Текст книги "Варвары ледяной планеты"

Глава 3

Джорджи

С тревогой оглядываюсь вокруг. Оступившись, я провалилась в глубокую расщелину, сверху покрытую снегом. Наверное, эта планета насквозь пронизана пещерами, и я в одной из них.

В той, которая была не свободна. Совсем не свободна.

Меня разглядывают странные существа с рыбьими лицами. Они отчасти похожи на людей. У них по две руки и ноги, они высокие, выше меня, у них огромные глаза на заостренных лицах, рты маленькие и круглые. Они выглядят почти мультяшно, если не считать свалявшихся белых волос, которые покрывают почти каждый сантиметр их тела. И они пахнут мокрой псиной. Фу!

Один издает ворчливый звук, похожий на уханье совы.

– Привет, – тихо говорю я, стараясь не шевелится. Очевидно, они пытаются решить, друг я или враг. Они немного напоминают мне вуки[4]4
  Персонажи киноэпопеи «Звездные войны», племя высоких, покрытых густой рыжей шерстью гуманоидов. К этому племени принадлежал Чубакка, один из главных персонажей.


[Закрыть] из «Звездных войн» (боже, пора перестать сравнивать все происходящее со «Звездными войнами»), только они белые и у них огромные глаза. А еще хвосты. Я понимаю это, когда одно из существ приближается ко мне и виляет хвостом взад-вперед, как раздраженный кот. Существо внимательно изучает меня, затем снова издает тот звук.

– Джорджи, – рычит сверху Вектал, – Джорджи!

Слышу, как его руки разгребают лед, частички которого сыплются мне на голову.

– Кажется, со мной все в порядке.

Виляющее хвостом существо поднимает голову и снова ухает, как сова.

Еще больше снега летит мне в лицо, я поднимаю глаза. Вектал быстро раскапывает отверстие достаточного размера, чтобы пробраться ко мне. Он выглядит очень взволнованным и выкрикивает мне какую-то команду, которую я не понимаю. Это «оставайся на месте», «беги» или что?

Я смотрю на пучеглазых йети. Один наклоняет голову и еще быстрее виляет хвостом. Он похож на уродливого щенка. Улыбаюсь и медленно поднимаюсь на ноги, замечая, что эти «щенки» на полметра выше меня.

– Привет, – повторяю я мягко и нежно. Может быть, если я буду относиться к нему как к щенку, мы поладим? Когда его ноздри раздуваются и удары хвостом усиливаются, я протягиваю здоровую руку, чтобы он мог ее понюхать.

Существо рычит, затем шлепает меня по руке и яростно отталкивает. Испуганно вскрикиваю и падаю на землю. Другое существо сразу же набрасывается на меня, дергает за волосы и одежду. Третий кричит и швыряет в меня снегом. Я понимаю, что они похожи совсем не на щенков, а скорее на злобных, разгневанных обезьян.

И я нахожусь в их логове.

Чья-то рука сильно тянет меня за волосы, и я снова кричу. Кто-то ударяет по раненым ребрам, и у меня перехватывает дыхание. Кашляю и катаюсь по полу, пытаясь защититься от ударов.

Сверху доносится дикий, свирепый рев, затем своды пещеры, кажется, обрушиваются.

Вектал. Слава богу.

Что-то тяжелое падает на землю, существа с визгом отступают. Приоткрываю глаза и вижу, как Вектал яростно рычит, пещера вибрирует и сотрясается от его рева, в следующее мгновение он вытаскивает свои клинки.

Существа отступают. Я их не виню, Вектал выглядит устрашающе. Свет в его глазах пылает, а клыки обнажены. Даже я немного пугаюсь, встретившись с ним взглядом.

Затем он поднимает меня, перекидывает через плечо, словно пещерный человек, и куда-то бежит. Существа ухают и кричат. Одно из них набрасывается, но большая рука Вектала отбрасывает его в сторону, словно пушинку.

Они сбиваются в кучу, визжа, один снова хватает меня за волосы, прежде чем я успеваю уклониться. Вскрикиваю, и Вектал оборачивается, на этот раз с ножом.

Существо погибает еще до того, как падает на землю.

