Текст книги "Жизнь и труды святых славных и всехвальных двенадцати Апостолов Господних, семидесяти меньших апостолов и прочих равноапостольных благовестников Христовых, равноапостольных жен и жен мироносиц"

Святой Апостол и Евангелист Матфей

Во времена Христа вся Иудея была Римской провинцией. Как и все завоеванные области она была обложена податью в пользу Рима. Для сбора этих податей учреждены были особые должности сборщиков, которые назывались «мытарями». Иудеи с ненавистью сносили свое порабощение и с неудовольствием платили подати римлянам. Ненависть эту перенесли они и на сборщиков податей, потому что видели в них орудие ненавистной, чужеземной, языческой власти. С мытарей не требовалось строгой ответственности, и они часто позволяли себе всякие злоупотребления и притеснения, чтобы самим обогатиться. Еще ненавистнее, поэтому, были они для иудеев. По народному понятию, имя мытаря означало человека без чувств, жестокосердного, способного ко всякому злому делу, вообще – человека отверженного. Большинство считало предосудительным, и даже – осквернением, иметь сношение с мытарями, как явными грешниками, входить в их дома, вместе с ними пить и есть. Между тем, Римское правительство назначало для сбора податей лиц преимущественно из местных жителей, как хорошо знавших средства края. Когда, таким образом, природный иудей брал на себя обязанности мытаря, он, особенно между другими мытарями, был человеком презренным в глазах ревностного иудея, как изменник национального и религиозного чувства. (Ист. Евангельская. – Прот. А. В. Горского, стр. 142. Толк. Еванг. епископа Михаила, ч. I, стр. 110, 348). Одним из таких мытарей, родом иудеев, был некто Матфей, по прозванию Левий, сын Алфея (Мрк. 2, 13; Лк. 5, 27; Мф. 9, 9).

Матфей жил в Галилейском городе Капернауме, лежавшем на северо-западном берегу Галилейского моря. Он был человек не бедный имел свой дом и порядочное состояние, которым, быть может, он был обязан своей должности мытаря. Его, как и всех ему подобных, конечно, чуждались и презирали соотечественники. Но на самом деле, Матфей не был совсем дурным человеком, и если и был человеком не безукоризненным и даже грешным, то, во всяком случае, был не только не хуже, но и много лучше гордящихся своей мнимой внешней праведностью фарисеев. И Господь остановил на нем, всеми презираемом, Свой Божественный взор. Вот как это было: Господь поселился в том же приморском городе Капернауме, в котором жил Матфей. Матфей-мытарь, конечно, не один случай имел слушать учение Христа и быть свидетелем Его чудес в Капернауме, где, по слову Самого Господа, чудеса Его совершались в таком обилии, что «если бы в Содоме явлены были силы, явленные в Капернауме, Содом остался бы до сего дня» (Мф. 11, 23). Сердце Матфея располагалось к Божественному Чудотворцу. Господь видел и знал усердие мытаря и его готовность к вере. И вот однажды, Господь вышел из шумного Капернаума и пошел к морю, сопровождаемый народом. Там, на берегу Галилейского моря, Матфей имел мытницу, т. е. место для сбора пошлин, может быть, не с судов ли, приходивших морем в Капернаум. Идя к морю, Господь поравнялся с тем местом, где была мытница Матфея: глаза Господа остановились на мытаре, сидящем за таким непривлекательным делом. «Иди за Мной», – сказал Он вдруг мытарю. И Матфей встал и пошел за Христом. Он не раздумывал, он не удивлялся, как Учитель и Чудотворец зовет его, презренного мытаря, – он раньше стремился ко Христу и теперь всем сердцем внял словам Его и беспрекословно пошел за Ним. Как бы в благодарность за милостивое снисхождение к нему Господа Матфей приготовил в доме своей большое угощение и просил Христа вместе с учениками придти к нему. Пригласил Матфей и многих собратий по званию, мытарей, и других своих близких и знакомых. Господь, видя любовь Матфея и зная, что пример его мог служить ободрением и для других мытарей, не отрекся от приглашения. Он, Милосердый, допустил быть с Собою за одним столом мытарей и грешников, чтобы Своим снисхождением и Божественным Словом Своим привлекать их к покаянию и спасению. Но иудейские учители, книжники и фарисеи, не хотели видеть в этом высокое дело милосердия и соблазнились. «Что это Он есть и пьет с мытарями и грешниками, оставляет нас в стороне?» – подумали они. И они начали роптать и громко показывать свое неудовольствие. Как будто желая восстановить учеников Христа против Него, книжники и фарисеи с укоризной обратились к ним: «Как это Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Да и вы для чего с ними едите и пьете?» Христос услыхал брезгливые слова. «Не здоровым нужен врач, а больным, – сказал Он учителям народным, – подите лучше, подумайте, что значит это изречение: «милости хочу, а не жертвы». Я пришел призвать к покаянию не праведников, а грешников». Фарисеи поняли, что против них направлены слова Христа. Пристыженные Его ответами, они хотели отомстить и Учителю, и ученикам – порицанием в слабости правил Его, выставляя на вид, что с такой снисходительностью к грешникам они сами не отличаются ни особенным воздержанием, ни молитвами. Чтобы более подкрепить слова свои, фарисеи пригласили на свою сторону случившихся там учеников Иоанна Крестителя. Указывая на пример Иоанна, уважаемого и Христом, и на свой пример, на пример людей, которых Он унижает, фарисеи предлагают Ему вопрос, почему ученики Его не постятся и не творят молитв, подобно ученикам фарисейским и Иоанновым. В обращенной речи

