Текст книги "Ключ от послезавтра"

– И я о том же. Колесникова, у тебя совесть есть?

Янка машинально спрятала папку за спину. Но возглас принадлежал не Алене, которой полагалось гневаться из-за невыполненной работы, а второй вожатой Кате. Этой гневаться тоже не возбранялось. Невырезанные сердца и ненадутые шары должны были изрядно отягощать Янкину совесть. Однако этого почему-то не происходило.

– Про шары я помню, – на всякий случай покаялась Янка. – Ты Каверина случайно не видела?

– В столовой твой Каверин, с отрядом! Давно уже. И тебе тоже было бы неплохо там появиться. Для порядка. А то один Каверин на уме.

– Кать, я же вовсе не…

– Оно и видно!

Снова какая-то сердитая. Не иначе, всеобщее лихорадочное оживление действует. У почтового ящика – небольшое столпотворение, валентинки так и сыплются. Девочки направо, мальчики – налево. Шепчутся, глядят загадочно. И все волнуются. Недовольна одна только Якушева.

После полдника обещали кукольное представление, а значит, подпирай себе стену и цыкай на шептунов часа полтора, не меньше. Янка рассчитывала найти Дениса и обсудить с ним содержимое серой папки, но увы – Каверин столь же тщательно бдил вертикальность стены по другую сторону от сцены. Зато рядом была бессменная Катя. И ей тоже не терпелось поговорить. На сей раз Якушева заходила издалека.

– Ян, я понимаю, что это не мое дело… Сама не люблю, когда кто-то ко мне с такими вопросами лезет. Не хочешь, можешь не отвечать. – Пауза. Тщетное ожидание уверений в обратном. – Но что это ты все время про Дэна спрашиваешь? Понравился?

– М-м.

– Я тебя понимаю. Дэн классный. Он многим нравится. Особенно пионеркам – каждую смену драмы. Но в лагере он никогда ни с кем не встречается. Принципиально. Вроде бы у него и девушка в Москве есть. Ян, а Ян…

– М-м?

– А ты Пашке валентинку подаришь?

– Нет.

– А Каверину?

– Нет!

Не объяснять же, что в отношении к грядущему празднику они с Денисом вполне сошлись во взглядах, и оба мечтают отсидеться в недосягаемости этого самого праздника.

– Ясно. Боишься, – логично заключила Катя. – Я тоже боялась. А теперь решила – хватит. Нужно попытаться. Ты меня поддерживаешь?

– Ну так, Кать! Давно пора.

К полному Янкиному удовольствию, помолчали. Но стоило ей как следует углубиться в мысли о графских сокровищах, Катя снова зашептала:

– Ой, чуть не забыла. Сегодня у нашей Киры день рождения. Вечером собираемся в клубе. Она просила тебя пригласить. Пойдешь? Дэн после спектакля едет в магазин за…

– Магазин? – встрепенулась Янка. – Ка-ать! Мне б тоже съездить.

– Вот ведь упертая! – восхитилась Катя. – С таким настроем точно своего добьешься! Я имею в виду, Каверина. Ладно, отпускаю. Лети навстречу мечте. Хотя бы шоколадка мне за помощь полагается?

– Две, – легко согласилась Янка. А ведь со стороны все это наверняка выглядело именно так. Как будто она попросту запала на Дениса, вот и ухлестывает за ним напропалую. «Запала». Никогда не нравилось это слово. Точно не про нее. Ей, Янке, просто лучше, когда Денис есть рядом, чем когда его нет. Но специально искать его общества она не собиралась.

С самим Денисом удалось договориться после спектакля.

– В магазин? Обязательно поеду, – на бегу подтвердил Каверин. Вечно он куда-то не успевал и опаздывал. Не поговорить. – Со мной? Можно. Через час у клуба. Устраивает?

– Еще как!

Даже ужином жертвовать не придется. Редкостное везение.

* * *

Все дружно стягивались на дискотеку, и только охранник дядя Толя со всех ног несся в противоположную сторону. Торопливо осенял себя крестными знамениями и выглядел, мягко говоря, напуганным.

– Завяжу! На этот раз точно завяжу! Ни капли! Вот те крест!

– Чего это он? – озадачилась Катя, когда тот протопал мимо, не поздоровавшись. – А с виду вроде приличный.