Охаю при виде этого зрелища, а мой спаситель прорывается к выходу, отбиваясь от злобных тварей. Несколько мгновений спустя я вижу солнечный свет и испытываю такое облегчение, что хочется плакать.

Мы выбрались из пещеры, существа больше не преследуют нас, однако это не останавливает моего пришельца. Он продолжает идти по глубокому снегу с целеустремленностью, которая немного меня пугает. Все еще жду от него фразы «Я же тебе говорил».

Но мне холодно и страшно, и я не буду оправдывать свой глупый поступок. Если он хочет поиграть в пещерного человека, пускай, главное, чтобы он охранял меня. Вектал явно злится, я бы даже сказала, он в ярости – что-то сердито бормочет себе под нос, все его тело напряжено. И что хуже всего, я даже не могу извиниться, ведь мы говорим на разных языках. Я так расстроена и несчастна, что мне хочется что-нибудь пнуть. Правда, все мое тело болит от падения, а ребра словно в огне, поэтому лучше я просто поплачу. Хотя на таком морозе слезы, вероятно, замерзнут прямо на лице.

Вся эта чертова планета против меня!

Чувствую себя довольно несчастной, когда Вектал опускает меня на снег и свирепо смотрит в глаза.

– Саан тес. – Он указывает на землю. – Тес!

– Оставайся здесь. Поняла, – бормочу я, потом скрещиваю руки на груди и жду.

Он бросает на меня раздраженный взгляд и отходит на несколько метров. Кажется, мы снова у того дурацкого утеса со скрытой под снегом пещерой. Мы вернулись к тому, с чего начали. Правда, бешеный йети вырвал мне половину волос, я заработала еще несколько синяков, а Вектал теперь злится на меня.

Ненавижу это место. Ненавижу, что здесь холодно, все время идет чертов снег, и кто-то постоянно пытается меня сожрать. Ненавижу, что на мне вонючий, грубый комбинезон, что я ем сырое мясо и что на холме сидят девушки, которые, вероятно, с радостью поменялись бы со мной местами. Но я не испытываю благодарности по этому поводу, просто чувствую себя несчастной.

Изо всех сил стараюсь сдержать слезы разочарования, морального и физического истощения, но они все равно накатывают. Я дрожу от холода и страданий, и к тому времени, как Вектал заканчивает откапывать вход в пещеру и заходит в нее, чтобы убедиться, что она безопасна, слезы тихо текут из уголков моих глаз и, конечно же, замерзают на ресницах. Даже его накидка сейчас не согревает меня, и я подавляю чувство обиды за то, что он в одной жилетке и кожаных легинсах, кажется, чувствует себя прекрасно на этом холоде.

Через мгновение Вектал возвращается и знаками показывает, что я могу войти. Внутри все довольно просто: небольшой грот, вырубленный в скалах, который начинается у стены утеса, а затем уходит дальше в землю. У входа с кожаной заслонкой лежат припасы: несколько шкур, чтобы согреться, небольшая стопка чего-то, похожего на лепешки из грязи, и немного дров. Здесь уютнее, чем где-либо за последнее время, и нет ветра. Вектал опускает заслонку, чтобы отгородиться от непогоды, и становится темно.

Но безопасно.

Я в безопасности. Держусь еще несколько мгновений, а затем начинаю рыдать.

Вектал

Не в первый раз я прихожу в отчаяние от того, насколько беспомощна моя девушка. Я совершенно сбит с толку. Если она ничего не знает о нашей земле, то как сюда попала? Даже метлаки не знали, что с ней делать. Злюсь на себя за то, что позволил ей уйти, и просто в ярости на метлаков. Я слышал о молодых са-кхуйи, которые были разорваны на части, случайно столкнувшись с группой метлаков на охоте.

Джорджи, моя драгоценность, мой резонанс, угодила прямо в их логово. Ее могли убить прежде, чем я успел бы вмешаться.

От этой мысли у меня трясутся руки, а мое кхуйи сердито колотится в груди. Как я могу позаботиться о ком-то, кто беспомощнее ребенка, кто требует отправиться в опасный путь в горы вместо того, чтобы позволить мне отвести ее к моему народу?

