Текст книги "Мертвый рай"

Глава 3

Возвращаться домой пришлось уже под охраной БГМ. Бронетехника сопровождала пассажирские автобусы дважды в сутки: рано утром – первые рейсы; и поздно вечером – последние. Транспортная колонна заодно либо развозила патрули в точки десантирования для начала дневного дежурства, либо, наоборот, эвакуировала милвзводовцев обратно в Периметр.

Денис любил такие рейсы. Даже в сгущавшихся сумерках, но под охраной боевых машин, он чувствовал себя спокойнее, чем днем в беззащитном общественном транспорте. Вот только опоздание на последний автобус обошлось бы слишком дорого. Пережить Комендантский час вдали от дома мало кому удается. Денис не опаздывал ни разу. А сегодня, после неприятной истории с оргами – и подавно.

Он занял любимое место – у кабины водителя. Хорошее дело затемненный водительский триплекс: салон автобуса надежно спрятан в непроглядной мути стеклопластикового сплава, а все шоссе – как на ладони. Вечерняя Межрайонная Трасса…

Сеть проводов, опутавших небо. Огни на обочине и над шоссе. Горят, пока шоссе не опустело. А дальше, за ярким трассовым освещением – такая же темнота, как и внутри автобуса. Уличные фонари? Светящиеся окна? Увольте. Это нынче что-то из области ненаучной фантастики. В каждой квартире, на каждом окне – шторы со светомаскировкой. Кому охота ночью привлекать внимание оргов? И кроме штор – защитные решетки. И – ролл-ставни…

Через водительское стекло видна бронированная корма БГМ. Габаритные огни, темное облачко выхлопа… Второй такой же броневичок боевого охранения, едет за автобусом. Хорошая техника. Не транспортно-боевые контейнеры федеральных Караванов, конечно, но все равно. Юркие, быстрые, прекрасно защищенные машины с маленькими злыми пулеметиками. Запустить бы ночью на каждую улицу по паре таких броневичков, и никакой Комендантский час больше не понадобится.

Мечта идиота! Тот, кто съедет с главного шоссе города, через пару-тройку кварталов увязнет в непролазной грязи. К тому же на весь Денисов район осталось лишь две старенькие БГМ-эшки, и обе сейчас сопровождают автобус. А новой военной техники из столицы фиг дождешься…

Огни Трассы за окном почти сливались в сплошную полосу: старший колонны задавал бешеный темп передвижения. Рисковый парень. Или, наоборот, толковый командир. Опасные участки – те, на которых можно ждать вечерних диверсий, пролетали так быстро, как только могла передвигаться тройная «гармошка» автобуса. Скорость – это тоже тактика выживания.

Остановочная платформа ослепила всполохом тревожной иллюминации. Скрипнули тормоза. Пассажирам давалось несколько секунд, но все выскочили вовремя. Денис, старался не выделяться в людском потоке. Пристроился к группе молчаливых попутчиков с опущенными глазами. Тоже опустил очи долу. Так всегда: чем ближе Комендантский час – тем ниже глаза.

Нужно быстро и незаметно пройти три кварталов. Всего три – и он дома. Вот только… Человеку в рубашке и свитере спрятаться среди чужих курток невозможно. Торопливые шаги сзади. Чья-то рука, ложится на плечо. Невнятная шелестящая скороговорка в самое ухо:

– Привет-привет-привет…

Выследили, волчары! Вычислили. Догнали.

Вот теперь он влип по-настоящему. Свитер – не куртка, прокладку которой Денис предусмотрительно смазывал гелем перед каждым выходом в город. Из свитера так просто не выскользнешь. А до начала Комендантского часа остается всего ничего. Времени хитрить и прикидываться дурачком нет. Патрулей не видно. На помощь разбегающихся по норам прохожих надеяться не приходится. Какой идиот станет геройствовать вечером, да у своего дома?

Денис поворачивался медленно, гадая про себя: кто? Кто из волчьей троицы его достал: шестерка, кавказец или дылда-бригадир. Хуже всего, если шестерка. Месть шестерок – самая страшная.

* * *

– День, ты чего? – Лицо Вячеслава Ткача словно вынырнуло из зеркала. Такое же испуганное, как у самого Дениса, с такими же затравленными глазами. Удивительно, до чего похожими делает людей страх.

