Текст книги "Собиратели голов"

Руслан Мельников
Собиратели голов
(Новая авторская редакция)

Пролог

Рев, грохот… Сильный толчок. Последний? Ну, хоть бы на этот раз последний!

Нет. Еще один. И еще. И снова, и опять…

Глухой удар снаружи сотрясает весь контейнер. Скрежет… Кажется, уж теперь-то закрытый пластиковый пенал обязательно переломится надвое.

Контейнер не ломается. Плывет дальше. Не плывет – несется по широким трубам-тоннелям подземного лабиринта.

В помятой крышке появляется новая трещинка. И новая течь. Слабая пока, едва заметная, но с каждой просачивающейся внутрь каплей в контейнер втекает смерть.

Опять водоворот…

Бориса бросает на чернявую девчонку. На дикую… Бывшую дикую. На треску… Теперь, впрочем, тоже бывшую.

Чернявая без сознания. Простреленное и перетянутое автоматным ремнем плечо. Голова с мокрыми налипшими на лицо волосами мотается туда-сюда, словно перекатывающийся шар, стучит о пластиковые стенки и дно контейнера. Затылком, лбом… Звякает массивный гладиаторский ошейник.

Борис тоже нет-нет, да и прикладывается к пластику то черепушкой, то ошейником.

Но в реве Волны, этих звуков почти не слышно.

Борис тоже находится на грани отключки.

Рассчитанный на одного покойника гроб-контейнер, в котором ищут спасение два живых человека, резко крутануло. Перевернуло в очередной раз. И в очередной раз поплавочная конструкция вытолкнула контейнер крышкой вверх.

Вода из трещин в крышке уже не сочится – капает. Хорошо хоть нижняя, более массивная и прочная, часть пластикового контейнера пока выдерживает давление Волны, удары о стенки Коллектора и трение вымываемого наружу мусора, превратившегося в подобие мельничных жерновов.

Вода прибывает. В дикой тряске и круговерти она расплескивается по всему и без того невеликому пространству тесного контейнера. И ничего не стоит захлебнуться. Только чудом они до сих пор не утонули в своем плавучем гробу. Хотя, чернявая, может быть… уже…

Весь мир сжался до размеров похоронной тары, несущейся в грохочущей тьме. Вестибулярный аппарат – как стрелка компаса на магнитном полюсе. Кажется, навсегда утрачено представление о месте в пространстве, о верхе и низе.

И кажется, эта изощренная пытка будет продолжаться вечно.

Но пытка закончилась. В этом мире рано или поздно заканчивается все.

Бурный поток вышвырнул их из городской клоаки, как сжатый воздух выплевывает шприц-ампулу из подствольного пневматического ампуломета.

Борис этого, конечно, не видел. Не мог видеть. И поначалу даже не слышал. Не понял даже.

Он не почувствовал того момента, когда широкое жерло Коллектора осталось позади.

Понимание пришло позже. Много позже.

Их все еще несло и кружило. Но било о стенки уже не так часто, вертело не так быстро и терло о мусорную массу не так сильно. Течение увлекало плавучий гроб дальше, дальше… Однако это уже не было прежней безумной пляской щепки в грохочущем водопаде.

Волна, промывавшая Коллектор, выпихнула мусор за пределы городской черты, рассеялась и схлынула. Вне Коллектора, на открытом пространстве мощный водяной напор быстро слабел. Хаос бурлящих водоворотов сменился сильной качкой, а качка – едва ощутимым умиротворяющим покачиванием.

Грохота и рева снаружи больше не было. Теперь слышалось лишь слабое постукивание в борта и тихое шуршание о пластик.

Удивительно, но УПК – универсальный плавучий контейнер – выдержал бешеную водяную круговерть. А еще удивительнее был тот факт, что укрывшиеся в нем люди пережили смертельную болтанку.

Они уцелели. Оба. Потерявшая сознание чернявая еще дышала. Хрипло, часто, но дышала.

Борис рискнул приоткрыть крышку контейнера. Он сдвинул ее примерно на треть – так, чтобы не потерять. Но чтобы была возможность сесть и осмотреться.

Течение несло их между бетонированных берегов широкого речного русла. Впрочем, не только их несло.

Пластиковый гроб-контейнер проплывал между «айсбергов» слипшегося хлама и, подобно ледоколу, вспарывал мусорную корку, под которой не было видно воды.