Кто такая моя Джорджи? Как она сюда попала? Кроме метлаков и са-кхуйи, на этой земле нет других жителей. Джорджи бесценна, а я чуть не потерял ее. Меня снедает собственный гнев, пока я развожу костер в пещере. Укладываю дрова и навозные лепешки, растираю орудие для разведения огня между ладонями, получаю искру, а затем разжигаю огонь. Когда пламя достаточно разгорается, я жестом указываю Джорджи, дрожащей от холода, подойти поближе.

– Басибо, – мягко говорит она.

– Я не понимаю тебя, – рычу я на нее. Это еще одно препятствие на пути к воссоединению. Я хочу сказать Джорджи, что она моя, мой резонанс, мой свет и новая причина моего существования, что мы вместе создадим семью, что со мной она в безопасности и я не позволю причинить ей вред, если она просто доверится мне. Но ничего из этого я не могу сказать.

Она шмыгает носом и подходит немного ближе к огню, протягивая крошечные пятипалые ручки, чтобы согреть их. Ее запястье выглядит совсем плохо. Майлак, целительница племени, могла бы вылечить его одним прикосновением, но ее здесь нет, и моя Джорджи вынуждена страдать.

– Дай мне посмотреть, – хрипло говорю я, показывая, что она должна подать мне свою раненую руку. Она, вероятно, повредила ее еще сильнее во время падения, и я расстроен тем, что так плохо забочусь о своей подруге.

– Тперь ты зшься на мня, – говорит она и снова громко шмыгает носом, затем начинает рыдать.

– Ах, Джорджи, – бормочу я и притягиваю ее к себе. Она прижимается лицом к моему жилету и всхлипывает. Я глажу ее волосы, хрустящие и твердые ото льда. Она может заболеть. Я забыл, что у нее нет кхуйи, чтобы согреваться, и тащил ее вверх по одной стороне горы и вниз по другой. Она такая хрупкая, моя маленькая пятипалая. Я упрекаю себя за то, что не позаботился о ней лучше.

– Это больше не повторится, мой резонанс, – говорю я, поглаживая ее щеку. – Я буду лучше заботиться о тебе, начиная с этого момента.

И хотя с моей стороны эгоистично использовать все припасы в пещере, я разжигаю огонь еще сильнее. Мне все равно, потею я или нет, пока моей Джорджи тепло и комфортно. И я прижимаю ее к себе, и кажется, что время замедляется. Ее руки зарываются мне под одежду, и мой член становится твердым от ее легких прикосновений. Но она все еще плачет, и поэтому я обнимаю ее и утешаю, как могу, пока слезы не утихают, и она только шмыгает носом от своих невзгод.

Пока она греется у огня, осторожно осматриваю ее руку, а затем отрезаю полоску меха, прикладываю к запястью один из костяных ножей и туго приматываю это подобие шины. Сойдет, пока я не покажу ее целительнице. Она благодарно улыбается мне и указывает на другой костяной нож на моем жилете.

– Мжно мне одн?

Качаю головой, показывая, что не понимаю, и она жестами объясняет, что хочет один из моих ножей. А, она хочет защитить себя. Отдаю ей нож, теперь у меня осталось четыре. Завтра я покажу ей, как пользоваться ножом, как наносить удары, и если на нее снова нападет метлак, она сможет дать отпор. В душе они трусливые создания, и когда им угрожает опасность, они убегают.

При виде ножа она радостно улыбается мне, как будто я подарил ей величайшее из сокровищ.

– Мн будт спкйнее с ним.

Киваю, хотя не понимаю ни слова. Для меня достаточно того, что она улыбается. Однако я сделаю больше. В этой пещере есть мех, оставленный для воинов, которые отваживаются охотиться так далеко. Шкуры огрубели с годами, но они все еще теплые. Когда мы уйдем утром, я нарушу правила охотничьей солидарности и заберу их для Джорджи. Я больше не позволю ей мерзнуть во время наших путешествий.

– Пджарить? – спрашивает она и указывает на добычу, висящую у меня на поясе. – Пджарим эт?

– Пджарить? – повторяю я, поднимая грызуна в перьях, чтобы она увидела. – Так вот как ты это называешь? Пджарить?

– Еда, – говорит она и улыбается мне, ее маленькие зубы сверкают. Она указывает на зверя, затем на огонь. – Поджрь ег, пожлста.

Ах, она дает мне указания. Я показываю на огонь.

