Текст книги "гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке"

– Спасибо котик. Ты очень сильный – с придыханием прошептала ему Маша на ухо, когда закончилась песня – пойдем к ребятам, выпьем что-нибудь, да и я проголодалась что-то.

– Пойдем – сконфуженно улыбнулся Бабочков.

Маша взяла его за руку и потащила за собой к столику. Она плюхнулась на диван, запрокинув свои ноги на Бабочкова.

– Дорожку будете? – спросил их Михаил со смеющимися рядом подругами, танцующими сидя на диване.

– Что? Какую дорожку? – спросил Бабочков, как бы извиняющимся тоном, что он не знает что это такое.

– Кокос, ты что брат, не пробовал ни разу?

– Нет. Какой еще кокос?

– Хороший – ответил Миша под хохот девушек и втянув в себя дорожку.

– Нет Миш, не хочу пробовать.

– Ну и зря, а я буду – сказала Маша, затянув в себя дорожку.

– Хорошо то как! Альфи, я хочу большого-пребольшого омара и шампанское «Кристаль» – сказала она, думая про себя – придется опять пить это шампанское и изображать, что оно мне ужасно нравится, но нужно же проверить его платежеспособность и то, насколько быстро он реагирует на мои желания.

– Хорошо, сейчас пойду, закажу – ответил Бабочков, пытаясь не показать мысли, которые задергались в нем – ну вот, видимо начинается то, о чем говорил Миша… омара она хочет… а тут, наверное, цены сильно завышенные, омар, наверное, стоит как моя прошлая зарплата, и шампанское какое то… так даст она мне сегодня или нет…

– Сиди глупенький, сейчас сами подойдут – она помахала рукой официанту, и когда тот подошел, повернулась к Бабочкову со ждуще-ироничной улыбкой.

– Пожалуйста, омара и шампанское – тихо и боязливо выдавил из себя Бабочков.

– Что? – надменно переспросил официант.

– Ты что оглох, не слышишь, что тебе говорят – свысока кинула Маша официанту – тащи сюда самого большого омара, которого сможешь найти, и шампанское, сам знаешь какое, я другое не пью.

– Спасибо котик, ты такой милый – сказала она, вытягивая свои резиновые губы бантиком и потрепав Бабочкова по волосам.

– Ну, так чего Федь, не надумал – подмигивая, спросил его Миша, с танцующей сидя на нем черненькой подружкой и рядом сидящей рыженькой.

– Насчет чего?

– Всего – двусмысленно опять подмигнул он ему.

– Пока нет – ответил Бабочков, смотря на него настороженно-замороченным взглядом.

– Ну, как знаешь – улыбнулся Миша – пошли танцевать девочки – продолжил он, потащив их с собой на танцпол.

– Альфи, подожди, я сейчас подойду – промяукала Маша, поцеловав его в щеку и удалившись куда то в толпу.