Коллектора за спиной тоже уже видно не было. Да что там Коллектор – даже высотки городских окраин едва-едва просматривались на горизонте. Сложная система плотин, водозаборов, насосов и прочей автоматизированной подземной гидравлики, регулируемая компьютерным центром, в очередной раз выполнила свою работу. Волна – искусственно созданный, многократно усиленный и прокачанный по городскому Коллектору водяной напор – вымыла и выбросила из Ставродара все лишнее. Далеко выбросила.

Потом все шло своим чередом, без участия человека и машин. Течение подхватило, течение понесло…

Вся поверхность реки была усеяна зловонной массой – перемолотой, перемешанной и извергнутой Ставродарским Коллектором.

Отбросы, бумага, рваный пластик, контейнеры – большие и маленькие, целые и изломанные. Что-то еще – непонятного происхождения и предназначения, размокшее, разбухшее, размякшее. И снова – отбросы. Отбросы, отбросы… Нечистоты… Содержимое десятков, а может быть, сотен подземных накопителей. Тонны отходов жизнедеятельности огромного города. Суточная норма испражнений мегаполиса.

Все это сейчас покачивалось на слабой волне, отчего казалось, будто по речному руслу ползет огромный мусорный червь без конца и края. Течение гнало плавучую свалку прочь от города. Вонь стояла невыносимая.

Но бетонированное русло расширялось все больше. В теле мусорного червя появились рваные раны – первые водяные просветы в месиве запрудивших реку отходов. Вода была мутной, грязной, покрытой маслянистой пленкой и, действительно, походила на сочащуюся из раны темную кровь пополам с гноем.

Потом сплошной мусорный поток начал раскалываться и распадаться на куски.

Это было похоже на весенний ледоход. Только воняло ЭТО ужасно. Жутко воняло.

Часть первая

Глава 1

Гроб был затоплен почти наполовину. А чернявая все не приходила в сознание. Чтобы девушка не захлебнулась, Борису приходилось придерживать ей голову одной рукой. Другой он пытался вычерпать грязную воду.

Получалось не ахти, конечно. Но кое-как все же получалось.

Когда пространство впереди более-менее расчистилось от мусора, а голые, залитые бетоном крутые склоны, наконец, сменились пологими берегами, заросшими высокой сочной травой и густым кустарником, Борис начал выгребать со стремнины. До чего же мерзко было снова и снова опускать руку в вонючую воду. Но, увы, ничего, похожего на весло в проплывающем мимо хламе обнаружить не удалось.

Грести оказалось непросто. Неповоротливый пластиковый гроб-контейнер все-таки не легкое каноэ. Но если очень хочется выбраться из мусорной реки на берег, можно заставить слушаться и его.

Через некоторое время Борису удалось причалить. Они с чернявой оказались в укромной тихой заводи под плакучей ивой, между корней которой в реку стекал небольшой извилистый ручеек с относительно чистой водой. Заводь не просматривалась ни с берега, ни с воздуха. В общем, хорошее место для отдыха.

По влажной траве он втащил контейнер на берег. Осмотрел раненую девушку.

С простреленным плечом чернявой была беда. Автоматный ремень, который Борис использовал в качестве жгута, во время бешеного сплава по Коллектору размок и ослаб. Из раны сочилась кровь. На плечо налипла грязь и мелкий мусор. Девушка, не приходя в сознание, тихонько постанывала.

Бросить бы ее здесь, а самому искать спасения у диких. По-любому ведь без такой обузы шансов выбраться у него больше.

Да нет, в том-то и дело, что не по-любому… Нельзя так поступать с девчонкой. Борис уже знал, что не бросит ее. Во-первых, без чернявой он вряд ли долго протянет в диких землях. А во-вторых…

Он посмотрел на спутницу в тяжелом гладиаторском ошейнике. Скользнул взглядом по милому, почти еще детскому лицу…

Ладно, хватит «во-первых». Обойдемся без розовых соплей.

Проточной водой из ручья Борис промыл девчонке рану. Сменил повязку. Бинт – из оторванного рукава. Сверху снова автоматный ремень. Когда Борис затягивал ремень, чернявая вскрикнула. Очнулась.

Дернулась, порываясь, то ли схватиться за него и встать, то ли ударить.

Борис легко перехватил ослабевшую руку девушки.