– Да пошел ты…! – с шумным выдохом Денис сбросил с плеча Славкину руку, – Достали твои приколы, понял?

– Извини, не хотел напугать, – Славка умел придавать своей физиономии жалостливо-удивленное выражение, – Вижу без куртки шляешься, патрули дразнишь. Ну и подошел. Случилось что?

– Так я тебе все и выложил! Погоди-ка, – Денис насторожился. – А ты-то какого здесь делаешь? Тебе три остановки до дома переться, а автобусы…

– Уже не ходят, – закончил за него Славка.

– Вот именно! Не ходят!

– Я тебя жду, Денька. Дело у меня. Просьба, точнее. Переночевать пустишь?

– Ё-моё! Опять переезжаешь? Слушай, Славик, все мы, конечно, дерганные и пуганные, но нельзя же так! Сколько квартир ты сменил за месяц? Три? Четыре? Пять? А сколько до этого? Знаешь, похоже на манию преследования. За такое и дисквалификацию схлопотать можно. Без работы остаться хочешь, да?

Славик снова перешел на шепот. Заканючил с надрывом – это он тоже умеет:

– Денис, только на одну ночь. Выручай, а? Я хату новую уже нашел, только комп перетащить не успеваю, и переезд в управе не оформил. Завтра все добью. А сегодня мне бы с твоей машины поработать. У тебя ж старых клав и манипуляторов как собак нерезаных, и монитор в двух-трех режимах пашет.

Денис скривился.

– Ну, пойми, тоскливо мне сегодня на старом месте. А, День?

– Ладно, хрен с тобой, оставайся. Не гнать же тебя, на ночь глядя. Только чего ко мне в такую даль-то перся? Юлька, вон, в двух кварталах от тебя, Влад рядом, Игорек тоже.

Славка нахмурился:

– К Юльке хахаль приехал, ну, тот, из Заречного поселка. Отпуск у него. Я там не к месту буду.

Денис покачал головой. Да уж, не к месту… То, что Славка давно и безнадежно клеится к Юльке – не секрет. А после появления у Юлы дружка с Заречного, Ткач и вовсе по ней с ума сходит.

– А Влад, – продолжал Славка, – пьяный в доску. Ругается матом, дверь никому не открывает. Совсем плох – боюсь, сломаться может.

Стоп машина! Влад? Этот принципиальный трезвенник, на дух не переносящий спиртного, пьян? Что за чушь?! Даже настырный Игорь – лучший кореш Владика, давным-давно смирился с «сухим законом» в обществе чересчур правильного друга.

– С каких это пор Влад пить начал? Да еще и перед работой?

– С сегодняшнего дня, День…

* * *

Славка совсем помрачнел. Ой, не в Юльке тут дело, точно, не в Юльке. Тут что-то большее, чем банальная ревность.

– Ну, а Игорек? Почему к нему не пошел? – спросил Денис.

– Нет больше Игорька, Денис… Потому Владик и напился.

Оп-ля! Как обухом по голове! Кувалдой!

– Погоди, погоди, что значит «нет»? Мы ж с ним неделю назад в чате болтали.

– Его вчера отследили. Орги вскрыли кодовый замок…

– Как?! А «SOS»?! Не было ведь сигнала в локалке!

– Игорь его и не запускал.

– Тормознул? Не сориентировался?

– Может быть. Сам знаешь, он здорово сдал в последнее время: рейтинговых баллов – ноль, текущие результаты – фиговые. Опять-таки куча выговоров в послужном списке…

– Да нажать пару клавиш – это ж секундное дело!

– Секундное, – согласился Славка. – Если на что-то надеяться. А если Игорек видел, что все без толку, что бесполезно уже?

– Когда его нашли?

– Сегодня. Под вечер уже. Управа вызывала – Игорь не откликался. Нарядов милковских понаехало – я там был, сам видел. Ничего, правда, милки толком сделать не успели. Даже трогать сегодня ничего не стали. Труп только увезли, да дверь опечатали. Выяснять все завтра будут – после Комендантского часа.

Денис вздохнул. Да уж, смерть следака – ЧП районного масштаба. И не помогла, Игорек, тебе шоковая дубинка. С «мудаком» против оргских заточек не больно-то и попрешь.

– Как? – спросил он. – Как его убили?

– Его не убили. Он сам. Себя. Шокером. Максимальным разрядом. Насмерть. Наверное, боялся пыток.

