Текст книги "Собиратели голов"

Глава 9

– Ладно, расслабьтесь, – хохотнул дикий. – Шучу.

– Да я поняла, – без намека на улыбку ответила Наташка.

– Ну а если без шуток, – дикий тоже вдруг посерьезнел. – Где ты его подцепила?

Борис снова скривился. Не любил он, когда о нем при нем же говорили в третьем лице. И притом, вот так пренебрежительно.

– Это еще кто кого подцепил, – недовольно сказал он.

Но похоже, не был услышан. Дикарь сейчас расспрашивал Наташку и на Бориса не отвлекался.

– Ну? Откуда он, Натаха?

– Из этих он, из х-х…

Подавившись, Наташка откашлялась.

«Хэдхантеров»? Борис прикусил губу. Как интересно отреагируют на такую новость дикие, имеющие милую привычку обезглавливать хэдов и развешивать их тела по деревьям?

– … из хуторских, – закончила фразу Наташка.

– А почему у него шея пожженная, как у тебя? Тоже носил гладиаторский ошейник?

– Носил, – не стала отрицать очевидного Наташка.

– Так он хуторянин или гладиатор?

– Долгая история.

– Продали в тресы парня?

– Типа того.

– Ясно, – хмыкнул Корень. – Короче, не из наших человек.

– Не из наших. Но я за него ручаюсь.

Борис глянул на чернявую. А вот теперь спасибо по-настоящему, от души.

– Ручаешься? – Корень прищурился. – За такие слова отвечать надо, Наташенька, ты в курсах?

– Я знаю, что говорю, Корень. Он меня из такого дерьма вытащил, которое тебе и не снилось.

Они обменялись долгими испытующими взглядами.

– Ну, раз так – другое дело, – дикарь тряхнул шевелюрой. – Натахин друг – мой друг.

Корень снова повернулся к Борису:

– Как звать-то тебя, а друг сердешный?

Борис поморщился. Ишь, дружбан выискался!

– Борис, – буркнул он.

– Э-э-э, – Корень тоже скривился. – Ты мне еще по отчеству представься. Погоняло у тебя какое?

Борис смотрел на него исподлобья. Молчал.

– Я вот, к примеру, Корень, а не Саша Коренец. Макса Гаркушева, – Наташкин «бывший» кивнул на дикаря, все еще возившегося с очкариком, – мы Гариком называем. А ты? Кто ты такой?

– Берест.

– Ну, так-то оно лучше! – удовлетворенно кивнул старшой дикарей. – Бери оружие, Берест. И гордись. Теперь ты не дичь, а охотник.

Ну да, опять…

Борис огляделся. Выбор так называемого «оружия», был невелик. Тесак, кистень из цепки и гайки, обрез без патронов, да копье с заплечным ремнем.

Нет, тесак уже подняла Наташка. От ружейного огрызка без боеприпасов проку нет. Гайка на цепи? Не имея нужных навыков ею, скорее, себе лоб расшибешь, чем врага достанешь. Тем более если враг в хэдхантерских броннике и каске.

Борис поднял копье. Повесил на плечо. Ничего, сойдет. В конце концов, с похожим оружием он уже имел дело. Заточенным арматурным прутом он завалил возле Хутора охранника тресовозки. А арматурина – то же копье.

Обрез взял себе Гарик. Гайку на цепи – один из арбалетчиков. Видимо, дикари ценили любое оружие и не привыкли разбрасываться такими вещами.

– Тебя, Берест, наверное, многому учить придется, – задумчиво проговорил старшой. – Переучивать вернее.

– Вообще-то знаешь, Корень, – неожиданно встряла Наташка. – я, сказать по правде, тоже кое-чего не догоняю. Введешь в курс дела по старой дружбе?

– Легко, – пожал плечами дикарь. – Спрашивай, Натаха.

– Почему вы ушли так далеко от буферки?

– Вообще-то не далеко, – пожал плечами Корень. – Мы сейчас возле границы.

– То есть как это? – ошалело пробормотала Наташка.

Борис тоже вытаращил глаза. По его прикидкам буферная зона между «цивильными» и дикими землями должна начинаться много южнее от этих мест.