Видимо, подумал об этом и Петр Геннадьевич Каверин. В момент триумфального бега дяди Толи через весь двор он как раз чинно выходил из дверей главного корпуса. Ни дать ни взять, барин.

– Анатолий! – строго окрикнул директор, и охранник вытянулся по стойке «смирно». Даже шапку стянул, чем еще больше усилил собственное сходство с крепостным крестьянином. – Что за шум?

– Завяжу, – громогласно повторил дядя Толя. – Весь день нервы мотает, проклятая! Довела, сил никаких нет.

– Да кто ж тебя довел? Сидишь в своей сторожке, как сыч. Носа на улицу не высовываешь.

– Нечисть, Геннадьич. Не знаю, за какие грехи тебя сюда начальником поставили, но дурное тут место, как пить дать! Тьфу, даже от слова энтого с души воротит.

– Анатолий, ты по-человечески объяснить можешь?

– С утра балует, проклятая. Ночью вроде не было ничего, а тут гляжу в окно, у забора – она! Крышка от гроба! Ленты ветерком колышет, и тишина… Дескать, ждет меня, Геннадьич, поджидает. Бабка-то покойная. Ну, думаю, врешь, не возьмешь. Шторку задвинул, вроде как не видел ничего, да и дело с концом. А потом она пропала.

– Ты, Анатолий, и правда, завязывай с этим делом-то, – нахмурился Петр Геннадьевич. – Я на все сквозь пальцы смотрю, потому что жаль тебя, непутевого. Где еще такую работу найдешь? Где, я тебя спрашиваю?

– Ты обожди, дослушай. – Охранник выдержал эффектную паузу и вытаращил глаза в сторону своей будки у ворот. – Она и сейчас там!

Вышло и вправду жутко. Чернющая ночь, луна, лес вокруг. И вот это его замогильное «там». Янка почувствовала холодок в районе желудка. Зато Катя вовсю давилась от смеха.

– К-крышка! – выдохнула она, утирая слезы. – Неужели Дамик опять ее до машины не дотащил?

И словно в подтверждение ее гипотезы мимо пронеслись оба приятеля – Денис и Дамир – как раз в направлении сторожки. От директора лагеря маневры не укрылись.

– Поливанов, Каверин! Чтоб через пять минут в моем кабинете! Распустились совсем… Шутники. Сумасшедший дом, а не смена.

Развернулся на пятках и скрылся в доме. Сконфуженные друзья в компании охранника побрели за брошенным «имуществом». Тот явно обрадовался столь прозаическому объяснению, то и дело хлопал огромными варежками и хохотал, повторяя: «Реквизит! Как вы меня, а? Я-то уж было подумал – допился до чертиков! Бабка к себе на тот свет зазывает! Эвона как – реквизит…»

– А ты чего с книжкой?

Янка и правда держала в руках ту самую библиотечную «Алису». Вместе с детьми она зашла в клуб, бросила куртку в общую кучу и уселась на стул – ждать. Пока ди-джей в компании Каверина получал выговор от директора, дискотека не начиналась.

– Анна Ивановна попросила вернуть. Говорит, там все страницы исписаны, читать невозможно. А я так и не зашла к Алене.

– Понятно… – скучным голосом протянула Катя. – О, наконец-то!

Возникший в зале Каверин отыскал глазами Янку и направился прямо к ней, но был остановлен Ингой. Обменялся со светловолосой вожатой парой слов, затем подошел и зачем-то положил руку на Янкино плечо.

– Минут через пять на парковке. Пока машину прогрею.

Инга выскочила на улицу вслед за ним.

– Серьезный разговор, – усмехнулась Катя. – Пятью минутами не отделается. Пойдем, что ли, попляшем?

– Тоже дело, – согласилась Янка и на всякий случай отправилась топтаться в самый дальний угол, подальше от ди-джейского пульта. Выждала положенное время и снова натянула куртку. Библиотечную книгу сунула на самое дно сумки, которую взяла с собой для покупок, помахала рукой Катерине и поспешила на парковку.

