Текст книги "Сценарии будущего. Как жить и работать в мире, захваченном нейросетью и роботами"

Переговоры с Зевсом и технологическая суверенность

Ты можешь пойти к доктору, Ты можешь кашлянуть ему в лицо, Заразить все человечество, Но ты не можешь игнорировать мое техно.

Electric Six «Synthesizer», альбом «Fire», студия XL, 2003

Абсолютно всем государствам придется наращивать технологический уровень, чтобы обеспечить контроль, эффективное распределение ресурсов и свой суверенитет. Без собственных технологий (или доступа к политически-нейтральным разработкам) государству может быть опасно, затруднительно и дорого принимать решения в интересах своих граждан. В долгосрочной же перспективе без доступа к технологиям страна слабеет и становится жертвой киберколонизаторов.

В то же время единолично осуществить технологический прорыв могут только единицы, а у большинства стран нет возможности обучить типовую модель ИИ или построить квантовый компьютер – на это не хватит ни компетенции, ни ресурсов. Более того, создание и удержание собственных компетенций – отдельный важный вопрос, неизбежно упирающийся в проблему «утечки мозгов», для купирования которой нужно выстроить сложные организационные системы репатриации образованных кадров.

Чтобы талантливый гражданин Уганды, выучившийся на инженера в Германии, хотел вернуться на родину, ему нужно предложить целый набор преимуществ, включающих гарантии трудоустройства и хороший социальный пакет. Помимо создания центров компетенций в развивающихся регионах, подобные механизмы могли бы способствовать решению миграционного кризиса, который чиновники некоторых развитых стран признают следствием ошибочной политики, но только за закрытыми дверями.

Какими путями можно реализовать доступ к технологиям? Возможны несколько сценариев:

1. Обмен природных или человеческих ресурсов на алгоритмы и вычисления.

Этот сценарий аналогичен программе «Нефть в обмен на продовольствие», позволявшей Ираку с 1995 года продавать ограниченное количество нефти, чтобы оплатить гуманитарные поставки. Вполне вероятно, что подобные механизмы будут запущены по инициативам технологических лидеров (как стран, так и крупнейших корпораций) или в рамках международных программ. Технологическое знание может быть централизовано на уровне международного института, который заботится о всеобщем благоденствии. Институты поддержки ближайшего будущего станут продвигать достижения искусственного интеллекта в развивающихся странах, а может быть, даже предоставлять кредиты на вычисления, по аналогии с деятельностью Международного валютного фонда ООН.

Вне зависимости от способа реализации, развивающимся странам глобального Юга фактически предложат протекторат в обмен на технологии и доступ к вычислениям. Кому больше нужен такой протекторат – вассалу или сюзерену? На первый взгляд, обоим, но у высокотехнологичного сюзерена гораздо больший выбор потенциальных вассалов, а когда спрос превышает предложение, то с точки зрения рыночных отношений паритет выглядит невозможным.

Как будет определяться «справедливый» курс обмена, какие условия придется соблюсти, чтобы попасть в международную программу по распределению бесплатных вычислений? Стоит учитывать, что технологии принадлежат корпорациям, базирующимся в определенных странах, а значит, политически ангажированным. За кого потребуется проголосовать, какие реформы придется провести, какими ценностями поступиться и флаги каких движений развесить перед школами?

2. Коллаборация в рамках экономического или военного блока.

Собирать ресурсы и компетенции вместе значительно выгоднее, чем самостоятельно разрабатывать все с нуля. К тому же в блоки изначально объединяются государства с общими интересами в области безопасности, экономики, социальной стабильности или культуры. Так, в экономическом блоке БРИКС или военном блоке НАТО могут централизоваться необходимые для технологических инноваций ресурсы и компетенции, а все члены станут их бенефициарами, взамен отдавая на нужды блока часть своего ВВП деньгами или природными ресурсами (например литием), временем (например, размечая данные для обучения нейросетей) или информацией (например, позволяя получать данные своих граждан). Пока страна остается членом блока и делает взносы, ее допускают к технологиям, обеспечивающим необходимый уровень социального, экономического и военного развития.

