Текст книги "Рассказы"

– Спрайт, – не задумываясь ответил Степан. Он действительно хотел пить.

– Почему не капучино? – возразил Феоф-Ан.

– Ты не предлагал.

– Вот в этом вся суть выбора. Ты не знаешь, чего хочешь пока тебе не предложат. А выбрать самому тебе не позволяет воспитание, которое ты получил от общества, тебе мешает форма общения, форма твоего образа жизни.

– Но ведь это не правда! – воскликнул Стёпа.

– Самая что ни есть правда. Тебе мешает сделать выбор твоя собственная тюрьма, которую вы, люди привыкли называть собственной жизнью. Делай выбор не из предложенного, а из того чем располагает твоё сознание, твоя душа.

– Это как?

– Всё просто. Ты бы выбрал мохито чтобы попить?

– Нет, я не знаю, скорее нет.

– Почему?

– Потому что, наверное, я не знаю, что это, и как оно утоляет жажду…

– В этом и есть парадокс выбора. Твоё сознание, твоя душа, на знает много, поэтому в настоящий момент ты чувствуешь тяжесть выбора. И это вовсе не отсутствие знаний, а отсутствие доверия к своему сознанию, своей душе.

– Постой, постой, – начал протестовать Стёпа. Закрыл лицо руками и откинулся на подушки дивана, – голова кругом идёт давай по порядку, кто я?

– Избиратель.

– Избранник…

– Нет Ард-До, именно Избиратель. Избранник – это тот, кого избрали, Избиратель это тот, кто делает Выбор.

– Не путай меня терминологией! – воскликнул Стёпа, – кто меня назначил Избирателем?

– Никто. Высшие и Низшие существа следят за людьми и выявляют особенных, Избирателей, Проводников, тех, кто станет впоследствии Высшим.

– Это вроде как ангелы и демоны?

– Можно и, так сказать.

– Меня сейчас вырвет!

– Вот тебе и первая практическая задача, блевать тебе или нет?

– Что? Как? Ох, это невозможно!

– Посмотри своим сознанием в свою душу, не задумывайся над вопросом выбора, просто смотри!

Степан закрыл глаза и сжал веки как можно плотнее, более того, чтобы не слышать уже этого бомжа он закрыл уши руками.

Лёгкий шум наполнял голову изнутри. Он слышал, как пульсирует какая то жилка в его мозгу. От сильно сжатых век перед глазами поплыли радужные круги. Стёпа слушал лёгкий шум и рассматривал радужные круги и старался ни о чём не думать. Постепенно он начал различать в этом шуме шёпот, а в радужных кругах лица. От испуга Стёпа открыл глаза и опустил руки, но ничего не изменилось. «Что происходит?» – подумал он. «Ничего страшного!» – различил он сквозь шёпот. Эти радужные круги с человеческими лицами плавали перед глазами, они были как будто не материальными, напоминали голограммы, или призраков в дешёвых фильмах. Они говорили по очереди, но их голоса сливались в слова, в шёпот. «Ты делаешь Выбор!» – успокаивали они Стёпу. «Какой выбор?» – он никак не мог поверить в происходящее. «Блевать тебе или нет» – рассмеялись «лица». «Вы кто? – смог лишь спросить Степан. «Мы твоя душа» – отвечали они. «Всё-таки пусть меня вырвет» – печально решил для себя Степан и тут же комок подкатил к его горлу, и его стошнило в заботливо поставленный перед ним красный пластмассовый тазик.

– Я надеялся на другое, ну что же, пусть так, – иронично заметил Феоф-Ан, – ты всё?

– Да, кажется да, – устало ответил Степан, – точно, я всё. Спасибо. Вот как значит приходиться выбирать?

– Это первый раз, обычно второй, третий не тошнит.

– Я не про тошноту, видения, голоса в голове, лица эти аморфные, так с ума сойти можно в два счёта.

Феоф-Ан задумался. Затем прошёл в дальний угол шалаша, а вернулся оттуда с огромным револьвером в руке.

– Как они выглядели? – беспристрастно спросил он, постукивая пистолетом по своему бедру.