Время для поездки было выбрано неудачное – обещали метель. Уже сейчас мельтешили под фонарями крупные белые хлопья. Инга почти бежала по тропинке к клубу, прикрывая руками лицо. Прошмыгнула мимо Янки, шибанула дверью. Похоже, поговорили… Ладно, ее это в любом случае не касается. Янка привычно сунула зябнущие руки в карманы и вдруг нащупала в правом нечто, чего там раньше не было. Вынула и разжала ладонь. О, нет!

Валентинка.

Сверху красивым почерком было выведено: «Я. К.» На обороте обнаружилось еще несколько строчек. «Завтра вечером жду тебя в клубе. Очень нужно поговорить. Дамир». Только этого не хватало! Янка в смятении разглядывала «Я. К.» и думала о том, как бы половчее откосить от этого неожиданного свидания. Как назло, в голову приходило только банально-заученное со школьной скамьи «прогулять», «заболеть» и «сильно опоздать». Глупо. Надо бы явиться, выслушать признание и прямо отказаться. Так будет честно. Но тошно до кислого вкуса во рту. И еще не давал покоя этот самый «Я. К.»

Яна Колесникова. Якушева Катя. Так вот же он, выход!

Не успела мысль оформиться в слова, а ноги уже несли Янку обратно в душный полумрак клуба. Воровски оглядываясь, она нащупала карман Катиного пуховика и опустила туда алое бумажное сердце. Нет, ну а что? Если гора не идет к Магомеду, значит, все в порядке вещей. Странно, когда наоборот.

Глава 4
Пропажи и находки

Над дорогой распотрошили и трясли огромную подушку. Может быть, даже не одну. В свете фар мельтешащие белые перья сливались в бесконечный коридор, по которому пробирался автомобиль. Снежная буря словно ластиком стирала накатанную колею.

– Погода адская. Туда-то еще доберемся, а вот обратно…

– Может, вернемся? – предложила Янка, хотя сама по-настоящему не верила в реальность перспективы заночевать между этим грязно-серым небом и такой же землей, где единственным ориентиром между верхом и низом служили собственные ноги.

– Теперь в любом случае до трассы переть. Здесь не развернуться.

– До трассы так до трассы…

На самом деле Янка чувствовала себя виноватой, хоть и не подавала виду. Не напросись она в компанию, Денис мог бы остаться в лагере. А так вроде бы обещал – выполняй. Зато он снова был рядом. И к огромной бочке Янкиной неловкости примешивалась ложка радости за это простое «был».

К тому же бежать ему некуда, чем она и воспользовалась.

– В той папке с заметкой про пожар – помнишь? – целая подборка информации о сокровищах. Якобы под усадьбой спрятаны богатства ее первого хозяина.

– И ты в это веришь? Представь, сколько раз перепахивали территорию за время реставрации. Уже точно нашли бы.

– Не то чтобы верю… Просто интересно, чья это папка. Валялась среди бэушных книг. Вдруг кто-то ищет. И письма… Они очень старые. Может быть, даже ценные.

– Это в тех книгах, которые притащила повариха?

– Не знаю. Наверное.

– Она их возле подъезда нашла. Соседи переезжали и выставили, чтобы кто-нибудь забрал. Она и цапнула сразу все для библиотеки. Алена тоже пожалела. Книги же. Хотя отец специально заказал много новых.

Едва под колесами оказался асфальт, машина шустро рванула вперед. Недавние опасения по поводу невозможности вернуться сразу показались беспочвенными.

– Вот и наша Анна Ивановна забраковала. Кстати…

Янка пошарила в сумке и извлекла потрепанную «Алису». Открыла на первой странице, посветила на нее мобильным и действительно разглядела крупные каракули.

– О-о, и правда вся исписана. Жаль, заранее не посмотрела… Хм. Меня зовут Влада, мне девять лет, – прочла она вслух. – Меня хотят… Что-о?

– Убить, – от балды предположил Денис, а Янка поднесла книгу к самым глазам и почти водила по странице носом.

– Меня хотят… Убить. Я живу здесь уже неделю. Не хожу в школу. Не вижу подруг. У меня нет родителей и никто меня не ищет… Слушай, ужас какой!

– Ян, ты сейчас серьезно или прикалываешься?

