведомилась деловито.

– Ехать час, – ответил Артем.

– Блин, Арти, вот что ты за человек? – раздраженно сказала Оксана. – Ты можешь ответить нормально на простой вопрос?

– Ну, а я как ответил? – Артем улыбнулся. – Ты должна быть готова в 19.00, если мы хотим успеть в Сан-Суси в восемь вечера. Сейчас время – сама смотри…

С этими словами Артем вытянул руку, показав циферблат.

– Кстати, да…, хорошо что напомнил. Мне нужны хорошие часы, только женские. Завтра же в Цюрих? А сейчас мыть голову и в Потсдам!

Оксана скатилась с кровати и через секунду за ней захлопнулась дверь в ванную.

Пока шумела вода и жужжал фен, Артем свернул голову еще двум «мерзавцам» – водке и кампари.

«За ужином только бокал вина» – поклялся мысленно.

Посмотрел на часы, прислушался к звукам из ванной. В его распоряжении было еще чистых полчаса до начала одевания, так что можно было просто поваляться на кровати и потупить в «Фейсбук» и «Инстаграм». Чем и занялся. Привлекло внимание обсуждение слов министра культуры о поддержке российского кинопроката. Глава Минкульта сообщил о возможности переноса выхода в прокат иностранных картин в праздники. Так называемое «раздвижение релизов» произойдет в том случае, если зарубежные картины будут мешать российским. Артем вспомнил, что первая практика подобного «сдвига» пару лет назад показала интересный результат: российская премьера фильма «Мстители: Эра Альтрона» была перенесена, чтобы накануне майских вышла военная драма «А зори здесь тихие…». В итоге «Мстители» собрали в России и СНГ 1,7 млрд рублей, а фильм Давлетьярова – 272 миллиона. Позже министерство еще не раз вмешивалось в отечественный прокат, называя это «государственным протекционизмом».

Крупнейшие представители рынка кинопрокатов написали в ведомство коллективное письмо, на что как раз министр и ответил: «Жаловаться на Минкульт неприлично, так как половина сборов остаётся у нас, а судьба проката голливудских фильмов мне глубоко безразлична». Злые комментаторы под словами чиновника от культуры упражнялись в словесности:

«Средняя заполняемость кинозалов по стране на российское кино – 22 зрителя на сеанс. А если в зале сидят 10 человек, для кинотеатра это убыток!»

«Поколение миллениалов, родившееся «с планшетом в руках», вовсе кинотеатры не балует».

«В году кассовых периодов не так много, и приходится сильные зарубежные фильмы сваливать в кучу».

«Для расчистки проката для «Т-34» были перенесены премьеры «Аквамена» и «Гринча». А каждый из них мог собрать кассу, но их попросту отправили в топку. Наверное, «Т-34» того стоил, но вот вопрос: стоило ли из-за «Воина» Алексея Андрианова на неделю передвигать выход «Марсианина» Ридли Скотта, если первый собрал в РФ и СНГ 208,5 млн рублей, а второй – 1,2 млрд и номинации на «Оскар»?»

Оксана вышла из ванной минут через сорок. На ней было надето ничего, кроме макияжа. Грациозно проплыла мимо Артема к раззявившему рот чемодану. Извлекла кружевное бикини и, вероятно, специально грациозно изогнувшись, надела каждый аксессуар по очереди, искоса наблюдая за реакцией своего мужчины.

Артем принял игру, потянулся руками в сторону одевающейся дамы, вполне ожидая не замедлившую последовать реплику: «Так, мужчина! Ручонки прибрал!»

Через полчаса Артем, держа за руку Оксану, удобно расположился на заднем сиденье черного Мерседеса S350, двигающегося в сторону Потсдама. Периодически вращал головой, пытаясь привыкнуть к мешающей и сдавливающей шею бабочке, галстуку, который в Германии иначе называют «мухой».

Добрались довольно быстро. Уже через 40 минут водитель присланного организаторами мероприятия авто, эдакий крутоусый щелкунчик из сказки Гоффмана, свернул налево у ветряной мельницы, расположенной напротив дворца, и въехал непосредственно на территорию комплекса Сан-Суси, как раньше, видимо, въезжал на карете сам Фридрих Великий.

– Круто, если честно, – сказал Артем, выходя из машины. Оглядел примыкающую к северному фасаду полукруглую галерею колонн. Мысленно посчитал – 88 штук! Окси, вон, кстати, глянь, видишь? Напротив – развалины!