– Устранишь меня? – Степан старался быть спокойным, хотя чётко понимал, что неправильный вопрос или неправильный ответ мог стать его отправной точкой к высшим или низшим существам.

– Смотря что ты видел, – ответил бомж.

– Они были как будто голограммы, лица-голограммы, бесцветные, но в то же время переливались всеми оттенками. Они добрые, успокаивали меня, улыбались, объясняли, что именно сейчас я делаю выбор, а ещё они сказали, что они моя душа.

– Сколько их было?

– Не знаю, казалось будто одно, в то же время им нет числа.

– Хорошо, – выдохнул Феоф-Ан, и отложил в сторону револьвер, – очень хорошо.

– Что не так было? Ты бы меня застрелил?

– Существуют ПВ – Противники Выбора…

– Ты уже это говорил.

– Да, также говорил, что душа одна, однако у неё есть бесчисленное количество качеств, земные языки не смогут все их описать, но их можно разделить на две группы: плохие и хорошие. Хороших ты видел, надеюсь плохих не увидишь никогда, это очень радует. Если бы ты сейчас увидел только плохие, значит тобой уже владеют ПВ.

– Да кто это такие?

– Плохие? Политики, домохозяйки, офисные клерки, недовольные всем, чем только возможно быть недовольным. Это те, кто смотрит шоу типа «Дом 2, и «Пусть говорят» и т.д., это те, кто прожигает свою жизнь сидя в тесных и душных кабинетах, это человеческий планктон, которым питаются Низшие существа.

– Низшие это вроде как сатана, и дьявол, демоны?

– Примерно. Разница лишь в том, что у Низших нет цели захватить мир людей и их души, типа как в аду. У них одна цель максимально создать необходимый хаос, скрывая его за маской порядка и благосостояния, при этом ослабив человеческую силу Выбора, человеческого сознания, человеческой души, если так проще понять. Поэтому они пытались напасть на тебя в метро. Ты Избиратель, ты уникален. Ты можешь помешать их планам. На самом деле Высшие и Низшие не противники, это балансирующие силы, невозможно истребить или уменьшить тех или иных. Это как Инь и Янь.

– Низшие значит зло, а высшие добро… – грустно заключил Степан.

– На самом деле нет. Всё заключается в равновесии. Если, например, Низшие подбили людишек на войну, Высшие сделают так, чтобы погибали люди.

– Зачем им это?

– Не зачем, всё дело в порядке. Если война, значит должны погибать люди. Такова логика Высших. Высшие это порядок, а Низшие это хаос.

Стёпа слушал, обхватив голову руками, безучастным взглядом разглядывал свои кроссовки. Стильные Nike, купил за внушительную для обуви сумму. Белые с ярко красной эмблемой на внешней стороне берца. Сейчас они были пыльные, но не смотря на это выглядели стильно. Степан достал из кармана носовой платок и принялся стирать с них пыль. Получалось не очень хорошо. Пыль размазывалась, превращаясь в грязь, а она в свою очередь оставляла за собой некую сеточку на белой поверхности дорогих кроссовок, отчего их внешний вид только ухудшался.

За процедурой по чистке обуви Степан не заметил, что перед ним на корточках сидит Феоф-Ан и держит в своих руках приспособления для чистки обуви. Стёпа посмотрел на щётку, крем, пластиковый чёрный футляр с этикеткой на крышке, на которой красовался остроносый «Оксфорд». Затем посмотрел в ярко синие глаза бомжа, взял со столика маленькую бутылку воды, смочил платок и продолжил чистку.

– Видишь Ард-До второй раз легче, – радостно сообщил Феоф-Ан.

– Голограмм не было, – уставшим голосом ответил Стёпа, и неожиданно резко спросил, – почему ты зовёшь меня Ард-До?

– Это твоё имя Избирателя. Моё означает Проводник. Первое слово в твоём имени твой выбор по счёту, второе и есть Избиратель, – отчеканил Феоф-Ан.

– Ну и какой я по счёту? – устало отозвался Стёпа.

– Первый.

– Отлично, первый. Почему первый?

– Потому что, все те, кто был до тебя не сделали выбор, а воспользовались возможностью, – в том же тоне пояснил Феоф-Ан.