Принадлежность к блоку может быть и неформальной: при совпадении интересов отдельным странам или организациям могут позволить пользоваться технологическими разработками. Каперы средневековья были частными лицами, которые с разрешения верховной власти воюющего государства использовали вооруженное судно для захвата торговых кораблей неприятеля. Достаточно поцеловать королеве ручку – и получаешь право ходить под ее флагом, и если уж зарезал человека на море, то не как пират и бандит, а во имя интересов империи. Так, хакерскую группировку Lazarus, которая стоит за атакой на компанию Sony Pictures в 2014 году и эпидемией компьютерного вируса-шифровальщика WannaCry в 2017 году, в совокупности похитившую более $3 млрд евро, многие аналитики связывают с правительством Северной Кореи. Такие вот кибер-каперы.

Возможный сценарий «Преимущество технопримитивизма»

Отказ от цифровизации – Локализация

2025 год – Ряд стран ограничивает внедрение иностранных технологий в критической инфраструктуре.

2026 год – Усиливается цензура и контроль над интернетом, создаются локальные сегменты сети.

Неспособность отдельных стран конкурировать в области высокотехнологичных разработок, а также высокие риски отдельных технологий для стабильности и суверенитета приводят к отказу от технологической интеграции с внешними партнерами. В связи с активной разработкой отечественного программного обеспечения и оборудования и переходом на локальную версию интернета, а также из-за отсутствия продвинутых систем цифровой связи с внешним миром, критически важные предприятия таких стран становятся гораздо устойчивее ко взлому, а население – к пропаганде стран-оппонентов.

2027 год – Формируются региональные технологические альянсы для совместных разработок.

Этим странам приходится самостоятельно (либо при поддержке доверенных, более развитых партнеров) разрабатывать военные технологии, чтобы обеспечить свою суверенность. Несмотря на увеличение объемов инвестиций в развитие собственной микроэлектроники и телекоммуникаций, они отстают в области высоких технологий, достигнув базового технологического суверенитета только в ограниченном перечне ключевых отраслей. «Примитивисты» делают ставку на «мягкую силу» и становятся лидерами в дипломатии и внешней коммуникации.

Высококвалифицированные дипломатические миссии и институты позволяют таким странам заручиться военной поддержкой одного из политических блоков, а медиа обеспечивают их видимость на карте мира для населения геополитических противников, что делает любое силовое давление на них крайне рискованным с репутационной и экономической точек зрения. На международной арене формируются альтернативные институты глобального управления, а новая модель сдерживания основывается не на технологическом и военном лидерстве, а на дипломатическом балансе и доминировании в медиа-пространстве.

3. Использование общедоступных технологий и открытого исходного кода.

В попытке сохранить суверенитет государства будут пытаться получить технологии бесплатно, например, пользоваться общественными технологическими достижениями, разрабатываемыми компьютерными энтузиастами и волонтерами на принципах открытого исходного кода.

Корпорации тоже могут предоставлять технологии по принципу бесплатного сыра в комплекте с мышеловкой. Механизмы влияния корпораций работают в обществе, которое находится на определенном этапе технологического развития, соответствующего его запросам и ценностям. Поэтому корпорации заинтересованы в расширении своего влияния для формирования новых рынков, увеличения числа потребителей, роста капитализации, получения новых ресурсов и авторитета. Так, компания Microsoft многие годы закрывала глаза на распространение пиратских версий своих операционных систем и программного обеспечения, понимая, что их использование привязывает будущего платежеспособного потребителя к программным продуктам корпорации, а сегодняшний домашний пользователь завтра станет корпоративным.

Современные технологии также могут распространяться условно или даже полностью бесплатно для обучения пользовательской базы и привязки персональных и бизнес-процессов к инфраструктуре оператора. Распробовав возможности технологии, бенефициары в будущем не захотят или не смогут от нее отказываться, и капкан захлопнется.