– После того, как столичные хэды вычистили город и Хутора, буферка расширилась, – объяснил Корень. – Некоторые егерские группы уже доходят до окрестностей Ставродара, а кое-кто даже проникает в пригороды.

Наташка присвистнула. Это было неожиданной новостью не только для Бориса.

– Так а это… А женщины? Дети? Где сейчас они? – спросила чернявая.

Пару секунд Корень непонимающе и даже немного настороженно смотрел на нее.

– Они далеко отсюда, – наконец, сказал он, как о чем-то само собой разумеющемся. – Кочуют по ту сторону буферки.

– То есть вы сами по себе, а они сами по себе.

Вообще-то это было странно. Члены любого дикарского клана обычно держались сообща.

– Они балласт. Здесь они нам мешают. Поэтому они находятся там, – Корень махнул куда-то себе за спину. – Их снабжают всем необходимым из зачищенных хэдами Хуторов, их охраняют.

– А вдруг рейд? – не унималась Наташка. – Разве пятнистые больше не выходят за буферку?

– Выходят, – вздохнул Корень. – Еще как выходят. Если возникает опасность, женщин и детей уводят.

– А если увести невозможно? – спросил Борис.

– Ну, тогда… – Корень смутился, но лишь на краткий миг. – В общем, охрана приставлена не только для того, чтобы защищать.

– Чтобы убивать – тоже?

– Тех, кого нельзя спасти, мы избавляем от участи тресов.

– Ну, это мы уже поняли, – скривилась Наташка.

Корень нахмурился.

– Смерть лучше, чем рабство.

– Возможно, – и не понять, то ли соглашается чернявая, то ли нет. – Звучит, по крайней мере, красиво. Хотя, на мой взгляд, все же, излишне пафосно.

– Как есть, так и звучит.

– Слушай, Корень, а ведь ты говоришь сейчас о людях своего клана. И говоришь так спокойно!

– Кланов больше нет, Натаха.

– Что? – Наташка изменилась в лице.

– Кланов как таковых… отдельных, разрозненных кланов теперь не существует. А если что-то и осталось, то это так, мелочь, – Корень пренебрежительно махнул рукой.

Мелочь, значит? Борис был ошарашен не меньше своей спутницы. Раньше клановая система представлялась ему единственно возможным способом выживания в диких землях. Видимо, он ошибался.

– Кланов больше нет, – повторил Корень. И после короткой паузы добавил. – Есть Союз.

– Союз? – Наташка растерянно захлопала глазами.

Борис чем больше слушал, тем меньше понимал.

– Какой еще Союз? – он снова вмешался в разговор. – Чего Союз? Кого Союз?

– Наш Союз, – ответил дикарь. Типа, ответил. Вроде бы даже с гордостью.

– Союз нерушимых?

– Ага, – хмыкнул Корень, – республик свободных.

Потом убрал ухмылку с лица и заговорил серьезно.

– Союз кланов. Вот какой Союз. Вот чего Союз. Это больше чем просто кланы. Это мощная структура. От нее мы и действуем.

На этот раз Наташку прорвало. Вопросы посыпались градом:

– Кто «мы»? Как действуем? Кто такие егеря? Что такое мобильные охотничьи группы? На кого вы охотитесь – на хэдов или на трупожоров? Почему шастаете под носом у пятнистых? С каких пор нападаете на хэдхантеров? Зачем их вешаете? Что делаете с их головами? Что вообще происходит?

Корень уставился на Наташку, словно на какую-то диковинку. Дикарь по кличке Гарик тоже изумленно смотрел на чернявую.

– Слушай, Натаха, вы откуда взялись такие? – произнес, наконец, Корень. – С луны свалились, что ли? Вы ж ни хрена не знаете.

– Не знаем, – согласилась Наташка. – Вот и просвети.

Некоторое время Корень смотрел на них с подозрением.

– Где вы пропадали после того, как федеральные хэды захватили Ставродар?

– Отсиживались в Хуторе.

– В каком Хуторе?

– Какая разница? В зачищенном. На том берегу. Тут река есть…

– Знаю. И что вы делали в Хуторе все это время?