– Да вот же, так и написано! Правда, в каждом слове ошибка… «После школы ко мне подошла незнакомая женщина. Она сказала, что ее зовут Регина и она ищет девочку для детской передачи, а я как раз подхожу. Нужно было поехать в детдом и спросить разрешения у директора. Мы сели в машину, и меня привезли сюда. Прошло уже семь дней. Если кто-нибудь это прочитает, то меня скорее всего уже нет. Меня зовут Влада Кароль, мне девять лет. В детдоме подумают, что я сбежала в Москву или еще куда-нибудь. Расскажите правду». Здесь дата. Две недели назад… Всего две недели! Вдруг она все еще там?

– Больше похоже на дурацкий розыгрыш, – неуверенно отозвался Денис. – Хотя… Повариха сказала, что соседи собрались переезжать. Значит, если эта девочка и была у них, то сейчас ее, скорее всего, уже нет.

– Денис! Надо узнать о ней хоть что-нибудь. Сообщить в полицию, в детский дом…

– В полиции нас, скорее всего, слушать не станут. А вот с детдомом можно попробовать.

Черная «Церато» свернула к кирпичной пятиэтажке. Над козырьком одного из подъездов светилось неоном лаконичное «24 часа».

– Приехали. Так, список у меня… Если что-нибудь забудем, Кира заставит возвращаться.

В полуподвале торгового зала они разбрелись в разные стороны. Янка изучала ассортимент шампуней, Денис вполголоса диктовал продавщице пункты из списка Киры. Рядом топтался мужичок в тулупе. Буквально через плечо заглядывал.

– Зойка, одолжи, дозарезу надо! – не выдержал и заскрипел непрезентабельный покупатель. – В пятницу верну до копейки, ты ж меня знаешь!

– Знаю, потому и говорю – ступай-ка, дорогой мой, до дому! Пока охрану не позвала, – вяло огрызнулась продавщица. Было заметно, что разговор продолжается давно, надоел обоим и явно зашел в тупик.

– Злая ты женщина, Зойка. Нехорошая. Парень, слышь? Дай здоровье поправить.

Нехорошая Зойка проворно подавала Каверину то сыр, то колбасу. Попрошайке между делом прилетали ее надменные взгляды. Когда настало время расплачиваться, Денис протянул ему сторублевую купюру.

– Не купишь ты здесь здоровье, мужик. Но не мне тебя учить.

– Вот видишь? Видишь? – возликовал тот. Сунул деньги под нос побежденной Зойке, спину выпрямил. – А ты говорила! Да что там… Эх-х…

И припустил к выходу, едва не сбив с ног невысокую женщину в шубе до пят и огромной меховой шапке. Та сразу направилась к кассе. Янка встала за ней. Надо же, и здесь очередь! Невероятно популярное местечко.

– Зоенька, мне две пачки, как обычно.

Она говорила приятным низким голосом.

– Разве вы не уехали, Регина Олеговна? – совершенно иным, нежели минутой раньше, тоном спросила продавщица. – Я-то думала, больше не появитесь.

– Как видишь, пока здесь. Пришлось задержаться. Спасибо, Зоенька.

Янка во все глаза уставилась на Дениса, тот – на покупательницу в шубе. Когда она проходила мимо, то ненароком задела огромный пакет в руках Каверина (хотя, возможно, все было наоборот, этого Янка разглядеть не успела). На пол прыгнуло несколько яблок и гроздь бананов.

– Ох, простите, ради бога!

Вместе они быстро изловили беглые фрукты и водворили обратно в пакет. Покупательница вышла, Янка с Денисом поспешили за ней.

– Как думаешь, в Дорофееве много Регин Олеговн? – Каверин погрузил покупки в багажник «Церато» и проследил взглядом за удалявшейся женщиной. Та преспокойно шагала по тротуару вдоль дороги. – Садись. Быстрее. Свернет во дворы – потеряем.

– Ну, проследим мы за ней, и что? – зашептала Янка, хотя объект слежки явно не мог их услышать. – Даже если девочка в квартире, эта Регина ни за что не признается. Да и не спросишь же ты в лоб, не похищала ли она человека недели две назад. Совершенно случайно.

– Спрошу. Спорим?

Тем временем ничего не подозревающая женщина подходила к подъезду деревянного барака. Точно такие же – потемневшие бревна, косые стены, ветхие заборы – тянулись вдоль всей улицы. До этого крадущаяся с выключенными фарами «Церато» рыкнула двигателем и вдруг рванула наперерез оторопевшей Регине. Перегородив дорогу, Денис вышел из машины с самым покаянным выражением лица.