Будут ли общедоступные технологии достаточно эффективными по сравнению с проприетарными? Какую степень отставания от лидеров нужно соблюдать, чтобы не привлекать внимания или даже агрессии со стороны более сильных и влиятельных конкурентов? Согласно древнегреческому мифу, Прометей похитил огонь у олимпийских богов и передал его людям. За это Зевс – верховный бог, повелевающий громом и молниями, – приказал приковать бессмертного Прометея к скале, куда каждый день прилетал орел и выклевывал его печень, которая за ночь вырастала снова. Какие из современных технологий можно даровать людям, не разгневав богов современного Олимпа?

Официальным поводом для вторжения США и их союзников в Ирак в 2003 году стали поиск и уничтожение оружия массового поражения. В результате вторжения иракская армия была разгромлена, Саддам Хуссейн – свергнут и казнен на виселице, а в стране сформирована лояльная США администрация. И хотя спустя полтора года комиссия из 1400 американских, британских и австралийских экспертов так и не обнаружила в Ираке оружия массового поражения, она признала, что режим Хуссейна представлял угрозу для всего мира, так как планировал сразу же после снятия санкций вернуться к его производству. Одним из аргументом было то, что Хуссейн даже в самые тяжелые для экономики страны времена инвестировал в технологии, развивал инфраструктуру и удерживал квалифицированных ученых в стране, постоянно повышая зарплату научным сотрудникам в интересовавших его отраслях. Коварный, коварный Саддам Хуссейн финансировал науку! А как известно, что дозволено Юпитеру – не дозволено быку.

Насколько далеко отдельные государства, общества или корпорации готовы зайти, чтобы удержать контроль за технологиями? Вероятно, мы увидим прецеденты введения санкций или даже военных интервенций против целых стран, вызванных незаконным использованием чужих технологий в области прогрессивных алгоритмов, искусственного интеллекта и квантовых вычислений. То есть всего, что имеет двойное назначение и должно контролироваться ограниченной группой стран или организаций, разумеется, по их собственному мнению.

Такое вторжение может начаться из-за «вычислений массового поражения», несущих угрозу человечеству или ключевой инфраструктуре. Например, для пресечения разработки искусственного интеллекта, способного создавать новые вирусы или биологическое оружие. Случится ли отключение интеллектуальной инфраструктуры отдельного города из-за того, что его администрация посмела украсть и применять запатентованные, защищенные авторским правом, находящиеся в собственности корпораций-небожителей технологии? Когда современный Зевс проведет публичную порку Прометея, чтобы другим было неповадно?

Способные договориться с Зевсом получат право пользоваться огнем без негативных последствий, а остальные будут сталкиваться с противодействием и отставать. Разница в финансах и навыках, необходимых для работы с различными технологиями, может привести к социальному, экономическому и цифровому неравенству. В итоге такие разрывы углубятся настолько, что станут основой для новой структуры общества.

Возможный сценарий «Олигополия техногигантов»

Локализация – Киберколониализм

2025 год – Усиление технологического соперничества США и Китая, гонка ИИ-вооружений.

2026 год – Консолидация ИТ-индустрии, формирование пяти глобальных ИИ-конгломератов.

2027 год – Разделение глобального цифрового пространства на зоны влияния.

2028 год – Большинство развивающихся стран входит в цифровые неоколониальные блоки.

В результате ряда социальных, политических и военных кризисов мир разделяется на блоки и объединения, согласно геополитическим интересам и выбранной идеологии. В борьбе за влияние крупные союзы становятся поставщиками бесплатных решений высокотехнологичной инфраструктуры для менее развитых стран – сначала для обеспечения лояльности, а потом для привязки к собственным продуктам. Технологии становятся настолько сложными и дорогостоящими для самостоятельной разработки, что развивать их вне крупных блоков невозможно. Чтобы избежать экзистенциальных угроз для цивилизации, запускают международные инициативы по демократическому аудиту, коллаборативной ИИ-безопасности, равномерному глобальному распределению выгод и рисков передовых ИИ-технологий, но они оказываются несостоятельными.