Боялся пыток? Вот, значит, зачем Игорь обзавелся «мудаком»! А не для того ли и самому Денису понадобилось это, с позволения сказать, «оружие», годное больше для суицида, чем для самообороны. Что ж, у оператора наружки тоже должен быть свой «идеал»-самоликвидатор.

– Пошли, – буркнул Денис, – поздно уже.

Они молчали до самого дома. Молча устанавливали новую видеокарту. Молча слушали сирену, возвещающую о начале Комендантского часа. Молча тестировали компьютер – стандартный складной операторский моноблок.

А потом…

Потом вроде бы пальнули из автомата.

Случается…

Прогрохотал длинными очередями КПСТ «Москита».

Однако!

Гулко рванули гранаты «Кистеня».

А вот «Кистень» – это уже…

Звукам доносились из центра. Похоже, муниципальная вертушка накрыла группировщиков у самого Периметра. Так близко орги еще не подбирались…

… уже чересчур!

Никогда не подбирались.

Операторы переглянулись. Испуганно. Непонимающе.

И все также молча.

Глава 4

– Что?! Что, все-таки, это было?

Мэр нервно ходил по кабинету. Ну, не мог, никак не мог Виктор Черенков совладать с собственными ногами в минуты сильнейшего душевного волнения. Федерал, напротив, по-барски развалившись в кресле, с легкой усмешкой наблюдал за хозяином кабинета.

– Ничего особенного, Виктор Викторович. Всего лишь наши с вами старые знакомые. Орги. Интересно, как вы сами изволили заметить, другое: почему сегодня они подобрались так близко к Периметру. Представьте, что было бы, окажись в их распоряжении мощная пушка вроде пулемета Тверского. Только без «идеала», разумеется.

Посол сделал паузу, заложил ногу за ногу.

– Тогда группировщикам ничего не стоило бы обстрелять мэрию. С третьего пролета Северного участка это вполне реально. Как вы думаете, Виктор Викторович, выдержит ли окошко, возле которого вы прохаживаетесь, прямое попадание бронебойного заряда? Такими, если я не ошибаюсь, ваши бравые вертолетчики насквозь прошивают старые панельные многоэтажки.

Мэр невольно отошел от окна. Сглупил, конечно, дал федералу еще один повод осклабиться. Но осознание нелепости совершенного поступка пришло после. Мысль запоздала за действием.

– Не стоит так волноваться, Виктор Викторович. Все ведь уже закончилось. Правда, насколько я понимаю, не совсем благополучно.

А вот последнюю фразу посол произнес без тени иронии. Раз такое дело, об обиде придется забыть. Временно.

– Вас тоже интересует судьба Восьмого блок-поста, Павел Алексеевич? Гарнизон должен был поднять тревогу и принять бой, прежде чем орги…

– Подойдут к Северному участку Периметра? Ну, вообще-то я уже удовлетворил свое любопытство и догадываюсь об участи гарнизона.

– Что вы хотите сказать?

– Думаю, на Восьмом вырезали все подразделение. Там кто-то стрельнул, прежде чем все началось, но не очень убедительно.

Виктор Черенков вспомнил короткий автоматный взбрех, незадолго до атаки «Москита». Да, это было совсем неубедительно.

– На мой рабочий терминал сообщение о прекращении связи с блок-постом поступило минут сорок назад, – продолжал посол. – Дежурный офицер запросил экспресс-объяснительную по факту применения оружия и не получил ответа. Потому, собственно, я и позволил себе потревожить вас в столь поздний час. А вы, выходит, еще не в курсе? Странно…

Два-ноль. Еще одна победа федерала. Разумеется, вся информация из центра управления наружного и внутреннего наблюдения в первую очередь поступает в кабинет мэра-коменданта и в апартаменты посла. Причем, виртуальная коммуникационная система имеет одну особенность: в федеральное посольство сообщения идут через компьютер мэра с опозданием в несколько секунд. Очень удобно: при необходимости можно обрубить информационный поток. Об этой хитрости посол, разумеется, не знает. Но тем досаднее совершенная оплошность.

Черенков подошел к отключенному терминалу. Запустил. Нажатие клавиши, ввод пароля. На мониторе вспыхивает огонек срочного послания. Спецформат.