– Как я устал от этого бреда, – выдохнул Степан. Скинул кроссовки, лёг на диван, подтянув к себе ноги, и подложив под голову сложенные ладони, – разбуди как придёт время.

И неожиданно для себя сразу уснул.

Раньше Степан видел сны, но никогда не запоминал, и никогда не придавал им значения. Сны, просто сны. В этот раз сон заставил Степана взбудоражить своё естество и по-настоящему испугаться.

Он находился в особняке, снаружи, на террасе или высоком балконе. Здание было величественным, в готическом стиле, высокими окнами и острыми шпилями на тонких башнях и флюгерах. Серые каменные стены, поросшие плющом, чёрная черепица крыш, ярко-зелёные лужайки, разбитые песчаными дорожками.

Стёпа стоял на балконе или большой террасе, перед парадным входом в этот дворец. Высокие перила были сделаны из серого мрамора, отшлифованные тысячами прикосновений. Позади, по всей террасе, размеры которой были внушительные, стояли деревянные кровати в несколько рядов. Сначала Стёпа не обратил на них внимание, но потом разглядел в них те самые, которые стояли в детском доме, в том самом доме, в котором он воспитывался. И застелены они были всё теми же шерстяными одеялами серого цвета, с тремя белыми полосами.

На этапе созерцания ровных рядов деревянных кроватей Степан услышал гул подъезжающих машин. Действительно, к парадному входу по песчаным дорожкам подъезжали дорогие автомобили, лимузины и спорткары, из которых выходили красивые люди в вечерних платьях и смокингах, а на лицах у них были прекрасные карнавальные маски.

Степан стоял в кроватных проходах и наслаждался зрелищем. Всё в этой картинке было идеально цвет, композиция и экспозиция, положение и движения тел. Звуки были идеальны и настолько отчётливы, что в этой какофонии подъезжающих машин, музыки и разговоров он смог разобрать хруст накрахмаленных воротничков, шуршание шёлковых платьев и лёгкий звон дорогих украшений. И не только, сквозь многообразие звуков он ясно слышал:

– При этом при всём он очень симпатичный молодой человек, было бы очень грустно потерять такого красавца, – сетовала одна из дам.

– Не покупайтесь на внешность милочка, его привлекательность обезоруживает, и поверьте мне при первой же возможности своим выбором он уничтожит нас, поэтому необходимо помнить для какой высокой цели мы здесь сегодня собрались, – отвечала ей молодая особа в коротком чёрном платье Ив Сен Лорана, – кстати он наблюдает за нами.

Внезапно все гости как по команде остановились и повернули головы в сторону Степана. От увиденного Степан резко пригнулся, пытаясь скрыться за высокими мраморными перилами, а затем и вовсе лёг на холодный каменный пол. В его голове сразу же возникла мысль, что нужно бежать, бежать не задумываясь об услышанном, бежать не оглядываясь, бежать! Стёпа судорожно по-пластунски пополз между кроватных рядов, стараясь при этом не поднимать головы. В ответ на его побег снизу, от парадной замка раздался смех, перерастающий в истерический хохот, который нарастал как гул приближающегося реактивного самолёта. Вскоре слух Степана уже не мог выдержать этого звука, но он полз, не смотря на боль в ушах, а между тем кроватные ряды не кончались.

«Что происходит!!!» – закричал Степан, но его голос не издал ни единого звука. И в тот же миг всё прекратилось, он увидел перед собой массивную металлическую дверь, ведущую неизвестно куда. Степан ввалился за дверь, и изо всех сил навалился на неё пытаясь закрыть. Он толкал её, а его не покидало чувство что дверь ещё не закрыта. Позади он услышал шаги. Стёпа резко обернулся. Перед ним стоял охранник, в светло-голубой сорочке, чёрные брюки, такой же галстук, короткая стрижка, телячий взгляд и тупой как слесарное зубило вопрос:

– Вам помочь?