– Пджарить?

– Есл бть точнми, эт огон, но да, пджарь. – она кивает.

Хотя это противоречит всем моим инстинктам, я делаю как она просит: снимаю шкуру с животного и насаживаю вкусные кусочки на один из своих костяных ножей, она подносит их к огню, а затем съедает один причмокивая. Она восклицает после каждого укуса, и к тому времени, как еда заканчивается, ее глаза становятся сонными и довольными.

Я тоже доволен. Мы остановились раньше, чем я планировал, но Джорджи в тепле, безопасности и накормлена.

Объясняю ей жестами, что должен собрать побольше дров и расставить ловушки для того, чтобы прокормить нас. Она останется в пещере, будет поддерживать огонь и отдыхать. Она выглядит обеспокоенной, но кивает, и я оставляю ее со своим костяным ножом и флягой воды.

Выбравшись наружу, я нахожу помет двисти. У меня с собой нет топора, но здесь, высоко в горах, деревья довольно чахлые. Я расставил силки для грызунов с перьями и птиц с серповидными клювами. Двисти – лучшая добыча, но Джорджи, похоже, твердо решила подняться в гору, а мы не сможем унести столько мяса. Если бы она была са-кхуйи, это было бы проще, но моя Джорджи хрупкая, слабее нашего самого слабого воина.

Возвращаюсь в пещеру, когда уже темнеет, и вижу, что Джорджи спит, свернувшись калачиком в мехах, с ножом в руке. Огонь догорел до углей, ее волосы высохли. Оказывается, они блестящие и золотисто-каштановые, на них так приятно смотреть.

Они почти так же прекрасны, как ее мягкая улыбка, которой она одаривает меня, когда просыпается. Потом садится и сонно смотрит на меня.

– Гора?

Качаю головой и складываю принадлежности для костра. Снаружи свирепствует метель, и сугробы, через которые нам придется пробраться, чтобы подняться на гору, с каждой минутой становятся все глубже. Откидываю загораживающую вход шкуру, чтобы показать ей метель, она выглядит удрученной.

– Завтра мы поднимемся на гору, – говорю я ей. Не знаю, почему она так отчаянно хочет попасть туда, но это, должно быть, для нее важно. Жестами пытаюсь объяснить, что мы отправимся, когда снова взойдет солнце и прекратится буря. В конце концов, просто останавливаюсь на «скоро».

– Скоро, – вторит она и одаривает меня улыбкой. Похоже, она удовлетворена ответом.

День обещает быть долгим. Солнца бы сейчас стояли в зените, если бы их было видно, а мы пережидаем бурю, укрытые от пронизывающего холода. Джорджи не может переносить непогоду так, как я, и то, что она со мной, связывает меня по рукам и ногам. И хотя я бы не променял ее на лучшую охоту, но должен признать, что присутствие девушки заставляет меня менять планы. Забота о ней стала приоритетной задачей.

Мысль о том, чтобы провести с ней весь день, кажется подарком.

Она указывает на огонь и произносит «огонь» на языке са-кхуйи.

– Да, огонь.

– Огонь, – повторяет она. Затем она хватает шкуры, на которых сидит, и вопросительно смотрит на меня.

– Меха.

– Меха, – эхом отзывается она. Слова звучат забавно в ее устах, как будто ей трудно издавать горловые звуки, как это делаю я. Но я рад, что она хочет научиться общаться со мной. В течение какого-то времени я называю предметы в пещере, а Джорджи пытается повторить слова в разной последовательности, чтобы запомнить.

В конце концов в пещере заканчиваются вещи, которые можно назвать, и мы переходим к телам. Она приглаживает свои вьющиеся, растрепанные локоны.

– Волосы, – автоматически говорю я, забавляясь тем, что она сразу же начинает расчесывать пальцами свои локоны. Сделаю для нее костяной гребень, когда вернемся в мою родную пещеру.

– Волосы, – ворчит она, распутывая их. Затем наклоняется ко мне и гладит меня по гриве. – Волосы?

– Волосы, – соглашаюсь я.

Ее пальцы двигаются к моим рогам, и она слегка касается одного из них.

– Чт эт?