Бабочков будто обрадовался, что остался наедине с самим собой. Его взгляд приобрел рассеянный характер, его иногда называют «застывшим», не выхватывающий ничего конкретного из того, что он видел, не концентрирующийся ни на чем одном. Это дало ему большее восприятие реальности, без отождествлений, с чем-либо, он как бы видел все в целом. – Господи, я ведь опять забыл, я ведь собирался наблюдать за собой перед тем, как подошла Маша. И играть при этом тоже собирался. Неужели я не могу сделать даже такое элементарное и простое? Тогда что я вообще могу делать? Все, кажется, каким то безысходным. Может мне может Трчунов помочь в этом? Не зря же он задал мне этот вопрос. И не зря сказал насчет наблюдения. Еще вчера я даже и не задумывался о том кто я. Была полная уверенность, что говоря «Я», я осознаю кто я. Кто я и кто осознает??? И наблюдение… я ведь всю свою так называемую «взрослую» жизнь смотрел только во вне, как будто от меня специально скрыли такую простую и естественную вещь….наблюдение за собой…. Нужно будет утром позвонить Диме, сейчас уже поздно, может он мне подскажет. Но что я могу сделать сейчас? Трчунов, наверное, сказал бы мне наблюдать. Но ведь у меня не получается это, а если и получается, то только на пару мгновений. Тем более, если кто-то подойдет ко мне и о чем-то спросит, как сегодня уже несколько раз происходило с Михаилом и Машей. Как мне удержать свое внимание на том, что я действительно решил? Как будто, как только я подхожу к чему-то неизвестному и очень важному, сразу возникает что-то или кто-то уводящий меня в другом направлении. Я как-то смотрел фильм «Матрица», очень похоже на это. Но ведь есть, видимо и обратное, которое подводит к этому важному, но, по всей видимости, я очень редко это вижу. Например, мои параноидальные мысли тогда, когда ко мне подошел Дима. Ладно…. попытаюсь наблюдать сейчас, главное не поддаться в момент, когда отвлекают от этого.… Но ведь я и сейчас не наблюдаю, я просто думаю об этом….. Я ведь четко ощутил сегодня, что наблюдать можно только в настоящем. Как только появляются мысли, они сразу уводят в прошлое и будущее. А может можно и за ними наблюдать? Дима вроде говорил и про них, но как можно наблюдать за ними? И с помощью чего я тогда буду наблюдать? Господи….сколько же вопросов во мне возникло. Что мне делать??? Вот опять, я же только что решил наблюдать за собой сейчас, но не делаю этого. Может начать прямо сейчас?

Лицо Бабочкова исказилось в напряжении, он всеми силами пытался наблюдать. Но ведь там, где есть напряжение, нет искренности, вместо нее страх неизвестности и опасение потери долго существующей конструкции того, что человек считал собой. Страх увидеть в себе то, что может очень и очень сильно не понравиться. Это примерно как женщина, намалеванная и упакованная до неимоверности, страшащаяся того, что она может предстать перед взором мужчин, а часто и подруг, без косметики, каблуков и специально подобранной одежды, которые искажают то, что есть, она стыдится своего истинного внешнего вида. А, ощутить что-либо можно только тогда, когда ты радостно открыт неизвестности.

Маша внимательно, издалека наблюдала за Федором. Какой он жалкий – думала она, даже неинтересно, так легко на все поддается. Мне ведь будет совсем неинтересно с ним, а ведь придется еще и спать с ним, если продолжу дальше, представляю какой он зажатый в сексе. Но, наверное, придется, деньги «бывшего» уже заканчиваются, а с камешками пока расставаться не хочется. Если Мишка не врет, то довольно выгодный вариант для меня сейчас, тем более, что можно что-нибудь придумать, чтобы не спать с ним. Я думаю, что этот вариант с ним пройдет. Например, Лилька же умудрилась своему прошлому «кошельку» вообще не дать, под предлогом того, что типа застудила придатки, да еще и брала у него деньги на «дорогостоящее лечение»! А когда уже она как бы должна была выздороветь, то придумала ситуацию, где она вроде как сильно обиделась на него. А он при этом до сих пор бегает за ней, извиняется и дарит подарки. Так чем я хуже ее, я тоже так смогу – ее взгляд приобрел задорно-тщеславный характер.

– А вот и я, соскучился по мне? – прервала его попытку наблюдать Маша – вижу, что соскучился.

– Да – жалко улыбнувшись, ответил Бабочков, подумав про себя – Федя, так начнешь ты или как???!

– Я ведь сильно нравлюсь тебе?

– Ты же видишь – ответил Бабочков, пытаясь наблюдать за собой в процессе, и частично уловив в себе, как что на что реагирует в нем.