– Зализывали раны. Уж, извини, пришлось залечь на дно.

Оттянув майку, Наташка показала на плече свежий, только-только затянувшийся шрам от пулевого ранения.

Дикарь кивнул:

– Понятно.

Задумался. Заговорил снова:

– Значит так. Объяснять придется много и долго. Отложим это на потом. А пока сами расскажите, что видели.

– А чего рассказывать-то? – Наташка пожала плечами. – Попали в облаву на том берегу. Еле-еле унесли ноги. Переплыли реку, ушли от хэдов. Шли два дня. Пришли сюда.

– Хм, значит скоро здесь могут появиться и пятнистые, – задумчиво пробормотал Корень. – Облавы всегда начинаются на той стороне, а потом перебираются сюда.

– Хочешь организовать нападение? – спросил Борис.

– Почему бы и нет? – скользнул по нему испытующим взглядом старшой диких егерей. – Если хэдов не очень много…

– А если много?

Корень нахмурился. Повернулся к Наташке:

– Сколько пятнистых было на Хуторе? Больше трех машин?

У Наташки вырвался нервный смешок.

– Вообще-то машин там было никак не меньше полутора десятков.

– Сколько-сколько?!

– Это – не считая вертушки и тресовозки. Но о тресовозке мы позаботились.

– Молодцы, – угрюмо произнес Корень. – Вообще-то надо было начинать с того, сколько хэдов участвовало в облаве.

– Надо было спрашивать о том, с чего надо было начинать, – огрызнулась Наташка.

– А что? – усмехнулся Борис. – В чем проблема-то? У вас, вон, я смотрю, самострелы и даже автомат есть. Гранаты опять-таки…

Корень шутки не поддержал. Или не понял. Его чувство юмора куда-то испарилось.

– Арбалетчиков в группе только двое, – на полном серьезе ответил он. – У меня в магазине всего три патрона. Гранат нет.

– А там что? – Борис кивнул на пухлую гранатную сумку. Неужели Корень тоже таскает с собой булыжники, как пращники-трупожоры.

Корень открыл сумку.

– Ты, кажется, спрашивала, что мы делаем с головами хэдов? – повернулся он к Наташке.

И вытащил из сумки… Что-то круглое, темное.

Борис присмотрелся. Тихонько выматерился. Охнула Наташка.

Голова это была. Натурально, человеческая голова. Правда, маленькая очень. Неестественно маленькая. Не больше кошачьей. С кулак, наверное.

Глава 10

Так не бывает! Не должно быть и все тут! Но что-то подсказывало Борису: это не какая-нибудь поделка. Не кусок куклы. Настоящая голова. Только… Размеры вот только…

Может быть, голова ребенка? Нет, не может. Даже у новорожденных головы больше.

– Ё-о-о-о! – выдавила из себя Наташка. Она было в шоке.

– Что? – усмехнулся Корень. – Не видели еще такого?

– Такого – нет, – признался Борис.

Корень хмыкнул. Подкинул миниатюрную человеческую голову. Ловко поймал. Жонглер хренов!

– Ну и как? Нравится?

Хвастается он, что ли? Чем больше Борис смотрел на голову в руках дикаря, тем больше удивлялся. Точно, голова лилипута! Сама махонькая, но все пропорции соблюдены. Лишь ресницы кажутся неестественно длинными. И жесткий ежик волос топорщится, как иглы дикобраза. А так… Черты лица – вполне себе нормальные. Лицо вообще как живое. Только сероватого какого-то цвета. Темно-серого, если быть точнее. Глаза, рот, нос – все на месте. Правда, веки и губы зашиты. А еще…

Еще на коже отчетливо выделяется знакомый узор. Усохшая, но проступившая от того еще более явственно хэдхантерская татуировка, состоящая из множества косых крестов. Не было никаких сомнений в том, кому принадлежала эта голова. Стало ясно и кое-что другое. Свое объяснение получила загадка черепа без кожи, который они с Наташкой нашли возле обезглавленного висельника. Судя по всему, в голове, которую держал Корень, вовсе не было черепных костей.

