Книга: Слова пигмея - Рюноскэ Акутагава

Акутагава Рюноскэ -- писатель несомненно японский. Вот, например, в главе о Будде парадокс вроде

материя господствует над духом

может высказать только японец. Ну или или китаец, но никак не русский или англичанин. У нас о Будде совсем другое понятие. И таких парадоксов в книге полно. Поэтому её и надо читать медленно. На любую из кратко выраженных тем можно по идее написать монографию. Поэтому каждую идею хочется рассмотреть с разных сторон, подобрать примеры за и против.

В тоже время он писатель настолько же японский, насколько и западный. В его книге полно вполне понятных европейских мыслей. Автор одинаково легко жонглирует как восточными именами, так и западными, к которым я отношу также и Чехова, Толстого и Достоевского. Вообще у японцев есть какой-то странный комплекс неполноценности. Они часто восхищаются всем европейским и изо всех сил хотят быть похожими на людей Запада. Например, на 16-летие девушкам дарят посещение пластического хирурга... Ну да ладно. Главное -- чтобы нравилось им. Насколько я понимаю, западный индивидуализм не очень свойствен японской культуре. Для них главное -- сохранить лицо, а ведь потерять-то его можно только в глазах кого-то постороннего. Поэтому несколько чужеродно выглядит идея "Существование общественного мнения оправдывается хотя бы удовольствием попирать общественное мнение." Она явно европейская, не японская совсем. Или вот ещё: "Свобода подобна горному воздуху. Для слабых она непереносима." А уж апофеозом зависти к европейцам я считаю вот эту фразу:

В грабежах, резне, разврате мы нисколько не уступали испанцам, португальцам, голландцам, англичанам, приплывшим к нам в поисках «Золотого острова».

Явно подразумевается, что во всём остальном уступают...

Интересно и то, что Акутагава явный противник войны. Сейчас в Японии таких противников полно, но писал-то он задолго до Хиросимы и военной капитуляции страны. В его время Япония как раз осваивала недавно завоёванные территории, и самурайский дух в стране был силён. Он же пишет: "Ордена – вот что меня по-настоящему удивляет. Почему военные в трезвом состояний разгуливают, увесив грудь орденами?" И я с ним полностью согласен. Добавил бы к военным ещё и спортсменов. Вот он, голубчик, не совсем японец, но любовь к побрякушкам легко пересекает национальные границы:

А вот несколько "интернациональных" мыслей:

Понять, что народ глуп, – этим гордиться не стоит. Но понять, что мы сами и есть народ, – вот этим стоит гордиться. ... Бывает правда, о которой можно рассказать только с помощью лжи. ... От любовных приключений нас спасает не рассудок, а скорее слишком большая занятость.

Я не боюсь спойлеров сегодня: вся книга состоит из афоризмов, так что если я привожу десяток, это никак не испортит впечатления от оставшихся.

С другой стороны, я вдумчиво прочитал примерно половину текста. После этого стало довольно скучно и дочитывал уже без больших раздумий. Читать афоризмы, хоть даже и японские, большими дозами нельзя: начинает напоминать телефонный справочник. То же самое случилось когда-то с афоризмами Станислава Ежи Леца. Поэтому читайте, пока не надоест, а надоело -- бросьте: один чёрт всё это запомнить невозможно, и в конце там примерно то же, что в начале.

Справедливости ради отмечу, что половину мыслей Акутагава посвятил литературе, и я там мало что понял. Почему-то 'Bel ami' мне перевели в примечании, хотя два французских слова поймёт любой, а всё остальное комментария не удостоилось. Ей-богу, лучше бы переводчик написал в примечании, чем Сасакикун отличается от Сатомикуна... Ладно. Надеюсь, я это как-нибудь переживу.

А напоследок я оставил самое необычное. Как правило, литераторы не заморачиваются проблемами философии науки. В самом деле, не всё ли равно настоящему гуманитарию, существует или нет нечто, "не данное нам в ощущениях"? Не таковы японцы с китайцами! Для них (и для меня) важно, производит ли, например, падающее дерево треск, если некому слушать? Акутагава выражает это так:

Спрашивать, есть ли люди на Марсе, равносильно тому, чтобы спрашивать, есть ли там люди, существование которых можно ощутить с помощью наших пяти чувств. Однако жизнь далеко не всегда протекает в условиях, позволяющих ощутить ее таким образом. Если предположить, что марсиане существуют вне достижимости наших пяти чувств, то, не исключено, и сегодня вечером они разгуливают по Гиндзе под тронутыми осенней желтизной платанами.

Прошу заметить, написано задолго до Поппера, не позднее 1927 года, поскольку в тот год автор покончил жизнь самоубийством. А вот это предвосхитило на десятилетия идею квантовой мультивселенной:

Вселенная бесконечна. Ее образуют примерно шестьдесят элементов. Но как бы много соединений этих элементов ни существовало, количество их не бесконечно; чтобы создать из таких элементов бесконечную Вселенную, необходимо не только испробовать все возможные соединения, но и изменять их. Таким образом, и наша обитаемая Земля – Земля, являющаяся одним из соединений этих элементов, – не есть единственная подобная планета Солнечной системы, число их бесконечно. Наполеон на Земле одержал выдающуюся победу в сражении при Маренго. Но, не исключено, на какой-то другой планете, обращающейся на другом неведомом небе, Наполеон потерпел сокрушительное поражение в сражении при Маренго…

Вот это действительно круто! (Если не понимаете, о чём речь, пишите, я расскажу за пять минут.)