– Как бы мне хотелось верить в твою искренность Альфи – сказала она, подделав голос и интонацию на грустно-ласковый лад (видимо видела это в каком то фильме) – Скажи честно, тебе нравится мое тело или я? Ведь вы мужчины все время нас хотите обмануть. Пользуетесь нашей доверчивостью, а хотите только переспать и бросить. А я ведь не такая. Признаюсь, ты мне очень понравился, Альфи, но я боюсь опять довериться…. Я столько раз обжигалась – при этих словах она театрально вздохнув, закрыла глаза и приникла к плечу Федора – но я чувствую, что ты не такой. Ты хороший. Альфи, ты ведь не обманешь, не обидишь меня?

Бабочков пытался наблюдать за собой в процессе того, как слушал монолог Маши. Он четко видел ее неискренность, но то мерзкое приспособление, которое выдавало столько лет себя за него, нашептывало ему обратное, рефлекторно порождая желание поверить ей и потешить зависимость от оценки, которое в данном случае называлось красивым словом гордость за себя. Федор ощущал и это, но не мог никак уловить, откуда оно возникает, он видел только тогда, когда это уже произошло в нем рефлекторно. А ведь увидеть истинное лицо этого ужасного для людей механизма, можно только когда человек наблюдает все только в данном мгновении, без прошлого и будущего, не теряя ощущения себя истинного. И при этом действительно искренен к себе, не боится увидеть то, что ему может очень сильно не понравится и не боясь потерять другую сторону этого, которая в основном считается чем-то положительным.…

Ведь только увидев, что это такое, разглядев, не давя и не убегая, а повернувшись к этому лицом с открытыми глазами, можно с этим что-то сделать. Как можно что-либо сделать с тем, что не видишь? Бабочков интуитивно ощутил то, что в нем сейчас преобладало, и направил наблюдение только внутрь себя, и вдруг в нем что-то переключилось. Перед ним начали стремительно проносится картинки из детства: школа, детский сад, родители… Он пытался остановить какую нибудь из них, но у него ничего не получалось это сделать. Он лишь улавливал ощущение от них, связанное с сильным желанием того, чтобы его любили и очень сильным ощущением того, что он этого не достоин. Направленное внимание вывело его на то, что он перестал ощущать время и пространство, он присутствовал только в тех проносящихся картинках, на которые направил свое внимание. Картинки начинали вертеться все быстрее и быстрее, и вдруг… Он сидит посередине комнаты, играя с машинкой. Ему около двух-трех лет. За стеной мать с отцом орут друг на друга. Его переполняет жалость за них. В комнату врывается мать – Чего ты тут расселся?!!! Разбрасываешь все как твой подонок отец, а я за вами все убирать должна, я что, служанка вам?!!! Такой же козел как твой папочка!!! Она хватает его за руку и почти швыряет в угол комнаты. – Не трогай ребенка сука – слышит он рык отца, который хватает мать за волосы и отбрасывает в другую сторону. Отец подходит к нему, обнимает, и вдруг говорит – видишь, что такое женщины, не доверяй им никогда. Бабочков ощущает ужас, переполняющий его, свою беспомощность и никчемность… Но вдруг, как бы открывается новое видение, он видит что присутствия родителей во всем этом процессе нету… Он видит, что вместо них действует что-то, которое они уже давно принимают за себя, которое обмануло их когда то, что оно, это они. Оно как бы играет ими, порождая в них взрывы отрицательных мыслей и эмоций, которыми и питается. Как бы вампирит их. Его переполнило сострадание к родителям. Ощущение, что они также, когда-то попались в этот замкнутый круг и теперь абсолютно не осознают того, что делают. На этом ощущении картинка опять закружилась, и его выкинуло обратно. Он огляделся, не понимая, где находится. К нему начало возвращаться то, что обычно называется памятью.

Рядом сидела Маша. Неподалеку танцевал Миша в обнимку с рыженькой и черненькой.

– Ну, так чего ты замолчал Альфи? Так я могу тебе верить?

– Сколько времени прошло – подумал Бабочков.

– Маш, а что я сейчас делал?

– Наверное, думал обо мне, что за загадки Альфи?

– Нет, я серьезно, я делал что-то странное?

– Альфи, ты о чем? Ты меня пугаешь.