В памяти Бориса всплывали смутные воспоминания. Где-то он читал. Или видел. Или слышал, может быть. Были такие племена… Какие-то папуасы отрезали головы врагов, а потом то ли высушивали их, то ли вываривали. В общем, делали подобные сувенирчики. Тех дикарей так и называли: охотники за головами. О! Хэдхантеры, между прочим!

От неожиданной ассоциации Борис на время утратил способность говорить.

Наташка ее не утратила.

– Что это такое? – облизнув пересохшие губы, хрипло спросила чернявая.

– Чучелко, – хохотнул Корень. – Набитая песком сушеная шкура. Кожа то есть…

Дальнейшей беседы не получилось.

– Корень, слышь! – позвал Гарик. – Трупожор очухался. Че с ним делать-то? Сразу мочкануть или как?

В самом деле, очкарик зашевелился. Впрочем, теперь он был без очков. Разбитые стекла и сломанные дужки валялись рядом. На лице сочились кровью порезы от осколков.

Придя в себя, каннибал в ужасе уставился на голову в руках Корня. Видать, не таким уж и плохим было зрение у людоеда.

Корень хмыкнул. Спрятал голову обратно в гранатную сумку. Подошел к пленнику.

Тот прикрылся руками. Заскулил тихонько:

– А-а-а!

– Не боись, твоя черепушка нам не нужна, – тяжелая ладонь Корня хлопнула каннибала по затылку с такой силой, что парень уткнулся мордой в землю. – У тебя все равно нужных меток нет.

Нужных? Для чего нужных? Борис переглянулся с Наташкой. Судя по всему, речь шла о хэдхантерских крестах. Но какое они имеют значение для членов дикарского Союза?

– Кто ты? – склонился над пленником Корень.

– А-а-а? – очкарик соображал с трудом. То ли мозги ему отшибло напрочь, то ли парень просто сильно тормозил от страха.

– Как звать-величать? – пояснил свой вопрос Корень. – Кликуха у тебя какая?

– А-а-а-очко, – проблеял очкарик без очков.

– Понятно. Ну и откуда ты, Очко, такой взялся?

– Я… я… это… – перепуганный каннибал никак не мог совладать с собственным языком.

– Какой клан? – помогал ему наводящими вопросами Корень. – Откуда пришли?

– Мы не клан. Нас трое. Всего. Из разных кланов.

– Из каких?

– Кры… кры… крылощевские, Кашанские, Милорютинские…

– Кашанских знаю, – нахмурился Корень. Он то ли говорил сам с собой, то ли вводил в курс дела Бориса и Наташку. – Так себе мелочь. Но с гонором, тля. Я думал, мы их всех уже давно того…

Корень сделал многозначительную паузу.

– И о Милорютинских слыхал. Эти посолиднее были. Тоже не захотели примкнуть к Союзу. За что и поплатились. Да, Очко?

Каннибал коротко и судорожно кивнул. Борис слушал и мотал на ус. Выходит, тех, кто не желает становиться частью непонятного Союза, ждет не самая приятная участь. Ну да, Корень ясно дал понять: кто не с нами, тот против нас.

– Зато ни кашанцы, ни милорютинцы теперь тресами не станут, – повернувшись к Борису и Наташке, резюмировал старшой егерей. – Мертвяков в тресы не берут.

Он снова перевел взгляд на пленника:

– Ну а Крылощевские – это кто такие?

– Это наши, – сник Очко. – Я из них. Был…

– Из клана выгнали, что ли? – фыркнул Корень. – Натворил чего?

Очко помотал головой.

– Нет. Попали под хэдхантерский рейд. Клан увезли в тресовозках. Я один только остался.

– Тьфу ты! – в сердцах сплюнул Корень. – И много вас было?

– С полсотни.

– Полсотни тресов! – Корень неодобрительно прицокнул – Мать вашу! Лучше бы Союз до вас раньше добрался!

Очко вскинул было голову, но возражать не стал. А, судя по всему, хотелось…

– Значит, в стайку сбились? – продолжал допрос Корень. – Людоедничаете? Трупожорствуете? Сами по себе, типа? Шакальничать решили, да? Самым легким путем пошли?