– Лежи уж, – буркнул сквозь зубы.

Расслабилась. Улыбнулась.

– Выбрались все-таки?

– Угу, – кивнул он. – Сам удивляюсь как. Повезло, типа.

Чернявая качнул головой:

– Не-а, не в везении дело. От Печки за город идут главные магистрали Коллектора. Нас быстро вынесло и не очень болтало.

– Не очень? – хмыкнул Борис.

И это по ее мнению «не очень»!

– Если бы Волна погоняла контейнер по Коллектору как следует, вряд ли кто-нибудь из нас выжил бы.

А то, что было, значит – не «как следует»?

– Вообще-то, знаешь, мы с тобой и так еле-еле…

Его не дослушали.

– Где мы? – спросила чернявая.

– За городом, как видишь, – ответил Борис.

– Далеко?

– Далеко-далеко, – успокоил он. – Не переживай.

Девушка его совет проигнорировала.

– Как далеко? Сколько мы уже проплыли?

Вот неугомонная, а!

– Откуда я знаю?

Она ненадолго задумалась.

– Когда закончился сток?

– Что закончилось? – не понял Борис.

– Ну, бетонка…

– Какая еще бетонка?

– Бетонированные берега. Когда они закончились?

– Да недавно, – пожал плечами Борис. – Собственно, как они закончились, так я к берегу и подгреб.

Чернявая нахмурилась. Заерзала, беспокойно озираясь по сторонам. Попыталась встать.

Борису пришлось прижать ее к земле.

– Не дергайся. Повязку собьешь.

– Нам лучше убраться отсюда, – быстро заговорила она.

– Ага, – скривился Борис. – И куда ты пойдешь в таком состоянии? Или нести себя прикажешь?

Она умолкла. Ну вот и отлично.

Борис растянулся на травке. До чего же приятно было лежать на бережку после болтанки в Коллекторе и качки посреди плавучей свалки.

Девушка молчала недолго.

– Гроб цел? – спросила чернявая.

Борис поднял голову, удивлено посмотрел на нее:

– В общем да. Только крышка сильно побита.

– Это ерунда, – улыбнулась она. – Главное, чтобы крышка нас прикрывала, и контейнер был на плаву.

– Ты чего? – Борис приподнялся на локте, – Хочешь опять влезть в это корыто?

– Хочу, – она с вызовом вскинула подбородок. – В этом корыте мы уплывем дальше, чем сможем уйти пешком. И безопаснее в нем будет. Хэды охотятся за живыми. Плавучий гроб им даром не нужен.

– У тебя паранойя, да? – скривился Борис. – Или попали в плечо, а вышибли мозги? Столичные хэды сейчас зачищают Ставродар. У них там добычи выше крыши. Пока все не вывезут…

– Тихо! – подняла палец чернявая.

Борис замолчал. Прислушался. Услышал.

Далекий гул машин. Где-то поблизости проходила трасса.

И еще – стрекот. Сверху. Ближе.

Появившаяся на северо-востоке пятнистая вертушка, по всей видимости, сопровождала хэдхантерскую колонну. То ли разведчик, то ли воздушное прикрытие. А скорее всего и то, и другое.

Судя по направлению движения вертолета, колонна, шла от города. Причем не на север, к столице, а в противоположном направлении. На юг. Вниз по течению реки.

Легкая и маневренная хэдхантерская вертушка летела низко, широкими зигзагами рыская из стороны в сторону. Явно прочесывает местность, выискивая на земле добычу.

Хреново! Если хэды пройдут на бреющем полете над берегом, то смогут их заметить.

К счастью, до ивы, под которой прятались Борис и чернявая, машина не долетела. Вертушка заложила крутой вираж и ушла в сторону. Видимо, замусоренная река пилотов не интересовала. Хэдхантеры так и не увидели две затаившиеся в ивняке фигуры и вытащенный на берег пластиковый контейнер.

Борис с облегчением выдохнул. Пронесло. На этот раз – да.

– Видал, – чернявая ткнула острым подбородком вверх, – Ты все еще считаешь, что хэды надолго застряли в Ставродаре?

Борис не ответил. Он так больше не считал. Хэдхантерская армия, прибывшая из столицы, не теряла времени даром. Пока одни пятнистые зачищали мегаполис, другие разворачивали охоту в ближайших окрестностях.