– Рога, – говорю я ей, едва осмеливаясь дышать, пока она проводит по ним пальцем. Хотя мои рога не очень чувствительны, ее грудь почти касается моего лица, и ее запах возбуждает так же, как и прикосновения. Мне так хочется схватить ее и притянуть к себе, но вместо этого я сжимаю кулаки и заставляю себя оставаться неподвижным.

– Чт эт? – снова спрашивает она. Ее пальцы касаются моего лба, гребней на нем, а затем и носа.

– Лицо? – не понимаю, о чем она спрашивает. Я касаюсь ее щеки. – Лицо, как у тебя.

Но она слегка качает головой и потирает один из гребней кончиком маленького пальца. Это заставляет мой член вытянуться по стойке смирно, и теперь я сильно возбужден и изнываю, мой пульс колотится где-то в паху. Ее пальцы касаются выступов у меня на носу, затем над бровями, а затем моего сердца.

– Эт шрмы?

– Это просто кожа, – говорю я ей. Она вся гладкая, а у меня в некоторых местах ребристая кожа. Ее забавный плоский лоб и крошечный носик кажутся мне странными, а ее вопросы заставляют меня задуматься, что, возможно, я выгляжу странно для нее.

Ее пальцы скользят по моей груди, она продолжает касаться меня мягкими, щекочущими прикосновениями. Мое кхуйи вибрирует от желания, и мне приходится закрыть глаза, чтобы не сорваться. Меня вот-вот разорвет на части, если ее рука опустится еще ниже, поэтому я хватаю ее за руку, прежде чем она сможет продолжить.

Джорджи себя контролирует, но я больше не могу терпеть это нежное исследование. Если она снова прикоснется ко мне, я повалю ее на подстилку и буду заниматься с ней сексом, пока она не закричит от удовольствия.

Джорджи

Вектал берет мою руку в свою, когда я провожу пальцами по его большому плечу. От плеча до тыльной стороны руки его покрывает грубая ребристая пластина, похожая на доспехи.

– Нет, – говорит он мне на своем языке.

Я запуталась. Я думала, что нравлюсь ему, а значит, мои прикосновения должны быть приятны. Его мягкие кожаные легинсы не могут скрыть эрекцию. Меня немного пугают размеры его члена, но я знаю, что Вектал никогда не причинит мне вреда. Он весь день возился со мной, лечил мое запястье, проверял синяки и клал мне в рот небольшие кусочки мяса, как только они поджаривались. Все это время его прикосновения были осторожными, но властными, и они не давали мне забыть, что он прямо здесь, со мной, что он помнит обо мне.

Значит, мне суждено быть отвергнутой сейчас, когда мы узнаем друг о друге больше? Это ранит мои чувства.

– Нет?

Он видит обиду на моем лице, и я слышу, как что-то в его груди колотится еще сильнее.

– Джорджи, – говорит он в своей мягкой, неповторимой манере. Он показывает на себя, затем поднимает глаза к небу и бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

– Значит, мы закончили играть в нашу игру?

Я как раз собиралась перейти к самому интересному. И да, возможно, я немного флиртую. Потому что прикасаться к нему и чувствовать эту замшевую кожу на своей, наблюдать за его реакцией – это как наркотик. Вектал такой теплый, у него такая нежная кожа, а под ней твердые как камень мышцы, его глаза светятся, как луна, и это… опьяняет.

Интересно, считается ли он привлекательным у своего народа? Потому что он привлекателен для меня теперь, когда прошел первый шок от рогов, синей кожи и сияющих глаз. Черты его лица выразительные и четко очерченные, нос прямой и величественный, хоть и ребристый, у него высокие скулы и красивый рот. И у него самые удивительные плечи и бицепсы. Меня бросает в жар при одной мысли о них.

На самом деле прикасаться к нему – чистое удовольствие. Мне очень нравится это делать, и я не могу выбросить из головы нашу небольшую прелюдию в ручье несколько часов назад. Его руку, тянущуюся к моей киске, и его прикосновение, сообщающее мне, что он собирается заняться со мной сексом, если отведет меня на гору.

Я прикоснулась к нему в ответ. Взяла в руку этот большой восхитительный член и сжала его, давая понять, что готова играть в его игру.

– Джорджи, – повторяет он и еще раз качает своей гордой головой, а затем проводит рукой по лицу в очень человеческом жесте разочарования, заставляющем меня улыбаться.