– Простите, что напугал. Мы с вами в магазине столкнулись. Вот, нашел после того как вы ушли… Подумал – ваше, – и протянул небольшой красный кошелек.

Та сменила гнев на милость прямо на глазах.

– И правда мой… Ох, вот же растяпа, так и куковала бы до зарплаты. Спасибо, молодой человек. Даже не знаю, чем вас…

– Не стоит благодарности. Правда.

– Если хотите, приходите в наш музей. Бесплатно. Я там контролером работаю, договорюсь с девчонками – они все вам расскажут и покажут. Молодежь к нам почти не ходит, а вы вдобавок не местные, – подметила Регина, мельком взглянув на номер каверинского автомобиля. – Примете вы такую благодарность?

– Спасибо, подумаем, – кивнул Денис и собрался было вернуться к машине, но в последний момент будто вдруг вспомнил нечто важное. Остановился, почесал в затылке и снова подошел к сотруднице музея, которая все равно не смогла бы пройти, прежде чем он уедет. – Да, чуть не забыл. Может, вы что-нибудь знаете… Мы с подругой – волонтеры. Ищем пропавших детей. В вашем городе две недели назад вышла из школы и не вернулась девятилетняя Влада Кароль. Она приютская, родителей нет. Последний раз ее видели в вашем районе.

Не нужно было быть опытным физиогномистом, чтобы понять – имя попало в цель. Интеллигентная Регина Олеговна с громким всхлипом втянула воздух и вроде бы даже приготовилась дать деру.

– А что, ее ищут… в-волонтеры? – спросила она, слегка заикаясь, и попалась. Нет бы сразу сказать, что не знает никакой Влады. Знала, да еще как!

– Когда пропадают дети, к розыску подключаются все, – строго произнес Денис. – Если увидите девятилетнюю девочку одну, без взрослых – звоните в полицию. И знакомых предупредите. А за приглашение спасибо, придем обязательно.

И под испуганным взглядом Регины Олеговны пошел прочь.

– Погнали, а то Кира нас вместо той колбасной нарезки сожрет, – привычным голосом сказал он Янке. – И так проволокитили из-за твоей Влады.

– В таком случае, Кире придется разделить меня с Катей. – Янка практически слышала, в каких выражениях поминает ее вторая вожатая. Вот прямо сейчас, в одиночку надувая злосчастные шары. – Слушай, а как у тебя оказался ее кошелек? Я даже не заметила, когда она его выронила.

– Главное, что она сама этого не заметила, – подмигнул Денис. – Вот был бы номер!

– Получается, ты его украл?

– Одолжил. Слу-ушай… а хочешь, правда сходим в этот их музей? Раз предлагают – грех не воспользоваться.

– Ты приглашаешь меня… в музей? – Янка невольно заулыбалась. Если это не свидание, то что же?

– Ну да. Но не потому что бесплатно – я бы и в кино пригласил, только здесь оно вряд ли тебя впечатлит.

– Музей так музей!

Сияла она при этом, как медный пятак. Хорошо, в темноте было незаметно. Янка отвернулась и уставилась в окно. Ни черта не видно. Ни внутри, ни снаружи. Даже когда свернули на ту самую проселочную дорогу до лагеря и машина заскребла днищем по снегу, Янкина дурацкая улыбка никуда не делась. И только после того, как встали намертво, комком промокшей шерсти шевельнулось внутри нечто смутное. Полузабытый детский страх потеряться и никогда не найтись. Как Влада.

– Приехали, – выдохнул Денис. – Что и требовалось доказать.

Переключив передачу, он заглушил двигатель. Сразу стало очень темно и тихо. Только снег постукивал по крыше и покачивались в замке зажигания ключи. Щелк-щелк. Впору кричать караул. Янка нащупала в кармане телефон и крепко сжала во влажной ладони. Связи нет, можно даже не проверять. Еще по пути в магазин заметила. Привычные «все палки» появились только на трассе, и то ближе к городу.

– У тебя тоже сеть не ловит?

– Не-а. Вот тебе и блага цивилизации. В самый нужный момент фиг помогут.