– Я просто не помню, что произошло.

– Напился – подумала Маша, может как раз воспользоваться и заручиться его обещанием купить мне какой-нибудь подарок? А про что он вообще говорил? А…, наверное, когда он закрыл глаза, то заснул ненадолго, и ему это показалось долгим. Что-то про это говорили на занятиях по йоге. Кстати что-то давно я не ходила туда, да и в спорт-клуб тоже. Вот…, пусть он мне для начала купит годовую карточку в спорт-клуб, а то эта уже заканчивается. Ну, сейчас как-нибудь подведу к этому.

– Да ничего особенного котик, ты, наверное, просто поспал минутку, а я даже и не заметила этого, так удобно и уютно мне было на твоем плече.

Бабочков одновременно и с ужасом и с благостным трепетом осознал, что он видит ее мысли в буквальном смысле. Видит их направленность, форму, которую они приобретают, откуда возникают и куда направляются. – Что это такое?!!! Может мне что-то подмешали в виски? Но ведь я точно был сейчас там, в детстве. Господи, что это было. Я ведь этого вообще не помнил. Как будто что-то скрывало от меня это. И это было что-то очень и очень важное. А сейчас, как будто что-то с плеч свалилось. Стало легче дышать. И в прямом и в переносном смысле. Неужели подобного рода ситуации из прошлого, которые мы не помним, или не хотим помнить, и управляют нами?

Федор оглянулся вокруг. Он в буквальном смысле видел как какое то приспособление, которое он не мог объяснить словами, носится по всему помещению. Оно с помощью как бы своих порождений, давно засевших почти во всех присутствующих, и с успехом выдающих себя за них, выкачивало из людей энергию, посредством всплесков энергии, стимулирующихся порождениями, которые можно назвать тщеславием, похотью, завистью, алчностью…. Он буквально увидел то, как это происходит. К приспособлению со всех сторон тянулись нити, связывающие его с порождениями, засевшими в людях и помыкающими ими. Оно как бы дергая за эти нити, давало знак порождениям, что пора бы стимулировать очередной всплеск тщеславия, похоти или зависти, и забрать энергии чуть побольше. Иногда оно делилось на несколько частей, если очагов сильных всплесков было несколько, а затем опять соединялось. У приспособления, в свою очередь шла нить куда-то дальше. Федор не видел, куда идет нить, но интуитивно увидел, что оно выстраивается подобно пирамиде и служит двум целям, лишить людей энергии, которая может им позволить осознать что-то очень и очень важное для себя, и подпитать забранной энергией что-то другое, большое, безжалостное и жадное.

Бабочков увидел, что такая же нить от приспособления идет и к нему. Он ужаснулся. Он видел, как мерзко на энергетическом уровне выглядит этот процесс в других, но не мог увидеть что происходит в нем самом. Он перевел взгляд на Машу. То, что он увидел, ужаснуло его. В нем возник очень сильный импульс насколько можно скорее убежать из клуба. Федор поднялся на ноги, собираясь уйти, но….. Он увидел, как приспособление быстро подползло-подлетело поближе к нему, и начало что-то направлять по нитям ему и всем сидящим рядом.

Он увидел, как импульс от приспособления подобно потоку грязноватой энергии стукнул порождение в Маше, простимулировав в ней тщеславие и беспокойство. Они в свою очередь трансформировались в импульс еще более грязной энергии, которая направилась по нити к Бабочкову, чтобы породить в нем похоть. На физическом уровне, это выглядело по другому. Маша изогнулась как кошка, и промяукала выпятив свои резиновые губы:

– Альфи, ты куда? Можно мне с тобой?

Увиденное вызвало в Бабочкове поток отвращения. Он, не скрывая своего неприятия, смотрел на Машу. Он увидел, как импульс отлетел от него как от резины, обратно, к Маше, и потоком, вызванным ее уязвленным тщеславием, направился к приспособлению.