Стёпа от испуга подпрыгнул, схватил охранника за грудки и с размаху стукнул его об стену. Охранник всё так же улыбался и не придал этому абсолютно никакого значения. Тогда Степан принялся энергично стучать ему кулаком прямо в рыхлый нос. Однако и это никак не повлияло на выражение лица охранника, и вообще на его общее состояние. «Почему он не отключается?» – промелькнула у Степана мысль. И как только она достигла своего финиша, охранник рухнул как колос, срезанный острым серпом. Стёпа быстро огляделся и увидел лестницу, которая вела только на верхние этажи, в неизвестность. Не раздумывая он помчался вверх по ступеням. Спустя пять или шесть лестничных пролётов Стёпа влетел в комнату, в точности такую же какую он на днях собирался купить. Он осмотрелся. Ничего необычного, на первый взгляд. На второй взгляд за окном, за дешёвыми шторами была ночь, а на её фоне между лучами яркой луны и мерцанием звёзд красовался особняк с его шпилями, высокими окнами, зелёными лужайками и песчаными дорожками. Тот самый особняк, в который приезжали красивые люди в роскошных нарядах на красивых машинах. И все они стояли у парадного входа и смотрели на Стёпу, смотрели как будто он находился на высоком эшафоте, и не стены ни шторы не могли укрыть его от пристальных взглядов.

Степан стоял у окна и смотрел на венецианские маски искусных мастеров. У него возникла уверенность, что они не смогут причинить ему зла. Потому что он был у себя дома. Именно эти стены, окружавшие его двадцать квадратных метров защищали его, даже не стены и шторы, а сама площадь собственного жилища. Он чувствовал себя неуязвимым. Неуязвимым для взглядов, слов желаний и угроз, Степан чувствовал умиротворение и порядок, словно всё вокруг подчинялось его воле и его разуму. Гости не двигались, расположились на ступенях идиотского замка и словно ждали чего-то. Хозяин этого замка явно был маниакальная личность и страдал всеобъемлющей манией величия, способной создавать подобные жилища-крепости, утопающие в роскоши и прелюбодеяниях. Степану же хватало и его двадцати квадратных метров и только лишь потому, что Степан не был снобом, он был человеком, он был Избирателем.

Стёпа стоял перед окном с своём невероятном сне и прокручивал эту мысль. Он точно знал, что все эти «красивые люди» внизу не двигаются. Он был нужен им как жертва. Он точно знал, что эти высшие или низшие существа не могут им владеть, и влиять на него, по крайней мере на его двадцати квадратных метрах. Также Стёпа точно знал, что они слышат его мысли, чувствуют отсутствие страха в его сердце, в его душе и сознании, и поэтому они бездействуют.

Степан ликовал от своей маленькой победы, тем самым разрушив часть купола своей защиты, созданный своей душой и разумом. Гости тоже это поняли. Стёпа испугался и задёрнул оранжевые шторы тонкие как шёлк. На мгновение это помогло, но спустя это мгновение хохот за окном разразился с новой силой. Стёпа попятился назад, упёрся в кровать, не оборачиваясь влез на неё и пятился назад пока не упёрся спиной о стену. Что-то произошло, что-то разрушило его оборону, его цитадель. Теперь в ней есть брешь и сквозь эту брешь пробивается истерический смех «красивых людей».

«Ну уж нет!» – воскликнул Степан и смех прекратился.

«Вам никогда не достать меня!» – вновь выкрикнул Степан, но ощущение бреши в его обороне оставалось на том же месте. Там, в глубине души маленькой червоточиной разрастался ужас от осознания что с ним произойдёт если откроется проход «гостям».

«Возьми себя в руки!» – скомандовал он себе, но в то же время чувствовал, словно видел своими расширенными от ужаса глазами, как толпа «гостей» у парадного входа расступилась, выпуская из-за своих спин что-то страшное, ужасно сильное, то что убивает, уничтожает, то что не боится ни стен, ни заветных двадцати квадратных метров.