Янка шмыгнула носом. Ткнулась лицом в рукав куртки, крепко зажмурилась. Вокруг был только лес и много снега. Снежинки ложились на стекла, таяли и превращались в тонкие струйки воды. Но это пока. Скоро машина остынет, налипший снег схватится ледяной коркой, а к утру их засыплет по самую крышу. Надежно, как в бункере. До весны не найдут… Ой, мамочки!

– Ян, ну ты чего… Плачешь, что ли? – Она не плакала, просто не хотела разговаривать. – Подождем до утра, а потом я пешком дойду до лагеря. Там есть трактор, буксиром вытянет. Да не замерзнем мы, не бойся! Бензина хватит. Будем экономить. Перебирайся назад и ложись. В багажнике есть одеяло. Еды у нас тут на неделю, спасибо Кире. Бутерброд хочешь?

– Хочу-у… – Янка послушно скинула ботинки, протиснулась между сиденьями и нашарила за сиденьем шерстяной плед. Денис зашуршал пакетами, доставая колбасу и хлеб. Хорошо, что в нарезке взяли. Вот уж действительно, спасибо Кире, которая так подробно все расписала.

– Только все холодное. Зато… Будь другом, дотянись до багажника еще раз. Гитару видишь? Тащи сюда. Будем греться песнями. Тебе какая музыка нравится?

Янка промолчала – жевала бутерброд. Денис тихонько перебирал струны, настраивая звук. Под этот незатейливый аккомпанемент она забралась под плед и закрыла глаза. Треньканье гитары убаюкивало.

– Шаганэ ты моя, Шаганэ, потому что я с севера, что ли… – вполголоса затянул Каверин. Выходит, снова сошлись во вкусах. Есенина Янка любила, а в стильном, шепчущем, неизъяснимо печальном исполнении Миши Родионова, под которого косил сейчас Денис, – обожала.

– Я готов рассказать тебе поле, про волнистую рожь при луне, – выводили они уже дуэтом. Снаружи подвывала метель. В воздухе витал запах полукопченой колбасы.

– У тебя нет такого чувства, что мы уже встречались раньше? – спросил Денис неожиданно. – У меня – да. До смешного. Помню какие-то мелочи типа колечка с зеленым камнем. Сарафан в синюю полоску. Еще море. Мы шли вдоль берега, я страшно стеснялся, потому что никогда не видел такой красивой девочки. Хотелось поразить тебя, сказать что-то очень смешное или умное, но получалось наоборот. Тогда я стал читать про Шаганэ – это любимое стихотворение отца, и мамино тоже. А ты улыбалась и смотрела на звезды. А дальше все. Провал. Ни где это было, ни когда – ничего не помню. И спросить не у кого. Родители только плечами пожимают – куда мы только ни ездили, всего не перечислить. Я когда тебя на остановке увидел – таким узнаванием накрыло! И до сих пор не отпускает…

Янка видела море всего два раза в жизни. Сначала с мамой в Туапсе. Воспоминаний об этом, ясное дело, не сохранилось. Фотография из той поездки запечатлела круглощекую Янку по колено в пенном прибое, с пластмассовым ведерком, полным гальки. Вторая встреча с морем была более осознанной. На сей раз тринадцатилетняя Янка в компании школьной подруги Кристины Соловьевой и ее родителей оказалась в Крыму. Она отлично помнила бесконечную поездку на верхней полке тряского купе, мороженое и прогулки по перрону, когда остановки оказывались более-менее долгими. Сканворды и игру в «дурачка» с младшими попутчиками. Жили в частном доме: им с Кристей достался верх счастья – двухэтажная кровать. Там же была взахлеб прочитанная обеими книжка про трех мушкетеров. Местный рынок под палящим солнцем – разноцветный, шумный. Особенный морской дух – ветер с горьким запахом и вкусом. И, наконец, тонны прохладной зеленоватой воды, прозрачной утром, мутной к вечеру…

Но Денис Каверин, который гулял с ней по пляжу под звездным небом и читал Есенина – такого изысканного воспоминания память не хранила. Хотя по идее, было бы неплохо.

– Ты когда-нибудь бывал в Крыму?

– Конечно. Много раз.