– Ты же знаешь аппетиты хэдов, – наседала чернявая. – Должен знать.

И вновь Борис промолчал. Он знал. Еще как знал. Сам был хэдхантером.

– Начинаются рейды по пригородным Хуторам, – продолжала чернявая. – Потом пойдет чес дальше. Хэды не уйдут, пока не выгребут все подчистую и не переловят всех, кого можно поймать. Ну? Чего молчишь? Теперь-то понимаешь, что нам нужно уходить?

Нужно. Уходить, уплывать, удирать… Девчонка права.

– Стемнеет – поплывем, – пробормотал Борис.

Отправляться в путь средь бела дня на виду у барражирующей поблизости вертушки он не хотел. Даже в закрытом гробу.

– А пока весло соорудим.

Это была вполне уважительная причина для задержки. Раз уж принято решение двигаться водным путем.

До заката они не перемолвились ни словом. На душе было тягостно и муторно. Атмосфера не располагала к беседам.

Борис молча мастерил из ивовой ветки весло. Раньше ничем подобным ему заниматься не приходилось, но, как известно, если долго мучаться – что-нибудь получится. И после долгих мучений действительно получилось. Кривая палка. На конце – плетенка из гибких прутьев, отдаленно напоминавшая теннисную ракетку. На упругую плетеную основу Борис намотал кусок выловленного из воды полиэтилена. Затянул веревкой из оторванной полоски ткани.

Таким инструментом можно было и отталкиваться от берега, и грести по воде. За неимением лучшего вполне можно было.

Чернявая сидела тихо, привалившись спиной к ивовому стволу и прикусив губу. Девушку беспокоило плечо.

Где-то вдали прошла еще одна колонна. Над рекой пролетел вертолет. Слава Богу – на приличном расстоянии от их укрытия.

Борис спустил контейнер на воду, когда землю накрыли сумерки, а от реки поднялся туман. Подходящие условия для скрытого плавания.

Он прикрепил потрескавшуюся крышку УПК так, чтобы та не мешала грести, но чтобы в любой момент под ней можно было спрятаться. Забросил в лодку самодельное «весло». Помог ослабевшей спутнице перебраться в контейнер. Та едва держалась на ногах. Оступилась. Упала в воду. Плохо. Очень-очень плохо…

– Тебя как звать-то, чернявая? – спросил Борис.

Давно уже пора бы познакомиться.

– Наташа, – прозвучал в сумерках тихий голос.

Э-э-э, да она и языком-то еле ворочает.

– Понятно, – Борис улыбнулся. – Наташка-промокашка…

Промокшая чернявая, села в контейнер. Повернулась.

– А тебя, пятнистый?

– Что? – Бориса передернуло. «Пятнистый»! Издевается она, что ли? Какой он, на фиг, теперь пятнистый! Без хэдхантерского камуфляжа. С гладиаторским ошейником под подбородком?

– Как тебя зовут, спрашиваю.

– Борис, – угрюмо выцедил он.

Запрыгнул в лодку-гроб. Оттолкнулся от берега.

Ну вот знакомство и состоялось…

– Спасибо, – неожиданно раздалось за спиной.

Он удивленно оглянулся, но не поймал взгляда спутницы: та опустила глаза.

– За то, что не бросил – спасибо, – пробормотала она.

Голос девушки звучал совсем уж невнятно. Борис едва разобрал слова. Благодарить кого-либо чернявая Наташка, явно, не привыкла.

А может, никто не давал для этого повода.

Или ей просто очень трудно сейчас говорить.

Они плыли долго. Промокшие, голодные, вымотанные. При малейшей опасности, нет, при намеке на опасность, прикрывались побитой крышкой и лежали под ней, затаив дыхание.

Время шло мимо, время проходило сквозь них. Время струилось как вода. Только утекало оно не туда, куда текла река, а куда-то назад, в обратном направлении.

День сменялся ночью, ночь – днем. Все было как во сне. Или, скорее, как в горячечном бреду.

Пару раз Борис замечал из-под крышки хэдхантерскую технику и пятнистые фигуры на берегу, а однажды прямо над ними пролетел вертолет. Но хэды не обращали внимания на плывущий по реке погребальный контейнер. Видимо, пятнистым в голову не приходило, что там могут быть живые люди.