Артем рукой показал вдаль, сквозь незакрытое галерей пространство. Оксана прищурилась, вглядываясь.

– Вижу. Что это? Римские? – спросила она.

– Под римские, – ответил Артем с видом знатока. – Фридрих повелел соорудить развалины, чтобы было видно из окон. Вроде напоминания, что каждой, даже самой великой империи придет конец, останутся только вот… камни.

Оксана порылась в маленькой сумочке и, извлекши оттуда смартфон, сделала снимок развалин. Затем пристроилась делать селфи на фоне дворцовых колонн, но Артем вежливо взял ее за руку и прошептал на ухо:

– Окси, давай будем вести себя как вип-гости, а не туристы?

Оксана на секунду картинно надула губы, но тут же улыбнулась.

– Ведите меня, мой принц! – девушка призывно согнула руку в локте.

Увлекшись экскурсом в историю, молодые люди и не заметили, что их терпеливо дожидается лакей в парике и ливрее, будто они и вправду были приглашены ко двору. Учтиво улыбнувшись, лакей предложил следовать за ним и двинулся ко входу во дворец, шурша каблукастыми туфлями по каменной крошке, которой был выстлан двор.

Оксана подобрала подол темно-синего вечернего платья и осторожно ступила на красную ковровую дорожку, которой, будто великанским фломастером, был обозначен путь почетных гостей. Артем, одетый под стать спутнице в иссине-черный смокинг и темно-синюю бабочку, важно ступал рядом.

Встретивший вестибюль не поражал великолепием. Впрочем, как Артем справедливо отметил про себя и не преминул шепнуть на ухо Оксане, пока ехали, он всегда путался в великолепиях, которые приходилось видеть ранее: от дворцов в Питере до парижского Версаля.

– Шарлоттенбург в Берлине, Шёнбрунн в Вене и музей-усадьба Кусково в Москве тебе тоже кажутся одинаковыми? – съязвила в ответ Оксана.

– Я не говорю – одинаковые, я говорю – я в них путаюсь, – ответил Артем без тени раздражения. – А ты, можно подумать, видишь различия? В смысле, прям по памяти можешь различить лепнину на стенах, все эти золотые завитушки?

– В общем, да, смогу, – девушка игриво улыбнулась, глядя на скорчившего скептическую мину Артема. – Хотя ладно… не по завитушкам. По картинам на стенах. Они точно разные, Арти, и я ее запоминаю, как ты запоминаешь наверное разницу в следственных изоляторах, которые для меня как раз одинаковые. Тюрьма и тюрьма…

Лакей, обернувшись к паре, заговорил по-английски:

– Дворец Сан-Суси по замыслу Фридриха Великого должен был стать хоть и официальной, но всё же частной резиденцией, этаким одноэтажным виноградарским домиком, не нарушающим окрестный пейзаж. Так что его изначальные помещения не предполагали размещения здесь гостей, как это обычно бывает во дворцах, здесь предусмотрены лишь помещения для проведения официальных приёмов. Мероприятие, на которое вы приглашены, проводится в мраморном зале, он с южного фасада, и мы сейчас туда придем.

Оксана улыбнулась и поблагодарила лакея по-английски, Артем учтиво кивнул, как ему показалось, такой жест соответствовал статусу почетного гостя.

– Herzlisch willkommen! Welcome! – встретил их при входе в мраморный зал высокий голубоглазый мужчина лет сорока пяти, одетый, как и Артем, в безупречно сидящий смокинг и «муху».

– Мы рады приветствовать вас, Артем, и вашу очаровательную спутницу, Оксану, – он поклонился даме, – на нашем скромном собрании. Надеюсь, вам доставит удовольствие сегодняшний вечер.

Представившийся Карлом Пригнитцем мужчина, говорящий также по-английски, сообщил, что он помощник президента общества «Немецкий клинок» господина Альберта фон Арнсберга.

– Господин фон Арнсберг сейчас подойдет. Пока можете насладиться шампанским и великолепным убранством этого зала.

Карл сделал жест рукой, подошедший лакей с подносом застыл в ожидании. Артем с Оксаной и Карл одновременно взяли по бокалу игристого напитка.

– Предлагаю сделать по глотку за нашу встречу и это замечательное место, приютившее нас сегодня, – призывно чуть приподняв бокал, сказал Пригнитц. Почти не прикоснувшись к напитку, продолжил:

– Да, вероятно, вы знаете, это – мраморный зал, главный парадный зал дворца. Прообразом для него послужил римский Пантеон. Именно над этим овальным залом возвышается золотой купол дворца Сан-Суси, а полы здесь выложены редчайшим каррарским и силезским мрамором, символически подчёркивая присоединение Силезии к Пруссии. Прообраз же Пантеона был выбран за то, что для Фридриха Второго римский «Храм Всех Богов» символизировал тему толерантности в государстве.