Христос отвечал, что Он не только не находит нужным, но находит, напротив, даже неблаговременным и неприличным возлагать на учеников Своих, еще слабых, бремя строгой жизни и тяжких заповедей, что Он поступает с ними снисходительно, пока они не будут совершенно обновлены и укреплены Духом Святым (Мрк. 2, 13–22; Лк. 5, 27–39; Мф. 9, 9-17). Трапеза и беседа кончились. Матфей своим примером показал силу и истину слов своего Небесного Гостя, сказавшего, что Он пришел не праведников, а грешников звать на покаяние. Не видно, чтобы кто-либо из фарисеев, этих мнимых праведников, внял учению Господа, Матфей же, мытарь, человек, по общему мнению, грешный, остался верным учеником Христа. Оставив все свое достояние, Матфей пошел за Христом (Лк. 5, 28) и с тех пор уже не отлучался от Него. В скором времени он удостоился сопричисления к лику 12 избранных Апостолов (Лк. 5, 15; Мрк. 3, 18). Вместе с другими учениками Господа Матфей сопровождал Его в путешествиях по Галилее и Иудее, внимал Его учению, видел бесчисленные Его чудеса, ходил с проповедью к погибшим овцам дома Израилева, был свидетелем страданий и смерти Спасителя и славного Его вознесения на небо.

