Текст книги "Тайны смутных эпох"

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

Постараемся сделать некоторые общие выводы из приведенных выше фактов. Ведь то, что произошло с СССР, заставляет задуматься о некоторых закономерностях общественной жизни, на которые обычно не обращают серьезного внимания.

О чем же свидетельствуют факты?

1. Современные экономические теории и прогнозы при всей изощренности математических моделей и кибернетических методов не отражают реальности. Расхождение с действительностью может в некоторых случаях достигать сотен процентов. И невозможно, основываясь на формальных показателях, предвидеть, какие возможны ошибки.

2. Идея неуклонного научно-технического, социального, экономического, нравственного прогресса не оправдывает себя даже на сравнительно кратких отрезках истории. Регресс отдельных социумов, обществ, цивилизаций может происходить неожиданно и необычайно быстро без каких-либо видимых причин.

3. Для распада СССР и крушения социалистического строя во многих странах не было никаких экономических, демографических, социальных и экологических оснований, ибо именно на этих основаниях строились наиболее авторитетные прогнозы специалистов, потерпевшие полный крах.

4. Упомянутые специалисты в своих теоретических выкладках не учли какие-то принципиально важные характеристики общественных систем, социумов.

Возникают естественные вопросы: в чем недостаток экономических моделей? Чем вызывается регресс общества? Каков принципиальный дефект научно-технической цивилизации? Что предопределило крах плановой централизованной системы?

Отбросим те варианты ответов, которые пропагандируются подавляющим большинством журналистов и придуманы отечественными экономистами и социологами, а главным образом, пожалуй, политтехнологами. Все эти люди не обладают качествами, отличавшими Василия Леонтьева и его группу: глубокими знаниями, недюжинным интеллектом, честностью и добросовестностью, богатейшим опытом и международным авторитетом. А ведь и «леонтьевцы» не смогли учесть чего-то чрезвычайно важного.

Дело, конечно, не в каких-то глубоких изъянах социалистической системы. Как мы убедились, практически по всем основным параметрам она теоретически превосходит капиталистическую, что вынуждены были признать эксперты, предполагавшие ускоренный прогресс именно социалистических стран.

В наиболее общем виде ответ подсказан мыслителями прошлого: общество не следует уподоблять механизму, основные параметры которого – учитывая его колоссальную инерцию – нетрудно экстраполировать на ближайшие десятилетия.

Общество – организм, обладающий и коллективным разумом, и коллективным подсознанием. Он состоит, конечно, из более или менее обособленных и независимых индивидуумов. Но вся их совокупность ведет себя определенным образом в тех или иных ситуациях.

Английский философ Томас Гоббс называл его Левиафаном, по имени библейского чудовища. У общества-Левиафана есть не только органическое, но и неорганическое – техногенное – тело: фабрики, заводы, сельскохозяйственное производство, транспортные артерии, системы энергетического и информационного обеспечения.

Государственную систему и совокупность технических средств можно с полным основанием считать механическими образованиями. Но вот «человекомассу» приходится обособлять, представляя как бы «соборным мегачеловеком» – одушевленным, наделенным психикой, интеллектом. Если в древности человека называли микрокосмом, то с неменьшим правом он заслуживает названия микросоциума, потому что в той или иной степени является отражением данного общества. Так же как его, этот социум, допустимо – по крайней мере для определенных целей, в рамках некоторых моделей – называть мегачеловеком.

В прежние времена в разных странах периодически происходили так называемые психические эпидемии, охватывающие огромные массы людей: религиозные войны, крестовые походы, а также финансовые «акциомании» (типа отечественных финансовых пирамид), поражавшие Европу, а позже США с момента появления монетаризма и ценных бумаг.

У отдельных индивидуумов бывают психические заболевания, сумеречное состояние интеллекта, эмоциональные стрессы. Примерно то же может происходить и с общественным организмом, с большими массами людей. Начинают действовать статистические законы, которые нивелируют индивидуальности, приводят их к некоторому среднему уровню.

Аномалии психической жизни общества вызывают социальные катастрофы, смутные эпохи. Тогда народы или правители принимают нелепые или преступные решения, увлекаются несбыточными надеждами, устремляются за лжепророками (которые появляются в изобилии), теряют ощущение реальности, здравый смысл.

В давние времена это происходило стихийно. Теперь с помощью средств массовой агитации (сокращенно – СМА) психические эпидемии можно стимулировать искусственно. Для этого разработаны соответствующие психотехнологии.