Степан разглядел его. Оно медленно выплыло из парадного входа. Злобное, вместо лица мерцающая темнота, вместо глаз яркие горящие прорези. Внешность невозможно было описать земными языками. Это был ужас, боль и страдание. Степан видел его, чувствовал, как холодный пот покрывает его тело, чувствовал капли текущие с его макушки по шее и спине, чувствовал, как липнет к его спине что-то мокрое и холодное. «Это сон»! – сделал для себя неожиданное открытие Степан. «Нужно кричать и докричаться чтобы меня разбудили, всего лишь закричать» – подумал Степан, а потом запрокинул голову и заорал что было сил. Но вместо крика он не услышал ничего, ничего кроме слабого хрипа умирающего человека. Не помогло. Маска ужаса, маска смердящей гнили пролезла сквозь окно, натянула своей рожей оранжевые шёлковые шторы, и наконец выплыла из-за них как из-за занавеса чудовищного театра.

Степан удивился. Он ожидал увидеть нечто страшное и до такой степени пугающее, что можно потерять дар речи. Но вместо этого на него пялилась разноцветная японская маска, наподобие тех, что носили самураи. Маска двигалась на него, не смотря на двадцать метров, раньше защищавшие его. Степан разглядывал её откровенно наслаждаясь изяществом и красотой этой маски. Он наслаждался, наслаждался до тех пор, пока эта тварь не высунула раздвоенный змеиный язык. Степан от неожиданности сложил ладонь в кулак и мощным немыслимым свингом врезал в раскрашенный нос. Маска качнулась и исчезла, а Стёпа сразу же проснулся.

Резко соскочив, он сел на диван. Взъерошил волосы, растёр энергичными движениями лицо. Перед ним всё так же в своём кресле сидел бомж, а при нём был его огромный револьвер.

– Видел его? – Феоф-Ан был как всегда невозмутим.

– Да.

– Что сделал?

– Врезал по роже…

– Хорошо, – спокойно ответил Феоф-Ан и убрал в сторону пистолет, – сделал Выбор?

– Нет.

– Почему?

– Потому что это мой выбор.

Феоф-Ан усмехнулся. Степан встал с дивана, надел свои кроссовки, надел куртку, подхватил свой рюкзак.

– Выбор нужно сделать в два часа, – напомнил Степану Феоф-Ан.

– По полудни или по полуночи?

– Не важно.

– Кто это решил?

– Высшие и Низшие.

– Кто они такие, чтобы решать? – гордо спросил Стёпа.

Феоф-Ан расхохотался в голос:

– Ты принял решение?

– Да.

– Они будут в бешенстве!!! – утирал слёзы в истерическом хохоте Феоф-Ан.

– Ничего, переживут, – усмехнулся Степан, открыл дверь шалаша и бросил через плечо, – увидимся, береги себя.

В ответ Феоф-Ан взорвался новым приступом смеха.

Красная краска

Краска залила практически всё лобовое стекло, две трети капота и частично водительскую дверь. Ручка водительской двери была испачкана той же краской, с той лишь разницей, что испачкана она возможно специально.

Патрульный переложил коробку с пончиками и кофе с правой руки на левую. Постоял немного в раздумье, а потом потрогал средним пальцем краску на лобовом стекле. Палец мягко погрузился в толстый слой подсыхающей красной жижи, а первая фаланга пальца стала похожа на клоунский нос. Патрульный поднёс красное пятно к лицу и понюхал. Резкий запах ацетона ударил в ноздри. Краска была быстросохнущая. Он огляделся в поисках места, куда можно было поставить коробку. Не найдя ничего подходящего, поставил её на крышу своей машины.

Из магазинчика, в котором патрульный купил кофе и пончики, вышла молодая девушка в сером переднике. Рукава её джемпера была закатаны выше локтей, открывая взору татуировки в виде цветов и драконов. Синие джинсы сидели на её ногах и молодой пятой точке идеально, выделяя прелесть молодости. Подпоясывала джинсы она широким кожаным ремнём с бронзовой пряжкой в байкерском стиле, штанины были заправлены в ботинки армейского вида, которые она зашнуровывала на две трети. Её чёрные как смоль волосы были собраны в тугой хвост.

Коп взглянул на неё. Выждал паузу, значащую лишь для него, затем отвернулся и поднял голову вверх, разглядывая крыши и верхние этажи соседних зданий.

Девушка, скрестив руки на груди, проследила за взглядом патрульного и спросила:

– Ты действительно считаешь, что на твою тачку это свалилось с неба? – её голос был низким, но в то же время женским и бархатным.