Как-то они проплыли мимо такого же полузатопленного гроба, застрявшего на песчаной отмели. Из пластикового контейнера несло тухлятиной.

Борис старался держаться посреди реки и лишь при крайней необходимости причаливал к берегу. Иногда они с Наташкой делали привалы в камышах или в густых прибрежных зарослях. Пили только из ручьев, сбегавших к реке. Употреблять грязную речную воду было небезопасно.

Утолять жажду им удавалось. А вот с пищей было сложнее. На третий день пути Борис поймал на берегу лягушку. Добычу поделили на двоих. Употребили в сыром виде. Огня не было. И было не до брезгливости.

Потом снова плыли. Убаюкивающее покачивание, плеск и журчание воды, слабость, сонливость… Наташка отключалась все чаще. Рана на плече девушки заживала плохо, и Борис начинал всерьез беспокоиться за спутницу.

В полубреду чернявая твердила, что надо плыть дальше, не останавливаясь. Борис не собирался слушать девчонку, но как назло по обеим сторонам реки пошли открытые пространства. Ни лесов, ни Хуторов, ни укромных ложбин и оврагов. Пришлось плыть.

«Ладно, еще одна ночь – и баста!» – решил он про себя.

Пора было выбираться на твердую землю, искать пищу и убежище, в котором можно отлежаться. На воде они все равно долго не протянут. Да и от Ставродара гроб-контейнер унесло уже достаточно далеко. По крайней мере, очень хотелось на это надеяться.

Борис не знал, заплывали ли другие гробы в такую даль. Вряд ли вообще-то. Настоящие покойники не умеют, грести, отталкиваться от берега и держаться на стремнине.

Наташка что-то простонала. Борис ободряюще похлопал ее по руке. Рука девушки была мокрой и горячей.

«Еще одна ночь, – вздохнул Борис. – Только одна. Ты уж потерпи, чернявая»…

Он лег рядом, обняв ее и пытаясь согреть своим теплом худенькое дрожащее тело. Задвинул сверху крышку. Но не плотно. Им нужен был свежий воздух. И смотровая щель тоже нужна. А еще, нужно было хоть немного поспать, пока контейнер несет течением.

Бориса сморило быстро. «Только одна ночь… – еще раз подумал он, проваливаясь в небытие. – Одна. Только…»

Глава 2

– Цепляй!

Чей-то негромкий голос. Рядом совсем!

– Да быстрее ты!

Сон как рукой сняло. Борис напрягся всем телом. Неужели конец?

Стук… Кажется – металлом о пластиковую крышку.

Всплеск. Сдавленная матершина. Приглушенная ругань.

Контейнер развернуло.

– Крепче держать надо было, мурло косорукое! Лезь в воду, давай, догоняй теперь! Да живее, пока не унесло!

Их все же обнаружили. И ими заинтересовались. Борис почувствовал накатывающую волну отчаяния. Кто-то пытался вытащить из воды контейнер, ставший для них плавучим домом. Но видимо, это было не так просто.

Наташка лежала рядом. И опять – без сознания. Дышит слабо и часто. Перевязанное плечо распухло. Похоже, рана воспалилась.

Борис приподнял голову. Прильнул к махонькой щелочки между крышкой и нижней половиной контейнера. Ночь. Черный берег, черная вода, чьи-то темные силуэты. Но не похоже, чтобы за контейнером охотились хэды. Слишком уж мало охотников. Двое или трое всего. И снаряга явно не хэдхантерская. Дикие? Но тогда, может быть, не все так плохо?

А ребятки попались настырные.

Еще один всплеск. Снова стук о крышку. Скрежет.

Кажется, их все же зацепили.

– Вот так! – раздался чей-то шепот. – Держи-держи!

Переговариваются тихо, опасливо как-то. А раз шепчутся – значит, осторожничают. Значит, скрываются. Значит, точно дикие.

– Теперь подтаскивай помалу!

Сильно качнуло. Очень сильно – чуть не перевернуло.

– Да аккуратнее, мать твою! Аккуратнее! Погоди, дай помогу.

Опять стук и скрежет. Глухой удар. Похоже, о берег.

– Я же говорил – гробяра, а ты не верил, – чей-то приглушенный возбужденный голос. – Глянь, похоронная табличка, все как положено. Верняк – гроб!

– Да вижу-вижу. Далеко же его унесло… Ящики из города редко сюда доплывет. Ладно, хватай с того края.