Можно вспомнить, например, как у нас рекламировались финансовые пирамиды. Безусловно, рекламные ролики были примитивными, рассчитанными на невзыскательный вкус и алчность при отсутствии здравого смысла. Но ведь они сработали! Сила СМА в том, что они воздействуют не на разум, а на эмоции, подсознание; играют на низменных чувствах и стремлениях. И если такая стратегия психологической обработки оказывается верной, это свидетельствует о том, что общество в целом поражено духовной пагубой.

Надо еще и еще раз подчеркнуть, что происшедшее с СССР и происходящее и с Россией по своим масштабам, скорости и воздействия на общество и нелепости не имеет аналогов в мировой истории. Кстати сказать, это и вызвало решительное противоречие объективных и квалифицированных прогнозов экспертов ООН с действительностью.

Дозвольте одно воспоминание. Один из авторов этой книги, Р. Баландин, работая в начале 1960-х годов в Белорусском Полесье (ныне Солигорский район), однажды долго спорил со своими друзьями и коллегами-геологами об устойчивости СССР, его перспективах. Друзья мои говорили, что система будет постепенно костенеть и ужесточаться, но никоим образом не рухнет: слишком прочен государственный аппарат, идеология не меняется, диктатура партии укрепляется, а в экономическом отношении страна динамична и продолжает развиваться.

Однако я стоял на своем. Поработав в разных регионах страны, я убедился, что отношение народа к партийному руководству, а главным образом к Хрущеву не отличается доверием и уважением. Правящая номенклатура все более отделялась от народа и у очень многих вызывала неприязнь. Несмотря на то что Хрущев играл роль человека из народа (а может быть, и поэтому тоже), он не пользовался популярностью, про него рассказывали множество ехидных анекдотов, называя «кукурузником», «туристом», «болтуном», «хрущем» (жуком-вредителем). Если не произойдут какие-то радикальные перемены, то, как мне казалось, СССР не доживет до XXI века.

Но дело было не только в этом. В ту пору я осмысливал теорию эволюции сложных систем. Получалось, что такие системы (биологические, социальные, технические, теоретические) развиваются циклически, каждый раз проходя определенные стадии. В этом, конечно, не было ничего удивительного или нового. Но выяснилось, что их завершающую фазу следует называть периодом совершенства (относительного) и кризиса. И чем дольше длится такая фаза, чем жестче и совершенней (на данном этапе) становится система, тем тяжелее последующий кризис и его последствия.

Так вот, Сталин создал, можно сказать, совершенную государственную систему. Она выдержала испытание войной, но в последующий период нуждалась в изменениях. (Я тогда не знал, что и сам Сталин предусматривал немалые изменения своей системы.) Но Хрущев судорожно и глупо реформировал сталинскую систему, не улучшая, а разрушая, к тому же осуществив поистине идеологическую контрреволюцию…

В послехрущевское время у нас в стране существенно ничего не менялось и стадия «совершенства и кризиса» затягивалась. На это наложилось нравственное перерождение – буржуазного толка, – затронувшее представителей самых разных социальных групп.

В конце концов получилось так, что буржуазные (преимущественно) устремления общества-Левиафана вступили в противоречие с его социалистическим бытием. Вот тут-то и сказалось могучее влияние СМА на сознание. Эти органы пропаганды и агитации находились в руках тех, кто в наибольшей степени вожделел «буржуазного рая».

Тогда же был внедрен в сознание масс (прежде всего – интеллектуалов) миф о благообильной, прогрессивной, свободной и открытой «рыночной экономике» и частном предпринимательстве – залоге процветания страны и народа. Кто-то, возможно, и теперь продолжает истово верить в этот миф, несмотря на то, что наш более чем пятнадцатилетний опыт опроверг его напрочь.

Впрочем, таких людей немало и в других странах. «Американцы свято верят в миф о том, что экономическое процветание США является результатом ничем не ограниченного частного предпринимательства», – писал в 1986 году американский историк и социолог Артут М. Шлезингер. Он на многих убедительных примерах показал, что это или заблуждение, или лживая пропаганда. По его словам: «Свободный рынок превратил… американское сельское хозяйство в арену периодических катастроф». Только благодаря централизованному регулированию «сверху» удалось реформировать и оздоровить эту отрасль экономики C Ш A. И вообще, «государственное вмешательство в экономику… при прочих равных условиях шло на пользу нации». Его вывод (а он, между прочим, очень небедный человек) радикален: «Государственное регулирование было и остается в этом ужасном мире лучшим средством укрепления нашей демократии, продолжения наших традиций и расширения прав и свобод наших граждан».

Этот вывод подтвердила Россия, отменив государственное регулирование почти совсем. Опыт оказался, как и следовало ожидать, отрицательным и отвратительным.