Одновременно, он увидел, что его неприятие, не его неприятие, что оно как раз таки одна из функций порождения засевшего в нем. Он увидел, как оно отправило по нити, тянущейся от него к приспособлению поток энергии. Бабочков интуитивно направил внимание внутрь и ощутил, как это происходит в нем. – Что это такое???? – думал он – Хотя я знаю….и кажется знал всегда, но не хотел помнить…..и не могу объяснить… но знаю… но помню, что в детстве оно меня не трогало прямо, но через родителей. Оно как будто включает кнопку пылесоса или, наверное, правильнее сказать энергососа и вытягивает из нас энергию тогда, когда ему заблагорассудится….Что же делать???!!!! А может мне все это кажется? Может мне подмешали что-то? При этой мысли он переключил свой взгляд на Михаила, озадаченно смотрящего на него. Он увидел его мысли: – Что-то с этим козлом не то – увидел Бабочков мысли Михаила – может отвезти его домой? Что-то он на Машку как-то косо смотрит, может, заподозрил что? Ну, я все равно выкручусь, мне ведь теперь придется работать с ним, а тут лучший способ играть в дружбу с ним. Пока он на все поддавался. Может, открою ему еще пару способов воздействия, он ведь все равно наполнится тщеславием и не увидит их по отношению к себе. Вот, сейчас отзову его покурить на улицу и поговорим.

– Неужели это то, что в нем происходит сейчас? – думал Бабочков в процессе наблюдения за мыслями Миши – вот опять тот же процесс, импульс с эффектом бумеранга идет от приспособления к порождению, трансформируется, и пытается еще в придачу простимулировать порождения и в окружающих. Неужели все так???!!!! Бабочков увидел как бумерангный импульс, который собирался отправиться к нему от Михаила, начал приобретать четкую словесную формулировку, и как Михаил, как бы читая с бегущей строки, произнес:

– Федь, пойдем на улицу, проветримся, покурим, может, еще с кем тебя познакомлю.

Бабочков еще больше ужаснулся: – Все так…. Это не иллюзия…. Я действительно вижу это….. Это ужасно….. По сути, мы вообще не живем…. Что делать???!!!!

Все начало кружится вокруг него, в ушах начал нарастать гул, как от турбин самолета, и….внезапно все потемнело, и он упал, куда то в темноту.

VI. Осознание Трчунова

Трчунов лежал на траве, на территории своего загородного дома. Он наблюдал за звездами, за луной. Он всей своей сутью ощущал, что в данное мгновение происходит что-то очень важное для Бабочкова. Он ощущал, что на данный момент, самое лучшее, что он может сделать, чем он может помочь ему, это просто направить поток чистой энергии, энергии счастья и любви, той, которая делает нас одним. Той, которой мы являемся по нашей истинной сути. Той, которая может помочь ему пройти, осознать. А сможет ли Бабочков воспринять ее или нет, зависит уже только от него, ведь нельзя быть осознанным за другого. Когда он немного ослаб, его периодически стало «выбивать», и поток ассоциаций стал уводить его.