2029 год – Военные конфликты за стратегические ИИ-активы и передовые вычислительные мощности.

2030 год – Запуск конкурирующих орбитальных группировок ИИ-спутников и милитаризация космоса.

2031 год – Геополитика редуцирована до ИИ-алгоритмов и гиперавтоматизированных платформ.

Технологические решения в разных блоках намеренно разрабатываются так, чтобы их было невозможно интегрировать с технологиями оппонентов. Международный бизнес с недружественными странами и блоками затруднен или невозможен. Частным корпорациям приходится показывать лояльность тому блоку, в юрисдикции которого находятся их штаб-квартиры. Растет конкуренция государственных корпораций, от успехов которых зависят политические решения мировых и региональных масштабов, а также влияние на покупателей – не только технологическое, но и культурное. Корпорации, по сути, становятся и новыми армиями, и инструментами «мягкой силы».

2032 год – Дипломатия заменяется соперничеством ИИ-систем, поддерживающих решения лидеров блоков.

2033 год – Принудительная интеграция стран-аутсайдеров в сферы влияния ИИ-альянсов.

2034 год – Мир разделен на три замкнутые технологические зоны с жестким когнитивным контролем ИИ.

Идеологии и институты вытесняются алгоритмическими механизмами контроля и оптимизации деятельности населения. Тотальный ИИ-надзор и предиктивное нормирование подавляют индивидуальную свободу и творчество. Мир стоит на грани самоуничтожения из-за потери контроля над рекурсивно самоулучшающимся военным ИИ.

Глава 3
Техноанархизм или цифровое рабство?

Индивиды и корпорации имеют разные уровни доступа к высоким технологиям, которые могут быть как инструментом управления людьми, так и инструментом в их руках. Будут ли технологии использовать как инструмент в руках людей, уравнивающий их с общественными институтами, или как подчиняющий инструмент контроля?

Техноконтркультура

Этот шип во мне – от дерева, Этот шип во мне – от дерева, которое я вырастил, Он разрывает меня, и я истекаю кровью.

Metallica «Bleeding Me», альбом «Load», студия Elektra, 1996

Первые криптоанархисты еще в начале 1990-х годов предвидели проблему цензуры и приватности. По мере развития информационных технологий обмен данными и поиск в интернете становились проще, что могло привести к формированию общества наблюдения и слежки. Криптография должна была стать решением этой проблемы.

Примерно тогда же возникла и «криптомечта», которая связана с работой Дэвида Чаума «Безопасность без идентификации: системы транзакций, которые оставят Большого Брата не у дел», опубликованной в начале 1980-х годов. Автор писал о введении анонимных цифровых денег как альтернативы валютам, поддерживаемым правительством, что должно было повысить уровень безопасности и конфиденциальности.

Идеи Чаума дали толчок движению шифропанков (производное от слов «шифр» и «киберпанк»). В конце 1992 года Эрик Хьюз, Тим Мэй и Джон Гилмор основали небольшую группу с ежемесячными встречами. На «учредительном собрании» Мэй зачитал свой «Манифест криптоанархиста», а несколько месяцев спустя Хьюз опубликовал «Манифест шифропанка». Они ратовали за приватность как возможность выбирать, какую информацию о себе открывать миру, что требовало системы анонимных транзакций. По их мнению, приватность необходима открытому обществу цифрового века. Таким образом, в своей риторике они пошли намного дальше предложений Чаума, а криптография легла в основу радикальных социальных и политических изменений, ослабляя власть государства и других институтов.

Декларация независимости киберпространства

Страны индустриального мира, вы, унылые гиганты из плоти и стали. Я из киберпространства, нового дома разума. От имени будущего я прошу вас, представителей прошлого, оставить нас в покое. Вам здесь не рады. Там, где мы собираемся, у вас нет никаких полномочий.