– Тебя не удивляет тот факт, что вся патрульная машина в краске? И покрасить её успели, когда я покупал кофе! – поинтересовался патрульный.

– Не удивляет. С тобой всегда приключается что-то сверхъестественное.

– Правда? – задал глупый вопрос патрульный.

– Угу, – в том же тоне ответила девушка.

– Почему ты думаешь, что её не вылили сверху или банально уронили? – продолжал он задавать вопросы.

– Во-первых, – начала девушка, – рядом не видно ни ведра, ни банки, ни другой посудины, которую можно было уронить на твою колымагу. Во-вторых, краской залито лобовое стекло и капот, если бы краску разлили сверху, всю машину бы уделали, а тут её просто ополоснули спереди, посмотри, как она растеклась, и в-третьих, чтобы облить твоё корыто с домов нужно очень потрудиться, дома стоят в футах ста или ста пятидесяти – закончила свои доводы девушка и ткнув пальцем в машину, вскинула в немом вопросе брови, развернулась и пошла назад в магазин.

Патрульный проводил её взглядом до дверей, затем снова посмотрел в небо и на крыши соседних домов, а потом достал платок и стал оттирать ручку водительской двери от красной липкой краски.

Продавщица стояла и смотрела как растекается красное пятно на бежевом кафельном полу супермаркета. Ярко – красная жижа невообразимым осьминогом расползалась во все стороны. Вот она уже подобралась к белым мокасинам продавщицы. Та посмотрела себе под ноги, и очень осторожно, словно боясь спугнуть момент, сделала шаг назад. Красная лужа не прекратила своего преследования за её белыми мокасинами.

Банка в один галлон валялась в центре этого озера. Она упала с верхней полки, по всей видимости самостоятельно. Упала перед открытием супермаркета, за час с небольшим! К продавщице подошёл охранник, обвёл взглядом растекающуюся проблему и спросил:

– Зачем тебе нужна была краска такого цвета?

Продавщица подняла на него глаза, ростом она была ниже охранника на целых две головы. Но и полка, с которой упала банка была выше охранника в половину его роста.

– И как ты себе представляешь способ, при помощи которого я дотянулась на неё? И с чего ты взял что мне нужна такая краска? – ответила она с раздражением в голосе.

– Мне то почём знать? – равнодушно ответил охранник.

Продавщица снова подняла на него глаза, пытаясь понять шутит он или нет.

– Вас, охранников, в одном месте подбирают, или тебя где-то отдельно нашли? – саркастически спросила она.

Охранник посмотрел на неё сверху вниз и ехидно, прищурив глаза ответил:

– Если ты такая умная почему в супермаркете работаешь?

Продавщица покачала головой, развернулась и пошла прочь, бросив через плечо:

– Я за шваброй и бог знает ещё за чем, чтобы оттереть эту грязь, а ты поставь ограждение чтобы никто в краску не вляпался.

Охранник посмотрел ей вслед, но так остался стоять на своём месте равнодушно рассматривая растекающуюся красную лужу.

Маляр с раздражением смотрел в открытую банку краски. В его глазах, чёрных как сама темнота, отражался красный круг открытой банки, который разрастался в его сознании неистовым негодованием. Он поднял к глазам банку. Всё верно, цвет указан именно тот, который он заказывал. Но почему вместо нужного, у него перед глазами в этой долбаной банке ярко-красное месиво?

Маляр зло плюнул в неё, закрыл крышку и плотно прихлопнул её крепким кулаком. Посидев немного, спустился с козлов, открыл дверь комнаты и позвал хозяина. Вместо хозяина в комнату вошла молодая девушка в синих джинсах, армейских ботинках, в джемпере с закатанными рукавами, отчего на руках были видны тату в виде цветов и драконов.

– Где хозяин? – зло задал вопрос маляр.

– Я за него, – спокойно ответила девушка.

– Тогда ты и будешь отвечать за увеличение сроков и простой в работе! – заявил маляр.

– Это ещё почему? – спросила без страха девушка.

– Потому, что мне привезли совершенно не тот колер который я заказывал! – маляр был практически вне себя.