Очко молчал. А что он мог сказать?

– Дай-ка угадаю… Из буферки двинули, потому что Союза боялись. А здесь, думали, авось, пронесет, да? Думали, если на пятнистых нарветесь, хэды убивать все равно не станут? Думали, лучше в тресы, чем в могилу?

Корень словно специально себя накручивал. Голова пленника втягивалась в плечи.

– Ну что молчишь, Очко? Куда язык засунул?

Пленник снова не ответил.

Дернулся в сторону в отчаянной попытке сбежать, но лишь нарвался на пинок Гарика. Вырваться он конечно не смог.

– Ты че борзеешь? – Гарик еще раз саданул пленника под ребра.

– Очко не борзеет. Очко играет – скривил губы Корень. И задал совсем уж неожиданный вопрос:

– Кем был раньше?

– Кто? – людоед поднял на него перепуганные глаза. – Я?

– Ты.

– Когда раньше?

– До кризисов.

– Менеджер, – растерянно пробормотал Очко.

Корень усмехнулся.

– Менеджер? Ну и что же ты делал, менеджер?

– В каком смысле?

– В прямом. Чем занимался?

– Ну… – глаза парня затравлено бегали. Он явно не понимал, к чему затеян этот странный разговор.

– Ну?! – поторопил Корень.

– Ну… – пленник пожал плечами, – офис…

Корень вздохнул. Опять повернулся к Борису и Наташке.

– Вот-вот, вся страна у нас была «ну офис». Привыкли торговать чужим барахлом, качать нефть за границу, делать бабло из ничего не стоящих бумажных фантиков, плодить бюрократов, да таких вот менеджеров. «Ну офис», мать их!

Корень перевел взгляд на зашуганного каннибала. Зыркнул – как дубиной припечатал.

– Офисный планктон, да? Да, я тебя спрашиваю?!

И снова Очко не смог выдавить ни слова. Только нервно кивнул.

– Планктон пожрал кита, – с ненавистью произнес Корень.

Борис удивленно посмотрел на предводителем диких. О чем это он? Об экономике, никак…

– Простейшие всегда выбирают самый простой путь, – процедил Корень. – Простой и легкий.

А это уже о чем-то другом…

– И теперь вот тоже выбрали, – продолжал Корень. – Человечину жрать. Вкусно, а?

Он навис над пленником. Очко был бледен, как снег.

– Встать! – рявкнул Корень.

Сам подняться пленник, наверное, не смог бы, но Гарик ловко вздернул людоеда на ноги. Очко весь съежился от страха. Сжался. Скукожился. Действительно, впечатление было такое, будто каннибал стал меньше. Как та голова в гранатной сумке.

Корень подошел к висельнику в пятнистом камуфляже. Кивнул на безголового хэда:

– Глянь на его руки, менеджер. У мужика ладони в мозолях. Такие мозоляки годами натирают. Сразу видно – работяга. Пахал всю жизнь. Не прохлаждался под кондиционером, как некоторые, не перекладывал бумажки, не сидел в Интернете и не гонял целыми днями в компьютерные игрушки.

Корень повернулся к Очко.

– Это тебе не «ну офис». Этот хэд раньше нормальным мужицким делом занимался. И вот что я тебе скажу: в заднице мы оказались не из-за таких, как он, а из-за никчемных паразитов вроде тебя, Очко.

«Что это?» – не мог взять в толк Борис. Проявление классовой ненависти? Поиск виновных в череде экономических кризисов? Запоздалый, слепой и судорожный поиск, когда всех – под одну гребенку…

– Мужик, правда, тоже ссучился и выбрал паскудный путь, – продолжал Корень. – Пошел в пятнистые, ублюдок. Но он хотя бы людей не жрал. А ты…

Глаза Корня горели. Каннибала била дрожь.

– А ты – жрешь! Жрешь, спрашиваю?!

Очко выхрюкнул что-то нечленораздельное.

– Четче отвечать! – потребовал Корень. – Жрешь? Только не виляй и не вздумай отпираться – хуже будет! Ж-ж-жрешь, сука?