Мы не избираем правителей и вряд ли когда-нибудь будем, поэтому у меня не больше права к вам обращаться, чем у самой свободы. Мы строим глобальное общественное пространство, и я объявляю его независимым от той тирании, которую вы стремитесь на нас обрушить. У вас нет морального права руководить нами, а у нас – реальных причин бояться методов принуждения, которыми вы владеете.

Законную власть обретают с согласия тех, на кого она распространяется. Нашего вы не добились и не получили. Мы вас не звали. Ни нас, ни наш мир вы не знаете. Киберпространство – за пределами ваших границ. Не думайте, что можете его построить как объект инфраструктуры. Не можете. Это естественное явление, и оно прирастает нашими коллективными трудами.

Богатство наших рынков – плод не ваших усилий. Вы не знаете нашей культуры, нравов и неписаных законов, которые уже обеспечивают в нашем обществе больше порядка, чем все, что вы навязываете.

Вы утверждаете, что у нас есть проблемы, которые нужно решать, и на этом основании вторгаетесь в наши пределы. Многих из этих проблем не существует. Все реальные конфликты, все неправильное мы видим и устраняем своими силами. У нас будет свой общественный договор. И эта руководящая сила будет исходить из условий нашего мира, а не вашего. Наш мир не такой.

Киберпространство соткано взаимодействием, отношениями и самой мыслью. Наш мир везде и нигде, но не там, где живут тела.

Мы создаем мир, куда смогут войти все, независимо от расы, экономической мощи, военной силы и места рождения.

Мы создаем мир, где кто угодно сможет выразить свои мысли, какими бы необычными те ни были, не боясь, что его заставят молчать или подчиняться правилам.

К нам неприменимы ваши юридические определения собственности, самовыражения, личности, передвижения и обстоятельств. Они основаны на материи. Здесь материи нет.

У нас нет тел, поэтому, в отличие от вас, мы не можем добиться порядка физическим принуждением. Мы верим, что нашими руководящими началами станут нравственность, всеобщее благоденствие и принцип извлечения личной выгоды через общую. Мы можем находиться во множестве разных юрисдикций. Единственный закон, который признают все наши культуры, – поступать так же, как хочешь, чтобы поступили с тобой. Мы надеемся заложить это в основу конкретных решений. Но мы не можем принять те решения, которые пытаетесь навязать вы.

Принятый в США закон «О телекоммуникациях» противоречит их собственной Конституции и попирает мечты Джефферсона, Вашингтона, Милля, Мэдисона, Токвиля и Брэндайса.

Теперь эти мечты должны возродиться в нас. Вы боитесь собственных детей, ведь они свои в мире, где вы чужие. Из-за этого страха вы возложили родительские обязанности, которые вам страшно взять на себя, на бюрократические аппараты. В нашем мире все состояния и проявления человеческой натуры, от губительных до ангельских, формируют единое целое – глобальный диалог мельчайших частиц. Мы не можем отделить тот воздух, который вызывает удушье, от того, который окрыляет.

В попытке избавиться от вируса свободы Китай, Германия, Франция, Россия, Сингапур, Италия и США воздвигают погранпосты на рубежах киберпространства. Возможно, какое-то время им удастся его сдерживать, но в мире, который скоро будет пронизан потоками цифровой информации, они окажутся бесполезны.

В США и других странах отмирающие информационные отрасли могут пытаться продлить себе жизнь, создавая законы, которые устанавливают право собственности на слово. В них не больше благородства, чем в чугуне. В нашем же мире все, что ни создал бы человеческий разум, можно воспроизводить и распространять бесплатно и бесконечно. Для того чтобы донести мысль до всего мира, ваши фабрики не нужны.

Пусть наши тела остаются подвластными вам, но себя виртуальных мы обязаны провозгласить недоступными для вашего суверенитета. Мы рассеемся по всей планете, и никто не сможет сковать наши мысли.