После вознесения Господня, святой Апостол Матфей вместе с другими Апостолами проповедовал Евангелие в Иерусалиме и его окрестностях. Наступило время разойтись из Иерусалима по разным странам с проповедью Христовой, и святой Матфей отправился к другим народам для обращения их к вере Христовой. Перед отбытием Апостола из Иерусалима на дело всемирной проповеди, Иерусалимские христиане из иудеев просили его предать для них письменно дела и учение Иисуса Христа. На исполнение этой просьбы дали свое согласие и прочие, бывшие в то время в Иерусалиме, Апостолы. Святой Матфей, исполняя общее желание, и написал свое Евангелие. Это – первая по времени книга из всех книг Нового Завета и занимает, потому, между ними первое место. Святые евангелисты при написании своих Евангелий сообразовались всегда с духовными нуждами тех лиц, для которых назначали первоначально свои писания, от чего и происходили их некоторые особенности, их отличительные черты. Святой Матфей назначал свое Евангелие первоначально для Палестинских христиан из иудеев и имел главным намерением раскрыть в нем, что Иисус, Которого иудеи называли Сыном плотника и распяли на кресте, есть Истинный Мессия, обещанный Богом и предвозвещенный пророками в Ветхом Завете Спаситель. Поэтому он начинает Евангелие родословием Мессии, как Сына Давидова и Авраамова, и в самом повествовании, где только предоставляется случай, ссылается на пророчества, которые предызобразили жизнь, деяния и уничиженное состояние Иисуса Христа на земле. Вообще же евангелист Матфей благовествует в своем Евангелии преимущественно о воплощении и человечестве Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова. Эта отличительная особенность Евангелия святого Матфея выражается и на его иконах, на которых он изображается с ангелоподобным человеком. Евангелие свое Матфей написал на еврейском языке, на котором в то время говорили палестинские иудеи, тогда как все прочие книги Нового Завета писаны были Апостолами на языке греческом, бывшем повсюду тогда в употреблении. Но в самом же скором времени оно было переведено на греческий язык, а еврейский подлинник совсем утрачен. (Священная история Нового Завета. Прот. М. Богословского, стр. 314, и хрон. табл., стр. 2, Пособ. к добр. чт. и слуш. Слова Божия, священника В. Смарагдова, стр. 93–94).

Уйдя из Иерусалима, святой Матфей проповедовал Евангелие многим народам. Он проходил с проповедью в Сирию на Евфрате, в Персию, в Парфию, Мидию и, наконец, в Азиатскую Эфиопию или Индию, где и запечатлел мученической смертью за Имя Христово свои Апостольские труды. Укрепляемый благодатью Божией, Матфей пришел к Эфиопию, в землю антропофагов, т. е. людоедов. Это было дикое и зверообразное племя. С самого начала он имел здесь утешительные успехи в благовестии Христовом. В городе Мирменах он обратил несколько человек в веру Христову и поставил им епископом некоего Платона. Создал святой Матфей для новообращенных и небольшой храм. Положив эти небольшие начатки христианства, святой Матфей непрестанно молился Богу об обращении ко Христу всего племени. Однажды он удалился на близ лежащую гору, где, по обыкновению, пребывал в посте и молитве. И вот явился ему Сам Господь, в образе прекрасного юноши, с жезлом в руке. Он благословил Апостола, подал ему жезл и велел водрузить этот жезл около созданной в Мирменах церкви. «Жезл этот, – говорил Господь, – силою Моею, вкоренится, вырастет высоко и принесет обильные плоды, которые величиной и сладостью превзойдут все другие плоды, а от корня его истечет чистый источник. Омывшись в воде источника, антропофаги получат прекрасную наружность, а вкусив плодов дерева того, – оставят зверообразные нравы и сделаются добрыми и кроткими…» Приняв жезл от рук Господа, святой Матфей пошел исполнять повеление Его. На дороге встретили Апостола жена и сын Фульвиана, владевшего городом. Оба они были одержимы беснованием. «Кто послал тебя с этим жезлом на погибель нашу?» – начали кричать они диким угрожающим голосом, увидев Апостола. Святой Матфей Именем Христовым исцелил обоих, и они смиренно пошли за ним. Войдя в город, Матфей водрузил жезл около храма, как повелел ему Господь. И вот в глазах всех совершилось поразительное чудо. Жезл вырос в высокое ветвистое дерево, с большими, красивыми и сладкими плодами, а от корня выросшего дерева истек чистый ручей воды. Тогда весь город собрался к храму. Всякий сам хотел увидеть чудо, вкусить плодов и напиться светлой воды из источника. Между тем Апостол стал на возвышенном месте и начал проповедовать Слово Божие. Все присутствовавшие там уверовали во Христа и тут же, в чудотворном источнике, приняли крещение. Между уверовавшими и крещенными были и жена и сын Фульвиана, исцеленные Апостолом от беснования.