– И я была. Но все равно… Скорее всего, ты ошибаешься насчет меня, – с сожалением призналась Янка. – Можно забыть кольцо и платье, но только не встречу. «Хотя мне тоже кажется, что мы давно знакомы», – хотела прибавить она, но постеснялась.

– Жаль… – Денис отложил гитару и растянулся в своем кресле, насколько позволило тесное пространство. – А я-то решил, что нашел. Ты спи, пойду снег раскидаю. Чтобы к утру над нами могильник не намело.

Могильник! Только этого не хватало. Янка зарылась носом в шерстяную ткань и стиснула зубы, чтоб не зареветь.

 
Шаганэ ты моя, Шаганэ,
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне?..
 

Интересно, та девочка, которой он читал стихи на морском побережье, тоже помнит Дениса? Или забыла? Вот Янка бы ни за что не забыла.

В полудреме ей начал мерещиться шум прибоя. Вокруг по-прежнему было темно, но в этой темноте задышало, заворочалось невидимое море. Вода ревела все громче, обрушивалась на берег, перемалывала камни и откатывала прочь. Даже сквозь сомкнутые веки глазам стало нестерпимо ярко. «Неужели маяк? – удивилась Янка. – Конечно, маяк, нельзя без него в такую непогоду…» Судя по всему, так думал и смотритель, который ругался на чем свет стоит. Сквозь вой ветра Янка расслышала только: «Какого черта вас вообще туда понесло? Штормового предупреждения не слышал?!»

И прибой тотчас же затарахтел как-то особенно громко. Больше похоже на мотор. Янка открыла глаза, выглянула в окно и подпрыгнула от радости. Их нашли! Перед заваленной снегом «Церато» дребезжал и светил прожектором трактор. А рядом отчитывал непутевого сына сам Петр Геннадьевич Каверин.

– Ладно бы один, не привыкать. Но девочку-то зачем с собой потащил? Ишь ты, взрослые стали. Ничего не боятся. Думают, что от всех бед заговоренные… Здравствуй, Яна!

– Здравствуйте, Петр Геннадьевич, – пискнула Янка из-за спины Дениса. – Он не виноват, я сама попросила подвезти меня в магазин.

– Обвиняемые и адвокаты – в машину. На месте разберемся. Ку-уда? – развернул он сына, который по привычке направился к водительской двери. – Дорога опасная. Я поведу.

– Па, да ладно…

– Назад. Оба.

Трактор в два счета выдернул автомобиль из сугроба, а сам бодро припустил по бездорожью королем снежной пустыни. Каверин-старший ехал молча. Янка тоже предпочла бы тишину – и так пакостно, хуже некуда. А вот Денис, видимо, не в первый раз оказался под гнетом отцовского гнева и чувствовал себя при этом замечательно.

– Я тогда про волонтеров с потолка ляпнул, а теперь думаю – идея хорошая, – шептал он в Янкино левое ухо. – Когда приедем, проверю поисковые сайты. Если эта Влада действительно пропала, ее должны были искать. В детский дом обязательно надо съездить. Вдруг они просто не обращались к волонтерам…

– Я с тобой. Можно?

– А не боишься?

– Приключенцы, на выход! С вашей теплой компашкой завтра разберемся. Утром жду у себя.

Хмурый Петр Геннадьевич погнал машину на стоянку, а Денис с Янкой уныло поплелись в дом. Отсрочка наказания – дело само по себе неприятное, но самое страшное ожидало прямо сейчас. Встреча с Катей. Правда, первой навстречу попалась старшая вожатая Кира, и выражение ее лица тоже не сулило дружеского похлопывания по плечу.

– Пристрелите меня. Пристрелите меня сразу, если я еще раз хоть о чем-нибудь попрошу вас двоих. Ни за что в жизни. Буду сидеть голодная и холодная, но к Каверину с Колесниковой не пойду. Спасибо тебе, Дэнчик! Праздник удался.

– Кирюш, прости. Я тебе потом все объясню. Просто так сложилось. Погода сама видишь какая, – покаянно мялся Каверин.

– Тебе придется о-очень долго и тщательно объяснять, – мрачно изрекла Кира и развернулась к лестнице. – Кстати, там у вас Инга истерит, – бросила она через плечо уже Янке. – Мало того, что ты на всю ночь пропала с Дэном, так еще и привидение снова объявилось.