Мы построим цивилизацию разума в киберпространстве. И пусть она будет гуманнее и справедливее того мира, который создали вы.

Джон Перри Барлоу, сооснователь Electronic Frontier Foundation, 1996 год

Первые криптоанархисты хотели построить мир без посредников и контроля со стороны регуляторов. Один из основоположников интернета Джон Перри Барлоу писал в своей декларации об общественном договоре и построении справедливой и гуманной цивилизации разума. Однако в киберпространстве действуют не только «хорошие» участники с высокими моральными принципами, но и «плохие» злоумышленники.

И если в реальном мире «плохишей» сдерживают государство и правоохранительные органы, то мир без регуляторов, о котором говорят киберанархисты, создает благодатную почву для злоупотреблений. Барлоу ссылается на нравственность и всеобщее благоденствие, но по каким критериям они будут определяться и кто их будет устанавливать? Этот тезис противоречит тому, что в мир киберанархии смогут войти все. А значит, и киберпреступники не упустят шанса воспользоваться возможностями виртуального мира.

Непременно воспользуются, ведь они давно стали частью криптоэкономики. Анонимность позволяет им не только избегать ответственности перед законом, но и обходить установленные в сообществе нормы, не неся репутационных обязательств перед коллегами, которые обычно подразумеваются даже в криминальных кругах. Например, им не зазорно атаковать фармацевтическую компанию Change Healthcare вирусом-шифровальщиком, нарушив доставку рецептурных препаратов по всей стране более чем на 10 дней, чтобы получить выкуп в размере $22 млн. В результате 350 биткоинов были переведены на кошелек хакерской группировки в начале марта 2024 года, а за 2023 год жертвы атак вирусов-шифровальщиков выплатили рекордный $1 млрд в криптовалютах в качестве выкупа за расшифровку данных и восстановление бизнес-процессов.

Сегодня криптографические инструменты используют в различных целях, поэтому профессор Принстонского университета Арвинд Нарайанан разделяет их на:

• криптографию для безопасности – в электронной коммерции для защиты финансовых транзакций, например при шифровании номера банковской карты пользователя;

• криптографию для конфиденциальности – в социальных и политических целях, например для противодействия государственной цензуре и попыткам контролировать обмен информацией.

Развитие электронных коммуникаций дало гигантские возможности для слежки за людьми и вызвало встречное желание определенных групп защитить свою приватность. Основанное на современных технологиях движение считает, что математические законы сильнее законов, устанавливаемых властями, поэтому криптоанархизм непобедим. Взлет популярности криптовалют обусловлен в том числе их способностью защитить частную жизнь и личную экономическую свободу средствами криптографии, так как связь между отправителем и получателем трудно выявить.

Американский журналист Стивен Леви в 2001 году писал в своей книге «Крипто» о том, как криптоповстанцы победили правительство, отстояв приватность в эпоху цифровых технологий. Под криптоповстанцами понимаются группы ученых и любителей, представителей гражданского общества, которые действительно одержали победу над государством, вынудив его отказаться от ограничительных мер при распространении криптографических инструментов. Однако в масштабах глобального вмешательства государства в частную и экономическую жизни граждан, в том числе в сфере цензуры, приватности и анонимности, эта победа была незначительной.

Значимую роль в освещении злоупотреблений власти сыграл проект WikiLeaks. Криптографические методы способствовали его успеху, но не стоит преувеличивать их важность. Сегодня организация получает защиту благодаря законам Швеции, а не технологиям анонимности. Можно ли говорить, что киберанархисты ошиблись, а их мечта осталась нереализованной?

Манифест криптоанархиста

Компьютерные технологии находятся на грани предоставления людям и группам возможности общаться и взаимодействовать друг с другом совершенно анонимно. Два человека могут обмениваться сообщениями, вести бизнес и переговоры через электронные контракты, не зная настоящих имен и не имея представления об идентичности друг друга. Обмен данными в сетях будет невозможно отслеживать благодаря многократному изменению маршрутов зашифрованных пакетов и предохраняющих от несанкционированного вмешательства блоков, в которых реализованы криптографические протоколы с практически идеальной защитой.