Исцелив жену и сына Фульвиана, святой Матфей привлек к себе его удивление и почет. Но когда увидал Фульвина, что народ оставляет идолов и слушает учение Апостола, он пришел в сильный гнев. По внушению злого духа замыслил он умертвить святого Матфея. Тогда ночью явился святому Матфею Христос, ободрил его, велел возложить надежду на Него и обещал Сам пребывать с ним в наступающих для него мучениях. Настало утро. Апостол, восстав от сна, молился в храме с верующими. Сюда-то послал Фульвиан четырех воинов взять Апостола. Но только они приблизились к храму, как окружила их непроглядная тьма, так что и назад они едва могли вернуться. В страхе говорили они: «Голос его мы слышали, самого же не только взять, но и видеть не могли». Еще сильнее разгневался Фульвиан. Он послал множество воинов, приказал им, во что бы то ни стало привести святого Матфея и убивать тех, кто станет его защищать. Но и эти воины ничего не могли сделать. Небесный свет осиял святого Апостола, и они, не в состоянии будучи смотреть на него, в ужасе бросили оружие и прибежали назад, полумертвые от страха. Исполнившись ярости, Фульвиан, в сопровождении толпы слуг, сам пошел взять Апостола. Но едва успел приблизиться он к Апостолу, как мгновенно ослеп. Он начал умолять Апостола простить ему согрешение его и возвратить ему зрение. Святой Матфей сотворил крестное знамение на глазах Фульвиана, и тот прозрел. Но совершившееся над ним чудо его не вразумило; злоба его на святого Матфея все еще не улеглась; ослепленный этой злобой, он думал, что чудо был делом не силы Божией, а чародейства Апостола. И он замыслил сжечь святого Матфея, как волхва. Фульвиан взял его за руку и повел его к своему дому, как будто хотел оказать ему особенную честь. Но святой Матфей провидел тайные движения его сердца и лукавые помыслы его. «Хитрый мучитель! – обратился он к Фульвиану. – Скоро ли совершишь ты, то замыслил сделать со мною? Делай, чему научил тебя сатана, – я готов все перенести за Господа моего…» Тогда, по приказанию Фульвиана, святого Матфея положили навзничь на землю и крепко прибили к ней большими гвоздями руки и ноги его, на него самого потом положили множество сухих ветвей и хвороста, а сверху наложили еще смолы и серы, и все это зажгли. Они думали, что святой Матфей должен совсем сгореть в этом пламенном костре. Но внезапно огонь охладел, пламя угасло, и все увидели Апостола живым и невредимым и славящим Бога. Весь народ пришел в великий ужас и воздавал хвалу Богу, Которого исповедует святой Матфей. Только Фульвиан продолжал оставаться в ослеплении. Еще в большую пришел он ярость и начал поносить святого Апостола, называя его волхвом и говоря, что он чародейством угасил огонь и остался невредим. Снова принесли, по приказанию Фульвиана, дров и хвороста больше прежнего, положили на пригвожденного к земле святого Матфея, облили все смолой и зажгли. Принес Фульвиан и 12 золотых идолов своих, поставил их вокруг костра, думая, что при помощи их удастся сжечь Апостола в пепел. Между тем, святой Матфей в пламени молился Богу, чтобы показал силу Свою, явил ничтожность языческих богов и посрамил надеющихся на их помощь. И вот пламя со страшным шумом обратилось на идолов. Они, как воск, в одну минуту растаяли, и многие из стоявших около опалены были огнем. Из расплавившихся идолов вышло пламя, в образе змея, и устремилось на Фульвиана. Бросался он из стороны в сторону, но пламя его везде настигало. Тогда он смиренно стал просить святого Апостола избавить его от погибели. Святой Апостол угасил пламень, гнавшийся за Фульвианом, и он хотел извести святого Матфея из огня и оказать ему всякие почести. Но святой Апостол сотворил предсмертную молитву и предал Господу душу свою. Тогда, по повелению Фульвиана, принесли золотой одр, положили на него тело святого Матфея, совершенно невредимое от огня, покрыли драгоценными одеждами и с честью внесли в царский дом. Фульвиана, однако, продолжали еще колебать сомнения, вера его к святому Матфею не была еще полной и совершенной. «Если Тот, Кто сохранил Матфея невредимым от огня, не допустит его потонуть в море, – сказал он окружающим, – то воистину Он Единый Бог, и мы поклонимся Ему и отринем всех богов наших, не могших и себя сохранить от огня». После этого Фульвиан велел сковать железный ковчег, положить в него мощи Апостола, наглухо запаять ковчег со всех сторон оловом и бросить в море. В следующую за тем ночь Матфей явился епископу Платону и сказал: «Иди утром на морской берег, на восток от дома властителя, и возьми там мощи мои, вынесенные из моря на берег». Наутро епископ в сопровождении множества христиан отправился к морю и, действительно, в указанном Апостолом месте нашел железный ковчег с мощами святого Матфея. Услыхал об этом и Фульвиан. Он пришел также со множеством народа к морю, чтобы своими глазами видеть совершившееся чудо. Тогда он уверовал во Христа. Припав к ковчегу, молил он Апостола простить соделанные против него прегрешения. В скором времени после того епископ сподобил Фульвиана святого крещения и дал ему при крещении имя Матфея. Святая Церковь установила празднество в честь святого Апостола Матфея в день его преставления 16 ноября.