– Да? – мурлычу я, снова подкрадываясь к нему. Теперь, когда в пещере тепло, я сняла большую часть мехов, в которые была укутана, и осталась в комбинезоне. Я так близко, что практически могу потереться грудью о его руку.

Он не смотрит на меня. Вместо этого качает головой и говорит что-то вроде: «Са нисок ки емев».

– Не знаю, что это значит, – замечаю я, запуская пальцы в его гриву. У него прямые, черные, жесткие и очень густые волосы, и я нахожу интересным, что они больше нигде не растут на его теле.

Он отталкивает мою руку, но я слышу странное мурлыканье, усиливающееся в его груди. Я знаю, что он наслаждается моими прикосновениями. Непонятно, почему он не смотрит на меня, почему отталкивает.

– Вектал? Я не понимаю.

Его глаза снова вспыхивают, он берет мою руку и направляет к своему напрягшемуся члену. Затем бросает на меня взгляд, как бы говоря: «Видишь?»

Ах, теперь я понимаю. Легкая улыбка появляется на моем лице. Сейчас я чувствую свою силу над ним. Он не прикасается ко мне, не смотрит на меня, потому что это возбуждает его, и он не хочет меня ни к чему принуждать.

Да, для громилы-варвара он ведет себя как настоящий джентльмен.

Забавно, теперь именно я хочу большего. Может быть, это потребность в утешении или тот факт, что я нахожу его ужасно привлекательным. Или, может быть, дело в том, что мой живот полон, и я впервые за целую вечность чувствую себя в безопасности. Что бы это ни было, но это подняло мне настроение. И чем благороднее он пытается себя вести, тем больше я завожусь.

– Думаю, мне не нужно волноваться о противозачаточных, как считаешь? – говорю я, кладя руку ему на плечо. Боже, как мне нравится к нему прикасаться, это кажется таким развратным. – Я не принимаю таблетки. Хотя это не важно. Почти уверена, что, поскольку мы с разных планет, я не смогу от тебя залететь.

Он смотрит на меня прищурившись, как будто выжидая, что я буду делать дальше.

– Позволь мне сделать первый шаг, – тихо говорю я, протягивая руку, чтобы развязать шнурки на его странном жилете.

Глаза Вектала мерцают, а затем он мурлычет сильнее, чем когда-либо, его грудь практически вибрирует.

– Спасибо, что спас меня сегодня, – говорю я, дергая за шнурки. Жилет из мягкой кожи распахивается. Отвожу в сторону ножи и мешочки, привязанные к нему, открывая широкую грудь Вектала и гребни, которые каскадом спускаются по груди между двумя массивами твердых мышц. – Позволь мне показать, насколько я благодарна.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и он автоматически отстраняется, глядя на меня с удивлением.

– Поцелуй, – говорю я, подавляя смешок. Я могла бы обидеться на его реакцию, но знаю, что Вектал не знаком с поцелуями. Возможно, он даже не занимается любовью так, как люди. Эта мысль меня интригует.

– Поцелуй, – соглашается Вектал, и когда я снова наклоняюсь вперед, он не отстраняется.

Касаюсь губами его сомкнутых губ, они не приоткрываются вместе с моими. Чувствуется, что он напряжен и не отзывается на мои поцелуи. Решаю поуговаривать его еще немного, снова и снова целую, а затем покусываю его нижнюю губу. Он не открывает рта, сколько бы я ни просила, поэтому я нежно провожу языком между его губ.

Он удивленно отшатывается назад и прищуривается.

– И это поцелуй, – говорю я, обнимая его за шею. – Французский поцелуй. Это, когда языки соединяются. Думаю, тебе понравится, если ты дашь мне шанс.

Взгляд Вектала прикован к моему рту, пока я говорю. Он наклоняется и быстро прижимается ко мне губами, а затем бросает на меня подозрительный взгляд, словно ожидая, поправлю ли я его.

– Поцелуй, – соглашаюсь я и снова мягко целую его.

Когда его язык касается моих губ, я хватаю его за кончик и слегка посасываю.

Он стонет… и я тоже. Такие же гребни, как на лбу, груди, члене, есть и на его языке. Я забыла об этом и теперь постанываю, вспоминая, как он лизал мою киску.