Репутация будет иметь первостепенное значение для сделок – большее, чем кредитные рейтинги имеют сегодня. Эти новшества полностью изменят характер государственного регулирования, возможность взимать налоги и контролировать экономические отношения, способность хранить информацию в тайне и даже представления о доверии и репутации.

Государство, чтобы не допустить социальной дезинтеграции, попытается замедлить или приостановить распространение технологий, ссылаясь на соображения национальной безопасности. Это обоснованно, ведь криптоанархия позволит свободно торговать национальными секретами, незаконными препаратами и краденым. Технологии сделают возможным даже создание отвратительного рынка заказных убийств и вымогательств. Но это не остановит криптоанархию.

Так же как книгопечатание изменило социальный строй и уменьшило могущество средневековых гильдий, криптография принципиально изменит роль корпораций и государств в экономических транзакциях. Изобретение колючей проволоки, которое кажется второстепенным, позволило огораживать земли и изменило представления о собственности в западных штатах. «Второстепенное» открытие «темной стороны» математики стало кусачками, которые разрежут колючую проволоку вокруг интеллектуальной собственности.

Действуйте, ибо вам нечего терять, кроме изгородей из колючей проволоки.

Тимоти Мэй, инженер Intel, 1992 год

Передача данных о себе третьим лицам стала нормой в современном обществе. Более того, без этого в некоторых случаях невозможно взаимодействовать с современными продуктами и сервисами. Поэтому любой пользователь самостоятельно принимает решение относительно каждого отдельного продукта: готов ли он обменивать информацию о себе на сервис или товар. Результаты ряда опросов подтверждают, что хотя многие пользователи придают большое значение своим персональным данным, далеко не все совершают действия для их активной защиты.

Конфиденциальность становится ценностным предложением, но далеко не для всех. Это может быть связано с неактуальностью проблемы («мне нечего скрывать»), непониманием последствий («и что они сделают с моими данными?»), бессилием («я все равно не могу ни на что повлиять») или готовностью пожертвовать конфиденциальностью ради комфорта («зато так удобнее, это разумная плата»).

Среди причин, по которым пользователи не могли защитить свои персональные данные, называли:

• невозможность отследить, что именно компании делают с ними;

• обязательства по передаче данных ради пользования сервисом;

• ощущение, что все данные уже где-то опубликованы;

• недоверие к компаниям, возможность нарушений заявленных ими протоколов или законодательства;

• непонимание или отсутствие альтернативного выбора.

Похоже, в обществе назревает разрыв во взглядах на анонимность и конфиденциальность – сами эти концепции теперь имеют несколько градаций в умах потребителей.

Сегодня «криптомечта» обретает новое прочтение и даже становится частью платформы отдельных политиков: Роберт Кеннеди-младший, американский юрист и деятель антипрививочного движения, кандидат на президентских выборах в США 2024 года, обещал освободить Джулиана Ассанжа из заключения в первый день своего президентства. В декабре 2022 года Илон Маск провел опрос среди своих подписчиков в Twitter о том, должны ли быть помилованы Джулиан Ассанж и Эдвард Сноуден – абсолютное большинство (80 %) проголосовали «за».

Конфиденциальность может усилить ценностное предложение коммерческого сервиса или продукта. Например, сегодня уже реализованы следующие коммерчески успешные решения:

• автоматизированный трекер-консультант, который рекомендует пользователю выбор тех или иных опций при взаимодействии с другими компаниями;

• встроенная в браузер функция, которая удаляет историю поиска и запутывает рекомендательные системы после смерти владельца;

• услуга по автоматической рассылке писем и иных запросов на удаление данных о клиенте различным дата-агрегаторам;

• валюта, счет которой не привязан к персональным данным владельца;

• СМИ без оглашенной редакции.