Девушка спокойно посмотрела на него, на козлы, на закрытую банку с краской, потом снова на маляра.

– И что не так с этим колером? – с завидным спокойствием спросила она.

– Он не того цвета! – взревел маляр. Девушка не восприняла его порыв.

– Смотри, на банке написано, что цвет именно тот, который ты сказал, банку в супермаркете никто не открывал, нет надобности, обменять её не получится, так как… – она внезапно замолчала, но немного подумав продолжила, – потому что не получится, вот почему.

От такой выраженной наглости у маляра терпение практически кончилось.

– Да мне без разницы что ты будешь теперь делать, ты за главного вот и решай, как, когда и в какое время будешь решать эту проблему! – заорал маляр. Девушка спокойно выдержала выпад, в мыслях прикидывая куда сначала врезать этому Пикассо. Внезапно в магазине послышался голос:

– Эй, где вы там, что происходит?

В комнате появился патрульный:

– Всё в порядке мэм? – вежливо поинтересовался патрульный.

– Да вроде бы, – спокойно ответила девушка.

– Нет, не в порядке! – протестовал маляр.

– В чём дело? – спросил патрульный.

– Дело в том, что меня наняли отремонтировать это помещение, зачем не знаю. Мы обговорили сроки, сумму, и условия. А вот она, – маляр показал пальцем на девушку, – привезла мне совершенно другого цвета краску, не ту, которую я заказывал, а совершенно другую. И по этой самой причине, сроки работы увеличатся, и мне придётся вернуть часть денег, а этого мне очень не хочется! И это не моя вина, я работаю исправно… – внезапно патрульный жестом руки его остановил.

– Мне это не интересно, мне интересно почему вы кричите на хрупкую девушку и возможно угрожаете ей? – спросил патрульный и положил руку на кобуру с пистолетом. Маляр покосился на его движение и немного остыл.

– Я ей не угрожал, она сама вызвалась главной, вот пусть и отвечает, – уже спокойным тоном ответил маляр.

– Вы хозяйка магазина мэм? – спросил патрульный.

– Нет, – ответила девушка.

– Вы заключали с ним контракт или устные договорённости?

– Нет.

– Вы каким-то образом причастны к этому ремонту и всему что с ним связано?

– Нет.

Патрульный повернулся к маляру:

– Так почему Вы обвиняете её? – вопрос был прямой как стрела, пущенная из арбалета. Маляр даже растерялся, но быстро собрался с мыслями.

– Потому что она сказала, что за главного! – выпалил он.

– Это не аргумент, – парировал патрульный.

– Да что ты вообще привязался, что ты заступаешься, а за меня кто заступится? – не унимался маляр.

– Успокойтесь, сэр! – нахмурился патрульный.

– Да я спокойный!

– Сэр! – повысил голос патрульный, – я на Вас наложу штраф за оскорбление!

– Это потому что я чёрный?! – вспылил маляр.

Патрульный полез во внутренний карман, достал что-то похожее на чековую книжку, открыл её и начал заполнять бланк.

– Я накладываю штраф за негативное поведение по отношению к полицейскому, – с этими словами он оторвал листок и вручил его маляру. Маляр выпучил на него глаза, потом махнул рукой, схватил с козлов банку с краской, листок из рук патрульного и вышел из комнаты.

Девушка и патрульный вернулись в магазин.

– Зря ты так на него, – спокойно заявила девушка.

– Будете обсуждать мои действия? – лукаво поинтересовался патрульный.

– Что будете брать офицер? – она не собиралась вступать в спор именно с этим блюстителем порядка.

– Четыре пончика, два чёрных кофе, – сделал заказа патрульный.

– Таких же чёрных, как маляр? – пошутила девушка.

Патрульный взглянул на неё из-под козырька фуражки. Девушка выдержала взгляд. Заказ был готов. Патрульный взял коробку и направился к выходу.

– Нужно иногда говорить спасибо, – сказала ему вслед девушка. Но он даже не обернулся.

Продавщица вернулась примерно через полчаса. Охранник стоял там же, только к разлитой краске добавились крошки от чипсов. Лужа лишь немного увеличилась в размерах, этот бугай умудрился подставить куски картона, чтобы она дальше не разливалась.