Самое потрясающее другое. Несмотря на провал и горбачевской «перестройки», и ельцинских «реформ» – провал полнейший и очевидный, – руководство страны, идя на поводу у олигархов и зарубежных финансистов, продолжает прежнюю политику. Словно истекшие полтора десятилетия никого ничему не научили. И это относится не только к правителям и олигархам (их-то понять нетрудно, они обрели богатство и власть), но и к незначительной части населения, которая остается инертной.

Столь долгой и безнадежной смуты не было еще в России никогда!

Заканчивается ли она? Нет, продолжается. С помощью находящихся в олигархических руках СМА общественное сознание затуманено основательно. Левиафан превратился в умственно неполноценное чудовище, страдающее галлюцинациями, провалами в памяти и манией обогащения.

Одним из показателей состояния общественного сознания и нравственности является облик лидера, руководителя, тем более «всенародно избранного». Если во времена величия СССР его лидеры обладали сильной волей, ясным умом, работоспособностью, ответственностью, чувством собственного достоинства, бескорыстностью (вспомним Ленина и Сталина), то в конце XX века все было наоборот. Но если Горбачев и Ельцин – антиподы Ленина и Сталина, то не свидетельствует ли это о том, что и русский народ коренным образом – в значительной своей массе – изменился?

ПСИХОЛОГИЯ ВОЖДИЗМА

Десятилетие назад в «Психологическом журнале» (Т. 13, № 4, 1992) была опубликована статья Д.В. Ольшанского «Б. Н. Ельцин на фоне массового сознания (политико-психологический портрет)». Она интересна уже своей нетривиальностью для нашей страны, где о здравствующих лидерах принято было помалкивать.

Прежде всего обращает на себя внимание разрушительные и конфликтные черты в характере Ельцина. «Постоянное попадание в катастрофы, – пишет автор, – особая психическая черта, отличающая специфический тип личности».

Оказывается, на Западе внимательно приглядывались к советским лидерам эпохи развала – Горбачеву и Ельцину. По-видимому, было решено, что болтливый и малоконфликтный Горбачев уже исчерпал свои ресурсы, старается удержаться на вершине власти, а значит и сохранить СССР, став его президентом. Западу этого было мало. И они решили сделать ставку на другого лидера.

Как писал в 1991 году Р. Никсон: «Ельцин может многое внушить людям, у него животный магнетизм, и он достаточно безжалостен, чтобы претворить это в жизнь». «Он может стать, пожелай он того, лидером насильственной революции».

Оставим без внимание архаическую ссылку на «животный магнетизм». Так изъяснялись еще в XVIII веке. У Никсона это выражение сознательно или бессознательно указывает на то, что Ельцин способен влиять на массы не интеллектуально, а на уровне животных инстинктов и устремлений.

К 1991 году объявленная Горбачевым «перестройка», да еще и «ускорение» полностью провалились. Нелеп и разрушителен был уже сам принцип: перестраиваться надо обдуманно, неторопливо, а если это делать еще и с ускорением, беды не миновать. Тем более, когда была проведена потрясающая по своим негативным последствиям «антиалкогольная кампания», которая нанесла страшный удар по крупной отрасли народного хозяйства и финансам, а вдобавок определила разгул организованной преступности и теневой экономики.

Не менее губительной, но уже в психологическом аспекте, была другая кампания Горбачева – Яковлева. Это была так называемая «гласность». Вопреки правилам грамматики, но в полном соответствии с идеологической направленностью, это была «гласность для согласных», прежде всего для разного рода антисоветчиков. Были пущены в ход даже такие гнуснейшие домыслы, будто параноик Сталин в страхе потерять власть сам организовал покушение на своего ближайшего друга и пламенного сторонника С.М. Кирова (намеки на это были еще в речи Хрущева, на XX съезде КПСС). И конечно же, многократно преувеличивалось число репрессированных и казненных в сталинский период.

Для чего все это было организовано? Ведь тот же Хрущев, а за ним и руководство КПСС осудили все то, что происходило тогда, главным образом до Великой Отечественной войны. Никаких массовых репрессий в стране уже не было тридцать лет и не предвиделось. Зачем же было ворошить старое?

Ответ может быть только один: для того, чтобы вызвать смуту, смятение в умах, чтобы опорочить все величайшие достижения советского периода. Это были очевидные подголоски западной пропаганды о СССР как империи зла и США – как светоча свободы и демократии. Тотчас радостно оживились отечественные «западнисты» (термин А. Зиновьева), которые в большом количестве расплодились во времена хрущевизма-брежневизма.

Ссылаясь на «достоверные данные, полученные Комитетом государственной безопасности», председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов писал в ЦК КПСС: «ЦРУ разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики… ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки. По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям… Осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятием Советским Союзом многих западных идеалов».