«Экстремальная ситуация на третьем Северном участке. Блок-пост № 8 не отвечает за запрос. Для выяснения причин потери связи на место вероятного происшествия выслан резервный милицейский взвод. Придано три БГМ усиления.

Вертолету воздушной разведки и поддержки приказано прекратить облет Северо-Восточного участка и приступить к патрулированию по схеме „А“ Северного участка. Ожидается доклад.

Центр управления.

Время отправления сообщения: 19.31.12.

Время приема сообщения: 19.31.12.»

* * *

Не часто, ох, не часто даже в это тревожное время приходят сообщения в спецформате. Такая информация должна сигнализировать о себе яростным миганием монитора и воем компьютерных динамиков. Но мэр отключил терминал. Мэр слушал и смотрел ночь.

Менять! Все менять к такой-то матери… Система оповещения никуда не годится! Черенков был вне себя от ярости. Так и о перевороте узнаешь, лишь когда в дверь к тебе постучатся. Или вломятся. Или тихонько, неслышно просочатся, как вот Кожин сегодня.

– Вы, похоже, встревожены Виктор Викторович? – посол говорил нарочито-участливо, но пошел бы он с этой своей участливостью!

Динамики по-прежнему отключены, звукового сигнала нет, но на экране мигает новый световой сигнал. Еще одно сообщение. И опять – спецформат!

«Блок-пост № 8 цел, личный состав погиб. Выживших нет. Причину смерти гарнизона блок-поста сообщить затрудняюсь. В районе третьего Северного пролета Периметра обнаружен противник. Противник уничтожен.

Командир экипажа воздушной разведки и поддержки майор Рыжков В.Е.

Время отправления сообщения: 20.14.58.

Время приема сообщения: 20.14.58.»

– Я спокоен, Павел Алексеевич, – негромко проговорил мэр. – Абсолютно спокоен. Но… Новое сообщение. Кажется, вы правы. Гарнизон Восьмого погиб.

Федерал уже стоял за спиной мэра. И заглядывал через плечо. Вообще-то пялится вот так в чужой компьютер – неслыханная наглость. Особенно если речь идет о рабочем терминале мэра-коменданта.

– Любопытно, – Кожин хмыкнул, – Виктор Викторович – а ваша связь, оказывается, оперативнее моей.

Подстрочному хронометражу гость уделил внимание больше, нежели тексту донесения. Каждый видит то, что важно ему. Черенков промолчал. Только досадливо скрипнул зубами.

* * *

– И что же вы теперь намерены предпринять, Виктор Викторович?

Вопрос посла аж сочился язвительной риторикой, и мэр позволил себе воздержаться от ответа.

Он включил пульт служебной связи. Как бы невзначай, тронул тумблер внешнего коммутатора. Отсек громкую связь. Так-то лучше. Обойдемся старой доброй телефонной трубкой. Не хватало еще, чтобы Кожин слушал разговоры Главы администрации Ростовска с секретаршей. Черенков решил хоть раз (ведь можно же один-единственный разок?!) за этот вечер поставить Павла Алексеевича на место.

Посол намек понял. Скривил губы в привычной усмешке. Отошел. На пару шагов – не больше.

– Ирочка, я хочу видеть экипаж патрульного вертолета.

Федерал смотрел и слушал.

– Я знаю, что вертолет в воздухе. Приказываю временно прекратить патрулирование. Летчиков – заменить. Экипаж майора Рыжкова должен быть у меня. На исполнение даю десять минут.

А федерал все смотрел и слушал.

– Да, и еще. Свяжись с дежурным офицером. Пусть остановит посланное к Восьмому подкрепление… Нет, не вернуть. Распределить для усиления гарнизона Периметра на Третьем Северном пролете. Броневики? БГМ пусть поставят там же, у ворот. Все.

Кожин одобрительно кивнул:

– Правильно, совершенно ни к чему гнать к «восьмерке» милков. Блок-пост лучше осмотреть утром. И сделать это должны не рядовые солдаты, а проверенные офицеры высшего звена. Те, что умеют держать язык за зубами. А то мало ли что там обнаружится…

Виктор Черенков с детства терпеть не мог таких вот снисходительных оценок. Но держал себя в руках. Слушал. Может, федерал скажет что полезное?

Павел Кожин сказал. После долгой паузы.

– Я давно утверждал, что от Блок-постов мало проку. Особенно…

Опять пауза. Федерал смотрел в глаза муниципалу. Мэр начинал волноваться. По-настоящему.