– У-у-у, тяжеленный зараза! Что там за туша-то?!

Чьи-то проворные руки тащат контейнер из воды. Пластиковое днище царапает землю, шуршит по траве. Контейнер, раскачивают, кантуют. Вправо-влево. И – вперед. Вправо-влево. И – вперед…

– Все, нормалек!

Контейнер, наконец, оставили в покое. Осматривают, похоже.

Борис стиснул зубы. Нужно было выбрать, как действовать дальше. Вступать в переговоры и решить дело миром или сначала попытаться уложить «рыбаков» мордой в землю, а разговорчики разговаривать после. А то ведь неизвестно еще, как они отреагируют на мирную инициативу. Эх, жаль, чернявая в отключке. Она бы нашла с дикарями общий язык. Наверное, нашла бы… У Наташки опыт в этом деле имеется. А вот Борис таким опытом, увы, пока не обладал.

– Гля, сколько трещин на крышке, – услышал он. – Побило-то гробик нехило.

– Угу. Как только он не утоп-то?!

Кто-то шумно втянул носом воздух над самой крышкой. Кажется – будто над ухом.

Удивленное:

– А ведь и не пахнет, вроде…

Довольное:

– И хорошо. Свежий покойничек, значит. Не протух еще. Вкуснее будет.

«Вкуснее»? Что за хрень?! Борису сделалось не по себе. Надежда на мирные переговоры рассеивалась как дым. Их что же, каннибалы какие-то выловили? Или это шутка такая? Тупая…

– Ну так че, вскрываем консерву?

Нет, видимо, не шутка. Разговорчики, доносившиеся снаружи, нравились Борису все меньше. Неужели эти дикари в самом деле готовы жрать труп из гроба?

– Валяй. Открывай.

Под крышку вошел заточенный металлический штырь. Борис, спасая глаза, откинул голову назад. Лег затылком на мокрый пластик. Замер. Штырь провернулся. Крышка поддалась. И, наверное, поддалась легче, чем ожидалось.

– Оба-на! А тут уже открыто, – в голосе говорившего прозвучало изумление на грани шока.

Крышка контейнера немного сдвинулась. Борис решил не торопиться и не выскакивать сразу, как четр из коробочки, а до последнего косить под покойника. Сил оставалось немного, и их следовало расходовать экономно. Сейчас разумнее выждать, узнать, с кем имеешь дело, понять, сколько вокруг потенциальных противников и где они находятся.

– Да их тут по ходу двое! Парень и девка, вроде. А я-то думаю, чего так тяжело!

Возле гроба тоже стояли двое. Только двое. Уже неплохо.

И точно – дикие. Всем диким – дикие. Грязные, заросшие, вонючие. Вот уж по ком тресовозка плачет!

– Голубки, мля! – хмыкнул один. – Это что ж, выходит, городские жлобы теперь своих трупаков парами хоронят? Типа, дешевле обходится. И глянь-ка на них: как живые, что один, что другая! Неплохо сохранились, а?

– Охренеть! – коротко и емко подытожил второй дикарь.

За время непродолжительного диалога Борис из-под прикрытых век успел разглядеть обоих.

У одного, плотного и кряжистого, в руках был топор-колун на длинном топорище. Огромный, тяжелый такой топорик. Одного удара будет достаточно, чтобы размозжить человеку голову.

Другой, длинный и худой дикарь, вооружен подобием копья. Арматурный прут в человеческий рост. На две трети – обмотка изолентой, чтобы не скользила рука. Заостренный конец… Ага, вот этой заточкой, похоже, и вскрывали гроб-«консерву».

Чернявая застонала прямо в ухо Борису. Очнулась! До чего ж не вовремя! Тихий стон девушки в контейнере прозвучал, как трубный глас.

Дикари отшатнулись.

– Ни хрена себе! – растерянно пробормотал тот, что держал арматурину. – Телка-то жива!

– Ну и хорошо, – глумливо гоготнул другой. – Значит, мясцо свежее. И развлечься с этим мясом можно. Сначала.

Отпали последние сомнения в том, какая участь им уготовлена. Борис, все еще закрытый крышкой по грудь, незаметно для диких шевельнул рукой. Пальцы нащупали шершавую внутреннюю поверхность пластика. Теперь одно движение – и крышка откроется полностью.