Вектал запускает руки в мои спутанные волосы и прижимает к себе.

– Поцелуй, – снова требует он. Очевидно, он хочет большего, и я даю ему больше. Прижимаюсь к его губам и скольжу своим гладким языком по его ребристому, и когда он повторяет за мной, я снова издаю стон. Он все еще напряжен, как будто изучает и оценивает мои движения. Потом я провожу языком по одному из его длинных клыков, с удовольствием ощущая, как мурчание в его груди усиливается. Скоро я начинаю задыхаться от поцелуев, отстраняюсь и бросаю на него довольный взгляд.

– Ну как?

– Поцелуй, – снова говорит он, а затем берет инициативу в свои руки. Притянув мой рот к своему, Вектал начинает атаковать меня поцелуями, не давая мне продыху. Он покусывает и посасывает мой язык, а затем делает медленные толчки языком, которые напоминают мне о сексе и заставляют изнывать от желания.

К тому времени, как я останавливаюсь, чтобы глотнуть воздуха, мы уже вместе на меховом одеяле, я прижимаюсь к его обнаженной груди, мой пульс учащенно бьется где-то между ног, и меня накрывает желание заняться с Векталом сексом.

– У тебя неплохо получается. Парень, да ты действительно хорош. И ты просто убьешь меня, если научишься целоваться еще лучше.

– Джорджи, – шепчет он мне в лицо. – Поцелуй. – И его рука тянется к вороту моего грязного комбинезона. Он прижимается губами к моей верхней губе, потом щеке, потом подбородку.

– Поцелуй, – снова мягко говорит он.

– Да, – отвечаю я, дергаю за застежки комбинезона и распахиваю его, высвобождая свою грудь.

Он смотрит как бы с удивлением. Его большая рука с четырьмя пальцами поднимается, и он прижимает ладонь не к моим грудям, как я ожидаю, а к ложбинке между ними. Он гладит мою кожу, завороженно водит пальцами вверх и вниз по ложбинке.

Затем внимание Вектала переключается на груди, он проводит пальцами по соску. Я задыхаюсь, чувствуя, как по моему телу пробегает волна возбуждения, и он, кажется, очень удивлен строению моего тела. Он слегка касается одного из сосков кончиком пальца, и тот сразу твердеет и морщится от его прикосновения.

– Сем, – говорит он низким благоговейным голосом, затем снова касается моей ложбинки. – Сем.

– Мягко? – Я глажу выступы на его груди, а затем качаю головой. – Сем?

– Джорджи сем, – произносит он хрипло. Эта мысль, похоже, мучает его.

– Да, пожалуй, я довольно мягкая. Но ко мне интересно прикасаться, да?

Беру его руку и кладу обратно себе на грудь. Он отвечает поцелуями, и я тянусь за его ласками. В нем есть что-то восхитительное. Его поцелуи становятся более ненасытными, и я вновь издаю стон, когда его рука обхватывает мою грудь. Прижимаюсь к нему в еще большей жажде прикосновений.

Большая рука Вектала скользит по моему телу, исследуя. Он распахивает мою расстегнутую куртку. Я и сама хочу, чтобы он прикасался ко мне везде. Его кожа согревает лучше любой одежды. Я хочу быть рядом с ним, и мысль о том, что его большое тело накроет мое обнаженное, вызывает во мне дрожь предвкушения. Стягиваю куртку, в узком рукаве застревает мое больное запястье с повязкой вокруг него, но я быстро разбираюсь с этим.

Указываю на его жилет, и он снимает его. Затем мы оба полуголые смотрим друг на друга, исследуя различия наших тел. У него фактурные, похожие на броню щитки на руках и груди, я мягкая; у него замшевая кожа, которая по сравнению с моей кажется такой восхитительной. Из общего только пупок и соски. Я провожу руками по ним, они такие твердые и ребристые. Может быть, поэтому он так очарован моей мягкостью.

Прижимаюсь к нему грудью и упираюсь подбородком в твердое плечо. Это позволяет мне провести руками по его спине, и я глубоко дышу от удовольствия, продолжая прикасаться к нему. Он мурлычет так сильно, что его грудь практически вибрирует, и это так приятно ощущается. Его плечи огромны, его сила заводит меня. Гребешки на его спине идут вдоль позвоночника к хвосту. Признаюсь, хвост заставляет меня улыбнуться. Это длинный шнур с пучком черных волос на конце, и сейчас он хлещет взад и вперед по одеялам.