– Особенно в этой войне, – рубанул посол.

Ага, вот, значит, в чем дело! Вот откуда прет сегодня Кожинская наглость! Вот где истинная причина вечернего визита! Федерал, наконец, произнес слово, которого мэр давно ждал, но произносить которое, все-таки, не следовало.

– Да-да, Виктор Викторович, вы не ослышались, я сказал «война», – лицо федерала было серьезным.

– Я вас слушаю, Павел Алексеевич, – сухо произнес мэр.

– Послушайте-послушайте, благо время у нас есть. Вы дали экипажу вертолета десять минут. Пара минут уже прошла. Надеюсь, за оставшееся время мы успеем переговорить. И, возможно, – договориться. Итак…

* * *

Итак, выпорхнуло, вылетело-таки запретное словечко. Война! Война означает военное положение. А военное положение…

По большому счету, с его введением изменится только одно: первое лицо Ростовска, Глава администрации, мэр-коммендант Виктор Черенков станет никем. Ничем. Нулем без палочки. Экс-мэром. А эксов такого рода, как известно, ждет печальная участь. Хорошо если сразу после смещения его не вышвырнут за Периметр. А ведь вышвырнут! Как ненужный шлак, как отработанный мусор.

Руководство городом перейдет к Федеральному Полномочному Послу. Все правильно, все по Конституции. Прецедентов временного перехода муниципальных образований под прямое правление федеральных властей – сколько угодно. И всегда, абсолютно всегда военное положение заканчивалось не наведением порядка на улицах – это при нынешних условиях нереально – а банальной сменой высшей чиновничьей династии. Новым, более лояльным центру мэром становится федеральный посол. Потом лояльность идет на убыль и – все повторяется. Именно так, кстати, в свое время Главой администрации Ростовска стал дед Черенкова – Василий Николаевич, начинавший федеральным послом.

Правила игры тут соблюдаются неукоснительно: сначала старому Главе предлагается добровольно передать бразды правления. Потом следует непременный отказ. Следующий шаг – доклад федерального посла в центр о критической ситуации в городе. Затем – изучение отчета и, наконец, указ Президента о кадровой рокировке.

Сама война – это условность. Нескончаемая война с уличными бандами ведется давно, к ней привыкли. Страшит именно военное положение. А грань между полувоенным и военным теперь слишком тонка. Потому-то муниципалитеты и отправляют исправно с федеральными Караванами в столицу положенную часть налоговых сборов. Или дани, – это уж как посмотреть. Скрипят зубами, но покорно отправляют. Никому не хочется быть смещенным.

Тех же, кто заносится на Федерацию хотя бы в мыслях, ждет опала. Видимо, Виктор Черенков так и не научился скрывать свои мысли. «Люби посла, потом себя», – говорил дед Виктора Викторовича перед смертью. Так гласит семейная легенда. Но уже отец отнесся к этому совету легкомысленно и не завещал сыну ничего подобного. Наверное, дед был мудрее.

Мэр-комендант Ростовска лихорадочно соображал, сколько времени уйдет у Кожина на получение президентского указа. Подсчитать нетрудно. Важные документы передаются Караванной диппочтой.

Последний Караван из столицы прибыл в Ростовск сегодня днем. К вечеру военно-транспортные контейнеры были разгружены и снова набиты под завязку. И еще до наступления Комендантского часа отправились в путь. Простой обходится дорого, и Караваны вынуждены мотаться между городами непрерывно, меняя измученные экипажи. Зато на скорость перевозок жаловаться грех. Но даже этому конвейеру требуется время.

Если доклад Кожина уже в пути, то поездка до столицы по раздолбанной федеральной трассе займет сутки. При условии отсутствия диверсий, нападений, поломок и прочих приключений. Потом – даже при самом благоприятном для посла положении дел – сутки потребуется на скрип столичной бюрократической машины и ознакомление Президента с пухлым отчетом Павла Алексеевича. Еще сутки уйдет на обратную дорогу. Значит, как минимум, у Главы Ростовска есть три дня, чтобы… А, собственно говоря, чтобы что?

Теоретически, посол может, например, «случайно» застрелиться при неосторожном обращении с оружием. Но очень теоретически. Любой «несчастный случай» будет слишком подозрительным, если отчет Кожина уже отправлен в центр. Смерть посла не отменит Президентский указ, а лишь усугубит ситуацию. Эх, знать бы точно, написан ли отчет, отправлен ли в столицу?