– Д-д-да, – едва расслышал Борис слабый дрожащий голос.

Каннибал понял, что его конец близок.

– Ну так жри!

Вырвав людоеда из рук Гарика, Корень пихнул пленника мордой в висящий вверх ногами безголовый труп. Засиженный мухами и уже начинавший пованивать.

Влажный почерневший срез на шее хэда оказался как раз на уровне лица Очко. Потревоженные мухи, тяжелые, жирные и зеленые, разлетелись с возмущенным жужжанием.

– Жри, я сказал! – потребовал Корень.

В наступившей тишине звонко лязгнул автоматный затвор.

Неужели Корень патрона не пожалеет? Но тогда почему бы сразу не пристрелить каннибала? Зачем весь этот спектакль?

– Давай, жри-и-и!

Очко всхлипнул раз, другой. И начал…

Жрать начал.

Плача и трясясь, человек, окончательно утративший человеческий облик, отгрызал от раны на шее висельника подсохшую сукровицу, протухшее сырое мясо и клочья кожи. Кривился, но жевал, жевал через силу. И – тьфу ты, мерзость какая! – глотал.

По щекам, порезанным стеклами очков, текли слезы, но менеджер-каннибал не останавливался. Челюсти работали…

Борис отвернулся. Он не мог на такое смотреть. К горлу подкатывал тошнотворный ком. От одной мысли о том, что там, на реке, едва выбравшись из плавучего гроба, он сам едва не согласился есть людей, хотелось вырвать.

– Планктон пожрал кита… – снова повторил Корень свою странную фразу. Сказал неторопливо, зло, четко и вдумчиво.

А после – нанес удар. Быстро и резко. И точно. И сильно. Очень.

Так бьют, когда хотят убить.

Приклад калаша впечатался под затылок пленнику. Хрустнули шейные позвонки. Очко ткнулся лицом в погрызенную рану. Перепачкался. Упал. Дернулся несколько раз. Голова нелепо мотнулась на перебитой шее. Каннибал затих.

Над ним медленно покачивалось мертвое тело в пятнистом камуфляже.

Охотник за человеческими головами казнил пожирателя человечины. Самосуд свершился. Самосуд или все же справедливая кара?

– Убрать падаль, – приказал Корень Гарику и двум арбалетчикам.

Голос его был усталым и бесцветным.

Очко утащили за кусты – туда, где уже лежали два трупа.

Глава 11

– Давить надо такую мразь, – процедил сквозь зубы Корень.

– Можно было его просто прикончить, – заметил Борис. – Сразу.

И осекся под взглядом Корня.

– Нельзя, Берест! Просто и сразу – нельзя. Нужно давить. Для этого полно причин.

Недолгое молчание, а потом…

– Во-первых, бегущие от Союза трупожоры – это легкая добыча для хэдов, – принялся объяснять Корень, хотя ни Борис, ни Наташка не требовали объяснений. Он словно оправдывал свой поступок в собственных глазах. – А легкая добыча рано или поздно попадает в тресовозки и подпитывает трес-трафик. Во-вторых, эти выродки доставляют неприятности нам, – Корень поморщился. – Могут напасть на разведчиков, на отставших или заблудившихся егерей. В-третьих, они сжирают мертвых хэдов, которых мы вешиваем у дорог, чтобы показать пятнистым, что их ожидает. Ну, и в-четвертых…

Корень задумался на пару мгновений.

– В четвертых, тварей нужно давить, просто потому что их нужно давить, – закончил он.

Снова повисла пауза. И снова Корень заговорил:

– Человечина… Мясо, которое легко добыть. К нему привыкаешь. А так нельзя.

Ну да… Простая такая, незатейливая мораль нового зарождающегося на диких землях общества, именуемого Союзом кланов.

– Людоедствовать, значит, нельзя, а делать из человеческих голов побрякушки – можно? – Борис скользнул взглядом по гранатной сумке на боку Корня.

– Головы нужны для дела, – сухо ответил тот.