Святой Апостол Фома

Святой Апостол Фома, называемый «близнец» (Ии. 11, 16; 20, 24; 21, 2), был родом из Галилейского города Панеады. Услыхав Божественное учение Христа и увидев чудеса Его, Фома последовал за Господом и был избран в число 12 Апостолов (Лк. 6, 15; Мрк. 3, 18).

Фома был одним из самых преданных учеников Господа. Вот случай, когда особенно выразилась эта преданность. После праздника Обновления, Христос ушел из Иерусалима, где на Него злоумышляли иудеи, и отправился в Галилею. Однажды, когда Он был здесь, пришло к Нему известие, что друг его Лазарь тяжко болен. Но Христос как будто не обратил внимания на это известие и целые два дня пробыл на том месте, где в это время был. На третий день Он вдруг предложил идти в Иудею. Это изумило и испугало их: тотчас пришли на память те опасности, которым недавно подвергался их Учитель в Иерусалиме во время праздника Обновления. Они сделали попытку отклонить своего Учителя от такого опасного предприятия. «Учитель! – говорили они. – Давно ли иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» Но Христос отвечал ученикам, что ничто не может сократить время, назначенное для его служения на земле, и открыл им причину предпринимаемого путешествия – смерть Лазаря. «Пойдем к нему», – кончил слова Свои Господь и сделал несколько шагов вперед. Как ни жаль было ученикам Христовым Лазаря, но идти в Иудею казалось им – то же, что идти на смерть. Они остановились в нерешительности. Тогда Фома выступил вперед и сказал товарищам: «Пойдем и мы умрем с Ним». Фома не задумывался, – он видел твердость намерения Учителя и не хотел разлучаться с Ним в угрожающей опасности. Это было выражение сильной беззаветной преданности. Горячие слова Фомы подействовали на прочих, и все, уже не сомневаясь, пошли за своим Учителем (Ин. 11, 1-16).

Эта преданность Фомы была плодом искренней, сердечной привязанности его к Господу. При всей своей преданности, он не имел, однако, ясного понимания учения и всего служения Христа. По самой природе своей Фома, более других Апостолов, был склонен держаться очевидного, и, слушая учения Божественного Учителя, он все не мог отрешиться от внешних чувственных представлений. Во время последней беседы Своей с учениками, на Тайной вечери, Господь убеждал их не смущаться тем, что скоро Он их оставит, говорил, что идет к Отцу Своему, где приготовит место и для них, что впоследствии возьмет их с Собою, чтобы они были там же, где и Он. «А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете», – прибавил Господь. Но не ясна была для учеников речь Господа. Фома же, особенно привыкший к очевидному, не утерпел и сказал, как бы от лица всех: «Господи! Не знаем, куда идешь, – и как можем знать путь?» – «Я есмь Путь и Истина и Жизнь, – отвечал Господь Фоме. – Никто не приходит к Отцу, как только через Меня. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его» (Ин. 14, 1–7). В этих словах Господа слышен упрек Фоме за его чувственное понимание, за то, что мало разумеет Его Самого, а то бы ему должно быть понятно, куда Он идет, и должен бы он знать самый путь.