– Знаешь сколько она стоит? – лукаво спросил он.

– Сколько, – безразлично ответила продавщица.

– Пятьдесят девять девяносто девять, – радостно сообщил охранник, – и это вычтут с твоей зарплаты.

– Это ещё почему? – начала волноваться продавщица.

– Потому что никто не видел кто разлил краску, а ты была первой и последней кого я здесь видел, – лыбился охранник.

– Какая же ты! – в сердцах прошипела продавщица.

– Какая? Не кипятись у всего есть выход, – безразлично начал охранник, – я не скажу никому что это ты сделала, при условии, что ты согласишься пойти со мной на свидание.

– Что? Ты в своём вообще уме? Я с тобой на свидание? – удивлению продавщицы не было предела.

– Вообще-то старший менеджер этого магазина мой кузен, я могу посодействовать твоему увольнению, – с мерзкой миной продолжал охранник, – женщина ты видная всё при тебе, но подумай, как ты будешь оплачивать счета и учёбу своей дочурки, если тебя уволят. Здесь не плохое жалование и график работы, поэтому ты здесь, да шестьдесят баксов не большие деньги, но даже при этом существенно могут повлиять на твой распорядок, а увольнение совсем будет безжалостно к твоим делам. Устроиться на подобную работу тебе будет тяжело, сложно коренному жителю найти работу.

– Какая же ты мразь. Может быть это ты специально скинул её чтобы подвести меня к своему дешёвому плану? – негодовала продавщица.

– Нет, что ты, я не такой подлый человек, мой план родился в тот момент, когда ты ходила за тряпкой, – охранник был не возмутим.

Продавщица смотрела на него с такой ненавистью, отчего форменная сорочка SECURITY могла просто вспыхнуть под натиском её взгляда. Охранник всё-таки был не возмутим. Эта пигалица не могла причинить ему большего вреда. Да и сама как женщина она ему была не нужна. При помощи её он хотел насолить своей бывшей. Она как раз в эту субботу будет со своими подружками в этом баре. И тут то бывшая увидит, что он совершенно не нуждается в ней. Она увидит и поймёт, что не такая она и красивая, не такая желанная, и что он способен и без неё прожить свою счастливую жизнь. Она поймёт, что именно она делала его несчастным. Это будет страшная месть, беспощадная как колумбийская вендетта, и жестокая как сеппуку. Потом поймёт и продавщица.

– Ну что? Это лишь будет один раз, – успокоил продавщицу охранник.

– Точно один раз? – с недоверием поинтересовалась продавщица. Доводы охранника были нелепо детскими, видимо сказывалось отсутствие интеллекта. Здорово всё придумал, по-детски, банально, но здорово.

– Даю слово, – твёрдо ответил охранник, – мало того я тебе помогу убрать этот беспорядок. Для начала мы соберём краску в другую банку, потом вымоем полы, а потом поставим банку обратно на прилавок, в дальний ряд. Так что подмену никто не увидит. Договорились?

Продавщица смотрела на него снизу-вверх сквозь прищуренные глаза. Взгляд у охранника был как у телёнка искренний, с отсутствием какого– либо понимания гадости, совершенной им.

– Договорились, за работу? – торжественно поинтересовалась она.

– Да, – ответил охранник снимая свою куртку охранника.

Утро застало девушку в пробке на виадуке. Простояв там порядочных полчаса, она наконец тронулась и поехала на свою любимую работу. Хозяин магазина уже стоял за прилавком и обслуживал первых клиентов, когда она приехала.

– Ты где пропадаешь? – вместо приветствия начал орать хозяин.

– Попала в пробку, я не виновата, – спокойно ответила девушка.

– Ты виновата уже в том, что прибыла в мою страну нелегально! – хозяин любил, всегда любил это вспомнить, когда девушка допускала оплошности. Она взглянула на него своими карими глазами. Но не стала отвечать, потому что она была нелегал. Из страны, в которой она родилась и жила ребёнком, многие ехали сюда за хорошей жизнью. Вот и она поехала, поехала вместе со свей огромной семьёй.