– Парня проверь, – приказал дикарь с топором. Видимо, в этом тандеме он был главным. – Ткни заточкой.

Дикий с арматурным копьем чуть наклонился над контейнером. Поднял руку, занося металлический прут.

Острие было направлено в голову Бориса. Дикарь, похоже, вовсе не собирался выяснять, жив Борис или нет. Он намеревался пробить ему череп. Больше медлить нельзя.

Борис толкнул крышку. Вскочил…

Замешательство диких длилось недолго. Но и этого времени ему хватило, чтобы оказаться на ногах.

– Слышьте, мужики, может, договоримся, а?

Однако мужики договариваться не хотели.

– Т-твою ма-а-а!.. – первым опомнился дикий с топором.

Дикарь бросился на Бориса, целя топором в голову.

Рубящий удар был мощным, но такие сильные удары предсказуемы. Они, как правило, ведут человека за собой, а не наоборот.

Борис ушел с линии атаки, а когда лезвие топора просвистело мимо и тяжелое оружие увлекло дикого вперед, он коротко и резко ударил противника под подбородок. С маху всадил ребро ладони в чужое горло.

Тело дикаря, подавшееся вниз, само наткнулось на опасный удар.

Сухо хрустнул перебитый кадык. Борис почувствовал, как под рукой сместились хрящевые кости.

Топор-колун ударил в край контейнера. Чуть не задел голову Наташки. Острый клин расколол основание плавучего гроба. По борту их погребальной лодчонки пошла трещина.

Топор застрял в пластике. Дикарь, хрипя и задыхаясь, рухнул на землю. Схватившись за горло, он извивался в траве, словно червь. Со стороны казалось, человек душит сам себя. На самом деле дикий умирал. После таких повреждений люди долго не живут.

– Ах, ты ж, с-сука!

От дернувшегося в его сторону острия заточки, Борис полностью уклониться не успел. Арматурное копье, целившее в живот, царапнуло по правому боку. Потом – удар под колено. Простой, но действенный, как бьют в палочных боях.

Борис покатился по земле. Откатился к крышке контейнера-гроба.

Еще один колющий удар. Его едва не пригвоздили, как жука в коллекции энтомолога.

Борис перехватил увязшее в земле вражеское оружие. Пихнул противника ногой. Тот отшатнулся. Однако копья из рук не выпустил.

Дикарю помогла изоляционная обмотка, за которую сподручнее было держать копье-арматурину. Борис, схватившийся за боевой конец заточки, удержать ее не смог. Голый металл выскользнул из мокрых ладоней.

Они с диким расцепились. Но пара мгновений все же была выиграна. Борис успел подняться на ноги, а когда противник с яростным воплем набросился на него снова – приподнял крышку контейнера.

Прикрылся ею как щитом.

Звяк! Стальное острие скрежетнуло по пластику. Ушло вверх. Ударило в шею. Если бы не широкий гладиаторский ошейник – пропороло бы горло. Что ж, и от рабских колодок тоже, оказывается, бывает польза.

Копье скользнуло в сторону. Дикарь, прущий вперед, словно разъяренный кабан, по инерции подступил вплотную к Борису. Навалился на крышку, схватился за нее свободной рукой.

Ну что ж…

Борис отпустил импровизированный щит. И, что было сил, шарахнул по крышке ногой. Так бьют, когда вышибают запертую дверь.

Пластиковая крышка ударила в голову и туловище противника. Сбила дикаря с ног.

Тот упал, выронив копье-заточку. Крышка скатилась с берега по мокрой траве. Поплыла, подхваченная течением. Вылавливать ее из воды было некогда.

Борис бросился за арматурным прутом, но сбитый противник успел схватить его за лодыжку.

Л-л-ладно! Борис навалился на дикаря. Этого типа надо было добить. Сейчас же! Немедленно!

Удар. Удар.

Правой. Левой.

Кулаком, локтем…

Он методично и сосредоточенно превращал лицо дикаря в кровавое месиво. И как-то упустил из виду руки. Вернее, одну. Правую.

Левая рука дикаря постоянно мельтешила перед глазами и пыталась прикрыть голову от сыпавшегося сверху града ударов. А вот правая… Она нырнула куда-то из зоны видимости, зашарила по заплатам и карманам вонючей вытертой и штопаной куртки. И…

Откуда противник вытащил новое оружие, Борис так и не увидел. Только успел краем глаза заметить тусклый блеск стали.