Склонность Фомы к внешнему и очевидному приводила его даже к неверию. Известный случай его неверия был по воскресении Господа. Вечером, в самый день воскресения, Господь явился внезапно среди учеников Своих, собравшихся вместе. Двери дома были заперты. Увидав Христа, ученики испугались и в смущении думали, что это – дух. Но Господь уверил, что явился к ним Он Сам, воскресший из мертвых. Не было в это время с Апостолами Фомы. Когда он потом вернулся, остальные ученики с живой радостью рассказывали ему, что видели воскресшего Господа. Но Фома не верил. «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю». И вот, по прошествии семи дней, когда опять все, и Фома, были вместе, явился Христос. «Поднеси сюда свой перст, – обратился Он к Фоме, – и посмотри на Мои руки, поднеси руку свою и вложи в ребра Мои, – и не оставайся в неверии, но верь». Фома с радостью и благоговением смотрел на Господа. Он забыл и свое желание осязать своими руками божественные язвы, и только мог исповедать: «Господь мой и Бог мой!» Тогда Господь кротко ему заметил: «Ты поверил, когда увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие» (Ин. 20, 19–29).

После вознесения Христа на небо, Апостол Фома отправился на труды апостольские. Местом проповеди его была Индия и страны, лежащие по пути сюда из Палестины. Вот при каких обстоятельствах пошел святой Фома на дело благовествования. Индийский царь, именем Гундафор, возымел намерение построить себе великолепный дворец. Он слышал, что Римские императоры имеют замечательные по красоте и богатству дворцы. Захотел он иметь такой же и послал купца Авана в Палестину, найти там искусного архитектора, чтобы он выстроил дворец наподобие дворцов римских. Господь внушил Фоме назваться архитектором и идти в Индию. И вот Фома с Аваном отправились в путь.

По дороге в Индию спутники остановились в одном городе. В это время царь той страны выдавал замуж дочь свою. Царские вестники ходили по городу и, по приказанию царскому, всех, даже и бедных, и рабов, и странников, звали на пир, угрожая царским гневом за неповиновение. Пошли и Аван с Фомою на брачный пир царский. Фома сел на последнее место, ничего не пил – не ел, и погрузился в думу. Среди пирующих была женщина-иудеянка, она прекрасно играла на свирели и каждому из приходивших на пир пропевала какое-нибудь приветствие. Она сразу узнала в Апостоле Фоме своего единоплеменника. Заиграв на свирели, она стала петь по-еврейски: «Един есть Бог Иудейский, сотворивший небо и землю». Апостол с наслаждением слушал певицу и просил ее повторить. Между тем виночерпий, обходя пирующих, обратил внимание на святого Фому, сидевшего с печальным лицом. Он приблизился к Апостолу, ударил его и сказал ему грубо: «Тебя позвали на свадьбу, так должен ты не печалиться, а веселиться, – пей с другими!» – «Господь воздаст тебе за это еще на земле, – отвечал по-еврейски Фома виночерпию, – и я увижу, как ударившую меня руку станет таскать пес напоказ людям». Вскоре виночерпий пошел к колодцу за водой, разбавить ею вино для гостей, по обычаю. И вот на него внезапно, откуда ни возьмись, бросился лев, умертвил его, высосал из него теплую кровь и убежал. Собаки прибежали к мертвому телу и растерзали его на части, и одна из них, черная собака, схватила правую руку виночерпия, вбежала в самую середину пирующих и бросила перед ними руку. Смутились пировавшие. «Чья это рука?» – спрашивали один другого. Тогда иудеянка сказала: «Великое таинство явилось среди нас: или Бог, или посланник Божий – присутствует с нами. Я видела, как виночерпий ударил этого человек, – при этом она указала на святого Фому, – и слышала, как он сказал на еврейском языке, – а я понимаю по-еврейски, – сказал виночерпию: «Увижу, как руку твою будет таскать пес на показ людям». Вот вы сами теперь видите, что так и случилось». Великий страх объял всех присутствовавших, и все с изумлением смотрели на пришельца. Между тем пиршество кончилось, и гости стали расходиться. Тогда царь подозвал к себе святого Апостола и сказал ему: «Войди в комнату новобрачных и благослови дочь мою». Фома исполнил желание царя. Войдя к новобрачным, дал им наставление сохранять девственное целомудрие, благословил, помолился о них Богу и ушел. Новобрачные уснули и скоро увидели одинаковый сон. Каждому из них явился Сам Христос, в образе святого Фомы, и с любовью обнял их. Думая, что это – Фома, они удивились, как он здесь около них, тогда как он уже ушел от них. Но Господь отвечал, что Он – не Фома, а брат его, и убеждал их последовать совету брата Его – сохранить в чистоте девство свое, чтобы сподобиться нетленных венцов на небесах. Новобрачные тотчас пробудились и рассказали друг другу свое сновидение. Они поняли, что это не было обычное сновидение, и, приняв в глубину сердца своего слова Господа, решили неуклонно им следовать. Они встали и остальную часть ночи провели в молитве. Наутро царь, войдя в комнату новобрачных, удивился и смутился, увидев их сидящими отдельно. «Отчего вы не вместе?» – с тревогой спросил он. Они отвечали, что молятся Богу, чтобы дал Он силы проводить супружество всегда в чистом девстве и через то сподобиться нетленных благ в Царстве Небесном. Тогда царь понял, что странник, которого он сам просил войти к новобрачным и благословить их, этот странник и никто иной убедил новобрачных сохранять девство. Сильно разгневался царь на святого Апостола и дал приказание немедленно схватить его. Но его не могли найти: он уже отправился в дальний путь.