Артем и Оксана огляделись. Зал действительно поражал великолепием. Над украшенным богатым орнаментом и статуями карнизом поднимался купол, декорированный позолоченными мотивами, в центре которого было расположено овальное окно. По своду восемь утончающихся декорированных полос продолжали вертикальное членение пространства колонами. Инкрустация пола повторяла архитектурную идею свода: овальная середина была украшена ромбовидными узорами с четырехлистными розетками, по кругу же сменяли друг друга абстрактные и натуралистические мотивы. В плоских полукруглых нишах были расположены двери в вестибюль, а в соседних с ними – статуи бога искусств Аполлона, держащего раскрытую книгу «О природе вещей» Лукреция с золотыми буквами, и богини природы и жизни Венеры Урании.

В зале, где Фридрих Великий встречался с дипломатами, беседовал с учеными, философами, художниками, сейчас находилось более двух десятков нарядно одетых пар, среди которых Артем отметил чересчур избыточное количество светловолосых, высоких мужчин, причем довольно зрелого возраста. Артем представлял себе коллекционеров холодного оружия разномастным сообществом людей, более похожих на Сигизмунда (Сизи) Причалова – невысокого коллекционера в очочках. А эта публика скорее напоминала общество ветеранов какого-нибудь подразделения почетного караула, вроде московского Преображенского полка.

– Мы с утра уже были в одном Пантеоне – соборе святой Ядвиги в Берлине, – сообщила Оксана. Заметив укоризненный взгляд Артема, поправилась. – Точнее, шли мимо.

– Замечательно! – воскликнул Карл. – А вот и господин фон Арнсберг.

К ним приближался статный, высокий, седовласый мужчина, которого язык не повернулся бы назвать стариком, хотя цвет кожи, глубокие морщины и пигментные пятна на руках говорили о весьма солидном возрасте. Как и присутствующие, фон Арнсберг был одет в смокинг с черной бабочкой, а по выправке было видно, что носить мундир старик привык давно.

Он протянул руку для рукопожатия Артему, глядя прямо в глаза, не обращая ни малейшего внимания на Оксану. Пахнуло дорогим парфюмом, смешанным с невозможным скрыть запахом благородной старости.

– Я очень рад видеть вас нашим гостем, – проговорил фон Арнсберг, не отрывая взгляда от Артемовых глаз, будто заглядывал в душу, пытаясь отыскать или рассмотреть там что-то. – Вас очень рекомендовали ваши друзья, нашему обществу часто приходится иметь дело с судебной системой в разных странах, и дружеские связи с хорошими юристами нам очень нужны.

– Я тоже очень рад, – Артем старался показаться крайне учтивым и с трудом подобрал немецкие слова, так как фон Арнсберг говорил на весьма вычурном языке. – Я был бы рад помочь и сделаю все, что в моих силах, если вы обратитесь ко мне за помощью в России.

– Обратимся, не постесняемся, – фон Арнсберг улыбнулся идеально сделанными зубами – чудом немецкой стоматологии. – Вы же не еврей!

Последняя фраза прозвучала очень неожиданно. В Германии после Второй мировой войны не принято допускать антисемитских шуток в обществе. В любом обществе. Тем более в последнее либерально-толерантное время услышать «Вы же не еврей» в исполнении одетого в смокинг солидного немца в окружении великолепия обстановки и соответствующего дресс-кода было более чем странно.

Отметив удивленную реакцию собеседника, фон Арнсберг хохотнул и по-отечески хлопнул Артема по плечу.

– Я шучу, конечно, – сообщил он дружеским тоном, улыбаясь уголками губ, но не взглядом. – Хотя…

Он сделал серьезное лицо, но затем снова улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом.

– Хотя, если бы вы были еврей, мы бы знали об этом. Для человека вашей профессии иметь эту национальность вполне естественно. Или наоборот… Я опять шучу. Шампанское в мои без малого сто лет, знаете ли, дает далеко не толерантный эффект. Простите уж меня, старика… Осмотритесь еще тут и через пять минут можно выйти на воздух, там будет ужин. Я жду вас за моим столиком. Он в центре. Увидимся скоро…

Фон Арнсберг хлопнул Артема по плечу еще раз и удалился в сторону вошедшей пожилой пары. Его помощник Карл, кивнув головой Артему и Оксане, проследовал за ним.