– Может все же позвонить ему? – думал он, одновременно наблюдая за своими мыслями – Или может перенестись и посмотреть, что там происходит? Но зачем? Я ведь ощущаю, что все идет для него как нельзя лучше. И так быстро, как я никак не мог ожидать. Ожидать…. Получается, что все же есть ожидания еще у меня, хоть и в такой изощренной форме. И недоверие…. Недоверие своим ощущениям, хотя я просто «знаю» что это так, и это не требует никаких доказательств, они ведь не обманывают никогда, я ведь столько раз это видел. Вот, например что побудило меня установить жучки? Я ведь не видел в этот момент себя.… Или что сейчас вызвало мысль перенестись туда? Я потерял в процессе одно из важнейших ощущений…. делать, и не привязываться к результату. Я могу только дать, искренно, от сердца, присутствуя в этом тотально. Но, то, воспримется ли это тем, кому я дарю, или воспримется с искажением, никак не может зависеть от меня. Я могу дать, только тогда, когда я есть, когда нет никаких мыслей, сомнений и ожиданий. Вот, ведь я сейчас смотрел на звезды и просто любил их, я же не ожидал от них ничего, не ожидал того, как они среагируют на это. Но чем я занимаюсь сейчас? Размышлениями…. Зачем? О чем? Ведь и так все вижу, но почему-то опять выбивает в сторону мозгодрочки. И самое главное с помощью этого ограниченного инструмента. Я ведь не присутствую сейчас. Меня не было! Моими центрами создания реальности руководило оно! Поэтому я и потерял энергию! Я ведь сейчас должен быть только трубой по отношению к нему, без потерь, как в естественном состоянии. И, я никак не могу ухватить, откуда идут эти ассоциации, которые забирают энергию. Я ведь проработал все ситуации из прошлого, нейтрализовал все, что они накладывали на будущее… Хотя….вот……… – перед ним замелькали картинки…. Вот друг, для которого он был готов на все, но который его обворовал, предал то, что он считал собой… спокойное ощущение, любви и сострадания, решено. Вот девушка, которую он беззаветно любил, и которая «обидела» то, что выдавало себя за него, не оправдала ожиданий конструкции того, что он считал собой… ощущение любви и сострадания… тоже решено… Родители…. тоже ощущение спокойной и всепоглощающей любви… картинки начали набирать все большую скорость, но везде он ощущал спокойствие. – Где же??? – Вот!!! Перед ним выскочила картинка, в которую он раньше никак не мог войти. Она несла с собой беспокойство, напряжение. Он вошел в картинку….

Это было еще тогда, когда он только начал видеть, что практически все, что он представлял о себе и о мире не существует, и лишь навязано ему. В то время, когда он только начал вспоминать, кем он является на самом деле. В то время его голова шла кругом, от открывшихся ему возможностей. Он очень часто терял себя, считая, что это тоже он, боясь до конца увидеть, что его все это время не было… давно, с детства…. Из-за страха отпустить полностью представление о себе, конструкция того, что он принимал за себя, начала трансформироваться и изощрятся. Она нашептывала ему о его превосходстве над другими, и побуждала стремиться применять открывшиеся возможности везде, где возможно, в основном в целях конструкции, основанной на тщеславии. Через это, Дмитрий видел в людях не их истинную суть, а тот отвратительный механизм, который владел ими. Что выражалось в том, что он относился к ним как к машинам. Он мастерски манипулировал этими «машинами», отчего его тщеславие набирало все большие обороты, вырабатывая еще более изощренную иллюзию. Он еще больше поделил мир на «своих» и «других». В своих он очень боялся увидеть механичность всех их проявлений, особенно в родителях. Из-за боязни потерять то представление о них, которое сидело в нем долгие годы, и из-за того, что это угрожало крахом его конструкции, которая изощрялась все больше с каждым днем. Ведь он использовал вселенские законы в целях этого отвратительного механизма, который он часто принимал за себя. Но больше всего он боялся увидеть автоматичность в своем друге Косте. Ведь Костя всегда поддерживал его на протяжении стольких лет, даже когда все другие, в том числе и родные, были против него. А теперь, когда он заново начал воспринимать мир, и столкнулся с непониманием всех, без исключения, родных, которые считали, что у него поехала крыша, Дмитрий опять пытался найти понимание хотя бы у Кости. Его друг вроде как понимал, что Трчунов пытался ему сказать, но везде вставлял «но», что говорило о компромиссе, при котором не возможно что-либо воспринимать прямо, как есть.

В то время, они как раз начали бизнес вместе. С Костей, их связывала дружба на протяжения многих лет. Все эти годы, они делили друг с другом все свои радости и печали. Но, новое восприятие мира, позволило Трчунову увидеть в его друге много того, чего он не мог увидеть раньше. Например, его привычку вечно жаловаться на ситуации и людей, и абсолютно не видеть, что истинная причина в нем самом. Трчунов стремился, во что бы то ни стало растормошить его, разбудить. В нем была уверенность, что если уж он проснулся, как он думал, то и Костя должен непременно проснутся. Больше всего его тяготило то, что его друг, самый близкий друг становится ему чужим. Он не мог больше поддерживать его постоянные темы про то, «какой он» или «какие они» или «какая жизнь».