Наконец, святой Фома с Аваном достигли Индии. «Вот, государь, привез я тебе искусного архитектора из Палестины, – он может построить тебе какие угодно палаты», – сказал Аван царю Гундафору, когда явились они к нему. Царь обрадовался архитектору, отправился тотчас показывать место, где ему хотелось иметь дворец, размерил, какое должно быть основание, и выдал святому Фоме большое количество золота на постройку. Место новой постройки было далеко от города, где жил царь, и он уехал домой, чтобы снова прибыть, когда уже все будет готово. Между тем святой Фома начал раздавать царское золото нуждающимся. Вместе с тем он ревностно проповедовал веру Христову, многих обращал ко Христу и крестил. В это же время он крестил и тех новобрачных, которые по его наставлению дали обет сохранять девство.

Прошло два года. Царь послал спросить, скоро ли будет окончена постройка. Святой Фома отвечал, что осталось только покрыть дворец крышей. Царь был очень доволен, думая, что скоро можно будет поселиться в новом дворце, и послал к святому Апостолу еще множество золота, чтобы он поскорее покрыл дворец великолепной крышей. Получив золото, Фома благоговейно возвел глаза к небу и радостно воскликнул: «Благодарю Тебя, человеколюбивый Господь, подающий различными путями спасение людям». Снова он роздал бедным золото и продолжал усердно проповедовать Евангелие. Все больше и больше распространялось Слово Божие, но немало было и недовольных деятельностью Апостола. Они донесли царю, что постройка совсем не начата, что архитектор и не думает вовсе о постройке, роздал все золото нищим и убогим и ходит по городам и селениям, проповедуя Нового Бога и творя дивные чудеса. Царь разгневался на Апостола и велел привести его к себе. «Построил ли ты дворец?» – грозно спросил Фому царь. – «Выстроил великолепнейший», – твердо отвечал Апостол. – «Пойдем же, посмотрим его», – с нетерпением воскликнул царь. – «В этой жизни, – отвечал царю Апостол, – ты не можешь видеть тот дворец, но когда умрешь, тогда увидишь его, поселишься в нем и будешь вкушать в нем блага жизни вечной». Не понял царь этих слов, – он думал, что Фома над ним насмехается, и приказал заключить его в темницу, а также и Авана вместе с ним. Обоих их царь решил предать жестокой казни: с них живых содрать кожу и сжечь их. «Ты обманул меня и царя, – укорял в темнице святого Апостола Аван, – назвался искусным архитектором, а вместо того погубил и царское золото, и мою жизнь. Вот из-за тебя теперь я страдаю и должен умереть страшной смертью: ведь царь не знает милосердия и непременно умертвит нас обоих». – «Не бойся, – утешал святой Фома Авана, – мы останемся живы, и не только будем свободны, но царь еще наградит нас за дворец, построенный для него мной в Царстве Небесном». Но Аван не понимал, что ему говорил Апостол, и продолжал скорбеть и упрекать Фому.