Эх, зря Акутагава убил себя! Точно зря. У него был реальный шанс увидеть свои мысли у Поппера и в книгах по физике и космологии. Мог бы претендовать на приоритет :)

Конечно, читать в хорошем настроении его скорее всего нельзя – замучает депрессия, читать в депрессии – тяжело, можно свихнуться. Уж слишком пессимистичный он в некоторых аспектах. Хотя вот лично мне он очень по душе - особенно сейчас.

Из всего, что свойственно богам, наибольшее сожаление вызывает то, что они не могут совершить самоубийства.

Хорошо, что он не писал романов, ведь его роман свел бы меня с ума однозначно. Но темы, поднятые среди этих афоризмов, калейдоскопически меняются, чтобы не зациклиться на одном и чтобы разнообразием развеивать это безумие.. У него получилось это делать до 36 лет, и всё это воспринимать можно по-разному... или просто как красивую зарисовку к мыслям... или как отрытый подтекст для чего-то большего. Иной раз прочтешь, и, кажется, что понял до конца, а когда случайно позже вернешься, думаешь: «боже мой! как я раньше не уловила, и как же это на самом деле про жизнь!».. Он правдив и честен.

Нас спасает от любви не столько рассудок, сколько занятость. Любовь... Для идеальной любви прежде всего нужно время.

Полюбила я эти афоризмы за краткость, и, вместе с тем, за содержательность. На что европейцы тратили тонны бумаги и чернил, японцы выражали тремя или пятью строчками. Меня поражает, как немногими словами удается показать весь мир, как внутри его, так и снаружи. Особое отношение к смерти, культ служения, верности, взаимоотношения с людьми, ритуалы, философия дзен, века неспокойной истории...

Самое трудное искусство - это всю жизнь оставаться свободным. Только словом "свободный" не надо бездумно щеголять.

Действительно, всего лишь две строчки, а сколько смысла, сколько философии! Ведь автор хотел этим что-то сказать, именно этими тремя строчками... Что-то важное, что тревожит его, что он чувствует. И когда ты понимаешь смысл этих слов, чувствуешь себя так, как будто автор открыл тебе свою душу. Особенно вечером приятно почитать и подумать. Над этим действительно надо задумываться, нельзя просто пробегать глазами! Это прекрасно.

То, что Рюноскэ Акутагава, в конце концов, покончил с собой, отражается в его творчестве. И вообще, самоубийство - доблесть и часть японской культуры. Для западного человека это может и выглядит бессмысленно, но гениальность Акутагавы убеждает, что от жизни вполне можно устать.

Я мало знала о Рюноске Акутагаве до этого момента (да и сейчас не особо много, но, все же, больше, чем ничего). Я бы вряд ли стала читать его, если бы не японка, изучающая русский, которая скинула мне перевод "Слов пигмея" со словами: "Анна, я пытаюсь читать Акутагаву на русском. Думаешь, это поможет мне в изучение вашего языка?" Спустя несколько лет у меня таки дошли руки прочитать эту книгу, точнее, сборник, наверно, кратких очерков и афоризмов, жизненных и весьма остроумных (порой) наблюдений. Учитывая содержание книги, мне можно было со всей легкостью предаваться моему любимому делу: пытаться угадать личность автора между строк его детища. Иногда я смеялась, иногда серьезно задумывалась. Я очень редко читаю книги подобного содержания, и поэтому все мне было в новинку: кажется, что автор обращается лично к тебе и хочет обсудить с тобой сто тысяч разнообразнейших тем. Он говорит и о творчестве в целом и самой его сути, о писателях (в том числе русских), о любви (а, точнее, о ее условном присутствии с определенной целью), даже пара строчек о Ленине - они и то были. Как я поняла, эта книга была отчасти создана из его колонок для некой газеты, отсюда иногда встречающиеся обращения к читателям, так иначе воспринявшим очередное смелое рассуждение автора. Богатый материал, чтобы мое воображение могло разыграться в волю, и, наконец, книга прочитана, пора утолить жажду любопытства.

И что же? Как обычно, реальность гораздо интереснее (и трагичнее) всех моих догадок. Конечно, после этого хочется заново перечитать книгу, потому что она обретает уже совершенно иное измерение, куда большую глубину, чем я могла видеть до этого. Мне, почему-то, это очень важно. Это позволяет мне обдумывать книгу сразу в двух плоскостях, хотя, конечно же, это было бы невозможно, не будь я так беспросветно не образована в мире литературы.

Безусловно, надо еще что-то почитать у Рюноске Акутагавы, а также обязательно перечитать "Слова пигмея".