Оксана залпом опрокинула в себя содержимое бокала и взяла с подноса проплывающего мимо лакея еще один.

– Какой мерзкий старикашка, – прошипела она. – Нацист долбаный…

– Тебя обидело отсутствие внимания к твоей персоне или его шуточка? – поинтересовался Артем.

Оксана зло сверкнула глазами. Артем примирительно взял даму под руку, поцеловал, едва коснувшись губами, пылающую негодованием щеку. Остановив губы у уха девушки, прошептал:

– Окси, не заводись. Дед в таком возрасте, что или давно выжил из ума, или думает, что вправе говорить что хочет, раз уж дожил до возраста, когда из ума выживают. Давай наслаждаться красотой? Тем более что самая красивая тут – ты! Помимо Данаи конечно…

Артем кивнул в сторону скульптур.

– Это – Венера, балбес! – Оксана легонько боднула лбом задержавшего голову у ее лица Артема.

– Да? Видимо, Даная – еврейка, потому ее тут нет? – пошутил Артем и через секунду уже уворачивался от гневного щипка за ягодицу.

Через несколько минут, как и было обещано господином фон Арнсбергом, открылись двери южного фасада дворца и два лакея, ставшие по бокам дверного проема, всем своим видом показали, что гостям можно, наконец, выйти на воздух.

Мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях неторопливо потянулись к выходу.

– Мне одной кажется, что на нас все глазеют? – спросила спутника Оксана.

– Это – тусовка. Ради «поглазеть» и «познакомиться» сюда и приходят, – ответил на удивленный возглас подруги Артем.

– Ну, я в курсе, что такое тусовка, малыш! – немного раздраженно сказала Оксана. – Эти не так смотрят, как если бы мы были просто незнакомыми членами клуба, куда тебя только что пригласили. У тебя тут какая-то роль, иначе уже по правилам тусовок нам кого-то бы представили, познакомили, навязали бы общение. Ощущение, что все это ради нас затевалось. Поэтому вся публика держится от нас в стороне. Пока нет команды…

– Какой команды? – Артема забавлял нетрезвый бред Оксаны. – Броситься на нас и сожрать? Или… Как в том фильме про «широко закрытые глаза», сексуально надругаться…?

Через минуту они уже сидели за одним из дюжины сервированных круглых столов, покрытых белоснежными хрустящими скатертями. Услужливый лакей посадил Артема и его спутницу первыми, как и было обещано, за центральный «хозяйский» стол, что подчеркивало их особый статус. Официант услужливо предложил шампанского, Оксана не отказалась. Артем с интересом разглядывал рассаживающихся гостей, ловя на себе короткие мужские и любопытные женские взгляды. Действительно, какие-то все тут одинаково красивые…

– Арийцы, – услышал Артем голос своей подруги, прочитавшей его мысли. – Истинные арийцы. Как на подбор все. И посуда еще. Что-то им очень надо от тебя, Арти?

– Что с посудой не так? – Артем взглянул на разложенные слева и справа от тарелок серебряные столовые приборы: вилки, вилочки, ножи, ножички, ложки и ложечки начищенными боками стреляли в глаза отраженными предзакатными бликами.

Вместо ответа Оксана перевернула маленькую тарелку, венчающую стоящую на столе перед каждым гостем горку из трех фарфоровых дисков, готовых вскоре принять какие-то эксклюзивные блюда.

– Аллаховская мануфактура. Объяснить, что это за производитель? – Оксана постучала свежим розовым маникюром по двум зеленым рунам с надписью Allach на обратной стороне тарелки.

– Да, я слышал про этот «идеологический фарфор» Гиммлера, – задумчиво ответил Артем. – Что тут такого удивительного? Мы ж в музее.

Оксана хмыкнула.

– Это не музей истории нацизма, – язвительно сказала она. – Это дворец Фридриха Великого, и последнее, что я тут думала встретить, так это поляну, накрытую посудой времен Третьего рейха. Причем в таком объеме.

Артем заерзал на стуле. Он уже давно начал нервничать, Оксана только подогревала волнение своими наблюдениями.

– Замечательный закат, не находите? – подошедший фон Арнсберг не по-стариковски легко отодвинул стул и присел рядом с Артемом.

Оксана от неожиданности явления неприятного старика громко звякнула тарелкой, вернув ее на место. Фон Арнсберг лишь мельком взглянул на даму и, глядя в глаза Артему, предложил попробовать вина.