* * *

– Виктор Викторович, вы меня не слышите или не желаете слушать? – в голосе посла завибрировало явное раздражение, и мэр даже порадовался, что смог вывести собеседника из себя, – Что вы скажете о переходе на военное положение?

Ладно, теперь очередь Черенкова держать паузу и играть в гляделки. Нет, не выйдет. Глаза федерала вновь подернулись непроницаемой пленкой невозмутимости. Ж-жаба! Лишнего теперь посол не скажет.

– Будем откровенны, Павел Алексеевич, Вы, конечно, понимаете, что по доброй воле я полномочия с себя не сложу. Во-первых, как мне кажется, во введении военного положения нет никакой необходимости. А во-вторых, падать с поста мэра-коменданта неизвестно как далеко вниз – это, знаете ли, больно.

– Понимаю. Я и не ожидал от вас иного ответа. Но, все-таки, подумайте хорошенько. Сегодня пала «восьмерка». Как это произошло, никто не знает и, сомневаюсь, что утром ситуация прояснится. А ведь группировщики обязательно используют успешный опыт в следующий раз.

Так что, считайте, вашим внешним укреппунктам – грош цена. С ними будет то же, что и с дальними блок-постами. 300-й, 350-й, 307-й, 200-й, 257-й… Продолжать? Вижу, что не стоит. А потом наступит черед Периметра. Куда вы подадитесь тогда? Безопасных мест в городе больше нет.

Черенков решил пойти ва-банк. Самое время! У него еще был козырь. Главный. Последний.

– А может, все-таки есть? До меня доходят невероятные слухи, будто транспорт посольства периодически покидает Периметр перед началом Комендантского часа, а возвращается утром. Целым и невредимым возвращается. Как это можно объяснить?

Посол смотрел на него долго и пристально. Зацепило! Значит, надо копать. Глубже. Вот в этом самом направлении…

– Хорошая у вас разведка, Виктор Викторович. Но она не поможет вам, когда орги прорвутся сквозь заслоны Периметра. Вам не поможет даже вертушка. Куда вы отсюда денетесь, если в Ростовске начнется хаос? Кто из ваших м-м-м… коллег захочет приютить мэра, потерявшего город? И в столице вас будет ждать трибунал и смертная казнь. Посадите машину где-нибудь в глуши? Тоже не выход. Рано или поздно до вас доберутся бродячие банды дикарей. Итог один – смерть. Согласитесь, незавидная перспектива для потомственного мэра.

Виктор Черенков ответил не сразу. Глава администрации Ростовска в третьем поколении и сам не раз задумывался о том, где искать спасения в случае падения Периметра. Ответа на этот вопрос не было: запасных аэродромов для экс-мэров не строили.

Когда бессмысленность псевдодемократической игры под названием «выборы» стала совсем уж очевидной, а фальсификация результатов местечковых избирательных кампаний – слишком явственной, участки для голосований опустели. Разорительный фарс с «волеизъявлением народа» был больше не нужен никому. И самому народу – меньше всего. Гораздо дешевле и разумнее оказалась открытая передача власти наследникам и преемникам. Но при всех плюсах такой системы, существовал и огромный минус: Глава городской администрации был намертво связан со своим удельным муниципальным княжеством.

– Вы говорите так, – медленно начал мэр, – будто орги уже решились напасть на Периметр.

– Разве нет? – посол изобразил удивление. Хорош актер, мать его, правдоподобно изобразил, – Сегодня вертолет обстрелял противника практически под стенами Северного пролета. Когда группировщики подходили так близко? А может, вы думаете, это проделки имитаторов? Или Катафалка-Призрака? В какие еще сказки вы готовы поверить, лишь бы не признавать очевидного?

Сказать было нечего.

– Так какое ваше окончательное решение, Виктор Викторович?

– Я должен подумать.

– У вас очень мало времени.

Сколько? Если бы точно знать, сколько…

– Виктор Викторович?

Они повернулись оба.

На пороге квартиры-кабинета стояла Ирочка. Как всегда соблазнительная. Вежливая. Внимательная. Готовая. На все.

– Экипаж вертолета ожидает в приемной, – доложила секретарша.

И весьма кстати! Сейчас Черенкову требовался тайм-аут.