В ночь, как заключили в темницу святому Фому и Авана, занемог и умер брат царский. Царь забыл прежнее огорчение и весь погрузился в новую печаль. Душу умершего принял Ангел Божий и вознес ее в небесные селения. Ангел обходил их с душой умершего и показывал ей там много палат, одна другой красивее и светлее. «В какой из этих палат желаешь жить?» – спросил Ангел душу. Та, указав на одну палату, выделявшуюся из всех по красоте и великолепию, отвечал: «Вот хотя бы в одном уголке этой палаты позволили мне поместиться, и я ничего больше не желала бы». – «Нет, – возразил Ангел, – в этой палате тебе жить нельзя: она принадлежит твоему брату, – это та самая палата, которую странник Фома создал ему на данное им золото». Тогда душа стала просить Ангела: «Молю тебя, отпусти меня к брату моему: я куплю у него эту палату, – он не знает ее великолепия. Потом я снова явлюсь сюда». Ангел возвратил душу в тело, и умерший тотчас ожил, точно проснулся от глубокого сна. Царь, услышав, что брат его ожил, обрадовался и поспешно бросился к нему. «Царь, я уверен, – сказал воскресший, – уверен, что любишь меня, что ты безутешно плакал обо мне, и если бы было возможно оживить меня, ты не задумался бы отдать и половину царства твоего». – «Да, – отвечал царь, – ты правду говоришь». – «Так если ты так любишь меня, – продолжал брат его, – я прошу у тебя теперь одного дара – не откажи мне в нем». Царь отвечал, что он с радостью готов отдать ему все, что ни есть лучшего под державою его. – «Так отдай мне небесную палату твою, – радостно воскликнул воскресший. – Возьми за нее хотя все мое богатство». Царь молчал и не знал, что ответить. «Не знаю, что ты говоришь, – наконец промолвил он, – откуда быть у меня палате на небесах?» Тогда брат начал ему говорить, что не обманывает его, что у него действительно есть на небесах палата, великолепная палата, в которой даже и в одном углу не позволили поместиться ему, и что эту палату выстроил странник Фома. «Я умолил Ангела, – продолжал воскресший, – умолил, чтобы отпустил меня к тебе, и я мог бы купить у тебя эту палату. Отдай же мне ее, если любишь меня, возьми за нее все мое имение». Невыразимая радость объяла сердце царя. Радовался он, что жив любимый брат его, но еще более радовался, что имеет палату на небесах. «Милый брат мой, – сказал царь брату, когда порыв радости, охвативший его, несколько улегся, – я клялся тебе дать все, что лучшего есть под державою моею на земле, но не обещал тебе палаты, которая на небесах. Если хочешь, у меня есть архитектор, он и тебе выстроит такую же». Тотчас царь дал приказание освободить из темницы святому Фому и Авана. Он сам пошел навстречу Апостолу, пал к ногам его и со слезами просил простить грех, соделанный по неведению. Святой Фома возблагодарил Бога за все происшедшее. Потом начал учить обоих братьев вере Христовой, и вскоре они приняли святое крещение. Утвердив их в вере, святой Апостол ходил по окрестным селениям, обращая многих ко Христу.