– Из моей личной коллекции, специально для сегодняшнего мероприятия расщедрился, знаете ли! – широко улыбаясь, похвастался он.

Сделал жест официанту, который тот понял правильно, так как тут же удалился, несмотря на то, что в руках держал бутылку «Гран крю Шабли».

За «хозяйский стол» больше никто не присел, хотя остальные столы заполнились точно по графику на три пары за каждый.

Пока официант нес вино, фон Арнсберг кратко поведал историю создания Сан Суси, повторно похвалил закат и отпустил комплимент Оксане, как бы извиняясь за неудачную шутку, отпущенную ранее.

– А я тут должна буду скучать, наслаждаясь закатом, – спросила Оксана, сделав красноречивый жест в сторону пустых стульев за столом. – Как-то не по этикету, господин фон Арнсберг. – Замечательная посуда, чудесное шампанское, закат опять же, а с кем мне болтать, пока мужчины обсуждают глобальные вопросы?

– Прошу прощения, милая фроляйн, – шутливо-учтиво произнес фон Арнсберг. – Моя супруга умерла от старости лет двадцать назад, а новой я не обзавелся. Так уж вышло. Да и я уже в таком возрасте, что мне многое можно простить. Кстати, зовите меня Альберт, а то я и так чувствую себя раритетом рядом с вами.

– Довольно странно, что вы, Альберт, не произнесли приветственного капитанского слова о мероприятии. Вы же тут капитан? – почти дружелюбно пожурила Оксана нового знакомого. – Пришли, сели, пьем, едим. О чем, собственно, сегодняшний сбор? Такие тем более все нарядные…

– У нас такой формат, собрались мы тут не для общения… А в большей степени… для просмотра раритетов, которые будут представлены позже.

Казалось, фон Арнсберг заволновался, не ожидая подобных вопросов от спутницы Артема. Но не останавливался, отвечая, просто делал паузы, которые по мере рождения ответной мысли становились все короче и короче.

– Люди все увлеченные… Большинство предпочло бы сразу ринуться глазеть и щупать, как вы должны догадаться, холодную сталь немецких клинков, нежели чем ковырять вилкой в тарелке. Но… Увлеченность редко дружит с устоявшимися традициями, если только традиции не есть предмет увлечения. Вот, например, если вы любите светские тусовки, то вам наплевать должно быть, по какому поводу собирается народ, главное, как нынешнее поколение выражается, – потусить. Если же вы любите, например, театр, то предпремьерная тусовка с буфетом или послепремьерный ужин вас заботят меньше, чем сам спектакль. Вы, кстати, любите театр, Оксана? Вообще искусство? Кино, живопись, поэзию?

Оксана утвердительно кивнула и хотела было что-то сказать, но Альберт на вдохе поймал ее новым вопросом:

– Что вы знаете, например, о немецком искусстве Третьего рейха? Я спрашиваю об этом потому, что наверняка вы осведомлены о немецкой литературе и философии довоенных лет, весьма вероятно, что-то знаете о современном немецком искусстве, хотя, честно говоря, я лично, говоря о современном немецком искусстве, почему-то вспоминаю лишь «Мерседес» и футбол.

– Нет, ну почему, есть много интересных художников – немцев, – как-то неуверенно сказала Оксана, но фон Арнсберг снова перебил.

– Интересных в узких кругах, но отнюдь не великих! После падения Третьего рейха ничего приличного мы не создали, кроме уже упомянутых машин, футбольных команд и лагерей для азюлянтов.

– Ханс Циммер! – коротко взглянув на хозяина вечеринки, сказала Оксана, отвела взгляд в сторону и поднесла бокал к губам. – Это – композитор!

Фон Арнсберг, казалось, скатал внутри себя комок шерсти, как давно облизывавший себя кот, пытаясь выплюнуть его наружу.

– Ханс? – Фон Арнсберг явно хотел сказать что-то очень личное, но сдержался и лишь произнес: – Да, «Король Лев», конечно, ибо «Миссия невыполнима». Какое может быть сомнение в таланте «Темного рыцаря», если его сослали в виде «Кунг-фу Панды» на «Мадагаскар»?

«Слишком остроумно и слишком со знанием предмета для столетнего старика. Или лично знает Циммера, автора музыки к оскароносным фильмам», – отметил про себя Артем.

– Нам с вами будет интересно общаться, – глядя теперь уже на Оксану, с ноткой фальшивого дружелюбия сообщил фон Арнсберг. – Надеюсь, времени будет достаточно…