Дима задался целью обязательно разбудить Костю, во что бы то ни стало открыть ему глаза. Он очень привязался к этой идее. И из-за этого, все его действия в этом направлении были неискренними. Его действия исходили уже не из сердца, хоть и первоначальный импульс был из него. За маской красивого, духовного названия, скрывалось разросшееся и изощрившееся тщеславие, которое Трчунов не видел в упор, продолжая принимать это за себя.

Костя, в свою очередь, воспринимал из всего того, что стремился передать ему Трчунов, только ту часть, которая могла дать пищу для его «избранности». Дмитрий решил вначале показать ему всю механичность и предсказуемость системы, в которой живут, вернее, существуют люди. Показать ему все программки, которые заложены в них, и действуют вместо них. Он наглядно показывал ему как на них воздействовать, как нажимать на кнопки. Он показал Косте, как воздействовать на людей и ситуации с помощью действий, дыхания, голоса, вибрации, энергии… Он показал ему, как материализовывать ситуации, призывать их в своих целях. Дима искренно надеялся, что посредством этого, Костя все увидит и в себе, и тем самым избавится от оков. Что он ощутит то, что он сам, Трчунов ощутил. Что Костя ощутит то, что Дмитрий никак не мог передать ему словами. Но Трчунов сам тогда не видел, что попал в капкан, который искусно расставила ему конструкция, которая не собиралась его покидать, а лишь обезопасила себя, надев, маску на маску, изощрившись. Это было то же самое тщеславие, но очень тщательно обезопасившее себя с помощью того, что нашептывало ему, что раз уж ты видишь и можешь то, о чем другие и не подозревают, то теперь это ты, а это они, их нет, а ты есть. И Трчунов верил этому голосу, он верил, что это и есть его высшее «Я» или часть его. Он попался в ловушку, в которую попадали очень многие из так называемых «великих» людей, но по счастливому, и, конечно же, не случайному стечению обстоятельств Дмитрий смог позже осознать это и разрушить клетку. Помог же осознать ему это, его же друг, Костя, которому он стремился помочь, но который сам помог ему, того не осознавая.

Костя очень быстро схватывал все, что касается других, и что с этим делать для «своей» выгоды, но абсолютно не ощущал в этом себя. Он, вернее то, что он принимал за себя, все трансформировало на то, как бы получить выгоду из этого. Его стремление к власти и материальному росло с той же скоростью, с какой он все это приобретал. Эго орало ему в ухо – «Еще!!! Еще!!!! Мало!!! Мало!!!!! Больше!!!!!!», и он безропотно следовал отдаваемым приказам с надетой маской, через которую он видел насколько он «велик», ведь это он все делает, а все люди лишь пешки. Он стал относиться ко всем крайне пренебрежительно и безжалостно, часто даже к своим близким.

Трчунов был крайне озадачен происходящим. По его разумению, Костя должен был ощутить себя через это, ведь он, Трчунов, именно через такое видение происходящего направил взор внутрь себя, и увидел то, что всегда было рядом.

Трчунов был озадачен, Костя не видел ничего, но становился с каждым днем еще более изощренным манипулятором. Кукловодом, который настолько увлекся манипуляцией, что не замечал того, что он творит, и самое главное не видел того, что он сам из-за этого становится еще большей марионеткой в руках проявлений эго, называемых тщеславием, алчностью, жадностью, завистью…