– Джорджи, – шепчет Вектал и утыкается в мою шею.

Ох. Мои соски твердеют в ответ, и я прижимаюсь к нему, пока он лижет нежную кожу на моей шее, затем переходит к ушам и играет с мочкой уха своим языком. К тому времени, как он возвращается к шее, я издаю стон удовольствия и трусь грудью о его большую грудь.

Его руки тянутся вниз, к моей заднице, и он притягивает меня к себе. Затем касается губами груди, и я вскрикиваю, когда он берет мой сосок в рот. Я хватаю его за рога и держусь за них, пока он ласкает и дразнит сосок губами.

О боже, гребешки на его языке… это сладкая пытка. Он ласкает мои чувствительные соски, и я практически залезаю на него верхом. Тяжело дышу, а он ласкает меня так, что мне хочется кричать от желания.

Руки Вектала стягивают с меня штаны, сейчас это именно то, чего мне хочется больше всего. Скидываю их быстрыми движениями, страстно желая оказаться обнаженной рядом с ним.

– Ты тоже, – говорю я, снова прижимаясь губами к его губам. – Хочу, чтобы ты тоже разделся.

Поднимаюсь на ноги, чтобы окончательно высвободиться из узких штанов. Моя киска уже намокла, я чувствую это. У меня нет трусиков под комбинезоном, поэтому я остаюсь полностью обнаженной – бледная кожа в синяках и все такое.

Мой большой пришелец отводит мои руки в сторону, когда я пытаюсь вернуться в его объятия. Вместо этого он настаивает на том, чтобы осмотреть мои синяки. Наверное, хочет проверить, не появились ли новые. Закатываю глаза и терплю его заботу, заинтересованная больше в том, чтобы залезть к нему в штаны. Он хочет, чтобы я повернулась и он мог осмотреть мою спину, я раздраженно вздыхаю, кладу руки ему на бедра, приспускаю штаны и беру в руки его член.

Это быстро переключает внимание Вектала.

Я поглаживаю его член и чувствую разницу между ним и любым мужчиной с планеты Земля. Во-первых, огромный размер чертовски впечатляет, но он еще и обжигающе горяч, а в дополнение ко всему имеет твердый выступ у основания, похожий гребень. Понятия не имею, для чего это, и у меня нет желания задавать вопросы по этому поводу. Кожа на члене у него тоже ребристая, хотя на ощупь нежная, как на языке.

Боже, держу пари, внутри это ощущается потрясающе. Вздрагиваю при этой мысли. Повезло же женщинам его расы.

– Хочу увидеть больше, – говорю я, просовывая пальцы под его член, и нащупываю основание мошонки. Интересно, чувствительная ли она.

Он запускает руки в мои волосы и снова начинает меня целовать, скользя своим шершавым языком по моему. Издаю стон и крепче сжимаю его член. Я хочу, чтобы он сейчас был голым, но он все еще в штанах, и я пытаюсь расшнуровать их, хоть и не понимаю, как это сделать. У него какая-то набедренная повязка поверх штанов, завязанная хитрой системой шнурков, которые не поддаются изнемогающей от желания девушке. Я психую и пытаюсь просто стянуть эту конструкцию вниз.

Вектал, посмеиваясь, что-то бормочет мне в лицо. Он дергает за шнурки, завязки ослабляются, а штаны спадают. К черту их. Видимо, я просто не знаю, как устроена инопланетная одежда, да мне и все равно, потому что мой большой, красивый пришелец обнажен, и я могу купаться в лучах величия Вектала. Когда он стоит, вытянувшись в полный рост, он просто бесподобен.

Он смотрит на меня сверху вниз, его голубые глаза ярко сияют, и грудь гудит от непрерывного мурчания. Его рука снова скользит в ложбинку на моей груди, и я задаюсь вопросом, не ищет ли он мое собственное мурчание.

– Люди не мурчат. Вместо этого мы намокаем. – Я беру его руку и направляю к своей киске, чтобы он мог почувствовать сам.