Нож! Еще прежде, чем Борис понял, что сжимает дикарь в кулаке и чем размахивает, тело само инстинктивно прянуло вправо. Соскользнуло на землю. Борис извернулся, пытаясь поймать в болевой захват руку противника, режущую воздух.

И уже не успевая ее поймать.

Лезвие пропороло штанину, полоснуло по колену и голени. Не очень глубоко, но очень больно. Потом боль пронзила левое предплечье.

Теплое, липкое заструилось по ноге и руке. Стиснув зубы, Борис перехватил-таки руку с ножом. Но ни обезоружить, ни удержать противника он не смог.

Сцепившись друг с другом, они перекатились по земле и поменялись местами. Теперь дикарь оказался сверху. Разбитая страшная рожа, нависшая над головой Бориса, скалилась, рычала и хрипела, словно звериная морда. Густая кровавая юшка капала прямо в лицо.

У дикого словно открылось второе дыхание. Борис же чувствовал, как вместе с кровью, вытекающей из ран, уходят последние силы. Адреналиновый драйв схлынул. Сказывалась усталость и истощение.

Чтобы отвести от себя нож, пришлось вцепиться в одну чужую руку, сжимавшую оружие, своими двумя. И теперь уже не он бил дикаря. Теперь дикарь лупил его. Противник наносил свободной левой рукой удар за ударом. Борис извивался и, как мог, прикрывал голову предплечьями.

Но долго ли он так продержится? Вряд ли.

В глазах мутнело. По телу растекалась слабость. Даже обе руки уже не могли удерживать вражеский клинок на безопасном расстоянии. Ослабевшие руки дрожали и сгибались. Нож приближался к горлу. Все ближе, ближе…

Борис прекрасно видел это и отчетливо осознавал происходящее. Только поделать ничего не мог.

Он – нет, но…

Спасение от неминуемой смерти пришло неожиданно.

Тупой смачный звук. Сильный толчок в спину дикого… Нет, не толчок – удар.

Противник, взвыв, шатнулся в сторону. Нож в его руке, удерживаемой руками Бориса, дернулся вправо. По рукоять вошел в землю. Сантиметрах в десяти от лица Бориса.

Еще один чавкающий звук. С таким металл выходит из пронзенной плоти.

И еще удар. На этот раз из груди дикого показалось заточенное острие.

Его же, дикарского, копья!

Дикарь свалился с Бориса.

Над ними стояла чернявая. С заточкой в руках. Пошатываясь, сама, едва держась на ногах от слабости, она все же сумела нанести смертельный удар.

Ее хватило даже, чтобы помочь Борису перевязать раны.

Потом они медленно приходили в себя. Борис прислушался к своим ощущениям. Нехорошие это были ощущения. Полный триндец и упадок сил! Неподъемной гирей давил на плечи гладиаторский ошейник. Тело оцепенело. И что еще хуже: куда-то подевалась прежняя живость сознания. Мысли словно застыли в киселе из мозга.

Они с чернявой Наташкой просто молча сидели, вконец обессилевшие и измотанные. Тяжело и хрипло дышали. Тупо смотрели на диких. Один, пронзенный заточкой уже не дергался. Второй – посиневший, с проломленной гортанью тоже затихал. Не было ни сил, ни желания его добивать. И победа не радовала. Проку-то от такой победы!

Как теперь быть? Что делать дальше? Борис мучительно соображал. И не мог найти ответа.

Уйти далеко они не в состоянии. Раны, слабость… «Два калеки», – невесело усмехнулся он про себя.

Снова спускать на воду гроб? Нельзя. Во-первых, упавшую в реку крышку уже унесло течением, а плыть дальше в открытом контейнере слишком опасно. Первая же хэдхантерская сволочь заметит.

А во-вторых… Борис скосил глаза на торчащий из гроба топор. Колун дикаря безнадежно испортил их плавседство. Отправляться в долгое плавание с такой трещиной в борту – самоубийство. В лучшем случае они смогут переплыть реку. И то не факт. Если они не будут сильно грести и быстро вычерпывать воду, то потонут на стремнине. А какие из них сейчас гребцы и черпальщики? Лишний раз рукой шевельнуть не хочется. Да и чем тот берег лучше этого?