Концентрация внимания на происходящем с Костей, позволило Трчунову увидеть в нем свое «зеркало». Он увидел, что все это происходит и в нем самом, что он в таких же тисках конструкции, которую можно назвать ложной личностью, эго. Что он, едва что-то ощутив, начал путать внутреннее, идущее из глубин существа, с навязанным, с программками, заложенными в разуме, проигрывающих постоянно те же самые ассоциации. Он увидел, что он свернул с той сказочной тропы, на которую он вышел вначале, и на которую хотел вывести и Костю. Он увидел, сколько вреда он причинил окружающему, и в первую очередь себе. Он увидел, что там, где он мог видеть проявление Создателя, он видел лишь инструменты для удовлетворения своего эго, своей конструкции… Увиденное ужаснуло его. Оно резко выбросило его обратно в данное мгновение, в ощущение «здесь и сейчас», без времени и пространства. Его охватила очень сильная тоска и боль. Он не находил себе места, не мог примириться с увиденным.

Трчунов, никому ничего не говоря, только оставив короткую записку, собрался и уехал на несколько месяцев в горы и уединился там.

Когда он вернулся, можно было сказать, что он родился заново, вернее действительно родился. Он не был больше лишь потенциальной возможностью, он был, и был действительно счастлив. Он просто Любил. Любил все Живое, даже если это живое и не подозревало о своем существовании. Он практически больше не заботился о результатах, кроме сильного стремления изнутри, по возможности исправить все те отпечатки, которые он создал за это время, и в первую очередь в отношении Кости. Дима всем своим существом, посредством всего, в чем он мог себя выразить начал показывать Косте, что тот идет не туда, что он показал ему неправильный путь, и что он только сейчас это осознал.

Его друг за это время еще больше укрепился в «своей избранности» манипулируя на все большем и большем уровне. Слова и действия Трчунова он воспринимал сначала со смехом, думая про себя, – «опять Димка что-то чудит». Со временем, они начали в нем вызывать все большую и большую агрессию, ведь это угрожало его неимоверно разросшейся конструкции.

Как-то между ними произошел такой разговор, именно в него и выбросило Трчунова, когда он лежал на траве:

– Костя, остановись, куда ты идешь? Зачем тебе все это? Ты не видишь во всем происходящем себя, все опять происходит без твоего участия.

– Дим, о чем ты вообще? Я все больше убеждаюсь, что у тебя в горах поехала крыша. Я не узнаю своего здраво рассуждающего друга. Что с тобой?

– Здраво рассуждающий…. Ты ведь сам видишь, что все то, чему я по своему неразумению научил тебя, и чем ты сейчас пользуешься, не подходит под какие либо рамки того, что ты называешь «здравым рассуждением». Законы логики очень ограничены, ты не сможешь в этих границах увидеть больше, чем они в себя включают.

– Ну… это другое. Ты путаешь там и тут. Мы же сейчас здесь, на земле. И нужно пользоваться всем, что можно. А можно же почти все, все ведь дело в нашей вере и умении удержать внимание, ты ведь сам меня этому научил.

– Костя, родной, в том то и дело, что не существует разделения. Не существует там и тут. Не существует правильного и не правильного, хорошего и плохого, высокого и низкого….Жизнь ведь только прямо сейчас. А в этом сейчас, какие могут быть определения? Все просто, либо ты присутствуешь сейчас, здесь, благостно ощущая всю свою бесконечную природу, следуя завораживающим путем проявления своей сути, любви, либо, предаешь себя, предаешь то, что сердцем чуешь, принимая за себя голос в голове, который, к тому же не ты сам направил.

Чуть помедлив, внимательно смотря в глаза задумавшегося Кости, Трчунов продолжил.

– А насчет веры и концентрации… да….все так, но вопрос в том идет ли импульс, с помощью которого ты выбираешь объект концентрации из глубин твоего существа, из сердца, гармоничен ли оно со Вселенной, или же он идет от тех же самых программок, которые ты видишь в других, но не видишь в себе.

Вера, это нечто другое, чем то, что ты думаешь о ней. Это священный импульс. Такой же священный, как, Любовь и Надежда. Это три священных импульса, которые делают нас нами, дают единство со всей Вселенной….