Вообще-то, если рассуждать непредвзято, то и каннибализм, кое-кому нужен для выживания, как бы мерзко это ни звучало. Впрочем, Борис решил проявить благоразумие и не распространяться на эту опасную тему. Он заговорил о другом. О том, что его заинтересовало больше.

– Для какого такого дела могут понадобиться сушеные человеческие головы? – спросил Борис.

Если дикарь и хотел ему ответить, то не успел.

– Корень! – ожила рация на поясе старшого. – Вызывает пост один!

Корень вытащил из чехла трубку с антенной.

– Корень! Корень! – хрипло взывала рация. – Прием…

Щелчок, писк. Корень нажал тангетку, поднес микрофон ко рту.

– Слушаю, пост-один. Прием.

– Корень! Воздух! Наблюдаю вертушку на юго-востоке. Летит над дорогой. Направляется в вашу сторону.

Борис поднял голову. Небо было чистым. Отсюда вертолета не видно и не слышно. Но, судя по всему, у диких имелись дальние дозоры, предусмотрительно расставленные вдоль дороги. Да, воевать егеря Союза умели. И воевать, и охотиться.

– Быстро в укрытие! – приказал Корень Борису и Наташке. – Да не на эту – на ту сторону!

Они перебежали дорогу. Нырнули за обочину. Вломились в «зеленку». Ох, и навалено же тут всего! Борис чуть не переломал ноги. По таким буеракам, наверное, легче будет уйти от погони. Не мудрено, что Корень решил устроить засаду именно здесь.

– Туда!

Старшой толкнул их к бурелому на небольшом пригорке.

Ого, знатное укрытие! Всем, блин, укрытиям укрытие!

Засадное лежбище егерей впечатляло. Под огромными трухлявыми стволами и вывороченными пнями, заваленными кучами хвороста, поросшими непролазным кустарником и молодыми деревцами, располагались несколько неприметных нор, в которых без труда могла расположиться вся группа Корня. Тайные лазы закрывал густой шиповник. Колючие кусты приподнимались при помощи подложенных под дерн решеток, сплетенных из гибких ветвей.

Хитро придумано. Хитро и надежно. Даже если враг будет стоять над головой, все равно ничего не заподозрит.

Корень, приподняв один из шипастых кустов, велел Борису, Наташке и Гарику лезть в темную нору. Сам старшой с двумя арбалетчиками скрылся в соседнем лазе.

Из-под бурелома-блиндажа дорога хорошо просматривалась. И простреливалась, надо полагать тоже. Но пока смотреть особенно было не на что. Разве что на безголовое тело в камуфляже. Казненный хэд висел как раз напротив. Вокруг среза на его шее снова вились мухи.

Бориса чуть не стошнило, когда он вспомнил, как Очко ткнули туда мордой.

– Слышь, Гарик, а чего Корень так лютовал над очкариком? – шепотом спросила Наташка. Ей, похоже, тоже была не совсем понятна бессмысленная жестокость старшого.

– От группы отбилась его девчонка, – так же тихо ответил тот. – Трупожоры ее сожрали. Мстит, короче, Корень. Нравилась она ему сильно.

Ну-у-у, тогда все ясно. Борис покосился на Наташку. Вовремя ты, чернявая, порвала со своим «котиком». А то ведь могли бы и тебя сожрать.

Сверху послышался знакомый стрекот. Вертушка? Ага, вон она! Хэдхантерский вертолет, весь в камуфляжных пятнах, с трехцветной меткой на борту на несколько мгновений завис над безголовым хэдом. Чуть снизился…

– Заметили, – вполголоса пробормотал Гарик.

Да, судя по всему, так и было. Сейчас, наверняка, пилоты докладывают об увиденном и выслушивают указания к дальнейшим действиям.

От воздушных потоков висельник начал раскачиваться сильнее. Разлетелись потревоженные мухи.

Так, кажется, радиопереговоры закончены. Пилоты получили приказ. Вертушка легла на крыло, начала кружить над дорогой и лесом. Выписываемые ею круги становились все шире. Вертушка все реже попадала в поле зрения. Иногда нельзя было разобрать даже шума винтов.

– Ищут, гады пятнистые… – пробормотал Гарик.