Понятно, что «агентуру влияния» западные страны стали организовывать в СССР не в тот момент, а значительно раньше, еще со времен Хрущева и главным образом в «застойный период» (кстати сказать, тогда страна развивалась динамично и оставалась сверхдержавой). Крикливые «диссиденты» были только верхушкой айсберга, прикрывающей тех агентов влияния, которые находились в самых разных учреждениях, включая ЦК КПСС, не говоря уж об интеллигенции.

Успех горбачевских акций по развалу международной социалистической системы показал руководителям США, что теперь можно рассчитывать на большее – уничтожение Советского Союза. А для этой цели необходимо было предложить советскому народу, пребывающему в состоянии умственного брожения, нового лидера.

Интеллектуальная смута в стране дошла до того, что множество людей, преимущественно женщин, вдались в самые дремучие суеверия и предрассудки (порой под прикрытием христианской веры, которая в принципе отвергает многие из таких суеверий и предрассудков, в частности, астрологию, гадания). А в мужской части общества вдруг возникли в немалом числе монархисты, без царя не только в природе, но и в голове, потому что они почему-то причислили к сторонникам самодержавия, в частности, Колчака и Деникина – демократов, как и многие белогвардейцы.

Смута была в немалой степени организована, но без соответствующей предрасположенности в общественном сознании она бы не смогла реализоваться так успешно. В тот период было очень нелегко опубликовать материалы, критикующие «перестройку и ускорение», ориентацию на «рыночную экономику» и строительство капитализма. (Один из авторов книги предпринимал такие попытки, однако «центральная печать» оказалась глуха к такого рода материалам, часть которых использована в данной работе.)

Казалось бы, когда деструктивная «перестройка» забуксовала и требовалось укреплять народное хозяйство и государственную систему, Запад сделал ставку на лидера, который, по справедливому заключению Д.В. Ольшанского, имел вполне определенные «качества ниспровергателя и разрушителя». Он был представлен в ореоле не только героя, но и безвинно пострадавшего «за правду» человека.

Можно сказать, что в период такой смуты, когда Отечество находилось в опасности, нужны были новые Минин и Пожарский, а подброшен был вместо них «Лжеборис» (то есть Борис настоящий по имени, но лживый по словам и поступкам). Помимо конфликтности и лицемерия, он вскоре проявил черты жес токос ти, м аниак ально й жаж ды вла сти, безот ветст венно сти, неспособность к конструктивным действиям при изворотливости, бесстыдстве, наглости и безусловном умении интриговать.

Но ведь мало ли что он хотел и каким был. Он же был избран на высокий пост, причем дважды. Бессмысленно клеймить и упрекать его за то, что он такой. Ясно, что в период хрущевизма-брежневизма, да еще и горбизма добраться до высших партийных постов мог только специфический индивидуум, который ради этого готов, как говорится, пуд дерьма съесть. Поедал, если надо, и продирался наверх. Такой выработалась цель жизни. Недаром же после того, как его сняли с высокого партийного поста, он то ли имитировал, то ли попытался осуществить самоубийство. И это сделал тот, кто вскоре потребовал запретить коммунистическую партию, которой он был всем обязан. Впрочем, предал он не только КПСС, но и СССР, а также РСФСР. Редчайший образец предателя, который построил на этом свою успешную карьеру. (На всякий случай авторы сообщают, что они в КПСС не состояли никогда.)

Но снова надо сказать: в данном случае речь идет не столько о конкретной личности, сколько о том, что именно она оказалась востребованной на высокие посты, именно ее «раскручивали» политтехнологи, именно за нее проголосовала значительная (не меньше трети) часть граждан.

Складывается впечатление, что большинство населения свой выбор основывало на подсознательных установках и стремлении к «буржуазному раю» (а попали-то в «буржуазный ад»).

Продуманные решения принимала лишь небольшая группа дельцов и политических деятелей, извлекающая выгоду из развала и обнищания страны. Этому контингенту требовался лидер «достаточно безжалостный» по отношению к народу. А служащие с мировоззрением мелких буржуа (в начале XX века их называли «интеллигентщиной») порядком выдохлись в крикливой «борьбе за демократию», в результате получив диктатуру олигархов-плутократов.

Возможно, Ельцин как разрушительный лидер смутного времени был выбран не случайно и не столько в нашей стране поначалу, сколько в дальнем зарубежье. Но и в этом случае нельзя не признать, что он оказался вполне приемлемым кандидатом для руководства новой Россией – антисоветской и капиталистической, слабой и зависимой. Выбор оказался удачным. Он устроил не только врагов Советского Союза, но и многих российских граждан периода смуты, которых вполне можно называть «новыми русскими» – не каких-то «братков», а всех тех, кто отказался от великой России – СССР.