О том, кого ищут, гадать не приходилось: пилоты высматривали диких, оставивших им подарочек у обочины.

Хэды работали на совесть. Машина шла низко, почти касалась брюхом верхушек деревьев. Пожалуй, Корень правильно сделал, что не увел группу от дороги, а спрятал в заранее подготовленном убежище. Иначе пятнистые запросто могли бы их обнаружить.

– Корень, пошла колонна, – снова подала голос рация.

Звук донесся из соседней норы-укрытия. Сейчас, когда люди замерли в напряженном молчании, хрип рации, показался оглушительным.

– Сколько машин? – услышал Борис голос Корня.

– Пока вижу пять, – отозвалась рация. – Вместе с дозорной.

– Дозор в отрыве? – поинтересовался Корень.

– Нет, держится на расстоянии прямой видимости…

Борис подумал, что невидимый наблюдатель тоже находится в надежном укрытии. Раз уж он видит хэдов, а они его – нет.

– Вижу шесть машин. Семь… десять…

– Ясно, – перебил Корень. – Конец связи. Молчание в эфире.

Щелчок отключаемой рации. Вряд ли хэды с проходящей мимо колонны могли услышать их переговоры, но Корень предпочитал не рисковать.

Тишина. Потом – приказ Корня:

– Хэдов слишком много. Пропускаем колонну. Этот кусочек нам не по зубам.

В голосе старшого группы звучало плохо скрываемое сожаление.

Колонна даже не остановилась. Мимо покачивающегося у обочины тела машины промчались на полной скорости. Около двух десятков бронетранспортеров и легких броневиков. Хэдхантерский десант, укрывшийся за внешними бронезаслонками так, что видны только каски. Автоматные стволы, торчащие из бойниц…

Атаковать такую колонну, действительно, не имело смысла. Что ж, по крайней мере, свою задачу безголовый висельник выполнил. Хэды, судя по всему, были напуганы.

Когда шум моторов стих и пыль улеглась, Корень выждал с полчаса и снова включил рацию.

– Пост-два, вызывает Корень. Прием…

– Пост-два слушает, – отозвалась рация. Теперь пришло время докладывать другому наблюдателю.

– Что с колонной?

– Колонна ушла. Повторяю: ушла.

– Вертушка?

– Сопровождает колонну. В настоящей момент вертушки не наблюдаю.

Еще полчаса спустя Корень повел группу вдоль дороги на север. Туда, откуда пришла колона. Посты один и два двигались в головном и тыловом охранении. Гарика и одного арбалетчика Корень послал во фланговые дозоры. Он очень осторожничал, этот Корень. Но только так, наверное, здесь и надо.

– Куда идем? – поинтересовался Борис у старшого егерской группы.

– Ближе к хэдхантерской переправе. Если здесь нам ничего не обломилось, может, там повезет больше.

– В чем повезет?

– Есть там один Хуторок. Хорошее место для засады.

– Опять будешь охотиться на хэдовскую колонну?

– Будем, – резко повернулся к нему Корень. – Не забывай, Берест, ты и Натаха теперь члены моей группы, а я – ваш старшой. Вы будете делать то, что я скажу. И на кого укажу, на того станете охотиться. Вместе со всеми. А накосячите – пущу в расход. Ясно?

Борис кивнул. Да, не стоило об этом забывать. Чревато это. А то он что-то расслабился.

Корень помолчал пару секунд, потом добавил:

– В Хутор, куда мы идем, иногда заезжают патрули с того берега. Так что, может, еще и наберем хэдхантерских голов.

– Так это у вас, типа, рейд за головами? – вмешалась Наташка.

– Ага. Можно сказать и так.

– А поподробнее объяснить можно? – не отставала чернявая. – Обещал ведь.

Корень кивнул:

– Сейчас можно. Короче так, салаги, провожу ликбез. Всасывайте и запоминайте…

Борис запоминал. Наташка тоже слушала внимательно. А как иначе? Чтобы выживать в новом мире, нужно знать, что в нем изменилось. Ради этих знаний, Борис согласен был терпеть снисходительный тон Корня.

Это был очень познавательный марш-бросок.